Текст книги "Мечта жизни, или Наследство отменяется"

Беата дошла до хозяйственных построек, в которых хранился инвентарь и инструменты, оглянулась, присмотрелась к темноте деревьев. Валерию показалось, что она смотрела прямо в его глаза. Он притих. Замер. Она обошла дом с другой стороны.

Валерий знал, что там есть второй вход, он видел его, когда приходил сюда с Мартой.

Ну что ж осталось ждать и, может, он узнает, кому Беата воровала еду с кухни, и к кому крадется ночами.

Ждать он не стал. Он засек время и стал отсчитывать. Отсчитал пять минут. Пять минут ведь должно хватить на обнимание, целование, и начало приема пищи.

Он уже догадывался, кто живет в этом сарае для инструментов. Он уже понял, кто может здесь прятаться.

Он уже собрался выйти из своего укрытия, как его отвлек от этого решительного шага телефонный звонок. Звонила подруга Анечка. Он быстро зашептал:

– Привет, Анечка, мне сейчас не очень удобно говорить. У тебя что-то срочное?

– Привет, Валера, ты чего шепчешь? Голос потерял?

– Я в засаде.

– В какой засаде? Что у вас там происходит? Почему засада? На кого ты там охотишься из засады? А Марта где?

– А Марта? Марта не в засаде. – Валерий решил ответить только на последний вопрос – Она в безопасности. Вечером тебе перезвонит.

– Так уже вечер. Точнее уже ночь.

– Ах, уже ночь. Согласен. Перезвонит тебе, когда я вернусь в комнату. Пока.

Быстро закончил он разговор с подругой, отключил телефон и, наконец, сделал шаг из своего укрытия за вековыми деревьями.

Он обошел дом, поднялся на ступеньки. Тихо, без звуков, открыл дверь.

«Ну надо же – подумал – вообще страх потеряли. Даже двери не заперли. Влюбленная парочка».

В сарайчике был полумрак, они не услышали его, и не увидели. Мужчина ел прямо из судочков, которые Беата выставляла на маленький журнальный столик. Он был голоден. Она нежно смотрела на своего любимого, которому приходится скрываться. Она достала хлеб из пакета и села рядом с ним.

Валерий быстро оценил ситуацию и позвал:

– Алексей Николаевич, добрый вечер. Я ведь правильно понимаю, Градов Алексей Николаевич?

Беата вскрикнула и подскочила.

– Вы?

– Я – Валерий представился он, не обращая внимание на девушку.

– Кто вы такой – изумленно, поперхнувшись куском хлеба, спросил парень.

– Это ее жених – выкрикнула Беата с ненавистью.

– Это не правда, – заявил Валерий ей – я не жених.

Она опешила, даже в полумраке было видно, как изменилось ее лицо.

Валерий вернулся взглядом к Алексею Градову.

– Я знаю, почему вы здесь. Я знаю, почему вы прячетесь, я знаю, почему вы выдаете себя за садовника Лешика. Мне надо с вами поговорить.

И они поговорили. Мужчины разговаривали долго, эмоционально, иногда даже кричали. Беата переживала, что их кто-то услышит. Хотя кто здесь их может услышать. На окраине участка, в гуще парка никого нет и не может быть. Кроме них троих. Беаты. Валерия и Алексея – Лешика. Так назвал его Святослав Рославович, придумывая ему историю и пряча его в домике для гостей.

Валерий проводил Беату до дверей в комнату, попрощался, и отправился за чаем. Марта скорей всего так и не спустилась на ужин. Он как, несколько часов назад, Беата стал шуршать на кухне в поисках еды, открывал и закрывал шкафчики, холодильник. Нашел огромный поднос, наложил на него провизии на целый год на роту солдат, прихватил электрический чайник и пошел к совей голодающей подруге.

