Текст книги "Москва. Великие стройки социализма"

Всесоюзный конкурс

Следующим этапом проектирования стал открытый всесоюзный конкурс на разработку проекта Дворца Советов. Текст объявления конкурса был утвержден на заседании политбюро 15 июля 1931 года.

Условия конкурса определялись на этот раз более конкретным заданием. Состав помещений включал два основных зала (на 15 и 6 тысяч человек), четыре небольших зала и вспомогательные помещения. Все они делились на четыре группы. В группу «А» входил Большой зал с примыкающими к нему помещениями для президиума, дипломатического корпуса, прессы, оркестра, а также вестибюль, гардероб и т. п. Аналогичный набор вокруг Малого зала составлял группу «Б». В группе «В» должны были находиться два зала на 500 человек и два – на 200 вместе с обслуживающими помещениями. Наконец, группа «Г» включала в себя комендатуру, хозяйственное управление, помещения для технических установок. Программой задавались площади всех помещений. Одним из важнейших требований по-прежнему оставалось обеспечение прохода через Большой зал различных шествий.

В качестве иллюстраций и материалов для размышлений программу объявленного конкурса сопровождали работы, выполненные на предварительном этапе.

Открытый всесоюзный конкурс на проект Дворца Советов был объявлен 18 июля 1931 года. Срок представления конкурсных проектов устанавливался на 20 октября[128]128
  Известия ЦИК. 1931. 18 июля


[Закрыть], однако потом по многочисленным ходатайствам архитектурных организаций был перенесен на 1 декабря 1931 года. Оценка поступавших на него работ возлагалась на техническую экспертную комиссию при Совете строительства под руководством Г.М. Кржижановского.

За относительно лучшие проекты назначались премии: три первые по 10 тысяч рублей, пять вторых по 5 тысяч рублей и пять третьих по 3 тысячи рублей. Сверх того 30 тысяч рублей ассигновались на приобретение лучших из числа непремированных проектов.

Несколько проектов Совет строительства заказал ведущим иностранным зодчим – Ш. Ле Корбюзье и О. Перре во Франции, двум архитекторам из Германии, одному – из Италии. Обратились и к известному шведскому архитектору Остбергу, автору знаменитой стокгольмской ратуши, но избалованный швед запросил за свой проект аж 39 тысяч рублей (сумму четырех первых премий!), после чего переговоры с ним были прерваны[129]129
  Дворец Советов. Бюллетень управления строительством Дворца Советов при президиуме ЦИК СССР. 1931. № 1.


[Закрыть].

Учитывая исключительную важность мероприятия, Управление строительством обратилось с просьбой ко всем организациям, где трудились участники конкурса, оказывать им всемерное содействие. В частности, поскольку разработка проектов являлась общественной работой, предлагалось освободить конкурсантов от какой-либо иной нагрузки по этой части, а при возможности предоставлять им для конкурсного проектирования и часть рабочего времени[130]130
  Строительство Москвы. 1931. № 10.


[Закрыть].

Значимость предстоящего конкурса прекрасно поняли и представители архитектурного «авангарда» Москвы, которые решили «взять шефство» над проектированием и строительством Дворца. Об этом намерении извещало специальное постановление, принятое на собрании актива АРУ, АСНОВА, ВОПРА, САСС, состоявшемся 28 июля 1932 года. Шефство должно было выражаться в привлечении к проектированию сил передовой архитектурной общественности, освещении конкурса в печатных органах, широком обсуждении проектов и даже – в содействии Совету строительства в оценке проектов. Главной же целью объединения усилий «авангардистов» провозглашалось создание фронта для отпора реакционерам[131]131
  Постановление объединенного собрания актива архитектурных обществ Москвы – АРУ, АСНОВА, ВОПРА, САСС от 28 июля 1932 г. // Советская архитектура. 1932. № 3.


[Закрыть], что попросту означало желание забрать проектирование Дворца в свои руки.

