Текст книги "1905 год. Прелюдия катастрофы"

Продолжение темных игр

Во главе Боевой организации социалистов-революционеров продолжал стоять платный агент Охранного отделения Евно Азеф. Игры, в которые он играл с полицией, продолжают оставаться очень темными…

Одна из историй связана с уже известным нам петербургским градоначальником фон Лауницем. Господин это был своеобразный. Об его профессионализме говорить как-то смешно.

«Помню, одно время Лауниц стал носиться с планом обезвредить революционеров, скупив всё имеющееся у них оружие. Устроить это дело ему предлагал Красковский[95]95
  Н. Юскевич-Красковский, руководитель петербургского отделения «Союза русского народа».


[Закрыть], лишь бы деньги… Тем не менее, Лауниц откуда-то добыл денег и вскоре с большим апломбом заявил о своем огромном успехе: ему удалось купить у революционеров пулемет, заплатив за него 2 тысячи рублей. Столыпин просил меня расследовать этот случай. Удалось выяснить, что пулемет был выкраден из Ораниенбаумской стрелковой офицерской школы, очевидно, теми самыми людьми, которые продали его Лауницу. Я доложил об этом Столыпину, который много смеялся».

(А. Герасимов)

Фон Лауниц, как уже было сказано, питал нежную любовь к «Союзу русского народа». Он говорил: «Это настоящие русские люди, связанные с простым народом, хорошо знающие его настроения, думы, желания. Наша беда в том, что мы с ними мало считаемся. А они всё знают лучше нас».

На этой почве фон Лауниц насмерть ругался с полковником Герасимовым. Дело даже не в дилетантстве и мелкоуголовных замашках ребят из СРН. Полковник, как любой полицейский в любой стране, терпеть не мог, когда в его епархию лезут люди со стороны. Конфликт дошел уже до того, что Лауниц начал интриговать, дабы сместить Герасимова и заменить его черносотенцем Юскевичем-Красковским.

Влез фон Лауниц в свару и со Столыпиным. Последний возню «истинно русских людей» на дух не переносил. Хотя сам он по взглядам являлся националистом, но прекрасно понимал, что ничего хорошего из забав СРН не выйдет. Однако сделать ничего не мог – Лауниц пользовался покровительством Николая II, к тому же император сам питал слабость к СРН.

Любовь градоначальника к черносотенцам дошла до того, что он стал использовать дружинников СРН вместо положенной ему полицейской охраны. Что, конечно, глупо: эти дружинники были обычными мордоворотами и не обладали, к примеру, чутьем, свойственным оперативнику или опытному филеру. Но Лауницу казалось, что за этими ребятами он как за каменной стеной.

Это присказка. Сказка – вот она. 21 декабря 1906 года должно было состояться торжественное открытие нового здания Института экспериментальной медицины, во главе которого стоял член императорского дома принц Петр Ольденбургский. На этом мероприятии должны были присутствовать как Лауниц, так и Столыпин. В этот же день Герасимов, как он утверждает, получил от Азефа информацию, что на церемонии открытия на градоначальника и на премьера готовится покушение. По словам Герасимова, он уговорил Столыпина не ехать, а фон Лауниц его послал и поперся… с охраной в виде черносотенных дружинников!

Когда градоначальник поднимался по лестнице…

«Элегантно одетый молодой человек во фраке бросился к градоначальнику и 3 раза выстрелил ему в затылок из миниатюрного браунинга.

Звуки выстрелов из маленького револьвера были настолько слабы, что гости сначала не понимали, по какому случаю шум. Лишь вопль смертельно раненного Лауница уяснил всем, что совершилось несчастье. Полицейский офицер из свиты градоначальника бросился с обнаженной шашкой на террориста. Но прежде чем он успел размахнуться, раздался четвертый выстрел: террорист выстрелил себе в висок, и офицерская сабля попала в умирающего».

