Текст книги "Мир, ставший пеплом"

– Лана, не вставай с пола! – распорядился Гриднев и, не обращая внимания на трупы хозяев дома, пробрался к окнам, выходящим на супермаркет.

Занавески на окнах не были слишком плотными, но разобрать сквозь них, что именно творится на улице, было невозможно. Было лишь очевидно, что вооруженные парни убрались с крыльца супермаркета. Лев присел на корточки перед окном и осторожно стволом пистолета отодвинул угол занавески. В этот же момент с улицы раздался выстрел, и оконное стекло разлетелось вдребезги. Видимо, среди малолеток, все-таки, отыскался приличный стрелок.

– Они в доме! – услышал Гриднев мальчишеский голос с улицы. – Не высовывайтесь. Вдруг этот старпер, действительно, из пистолета стрелять умеет!

Гриднев выругался, и лишь после этого решил осмотреть свою ногу. Болела она сильно, но терпимо, и оказалось, что несколько дробин впились в мышцы, засев глубоко внутри. Ранки кровоточили, и Гриднев, сорвав со стола скатерть, оторвал от нее полосу и перевязал ногу. Сейчас вытаскивать из нее дробь времени не было. Нужно было как-то выбираться из дома. Тем более, что Лев совершенно не представлял, что еще могли задумать малолетки. Впрочем, этот вопрос решился очень быстро.

Между супермаркетом и домом, в котором укрылись Гриднев и Лана, было не больше 20 метров. Сквозь занавески Лев заметил какое-то движение на крыльце магазина. Затем что-то ударилось о стену дома. Запахло крепким алкоголем, а затем Гриднев почувствовал запах дыма, и со стороны супермаркета донеслось счастливое улюлюканье.

– Давай, кидай еще! Сожжем этого козла с его малолетней шлюхой! – заорал кто-то из малолеток.

Гриднев все понял. Похоже, изобретательные бандиты наделали из бутылок с водкой своеобразные «коктейли Молотова», и решили забросать ими дом, чтобы сжечь беглецов заживо. Гриднев сорвал с окна занавеску и отодвинулся вглубь дома. В ответ на это со стороны супермаркета раздался еще один выстрел. Картечь вихрем ворвалась в дом, вдребезги разнеся какие-то фотографии в рамках, висевшие за спиной Гриднева. Впрочем, желаемого Лев добился. Его самого с улицы видно не было, зато он прекрасно видел крыльцо супермаркета. И когда оттуда с «коктейлем Молотова» в руках выскочил очередной малолетка, Гриднев был готов. Он не хотел никого убивать, но и позволить юным бандитам сжечь себя заживо не собирался. Когда парень швырнул бутылку, Гриднев выстрелил: «коктейль Молотова» разбился в воздухе, не долетев до дома, и тут же в ответ по окнам открылась шквальная стрельба.

– Обходите его, не высовывайтесь! – закричал главарь банды. – Жгите дом со всех сторон. Никуда он не денется.

Гриднев понял, что ждать больше нельзя. По дому велась беспорядочная стрельба, не дававшая понять головы, и добираться назад к Лане Льву пришлось ползком. Девчонка лежала на полу, забившись в самый дальний угол комнаты, и закрыла голову руками.

– Лана, соберись, – растормошил ее Гриднев. – Мы уходим отсюда девочка. Ползи к выходу.

Лана послушно сделала то, что просил Гриднев. Он дождался, пока она переползет через порог, а затем рванулся вперед, поднимаясь на ноги, подхватил девчонку одной рукой подмышки, и выскочил во двор. В ту же секунду он заметил справа от себя тень и выстрели автоматически, даже не сообразив, что именно делает, и лишь потом повернул голову в сторону угрозы. Там был белобрысый парнишка, чуть младше остальных членов банды, или, может быть, просто не удавшийся ростом. Выстрел Гриднева пробил ему легкое и отбросил на стену. Парень сполз вниз на землю, удивленно переводя взгляд с кровавой раны на груди на Гриднева и обратно. Он хотел что-то сказать, но вместо внятных звуков из его рта донеслось сдавленное бульканье, а потом пошла кровавая пена. Несколько секунд Гриднев смотрел, как тело юнца покидает жизнь, а потом грязно выругался, совсем забыв о Лане в руках.

