Текст книги "Общий враг"

За звездными кораблями и суперсамолетами пришельцев, разумеется, тоже должна была стоять могучая цивилизация, но почему-то казалось, что они приходят из пустоты, в которой материализовываются чуть ли не по воле потусторонних сил. При одной мысли, что и на планете “Икс” когда-то жили вечно пьяненькие автомеханики, клиентам которых полиция выписывала штрафы за не пристегнутые ремни безопасности, Одиэю становилось смешно…

Когда их дом оказался в пределах прямой видимости, Одиэй остановился и, повернувшись к сыну, сказал:

– Я думаю, Тренулар боится КСБ, потому что…

Тут он осекся, так как понял, что говорить это, наверное, не следует.

– Потому что “что”? – спросил Эгни, пытливо глядя ему в глаза.

“А, впрочем, ладно – он умеет молчать, если надо”, – подумал Одиэй и сказал:

– Потому что он знает, что никакие там не инопланетяне. И КСБ это знает. И если правда об истинной цели нашего полета просочится наружу, нас обоих тут же арестуют. Или просто прикончат – что более вероятно. Инопланетяне – они, по всей вероятности, добрые. А вот люди – злые. И опасаться надо именно их. Поэтому, если тебе дорога жизнь – помалкивай обо всем этом.

Оглянувшись на промелькнувшего мимо них прохожего и подождав, чтобы он удалился на достаточное расстояние, Эгни спросил:

– Ты считаешь, что там наша база?

– Это ты сказал – не я, – ответил Одиэй и зашагал к дому.

На оставшемся недолгом пути потрясенный Эгни не проронил больше ни единого слова…

5. Восход Анемара

С высоты пятнадцать тысяч метров Фараллия выглядела почти как с орбиты – даже линия горизонта слегка выгибалась, напоминая о том, что, в сущности, не так уж и велика родная планета.

Казалось, стоит мощным двигателям прибавить тяги – и сверхзвуковой лайнер действительно превратится в космический челнок, готовый через несколько витков причалить к орбитальной станции.

Одиэй смотрел на пенившиеся далеко внизу облака, которые скрывали почти всю поверхность, и чувствовал тихую радость, как при виде первого снега, усыпавшего за ночь лужайку перед домом. Пришло нечто новое, долгожданное. Прошлая жизнь оставалась позади, превращаясь в застывший инверсионный след, а впереди возникали волнующие картины далекого, только начатого путешествия…

Первые несколько дней после получения письма тянулись невыносимо медленно. И зачем только Тренулар назначил такой большой срок? В конце концов, если человек колеблется, решение он все равно примет в последний момент – дай ему на раздумье хоть год, хоть два… Потом, конечно, захлестнула тысячами маленьких дел жизненная рутина, и Одиэй перестал нетерпеливо поглядывать на календарь. Дело против университета он проиграл, после чего подал апелляционную жалобу и вновь проиграл. Теперь можно было с чистой совестью отправляться в дальний космос – а там незаметно и время подошло.

Тренулар оказался человеком слова: ровно через месяц Одиэй нашел в электронном почтовом ящике долгожданное письмо с предложением лететь на Умпер в качестве научного эксперта. “Ну-с, господа – что вы на это скажете?” – с довольным видом мысленно спросил Одиэй, повернувшись к портретам предков. “Лети, бог с тобой, – словно бы ответил за всех Урту Урапал. – Меня тебе все равно не переплюнуть, а честь рода лишний раз поддержать не помешает. Встретишь братьев по разуму – передай им от меня привет”. “А если это не они будут?” – спросил Одиэй. “Тем более передай. Не знаю, чем они там занимаются, но такими людьми гордиться нужно!”

Подкараулив момент, когда все были дома, Одиэй распечатал текст письма и, подойдя к жене и сыну, громко кашлянул и торжественно объявил:

– Сегодня удивительный день! Помните того эксцентричного миллиардера из Энулемии по имени Трюм Тренулар? Ну, который был арестован за кражу в игрушечном магазине? Так вот, представьте себе, я получил от него письмо.