(А. Герасимов)

Убийцей являлся член Боевой организации эсеров Евгений Кудрявцев. Заметим такую вещь: про пистолет Браунинга острили, что из него можно только застрелиться. В самом деле, попасть куда-то из этого оружия сложно. Кудрявцев не являлся каким-то суперподготовленным «спецназовцем» – таких тогда вообще не было. Выходит, что он сумел подойти к фон Лауницу вплотную. И где была охрана? А вот в том месте и была…

Конечно, Лауниц погиб из-за собственной глупости. Его охранники наверняка «живьем» никогда террористов не видели и на «элегантного молодого человека во фраке», к тому же русского (а «союзники» свято верили, что все революционеры – евреи), просто не обратили внимания.

Но имеются в этом деле и странности. Герасимов «не смогу говорить» Лауница. А может, и не очень уговаривал? К тому же мало ли, что Лауниц отказался от охраны! Ну, дурак. Но ведь зная о возможности покушения, можно было бы послать на мероприятие нескольких агентов в штатском – градоначальник бы их и не заметил. Но не послали. А значит… Азеф на тот момент был человеком Герасимова, полковник был близок к Столыпину и вообще являлся его горячим сторонником. У Герасимова имелись личные мотивы желать устранения Лауница – тот ведь хотел порушить его карьеру. Премьеру градоначальник тоже мешал…

Конечно, это не значит, что охранка организовала покушение. Она просто позволили ему осуществиться.

Кстати, после убийства Лауница царь захотел видеть Герасимова. Это было серьезно. Заметим, что, к примеру, Зубатов царю не докладывался ни разу!

Еще один случай – теракт, совершенный 9 декабря 1906 г. вТвери Сергеем Ильинским, членом эсеровского Летучего отряда. Был убит граф А. Игнатьев, лидер правых в Государственном совете.

Об Игнатьеве я уже мельком упоминал. Этот человек являлся убежденным консерватором. По свидетельству его сына (кстати, автора знаменитой книги «Пятьдесят лет в строю»), Игнатьев старший всерьез планировал дворцовый переворот с целью посадить на престол вместо Николая II сильного царя. Он был яростным противником Витте, политика Столыпина Игнатьеву тоже не особо нравилась. Против нее были многие правые.

Дело произошло в помещении тверского Дворянского собрания. Графу неоднократно угрожали, так что у него имелась собственная охрана, но жандармы не пустили ее в помещение Собрания. Мало того: местный агент полиции, охранявший черный ход, был снят с поста, якобы по приказанию свыше. Через этот ход и прошел террорист… Знакомая схема? Тут уж в случайности верится вовсе слабо. Кто стоял за этим убийством, можно только гадать…

Ответный удар охранки

Боевая организация эсеров в 1906 году состояла из двух «филиалов». Один находился в Киеве, и особо ничем не прославился. Так, они планировали убийство киевского генерал-губернатора Клейгельса. Начальник тамошнего охранного отделения полковник Спиридович расстроил «акцию» весьма изящным ходом. Как он сам вспоминал:

«В комитет была брошена мысль, что убийство генерал-губернатора Клейгельса является абсурдным. Поведение генерал-губернатора в Киеве не дает никакого повода к такому выступлению против него. Приводились доказательства. Эта контрагитация была пущена и в комитет, и на тех, кого Борищанский (руководитель местной БО) мог привлечь в качестве исполнителей».

Другой «филиал», Центральный боевой отряд, действовал на Северо-Западе.

Кроме того, существовала отдельная структура – Летучий отряд Северной области, которым руководил Карл Тауберг. Тауберг стал применять иную тактику, сходную с максималистской. Если БО обычно долго готовила «акцию», то люди из Летучего отряда действовали по принципу «быстрота и натиск» – и это удавалось, потому что сочувствующих ребята завели чуть ли не всюду.

Примечателен психологический облик террористов. Азеф постоянно тянул с партии деньги и любил хорошо пожить, да и его люди – тоже. Ребята Тауберга жили буквально на гроши. А как известно, нет ничего страшнее, чем бескорыстный идеалист… Вот и Летучий отряд мало отличался от максималистов в равнодушии к случайным жертвам.

