Текст книги "Общий враг"

Доктор Корвар с довольным видом вошла в отсек капитана, держа в руке металлический чемоданчик для документов. Клейтон, докуривавший уже четвертую сигару за день, облегченно вздохнул – наконец-то мучительное ожидание завершилось.

– Как дела, Зинат? – спросил он, протянув руку с сигарой к пепельнице.

– Все в порядке, – ответила с усмешкой научный руководитель, и слегка картинным жестом рассеяла дым возле своего лица. – Мы же в таких делах профессионалы. Хотя, если честно, достать все это было нелегко. И опасности мои люди подвергались изрядной.

– Ладно, ладно, – сказал капитан. – Для твоих коммандос не составило бы труда стащить ядерный чемоданчик премьер-министра Трои.

– Это было бы гораздо проще, – возразила Зинат.

Она положил чемоданчик на стол, и открыла его. Тот оказался буквально битком набит разной печатной продукцией. Зинат достала большую, но довольно тонкую книгу, мягкая обложка которой была оформлена в сдержанном академическом стиле – одно название на белом фоне.

– Ежегодный каталог малых планет, выпускаемый астрономическим союзом Ахайи, последнее издание, – сказала она с гордостью.

Клейтон взял эту книгу и неторопливо пролистал. Там оказались сплошные таблицы.

– Сколько их тут? – задумчиво спросил он.

– Около четырех тысяч, – ответила Зинат. – А это троянский аналог.

Она передала капитану еще одну книгу с очень похожими таблицами, но в твердой обложке, украшенной рисунком. Сразу бросалось в глаза, что алфавит в этих двух странах был один и тот же, да и чуть ли не каждое третье слово совпадало. Ахайя и Троя действительно имели много общего…

– Когда вышли эти книги? – спросил Клейтон.

Зинат взяла их и заглянула в выходные данные.

– Ахейская – в январе, троянская – в апреле.

– Сейчас август, – вздохнул Клейтон. – За это время они могли наоткрывать еще бог знает сколько астероидов.

Зинат протянула ему целую кипу астрономических журналов.

– Вот здесь самая последняя информация.

Клейтон стал просматривать их один за другим. Места, где сообщалось об открытии новых астероидов, были отмечены закладками. В одном из журналов он наткнулся на большую статью, судя по иллюстрациям, посвященную поискам инопланетного разума.

– Черт, здорово, – сказал он, покачав головой. – Надо будет все это перевести.

Закрыв, наконец, последний журнал, он с горечью добавил:

– Но это тоже неоперативный источник. Информация тут примерно двухмесячной давности, а нам желательно получать ее в реальном масштабе времени.

– Ты требуешь слишком многого, – ответила Зинат слегка возмущенно. – Оперативнее не получится. Вот если бы на этой планете было что-то вроде нашего старого Интернета, тогда другое дело. Но у них такого еще нет, и появится, дай бог, лет через десять.

– Но можно же взять под контроль телефоны и телефаксы главных специалистов по малым планетам. Можно подслушивающие устройства установить во всех обсерваториях, в конце концов.

– Это было бы очень трудно сделать, – ответила Зинат, покачав головой. – Да и зачем? Вся информация о вновь открытых астероидах и кометах стекается в одно место – Бюро малых планет Международного астрономического союза. У них там есть архив – вероятно, на магнитных лентах, или просто на бумаге, в картонных папках.

– Ну, так в чем же дело? – обрадовался Клейтон. – Поставьте “жучок” в нужный телефон, или подкупите секретаря.

– А где взять деньги? – спросила слегка ошеломленная Зинат.

– Ну, не миллиарды же он потребует за свои услуги. Небольшую сумму, я думаю, можно достать. Украдите ее, в конце концов.

Тут Клейтон не выдержал и рассмеялся.