Открытый конкурс стал на редкость представительным. На рассмотрение поступило 160 проектов, из которых конкурсными являлись 135, внеконкурсными – 13, заказными – 12. Двадцать четыре проекта поступили из-за рубежа. Из Германии пришло пять проектов, из них три заказных (архитекторов Э. Мендельсона, В. Гропиуса и Х. Пёльцига) и два конкурсных (№ 137 под девизом AZ1 и № 163). Голландия представила два конкурсных проекта – № 154 под девизом «1917–1932» и № 171, автором которого был архитектор Ромбах. Больше всего зарубежных проектов пришло из США – 11, из них два заказных (архитекторов Т. Ламба и Г. Урбана), восемь конкурсных, которые рассматривались на общих основаниях, – № 143 (девиз «0110»), № 144 архитекторов Конрада и Штенгера, № 145 (девиз «Лев»), № 165 (девиз «Государственный корабль»), № 166 (девиз «Л»), № 167 (девиз «Марка»), № 168 (девиз «Треугольник в треугольнике»), № 169 (девиз «Сектор в круге») и один, поступивший после установленного срока сдачи работ, – № 174 (девиз «Простота»). Из Франции поступило три проекта, два из которых были заказными – архитекторов Ш. Ле Корбюзье и О. Перре, и конкурсный № 122 под девизом «Тройка». По одному проекту дали Италия (заказной архитектора А. Бразини), Швейцария (конкурсный № 5 под девизом «Окт. 1931 г.»). Также один конкурсный проект под девизом «Символ Конкурсный проект Дворца Советов. Девиз «В» (Первая премия). Бригада ВОПРА: арх. К. Алабян и В. Симбирцев. 1931 г. Перспектива власти» пришел из Эстонии, до вхождения которой в состав СССР оставалось девять лет.

Конкурсный проект Дворца Советов. Девиз «В» (Первая премия). Бригада ВОПРА: арх. К. Алабян и В. Симбирцев. 1931 г. Перспектива

Помимо проектов рассматривались и так называемые проектные предложения (всего 112), касавшиеся отдельных элементов проектируемого здания – конструкций, декора, оборудования[132]132
  Заплетин Н.П. Переломный этап пролетарской архитектуры // Строительство Москвы. 1932. № 3.


[Закрыть].

Недостаточная четкость программы конкурса обусловила сильнейший разброс технических характеристик представленных проектов. Так, площадь здания колебалась от 21 тысячи квадратных метров в проекте Г.Б. Красина до 74 тысячи в проекте З.М. Розенфельда, Р.О. Вальденберга, Д.С. Меерсона, Г.Я. Вольфензона. Наименьшим по объему был проект И.Г. Лангбарда (625 тысяч кубических метров), наибольшим – француза О. Перре (2 миллиона кубических метров). Несколько меньшим оказался разброс вместимостей Большого зала – от 9 тысяч до 22 тысяч зрителей. Наиболее компактные планировки зала обеспечивали максимальное удаление зрителей от оратора на 50 метров, самые протяженные – около 100 метров[133]133
  Заплетин Н. Дворец Советов СССР (по материалам конкурса) // Советская архитектура. 1932. № 2–3.


[Закрыть].

Видимо, наиболее реалистичные из проектных предложений предварительного этапа послужили образцом для некоторых участников открытого конкурса. Так, целая серия работ явно имела своим прототипом предварительный проект К.С. Алабяна и В.Н. Симбирцева. Сами они вновь представили свой переработанный с учетом полученных замечаний проект под девизом «В». Помимо них мотив Большого зала Дворца в виде цилиндра с полусферическим завершением, окруженного несколькими прямоугольными объемами, поддерживающими полукруглое фойе, варьировали работы под девизами «Вся власть Советам», «Малыгин», «Зеленый квадрат».