– Черти малолетние! Да что же вы такое творите! – заорал он и, не став больше мешкать, рванулся в небольшой огород.

Добравшись в несколько длинных прыжков до забора, отделявшего два участка, Гриднев, буквально, перебросил через него девчонку, а затем перебрался через ограду сам. Лана плакала, больно ударившись о землю, но Гридневу некогда было ее утешать. Вновь подхватив девчушку на руки, он помчался дальше, убегая прочь от загорающегося со всех сторон дома и прерывистой стрельбы. По каким целям на этот раз стреляли малолетки, Гриднев не понял, да его это и не волновало. Главное, что ни одна пуля не летела ему вслед, и через следующий забор Лану он не перебросил, а аккуратно посадил наверх. Перебравшись сам, он помог девчонке спуститься, и продолжил свой путь в никуда.

Глава 3

Гриднев с Ланой, все-таки, добрались до того дома приятеля, в который он собирался идти после выхода с территории больницы. Правда, на этот раз Лев был куда осторожней, и добирались до своего временного убежища они окольными путями. По дороге им еще дважды попадались группы малолеток. Одни спокойно сидели перед дверями еще одного магазина, в который планировал заглянуть Гриднев, и чего-то распивали. Издалека рассмотреть, что именно пьют подростки, Лев не смог, а подбираться к ним ближе, и снова испытывать судьбу ему не хотелось. Оружия, правда, у них не наблюдалось, но рисковать Гриднев не хотел. Как и отправить на тот свет еще одного пацана, который, в отсутствие взрослых, почувствовал себя богом.

Лев с Ланой обошли их стороной, и чуть позже наткнулись на еще одну группу молодежи. На этот раз, компания была куда разношерстнее. Тут были и мальчишки и девчонки, которым на вид исполнилось от 10 до 15 лет. Вся эта компания с упоением била камнями стекла в здании школы. Оружия у них Гриднев тоже не увидел, но попадать в поле зрения юных вандалов тоже не захотел. Им пришлось сделать еще один крюк, но, хотя бы, с пользой. Гриднев вышел к маленькому частному магазинчику, который выглядел совершенно нетронутым и не разграбленным. Возможно, из-за того, что это место было значительно ближе к окраине и, может быть, также, как на квартале, где раньше проживал Лев с женой, тут тоже не было детей. Ну, или, почти не было!

В городе с 20-тысячным населением, молодежи, вообще, было не слишком много: две обычные школы, детдом и школа-интернат, в общей сложности, принимали в своих стенах не больше 1,5–2 тысяч детей. Был еще и профессиональный лицей, и филиал вуза. Однако, учитывая, что пока Гридневу не встречалось подростков старше 14–15 лет, учеников этих заведений из списка выживших можно исключить. По крайней мере, большинство из них, как и всех старшеклассников из школ. Школьников младших классов из перечня опасных тоже можно было вычеркнуть. Получалось, что в городке сейчас было около 500–600 подростков, способных нести угрозу, как те две банды малолеток, которых встретили Гриднев с Ланой. И все они уже, наверняка, стали собираться в организованные группы. Вот от таких, точно, лучше сейчас держаться подальше!

Простреленная нога у Гриднева продолжала болеть, но он старался не обращать на нее внимания. После побега из горящего деревянного дома вся повязка пропиталась кровью, но сейчас, после уменьшения нагрузки на ногу, раны начали затягиваться, и кровь не лилась. Так что, беспокоиться об оставленных за собой кровавых следах Льву не стоило. Он уложил Лану в кустах неподалеку от замеченного им магазина, пристроился рядом и минут двадцать наблюдал за окрестностями. Лишь после того, как Лев убедился в том, что угрозы вокруг нет никакой, он отправился за продуктами, приказав Лане не шевелиться и не двигаться с места до его возвращения. Девочка настолько устала и была так перепугана, что покорно и молча осталась лежать на земле, усыпанной прошлогодней листвой, положив голову на руки.

