Текст книги "Русский фронтир"

2

– Господин капитан, там к вам пришли.

Кастебан с двумя ротами стоял в старом форте посреди обширных степей. Причем старом – в полном смысле слова. Форт был основан едва ли не при присоединении Тешаса к испанским владениям и с тех пор лишь изредка ремонтировался и перестраивался, чтобы устоять под натиском самого страшного врага – времени.

Собственно, укрепления кого-либо интересовали мало. Обстановка вокруг на протяжении последних десятилетий была достаточно спокойной, и старый форт использовался главным образом в качестве казарм.

С одной из рот Кастебан вместе с подошедшим подкреплением не так давно ходил на подавление мятежа. Рассказы о перенесенных трудностях и совершенных подвигах долго были главной темой участников похода как в пределах форта, так и по всем окрестным поселениям, куда солдаты ходили в свободное от службы время. Теперь на них смотрели как на героев, и какая разница, против кого именно они воевали?

Сам Кастебан был представлен к наградам, только утверждения этому поневоле приходилось ждать долго. Пока все бумаги дойдут до Петербурга, пока их подпишет император, пока они будут доставлены сюда…

Но поход по сравнению с обычной службой был настоящим событием. От форта даже до Сан-Антонио было далеко, про прочие города Мексики не стоило и говорить. Глухая дыра, как сказали бы в далекой России. Вокруг сплошная степь, разбросанные тут и там владения, а больше – ничего.

Такова жизнь военного человека. Гвардеец служит при дворе, уделом прочих являются места, то чуть не позабытые Создателем, то позабытые вообще. И ничего тут не поделать.

Был во всем этом и плюс. Кастебан, несмотря на свой не столь большой чин, был старшим воинским начальником на огромной территории. Соответственно, имелся у него и кое-какой посторонний доход, а вышестоящие лица сюда заглядывали редко. Что им здесь делать, генералам да полковникам, когда у них своя жизнь, а у разбросанных там и сям гарнизонов – своя?

Зато и минусы были ощутимы. И именно о них частенько напоминала супруга. Мол, люди живут в нормальных условиях, а ты все тянешь лямку вдали от культурных мест. Причем без надежды когда-нибудь выбраться из них. Да и карьерный рост ограничен. Шестой год пошел с момента получения капитанского чина, а дальше-то что? Звание – это в первую очередь должность. Должностей на всех не напасешься.

Тут еще перемена верховной власти над колонией. Ясно же, наверх в первую очередь полезут новые поселенцы, а куда податься старым? Вон они какие, успел насмотреться за время похода! Ладно, генерал, а Муравьев? Совсем молодой, и уже в капитанских чинах, причем гвардеец, что делает его выше любого простого офицера. И наглый при этом. Все поучал да ругал подготовку солдат, хотя вряд ли в их метрополии дела обстоят лучше. Но гонору хватает на троих.

В глубине души Кастебан знал: его солдаты так себе, да только не выходцу со стороны о том рассуждать. Подумаешь, воевал против Наполеона!

Кстати, о Наполеоне. Может, надо было поддержать повстанцев? Если не ведомый никому перед тем артиллерийский офицер за время смуты сумел превратиться в императора Франции, то почему бы ему, капитану Кастебану, не выбиться хотя бы в генералы? Стать губернатором какого-нибудь штата, а то и возглавить войска в столице. Это не гнить в заброшенном форте посреди Тешаса. Сейчас же пришлые подгребут под себя все сколько-нибудь значимые должности, а местным достанется судьба вечных капитанов.

Мысли были горькими, и трудно сказать, близкими к истине или нет.

Во всяком случае, подобные мысли приходили не только в голову коменданту затерянного в степи форта.

– Чем могу служить? – Кастебан чуть приподнялся, счел долг вежливости исчерпанным и вновь сел на место.

– Моя фамилия Гомес, – произнес вошедший в его кабинет мужчина в штатском сюртуке. – Вы разрешите?

Он кивнул на гостевой стул, и капитан милостиво склонил голову.

– Видите ли, я прибыл к вам по поручению очень влиятельных людей с сугубо деловым предложением.

– Интересно… – Капитан сразу понял, каким будет это предложение. Должно быть, потому, что пару раз уже получал его, но в виде писем.