Чувствуя, как слегка дрожит его голос, Одиэй прочитал это письмо вслух.

– Ты уверен, что это от него? – спросил Эгни тоном глубоко сомневающегося скептика.

– А от кого это может быть?

– Ну, мало ли… Может, это шутка? На свете же полно всяких придурков.

– Ладно, не говори ерунду. Усиленную электронную подпись подделать нельзя.

Эгни сыграл свою роль практически идеально – никто бы не догадался, что сообщение о таком письме было им ожидаемо.

– Дай-ка посмотреть, – сказала Ханта, протянув руку.

Одиэй отдал ей распечатку. Судя по тому, сколько времени Ханта изучала этот не такой уж длинный текст, он был внимательно прочитан ею от начала до конца не менее трех раз. Одиэй с интересом ожидал ее реакции. Если честно, ему хотелось, чтобы Ханта бросила равнодушно: “Лети куда хочешь, и можешь не возвращаться”. Ну, или что-то подобное – в более мягкой форме, но с тем же смыслом. Чтобы уж окончательно стало ясно, что между ними все кончено. Перед таким дальним и опасным путешествием требовалось избавиться от всего, что тяготило душу.

– Ты ему уже что-то ответил? – спросила Ханта.

– Пока нет, – сказал Одиэй. – Но отвечу. За этим дело не станет.

– И что именно?

– Что согласен.

Подумав, он добавил:

– Было бы странно, если бы я ответил что-то другое.

– Да, я бы тоже удивилась, – ответила Ханта, вздохнув, и вернула ему письмо. – Это надолго?

– Примерно на два года.

– И сколько вас там будет?

– Со мной – четверо.

Ханта замолчала, видимо, не зная, что еще спросить о технической стороне предприятия. Вид у нее был до того потрясенный, что Одиэй почувствовал неловкость. Может, он все-таки зря считал, что ей уже нет до него никакого дела? Или ее беспокоит, кто будет оплачивать счета, если он не вернется?

– Я бы тоже полетел, если бы мне предложили, – сказал Эгни будто бы с завистью.

– Так полетели вместе, – ответил Одиэй. – Я помогу тебе тайно проникнуть на борт, а там уж Тренулару будет некуда деваться – повернуть назад он все равно не сможет. Разумеется, если мы успеем отлететь достаточно далеко.

– Хорошая, конечно, идея… Только боюсь, он меня быстро вычислит. В старых романах присутствие “зайцев” всегда выдавал повышенный расход кислорода.

– Да, но это все равно никогда не мешало им участвовать в экспедициях до самого конца.

Кажется, их неловкая попытка разрядить напряжение удалась. Улыбнувшись и разведя руками – дескать, ничего не поделаешь – Ханта сказала:

– Ну, что ж – это надо отметить.

Одиэй сел за стол, поставив перед собой глобус Анемара – самый большой из трех имевшихся в доме. Легкая эйфория от выпитого вина еще не прошла, и было приятно лишний раз увидеть хорошо знакомые, но по-прежнему волнующие очертания горных цепей и кратеров на поверхности самого близкого к Фараллии мира. Иногда под воздействием алкоголя Одиэю начинало казаться, что кресло под ним слегка раскачивается, словно он и вправду пересел в кабину космического корабля, совершающего предпосадочные маневры.

Корабль под гордым названием “Посылающий вызов” строился в кратере Дюссерат. Кратер этот входил в число сорока восьми, видимых с Фараллии невооруженным глазом. Очень древний, он не имел лучевой системы. С севера к его ступенчатому валу примыкал втрое меньший кратер Либл, так что получалась этакая модель фрикционной передачи…

Дверь открылась, и в кабинет осторожно вошла Ханта.

– Почему Анемар, а не Умпер? – удивленно спросила она, приблизившись.

На мгновение Одиэй растерялся. Присутствие у него на столе этого глобуса и вправду выглядело несколько странно – ведь Анемар считался всего лишь пересадочной станцией. Да, стоило немного забыться – и на тебе… А впрочем, подобные небольшие проколы время от времени случались даже у самых опытных разведчиков-нелегалов.