Магазинчик был совсем небольшой и, похоже, специализировался на подпольной торговле алкоголем, работая круглосуточно. Гриднев без труда пробрался внутрь и сразу же наткнулся на труп продавщицы, которую смерть застала на раскладушке чуть правее от дверей. Видимо, тут она дремала, ожидая поздних клиентов. Рядом с ней стояла коробка с бутылками паленой водки, и еще одна с небольшими флакончиками чего-то спиртосодержащего, пользующегося популярностью у местных алкашей. Гриднев аккуратно обошел ее, стараясь не вдыхать запах разложения и не смотреть в запавшие глаза и покрытый пеной рот.

В магазине нашлось все, что нужно. Лев взял большой пакет, положил в него несколько бутылок с водой, десяток банок консервов и пачку пельменей из морозилки, которая все еще работала. Он нашел не слишком черствый хлеб и даже аптечку, которая лежала в прилавке рядом с кассой. Заодно он захватил с собой и женскую сумочку продавщицы магазина, а также острый нож с тонким лезвием, который лежал на прилавке и служил, судя по всему, для нарезки колбасы.

Гриднев несколько секунд смотрел на ровные ряды алкоголя, заполнившие один из стеллажей. Во рту набралась слюна, и появилось такое невероятное желание что-нибудь выпить, что Льву стоило больших трудов подавить его. Помогли этому воспоминания о перестрелке у супермаркета. Гриднев просто прекрасно осознавал, что будь он в тот момент пьян, сейчас бы они оба с девчонкой были мертвы – либо убитые прямо на дороге, либо зажаренные заживо в чьем-то деревянном доме. И эта мысль отбивала желание напиться сильнее, чем его побуждали воспоминания об удивленных глазах умирающего пацана, застреленного им во дворе.

И все же Гриднев прихватил с собой «чекушку» водки. Он не хотел тратить время, проверяя содержимое найденной аптечки, но раненую ногу нужно будет чем-то обработать. Если в аптечке не окажется йода или перекиси водорода, уже завтра раны начнут гноиться, и тогда им вместе с Ланой точно наступит конец: он потеряет мобильность, и не сможет защитить ни себя, ни девчонку в случае опасности. Когда он уже почти вышел из магазина, Лев вспомнил, о чем его просила Лана перед неудавшимся визитом в супермаркет. Он вернулся назад и взял пару пачек чипсов, хотя никогда к ним особого пристрастия не испытывал.

Когда Гриднев, вновь, со всеми мерами предосторожности, вернулся в кусты, в которых оставил Лану, девочка уже спала. Похоже, физических и душевных сил у нее только и хватило, чтобы добраться до этого временного и такого ненадежного убежища. Первой мыслью Льва было разбудить девочку, но он решил все же дать ей немного отдохнуть, а сам взялся обрабатывать ногу.

Устроившись рядом с Ланой, Гриднев размотал повязку и стянул с себя джинсы. Раны на ноге выглядели чуть припухшими, что и не удивительно, после той нагрузки, которую выдал он на них. Впрочем, судя по всему, воспалительный процесс еще не начался, хотя, дробинки из ноги следовало вынуть как можно быстрее. И все же, сейчас Гриднев этого делать не стал. Во-первых, он сомневался, что сможет полностью сдерживать крики, когда начнет вытаскивать из живого мяса дробь, а во-вторых, эта операция лишит его маневренности, а им еще нужно добраться до убежища.

Лев поковырялся в аптечке. Йод там оказался, как и бинт, лейкопластырь, аспирин, обезболивающие и даже антибиотики. Видимо, продавщица была предусмотрительной. А может быть, этой аптечкой так ни разу и не пользовались после того, как ее приобрели. Гриднев сложил все обратно, кроме бинта. Он промыл раны на ноге водкой, зашипев от боли, а затем наложил на них плотную стерильную повязку – добраться до места хватит, а там уже придется более серьезно разбираться с дырками в ноге.

