Текст книги "Возвращение на Остров Мечты"

– Дышится по-другому? – хмыкнул Шагалан. – Просто это наша с тобой родина, брат. Особых зримых отличий ты не найдешь, не ищи; край даже суровее, коль к полуночи ближе. Зато здесь память наша живет, детство, родные, предки. Через ту память именно к этому краю мы и привязаны. Навек.

С полпути вывернули на проезжий тракт. Ныне он абсолютно вымер, будто все сущее до последней пичуги укрылось от внезапной напасти. Над далекими крышами Сегерхерда опускалось солнце, постепенно напитываясь от земли кровавым соком. Зловещий знак, впрочем, так и не оправдался: дощатые ворота были заперты, над ними колыхалось множество голов, однако ни единой стрелы к пришельцам не вылетело. Ребята еще пуще замедлили шаг, приблизились вплотную, остановились в суровом молчании. Вид они, вероятно, и впрямь имели пугающий, а катящаяся впереди молва довершила дело. Стоило Арашану двинуть коня, как загремели засовы, и створки покорно распахнулись.

Городок принял отряд точно настоящих завоевателей. Все торопливо гнули спины, прятали глаза, а больше – прятались сами. Всадники проехали узкой, непросыхающе грязной улочкой к центру. Пока остальные толпились у кособокого домика, заменявшего ратушу, Шагалан с Кабо обшарили городок. Благо осилить это оказалось несложно. Везде только чумазые лица, боязливые улыбки, осторожные шепотки. Мелонги сгинули без следа. Вернувшись к ратуше, разведчики обнаружили, что их друзья уже вовсю там хозяйничают. Лошадей расседлали и определили в конюшню, нескольких писцов выдворили взашей, а сами взялись устраивать ночлег на полу, натаскивая туда соломы и тряпья. У крыльца Рокош допрашивал градоначальника,– бледного, сухого старика. С его слов, варвары задержались в Сегерхерде ненадолго, затем, едва усмирив панику, спешно тронулись колонной на запад. Жителям ничего объяснять не соизволили, да тем хватило и увиденного.

– Поймите и нас, милостивые господа! – Градоначальник то вспоминал о своем положении, то вновь сваливался на плаксивый тон. – Утром мимо проходит огромная имперская армия, в полном вооружении, при всех регалиях. От века здесь полчищ таких не знали, хранил Всеблагой Творец. Как шум-то послышался, я сразу и смекнул, что брань великая началась. Ворота велел запереть, караулы выставил. Не для войны, конечно, чтоб ребятишек да дураков любопытных оградить. Дальше… мелонги прибежали. Совсем мало, крохи от давешней армии, разбитые и напуганные. Гнали их всего несколько верховых, так солдаты даже не помышляли о защите, лишь о спасении.

– И ты их впустил? – усмехнулся Рокош.

На лбу старика блеснул холодный пот, однако он нашел мужество ответить.

– А как же, милостивцы? Имперцы вихрем мчались, сзади страх имели громадный и впереди снесли бы любую преграду. Мы ж не ратники, все равно бы не устояли. Ведь стены-то им наши позарез нужны, учинили бы бойню, аспиды! Пришлось открывать.

– Зато нам запертые ворота приготовили, так?

– Боже сохрани! – Старик всплеснул руками столь отчаянно, что развеял последние сомнения в искренности. – Мелонги, правда, кинули, чтобы мы, дескать, никого не впускали, да только с тем и отбыли. Ни единого солдата из своего обмочившегося воинства не оставили, стражников забрали. Оттого с оружием вас встречать мы и не мыслили, поверьте! А ворота… так со страху. Когда могучую имперскую армию в пыль перемалывают… поневоле забоишься. Уж простите чурбанов деревенских, господа. И позвольте поинтересоваться… полки-то ваши тоже сюда… к нам подтянутся?

Юноши переглянулись.