– Я ведь все равно туда полечу, – ответил Одиэй. – Да и вообще это мое любимое небесное тело. И с лифтом я сколько провозился…

– Лифт – это да… Вся твоя жизнь.

Ханта встала у него за спиной и положила руки ему на плечи.

– А помнишь, как мы плыли к острову Нулонт?

– Да, конечно, – ответил Одиэй, вздохнув.

Это случилось незадолго до свадьбы. Они с Хантой решили посетить озеро-лагуну Тумбатор, находившееся на самом краю Литурании, в местности, где можно было видеть Анемар. Поздним вечером, взяв напрокат моторную лодку, они отправились к маленькому необитаемому островку Нулонт, который находился в четырех километрах от берега.

Электрический моторчик работал почти бесшумно. Из-за полного отсутствия ветра поверхность озера казалась гладкой, как пустой полированный стол. От висевшего у самого горизонта огромного красного диска протягивалась дорожка, похожая на струю волшебного пламени. Направления на Анемар и на остров почти совпадали, поэтому казалось, что плывут они по зыбкому светящемуся мосту, переброшенному через небеса прямо к фараллийскому спутнику.

– Когда-нибудь мы построим к нему настоящую дорогу, – мечтательно сказал Одиэй, глядя на Анемар.

– Это будет здорово! – восхищенно ответила юная Ханта, одетая в легкое розовое платье. С осветленными и завитыми волосами она поразительно походила на кинозвезду Таруат. Возможно, та была чуточку красивее, но какое это имело значение…

– Слушай – а зачем нам этот Нулонт? – спросил Одиэй. – Поплыли к Анемару.

Практически полный диск, почти касавшийся горизонта, и вправду выглядел очень близким. Казалось, можно легко заплыть за него и увидеть подпорку, на которой он держится, словно колоссальный рекламный щит.

– Давай! – охотно согласилась Ханта.

Одиэй слегка откорректировал курс, и через несколько минут озаренный светом Анемара остров проплыл мимо.

– Скажи, а этот лифт было бы видно? – спросила Ханта.

– Отсюда – вряд ли, – ответил Одиэй. – Мы слишком далеко от его основания, поэтому Фараллия заслоняла бы самый близкий его участок. Разве что в сильный бинокль… Да и то вряд ли. На фоне диска Анемара такая тонкая ниточка затерялась бы.

– Да, как же нам не повезло! – вздохнула Ханта. – Даже здесь Анемар виден так низко… Представляю, как это здорово – видеть его высоко в небе каждый день!

– Ну, что поделать – жизнь часто бывает несправедлива, – с улыбкой ответил Одиэй. – Но зато теллемунцы и все остальные к нему привыкли, и для них он не является чудом. А без чудес жить скучно…

Он покрепче обнял Ханту, которая положила голову ему на плечо… До Анемара они, конечно, не доплыли, но та волшебная ночь навсегда осталась для них одним из самых прекрасных мгновений, пережитых вместе…

– Столько лет прошло, а кажется, что это было вчера, – сказала Ханта.

– Да… А лифт ведь так и не построили. Треплом я оказался – как и все влюбленные.

– Ничего – построят еще, – ответила Ханта, улыбнувшись.

Одиэй мягко погладил ее руку. Ханта, словно только и ждавшая хоть какой-то ответной ласки, наклонилась и буквально стиснула его в объятиях…

Да, все случилось совсем не так, как Одиэй предполагал. То ли от ожидания долгой разлуки, то ли еще от чего, он вдруг заново влюбился в свою жену. Чувство это, однако, отличалось от юношеской страсти без малого двадцатилетней давности. Оно не кружило голову, и напоминало скорее ощущение приятной теплоты в сердце, возникающее после прочтения доброй и сентиментальной книги со счастливым концом. Одиэй вдруг словно впервые заметил, какая Ханта изящная и хрупкая, и его стало буквально мучить нестерпимое желание оградить ее от всех забот и опасностей окружающего мира. Даже во время обеда в кафе или ресторане он всякий раз норовил сам открыть пластиковые крышки ее стаканчиков и прочие упаковки. Ханту веселила такая подчеркнутая забота…