– Да, представляю себе, как это будет выглядеть! Глубокой ночью инопланетяне останавливают на загородном шоссе автомобиль и вместо установления контакта, или, допустим, проведения медицинского осмотра, начинают вымогать у водителя деньги. Бедняга потом обращается со своим рассказом во все газеты, но ему никто не верит, потому что настоящие пришельцы не стали бы заниматься такими делами… Нет, это не пойдет. Лучше ограбить инкассаторский автомобиль. Или вытащить деньги из банкомата. Они у них, кажется, уже появились.

– Что ж, попытаемся, – почесав нос, неуверенно ответила Зинат. – Идея здравая… А что с этими книгами и журналами?

– Как что? Доставлять, и как можно быстрее. Материал тут большой, для работы с ним понадобится специальный человек. Кстати, есть у них издания уфологической тематики?

– Пока вроде бы нет, но, вероятно, когда-нибудь появятся.

– Постарайся, чтобы они не появились как можно дольше. Хотя почитать их было бы занятно…

Колоссальная, но очень легкая и изящная конструкция двигательного модуля придавала Пискиперу неожиданно воинственный вид. Без нее он был самым что ни на есть завалящим железо-никелевым астероидом, очертания которого с первого раза совершенно не запоминались. Зато с этой пристройкой, похожей то ли на хвостовое оперение, то ли на антенну радара, он казался титанической боевой машиной, замаскированной под малую планету. Сдернуть разрисованный кратерами серый чехол в три квадратных километра – и дух захватит от мощи и великолепия звездного “крейсера”, способного вдребезги разнести любого противника, который отыскался бы в этой захолустной планетной системе. Собственно, это и было оружие: хитроумная система коррекции траектории превратила обыкновенный кусок руды в скоростной высокоточный снаряд, примерно равный по взрывной силе всем вместе взятым ядерным боеголовкам Ахайи и Трои. Если обитатели Энигмы не сумеют вовремя столкнуть его с пути, то этим придется заняться команде “Птолемея” – ведь нельзя же допустить, чтобы астероид и в самом деле упал, погубив сотни миллионов невинных душ.

Грандиозный труд был почти завершен, и теперь нужно было отделить модуль, двигатели которого в течение долгих трех лет воздействовали на кувыркающуюся глыбу, медленно, но неуклонно изменяя ее орбиту. Чтобы было удобно следить за расстыковкой, Клейтон отлетел на своем аппарате примерно на пятьсот метров, и принялся в тысячный раз разглядывать детали рельефа Пискипера, которые давным-давно обрели названия, подчас весьма ироничные. Конечно, углистый хондрит с Энигмы был бы менее заметен, но и управлять им было бы труднее, а грубая техника инопланетян могла вообще развалить его на куски. Вреда эти рыхлые обломки принесли бы не намного меньше, чем один большой монолит. Отлавливать же их и уводить на безопасные траектории – дело долгое, пришлось бы взрывать…

Масса подсоединенной к астероиду конструкции составляла около пятисот тонн. Изготовить такую штуку где-нибудь между Землей и Луной – раз плюнуть, но здесь это потребовало немалого труда и долгого времени. Электроэнергия и рабочее тело для двигателей поступали с летящей рядом платформы, на которую установили один из генераторов, снятых с “Птолемея”. Пришлось, конечно, поломать голову над тем, чтобы связанные воедино кабель и гибкий трубопровод не намотались на астероид, а платформа не попадала под реактивную струю, но механически связать два искусственных объекта оказалось все же проще, чем организовать беспроводную передачу энергии и подвозку рабочего тела маленькими порциями.

Зинат осталась у себя на Смысле Жизни, хотя Клейтон настойчиво приглашал ее посмотреть на то, как Пискиперу будет придан последний толчок. Впрочем, в телескопы ей все будет видно и оттуда, а заодно можно будет оценить скрытность операции.

Клейтон два раза облетел вокруг Пискипера, снижаясь иногда метров до пятидесяти, и остался доволен: все эти годы работы велись так аккуратно, что поверхность астероида осталась девственной. Наследили только у “ног” модуля, на пятачке размером с четверть гектара, а за пределами этой истоптанной площадки о присутствии землян не напоминало ничего. Эти предосторожности могли оказаться напрасными, если бы астрономы Энигмы все-таки обнаружили астероид, но, к счастью, такой катастрофы не случилось. И в ближайшие сутки, скорее всего, уже не случится.