– Никаких иных полков, папаша! – Рокош похлопал градоначальника по плечу. – Вот этот наш отряд твоих мелонгов и разбил. Многих при том потеряли, но и сейчас сил для подвигов довольно. Смекаешь? Стало быть, гордись редкими гостями и слушай распоряжения: ворота обратно на засов, караулы обратно на стены. Пока ребята от трудов геройских отдыхают, чтобы ни одна собака к городу не приблизилась. Проверим. На грабежи-погромы ни задора, ни времени, позаботьтесь обо всем сами: лошадей привести в порядок, людям кормежка, одежду выстирать и высушить… короче, разберешься. Целая ночь у тебя в запасе, папаша, действуй. Услужите – завтра поутру дальше двинемся безо всякого для вас лишнего волнения.

Градоначальник, несмотря на бурливший в нем страх, ситуацию осознал вполне. В сжатые сроки измученные бойцы получили и тюфяки, и обильный, по местным меркам, стол. На трапезу, впрочем, отвлеклись единицы, большинство при первой же возможности рухнули, засыпая на лету. Пришедшие женщины собрали кое-какую сброшенную одежду, но беспокоить ребят не посмели. Пугая сердитыми взглядами прачек, Кабо обрабатывал многочисленные раны прямо у спящих, которые со стоном выныривали из забытья лишь от особо острой боли.

Довелось тем не менее горожанам убедиться и в обманчивости этого расслабления. Уже в глубокой темноте со стен сообщили о приближающемся войске. По тревоге вскочили все как один, полуодетые, смутно соображающие, но, .бесспорно, готовые к бою. Очнулся даже граф Ронфрен, гремя, завозился со своими латами. Схватив оружие, кинулись к воротам. Стычка, к счастью, не состоялась – быстро обнаружилось, что возглавляет подошедший отряд Опринья. По словам старого солдата, атаман Сегеш поручил ему отобрать самых преданных повстанцев из тех, кого война еще занимала сильнее легкой добычи. В итоге три десятка человек отправились к Сегерхерду, невзирая на сумерки.

– Чаяли новую баталию здесь застать, – объяснил Опринья в воротах, – помочь спешили. Хвала Творцу, вижу, сладились вы без крови.

Шагалан покосился на трясущегося рядом градоначальника, затем на ухмыляющиеся в отсветах факелов физиономии ватажников.

– Город сдался без боя, брат. А потому и разграблению не подлежит. Спасибо за желание помочь, но чем вы сейчас намерены тут заняться?

– Неужели вы оставите нас ночевать за стенами, друзья? – развел руками Опринья. – Если уж не случилось сражаться, мы хотя бы охраним ваш покой. Выспались бы, не вздрагивая от каждого шороха. Мыслимо ли доверять этим трусливым лавочникам?

– Он прав, брат, – шепнул Кабо Шагалану. – Ребятам нужен отдых, они с ног валятся. А ватажники послужили бы надежной защитой от возможных выходок жителей.

– Каких таких выходок ты ожидаешь от этих запуганных всем творящимся людей?

– И трусость подчас толкает на безумные поступки. Нападение же на спящих бойцов способно кому-то показаться не столь уж безумным.

– Допустим, – проворчал Шагалан. – Допустим, ватажники защитят нас от горожан, дадут отоспаться. Но кто защитит тогда горожан от ватажников?.. Ладно, братья. – Он повернулся к Опринье: – Входите в город, ночуйте здесь. Теперь на вас ложится охрана стен… и нашего лагеря. Только одно условие, удальцы, – без разбоя, насилия или чего подобного.

Восторжествовавшие повстанцы ощутимо приуныли.

– Кто-то из нас постоянно будет на улицах, – добавил разведчик. – Если заметим какое бесчинство… не взыщите. И прежняя дружба в счет не пойдет. Всем ясно или растолковывать?

Вопреки опасениям, остаток ночи прошел спокойно. Впрочем, поутру градоначальник пожаловался-таки на беспорядки: драка, разнесшая кабак и пару голов, три кражи, две обиженные женщины… Шагалан лишь снисходительно отмахнулся от этого скромного списка, а старик и не настаивал.