“А может, черт возьми, и не лететь никуда?” – часто спрашивал он себя, с содроганием представляя, как Ханта останется одна на целых полтора года. А если он вообще не вернется? Когда еще Эгни повзрослеет и станет ей надежной опорой…

Но давать задний ход все же не хотелось. И перед Тренуларом было неловко, и неожиданная вспышка нежности к супруге могла быстро пройти – и тогда пришлось бы тысячу раз пожалеть о сделанной ошибке… Нет, раз уж решено – то решено! Его ожидало, возможно, самое грандиозное приключение в истории, и он не собирался отказываться от такого подарка судьбы.

В салоне продолжалась обычная и немного раздражающая суета – стюардессы катили по проходу свои наполненные доверху тележки, раздавая пассажирам бутерброды и стаканы с напитками. До посадки оставалось еще больше двух часов. Не так уж и много, но без дела сидеть все равно не хотелось. Одиэй откинул столик, вмонтированный в спинку находившегося впереди кресла, и поставил на него ноутбук. На мониторе появилась онлайн-карта самолетных маршрутов. Путем нехитрых манипуляций Одиэй совместил ее с картой электронного планетария, на которой была отмечена граница видимости Анемара – с учетом высоты, разумеется. Лайнер должен был пересечь эту границу через восемнадцать минут. Правда, из-за рефракции наступление момента восхода ожидалось чуть раньше.

Обстоятельства благоприятствовали Одиэю: он сидел рядом с иллюминатором, и как раз с той стороны, где можно будет увидеть это изумительное зрелище – восход неподвижного спутника. И крыло не заслоняло обзора.

Как же мучительно медленно тянутся эти последние оставшиеся минуты… Одиэй пробежался по главным новостным сайтам, но это помогло мало – день выдался скучный, без единого интересного события.

Но вот время истекло. Затаив дыхание, Одиэй впился взглядом в участок горизонта, из-за которого должен был появиться Анемар.

И он появился. Приведенный в движение самолетными двигателями, гигантский светящийся шар начал медленно и величаво подниматься над облаками. Солнце озаряло лишь две трети его поверхности, однако мощный пепельный свет Фараллии позволял многое разглядеть и на темной стороне. В который уже раз Одиэй наблюдал этот искусственный восход Анемара – но никогда еще, кажется, не испытывал при этом такого восторга. Ведь теперь Анемар восходил именно для него. Там его ждал космический корабль, а вместе с ним – исполнение мечты всей жизни…

У остальных пассажиров, конечно, вряд ли имелись настолько сильные незримые связи с Анемаром, однако его восход не оставил никого равнодушным – тем более что некоторые, наверное, вообще впервые увидели это легендарное светило своими глазами. Десятки фотоаппаратов и смартфонов заработали одновременно, так что Одиэй почувствовал себя как на грандиозной пресс-конференции. Ему самому, к счастью, новые снимки были не нужны, поэтому он мог спокойно, ни на что не отвлекаясь, наслаждаться видом из иллюминатора. Вот Анемар полностью вышел из-за горизонта и через несколько минут достиг той максимальной высоты, на которой он бывает виден в Литурании. Примерно так он выглядит с озера Тумбатор…

Но самолет летел дальше, поднимая Анемар во все более разряженные и чистые слои атмосферы, отчего тот разгорался все ярче, словно гигантский ночной светильник, а его рельеф проступал все четче. Последнее объяснялось еще и тем, что на видимом полушарии спутника наступал вечер, и тени удлинялись. Иззубренная линия терминатора становилась все более прямой. Кратер Дюссерат пока оставался на солнечной стороне, но совсем скоро его должен был накрыть ночной полумрак.

Когда самолет заходил на посадку, граница дня и ночи рассекала диск Анемара ровно надвое…

“Да, сколько бы времени я здесь ни провел – привыкнуть к этому невозможно”, – подумал Одиэй, глядя в окно на огромный бледный месяц, над которым проходила длинная, похожая на небесную дорогу, линия инверсионного следа. Истребитель немногочисленных ВВС Энулемии слегка промахнулся, но теперь разбухающая полоса почти прикасалась к Анемару.

