Текст книги "Мечта жизни, или Наследство отменяется"

– Скажем, что ты беременна и хочешь родить ребенка только в этом роддоме с этой акушеркой.

– Беременна? Я?

– Ну не я же.

– Как?

– Ну, не знаю, как девушки беременеют.

– Очень смешно. Кто мне поверит?

– Мне поверят. Я умею быть убедительным.

Марта пожала плечами.

– Может, мне надо было подушку под футболку подложить? Для правдоподобности.

– Не надо. Мы приехали с тобой заранее договариваться. Чего ты переживаешь. Ты же со мной.

– Рада.

– Ты забыла, как ты детей спасала от Алевтины Ивановны? Так ты тогда одна была. Без меня.

Марта улыбнулась. Да, действительно, тогда в интернат она пошла, чтобы вывести на чистую воду мошенницу и аферистку Алевтину Ивановну. Но это же было ради детей, для детей. Ванечка стоял под дверью и ждал условной фразы, услышав которую от Марты, бежал за подмогой. Подмога – это Валерий.

– Я чувствовала твою поддержку. Я знала, что ты рядом.

– А сейчас я еще ближе – как-то двузначно сказал Валерий.

Во всяком случае, Марта двузначно поняла.

***

Оставив машину возле роддома, они отправились на поиски вахтера – лифтера-билетера – главврача. Им повезло на первом же человеке.

Женщина в возрасте лет шестидесяти сидела на проходной, не впуская новоиспеченных папашек и не выпуская новоиспеченных мамашек, понимала и говорила по-русски. Выслушав историю про русскую семейную пару, про беременную русскую девушку, жену вот этого самого мужчины, про ее желание родить именно в этом роддоме, именно у этой акушерки. Акушерка эта, кстати, принимала роды ее матушки, благодаря ей родилась вот такая прекрасная русская девушка. Фото акушерки показали. Пальцем указали на один из конвертов с дитем, пояснив, что это и есть вот эта прекрасная русская девушка, которая решила пойти по примеру маменьки и самой родить здесь.

– Так чего вы именно к ней собрались? Идите вот к этой. Это наша Вислава – акушер от бога. До сих пор работает. Хоть и старенькая уже. А эта – Изабелла. Ну, она уж совсем плоха.

Марта приподняла удивленно брови и взглянула на Валерия, он еле заметно кивнул.

Женщина продолжила свой рассказ, понизив голос до шепота:

– Плоха. Пьет. Водку. Совсем плоха. Она-то и не работает уже лет двадцать. Нет. Больше. Просто перестала выходить на работу. И все.

– И вообще не работает?

– Не знаю. Точно знаю, что не в роддоме. Не ходите к ней, ребята. Она давно не практикует, чего судьбу испытывать.

– А вы случайно не знаете, где она живет? – спросил Валерий и пояснил, обнимая за талию Марту – хочу поблагодарить ее за свою жену. Ведь она тогда тяжелые роды принимала.

Марта в ответ взяла его за руку. Ладонь была теплая, нежная, тонкие пальчики чуть холоднее

– О-о-о. Это ты молодец. Все бы мужья спасибо говорили за своих жен. А тут даже от мужа дочки ни разу не дождалась ласкового слова. А ты акушерку благодарить будешь. Вот, молодец. А дочкин муж только и ругает, воспитала не правильно, училась плохо, еду готовит плохо, руки не из того места растут. Только и упрекает. Сыновей ему родила, воспитывает, растит. А ему все плохо.

– Знаете, где живет Изабелла? – переспросил Валерий, направляя женщину к нужной теме.

– Да. Была у нее пару раз, когда еще работали вместе. Сейчас напишу адрес – она взяла листок и стала на нем писать и рисовать маршрут – только я не знаю, может, переехала куда.

– Будем надеяться, что нет.

Валерий взял листок у женщины, поблагодарил, и, не переставая обнимать Марту за талию, повел на улицу.

Ох, он с такими показными отношениями совсем привыкнет к ней, и ее теплому телу, нежным прикосновениям, ласковому (настоящему, честному) взгляду, искренней улыбке и смущенно покрасневшим щечкам. Он слегка погладил ей пальчики, отпускать не стал, хотя уже отошли от роддома на приличное расстояние, и не надо было играть сцену нежных чувств молодоженов.