Лишь после того, как Гриднев закончил обработку ран, он осторожно разбудил девочку. Первые несколько секунд Лана удивленно и испуганно смотрела на него, словно не узнавая, а затем вспомнила все и расплакалась. Лев неуклюже прижал девочку к себе, совершенно не понимая, как ее успокоить.

– Я к маме хочу. К бабушке хочу! Я домой хочу, – причитала малышка, и Гриднев совершенно не знал, что ей сказать в ответ.

– Я есть хочу, – закончила свои причитания Лана. Обрадованный Лев тут же полез в пакет.

– Вот, держи. Прихватил из магазина специально для тебя, – он протянул ребенку пачку чипсов.

– Это «Читос», а я люблю «Лейс», – посмотрев на упаковку, заявила Лана. Гриднев вновь смутился.

– Ладно, давай сюда, – смилостивилась девочка. Она взяла протянутую пачку, легко вскрыла ее и тут же, шмыгнув носом, отправила в рот пригоршню чипсов. Через секунду вспомнила:

– Спасибо! И угощайся, – она протянула Гридневу открытую упаковку.

Лев пожал плечами и вытащил несколько хрустящих чипсов из пачки. Он не питал к ним особого пристрастия, но отказывать девочке не хотел, боясь, что у нее вновь может испортиться настроение. К тому же, он тоже был голоден, а несколько дополнительных минут, потраченных на перекус, особой роли не играли. Возможно, именно от голода, но чипсы показались Гридневу удивительно вкусными, и он помог девчонке опустошить пачку, лишь после этого встал.

– Пошли, – распорядился он. – Скоро темнеть начнет, а нам еще до места нужно добраться.

Впрочем, остаток пути у Гриднева особого беспокойства не вызывал. Большую его часть он предполагал пройти проулками, которые и в прошлой жизни особой активностью движения не отличались, а сейчас, когда почти все взрослое население городка было убито, и вовсе выглядели такими же мертвыми, как и их обитатели. Лишь однажды им предстояло преодолеть одну из главных автомобильных артерий городка, и тут Гридневу пришлось поволноваться: откуда-то издалека он услышал рокот автомобильных двигателей, который постепенно приближался.

Сначала Гриднев испытал надежду, решив, что это автомобильная колонна с военными или спасателями входит в город, но вскоре понял, что ошибался. Судя по звукам, по дороге ехали три-четыре легковых машины и еще несколько, либо мопедов, либо скутеров. Гриднев торопливо затолкал Лану в первый попавшийся двор, и сам спрятался за забором. Улицу из их укрытия видно не было, но Гридневу этого и не требовалось, чтобы понять: малолетки, почувствовавшие полное отсутствие контроля, начали отрываться, как им хочется. И эта колонна с окраин явно направлялась туда, где было чем поживиться и можно было оторваться по полной.

Лишь после того, как звуки моторов затихли вдали, Гриднев подхватил Лану подмышки и почти бегом пересек широкую автомобильную дорогу, вновь скрывшись в проулке. Ну и оставшуюся часть пути до пустующего дома своего приятеля они преодолели достаточно быстро и без приключений.

У этого небольшого домика было целых два явных преимущества. Во-первых, рассмотреть его можно было, только находясь точно напротив. Под другим углом дом с улицы почти не просматривался. А во-вторых, на окнах были плотные деревянные ставни, почти не пропускавшие свет ни внутрь, ни наружу. Понять, что в доме кто-то есть, днем вообще было невозможно, а ночью – лишь заглянув в редкие щелочки между ставнями. А учитывая, что в этом доме точно не будет трупов, можно было считать его идеальным убежищем на грядущую ночь. Гриднев пошарил за притолокой, нашел запасной ключ, и впустил Лану внутрь.