Подруга голодала, но не признавалась ему в этом, да и себе, видимо, тоже не признавалась. Была недовольна, губы поджала, разговаривать не хотела, смотреть и любоваться им не желала. Да и какой голодный будет в хорошем настроении. Валерий знал по себе, пока он поест еды, готов съесть морально первого попавшегося и любого, независимо от должности, социальной значимости, возраста и пола. Голодный Валерий держал себя в руках, но с трудом. Держать себя в руках – это ни с кем не разговаривать, то есть беречь окружающих и их эмоциональное состояние.

Поэтому он решил Марту покормить, видно же, что не в настроении.

Собирая продукты на кухне, понял, что и сам уже проголодался.

– Я есть не буду – сразу же заявила голодная Марта.

– Почему? – спросил он выставляя на стол еду и включая чайник.

– Аппетита нет.

– Аппетит приходит во время еды. Ты начинай, и поймешь, что голодна.

– Валер, ты чего со мной нянчишься?

Валера заподозрил неладное по ее голосу, даже не обратив внимание, как она сокращает его имя.

– Значит так, ты сейчас кушаешь и все мне рассказываешь.

– Я? Тебе? Мне нечего тебе рассказывать. Я же не бегаю ночами на свидания с парнями.

Валерий опешил, кружка чая так и осталась на полпути к Марте. Он поставил ее на поднос.

– Я не понимаю, Марта, у тебя обострение?

– Что? – разозлилась Марта и подскочила с кровати – обострение? Ты почему меня оскорбляешь?

– А ты почему меня оскорбляешь? – негромко, но требовательно спросил он.

– Я не оскорбляю. Нет у меня никакого обострения. Я нормальная. Это ты ведешь себя как… как…

– Как кто?

– Как… мужчина.

– Так я и есть мужчина.

– Ага. Увидел Беату в купальнике, сразу на свидание позвал.

Валерий хитро потряс указательным пальцем и сообщил:

– Вот я так и думал. Я подозревал. Ты меня ревнуешь – он стал приближаться к ней.

– Нет – отступила она.

– Да – приближался он.

– Нет. Не я не умею ревновать – она оперлась ногами о кровать, еще чуть-чуть и она завалится на нее.

– Умеешь. – Он приблизился вплотную, придержал за спину, чтоб она не упала, и притянул к себе, томным голосом продолжил – Мне приятно, что ты ревнуешь, но это лишнее. Я не был на свидании с Беатой. Даже не собирался. У нее роман с Лешиком. Я проследил их. И все. Мы вернулись в замок вместе. Я даже проводил ее до двери в ее комнату, но это не повод меня ревновать. Она не в моем вкусе. Мне другая девушка нравится.

Тут Марта хотела уточнить по поводу Лешика и другой девушки, но не стала, он слишком близко от нее стоял, еще шаг и она не устоит на ногах и упадет на кровать. А Валерий повалится на нее и раздавит.

Она надеялась, что сейчас он договорит свою пламенную речь, отпустит ее и отойдет.

Он закончил свою пламенную речь, но не отпустил и не отошел.

Она чуть обмякла, ноги не держали, он хотел опустить ее на кровать, но решил, что это преждевременно. И не понятно будут ли они лежать в кровати. Конечно, будут, но как лежать в объятиях друг друга или по разным сторонам от валика из одеяла.

Валерий крепко прижал ее к себе, так что каждая клеточка его тела почувствовала всю ее. Ее грудь плотно прижалась к его груди, он простонал, она закрыла глаза и закинула голову вверх. Он прижал ее поясницу и она прижалась к нему животом. Мурашки побежали по животу, спускаясь ниже, мурашки разбудили бабочек, бабочки вспорхнули и полетели, махая крылышками, пробуждая каждую клеточку, наполняя их жизнью. Бабочки разбудили, наполнили жизнью, поднялись вверх и закружили в танце в груди, голове, в животе, в сердце, в каждом пальце, в каждой мысле.