Валерий отпустил ее только возле машины, открыл дверь и помог сесть.

Сел за руль, а листок бумаги положил на торпеду.

– Видишь, какие разговорчивые люди нам встречаются. В подробностях дорогу нарисовала, даже навигатор не нужен.

– Валер, мы поедем к Изабелле?

– Да.

Валерий завел автомобиль и стал выруливать со стоянки на проезжую улицу. На соседней стороне улицы расположился костел. Это было так уместно – роддом рядом с божьим домом. Новорожденные детки переданы мамочкам из рук Бога. Выступающая крыша костела «прорезала» небо и упиралась в нежно голубое облако, на котором мог сидеть ангел.

Марта совсем забыла, что хотела посмотреть город, походить по брусчатым старинным дорожкам, по старому району, среди старых домов, обязательно решила зайти в католическую церковь – костел. Перед самой поездкой в Польшу она немного поизучала традиции и культуру народа. Понравилось. Интересно. Необычно, но приемлемо. Та же культура веры не сильно, но отличалась. Католики отличаются от православных своими обычаями. Марта с грустью в глазах проводила удаляющееся здание бога и мысленно попросила его о помощи.

– А как мы будем общаться с ней? – резонно заметила Марта – А она русский язык не знает.

– А телефон нам зачем?

– Кому мы будем звонить?

– Нет, звонить не будем. Я перед отъездом скачал программу «Переводчик» и даже испробовал его. В самолете моими соседями были англичане, они разговаривали, я настроил телефон на их голос, а программа мне переводила.

– Удивительно.

– Главное, чтоб Света не узнала, что есть такое приложение в телефоне. А то скачает и вообще, английский с немецким перестанет учить. Будет пользоваться гаджетом. Плохо, что я им сегодня ночью не воспользовался, когда Кристиан по телефону разговаривал.

Он периодически сверялся с листом бумаги, на котором был нарисован маршрут к дому Изабеллы. Когда приехал, сверил адрес – не ошиблась женщина, хоть и была у нее дома давно. Хорошо запомнила. Дом был старый, краска выцвела, стены местами облупились, штукатурка осыпалась, входная дверь висела и вот-вот готова свалиться с одной петли.

Крутой автомобиль смотрелся в этих трущобах вызывающе и чужеродно.

Прохожие оглядывались с любопытством, пытались понять, каких таких богачей занесло в их район. Мальчишки, лет двенадцати, подходили к автомобилю, заглядывали в салон через тонированный окна. Ничего не видели, обходили машину со всех сторон, щупали колеса, заглядывали в выхлопную трубу.

– Вот вам и европейская столица – Марта не ожидала такого. Она не ожидала, что увидит в спальном районе города такой дом – может здесь никто не живет?

– Живет, Марта. В Варшаве полно бедных людей. Бедных европейцев. Хоть бы машину не повредили. Пойдем? Или посидишь здесь?

– С тобой пойду – решила Марта.

– Правильно. Мне спокойней, когда ты рядом.

Опять Валерий как-то двузначно сказал. Во всяком случае, Марта двузначно поняла.

Они вышли из машины, Валерий подозвал пацанов и стал им объяснять на пальцах, что если те присмотрят за машиной, то получат гонорар. Те хлопали глазами, поглядывали на машину, и кажется, ничего не понимали. Валерий уже думал достать свой телефон с приложением «Переводчик», но попробовал еще раз, только гонорар показал. Глаза мальчишек заблестели алчным ярким счастливым светом – они все поняли. Потом Валерий спросил у них про Изабеллу и указал на дом. Мальчишки замахали головами, знают, знают Изабеллу. Они стали кривляться и изображать пьяную женщину. Показывали на разбросанные под стеной дома бутылки, сообщая, что выпивала и теперь спит тетка пьяная.

Глядя на эту грязь и нищету, Марта передумала гулять по Варшаве. Никак она не ожидала увидеть все это, изучая культуру и традиции польского народа.