А была еще и Боевая организация.

Центральным боевым отрядом руководил Л. Зильберберг, тот самый, который вытащил из тюрьмы Савинкова. Отряд базировался в Финляндии, в лыжном туристском доме[96]96
  Распространенные и ныне в Финляндии заведения – нечто вроде небольшой загородной гостиницы для любителей лыж.


[Закрыть] возле озера Иматра. Хозяин сочувствовал революционерам, к тому же они ему неплохо платили, и он никого больше в свой отель не пускал. Место было очень удобным. С одной стороны, всего несколько часов езды от столицы, с другой – Финляндия являлась «государством в государстве». Российские жандармы не могли проводить там аресты, они обязаны были обращаться к местным органам. А те действовали очень вяло, революционеры о грядущих неприятностях всегда узнавали заранее и успевали смыться.

Оттуда они и наносили визиты в Санкт-Петербург.

«13 августа, в воскресенье, в 8 часов вечера к скамейке на перроне железнодорожной станции Петергоф к сидевшему там в ожидании поезда командиру Семеновского полка генералу Г. Мину подошла молодая женщина среднего роста, худощавая брюнетка, одетая в сак песочного цвета (Зинаида Коноплянникова).

Из браунинга в упор она выпустила в спину собиравшегося встать к подошедшему поезду генерала Мина целую обойму».

(Л. Прайсман)

Мина революционеры люто ненавидели за подавление Московского восстания.

И таких «акций» было много.

Герасимов долго думал, как повязать боевиков Боевой организации. Местонахождение базы боевиков ему сдал Азеф. Но к ней ведь надо было подобраться… И тут случился совершенно потрясающий эпизод. Вот как полковник это описывает:

«Два туриста, юная пара, лыжники и влюбленные, попросили отвести им комнату. Они рассказали, что уже несколько часов в поисках верной дороги блуждают по лесу. Замученные до смерти и замерзшие, они умоляли только об одном, чтобы им разрешили переночевать в каком-нибудь теплом углу. Наутро они пойдут дальше. Так как каждую минуту грозила разразиться снежная буря, швейцар не решился выгнать в зимнюю ночь эту юную пару, и с согласия Зильберберга предоставил им комнату.

Молодые люди тотчас удалились. Лишь на следующее утро они показались во время завтрака, который в финских отелях обычно бывает за табльдотом. И тогда выяснилось, что новые гости владели целым рядом талантов. Искусно пародируя, рассказывали они о профессорах Петербургского университета, изображали радости и горести студенческой жизни, завоевывая симпатии своих слушателей. Ведь и другие жильцы гостиницы были сплошь молодые люди, бывшие студенты, пока не посвятили себя целиком террору; дыханием минувшей мирной жизни веяло на них от этих рассказов. Юная пара всем своим привлекательным обликом стяжала большой успех. Члены зильберберговской группы радовались от души этой милой молодежи; в их одинокую замкнутую жизнь вошло какое-то веселое оживление. После обеда была предпринята общая прогулка лесом к водопаду, вечером в отель принесли гитару, и обнаружилось, что оба они, стройный молодой блондин и изящная подвижная брюнетка, прекрасно поют и танцуют. Оба, предполагавшие провести лишь одну ночь в «Отеле для туристов», оставались там трое суток. Все с огорчением думали о том, что они должны покинуть отель. Доверие к ним было настолько велико, что их допустили к упражнениям в стрельбе. Их просили еще остаться, но на четвертый день они заявили, что им уже действительно пора уехать. Все общество провожало их довольно далеко, и прощальным словам и всяческим пожеланиям конца не было».

Молодая пара во время пребывания в доме не скучала. С Иматры они тут же отправились к Герасимову, где составили подробное описание всех присутствовавших. Кроме того, агенты сумели завербовать в отеле горничную и швейцара, которые не отказались слегка подзаработать, сливая информацию.

Согласитесь, сними такое в кино, большинство зрителей поднимут режиссера на смех: да быть этого не может! Чтобы людей, которых боялась вся российская верхушка, так дешево провели! Но вот так было. Оснований не верить Герасимову нет никаких.