Валерий нежно дотронулся губами до ее губ, как бы проверяя. Она приоткрыла их. Он страстно прижался к ним. И вошел языком и пробовал на вкус. Она изменилась. Сегодня ночью она была такая вкусная. А сейчас она божественно вкусна, как нектар для богов. Вкуснее он ничего не пробовал и никогда уже не попробует.

Она отвечала ему, пробовала, прижималась, обнимала, стонала. Ох, как сладко она стонет.

Он перехватил ее за голову, запустил пальцы в волосы и погладил, и почесал, и протянул по всей длине, и вернулся обратно к затылку. Другой рукой он приловчился и пролез под лямку майки и бюстгальтера, стал спускаться ниже. Тыльной стороной пальцев дотронулся к ее груди. Сосок набух и стал твердым, чувствительным. Марта стонала.

Было не удобно стоя, ласкать ее, и получать удовольствие. А еще не удобно это делать в одеждах. Не переставая целовать ее, он стал снимать с нее маечку. Она помогла. Бюстгальтер тоже лишний, но до него еще нужно добраться.

Марта потянула вверх его футболку. Он помог. Остался без верха. Прижал ее к себе, ажурное белье чуть покалывала ему грудь, привело в сознание реальности. Нет он не хочет в реальность, он будет здесь и сейчас и с ней, с Мартой. Он нащупал замочек на белье и расстегнул его. Грудь, освободившись от уз бюстгальтера, стала больше и аппетитней. Он прильнул к ней губами. Марта выгнулась и застонала. Он давно мечтает и фантазирует о ее груди. Вот и мечта сбылась. Он целует ее грудь, он любуется ею, он ласкает ее упругую грудь. А она отвечает, прижимается, стонет, гладит. Ее нежные ласковые ручки дотронулись до брюк, как раз в том месте, где уже все набухло и готово действовать. Он застонал. Она потянула ремень, расстегнула его, потом пуговицу, потом запустила руку в брюки, он втянул живот, позволяя ей хозяйничать там, трогать все. Это все теперь ее. И она там хозяйничала и трогала, и ласкала и сжимала, и разжимала. А он только стонал. Стонать было трудно, он прильнул к ее губам. Она была занята – хозяйничала – но ответила на поцелуй.

Стоять больше не было сил. Валерий придерживая ее за спину, уложил на кровать. Свободной рукой он нежно трогал ее упругую груди.

Осталось только избавиться от лишних одежд, что они и поторопились сделать. Избавились.

Валерий обхватил ее за шею и приподнял, и обнял, и прижал, и застонал. Она отвечала – задержала дыхание и сразу задышала чаще, приподнялась, разрешая ласкать, сжимать, гладить.

– У меня еще никогда не было – предупредила она его.

– Я знаю – ответил он, целуя ее в шею и сползая к груди.

Он делал все нежно, ласково, чтоб были хорошие ощущения, чтоб остались приятные впечатления, чтоб был стон, томный взгляд и… взрыв… фейерверк… Обязательно. Он будет.

Он ласкал и целовал ее везде. Она отвечала ему той же страстью и желанием. И все случилось одновременно, но быстро. Ему еще хотелось растянуть удовольствие надолго, но не получилось. Она так желала его, что он не смог противостоять своим мыслям в голове, а только ответил ее желаниям.

Марта заснула у него на груди, рукой он обнимал ее и не мог пошевелить ни одним пальцем, они затекли. Вернее он не хотел шевелить ни одним пальцем, чтоб не разбудить ее.

Марта проснулась, сладко зевнула, приоткрыла один глаз, свет бил с потолка, оказывается, они его так и не выключили, она закрыла глаза и стала переворачиваться на бок.

– Марта.

– Му?

– Пойдем кушать.

– Да.

– Ну пойдем же.

Сытая Марта была совсем в другом настроении. Не ревновала, не обижалась, не канючила и не капризничала.