«Плохо, что люди ко всему привыкают и не стремятся к лучшему» – грустно подумала Марта, жалея мальчишек. Вот ее мальчишки – Ванечка, Сережка и Витек все время стремились к лучшему. И тогда, когда жили в гараже и даже сейчас, живя в приемной семье Леонтьевых. Они все время стараются быть лучше самих себя прежних, хорошо учатся в школе, обожают своих родителей, помогают в быту, обнимают, всем сердцем любят, от чистого сердца целуют. А как изменились Марина и Виктор Леонтьевы – глаза светятся, любовью наполнены сердца, а лица светлы и счастливы.

А здесь, кажется, никто не стремится к лучшему. Даже мусор не выкидывают в мусорные баки, мусор выкидывают в окно.

Они вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Валерий нажал кнопку звонка. В квартире тренькал звонок, грубо, как будто он ругался на гостей за то, что пришли, а на хозяев за то, что не торопится встречать их.

Он тренькал столько, сколько Валерий нажимал на него.

– Нет ее, либо действительно спит мертвецки пьяная – сообщил Валерий – пойдем?

Марта согласилась и уже развернулась, чтоб уйти из грязного вонючего подъезда на свежий воздух, но на беду Валерий постучал в дверь. Она и открылась. Валерий понял, беда рядом. Он отодвинул Марту за спину и заглянул в квартиру и позвал, надеясь, что он ошибся – беды нет и не будет. Спит Изабелла мертвецки пьяная.

– Изабелла – позвал он опять и сделал шаг внутрь, скомандовал – стой здесь.

Марта команде опешила, замешкалась и зашла в квартиру.

В ней царила нищета, а в свите у него – бардак и вонь. Марта старалась не дышать, прикрыла нос и рот рукой. Вся мебель, все вещи были замусолены грязными руками. Полы не видели швабры с тряпкой очень много времени, покрылись слоем пыли. Пыль была везде, отсутствовала только в тех местах, где ступала нога человека. В лесу такие тропинки вытоптаны от травы, а здесь от пыли.

Марта прошла по коридору в комнату, стараясь ничего не задевать. Она думала, что Валерий зашел сюда, но ошиблась.

– Изабелла, у вас было открыто. Где вы? – Валерий звал из соседней комнаты, из кухни.

Почему Марта такая не везучая? Почему пошла в этом направлении? Почему подумала, что Валерий в этой комнате? Почему Валерий обещал быть рядом?

Его здесь не было. Зато была Изабелла. Она лежала на полу лицом вниз к огромной луже крови.

«Как Зина» – успела вспомнить Марта и стала заваливаться в обморок.

***

Как же он любил ее!

Она вложила в его руку свою прохладную ладонь. Он сжал ее руку и притянул к себе. Он страстно впился в ее губы и стал прижимать к себе, и отпускал, когда нужно было расстегнуть пуговички, и снова прижимал.

Что с ним происходит? Такого не может быть!

Он соскучился по ней.

Добрался до ее груди. Сначала через тонкую материю бюстгальтера, потом она показалась ему бронежилетом, и он избавился от него, и мягко отпустил ее губы и стал спускаться поцелуями вниз по шее. Беата запрокинула голову назад и застонала, выгнулась, от чего грудью сильнее прижалась к нему. Он вернулся к ее губам, чтоб приглушить стон, она отвечала ему страстно, желанно, ничего не стесняясь. Она гладила его по спине, по пояснице, перебиралась на грудь, по животу она спустилась ниже пупка. Он сам не ожидал такой страсти от нее, но его это еще больше распалило. Он добрался губами до ее груди и целовал. Внизу живота все горело, и сил не было уже терпеть все ласки и прелюдии.

В комнате был полумрак, свет, пробившийся через окно, чуть освещал помещение, но этого хватало. Помещение, не предназначенное для жилья, для любви, для ночлега, для существования человека. Но они здесь. Он и Беата. И они живут здесь и любят вместе. Существует и ночует он один. Нельзя позволить такой прекрасной девушке существовать вместе с ним.

Она не давала ему смотреть под ноги, обняла его за шею и целовала в губы, в щеку, за мочкой уха.

Свет они не включали, двери не закрывали. И все что они хотели сегодня днем делать, как хотели любить, то и делали и любили. Все, что нужно было видеть, было видно в полусвете, падающем из соседней комнаты.

Он ласкал и целовал ее везде. Она отвечала ему той же страстью и желанием. И все случилось одновременно, но быстро. Ему еще хотелось растянуть удовольствие надолго, но не получилось. Она так желала его, что он не смог противостоять своим мыслям в голове, а только ответил ее желаниям.