– Не секрет, многие обеспокоены случившимися у нас на родине переменами. Приход сюда чужаков ставит крест не только на нашей вожделенной свободе, но и на нашей общей судьбе, – тихо произнес Гомес. – И это не может не вызвать озабоченности у любого патриота.

– Да? – Кастебан внимательно всмотрелся в собеседника.

Не провокатор ли?

Гомес выдержал его взгляд.

Капитану было невдомек, что сидящий перед ним мужчина совсем недавно противостоял ему на поле боя и был одним из немногих, кому посчастливилось бежать после разгрома мятежников.

– В чем, интересно, заключена опасность? Напротив, на территории Мексики понемногу устанавливается порядок. Стало меньше банд, вторгающихся с территории Североамериканских Штатов. Понемногу улучшаются условия для торговли. Быстро и эффектно разгромлены очередные мятежники. Еще немного – и на нашей родине воцарится прочный мир, – перечислил Кастебан.

– Однако нами правят чужаки. Вот вы – боевой офицер, великолепно зарекомендовавший себя в битве с повстанцами… И что вам это дало?

– Я представлен к наградам, – с невольным высокомерием объявил комендант.

– Только почему-то никак не можете их получить. Когда решения принимаются в неведомой дали, можно ли быть уверенным в их справедливости? Там до сего дня даже не ведали о вашем существовании, как это ни горько признать. Не лучше ли иметь свое собственное правительство, расположенное неподалеку? Уж оно сумеет по достоинству оценить своих людей. Опять-таки, вера. Где гарантии, что русские не заставят всех выйти из лона матери нашей, католической церкви? Вы слышали, что один из монахов уже был жестоко избит?

– Если верить отцу Доминику, русскому священнику тоже досталось, – хмыкнул Кастебан, успевший увидеться с «пострадавшим». – И кто из них больше виноват, ведает один только Бог.

– Не важно. Важен сам факт, – отмахнулся Гомес. – И вообще, все больше и больше патриотов во всех штатах понимают, что необходимо прогнать Россию из нашей страны и создать свое собственное государство, не зависящее от европейских. Будь то Испания или Россия.

– Вам не кажется, что я могу сейчас отдать приказ и вы будете немедленно арестованы по обвинению в государственной измене? – спросил комендант.

Гомес невольно вздрогнул. Угроза была нешуточной, и лишь большие деньги, которые были ему обещаны за выполнение поручения, заставили его навестить капитана.

– Я бы ни за что не пришел к вам, если бы заранее не был уверен в вашем редком благородстве, – как можно тверже произнес посланник.

Лесть приятна многим, и комендант не был исключением из правила.

– Допустим, ваши сведения верны. Я воин, а не доносчик. И только потому говорю: покиньте кабинет, а я буду считать: никакого визита не было, – вымолвил Кастебан.

– Хорошо. – Гомес встал. Играть с огнем он не собирался. – Просто я хотел бы, чтобы вы знали: правительство республики Мексика уже выписало патент на присвоение вам чина полковника. И это – только аванс. Так что до свидания, господин полковник!

3

В чем был прав Белюш – недовольство жителей Нового Орлеана новым соседом росло день ото дня. Возмущало то, что налеты на сопредельную территорию стали жестко пресекаться, и теперь те, чей бизнес был заключен в угоне скота или же в присвоении чужого имущества, несли ощутимые убытки. Равно как все, кто перепродавал добытые в бою животных и вещи. И уж совсем никуда не годилось участившееся бегство рабов прочь от своих законных хозяев.

Еще не пострадавшие с тревогой ждали, что и их может постигнуть участь соседей, потерявших кто по одному, а кто и по доброму десятку черных работников. Учитывая же царившие здесь нравы, понятно – все громче звучавшие голоса о попрании свобод и покушении на собственность неизбежно обязаны были вылиться в какие-то ответные действия.

Разговоры с требованием покарать дерзкого соседа слышались всюду. Никто не знал, что известия об этом давно отправились к русскому наместнику. Там же содержались выводы: плантаторы обязательно предпримут попытку нападения на линию, однако проделают это исключительно своими силами. Официальные Североамериканские Штаты предпочтут закрыть глаза на действия подданных и никаких войск пока высылать им в поддержку не станут, однако рабовладельцы и без помощи властей могут собрать достаточно большой отряд, способный натворить немало бед.