Капитан вновь отвел свою капсулу на полкилометра и стал ждать. Модуль по-прежнему стоял прямо и казался намертво пристыкованным к небесному телу, но на самом деле он уже едва держался – его основание было почти освобождено. Через несколько минут включились маневровые двигатели, и исполнившая свое предназначение конструкция отделилась от Пискипера и отправилась в автономный полет, похожая на удивительный дискообразный корабль. Она была больше не нужна, но все-таки Клейтон решил ее сохранить, отведя на окраину системы – туда, где инопланетяне не найдут ее и через сотни лет.

От основания модуля на поверхности астероида остались шесть симметрично расположенных неглубоких отверстий. Для того чтобы убрать их, существовал лишь один способ. В миллионе километров отсюда уже устремился к цели обтесанный до полной сферичности пятиметровый каменный шар с разгонно-корректирующим блоком. На скорости несколько километров в секунду этот снаряд врежется в Пискипер, образовав кратер на том месте, где раньше стоял модуль. Поверхность астероида вновь примет естественный вид, и никто не догадается, какая сила направила его по роковому пути.

“Надеюсь, вы справитесь с этой проблемой”, – мысленно обратился Клейтон к энигмийцам и, круто развернув аппарат, полетел обратно на “Птолемей”…

2. Ктулху

Маленький “Снупер” беззвучно вошел в атмосферу Энигмы, не встретив никакого сопротивления, как будто воздушной оболочки вокруг планеты не существовало. И замерцавшее вокруг аппарата холодное сияние ничуть не походило на раскаленную добела плазму, в ореоле которой с трудом пробиваются к поверхности метеориты и возвращаемые отсеки примитивных космических кораблей. На высоте примерно в километр Ситара Алонсо резко притормозила и перешла в горизонтальный полет.

Внизу простиралась необъятная равнина, покрытая толстым слоем сверкающего на солнце снега. Ее пересекали уходящие в бесконечность автомобильные дороги и витиеватые русла скованных льдом речушек. В какой-то момент дорог стало больше, и немного в стороне промелькнула окраина города. Целый год за него шли бои, поэтому в нем не осталось ни одного целого здания. Он казался безжалостно растоптанным.

На мониторе вспыхнул предупредительный сигнал, и, оглянувшись, Ситара увидела летящий параллельным курсом заостренный предмет. Он был еще далеко, но и с такого расстояния можно было отчетливо разглядеть сильно скошенный назад киль и блестящий каплевидный фонарь пилотской кабины. Хотя опасность была минимальной, Ситара ощутила сильное волнение. Не очень-то приятно чувствовать себя мишенью. Впрочем, пилот истребителя наверняка был взволнован еще сильнее. Ситара не стала тянуть время, чтобы узнать, какое оружие он применит против нее, и просто прибавила скорости. Самолет словно ветром сдуло – он отстал мгновенно и безнадежно. В дальнейшем было еще несколько подобных встреч, и каждый раз Ситара решительно уклонялась от неравного боя.

Наконец, впереди показалась линия фронта, протянувшаяся на восемьсот километров. Последние несколько лет она оставалась почти неподвижной. Между двумя одинаково измученными армиями шла вялая позиционная борьба. Время от времени одна из сторон пыталась организовать наступление, которое неизменно – и очень быстро, захлебывалось. Стоявшие за спиной этих второразрядных нефтяных стран Ахайя и Троя могли длить эту войну бесконечно – вернее, до тех пор, пока у их вассалов не иссякнут людские ресурсы.

– Каспер, как дела? – спросила Ситара. Она боялась, что ответа не последует, но Каспер Фланаган ответил мгновенно:

– Отлично! Вокруг происходит так много интересного – тебе надо это видеть…

Голос его звучал вполне оптимистично. Впрочем, он ведь знал, что помощь вот-вот прибудет.