– Красивое зрелище, – с улыбкой сказал Тренулар. – Кстати, некоторые наши мастера высшего пилотажа любят демонстрировать полеты вокруг Анемара. С земли такой трюк выглядит просто потрясающе – кажется, что самолет и вправду крутится вокруг Анемара под действием силы его тяготения.

– Да, я видел ролики в Сети, – ответил Одиэй. – Действительно, впечатляет. А вы так не пробовали?

– Пробовал несколько раз, но у меня вместо кругов получались эллипсы и спирали. Тут нужно долго тренироваться, на что у меня нет времени. Да и особого желания тоже. Мне вообще больше нравится летать на вертолетах.

Одиэй вспомнил, что Тренулар собрал грандиозную коллекцию вертолетов и конвертопланов. Видимо, скупать редкие автомобили и антикварный фарфор было бы занятием слишком банальным для столь эксцентрической личности.

Сейчас, правда, Тренулар находился у себя дома, и вид имел самый обыкновенный – о его ипостасях шоумена и телезвезды напоминали разве что не очень свойственные мультимиллионерам длинные волосы, собранные в косичку. Еще, пожалуй, огромный золотой перстень на пальце правой руки выглядел нестандартно. Совсем недавно Тренулар носил усы и окладистую бороду, но потом вдруг решил избавиться от них. Теперь этот и без того вовсе не старый человек выглядел еще моложе – и одновременно казался более жестким и более наглым.

– Ну, в этом, наверное, есть и практическая польза – ведь управление вертолетом имеет много общего с управлением посадочным модулем космического корабля, – сказал Одиэй.

– Вы правы, хотя об этом я, если честно, не думал, – ответил Тренулар. – Кстати, могу показать вам возможности мобильного приложения, разработанного нашим софтверным отделением.

Он взял со стола свой смартфон, по размерам приближавшийся к небольшому планшетнику. Стоявший на дальней полке маленький радиоуправляемый вертолет вдруг, зажужжав, поднялся в воздух, пролетел через комнату и выскочил в открывшуюся перед ним форточку. Отлетев от дома метров на пятьдесят, он остановился в пространстве прямо на фоне месяца. Тренулар начал медленно водить пальцем по экрану, и вертолет принялся описывать вокруг Анемара довольно правильные окружности. Наверное, организовать такой трюк с помощью примитивной программки было не очень сложно, однако впечатление “полет по орбите" производил сильное.

Тренулар передал смартфон Одиэю, и тот сам несколько раз “облетел” Анемар, обводя пальцем его изображение. Когда вертолет залетел в комнату и сел на прежнее место, Тренулар сказал:

– Завтра будет затмение. Погоду обещают ясную, так что не примените воспользоваться случаем.

– Да, конечно, – ответил Одиэй, кивнув. – Я видел это много раз, но с удовольствием посмотрю еще.

Наступило продолжительное молчание. Чувствовалось, что Тренулар хочет подчеркнуть этой паузой, что со вступлением покончено и пришло время поговорить о серьезных вещах.

– Наверное, мое письмо показалось вам не очень убедительным? – спросил он. – Я ведь знаю, как вы относитесь к сообщениям об инопланетянах и о попытках исследовать все это.

– Ну, раз я здесь – значит, вы все-таки смогли меня заинтриговать, – ответил с улыбкой Одиэй. – К тому же у вас немного неточное представление обо мне. Я вовсе не такой упертый, как вам кажется, и всегда готов изменить свою, пусть даже глубоко укоренившуюся, точку зрения на предмет, если мне представят соответствующие доказательства. И, поверьте, такое случалось.

– Для вас это было болезненно?

– Не скажу, что мне было легко, но впоследствии я никогда не жалел, что избавился от заблуждений. Да и странно было бы жалеть об этом.

– Да, вы правы, – согласился Тренулар. – К тому же межпланетный полет и сам по себе представляет большой интерес.

– Говоря откровенно – именно так я и рассуждал. Конечно, слетать на Умпер было бы интереснее, но увидеть астероид – тоже неплохо. Пусть даже там не будет ни одного инопланетянина.