Как же он любил ее. Он не знал, как это описать. Слов не хватало.

У НЕГО не хватало слов?!

ОН не мог описать свои чувства!?

Да что же это с ним!? Любовь. Катастрофа.

Катастрофа. А причина этой катастрофы лежала рядом. Под тоненькой простыню, нежная, голенькая, молоденькая, страстная, любимая.

Его причина катастрофы – Беата – открыла глаза, улыбнулась ему, приподнялась, дотянулась и поцеловала.

– Люблю тебя – прошептала она.

Он почувствовал прилив сил, успел отдохнуть и готов с новыми силами доказать свою любовь. Он обнял ее и стал заваливаться на нее, она вывернулась и сползла с кровати, показав ему голую спину и поясницу, накинула на пояс простынь и пошла за своими вещами. Вещи они разбросали, как дикари, от страсти срывали одежды, что пуговицы отлетали. Она наклонялась и поднимала все в обратном порядке: трусики, лифчик, его рубашка (кажется, две пуговицы отлетели). Она повернулась и плавно бросила ее ему. Ее платье, предусмотрительно, чтоб не помялось, было кинуто на стол. Она одела его и поправила волосы.

– Не уходи – попросил он.

– Мне пора, – с грустью в голосе ответила Беата – я постараюсь прийти ночью.

Она резко стала серьезной, расстроенной, пожевала губу и грубо сказала.

– Как я ее ненавижу. Она нам всю жизнь испортила. Я убью эту Марту. Прибить ее мало.

Она вернулась к кровати, наклонилась, поцеловала (быстро, но страстно) и ушла. Он встал с кровати, подошел к окну, потянулся, одной рукой оперся об оконную раму и стал смотреть на уходящую Беату.

Как же он любил ее. Он не знал, как это описать. Слов не хватало.

Но даже такую злючку, он любил ее. Любил всякую. Добрую и злую, веселую и грустную, нежную и любящую, страстную и хохотливую.

Да, если бы он мог, то сам бы пристукнул Марту. Действительно, из-за нее все проблемы. Ничего бы не было, если б она не родилась.

Беатрис почувствовала его взгляд, обернулась, улыбнулась, незаметно помахала рукой и шмыгнула в заросли кустарников.

***

«Сейчас я упаду в эту грязь» – подумала Марта.

Но не упала. Валерий вовремя подхватил ее.

Он привел ее в чувства, звал и похлопывал по щекам. Было бы неплохо сбрызнуть ей в лицо водой, но трогать в этой квартире что-либо опасно. Здесь нужно работать оперативной группе, искать отпечатки пальцев. То, что женщину убили, сомнений не было. Он профессиональным взглядом оценил ситуацию, бегло, осмотрел комнату и мертвую женщину, на случай если ему не позволят еще раз сюда зайти. Он подхватил Марту на руки и понес из квартиры, из подъезда, из дома в машину. Усадил ее, дверь оставил приоткрытой, набрал номер телефона Кристиана и стал говорить, посматривая на бледную девушку.

Марта пришла в себя, но признаков адекватности не показывала. Сидела истуканом и смотрела прямо перед собой, не моргая.

Рядом с машиной крутились мальчишки, ждали, когда Валерий поговорит по телефону.

– Мне срочно нужен телефон Стефана Войцеховского. Кристиан, можешь найти? Отлично. Скинь мне его номер.

Валерий отодвинул телефон от уха и отвел взгляд от несчастного лица Марты на свой телефон, потом приложил его к уху, сказал:

– Да, получил, спасибо.

Он набрал номер с сообщения и дозвонился в полицейский участок.

Марта все слышала, но не понимала, не воспринимала разговор Валерия с полицией. Он говорил, объяснял, сообщал, обещал дождаться, дать показания.

Он объяснял, а у нее перед глазами стояла картина – мертвая женщина и лужа крови. Много крови. Жуткая кровь. цвет неестественно темный.

Ей стало плохо, она почувствовала движение в груди, в животе, как из желудка поднимается и рвется наружу все то, что она съела на завтрак.