Нельзя сказать, что ребята полностью оправились от пережитого, но откровенно уже никто не шатался. Они получили свежее белье, обильную еду и отдохнувших лошадей. Война могла продолжаться. Покинув стены Сегерхерда, маленький отряд вновь выехал на тракт. Дальнейший путь под заморосившим дождем занял три дня и потребовал серьезных усилий как от бойцов, так и от их лошадей. Набранные где попало, загнанные животные не всегда выдерживали, – не имейся подмены, бойцы рисковали бы закончить поход пешком. Со стороны вооруженных людей сложностей, напротив, не возникло.

Гердонез закипал прямо на глазах, преображаясь едва ли не с каждым часом. Пикеты, столь щедро усыпавшие дороги, исчезли совершенно. Вместо них там и сям в изобилии шныряли какие-то хмурые группы из подозрительных личностей – разбойники, стражники, бродяги, крестьяне перемешались в причудливую кашу. Никто никому не доверял, любой опасался всякого, а тот регулярно подтверждал справедливость подобного отношения. Власть, успевшая понемногу стать привычной, закачалась. Монолитные имперские стены нежданно-негаданно пошли трещинами, и из них полезла разнообразная, иногда неприглядная публика. Ночной горизонт теперь расцвечивали отблески множества пожаров, днем они напоминали о себе столбами густого дыма. Как угадывалось, не прерывая марша, кто-то упивался развеселым грабежом, кто-то аккуратно сводил счеты, вырезая обидчиков, города отпихивались от моментально расплодившихся ватаг и враз осмелевших баронов. Кое-где уже подавали голос местечковые вожди, самозваные правители и проповедники-еретики. А поверх кучилось облако чудовищных слухов и звериных страхов. Не очень понятно, что за светлое будущее родится из такого варева, пока впечатления оптимизма не внушали.

Первопричина же нынешних потрясений тем временем неуклонно приближалась к столице. Как ни агрессивны были давнишние и новоявленные ватаги, маленький отряд они единодушно обходили стороной. Любопытство выказывалось, порой вдали гарцевали всадники, чумазые бородатые морды то и дело высовывались из кустов, пялились вдогонку. Разбойникам, возможно, не всегда хватало ума, зато чутье не подводило – вставать на пути необычных воинов никто не отважился. От темных, бесстрастных лиц, потрепанных доспехов и настороженного оружия точно шла какая-то незримая волна, не ломавшая, а испепелявшая любую встречную угрозу в зародыше. Ощутив эту волну, лиходеи, ворча, освобождали дорогу, крестьяне на всякий случай отвешивали поклоны. Стража южных ворот Ринглеви задергалась, рассмотрев гостей. Долг требовал тщательной проверки, инстинкт вопил, что ТАКОЕ останавливать нельзя! Отряд шел прямо, не спеша и не сбавляя скорости. Толпившиеся на въезде в город путники с неожиданной для самих себя кротостью расступались, рявкнувший было ругательство купец, обернувшись, осекся на полуслове. Никто– не знал этих странных юношей, но здесь чувствовался иной уровень; связываться с ними желания не возникало. Растерявшиеся стражники поглядывали на десятника, тот же впал в прострацию от неразрешимости задачи. В конце концов всадники так и проследовали через ворота, не задерживаясь, солдаты сделали вид, будто вовсе никого не заметили. Кто-то из ушлых торговцев попробовал вроде пристроиться к отряду, но заклятие невидимости, наверное, тотчас утратило силу.

Под копытами коней теперь звенела мостовая. Шагалан посещал пару раз столицу, за прошедшее время она не слишком изменилась, разве хлама да пожарищ прибавилось, что указывало скорее на прокатившийся разбой, чем на сражение. На улицах сравнительно тихо, регулярно попадаются патрули копейщиков. Большинству ребят крупный город был в диковинку, они нашли бы на что поглазеть, располагай к этому нынешнее состояние. Пока разглядели главное – над воротами и башнями, на груди стражников и патрульных красовались рубиновые с золотом львы. Львы королевского дома Артави.

Чтобы сразу выяснить подробности, Шагалан, не долго думая, повел отряд к дворцу. Там на фоне всеобщего запустения уже кипела какая-то жизнь: по дорожкам сада деловито сновали служители, копошились рабочие, разгребавшие мусор, грохотали железом латники. Ограда местами завалилась, но на воротах тем не менее обнаружилась бдительная стража. И смелая, коли дерзнула перекрыть путь столь зловещим странникам.