То ли агенты охранки являлись гениальными актерами, то ли террористы слишком расслабились. Хотя психологический расчет верный – люди привыкли чувствовать себя в Финляндии в полной безопасности – а ведь всем хотелось иногда отдохнуть. Хотя Азеф такого бы точно не допустил. Но в это время он находился за границей.

В итоге вся верхушка террористов вскоре была арестована в Санкт-Петербурге – их опознала «молодая пара», которая паслась на Финляндском вокзале и наблюдала за прибывавшими из Финляндии пассажирами.

Заговор против царя

К середине 1906 года террористы всерьез возвращаются к идее убить Николая II. Что было понятно: террор вырождался в вакханалию бессмысленных убийств, восстаний на селе случалось всё меньше, и они явно не способны были вырасти во что-то более серьезное. Так что возникла идея радикализовать обстановку – вдруг после этого теракта революция пойдет на новый круг…

Однако совершить такое убийство было очень нелегко. Давно прошли те мирные времена, когда Александр II в одиночку прогуливался по Дворцовой площади и к нему мог чуть ли не вплотную приблизиться террорист. В то время у Николая II было две резиденции – Федоровский городок в Царском Селе и дворец в Петергофе (не главный, а дворец в парке Александрия, сгоревший во время войны[97]97
  Сейчас, вроде бы, принято решение о его восстановлении.


[Закрыть]). Причем в 1906–1907 годах император, в основном, находился в последнем. Охрана обеих ставок была поставлена очень неплохо, и ведал ею не какой-нибудь «паркетный генерал», каких было при дворе полно, а знакомый нам жандарм Спиридович, опытнейший сыскарь, прекрасно знавший методы террористов.

Царское Село и Петергоф в то время были очень небольшими населенными пунктами, буквально набитыми жандармами и филерами. Любой незнакомый человек очень быстро «попадал под колпак», и с него не слезали, пока не устанавливали личность и не убеждались в полной лояльности. Так что террористам даже начать наблюдение было проблематично. Поиском вариантов занимался не кто-нибудь, а Азеф.

Между тем варианты были всякие. Так, один сторонник партии, только что закончивший духовную семинарию, предлагал получить место в церкви где-нибудь рядом с Царским Селоми попытаться совершить покушение. Идея Азефу понравилась, но так и осталась идеей. И неудивительно. Затея, честно говоря, была трудно реализуемая. Что-то не верится, что в тамошних приходах так просто получить место. Да и кто бы подпустил незнакомого священника к Николаю II на расстояние выстрела?

Но тут террористам повезло. Летом 1906 года кто-то из боевиков познакомился с В. Наумовым, сыном начальника дворцовой почтовой телеграфной конторы в Новом Петергофе (так называется железнодорожная станция). Он жил в Петергофе давно и никаких подозрений не вызывал. Но что главное – он сочувствовал революционерам.

«Человек без воли, увлекающийся, праздный, Наумов стал игрушкой в руках энергичных членов БО».

(А. Спиридович)

Наумов жил недалеко от парка «Александрия», в котором ежедневно гулял Николай II, так что наблюдение за распорядком дня царя он мог вести буквально из собственного окна.

Интересно, кстати, что ни террористам, ни жандармам не приходила в голову возможность использования боевиками снайперов. Хотя неплохие винтовки и оптические прицелы тогда уже имелись, а главная проблема киллера-снайпера, «отход», у тогдашних террористов не стояла. На одном из исторических форумов некие циники выложили план убийства Николая II в Петергофе с использованием трех снайперов. Вполне реализуемый план. Но вот тогдашние террористы, к счастью, не додумались до такой очевидной вещи. Может, потому, что никто из них никогда не держал в руках винтовку?

«Наумов согласился совершить теракт, тем более что речь шла не о немедленном цареубийстве, а о принципиальном согласии на него. Решили, что Наумов, у которого был недурной голос, должен поступить в придворную певческую капеллу. Находясь в ней, он сможет часто видеть императора вблизи и осуществить план террористов. Он нашел себе учителя пения, и боевики давали ему 200 рублей в месяц, очень приличную сумму по тем временам, для платы за уроки».