– Ну, вот. Здесь мы сможем отдохнуть, и никто нас не потревожит, – проговорил он и с грохотом сбросил на пол рюкзак, давно оттянувший все плечи. – Останемся здесь до утра, а потом решим, что будем делать дальше.

Дом приятеля Гриднева состоял всего из двух комнат: кухни, которая служила и столовой, и гостиной, которая была еще и спальней. Окна первой выходили во двор, и рассмотреть свет с улицы, даже в том случае, если ставни были открыты, было бы очень непросто. И все же, Лев не решился включать верхний свет. Он отыскал в гостиной настольную лампу и пристроил ее даже не на столе, а на табуретке рядом, светя к минимуму освещенность комнаты. Лишь после этого он включил электроплитку и поставил вариться пельмени на двоих. Лана в это время обследовала весь небольшой домик, и не нашла для себя ничего интересного. Вернувшись на кухню, она забралась с ногами на стул, и молча смотрела, как Гриднев готовит нехитрый ужин. Разговаривать желания не было ни у того, ни у другого.

Пока варились пельмени, Гриднев провел инспекцию сумочки продавщицы, которую он забрал из магазина. Как Лев и предполагал, среди прочей всяческой мелочи, которая всегда находится в таких женских аксессуарах, он смог отыскать пинцет. Правда, его ждало разочарование: хватательные кончики пинцета были немного расширены и походили на миниатюрный экскаваторный ковш. Протиснуть их в ранки, оставленные дробина, точно не получится. А это значит, что тоннели от проникновения дроби в ногу придется расширять, чего Гридневу очень не хотелось. Он тихо выругался. Лана молча наблюдала за ним, когда он, найдя пинцет, разбинтовал ногу и стал примерять его к ранкам. И, кажется, без слов догадалась, что мучает мужчину.

– А вытаскивать из ноги пули будет больно? – поинтересовалась она.

– Это не пули, а дробь, – недовольно ответил Гриднев. – И, да. Будет больно.

– А ты еще и ранки резать хочешь, раз пинцет не лезет внутрь? – задала очередной вопрос девочка.

– Какая ты сообразительная! – огрызнулся в ответ мужчина.

– Не тупее других. И кино иногда смотрю, – фыркнула в ответ Лана. – А вот ты, вижу, тормозишь! Зачем ногу резать, когда можно отломить широкие кончики у пинцета, и всех делов-то?

Гриднев удивленно посмотрел на девчонку. Действительно, такое очевидное решение ему в голову не пришло. Он крайне редко общался с детьми последние лет пятнадцать, и не особо ориентировался в том, насколько их развитие сейчас отличается от того, который он оценивал по собственному опыту общения с племянниками, или по тому времени, когда еще не было компьютеров и интернета. У Гриднева мелькнула мысль, что неизвестное вещество, убившее взрослых, могло как-то повлиять на разум детей, но он отогнал эту мысль, поскольку ничего выдающегося в Лане не заметил, да и у остальных, кто встретился сегодня, кроме пьяной наглости и чувства собственной безнаказанности никаких иных отклонений не наблюдалось. Поэтому Гриднев просто поблагодарил Лану за разумную идею, и занялся изъятием дроби из ноги, пока сварившиеся пельмени чуть остывали.

Гриднев поблагодарил судьбу за то, что в него попало всего четыре дробинки, иначе обработка ран превратилась бы в нестоящую пытку. Он едва сдерживал крики боли, отыскивая с помощью пинцета небольшие кусочки свинца в живом теле, и был весь прокрыт потом к тому моменту, когда извлек последнюю дробину из ноги. Лев обессилено откинулся на спинку стула, не имея возможности в этот момент даже протянуть руку, чтобы взять «чекушку» водки и полить ею раны. Вместо него это сделала Лана, пока Гриднев сидел, закрыв от изнеможения глаза.

– Терпи, бедненький, – попросила она и вылила на раны значительную часть водки из бутылочки.

Гриднев взвыл. Скорее, от неожиданности, чем от боли, хотя раны и обожгло, словно раскаленным шилом.