Она нашла в себе силы, отодвинула Валерия, он поддержал, знал, что такое бывает. Даже с опытными полицейскими такое бывало. Чего только он сам не видел, и пару раз даже его так полоскало наизнанку. В ближайших кустах ее тоже вывернула наизнанку.

Усадив Марту обратно в машину, Валерий отдал обещанный гонорар мальчишкам и попросил купить воду. На удивление, они его поняли. Он дал им еще денег на воду, надеясь, что мальчишки не обманут и исполнят поручение.

Когда мальчики убежали, толи исполнять поручение, толи подальше от Валерия, он присел на корточки, рядом с открытой дверью автомобиля и спросил у Марты:

– Ты как?

Она пожала плечами и закрыла глаза. В уголках стояли слезы.

«Только не плачь, – мысленно попросил Валерий – это удар ниже пояса».

Он совсем не умел успокаивать девушек, не мог смотреть на слезы в глазах, истерики и всхлипы. Вот Светочка всегда этим пользовалась. В своих целях. Сейчас конечно другая причина слез и всхлипываний, но эффект может быть такой же.

Валерий взял ее за руку и погладил, и сжал ее.

Сначала вернулись мальчишки с бутылкой воды, вернули сдачу, Валерий ее не взял – отблагодарил. Потом приехала полиция во главе с вредным Стефаном Войцеховским.

–О– о-о, – развел он руками, увидев Марту – какая встреча! Как же мы жили без вас? Спокойно. Без трупов.

Марта отвернулась.

– Сидите здесь, – приказал он и предупредил – не вздумайте бежать.

– Да куда уж мне, я же под подпиской о невыезде – ёрничала Марта, не поворачиваясь.

Стефан Войцеховский повернулся к Валерию:

– Рассказывайте.

– Я вам все покажу, – заявил Валерий – пройдемте.

Валерий пошел в подъезд, а Стефану и его команде ничего не оставалось, как семенить за ним.

Марта попила с бутылки воду и стала приходить в себя. Стараясь не вспоминать лужу крови и рану на голове Изабеллы, если это действительно она, лица-то Марта не видела. Да что она видела? Только кровь и разбитый череп. Ей опять стало дурно. Вода стала подниматься из желудка.

– Нет! – командовала себе Марта – не думай, не вспоминай! Отвлекись! Отвлекись? На что? Зачем мы поехали сюда? Бедная Изабелла. Бедная Зина. Неужели во всем виновата я? Все было спокойно, пока я не приехала. Или это все стечение обстоятельств? Нет! я не виновата! В чем? Я ничего не понимаю! Я их даже не знала. Ни Зину, ни Изабеллу. Зачем их убили? Почему? Кто? Кто такой ужасный? Маньяк? Точно это маньяк. Всем женщинам дает по голове камнем. Это Лешик. Он маньяк. Это он убил Зину и Изабеллу.

Так Марта убеждала себя, пока не вернулся Валерий со Стефаном. Тот не удержал себя и свои эмоции, вставил колкость, показав отношение к Марте:

– Девушка, вы находите вторую убитую женщину, причем почерк один и тот же. Может, хватит?

– Это Лешик, садовник, он маньяк – заявила Марта.

– С чего вы это взяли?

– А его мемуары?

– Мемуары – скептично протянул Стефан – а еще доказательства.

Марта пожала плечами. Стефан, подражая ей, тоже пожал и пояснил, больше для Валерия:

– Ну исчез парень со своими записями. Может он домой уехал. Никто не знает. Его даже никто не подозревал в убийстве Зинаиды.

– Конечно, вы же меня подозреваете.

– Я бы и сейчас вас подозревал, – согласился Стефан – но у вас алиби в лице Валерия. А ему не доверять у меня нет оснований. Все вы можете ехать. Из города не выезжать. Алисию Марековну я опрошу сегодня после всех осмотров здесь. До встречи.

Стефан Войцеховский пожал руку Валерию и пошел обратно в квартиру.

– Странно, что это с ним? – удивилась Марта, когда Валерий сел в машину и завел ее – Он даже не мучал меня своими подозрениями и глупыми вопросами.

– Я ему все рассказал. Чего тебя-то мучать?

– Ты мое алиби.

Валерий в машине не разговаривал с Мартой об убитой женщине, старался не доводить ее до слез. Боялся их. Марта тоже их боялась, поэтому ничего не спрашивала, рассудив, что важное Валерий ей сам расскажет.