– Дай бог, чтобы так оно и случилось. Возможно, вы удивитесь, но я вовсе не являюсь фанатичным сторонником первого контакта – пусть даже он принес бы человечеству только благо. В том, чтобы воспользоваться достижениями более развитой цивилизации, конечно, есть нечто привлекательное, но мой фараллийский патриотизм восстает против этого. Мне не хочется, чтобы человечество выступило в унизительной роли диких туземцев, с изумлением встречающих гораздо более цивилизованных гостей из-за океана. Лучше подождать несколько сотен лет, чтобы разрыв между нами если не исчез, то хотя бы сократился.

Одиэй похолодел, услышав это. Ровно то же самое совсем недавно говорил Эгни… Возможно, это ничего и не значит – ведь люди порой совершенно независимо друг от друга высказывают поразительно сходные мысли. Ну, а если… Если Тренулар узнал о том разговоре возле железнодорожного переезда? Но тогда получается, что он в курсе и того, что Эгни прочитал его письмо! Только как он мог обо всем этом узнать? Может быть, с помощью того беспилотника? Это показалось Одиэю до того правдоподобным, что его охватил настоящий страх. Выходит, запуск игрушечного вертолета был со стороны Тренулара этаким прозрачным намеком?

– Чувствую, что вы в замешательстве, – сказал Тренулар, глядя на Одиэя с недоумением. – А что вас, собственно, так удивляет? Если человек исследует некий феномен, это вовсе не значит, что он им восхищается или считает его полезным. Ученые, которые проникали в тайны строения материи и создавали ядерное оружие, едва ли в массе своей хотели развязывания ядерной войны. Среди них были даже пацифисты.

“Похоже, я ударился в шизофрению. Надо взять себя в руки”, – подумал Одиэй и осторожно ответил:

– Да, я слегка удивлен. Но дело не в этом. Вы хотите подождать несколько сотен лет… Но ведь за это время инопланетяне тоже уйдут вперед, так что разница в уровне развития сохранится. Какой тогда смысл оттягивать момент первого контакта?

– Я не уверен, что они уйдут вперед. Научно-технический прогресс то ускоряется, меняя мир до неузнаваемости за какие-то десятки лет, то практически останавливается. И эти периоды затишья длятся гораздо дольше периодов бурного развития. Сейчас мы как раз входим в такую эпоху стабильности. Сильно ли отличаются нынешние самолеты от тех, что летали пятьдесят лет назад? Я уж не говорю про сохранившиеся почти в первозданном виде паровозы, которые вы каждый день видите на вашей железной дороге. Они до сих пор вполне рентабельны, и замена им не очень нужна. Мы уже давно не придумываем ничего нового – только бесконечно совершенствуем старое.

Упоминание паровозов снова заставило Одиэя напрячься. Хотя, конечно, использование кое-где в Литурании паровой тяги – факт общеизвестный.

– Может, вы и правы, – ответил Одиэй. – Да и я писал в одной из книг о чем-то подобном… Но у меня есть два замечания. Во-первых, торможение прогресса может иметь чисто социальные причины. Некоторые коммунисты даже утверждают, что капитализм искусственно остановил, скажем, работы в области создания новых источников энергии.

– Так оно и есть, – ответил Тренулар, кивнув. – Подтверждаю это как капиталист.

Одиэй знал, что энергетикой принадлежащие Тренулару компании не занимаются, поэтому понимающе улыбнулся (дескать, шутку оценил) и продолжил:

– Во-вторых, приведенные в вашем письме факты говорят скорее о том, что технический прогресс на родине пришельцев идет даже быстрее, чем у нас. Между двумя вторжениями прошло всего сорок лет – а как изменились их летательные аппараты!

– Здесь нет ничего странного, – ответил Тренулар, пожав плечами. – Видимо, у них был период бурного развития, а у нас – пауза. В дальнейшем мы могли поменяться местами.