Причем проект «Вся власть Советам» также предусматривал пропуск демонстраций под Большим залом, тогда как «Малыгин» и «Зеленый квадрат» лишь воспроизвели внешнее оформление объема Большого зала, отказавшись от устройства под ним широких проходов. Общим для этой серии проектов оказалось и расположение Малого зала в отдельном объеме, связанном с Большим залом переходами.

Лучшим из всей серии оказался, естественно, уже испытанный проект под девизом «В», получивший первую премию.

Другим примером для подражания стал предварительный проект Б.М. Иофана. Тему сопоставления круглого объема Большого зала и стройной башни не совсем понятного назначения с колоннадой между ними помимо самого автора идеи развили еще несколько конкурсантов. Лучшими среди них оказались И.В. Жолтовский и бригада его последователей в составе Г.П. Гольца, И.Н. Соболева, М.П. Парусникова (проект под девизом «XV съезд Советов»). Однако в оформлении здания зодчие пошли разными путями. И.В. Жолтовский, как всегда, прибегнул к откровенному воспроизведению «классического наследия». Б.М. Иофан, в целом базируясь на принципах классики, избежал копирования декоративных деталей старины, отчего его творение стало более строгим и величественным. Проект «XV съезд Советов» представлял собой нечто среднее между этими двумя своими аналогами. Все три работы удостоились наград.

Конкурсный проект Дворца Советов № 101. Девиз «Дворец Советов» (Первая премия). Арх. А. Жуков, Д. Чечулин. 1931 г. Перспектива

Практически полную аналогию проекту Б.М. Иофана представлял собой проект архитектора С.И. Германовича, уступавший, однако, своему прототипу по архитектурной обработке. Более интересно выглядела работа Д.Н. Чечулина и А.Ф. Жукова, близкая по композиции к предложениям Жолтовского и Иофана, но обошедшаяся без башенного акцента. Подчеркнутые монументальность и представительность этого проекта принесли ему одну из трех первых премий конкурса.

Еще один вариант на тему двух объемов Большого и Малого залов с башней между ними прибыл из Америки. Проект № 165 в ярко выраженном конструктивистском духе, выполненный русским архитектором Н.В. Васильевым (с 1923 года работавшим в США), под девизом «Государственный корабль» в самом деле имел что-то общее с очертаниями судна, но равно напоминал как гоночный автомобиль, так и домашний тапок.

Третью серию составляли проекты, основным элементом которых была высоко вздымающаяся над приземистыми обслуживающими помещениями форма, напоминающая опрокинутый вверх дном цветочный горшок или вазу. Подобные здания нашли бы свое применение в качестве неплохого клуба, спортзала, планетария, но для Дворца Советов они вряд ли годились. Хотя, быть может, мощные вертикальные объемы этих проектов предвосхитили башню Дворца Иофана, Щуко и Гельфрейха.

Конкурсный проект Дворца Советов № 93. Девиз «ДС – массам». Перспектива

Некоторые участники конкурса, напротив, всячески уменьшали высоту своих версий Дворца, делая их распластанными и приземистыми. Несмотря на то что в ряде проектов присутствовали удачные решения частных проблем (удобные входы, хороший график движения), одобрения такие работы, конечно, не удостоились. Помочь снискать расположение жюри не могли даже такие откровенные фокусы, как представление плана здания в виде серпа и молота. Разбирая проект В.И. Оленева, ради этого сомнительного эффекта пристроившего к полусфере основного здания серпообразный в плане служебный корпус, комиссия отметила явную надуманность последнего[134]134
  Заплетин Н. Дворец Советов СССР (по материалам конкурса) // Советская архитектура. 1932. № 2–3.


[Закрыть].

Не имел аналогов экзотический проект под девизом «ДС – массам». Доведенная до абсурда эстетизация надуманной конструкции, явная претензия на абсолютную «оригинальность» позволяла предполагать авторство К.С. Мельникова – самого оригинального советского архитектора. Так оно и оказалось[135]135
  Хан-Магомедов С.О. Константин Мельников. М., 1990.