– Ничего-ничего. Сейчас лучше будет, – проговорила девчонка, глядя в расширенные глаза Гриднева, а затем приложила к ранкам кусок сложенного в несколько слоев бинта, который Лев приготовил заранее. – Сам перевяжешь, или помочь?

– Сам, – прорычал Гриднев, и желание отругать за своеволие свою малолетнюю спутницу куда-то пропало.

После ужина пельменями с начинкой из непонятно чего, Гриднев уложил Лану спать. Он разложил единственный диван в гостиной-спальне и положил девочку у глухой стены. Сам лег с краю, предварительно проверив состояние автомата и положив его так, чтобы легко было добраться рукой. Свет на кухне он выключать не стал, поскольку боялся, что в случае тревоги начнет натыкаться на стены, или мебель, вместо того, чтобы быстро выбраться на улицу.

Лана заснула быстро, а Гриднев долго не мог уснуть. Воспоминания сегодняшнего дня не давали ему покоя. А еще, в сумятице мыслей, Лев никак не мог найти хоть какое-то разумное решение по поводу ближайшего их с Ланой будущего. Он прекрасно понимал, что девочка будет для него обузой, что шансов выжить, пока она остается рядом, будет куда меньше. Вот только, даже малейший намек на то, что девчонку стоит оставить, и спасаться самому, был для него противен настолько, что к горлу подступала тошнота.

А вот мысли о том, что следует начать искать тех, кто в помощи нуждается, и взять их под свою опеку, улетучились окончательно. Лев понимал, что в городе остались не только озверевшие от чувства всевластия малолетки, немало таких же беззащитных, как Лана, детей. Вот только, помочь им он никак не может! Даже если попытаться их как-то найти, не нарвавшись на пулю, то что с ними делать потом? Как их собрать вместе, организовать и, главное, защитить, если кто-то надумает совершить налет на их убежище? Да и где найти достаточно безопасный приют для этих детей?.. Нет! Без посторонней помощи справиться с этой задачей он не сможет. И Гриднев решил, что лучше гарантированно спасти одного ребенка, чем погибнуть, пытаясь спасти многих. С этой мыслью он и уснул.

Впрочем, как следует выспаться Гридневу не удалось. Ночью он несколько раз просыпался от оружейной стрельбы, звучавшей то совсем близко, то откуда-то издалека. Один раз Льву показалось, что он слышал даже взрыв. Радовало только одно – над городком не звучало автоматных очередей! А это значит, что единственное серьезное хранилище с боевым оружием бандам малолеток взломать пока не удалось. Если повезет, то не удастся и вовсе! И это позволяло Гридневу чувствовать себя спокойнее.

После каждой стрельбы он выбирался на улицу и прислушивался, пытаясь понять, несет ли угрозу им с Ланой очередная перестрелка. А еще вглядывался в ночь и прислушивался, пытаясь понять, что творится за забором. Было очевидно, что подростки в городе отрывались вовсю. Гриднев периодически слышал громкую музыку, из перемещающегося источника. Видимо, кто-то раскатывал на машинах, устраивая ночную вакханалию. Пару раз он видел взлетающие в небо ракеты фейерверков, а ближе к утру, сразу в разных концах города разглядел зарево. Получалось, что кто-то почувствовал вкус к поджогам, и начал превращать в пепел дома, лишившиеся своих хозяев.

Именно это зрелище и заставило Гриднева сделать окончательный выбор. Лев уже убедился, что из взрослых в живых он остался не один. Вполне вероятно, что в городке есть еще «старперы», как и он, слоняющиеся по улицам. Если следовать теории вероятности, то количество выживших взрослых будет увеличиваться в зависимости от размеров населенного пункта, в котором они жили до атаки. Даже если взять известные факты, то, если в городе с населением 20 000 человек выжили двое, то там, где проживало 200 000, живых будет, минимум, в 10 раз больше. И шанс, что они объединятся и начнут строить какое-то организованное общество, куда выше.