Ехали долго, но молча.

В замке было тихо. Беата с Алисией сидели возле бассейна и ловили последние лучики теплого осеннего солнца, загорали.

Обед они пропустили, но аппетита пока не было, Марта изъявила желание пойти в свою комнату, в надежде, что Валерий пойдет с ней, ей очень хотелось его внимание, присутствие. Но Валерий изъявил желание отправиться к бассейну к Беате и Алисии.

Марта удивление свое проглотила, похлопала глазами, смотря ему в спину, мысленно возмутилась, что он даже не проводил ее в комнату, а помчался к «Беате и Алисии». В окно со второго этажа она глянула на Валерия, он сидел рядом с ее сводной сестрой, что-то ей рассказывал, улыбался, она хохотала.

– Надо было на него еще утром обидеться – напомнила себе Марта.

Зашла в комнату и обиделась. С опозданием, но обиделась. Слезы хлынули из глаз, потекли ручьями, такая обида раздирала ей сердце. Ей так не хватает в эту секунду, в эту минуту, в это время ЕГО, а он сидит и веселится с Беатой. А Беата, выставила все свои прелести в купальнике и хохочет. Вот несерьезная у нее сводная сестра. Знает же, что Валерий «жених» Марты. Разве так можно?

– Приехал за мной присмотреть, а сам за Беатой присматривает, Что это? – всхлипывала она – Неужели я ревную. Нет. Мне просто обидно. Оставил меня в такую тяжелую минуту. Все внимание Беатрисе. А я? А меня можно оставить? А она! Сидит в купальнике перед ним. Как так можно! Что это такое? Безобразие. А я, как бабка старая. Всё мне не так, все меня не устраивают. Точно бабка старая. Старая и одинокая. Валера – жених называется – глазки строит и истории веселые рассказывает Беате. Зачем он вообще приехал? Я думала, из-за меня. А он… расследование вести будет. Да если б он не приехал, я бы сегодня не пошла к Изабелле, и не увидела бы ее мертвой. Вот тебе и расследование. А теперь с Беатой сидит возле бассейна. Нет чтоб со мной сидеть. Все. Не буду с ним разговаривать.

***

Вдоволь наплакавшись, повозмущавшись в подушку, поревновав (хотя себе не призналась в этом, утверждая, что это обида, а не ревность), Марта пошла в ванную, умылась, смыла следы слез, обиды и ревности (это не ревность – напомнила она себе), залегла в постель с фотоальбомом отца.

Через несколько минут она уже отвлеклась, рассматривая снимки. Она перелистывала страницы с фотографиями, некоторых людей на снимках она узнавала, некоторые были совсем незнакомые. Перевернув следующую страницу, Марта опешила, с фотографии на нее смотрел молодой отец и…

– Мама? – удивленно спросила Марта у снимка и стала его рассматривать.

Молодая мама обнимала отца за шею, взгляд счастливый, у обоих. Он, почти на голову ее выше, обхватил ее за талию. Снимок был сделан на фоне какого-то магазина, с вывесками и рекламами на польском языке.

– Что?

Она задумалась. Получается мама приезжала сюда, в Польшу, к отцу.

– Почему ты мне ничего не рассказывала?

Обратилась Марта к матери, смотря на потолок. Слезы опять навернулись на глаза – вот это точно от обиды.

– Почему я должна сейчас все узнавать? Мне по крупицам твою историю молодости собирать? Как? Где? Был бы отец еще жив. А так ни тебя, ни отца. У кого спросить? Почему сама скрывала? Что произошло тогда? Почему не открыла мне тайну? Кто знает? Точно, дядя Януш, он говорил, что знал тебя! Нужно с ним встретиться!

Марта всхлипнула, дверь открылась, вошел довольный Валерий. Марта отвернулась, еще не хватало, чтоб он увидел ее слезы.

– Марта, пойдем ужинать. Уже пригласили.

– Иди, я скоро спущусь – соврала она, прячась за подушку.

– Я подожду тебя – заявил он, приглядываясь к ней.

Только бы без слез, мысленно просил он, только бы без слез.

– Я позже.

– Ты расстроена?