[Закрыть]. Заложенную в экстравагантный проект идею ее автор объяснить, наверное, мог, но вот понять эти объяснения могли разве что исследователи архитектуры советского «авангарда», да и то вряд ли.

Конкурсный проект Дворца Советов № 157. Девиз «СССР». 1931 г. Фасад

Странное впечатление оставляли работы ряда участников конкурса, представлявших Дворец Советов в виде здания богатого банка, храмового или заводского комплекса.

К этой же серии откровенно неприемлемых по своей наивности работ относился и проект итальянца А. Бразини, в последнее время неожиданно привлекший внимание искусствоведов.

Ему начали приписывать роль чуть ли не прообраза окончательного проекта Дворца, основывая сей странный вывод на том, что А. Бразини объединил все помещения Дворца в едином объеме, а одну из башен своего «средневекового замка» увенчал маленькой статуей, которая, по утверждению нынешних апологетов новоявленного итальянского «гения», изображала В.И. Ленина. Так как окончательный проект Дворца также представлял собой единый объем и служил пьедесталом для памятника В.И. Ленину, итальянцу приписали роль некоего «отца» идеи Дворца Советов[136]136
  Никитин С. Жизнь и творчество Бориса Иофана в 1920-е годы // Итальянский Дворец Советов. Каталог выставки. М., 2006.


[Закрыть].

На самом же деле единство объемов принятого к исполнению проекта Дворца Советов берет истоки отнюдь не в итальянском проекте с его сильно расчлененным и довольно нелепым планом, а в компактных планах работ Красина, представленных на предварительный и открытый конкурс. Идея же превращения Дворца в монумент В.И. Ленина с полной очевидностью проявилась также на предварительном этапе в работе бригады АСНОВА во главе с В.С. Балихиным.

К основным итогам открытого конкурса следует отнести выявившуюся с полной очевидностью ограниченность творческих возможностей конструктивизма. Лапидарные объемно-пространственные композиции, неплохо подходившие для заводских цехов, транспортных сооружений, школ, несколько меньше для клубов и дворцов культуры, оказались непригодными для создания образа величественного дворца – главного здания великого государства победившего социализма.

Среди множества поступивших на конкурс работ в духе конструктивизма не нашлось ни одной, которую можно было рассматривать хотя бы как концепцию, замысел, отвечающий Дворцу Советов. Гигантское сооружение следовало решить не просто исходя из соображений удобства, хотя и это само по себе представляло сложную задачу. Дворец должен был стать символом своей эпохи, выразить дух времени в ясных, запоминающихся неповторимых формах, обрести целостную пространственную структуру, единую пространственную композицию, для которой не годились чисто утилитарные технологии. А других, более подходящих к решению задачи средств «авангардная» архитектура не имела. Волей-неволей приходилось использовать колоссальный опыт, накопленный человечеством за многие века развития архитектуры, отыскивать в нем формы, позволяющие сформировать пластический образ здания.

Видимо, понимая, что традиционными приемами конструктивизма задача решена быть не может, некоторые сторонники «авангарда» прибегли к откровенному трюкачеству. Ярким примером этого может служить проект, выполненный знаменитым французом Ле Корбюзье – одним из идеологов конструктивизма. Его Дворец Советов представлял собой довольно бессистемное нагромождение объемов, над которыми возвышалась огромная дуга с какими-то «спицами» – нечто вроде фрагмента гигантского колеса обозрения. Дуга играла важную конструктивную роль – к ней на «спицах» подвешивалась оболочка большого зала. Такое решение было бы приемлемо для стадиона, заводского корпуса, но предложение водрузить «колесо обозрения» в центре Москвы, над ее главным зданием следовало расценивать как расчет на самый обыкновенный эпатаж.