– Кто такие? Куда? – Офицер побледнел, однако не отступил.

– К принцу. На разговор, – мрачно ответил Рокош, направляя коня прямо на копья. Солдаты столкнулись с юношей взглядами, и острия сами собой расползлись. – С последней встречи вопросы накопились.

– Нельзя! – Офицер бросился наперерез.

Юноша, склонив голову к плечу, с интересом посмотрел на смельчака, сжимающего рукоять меча. Тот, зрелый, кряжистый мужчина, сейчас казался перед ними драчливым мальчишкой.

– Молодец, – кивнул Рокош. – Служишь исправно, только меру в храбрости знай. Твоему сюзерену, приятель, ничего не грозит, и незачем понапрасну ложиться костьми.

Задыхающийся от волнения офицер попытался затеять пререкания, но его оборвал Ронфрен. Граф, тяжело слезши с седла, взял упрямца за локоть, отвел в сторону и о чем-то негромко побеседовал. Взвинченности у того сразу поубавилось.

– Господа, – обратился Ронфрен к бойцам, – его высочество принц Демион во дворце и, несомненно, будет рад видеть нас. При всем том согласитесь, неудобно ломиться в залы целым отрядом. Здесь народ еще настороже после мелонгов, возможны недоразумения.

Ребята переглянулись.

– Пойду я с Шагаланом, – объявил Рокош. – Остальные ждут у ворот… Я бы отпустил тебя и одного, брат, – шепнул он разведчику, когда в сопровождении офицера и графа въехали в сад, – но должен же хоть кто-то прикрыть тебе спину… если что.

– Быстро мы начинаем подозревать в вероломстве вчерашних союзников, – печально заметил Шагалан.

– Вероломство тут ни при чем, брат. Посмотри вокруг – жалкая горстка дней, а на руинах Империи уже закладывается здание другой власти. Эти люди понятия не имеют о тех, кто одолел мелонгов, их куда больше волнует собственное положение в наступившие времена. На удивление шустро разрастается система, только вот я не уверен, заготовлены ли в ней гнезда для нас. Теплых мест мало, а мы слишком опасны, чтобы просто вытурить на улицу. Отсюда… всякие варианты. Тем более с таким интриганом, как наш дорогой принц.

У парадной лестницы оставили лошадей, поднялись по выщербленным ступеням. Миновали еще один пост охраны, усмиренный Ронфреном. Внутри хаос разрушения вырисовывался гораздо явственнее, чем в саду. Похоже, между бегством мелонгов и появлением Артави здесь успела вволю покуражиться городская чернь, столь диким и бессмысленным казался царивший разгром. Как ни суетились теперь слуги, до сколько-нибудь ощутимого порядка в неуютных гулких залах было далеко. Скорым шагом, взметая лоскуты втоптанных в грязь гобеленов, процессия прошла через анфиладу комнат. У громоздких двустворчатых дверей замерли очередные стражники в причудливых шлемах. Эти нормального языка почти не понимали, объяснения затянулись, исподволь накаляясь. Прервал занимавшуюся перепалку резкий звук гонга из-за дверей. Солдаты послушно окаменели, граф Ронфрен навалился на массивную створку и немного отодвинул ее. Осторожно заглянул, поколебавшись, поманил за собой спутников.

Высокий, необыкновенно просторный зал, очерченный рядами колонн и стрельчатых окон с затейливыми переплетами, – дворец долгие годы считался едва ли не великолепнейшим сооружением королевства и строился, безусловно, не для войн и осад. Сейчас по безлюдным просторам гулял холодный ветерок, кучи битого стекла, головешек, штукатурки, пр'очего мусора чуть смели к стенам. От былой роскоши остались, пожалуй, лишь резной потолок и фрески на мотивы старинных легенд. Да тяжелый, темного дерева трон, возвышавшийся посреди зала, за ним – белоснежный стяг с красными львами. Визитеры слегка замешкались, поскольку кресло пустовало. Однако немедленно откуда-то сбоку, от окон, показался принц Демион, хмурый и озабоченный. Следом семенил слуга с корзиной свитков, дальше – уже знакомый барон Кельир, когда-то поверженный покойным Дайсаром.