Подробностей пока не сообщалось. План нападения будет разработан не в городе, а на одной из многочисленных плантаций, вполне вероятно – весьма удаленной от него. Все же проблема больше касалась сельских жителей, потому решить ее они предпочтут сами.

В своих предположениях осведомитель оказался прав. В Новом Орлеане возмущались, да и только, но вот в сельской местности уже потихоньку готовились действовать.

Потоки угроз и проклятий неслись повсюду совершенно открыто. Но набег, как ему и положено, готовился в строгой тайне. Отнюдь не потому, что его организаторы боялись попадания информации на другую сторону. Жители Нового Орлеана и его окрестностей были уверены в превосходстве своего образа жизни и потому не верили в возможное предательство. Но среди джентльменов было принято не разглашать собственные дела и проворачивать их так, чтобы остальные могли видеть лишь конечный результат.

Вначале собирались по двое-трое. Потихоньку участников встреч стало больше. Довольно быстро выделился лидер – Джордж Маккуйн, один из самых богатых плантаторов в районе Миссисипи, вдобавок весьма пострадавший от бегства принадлежавшего ему двуногого имущества.

– Представьте, казаки не дали мне идти дальше по следам беглецов, – в очередной раз рассказывал Джордж собравшимся у него землевладельцам. – Более того, они угрожали мне оружием. Можем ли мы дальше терпеть такую наглость?

– Не можем! – вразнобой взревели плантаторы.

Большинство из них уже оказывались в подобном положении, редкие же счастливцы, которых минула чаша сия, не хотели, чтобы с ними поступили так же.

– Вот потому я и предлагаю в назидание всем напасть на станицу и выжечь ее дотла. Мужчин – истребить под корень, женщин… Что делать с женщинами, мы еще придумаем. Но, главное, русским будет преподнесен наглядный урок, после которого они живо присмиреют и поймут, кто здесь хозяин.

– Но если русские в ответ пошлют против нас войска… – робко послышался одинокий голос.

– Какие? Вся нынешняя русская армия – это бывшая мексиканская. А мы прекрасно знаем, на что она способна, – под общие смешки возразил Маккуйн. – Они только и могут – воевать друг с другом, а против нас – кишка тонка. Да и казаки – откровенный сброд, невесть что возомнивший о себе.

С этими утверждениями все оказались согласны.

Когда-то могучая Испания ослабела вконец и уже долгое время теряла одну позицию за другой. Колониальные части могли вызвать усмешку – и ничего больше. Во всяком случае, никаких особых побед за ними не числилось, если не считать таковых над повстанцами. В испанские владения вторгались все кому не лень, а испанские суда являлись основной добычей и флибустьеров с грамотами от самозваных или реально существующих правительств, и обычных пиратов.

Если не столь давно жители Луизианы сумели сильно потрепать под Новым Орлеаном английскую армию, стоит ли обращать внимание на мексиканскую?

Собравшиеся не знали: в Европе английская армия давно не котируется, и, как мыши, были убеждены, что страшнее кошки зверя попросту нет.

– Я выставлю двадцать вооруженных человек! – заявил Райз, тот самый, который еще недавно задал робкий вопрос. Кстати, он же являлся самым молодым из собравшихся.

– Я тоже!

– А я – двадцать пять!

– Тридцать, джентльмены!

Землевладельцы словно состязались друг с другом, и окончательный итог подвел сам хозяин, заявив:

– Пятьдесят!

– Послушайте, мы еще можем привлечь людей Бородатого Джо, – предложил все тот же Райз. – Я видел его на днях, и он жаловался на огромные убытки. Более того, казаки убили двух его людей, когда они попытались угнать стадо.

– А что? У Бородатого четыре десятка отчаянных молодцов, великолепно умеющих убивать, – поддержал Райза Маккуйн. – Итого с ним у нас будет…

Он принялся считать на бумаге, где записывал общие силы. Остальные терпеливо ждали итога.

– Без двух дюжин – четыреста человек, – наконец изрек Джордж с торжеством в голосе.

Куда именно нанести удар, он знал уже давно.

4

Головнин по трапу не поднялся – взлетел. Бывалый капитан был отнюдь не стар и мог служить примером любому матросу.

Что такое сорок лет для мужчины? Как ни крути, расцвет сил. Еще не нагрянули болезни, крепко тело, страсти приутихли, не туманя рассудок, фантазии и дерзания подкрепляются накопленным опытом, становясь весомей и убедительнее.