Изо всех сил стараясь сохранять объективность, Совет строительства в своем заключении отмечал такие положительные стороны проекта, как удобство пропуска через зал шествий, тщательно разработанную конструктивную часть, однако общую порочность идеи не могли скрасить никакие частные находки.

Заказной проект Дворца Советов. Арх. Ле Корбюзье. 1931 г. Аксонометрия

Вполне профессионально было выполнено несколько работ в духе постконструктивизма, которые годились для Дворцов Советов в областных центрах или прекрасных дворцов культуры. Особенно положительную оценку жюри получил проект № 192, в котором удачно совмещалась плановая компактность с развитым объемно-пространственным решением.

На конкурс поступил ряд работ непрофессионалов. Не претендуя на создание законченного проекта, даже далекие от архитектурного творчества советские граждане пытались передать свое восприятие идеи Дворца Советов. Конечно, по большей части эти предложения были достаточно наивными, однако нужно отметить, что подобное встречалось и в работах зодчих-профессионалов.

Большую ценность представляли собой предложения, касавшиеся не проекта в целом, а каких-либо его отдельных элементов, технического оборудования, характеристик[137]137
  Беккер Н. Дворец Советов и творческая самодеятельность трудящихся // Советская архитектура. 1932. № 2–3.


[Закрыть].

Конкурсный проект Дворца Советов. Калмыков. 1931 г. Аксонометрия

15 декабря 1931 года все поступившие на конкурс проекты были выставлены на суд общественности в Музее изобразительных искусств[138]138
  Строительство Москвы. 1931. № 12.


[Закрыть]. Работа жюри по оценке проектов заняла почти три месяца. Стремясь нащупать верные пути к решению сложнейшей задачи, Совет строительства отобрал относительно лучшие работы и распределил премии между ними. Необыкновенно большое количество присужденных премий, которые притом достались представителям самых разных течений в архитектуре, подчеркивало стремление открыть дорогу для дальнейших творческих изысканий во всех возможных направлениях.

Комиссия технической экспертизы, оценивая проекты, исходила прежде всего из их соответствия условиям, сформулированным в конкурсной программе. Стилевая принадлежность того или иного проекта не выступала сколько-нибудь значимым фактором при распределении премий. Однако откровенное трюкачество, подобное проекту № 93, или голый «машинизм» Корбюзье встречали решительный отпор.

28 февраля 1932 года состоялось подведение итогов конкурса. Совет строительства присудил три высшие, три первые, пять вторых и пять третьих премий.

«Из постановления Совета строительства Дворца Советов при Президиуме ЦИК СССР «О результатах работ по Всесоюзному открытому конкурсу на составление проекта Дворца Советов СССР в Москве».

1. Совет строительства признает лучшими проекты, представленные архитекторами И.В. Жолтовским, Б.М. Иофан, представившими заказные проекты, и поступивший после конкурса проект американского архитектора Г.О. Гамильтона под девизом «Простота».

2. Ввиду этого Совет строительства постановляет: Премировать проекты И.В. Жолтовского, Б.М. Иофана и Г.О. Гамильтона по 12 000 руб. каждый.

2. На основании § 14 и § 15 общих условий конкурса за относительно лучшие проекты, из представленных на конкурс, Совет строительства постановляет присудить:

Первые премии по 10 000 руб. каждая за составление:

Проекта № 92 под девизом «В» арх.: Алабяна К.С., Симбирцева В.Н.

Проекта № 10 под девизом «Дворец Советов» арх.: Жукова А.Ф., Чечулина Д.Н.

Проекта № 131 под девизом «Червонный прапор» арх.: Додица Я.Н., Душкин А.Н.

Вторые премии по 5000 руб. каждая за составление:

Проекта № 32 под девизом «518» бригады ВОПРА: Фролов П.И., Афанасьев Ю.П., Черновол Д.С., Аганьев Г.К., Нежурбида Е.И. и Полищук М.Г.