(Л. Прайсман)

Однако дело это было не быстрое – научиться так петь, чтобы поступить в придворную капеллу (да и вообще сомнительное). Тогда террористы сменили «объект», переключившись на дворцового коменданта генерала Д. Ф. Трепова, которого люто ненавидели за знаменитый приказ «патронов не жалеть», отданный им в 1905 году, еще на посту генерал-губернатора Петербурга. Для теракта решили использовать знакомого Наумова, казака Ратимова, служившего не где-нибудь, а в личном императорском конвое.

По заданию террористов Наумов стал заводить с казаком разные антиправительственные разговоры – тот их охотно поддерживал. Потом казак взял от Наумова две эсеровские листовки. Обычно считается, что Ратимов втирался в доверие к революционерам. Но ведь он был не оперативником и не секретным агентом.

Вот и генерал Спиридович недоумевал:

«Почему Ратимов не рассказал сразу своим начальникам о первой беседе с Наумовым? Что он делал, когда Наумов ему первый раз дал прокламацию? И где те, которые он получил в дальнейшем? У меня было впечатление, что он сказал не все, что он затрудняется говорить перед своим начальством. Ратимов произвел на меня плохое впечатление».

А вот в самом деле, почему? Видимо, время было такое, когда ругать правительство стало общим местом. Как бы то ни было, казак сообщил о происходящем по команде только тогда, когда ему предложили конкретные действия. Дело дошло до Спиридовича, и он стал использовать Ратимова в оперативной игре.

Однако 2 сентября 1906 г. Трепов умер от инфаркта. На некоторое время всё успокоилось. Наумов уехал в Москву. Примечательно, что Спиридович ничего не сообщил полковнику Герасимову – видимо, хотел сам распутать заговор и получить все лавры.

Вторая серия началась в феврале 1907 года. Революционеры решили снова взяться за Николая II. Спиридович вспоминал:

«Он (Ратимов) был в состоянии крайнего возбуждения и рассказал мне, что, вернувшись из Москвы, Наумов ему написал и попросил приехать увидеться в Петербург. У них была с Наумовым долгая встреча. Наумов ему задавал много вопросов о дворе, о прогулках императора, о путешествии в Петербург и дошел до предложения постараться самому убить императора или ударом сабли, или выстрелом из карабина.

Наумов ему сказал, что он совершит героический акт, что партия социалистов-революционеров сообщит об этом всему народу и что благодаря ему (Ратимову) народ будет освобожден от тирании».

Впрочем, Ратимов все равно отказался быть исполнителем – однако стал поставлять террористам сведения, в частности, нарисовал план парка. Разумеется, он действовал уже по инструкциям Спиридовича.

Тут к делу подключился и полковник Герасимов, который из своих источников узнал что-то о готовящемся покушении. Однако более-менее точные сведения ему смог дать только Азеф, которого полковник буквально выдернул из Италии, где он в то время обретался. Азеф, правда, не назвал фамилий – сказал только, что в деле замешан казак царского конвоя.

«Ей (БО) даже удалось установить связь с кем-то из личной охраны царя. Было ясно, что террористы готовят покушение. По словам Азефа, план этого покушения был разработан еще не во всех деталях, но, насколько можно было судить, предполагалось, что казак должен был помочь подложить адскую машину под царский дворец, под кабинет его величества. Свое сообщение Азеф закончил указанием имен и адресов новых руководителей террористической группы, занявших эти места после ареста Зильберберга.

…

Но я не мог нащупать след, ведущий внутрь дворца. Я уже было собирался арестовать всех лиц, попавших в сферу моего наблюдения, конечно, с точки зрения розыска было бы целесообразнее выждать, пока наблюдение не даст более веских улик против заговорщиков и не выяснит все их связи. Однако этот нормальный путь был слишком опасен. А вдруг террористам удастся ускользнуть от наблюдения и нанести удар?».