В любом случае, здесь, в городке, оставаться было нельзя. Большая часть строений в городке возводилась из дерева, поскольку лесов кругом было в избытке. Учитывая начало пожаров, можно было легко предположить, что вскоре огонь начнет уничтожать квартал за кварталом, и остановить его будет некому. Гриднев не хотел в одну из ночей проснуться и увидеть, что все вокруг покрыто пламенем, из которого выбраться не реально. А еще он хотел найти других людей, желающих и способных установить хоть какой-то порядок, пусть и в отдельно взятом городе. И Гриднев решил, что утром придумает, как им с Ланой отсюда убраться и добраться до ближайшего крупного населенного пункта, до которого в прошлой жизни нужно было добираться на автобусе 50 минут. Приняв такое решение, Гриднев заснул, и уже не просыпался ни от звуков выстрелов, ни от музыки из машин. Правда, незадолго до рассвета и они затихли.

Утром, после завтрака консервами, чипсами и чаем. Лана категорически отказалась оставаться в их временном убежище. Гриднев понимал, что пешком с девчонкой до промышленного центра в семидесяти километрах от городка он будет добираться целую вечность. Единственным выходом для них было найти машину. Само по себе это проблемы не представляла, но Гриднев не водил автомобили со времен своей юности. И для того, чтобы по дороге не угробить себя и девчонку, ему нужно было немного попрактиковаться. А это могло оказаться чрезвычайно опасно, учитывая, что в любой момент на городских улицах его сможет перехватить очередная шайка малолеток, которая за рулем чувствует себя куда уверенней.

Гриднев попытался убедить Лану, что все будет лучше, если она пару часов побудет в убежище, пока он сделает все необходимое, но на девчонку его уговоры не произвели никакого впечатления. Сначала она резко возражала, потом почти перешла на крик, а под конец просто начала плакать. Гридневу в какой-то момент даже показалось, что она невероятным образом смогла подслушать его ночные размышления о том, что Лану нужно оставить, и спасаться самому, и у Льва мурашки прошли по коже, до чего невероятным показалось это предположение. Как бы там ни было, девочка категорически отказывалась оставаться одна, и любые уговоры приводили ее в состояние, близкое к истерике. В результате, Гриднев сдался, и взял Лану с собой, хотя и понимал, что этот вынужденный шаг может стоить жизни и ему самому, и ребенку.

Из-за упрямства Ланы Гридневу пришлось менять свои планы. Если раньше он хотел взять какой-нибудь автомобиль поблизости от их убежища и поездить на нем по глухим улицам, возрождая старые навыки, теперь этот вариант пришлось исключить. Во-первых, рыскать по окрестностям с девочкой за спиной было небезопасно. В любой момент можно было нарваться на агрессивных малолеток, и тогда – вновь перестрелка, которая, бог знает, как могла закончиться. А во-вторых, управлять незнакомым автомобилем, в котором еще и будет сидеть ребенок, Гриднев не хотел. Он не был уверен, что сможет проехать хоть сто метров, чтобы ни во что не врезаться. Если собой рискнуть он был готов (в разумных пределах, естественно), то мысль о том, что Лана может что-то сломать, а то и вовсе погибнуть, вводила его в ступор.

Единственным выходом теперь оставалось взять автомобиль, с управлением которым он был хоть приблизительно знаком. Такая машина была только в одном месте – в гараже его бывшего начальника. У Петра Анохина была «Тойота Спортаж», оборудованная автоматической коробкой передач. Гриднев не раз ездил вместе с ним. И хотя за руль никогда не садился, бывший начальник с огромным удовольствием объяснял все нюансы управления этим дизельным монстром, способным легко разогнаться за считанные секунды до 200 км/ч, и при этом обладающим удивительно отзывчивым и послушным управлением.