Проекта № 53 под девизом «Трибуна» группы студентов Высш. Архит. Института, под руковод. арх. Власова А.

Проекта № 78 под девизом «Без головокружения» Розенфельда З.М., Вальденберга Р.О., Меерсона Б.С., Вольфензона Г.Я.

Проекта № 177 под девизом «Рабочему, крестьянину, красноармейцу» арх. Лангбарда И.Г.

Проекта № 166 под девизом «Л» арх. Кастнера Альфреда и Стонорова Оскара (САСШ).

Третьи премии по 3000 руб. каждая за составление:

Проекта № 49 под девизом «518/1040» студентов IV курса ВАСИ: Бумажного, Дукельского, Прозоровского и Оныщука.

Проекта № 68 под девизом «Красная звезда» арх. Лихачева И.Н.

Проекта № 74 под девизом «XV съезд Советов» бригады архитекторов: Гольца Г.П., Соболева И.Н., Парусникова М.П.

Проекта № 88 под девизом «Дворец как песня» особого ударного коллектива под руковод. проф. Кузнецова А.В.

Проекта № 97 под девизом «40» бригады студентов IV курса Арх. – стр. инст.: Оленева М.Ф., Новак В.М., Весиловского, Знаменского С.Б., Карпова П.Н.

3. Совет строительства отмечает, что вместе с архитектурно-художественными силами в конкурсе на составление проекта Дворца Советов приняла широкое участие пролетарская общественность, которая своими предложениями (проектами, эскизами, отдельными деталями) особенно способствовала выявлению социально-политического значения сооружения Дворца Советов.

4. Принимая во внимание, что на конкурсе представлено большое количество проектов и что целый ряд проектов имеет большое значение в разработке отдельных архитектурных и технических частей сооружения Дворца Советов, Совет строительства постановляет увеличить ассигнования на приобретение непремированных проектов и рабочих предложений с 30 тыс. руб. до 60 тыс. руб.

5. Совет строительства отмечает, что кроме проектов, представленных на конкурс, Комиссией технической экспертизы были рассмотрены заказные проекты, из них 3 проекта советских архитекторов и 9 проектов иностранных (из Германии, САСШ, Франции и Италии). Ряд этих проектов особенно в отношении разработки отдельных плановых решений, конструкций, акустических и оптических устройств, загрузки и разгрузки зал, транспорта и др., представляет собой значительную ценность.

В частности, проект инж. Красина Г.Б. представляет большой интерес по оригинальным приемам решения инженерно-строительных проблем. Весьма ценные материалы, безусловно подлежащие внимательному учету в дальнейшем строительстве, дали иностранные архитекторы: Мендельсон, Пельциг, Гропиус (Германия), Ламб, Урбан (САСШ), Бразини (Италия), Корбюзье, Пере (Франция), что и отмечено Комиссией технической экспертизы.

Совет строительства Дворца Советов

Москва, Кремль, 28 февраля 1932 г.»

Первый пункт постановления объясняет факт возникновения не предусмотренных условиями конкурса высших премий. Удостоившиеся их работы Иофана и Жолтовского являлись заказными и не могли потому претендовать на получение установленных премий. Проект Гамильтона, опоздавший к назначенному для подачи работ сроку, также не мог рассматриваться на общих основаниях. Для того чтобы отметить несомненные достоинства этих трех работ, не ущемляя при этом интересов участников открытого конкурса, пришлось изобретать высшие премии, по своему размеру не слишком отличающиеся от обозначенных в условиях конкурса первых премий.