– Здравствуйте, господа, – кивнул принц в ответ на вежливые поклоны. Прошествовал к трону, безжалостно гребя мусор волокущейся по паркету мантией, грузно плюхнулся на бархатную подушку. – Неподходящее время для церемоний, но уж, извините, и усадить вас больше некуда. Как видите, чертова голытьба вычистила всю мебель. Да и вообще все, что смогла найти.

По знаку принца гости приблизились, а сопровождавший их офицер, наоборот, отступил к дверям. При этом он попытался обратить внимание на оставшееся у визитеров оружие, но, наткнувшись на недовольную гримасу правителя, подчинился.

– Рад вас лицезреть, господа, живыми и здоровыми, – продолжал Демион без особого, впрочем, воодушевления. – Осуществляется, похоже, то, во что редко отваживались верить, – мы с вами встречаемся в Гердонезе, в освобожденной столице. Империя пятится, мир и покой возвращаются на многострадальную землю наших пращуров. – За месяц принц сильно осунулся, похудел и в целом смотрелся усталым и больным. – Как истинным союзникам, нам, полагаю, полезно обменяться сведениями о прошедших событиях. Каждый наблюдал их со своей точки, сложив, получим более полную картину.

Гости переглянулись. Ронфрен, откашлявшись, шагнул вперед, поклонился. Повествовал сухо, четко, без лишних украшательств и пышных эпитетов. Судя по реакции, именно такого отчета от него и ждали. Граф не скрывал, что выбыл в самом начале боя, однако известные ему со слов ребят факты излагал уверенно и аккуратно. Принц слушал молча, внимательно, но без каких-то очевидных эмоций. «Будто уже в курсе Сегерхерда», – подумалось Шагалану. По завершении речи Демион лишь грустно кивнул.

– Что тут еще сказать, господа? Великое достижение, славный подвиг. До меня долетали слухи о крупной битве на Востоке, подозревал, ваших рук дело, но такое… Теперь многое понятнее…

– Прошу прощения, ваше высочество, – произнес Шагалан. Окружение принца возмущенно вздрогнуло, хотя сам правитель остался безмятежен. – Позвольте поинтересоваться, что за таинственные слухи опередили нас в дороге? Как знаю, гонцов с поля боя никто не посылал.

– Разумеется. Впереди вас, господа, двигались только одни вестники – вами же разгромленные мелонги. Поразительно, на что способны перепуганные насмерть люди, если пешком ухитрились обогнать конных… Вчера эти полторы-две сотни измученных латников достигли предместий Ринглеви, где Риз и барон Кельир без труда обратили их в бегство. Недаром говорят: единожды надломленного человека согнет потом даже ветер… Поведайте же гостям и о нашем участии в войне, любезный барон. – Принц повернулся к застывшему за спинкой трона рыцарю.

– Слушаюсь, мессир! – Тот проворно убрал с лица недовольство последними словами сюзерена. – Два дня назад наши доблестные войска высадились прямо в порту Ринглеви. Мелонги ничего не успели предпринять, мы первым же натиском выбили их из Старого города. В результате местные солдаты трусливо разбежались, остатки имперского гарнизона попытались сопротивляться на окраинах, но были изгнаны и оттуда. Отразив вчерашнее нападение, мы можем обоснованно полагать, что всецело контролируем столицу и имеем хорошие перспективы для развития наступления в глубь страны.

– У вас хватит для этого сил? – меланхолично осведомился Рокош.

Барон глянул на юношу без дружелюбия, однако Демион кивком принудил его к ответу.

– Людей у нас пока действительно мало, – неохотно признался Кельир. – Две с половиной сотни пришедших из Даго, три сотни наемников, по преимуществу валестийцев. Городской Совет обязался выставить под знамена принца до трехсот копейщиков и столько же стрелков. Кроме того, уже к сегодняшнему дню присоединились около пятидесяти гердонезских дворян.