– Валер, – попросила она – иди я скоро спущусь.

– Ты чем-то расстроена?

– Нет – быстро ответила она.

Он не поверил:

– Что случилось?

– Ничего.

Он присел рядом с ней на кровать и потребовал:

– Марта, говори быстро, что случилось.

– Ты торопишься? К Беате. Беги. Не задерживаю.

– Ты чего? – он улыбнулся – при чем здесь Беата?

– Ты ведь сразу к ней пошел.

– Да. Я пошел проверить обстановку и прощупать почву. А ты ревнуешь.

– Чего это? Ничего я не ревную.– Стала выкручиваться из пикантного положения Марта, понимая, что нагородила – Чего мне ревновать? Тебе показалось.

Валерий еще поулыбался, довольно погладил ее по голове и пояснил:

– Я пойду, – пояснил он – сейчас Стефан приедет, хочу присутствовать при опросе Алисии.

– А тебе позволят? – она вылезла из-за подушки.

– Попрошу. А почему нет? Это же не допрос.

– А мне можно?

– Я тебе все расскажу – пообещал он и пошел из комнаты – встретимся за ужином.

– Я не голодна – крикнула она ему вслед.

Со всеми этими нервными сотрясениями и потрясениями, аппетит пропал совсем. Она не спустилась к ужину, так и рассматривая альбом отца. Фотографию мамы с отцом она вытащила и припрятала в чемодане, мысленно извиняясь перед отцом за воровство.

«Вообще-то я не ворую, чужого в жизни не возьму, а эта фотография не чужая. Она моя – убеждала себя Марта – кому, кроме меня, она теперь нужна? Отца нет, Беате и Крису она без надобности, у них полно отцовских снимков, Алисии неприятно будет смотреть на лицо мамы. Значит, получается, что только мне нужна эта фотография».

Рассуждая об этом снимке, она не заметила, как стемнело.

Марта встала с кровати, хотела включить свет, но решила проветрить перед сном комнату, а чтоб не налетели на огонек комары и прочие насекомые гости, она только открыла окно.

И была ужасно удивлена и расстроена. Из парка по дорожке шли два человека, она повисла у него на руке, он нежно придерживал ее. это были Валерий и Беата. Они мило, но негромко разговаривали.

– Тайное свидание – сделала вывод Марта, отошла от окна и плюхнулась в подушки порыдать, похоронив свою мечту быть вместе с Валерием.

***

Валерий о мечте Марты ничего не знал, поэтому не спеша, вел Беату к замку. Они уже разговаривали, как друзья, а не как враги. Он заметил в окне второго этажа движение, обрадовался, что Марта еще не спит. Хотя плохо, она заметила его со своей сестрой, придется все ей объяснить. А он это делать не хотел. Не хотел и не будет. Не станет он ничего ей объяснять. Она не поймет. У нее свое видение на эту ситуацию.

А он для себя уже разобрался во всем.

Не во всем, но в большей его части.

Осталось только понять кто убийца двух бедных женщин.

Сразу после ужина приехал Стефан, пригласил Алисию, Валерию присутствовать не разрешил. Это и правильно, чтоб лишних подозрений не было.

А вот Беата напросилась и ей разрешили, хотя Алисия отправляла ее отдыхать. Беата отдыхать не хотела, а основательно устроилась в зале на диване.

Валерий вернулся в столовую, сделать себе кофе или чай. Сам не знал. Стал раздумывать. Со стола уже прибрали все, в кухне свет выключен, значит, прислуга уже разошлась по своим комнатам.

Решил сделать чай, а то от кофе сразу не заснет, будет маяться в кровати, а рядом Марта. Такая желанная. Нежная. Вкус поцелуя до сих пор на его губах. Да, что такое опять?

Нужно сделать так, чтоб только в кровать лечь и сразу заснуть. Значит, чай. А еще хорошо бы устроить себе вечернюю пробежку по парку. Свежий воздух приводит мысли в порядок, а физическая нагрузка – мышцы в усталое состояние.

Валерий вышел в холл и устроился на диван, за которым ночью прятался от Кристиана. Решив, первым делом дождаться Стефана и невзначай узнать у него о ходе опроса Алисии и ходе расследования. Не факт, что он ему все так взял и рассказал. Во всяком случае, сам Валерий никому бы из посторонних ничего бы не рассказал о тайнах следствия. Тем более подружка этого самого постороннего – подозреваемая номер один под подпиской о невыезде. Звучит, как приговор.