Конкурсный проект Дворца Советов № 32. Девиз «518» (Вторая премия) Бригада ВОПРА: арх. П. Фролов, Ю. Афанасьев, Д. Черновол, Г. Аганьев, Е. Нежурбида, М. Полищук. 1931 г. Перспектива

Проект Дворца Советов. Арх. Г. Гамильтон. 1931 г. Перспектива

Присуждение одной из высших премий малоизвестному американскому архитектору стало неожиданным, но вполне оправданным с учетом достоинств его работы. Г. Гамильтон предложил очень компактное, горизонтальное, строго симметричное решение на основе прекрасно проработанного плана. Здание производило впечатление единого массива, хотя на самом деле состояло из двух симметричных объемов, включавших Большой и Малый залы. Их связывала узкая пластина центральной части, которая благодаря своей высоте объединяла весь комплекс в единое целое. Отделка здания в духе классицизирующего модерна была, пожалуй, несколько архаичной, но на фоне работы того же И.В. Жолтовского выглядела вполне достойно.

Перечисленные в пункте два остальные призеры конкурса относились к самым различным творческим направлениям и группировкам. Особого количественного успеха добилась ВОПРА, под эгидой которой было создано 9 из 16 премированных проектов.

Удивительно современно выглядел проект молодых харьковских архитекторов Я.Н. Додицы и А.Н. Душкина, получивший одну из первых премий. Но при всех его достоинствах он мало соответствовал представлению о главном дворце великой страны.

Пункты 3–5 постановления дают также понимание целей прошедшего конкурса. Вряд ли кто-либо в Совете строительства всерьез рассчитывал на получение готового проекта Дворца. Открытый конкурс стал смотром идей, отдельных находок, объединение которых и могло привести к созданию действительно достойного проекта. Этим объясняется исключительно большая сумма, затраченная на приобретение проектов, не удостоенных премий, но содержащих интересные детали или замыслы. Всего Совет строительства приобрел 50 проектов и 21 проектное предложение.

Именно на основании анализа и синтеза заложенных в многочисленных проектах идей и было принято следующее Постановление Совета строительства, сыгравшее важнейшую роль в дальнейших работах по проектированию Дворца.

«Из постановления Совета Строительства Дворца Советов при Президиуме ЦИК СССР «Об организации работ по окончательному составлению проекта Дворца Советов СССР в Москве»

1. Дворец Советов должен быть единым комплексом, с размещением главных зал групп А и Б в одном здании. В крайнем случае может быть допущено и раздельное размещение групп А и Б, при том непременном условии, чтобы группа А с большим залом на 15 тыс. мест была расположена на первом плане (со стороны Кремля), остальные группы должны быть размещены за группой А.

2. Не допускается соединение главных зал (посредством механических устройств) в один зал.

…

5. Пропуск массовых демонстраций через главные залы Дворца Советов не требуется. Организация площади и проездов около Дворца Советов должна обеспечить широкий доступ к нему массовых демонстраций.

6. Здание Дворца Советов должно быть размещено на площади открыто, и ограждение его колоннадами или другими сооружениями, нарушающими впечатление открытого расположения, не допускается.

7. Преобладающую во многих проектах приземистость зданий необходимо преодолеть смелой высотной композицией сооружения. При этом желательно дать зданию завершающее возглавление и вместе с тем избежать в оформлении храмовых мотивов.

8. Монументальность и простота, цельность и изящество архитектурного оформления Дворца Советов, долженствующего отражать величие нашей социалистической стройки, не нашли своего законченного решения ни в одном из представленных проектов. Не предрешая определенного стиля, Совет строительства считает, что поиски должны быть направлены к использованию как новых, так и лучших приемов классической архитектуры, одновременно опираясь на достижения современной архитектурно-строительной техники.

9. Совет строительства предлагает начальнику строительства организовать работы по составлению окончательного проекта Дворца Советов, поручив их разработку отдельным крупным архитекторам премированных и лучших конкурсных проектов.

10. Лиц, привлеченных к работе по составлению окончательного проекта Дворца Советов, освободить от всякой другой работы сроком на три месяца, обеспечив им благоприятные материальные условия для этой работы.

Совет строительства Дворца Советов

Москва, Кремль, 28 февраля 1932 г.»