Стоявший на вахте Врангель шагнул было к командиру с докладом, однако Головнин лишь махнул рукой.

– Где господа офицеры, Федор Петрович?

– На берегу, – как само собой разумеющееся, ответил мичман.

Где ж еще быть, когда корабль стоит в гавани? Команда тоже была отпущена, и на борту находилась лишь дежурная вахта да несколько матросов, по разным причинам не пожелавшие съезжать на сушу. Например, те, кто хотел спокойно выспаться и отдохнуть после кутежа, или занятые какой-нибудь взятой на себя работой, наподобие изготовления чего-нибудь на продажу.

Последнее отнюдь не возбранялось. Морские переходы – дело долгое, и начальство лишь приветствовало любое ремесло, которым овладевали матросы. Лишь бы сырье и готовые изделия не занимали много места на забитом людьми и запасами корабле, а там – трудись сколько влезет в свободное от вахт время.

– Будьте любезны, распорядитесь, чтобы все офицеры как можно скорее прибыли на борт, – попросил Головнин.

Как известно, просьба начальника равнозначна приказу. Даже несколько выше его по приоритетности исполнения.

– Слушаюсь, Василий Михайлович. – Врангель вежливо склонил голову и отправился распоряжаться.

Попутно он прикидывал, где в данный момент может находиться тот или иной офицер.

Выбор был богат. За время частых стоянок любой матрос завел себе кучу знакомых. Так что же говорить про офицеров, перед которыми были открыты двери всех приличных домов?

Дальние походы являлись еще новинкой, и капитаны тщательно отбирали помощников и команду. В чрезмерный загул никто не пускался, а вот посидеть в компании и слегка выпить, смывая однообразный труд морских будней, не откажется никакой моряк. Плюс, конечно же, дамы.

В общем, списочек получился…

Распоряжения были отданы, шлюпка отошла от «Камчатки», и Врангель повернулся в поисках капитана. Однако тот уже спустился в каюту, и любопытство мичмана осталось неудовлетворенным.

Интересно же, чем вызван общий сбор? О немедленном выходе речь не шла, в противном случае Головнин сразу же объявил бы об этом. Не говоря о срочном вызове с берега матросов. Для обучения и поучения помощников не было никакой нужды вызывать всех из города. Как правило, обо всех мероприятиях офицеры оповещались заранее.

Следовательно, все-таки поход, только не прямо сейчас, а с некоторой подготовкой. Скорее всего – опять слепые поиски пиратов. Один раз повезло, зато все прочие выходы ничего не дали. Попробуй найти в усеянном островами, как звездами небо, море нужный корабль! Притом что он вообще может в данный момент стоять где-нибудь в бухте!

Но службу не выбирают…

Врангель раскурил трубку, облокотился на фальшборт и стал терпеливо ждать возвращения шлюпки.

Преодолеть небольшое расстояние, отделявшее «Камчатку» от берега, было делом минуты. Зато последующее растянулось на добрых полтора часа. Офицеры прибывали поодиночке. Каждый спрашивал Врангеля о причине вызова, но мичман лишь пожимал плечами. Что он мог сказать, кроме собственных предположений?

Последним объявился Матюшкин. Впервые вырвавшийся на свободу юнкер вовсю старался воспользоваться ее плодами, хотя, надо отдать должное, к службе он относился серьезно и постоянно пытался узнать что-то новое.

Велика ли беда, если в порту юнкер позволит себе немного расслабиться и поволочиться за местными девицами?

– Господа, Моллер велел в течение ближайшего месяца, максимум – полутора, подготовиться к продолжению похода. Обстоятельства в Тихом океане требуют нашего там присутствия. В Южном полушарии наступает весна, и требуется воспользоваться этим временем для перехода через Магелланов пролив, – высказался Головнин.

– А здесь? – спросил Литке.

Понятно: задачей «Камчатки» являлась охрана Калифорнии и Аляски, однако министерство до сих пор не удосужилось прислать к берегам Мексики не то что эскадру, но даже полноценную замену застрявшему в Карибском море шлюпу.

– Адмирал считает приход кораблей вопросом ближайшего времени, – вздохнул Головнин.

Он не позволял себе публично порицать действия морского министра, хотя со многим был не согласен. С другой стороны, де Травесте можно было понять: казна не безразмерна, минувшие войны стоили немало, и найти деньги на дорогостоящие экспедиции не так просто.