(А. Герасимов)

И ведь, скорее всего, Азеф сдал террористов отнюдь не из-за того, что осуждал цареубийство. Куда более его интересовало собственное положение в партии. Теракт в Петергофе готовили без его участия, так что если бы вышло, он бы перестал быть среди эсеров «первым и единственным».

…И тут наконец-то два ведомства стали работать вместе. От коменданта дворца В. Дедюлина полковник получил сведения об истории с Наумовым и Ратимовым. Тут уже начал игру Герасимов. Сопровождаемый филерами, Ратимов встретился с террористами и сообщил то, что ему велели. По словам Герасимова, разговор был такой:

«– Можно ли постороннему человеку, конечно, соответственно переодетому, проникнуть в кабинет царя? – спрашивали террористы.

– Да, если он носит форму казака царского конвоя.

– Разве не каждый казак лично знаком всем проживающим во дворце?

– Нет, – отвечал Ратимов, – в конвое сто таких казаков. Разве можно знать в лицо их всех?

– Возможно ли подойти непосредственно к царю во время его прогулки в Царскосельском парке?

– Это вполне возможно. Например, если бы женщина-террористка, переодевшись финской молочницей, появилась в парке. Хотя царь постоянно во время прогулок сопровождается несколькими казаками из его конвоя, но они по инструкции следуют в некотором отдалении за ним. Они не обратят внимания на такое повседневное событие, как появление молочницы…

– Возможно ли в помещении, находящемся под комнатами царя, заложить мину и затем эту часть дворца вместе с самим царем пустить в воздух? – спрашивали далее террористы.

– Да, – отвечал Ратимов, – такая возможность тоже имеется. Кабинет царя находится в бельэтаже, под которым расположено много комнат, куда доступ сравнительно легок».

Выяснив всё, что ему было нужно, Герасимов дал команду брать. Что и сделали работники полиции 31 марта, арестовав 28 человек.

Партия социалистов-революционеров оказалась в очень неприятном положении. Дело в том, что 20 февраля 1907 г. начала свою работу II Государственная дума, и эсеры объявили, что на время работы Думы они прекращают террор. А тут оказалось: их заявления насквозь лживы, они мало того что террор не прекратили, так вообще на императора замахнулись. Хотя партийные лидеры были тут не виноваты: боевики признавали достойным методом борьбы исключительно террор и на свое партийное руководство плевать хотели. Депутаты-эсеры, числом 30 человек, всячески от них отмежевывались – но как-то это не звучало…

Однако и власти оказались в не очень хорошем положении. 7 августа 1907 г. началось судебное заседание. Революционеров тогда защищали лучшие адвокаты, более того, как правило, подсудимые считали своим долгом толкнуть на суде пламенную речь. Но тут они вели себя тихо. А защитники очень четко проводили линию: весь этот заговор – полицейская провокация. И тут выяснилось, что у обвинения нет доказательств! К примеру, Наумов, сдавший на следствии всех, на суде от своих показаний отказался. Точнее, кое-какие доказательства имелись, но адвокаты их играючи разбивали, а своих агентов охранка никогда на суд не выставляла. Тогда было принято беспрецедентное решение: допросить Спиридовича и Герасимова. Спиридович показания дал, но они не впечатляли, потому что он ссылался на Герасимова – а последний от участия в суде отказался. Впоследствии полковник объяснял это так:

«Успешность моей работы во многом зависела от того, что меня никто из революционеров не знал в лицо. Именно поэтому я никогда и нигде не появлялся публично. Выступление в зале суда было грубым нарушением этого правила. Я стал бы известен целому ряду адвокатов, родственников обвиняемых, а среди них несомненно было немало людей, близких к революционерам».

В конце концов Герасимова уломали. Но по его требованию суд проходил в помещении Охранного отделения и был не закрытым, а сверх закрытым – на него не допускались даже родственники подсудимых. Полковник был загримирован.

В итоге трех человек из 18 подсудимых приговорили к смерти, остальные отделались каторгой.