– Ладно, – бросила Ситара, – держись – я скоро там буду…

Она снизилась до высоты двести метров и уменьшила скорость. Сидящие в окопных траншеях солдаты в белых маскировочных комбинезонах с изумлением пялились на диковинный бесшумный аппарат, пролетавший над их головами. Дважды “Снупер” попытались обстрелять из ПЗРК, и один раз – из зенитного пулемета, установленного на гусеничной машине.

Царившее на передовой спокойствие, сопровождаемое деловитыми спорадическими перестрелками, нарушалось лишь в одном месте. Подлетев ближе, Ситара увидела, что здесь кипит настоящий бой. На тесном пятачке сошлись в схватке несколько сотен пехотинцев. Около десятка вертолетов висели в морозном воздухе, щедро поливая огнем своих и чужих. Из подбитого дымящегося танка с трудом вылезали обожженные, окровавленные танкисты. В эпицентре этого маленького, но оглушительно грохочущего ада лежал на снегу точный двойник “Снупера”. Корпус “Мустанга” был изуродован прямым попаданием не то снаряда, не то ракеты. Аппарат не мог взлететь, и над его пилотом нависла угроза пленения.

– Каспер, я уже здесь! – крикнула Ситара. – Сейчас я тебя подцеплю. О, черт!

В нее летели с разных сторон целых две ракеты, выпущенные с вертолетов. Когда они пересекли двадцатипятиметровую зону безопасности, автоматически сработала система защиты, превратив их в огонь и обломки.

– Твоя кабина сохранила герметичность? – спросила Ситара, установив свой “Снупер” над крышей “Мустанга”.

– Да, – ответил Фланаган.

– Прекрасно. Тогда – в космос!

Отбив еще одну ракетную атаку, Ситара подхватила “Мустанг” силовым полем и направила тандем вертикально вверх. Примерно через минуту они оказались вне пределов досягаемости оружия оставшихся далеко внизу армий. Теперь угроза могла исходить лишь от бесчисленных боевых платформ, круживших вокруг Энигмы, да крепостей на Мистериуме и Смысле Жизни. Все пространство под двумя лунами просвечивалось радарами и простреливалось лазерами, ускорителями элементарных частиц, электромагнитными пушками и ракетами-перехватчиками. Разумеется, против “Снупера” эти штучки были практически бесполезны, однако Ситара позволила себе расслабиться лишь тогда, когда отсчет расстояния до планеты пошел на миллионы километров. Только теперь она заметила, какая тишина вокруг – до этого ей все казалось, что где-то рядом по-прежнему гремят сотни стволов и рубят воздух вертолетные лопасти.

– Спасибо тебе, – сказал Фланаган смущенно. – И прости, что так получилось.

– Извинения принимаются, – ответила довольная Ситара ледяным тоном. – Но этого мало. Полагалось бы еще взять с тебя клятву не подлетать к Энигме ближе, чем на десять ее радиусов.

– Нет, Сита, это совершенно неприемлемо. Я должен всегда находиться рядом с планетой, потому что на “Хаббле” все воспринимается по-другому. Не зря ведь Зинат Корвар дневала и ночевала на своем челноке, почти не заглядывая на “Птолемей”.

– Она вела наблюдения со Смысла Жизни, крайне редко опускаясь на саму Энигму.

– Времена были другие. Сейчас Смысл Жизни занят, и мне ничего не остается, кроме как прижиматься к поверхности.

– И вот к чему это привело…

– Я в этом не виноват! Если бы система защиты не вышла из строя, ничего бы не случилось. И в самое пекло я, кстати, не совался – меня подбили на высоте семь с половиной километров. Зенитные ракеты у этих троянских лизоблюдов, конечно, хороши – ничего не скажешь…

– И как это тебя угораздило упасть прямо на линии фронта?

– А куда же мне было падать, если я висел прямо над ней?