– Что-то это время длится слишком долго, – пробурчал Литке.

– В любом случае позже прислать сюда корабли флот уже не сумеет по понятным погодным условиям.

Зима заканчивала навигацию на Балтике, и министерству поневоле требовалось спешить, пока лед не сковал Кронштадт и Ревель.

Возразить было нечего. Тем более «Камчатка» была задержана здесь Моллером во многом по собственному почину и вопреки министерским инструкциям. Собственно, офицерам вообще не полагалось обсуждать, кто после их ухода будет бороться с пиратами у берегов новой русской колонии. На то существует начальство самых разных уровней. Да и в Тихом океане в этот момент не было ни одного русского военного корабля.

Только все равно офицеры переживали за положение здесь. Успели сродниться с местными проблемами, старались их решить, и казалось невозможным уйти, оставив все в подвешенном состоянии.

Головнин понимал подчиненных. Потому следующее известие обязано было подсластить пилюлю.

– Еще, господа. Через несколько дней в Россию отправятся суда с детьми местных дворян. Как вы знаете, для них в Петербурге учрежден специальный кадетский корпус. И Моллер, и наместник не исключают возможности нападения на них. Представьте размер выкупа, который могут потребовать пираты, если учесть положение их родителей! Я не говорю о влиянии России, которое заметно ослабится в случае, если мы не сумеем их защитить. Короче, наше дело – идти в охранении конвоя.

– До Европы? – с некоторым удивлением спросил Матюшкин.

Он был самым молодым среди собравшихся здесь, вот и озвучил то, о чем другие лишь подумали, но говорить не стали.

– До Европы – это излишне, – улыбнулся Головнин. – В Атлантике нападения пиратов исключены. Выйдем в океан, убедимся, все ли в порядке, и ляжем на обратный курс.

– Василий Михайлович, как быть в случае задержки? – уточнил обстоятельный Врангель. – Изменятся ли сроки выхода в Калифорнию и насколько?

– Сроки меняться не будут. Потому наша задача – подготовить все так, чтобы, даже если в нашем распоряжении окажется всего лишь пара дней, мы бы успели подготовиться к новому походу, – отрезал Головнин. – Наша задача – заранее договориться с подрядчиками о припасах, заранее решить дела с возможным ремонтом и все такое прочее. Другого времени у нас может просто не быть.

5

Парадный зал в губернаторском дворце Сан-Антонио был полон. Здесь собрались многие из землевладельцев Тешаса. Кое-кто постоянно жил в столице штата, всецело положась в делах на управляющих, однако большинство приехали сюда из своих владений. Не каждый месяц и не каждый год наместник выражает желание сделать жителям какие-то важные объявления.

И конечно, немаловажным фактом в глазах собравшихся было то, что наместник представлял империю, в которой вне желания отныне предстояло жить.

Благородные господа чинно восседали на заранее расставленных стульях, не спеша переговаривались друг с другом, пытаясь предугадать, с чем именно желает ознакомить их наместник. Предположения были самые разные и, как всегда в подобных случаях, в большинстве своем абсолютно далекие от действительности.

Наконец в зал вступил губернатор в сопровождении уверенного в себе мужчины благородной наружности и, представляя последнего, торжественно объявил:

– Господа! Наместник Мексиканский и Калифорнийский, действительный тайный советник, камергер, его превосходительство граф Николай Петрович Резанов! Прошу любить и жаловать!

Следом вошла свита наместника – несколько людей в штатском и военном платье, но внимание собравшихся сразу сосредоточилось на графе.

Видели его не все, но слышал о нем каждый. Лет восемь назад общество дружно обсуждало брак русского вельможи с дочерью коменданта Сан-Франсиско дона Аргуэлло. Затем разговоры возобновились, но уже в связи с присоединением Калифорнии к Российской империи. И вот теперь под властью этого человека оказалась вся Мексика.

И сторонники, и противники Резанова отдавали должное его уму и энергии. Просто одни в той или иной степени пророчили ему еще более успешное будущее, если таковое вообще было возможно, другие же обвиняли во всех явных и тайных грехах, судачили о непомерном честолюбии и даже тайком говорили, что возможной целью представителя русского императора является создание нового независимого королевства во главе с нынешним наместником.

То же самое порою утверждали и сторонники, но уже с определенной надеждой занять при новом дворе высокие посты.