Постановление ознаменовало конец характерного для первых лет советской власти периода диктата архитекторов. Отныне заказчик твердо знал, что должен представлять собой Дворец Советов, и в соответствии с этим ставил перед зодчими задачу проектирования вполне функционального здания без каких-либо экзотических фантазий. Восьмой пункт постановления недвусмысленно заявлял, что споры о выборе стиля, «творческие принципы» зодчих, борьба «авангарда» и «реставраторства» являются внутренними вопросами архитектурного сообщества, в которые Советское государство в лице Совета строительства не намерено вмешиваться. Заказчик требовал, чтобы здание Дворца было красиво, надежно и удобно.

Постановление стало важнейшим шагом к прекращению всевозможных спекуляций, представлявших до той поры обильную кормушку для различных теоретиков, идеологов и апологетов «новой», «пролетарской» архитектуры и прочих «авангардов».

Реакция зодчих-«авангардистов» на собственную неудачу в конкурсе оказалась несколько экстравагантной, но с учетом высокого самомнения и напористости апостолов новой архитектуры – вполне предсказуемой. Считая (что вполне соответствовало действительности) СССР страной, где конструктивизм получил наиболее широкое распространение, они даже представить себе не могли, что среди победителей столь престижного состязания, как конкурс на проект Дворца Советов, не окажется ни одного представителя данного архитектурного течения.

Вместо того чтобы проанализировать недостатки своих проектов и сделать соответствующие выводы, «авангардисты» предприняли попытку закатить международный скандал. Архитекторовконструктивистов, функционалистов и прочих «авангардистов» объединял в то время Международный конгресс современной архитектуры (Congrès International d’Architecture Moderne – CIAM). Как раз в 1933 году Москва должна была принять четвертый конгресс этой организации. Весной 1932 года руководители CIAM позволили себе весьма бесцеремонное обсуждение итогов конкурса, причем обратились не к Совету строительства Дворца Советов, а сразу к руководству СССР.

Наполненные громкими и пустыми фразами об оскорблении духа революции и реализации пятилетнего плана, а также плохо замаскированными угрозами ухудшения отношения CIAM к СССР (нашли же чем напугать!), эти обращения, в сущности, являлись бесцеремонными требованиями подчинить строительство Дворца Советов, а вслед за этим и всю архитектурную деятельность в СССР интересам CIAM, представлявшего всего-навсего узкую группировку зодчих.

Это стало случаем, не имевшим прецедентов в истории архитектуры. Союз, объединявший архитекторов одного творческого направления, весьма грубо навязывал свои взгляды (а значит, и высокооплачиваемые услуги) заказчику, пытаясь оказать давление через руководство страны. Подобный демарш мог вызвать лишь возмущение, и потому понятно, что ответа на свои эпистолии ревнители «авангарда» не дождались. Возможно, что эта весьма неуклюжая попытка повлиять на решение Совета строительства была инспирирована советскими конструктивистами, бывшими (например, тот же Гинзбург) влиятельными членами CIAM и желавшими использовать его авторитет (действительный или мнимый) для поддержки своих проектов. Но предпринятая акция имела скорее обратный эффект. Развязный тон писем вполне оправдывал желание не вступать более ни в какие отношения с архитектурным «авангардом».

Не выдержал и маститый Ле Корбюзье. Зодчий, прославленный «авангардистами» как пророк современной архитектуры (при практически полном отсутствии сколько-нибудь значительных работ), отправляя свой эпатажный проект, и представить себе не мог, что в Советской стране не оценят его «гениальных» идей. То, что его работа не была признана лучшей, глубоко обидело француза, но не заставило ни на миг усомниться в собственной гениальности. И он тоже взялся за перо. Смысл его обращения, хотя несколько более вежливого, был тот же самый: в СССР просто обязаны слушаться его, Ле Корбюзье, указаний, а не то все честные люди перестанут верить в правду Страны Советов!