Ситара улыбнулась и, отбросив показную суровость, спросила:

– Страшно было?

– Поволноваться, конечно, пришлось. Просто чудо, что я уцелел в этой мясорубке. К тому же у меня в голове все время крутился тот дурацкий поддельный фильм про вскрытие инопланетянина. Очень не хотелось попасть на экран в таком виде – с распиленным черепом и распахнутой грудной клеткой.

За те полтора часа, что продолжался перелет, Фланаган еще многое успел рассказать о своем приключении на Энигме. Он так и остался в кабине “Мустанга”, который из-за повреждений не мог состыковаться со “Снупером”. Устраивать же трюк с переходом через открытый космос большого резона не было.

Звездный корабль четвертого поколения “Хаббл” прятался от обитателей Энигмы в лучах местного солнца, обращаясь вокруг него по орбите радиусом всего двадцать миллионов километров. Эту нестерпимо жаркую зону лишь изредка посещали автоматические аппараты, изучавшие светило, так что риск попасться кому-нибудь на глаза был невелик. Корабль постоянно находился в тени, создаваемой простейшим экраном в виде плоского диска. С этим сияющим отражателем он выглядел точь-в-точь как фотонные звездолеты на рисунках в старинных книгах.

Примерно в ста метрах от него тандем распался. Подхваченный силовым полем, катер Фланагана исчез в шлюзовой камере, а вслед за ним туда юркнул – уже без помощи причального манипулятора-невидимки – аппарат Ситары.

Весело спрыгнув на металлический пол ангара и с наслаждением потянувшись, Фланаган отошел от “Мустанга”, чтобы осмотреть место попадания ракеты. Выражение радости моментально исчезло с его потрясенного лица. Похоже, он только сейчас понял до конца, каковы были истинные масштабы повреждений. Одна треть катера исчезла, оторванная мощнейшим взрывом, и только по невероятной случайности его кабина уцелела.

– Крепко ему досталось, – сказала вставшая рядом Ситара, покачав головой.

Снова подойдя к катеру, Фланаган долго и очень внимательно разглядывал образовавшуюся в его корпусе яму, обрамленную лепестками скрученного металла. Иногда он что-то там ощупывал, вызывая недоумение у наблюдавшей за ним Ситары.

– Ты что-то ищешь? – спросила она, приблизившись.

– Уже нашел, – радостно сказал Фланаган и, подергав за какую-то железку, громко позвал:

– Эй, Гектор! Подойди сюда.

Огромный многорукий робот, служивший техником ангара, подойти был не в состоянии, поскольку не имел ног – он величественно приплыл по воздуху, скользя в десяти сантиметрах от пола.

– Достань-ка мне вот эту штуку, – сказал Фланаган и, показав, что именно доставать, отошел в сторону.

Гектор без лишних вопросов протянул к загадочному предмету манипулятор. Раздался негромкий скрежет, катер качнулся от рывка, и робот отдал Фланагану почти треугольный металлический обломок, похожий на кусок какой-то трубы. На его выпуклой стороне сохранилась белая краска, поверх которой были нанесены буквы энигмийского алфавита.

– Это фрагмент ракеты, которая меня сбила, – объяснил Фланаган, осторожно поворачивая в руках этот зазубренный стальной черепок. – Сохраню-ка я его на память.

Он передал остаток ракеты капитану.

– Тяжелый, – задумчиво сказала Ситара, взвесив находку на ладони. – А что теперь делать с обломками самого “Мустанга”? Они, конечно, должны быть разбросаны по большой территории и отчасти сгореть, но хотя бы некоторые из них все равно могут найти.