Ну, ничего, Валерий знает, что Марта ни в чем не виновата. Они выкарабкаются из этих обвинений, подозрений и предвзятого отношения к ней. Он знает, что сможет ей помочь.

Валерий взял журнал на столике и стал листать. Многие слова были похожи на русские. Почему тогда, когда поляки говорят, то ничего не понятно? Удивлялся он, не читая, разглядывая статью об автомобилях.

Минут через двадцать из зала в холл выскочила Беата, она была возмущена, что и показывала всем своим видом. Она возмущалась. В очередной раз подтвердив, что когда поляки говорят, то ничего не понятно.

– Что случилось, Беата? – озабоченно поинтересовался Валерий.

Она удивленно взглянула на него, как будто он отвлек ее от важных дел, а она и не знала, что он здесь присутствует. Потом как будто вспомнила, кто он такой и что тут делает и высказалась:

– Это все она. Твоя невеста. Марта. Это она. Она все портит. Не поймет ничего и портит. Не разобравшись, людей обвиняет. – Кричала она ему в лицо – она Лешика обвинила. Она маму мою обвиняет. Что мы ей сделали? Приютили. Приняли. «Пригрели змею на груди» – так у вас на родине говорят? Так и мы. Пригрели. Ненавижу.

Выкрикнула она последнее слово, как выплюнула, развернулась и ушла вглубь дома. Валерий даже слово вставить не успел. Он смотрел ей в след и думал, что такое могло превратить такую веселую, смеющуюся девушку в злую. Где та волшебная злая палочка, которая сотворила это превращение. Скорей всего это было заклинание. Стефан Войцеховский – злой волшебник показаниями превратил бедную девушку в монстра.

«Какая же выйдет из зала Алисия? Как на нее подействуют заклинания?» – хмыкнул себе под нос Валерий.

Алисия держалась, как всегда, достойно. Достойно своего положения в обществе. Она вышла спокойная, чуть удивленная, ничем не показывая расстроенного настроения.

Она прошла мимо и попрощалась сразу со всеми – и с полицией и с Валерием.

Войцеховский, как и предполагалось, о ходе расследование – не сказал.

Да Валерию это и не надо было – ему нужно было только ответить на вопрос – какие отношения связывали богатую, обеспеченную Алисию с бывшей акушеркой, живущей в полуразвалившемся доме, в антисанитарных условиях. Что могло связывать нищую пожилую женщину с молодой матерью двоих детей? Что? Рождение этих самых детей?

Проводив полицию на улицу и ничего не добившись от Стефана, Валерий вернулся за чаем.

И каково же было его удивление, когда он услышал с кухни шорох, открываемые дверцы шкафов и стук посуды. Тишина. Шорох. Тишина.

Валерий еще сегодня ночью решил, что будет наблюдателем, поэтому рука так и зависла в воздухе, чайник не включил. Стал ждать. Наблюдать, так наблюдать.

Он вернулся в холл и присел за диван. Этот диван, вернее его обратная сторона, уже полюбилась ему. Третий раз тут сидит, отсюда наблюдает.

Предчувствие не подвело, подозрения оправдались. В кухне воровски орудовала и шуршала, как мышь, Беата.

Она прошла холл, в руках увесистый пакет, и вышла на улицу.

Стараясь себя не выдать, он крался за Беатой. Она дорогу знала, поэтому шла уверенно, но с первого взгляда было понятно, что тоже прячется. От кого? От Валерия? Странно.

На улице было уже темно, дорожки освещались спокойным тусклым светом, только для тех, кто знал дорогу. Валерий запомнил ее с первого раза. Биологический ориентир – навигатор – не подводил. На всякий случай, чтоб не быть замеченным, он все-таки сошел с дорожки в заросли деревьев и кустов. Тут идти стало труднее. Каждый шаг приходилось выбирать и ступать бесшумно. Но он уже догадывался куда она держит путь. Он двигался по осеннему парку, чувствуя себя слоном, точнее стадом слонов. Ему казалось, что каждый шаг слышится как сирена и звук разносится по тихому ночному парку.