– А вам не кажется странным, что у двух цивилизаций, возникших независимо друг от друга в разных частях Галактики, уровень развития оказался примерно одинаковым? Судя по этим самолетам вертикального взлета, от которых исходил звук работающих турбин, пришельцы опередили нас максимум на несколько сотен лет. А это практически невозможно. Следовало бы ожидать разницы как минимум в миллионы лет – если не в десятки и сотни миллионов. Да и внешний облик этих существ лично у меня вызывает улыбку.

– У меня, если честно, тоже. Хотя является ли это их истинным обликом, нам доподлинно неизвестно… Кстати, насчет разных частей Галактики я бы с вами поспорил. Если исходить из предположения, что их корабли двигаются со скоростью, меньшей скорости света, то получается, что их планета должна быть где-то совсем рядом. А если они не посылают следующую экспедицию до возвращения предыдущей, то расстояние между нами должно быть и вовсе ничтожным – не больше пятнадцати световых лет.

– На таком расстоянии нет подходящих для жизни планет.

– Или они нам неизвестны.

Одиэя так и подмывало прочитать миллионеру блестящую лекцию о поиске экзопланет, но, подумав, что это вряд ли будет уместно, он сказал:

– Ну, возможно. Возможно даже, что они не пользуются радиосвязью – по крайней мере, коротковолновой, и поэтому наши радиотелескопы ничего не могут уловить. Но пятнадцать световых лет – это абсурд. А если учесть практически одинаковый уровень развития – абсурд запредельный. Вселенная, конечно, велика, и цивилизаций в ней, наверное, много, но для таких совпадений их, наверное, все же маловато.

– Так ведь и вселенных может быть бесконечно много, – ответил Тренулар. – Поэтому реализоваться могут любые, даже самые малые вероятности. К тому же не знаю, как у вас, а в моей жизни порой случались совпадения, с точки зрения науки совершенно невозможные. Мир устроен сложнее, чем мы думаем. Наряду с известными нам законами природы должны существовать и другие, в том числе и те, которые делают невозможное возможным. А может, Бог все-таки существует, и от нечего делать активно вмешивается в наши дела. Как агностический атеист я не могу этого исключать.

– Честно говоря, с трудом могу представить себе Бога, совершающего разные глупости просто ради развлечения, – ответил Одиэй с кислой ухмылкой.

– А что мы знаем о богах? – спросил Тренулар и, видимо, чтобы не увести разговор в теологические дебри, решил резко покончить с этой темой:

– Но давайте не будем рассуждать о причинах – пока что это совершенно бессмысленно. Да – все это сто раз невозможно, но, тем не менее, это есть, и нам придется иметь с этим дело.

Сделав паузу, он добавил:

– В том письме я не рассказал вам всего. Кроме фотографий, сделанных телескопом на Анемаре, у меня есть и другие доказательства того, что в дальнем космосе происходит нечто странное. И происходит довольно давно. У вас, астрофизиков, – Тренулар улыбнулся, – есть проблема так называемой скрытой массы. Галактики вращаются не с той скоростью и прочее… А я посвятил много лет изучению скрытой массы в грузовых отсеках космических кораблей, улетающих к ближним планетам. И обнаружил немало интересного.

“Вот, кажется, мы и дошли до самого главного, – радостно подумал Одиэй. – Любопытно, что он там накопал?”

Тренулар поставил на стол и раскрыл сверхзащищенный ноутбук, похожий на модель фантастического танка. Интересно, зачем ему такой – в домашних-то условиях? Или это просто очередное свидетельство неодолимого желания быть оригинальным абсолютно во всем?

– Это мой главный ноутбук, – ответил на незаданный вопрос Тренулар, ища нужные файлы. – Я не расстаюсь с ним, как ваш премьер не расстается с ядерным чемоданчиком. Даже на Анемар его всегда беру. Соответственно, и исполнение такое.

– Понимаю, – сказал Одиэй.

На мониторе появилось изображение Фальпара, которое быстро сменилось фотографиями литуранской и теллемунской баз.