– Пускай находят, – отмахнулся Фланаган. – Мы уже достаточно засветились, так что обнаружение каких-то обломков ничего не изменит. Да и в любом случае нам их не собрать все до единого. Пойдем…

Забрав у немного ошеломленной Ситары свой сувенир, он шагнул к выходу…

Она просматривала эти старые видеозаписи уже далеко не впервые, но они всё еще вызывали волнение. Запечатленное там казалось теперь почти нереальным. Короткая – меньше десяти лет, эпоха Великого перемирия была случайным эпизодом, не вытекавшим логически из предыдущих событий. И особых надежд на то, что подобное повторится, быть не могло – ведь новая угроза для всей планеты в виде гигантского астероида возникла бы еще очень не скоро. А что, кроме общей опасности, могло бы вновь хоть на некоторое время сблизить враждующие сверхдержавы? По всей вероятности, ничего. Так полагали многие на Энигме – так думали и на “Хаббле”.

Ситара вновь увидела, как огромное каменное ядро ударило в место установки платформы с двигателями, и мощная вспышка на мгновение увеличила яркость Пискипера в десятки раз. Тщательно выверенный толчок еще немного подправил измененную траекторию астероида, окончательно соединив ее с планетой, которую требовалось умиротворить. Выбитый из километровой глыбы фонтан раскаленной пыли рассеялся очень быстро, открыв глубокую воронку нового кратера.

– Обратный отсчет пошел, – сказал с усмешкой капитан “Птолемея” Клейтон, демонстративно взглянув на часы. – Торопитесь, ребята – времени у вас мало…

Инопланетяне заметили астероид лишь через полгода, когда он промчался мимо Энигмы, обещав вернуться довольно скоро – и уже навсегда. Правда, их астрономы определили вероятность столкновения не совсем точно – лишь в девяносто девять целых и две десятых процента, но хватило и этого. Один шанс на благополучный исход из ста двадцати никого не устроил. Вскоре ахейцы и троянцы решили объединить усилия в борьбе с этим необыкновенным общим врагом.

Пропустив несколько лет бешеной штурмовщины, Ситара включила запись события, венчавшего беспримерный труд.

На экране возник троянский экваториальный космодром. Одну из его стартовых площадок занимала ракета высотой с небоскреб. На таких обычно выводили в космос корабли, летящие к Мистериуму, но сейчас под ее головным обтекателем был совсем иной, гораздо более ценный груз.

У основания ракеты собралась многотысячная толпа, перед которой на возвышении стояли правители двух сверхдержав. Съемку проводило, конечно же, местное телевидение.

Каждый из премьер-министров произнес речь, после чего они обменялись металлическими символами своих стран, копии которых были тут же привинчены к корпусу первой ступени.

Старт состоялся на следующий день. Хорошо понимая историческое значение этого события, энигмийцы постарались запечатлеть его как можно более тщательно. Полет огромного носителя снимали мощные телескопы и рокеткамы. Первый блок межпланетного корабля вышел на орбиту и медленно развернул антенны и солнечные батареи. В последующие месяцы к нему присоединились другие, потом на космоплане прибыл экипаж… Работы на самом астероиде продолжались около года. Ситара включила повтор самых интересных эпизодов. Первая высадка на астероид… Швартовка корабля… Установка первого двигательного модуля… В свободное от работы время космонавты развлекались тем, что устраивали гонки вокруг астероида на самодельных электромобилях, снабженных прижимными ракетными двигателями. Этих аппаратов было два – ахейский и троянский, и счет после нескольких десятков заездов был примерно равным – с небольшим преимуществом ахейцев. Во время одной из гонок случился опасный инцидент: у троянской машины взорвался движок, и ее со скоростью сорок километров в час вышвырнуло в космос. Спасательная операция увенчалась успехом, пилота вернули вместе с его “болидом”, но гонки прекратились на целый месяц…

Плазменные двигатели, покрывшие значительную часть поверхности астероида, сначала остановили его медленное вращение вокруг оси, а потом откорректировали его орбиту. Он пролетел мимо Энигмы, хотя и на очень малом расстоянии. В момент наибольшего сближения его вполне могли поразить средства стратегической ПРО обеих сверхдержав, не нанеся ему, впрочем, особого вреда. Были даже планы сделать его третьим естественным спутником планеты, но от них отказались – по финансовым соображениям. Доставка с Энигмы тысяч тонн топлива стоила дорого. Однако вся созданная на астероиде инфраструктура находилась в исправном состоянии, так что вернуться к осуществлению того старого проекта можно было в любое время – если бы между Ахайей и Троей удалось возобновить сотрудничество. Но вот с этим-то как раз были проблемы.