Рокош поморщился с пренебрежением. Принц, уловив его гримасу, неожиданно мило улыбнулся.

– Понимаю, господа, подобная армия почтения не внушает. Вместе с тем, замечу, нам есть на что надеяться. Мы по-прежнему уповаем на большую поддержку, как дворянства, так и простого люда. Восстановление независимости Гердонеза и законного правления дома Артави – всеобщая забота. Хотя, разумеется, на все это нужно время. Негодяй Гонсет никогда не дал бы нам его, но тут в игру вклинились вы, господа… Брат рассказывал всякие… необычные вещи, тем не менее сейчас не до них. В отличие от барона я не обольщаюсь нашими успехами в столице – город был оголен, достойных войск в нем практически не оставалось. Гонсет предпочел бросить свой гарнизон именно против вас, очевидно сообразив, откуда ждать самого опасного удара. То есть он оценил вас по высшему разряду, и я, признаться, готов поступить так же.

Подлокотники трона жалобно скрипнули, когда принц с трудом поднялся на ноги. Придворные кинулись на помощь, но Демион истинно королевским жестом отослал их прочь. Чуть прихрамывая, подошел вплотную, заглянул в лица юношей снизу вверх. Опять Шагалана удивило диковинное сочетание – рыхлое, больное, оплывшее тело и ясный, умный взор.

– Ваш отряд, молодые люди, – вздохнул наконец Демион, – заслуживал большего, чем полечь в песках Сегерхерда. Я чаял… Впрочем, Господь с ним, с прошлым. Мир меняется, отбрасывая старые планы. Радует уже то, что выжили хоть некоторые. Теперь предстоит учиться бережному обращению с каждым из бриллиантов мудрого Иигуира. Господа… Рокош и… Шагалан? Для начала пусть прозвища… Можете не сомневаться, ваши беспримерные достижения и бесспорные способности достойно отметят.

– Это плата за свершенное или аванс на будущее? – хмыкнул Рокош.

– Скорее второе. – Принц проигнорировал очередное нарушение этикета. – Впереди долгая дорога, господа, огромная масса проблем на пути к коронации и еще огромнее – после. Все ваши таланты востребуются. Рассчитываю на вас, как на верных спутников в нынешнюю неспокойную пору. Какие-либо условия, просьбы?

– На данную минуту ничего, ваше высочество, – вежливо откликнулся Шагалан.

Принц усмехнулся.

– Понимаю. Про меня говорят много разных гадостей, но с вами, господа, я, пожалуй, отважусь сотрудничать честно. Ведь другого выхода просто нет? А раз мы с вами по-прежнему союзники, предлагаю новую задачу. Не сегодня-завтра местные дворяне пробудятся от спячки и побегут с верноподданническими заверениями. Их дружин, мыслю, достанет, чтобы навести относительный порядок на большей части державных земель. Единственные, кто в силах этому помешать, – мелонги. Вы разгромили гарнизон, его осколки рассеяны вчера под Ринглеви. Наши разведчики не находят ни одного заслуживающего внимания имперского отряда на десяток миль вокруг. Лишь в Тьюнире.

– Знаменитая резиденция гердонезских королей?

– Да, и туда, похоже, стянулись варвары со всего юго-востока, все, не утратившие твердости духа. Наши конники, преследуя разбитые под столицей полки, вышли именно к Тьюниру. Замок древний, давно не ремонтировался, однако без длительной подготовки его не взять. Сейчас к нему выдвинулся Риз с четырьмя сотнями копий.

– А сколько в замке?

– По нашим сведениям, примерно сто – сто пятьдесят мелонгов. Вдобавок полсотни прихвостней из тех, кому никак не затеряться на родине. Согласитесь, лобовой штурм затруднен.

– Обречен, – поправил Шагалан. – То есть герцог Даго намеревается брать замок осадой? Тоже рискованная затея.

– Совершенно верно, господа. Несмотря на имеющийся двукратный перевес, исход этого противостояния далеко не очевиден. Если враги ринутся на прорыв…

– Они сомнут герцога с его бравыми наемниками, – закончил, ухмыльнувшись, Рокош. – Осмелюсь предположить, даже битвы серьезной не получится.