– Уже сорок лет мы летаем на Фальпар, – сказал Тренулар. – Королевство и Империя построили там по базе. Как только открывается очередное стартовое окно, к Фальпару летят корабли с грузами и людьми. Казалось бы, все здесь ясно, все хорошо. Но смотрите…

Одиэй увидел перед собой фальпарскую базу королевства Литурания.

– Это ваша база двадцать пять лет назад.

Впрочем, Одиэй и сам заметил, что снимок сделан очень давно – именно его чаще всего воспроизводили в газетах и журналах в первые годы после открытия базы. Да и сейчас он еще изредка мелькал кое-где в новостях. Многие журналисты и редакторы массовых изданий разбирались в космонавтике не лучше своих читателей, и поэтому выдавали за современность явное старье.

– А это то, как она выглядит сегодня, – сказал Тренулар.

Экран мигнул, и база чуть повернулась – по крайней мере, выглядело это именно так. Различия между двумя фотографиями были самыми минимальными. Надземные сооружения заметно обветшали, но их количество и расположение остались прежними. И еще изменилась фотоаппаратура. Двадцать пять лет назад снимали на пленку, а теперь – явно с помощью цифровой камеры.

Тренулар щелкнул “мышью”, вернув старый снимок, и сказал с усмешкой:

– Из этих двух фотографий можно сделать стереопару: различий все равно никаких – только ракурс немного не совпадает. База не развивается уже много лет, хотя корабли снабжения прилетают на Фальпар регулярно. По моим расчетам, их грузоподъемности хватило бы, чтобы построить за это время еще как минимум одну такую базу. Разумеется, я учел при этом, что им нужно привозить продовольствие, запчасти и прочее. Но, разумеется, гонять эти корабли полупустыми никто не будет. Отсюда следует единственный вывод: база – это всего лишь прикрытие. На самом деле основные грузы уходят куда-то в другое место. И место это находится отнюдь не на Фальпаре.

– Послушайте, но это же…

Одиэй запнулся, не желая употреблять грубые слова типа “чушь” или “бред”, и в то же время не зная, какую найти им адекватную замену.

– Нет, я, конечно, не специалист именно по пилотируемой межпланетной тематике, – сказал он. – Но прессу читаю, и за полетами на Фальпар слежу довольно внимательно. Можно взять любую энциклопедию и узнать, какой максимальный груз могут взять эти корабли. И сравнить с фактической массой реальных грузов. Там все сходится идеально. Корабли эти всегда забиты под завязку. Те, кто занимаются их отправкой, постоянно идут на всякие ухищрения, чтобы втиснуть туда лишнюю сотню килограммов.

– Довольно странно, что вы не верите вашей прессе, пишущей о политике, но полностью доверяете журналу “Звездный путь”, – ответил Тренулар. – А если он тоже пишет неправду?

– Потому и верю, что он не пишет о политике.

– Да, напрямую не пишет. Почти. Тем не менее, все его материалы столь же идеологически безупречны, как материалы какого-нибудь там “Литуранского патриота”. К тому же информацию он черпает из официальных источников. Но никто же не проверял, что на самом деле грузят в эти корабли, и сколько все это весит. А я вот решил проверить.

В этот момент Одиэй ощутил к Тренулару острую неприязнь. Какое он имеет право так глубоко совать нос в литуранские дела?

– И каким же образом? – сухо спросил Одиэй. – Внедрили в ККА своих агентов?

– Нет – это было бы слишком рискованно. Я просто очень тщательно проследил всю цепочку – от литуранских космодромов до взлетно-посадочной площадки фальпарианской базы.

На экране появилась эффектная фотография стартующего шаттла.

– Межпланетные корабли отчаливают примерно раз в два года – когда открываются стартовые окна, – продолжал Тренулар. – Но тайные грузы для них, понятное дело, должны доставляться на орбитальную станцию непрерывно, небольшими порциями – так их легче спрятать среди всего остального. Есть грузы, которые прямо называются секретными – и часть из них наверняка предназначена для базы на восемьдесят восьмом. Но часть, наверное, небольшая: все-таки для поддержания грандиозной военной инфраструктуры в космосе нужно доставлять на орбиту тысячи тонн в год, и здесь-то дебет с кредитом более-менее сходятся.