Собственно, отношения между двумя странами начали портиться еще до того, как двигатели на астероиде завершили свою работу. Альянс вечных противников стал выдыхаться по мере отклонения траектории Пискипера от Энигмы. Это напоминало то, как по мере ослабления нацистской Германии все больше трещало по швам боевое братство союзников по антигитлеровской коалиции. Потом общая угроза исчезла – и мир поразительно быстро вернулся к старым временам холодной войны. Торжественная встреча участников спасательной экспедиции стала последним напоминанием о былой идиллии. Возобновилась приостановленная было гонка вооружений. Отчасти положение стало даже хуже, чем до Великого перемирия. Развернутые для борьбы с астероидом производственные мощности нельзя было просто так взять и закрыть на замок до какой-нибудь следующей оказии, поэтому им, разумеется, очень быстро нашли новое применение, после чего милитаризация ближнего космоса пошла вперед семимильными шагами. Военные базы появились даже на Смысле Жизни, а на Мистериуме начали размещать ядерное оружие. Возможно, во всем этом и была некая романтика грандиозных космических проектов (подобных тем, что в изобилии разрабатывались и на Земле в первые годы космической эры), но точно не было никакого смысла, так как это не прибавило безопасности ни одной из враждебных сторон. Скорее, наоборот: непомерная сложность боевых систем, следствием которой стало огромное количество отказов и ложных тревог, только усиливала риск случайного начала войны.

Словом, к моменту прибытия “Хаббла” мир Энигмы, как и во времена “Птолемея” сорок лет назад, стоял на краю гибели, и отходить от этого края по доброй воле явно не собирался.

Глубоко задумавшаяся Ситара не сразу отреагировала на настойчивый сигнал интеркома.

– Наши наблюдатели только что сделали поразительное открытие, – судя по голосу, Фланаган сам еще не успел оправиться от потрясения. – Думаю, тебе нужно это увидеть. Кажется, у туземцев дела даже хуже, чем мы думали.

– Хорошо, – ответила Ситара и, выключив видео, отправилась к капитану.

Взволнованный Фланаган нетерпеливо поджидал ее в ситуационном центре, куда стекалась информация от всех источников, разбросанных по планетной системе. Это были и зонды, и пилотируемые аппараты, и приборы на самом звездолете. И, разумеется, здесь принимали радиосигналы, излучаемые техносферой Энигмы. В архивы попадало буквально всё – и телеметрическая информация с ракет, совершающих испытательные полеты, и записи развлекательных программ, и переговоры альпинистов, покоряющих очередную вершину…

– Произошло то, чего просто не могло быть, – сказал Фланаган. – Смотри…

На большом экране появились немного несоосные кольца планетарных орбит. Где-то в промежутке между седьмым и восьмым по счету вдруг появилась яркая точка. Она начала двигаться по направлению к центральной звезде, оставляя за собой огненно-красную линию.

– На расстоянии примерно в два миллиарда километров мы обнаружили комету, – говорил Фланаган. – Сейчас она приближается к солнцу.

Похолодевшая Ситара уже начала догадываться, что за этим последует – и не ошиблась. Точка пересекла орбиты внешних планет и, набрав скорость, врезалась прямо в Энигму.

– Это произойдет через шесть лет, – сказал Фланаган.

– Невероятно, – произнесла Ситара почти шепотом. – Тут нет никакой ошибки?

То, что она увидела, было всего лишь мультиком, и поверить, что эти нарисованные линии верно отражают реальность, было почти невозможно.

– Ошибка исключена, – ответил Фланаган. – Диаметр этой кометы примерно пять километров – всего вдвое меньше, чем у того астероида, который, как когда-то считалось, погубил динозавров.