Гриднев полагал, что справится с управлением этой машиной, и долгой практики для этого не потребуется. Старые навыки вспомнятся сами. Тем более, тут не потребуется вручную переключать скорости, с чем, определенно, могла возникнуть проблема. Единственным неудобством, причем, существенным в текущей обстановке, было расстояние до «Тойоты» Анохина: идти за ней пришлось бы через полгорода! В обычной обстановке Гриднев пешком бы добрался туда минут за 40, а теперь, учитывая Лану на буксире, для этого может понадобиться несколько часов, а Лев хотел убраться из городка, как можно, раньше, пока буянившие ночью малолетки еще не проснулись. Теперь об этом придется забыть, и надеяться на то, что избежать перестрелок и погонь сегодня удастся. Хотя бы потому, что не могут быть малолетние бандиты вездесущими, а дом Анохина хоть и находился на центральной улице, все же был достаточно близко к выезду из города. К тому же, находился в таком районе, в который раньше молодежь не очень любила заходить.

Перед тем, как выйти из дома, Гриднев прикинул в уме маршрут. В принципе, большинства ранее людных мест, в которых и теперь могут оказаться банды малолеток, избежать удастся без проблем. Единственное, что его напрягало, так это поход мимо территории районной больницы. Поблизости от него были корпуса лицея, злосчастный супермаркет и та школа, в которой вчера подростки били стекла. Не исключено, что они могут оказаться поблизости и сейчас. Однако, идти другой дорогой означала, увеличить время пути, как минимум, на полчаса. А такой роскоши у Гриднева не было. Он решил рискнуть, надеясь, что. в случае опасности, снова удастся уйти огородами частного сектора, как он это сделал вчера.

С собой Лев решил взять самый необходимый минимум. Еду, в дальнейшем, можно будет найти по дороге, и все продукты он решил оставить. Исключение сделал только для пакета чипсов и двух бутылок воды. Автомат он достал из рюкзака и повесил на шею, отправив в карман запасной рожок, а на его место положил остатки скудных припасов. Туда же отправилась и аптечка. Мысленно пожелав себе удачи, Гриднев взял Лану за руку и отправился в новый путь.

На той большой дороге, которую они с девочкой перебегали вчера вечером, Гриднев увидел останки сгоревшего автомобиля. Кто-то не справился с управлением и врезался в дом. Видимо, потом машина взорвалась, и именно этот грохот он и слышал ночью. По счастью, дом, в который врезалась машина, был кирпичным. Иначе, наверняка, он бы тоже сгорел дотла, а вместе с ним и весь остальной квартал. Впрочем, кого это сейчас волновало?

До магазина, в котором он взял вчера продукты, тоже кто-то добрался. Дверь была сорвана с петель, а окна разбиты, и Гриднев совершенно не мог понять, зачем понадобился этот вандализм, когда и так внутрь торговой точки было легко войти и взять все, что попадется на глаза.

Больше никаких следов ночных оргий до корпусов районной больницы они не увидели. Проходя этот участок, Гриднев был особо бдителен. Он крался вдоль противоположной стороны улицы, внимательно исследуя каждый закоулок, в котором могла притаиться угроза. По верхним этажам терапии он не смотрел, уверенный, что беды там таиться не может. Именно поэтому вчерашнюю «хранительницу больничного покоя» первой заметила Лана.

– Лев, эта же та самая тетя, которая стала сумасшедшей и нас в больничку не пускала! – воскликнула девчушка, дернув Гриднева за рукав.

Лев вскинул глаза и еле сдержался, чтобы вновь грязно не выругаться. Тело сумасшедшей женщины висело в окне второго этажа. На ней не было ни клочка одежды, а все поверхность кожи была в многочисленных порезах, которые давно перестали кровоточить. Кто-то долго поиздевался над ней, прежде чем повесить на втором этаже больницы, покой мертвецов в которой она так рьяно охраняло. Возможно, малолетки искали там наркотики, а она попыталась помешать им. А может быть, просто кто-то ночью увидел, как она ходит по больничным коридорам, и это стало причиной наведаться в терапию. Узнать истину точно не удастся, за исключением одного: эта, в принципе, безобидная женщина была зверски убита только за то, что была сумасшедшей и не могла за себя постоять.