– Здравствуйте, господа! – приветствовал общество граф.

Говорил он на испанском. Конечно, в таком высоком собрании французский язык мог показаться бы уместнее, однако Резанов считался с тем, что кое-кто из владельцев обширных, однако удаленных от культурных центров земель вполне мог не знать никакого языка, кроме родного.

Кроме того, своей фразой граф проявлял уважение к народу новой русской земли и как бы намекал, что никто не собирается посягать на привычный уклад жизни.

По случаю собрания Резанов был при параде. На расшитом мундире выделялись ордена, у пояса висела шпага, и точно так же, в парадной форме, была вся свита графа.

– Я уже проводил подобные собрания благородного сословия во многих штатах и теперь говорю, что рад видеть здесь опору трона государя в далеких от Европы землях. – Речь Резанова лилась легко и непринужденно, а голос легко разносился по залу, будучи слышимым отовсюду. – Для начала я хотел бы от имени императора поблагодарить всех за ту поддержку, которую вы оказали в борьбе с отрядами повстанцев, собиравшихся отколоть ваш благодатный край от империи. Кто – строгим выполнением своей присяги, данной перед Господом Богом, а кто – и с оружием в руках.

Само послание было зачитано перед вставшими дворянами на французском. Теплые слова далекого императора легко проникали в сердца и вызывали у людей восторг.

Когда шум утих, Резанов чуть приподнял руку, показывая, что сказано еще не все, и продолжил:

– В своей милости и заботе о новых подданных империи государь приказал учредить в Санкт-Петербурге новый кадетский корпус с названием Испанского. Отныне там будут учиться отпрыски благородных семей Мексики и Калифорнии. Целью подобного нововведения является стремление, чтобы ваши дети смогли быстро и успешно влиться в общеимперское дворянство и занять посты, согласно своим способностям и склонностям. Программа подготовки кадетов будет весьма обширна. Тут и изучение языков, и военное дело во всевозможных тонкостях, и многое другое. По окончании одна часть произведенных в офицеры по желанию продолжит службу на родине, другая – в европейской территории империи. От себя могу добавить – среди высших сановников России немало людей самых разных наций и вероисповедания. Выходцы из Франции и Италии, многочисленные немцы и поляки, уроженцы Кавказских гор, татары… Единственный и безусловный критерий – верность нашему общему государству. И конечно, желание служить.

Бывших офицеров можно было увидеть в любых гражданских управлениях всех стран, и потому предложение многим показалось весьма выгодным. Испания не слишком радовала креолов возможностями сделать карьеру. Но кто же не желает видеть своих детей знатными и уважаемыми людьми? Тем более когда речь идет о России, чей авторитет был необычайно высок, а двор после Французской революции считался самым блистательным в мире.

Дальше наступил черед деловых вопросов. С какого возраста принимаются в корпус? На своем ли коште происходит обучение, или содержание кадетов берет на себя государство? Кто оплатит переезд? Каков принцип последующего распределения и службы?

– Они просто хотят сделать из наших детей заложников, – пробурчал себе под нос один из землевладельцев, не слишком довольный новой властью, однако когда речь зашла о записи в кадеты, пробился к столу одним из первых.

– Я не призываю всех дать немедленный ответ. Посоветуйтесь с супругами и самими детьми, подумайте. Шаг ответственный. Могу лишь сказать – военная служба считается в империи очень почетной, и каждый связывающий с ней свою судьбу как бы становится членом большой семьи, – добавил Резанов сквозь гул. – Но слишком и не медлите. Лето на исходе, и суда с будущими кадетами должны будут отправиться в путь самое позднее через пару недель, чтобы успеть доставить пассажиров до окончания навигации.

Но большинство это знало и без слов наместника. Сами потомки конкистадоров, испанские дворяне на чисто подсознательном уровне готовы были хотя бы в детях вернуться на стезю, когда-то прославившую их предков.

Если нынешняя мексиканская армия вызывала у собравшихся мало восторгов, то заочное отношение к русской было несколько иным.

– А вечером я приглашаю вас всех с семействами на бал, – докончил выступление наместник. – Буду рад вас видеть.

Нет лучшего способа обеспечить симпатии к власти, чем выход в свет многочисленных женщин. А те потом уж сами обработают мужей в нужном русле.

Ночная кукушка всегда перекукует дневную.