– И отвести эту комету будет гораздо труднее, чем Пискипер…

– Разумеется. Этот чокнутый Клейтон и его такие же чокнутые друзья выбрали весьма небольшой астероид с прямым движением, орбита которого была почти в плоскости эклиптики. А у этого гиганта движение обратное. Скорость столкновения составит примерно пятьдесят километров в секунду. Оборудование для коррекции траектории надо забрасывать на комету уже сейчас, но она слишком далеко. А когда она подойдет ближе, будет уже поздно.

Фланаган посмотрел на капитана взглядом, в котором читалось затаенное торжество зловещего пророка.

– Но ведь со времен Пискипера прошло много лет, – неуверенно ответила Ситара. – Они многому научились, и возможностей у них теперь стало больше.

– Тоже, конечно, верно, – вздохнул Фланаган. – По крайней мере, свои химические ракеты для полетов на Бангер и Манфред они довели до совершенства. И установили флаги на других планетах. Все-таки холодная война – замечательный катализатор прогресса.

Помолчав, он добавил:

– Мы отправили к комете зонд номер четыре, который был к ней ближе всего. Дня через три он долетит до нее, и мы увидим, как она выглядит вблизи. А заодно и сможем точно рассчитать, в какое место на Энигме она ударит. Хотя, в принципе, это не имеет никакого значения, так как не поздоровится всем. Катастрофа будет глобальной.

Капитан отвернулась от экрана и впервые за все это время внимательно посмотрела на научного руководителя экспедиции. Он как будто надышался чистым кислородом. “А ведь здорово, черт возьми!” – именно это было написано на его раскрасневшемся от возбуждения лице. Наверное, точно так же он выглядел, когда сидел в подбитом “Мустанге” и наблюдал за феерическим сражением, которое бушевало вокруг. Хоть он и называл своих предшественников “чокнутыми”, но сам-то едва ли уступал им по степени “чокнутости”. Или правильнее было бы назвать это просто смелостью и страстью к приключениям?

– А мы сами можем оттолкнуть эту комету? – спросила Ситара. – Просто она еще на таком расстоянии, что толчок понадобился бы совсем небольшой.

– Мы проработаем этот вариант, – ответил Фланаган, помедлив. – Хотя…

Он потер подбородок, и в глазах его появилась хитрая усмешка.

– А может, это все отчасти и к лучшему? – спросил он. – Пискипер хоть и временно, но все же примирил Ахайю и Трою. Этой комете вполне по силам сделать то же самое.

– А что потом? – спросила Ситара. – Все опять вернется на круги своя?

– Наверняка, – усмехнулся Фланаган. – Но, тем не менее, местное человечество получит еще один незабываемый урок.

– И сколько же таких уроков еще понадобится, чтобы они окончательно образумились? – спросила Ситара.

Это был почти риторический вопрос, и Фланаган только слегка пожал плечами…

Два миллиарда километров были в четырнадцать раз больше ста сорока миллионов, и на пористую и темную, как древесный уголь, внешнюю корку пока еще бесхвостой кометы падал свет, в двести раз менее яркий, чем тот, что озарял Энигму. Неудивительно, что тамошние астрономы до сих пор ничего не заметили и не подняли тревогу. В конце двадцатого века комету Галлея обнаружили всего за три с половиной года до ее прохождения через афелий, да и то только потому, что точно знали, где искать. Хотя она была даже чуть ближе к телескопам, чем Ктулху, да и по размерам превосходила его втрое. Название апокалипсической комете дал ее первооткрыватель, молодой астрофизик, не захотевший назвать ее своим именем. Это было, безусловно, куда лучше, чем предлагавшийся кое-кем блеклый и лишенный фантазии вариант с Пискипером-2. Впрочем, как ни назови это вырвавшееся из бездны древнее чудовище, его траектория и способность устроить на планете-цели грандиозный погром оставались неизменными…