– Не забывайте, сударь, основу войска герцога составляют не наемники, а благородные гердонезские рыцари! – Лицо барона Кельира побагровело от возмущения. – А они извечно предпочитают славную смерть на поле боя постыдному бегству.

– Хорошо, хорошо, – кивнул юноша. – Некая схватка, возможно, все-таки произойдет.

Шагалан поспешил вмешаться в назревающую ссору.

– Не совсем понятно, ваше высочество, что за резон мелонгам дожидаться противника в замке? Ведь до той поры им открыты любые пути.

– Точно не уверен, господин Шагалан, – отозвался принц. – Создается впечатление, будто они аккуратно, по крохам собирают остатки своих сил. Уцелевшие варвары распылены по громадной территории. Где-то с ними сладит местный люд, кого-то отловят по дороге, кто-то вовсе бросится спасаться самостоятельно. Как обычно в критическую минуту, до конца выполняют долг единицы. И мелонги, вероятно, постараются сидеть в Тьюнире, пока не дождутся последнего из таких преданных воинов. Запасов там хватит с лихвой.

– А что же потом?

– Именно это меня и волнует, господа. Мало того, что имперцы скуют наши лучшие войска под стенами, но неизбежно настанет час, когда зверь шевельнется. Ладно, если он еще обратится на восток или север в поисках средств переправы, дабы навсегда покинуть Гердонез. Черт с ними, хотя даже тогда Риз, боюсь, ввяжется в кровавую драку. Но если, зализав раны, мелонги повернут на Ринглеви… Победив брата, они уже не встретят далее никакого ощутимого сопротивления, поскольку прочие наши силы к тому времени растекутся по окрестностям!

– Хотите, чтобы мы взяли вам Тьюнир? – помолчав, спросил Рокош напрямик.

– Взяли, – так же прямо ответил Демион. – Или пособили бы взять герцогу Даго. Этот гнилой зуб надо вырвать с корнем, и как можно быстрее. После долгих колебаний я собирался послать вслед Ризу барона с сотней копейщиков, но теперь… Раз сорок таких бойцов одолели тысячу мелонгов, то восьми по плечу совладать с двумястами. Я не прав?

– Вы хорошо считаете, ваше высочество, – хмыкнул Шагалан. – Значит, копейщиков прибережете на черный день?

– Честное слово, господа! – Вздохнув, принц развел руками. – Если б не крайняя нужда… ни за что бы не рисковал столь ценными бойцами. Готов на Писании поклясться! Вас и так осталось немного, а я при всем том вновь посылаю в бой… Решение нелегкое, но другого не нахожу!

– Это уже лишние речи, ваше высочество. Вы указали местоположение врага, мы отправимся туда немедля. Особенно если нам заменят лошадей.

– Разумеется. Благодарю вас, господа. А копейщики… Ну какая непревзойденным искусникам помощь от толпы едва обученных ремесленников? Пускай охраняют порядок в городах и деревнях, что им по зубам… Под конец же скажу вот что, господа… – Принц чуть приглушил голос, будто его посреди тронного зала могли услышать посторонние. – Существует вероятность, что варварами в Тьюнире руководит лично Бренор Гонсет. Вы ведь не прочь с ним побеседовать, не так ли?

Юноши переглянулись.

– Вы уверены в своих данных, мессир? – нахмурился Рокош.

– В наше смутное время полностью ни в чем нельзя быть уверенным. – Демион улыбнулся, довольный. – У меня имелся человечек в окружении наместника, однако при высадке и сопутствующей неразберихе тот внезапно и таинственно исчез. В последний раз его видели в этом дворце. Он не выезжал к Сегерхерду, там командовал Гархосс, старый друг и доверенный полководец. Судя по всему, с ним сражался отважный господин Эскобар. В столице следов Гонсета мы так и не обнаружили, логично предположить, что он скрылся в своем любимом Тьюнире… Это слишком умная голова, господа, опасно позволять ей размышлять и действовать без помех!

– Хотите, чтоб мы привезли вам эту голову?

– Ну что вы! Можете оставить подарок себе на память. Лишь бы отдельно от тела.