Он смотрел на нее и любовался, как она, завернувшись в простынь, откусывает кусок хлеба и заедает его копченой колбасой, смотрит, что еще вкусненького он ей принес. Вкусненькое оказалось чай с выпечкой – кексы с повидлом.

– Ой, спасибо – прожевывая и запивая чаем, сказала она – не умрем с голоду.

– Со мной не умрешь – подтвердил он, продолжая на нее смотреть и любоваться.

Марта перехватила его взгляд, засмущалась, покраснела.

Ох, как же ему нравилось ее смущение и способность краснеть. Еще вчера он думал, что ему с ней тяжело. Нет. Все наоборот. Ему с ней легко. Очень легко. Теперь он точно знал, что у них все получится. Вместе. Потому что легко. Жить легко, когда легко вместе.

– Валер.

– А?

– Почему ты меня раньше игнорировал?

– Я?

– Ты.

– Я не игнорировал!

– Я знала, что ты испытываешь ко мне… э… теплые чувства.

– Горячие. – Поправил Валерий.

– Ты шутки шутишь?

– Нет – честно признался Валерий, помолчал, думая, стоит ли говорить. Решил и сказал – Если, честно, то из-за этого наследства, которое свалилось на тебя, как снег. Я как мальчишка, боялся, что ты можешь обо мне подумать, что я люблю тебя из-за богатства. Не время было признаваться в своих чувствах. Ты теперь завидная невеста. Не хотел, чтоб мое признание расценили как меркантильный расчет. Как бедный полицейский может признаться в своих чувствах богатой невесте с огромным приданым?

– А сейчас?

– А сейчас, я не могу с собой бороться. Бороться со своими чувствами. Это очень тяжело. Ты рядом. А я не железный.

Марта потянулась к нему и быстро поцеловала в губы, он хотел ответить ей страстным поцелуем, но она отстранилась и сказала:

– Не надо бороться со своими чувствами.

– Я не буду – заверил он.

– Ой, как представлю, что из-за наследства могла тебя потерять. Аж страшно. Ты мне самый близкий человек. Ты, Светочка, Анечка, Оленька и Митя. Я боюсь вас потерять.

Валерий нежно прижал ее к себе, решив, что никогда больше не отпустит, никогда больше не станет задумываться над ее наследством. Он знал, что Марта не считает его меркантильным, никогда не считала, и не посчитает. Слишком она открытая, чистая, доверчивая. Он ее не обманет, не предаст. И она не предаст. Человек с чистым открытым сердцем не способен на обман, и тем более на предательство. Они подходят друг другу. Как он мог так долго быть без нее? Но теперь все изменилось. Они будут вместе.

Главное вытащить ее из передряги, в которую она попала. Остановившись на этой ноте, он заявил:

– Завтра пойдем ко второй акушерке.

– Ой, нет! – закричала Марта.

– Ты, чего кричишь?

– Я суеверна, – заявила Марта и пояснила, увидев удивленный взгляд Валерия – я знаю – это плохо. Но иногда я суеверна.

– Ты встретила женщину с пустым ведром, перебегающей дорогу за черным котом, который разбил ее зеркало?

– Нееет. Не смейся. Я не шучу. Я серьезно.

– Да что-ж случилось?

– Как только мы влезли в тайны, то погибают ни в чем не повинные женщины. Зина хотела рассказать тайны – погибла. К Изабелле мы сами пошли, чтоб задать вопросы, она тоже погибла. И обеим дали по голове тяжелым предметом.

– Правильно. Пора с этим заканчивать. Надо остановить это безобразие и найти убийцу. А это можно сделать только разобравшись.

***

Утром за завтраком, Кристиан сообщил Марте и Валерию, что дядя Януш пригласил их к себе в гости. Так сказать жест гостеприимства. Тут же договорились, что сегодня вечером можно посетить друга семьи с ответным визитом. Кристиан изъявил желание отвезти их в гости. Марта мысленно порадовалась – она ведь хотела поговорить с дядей Янушем о маме, но не знала, сможет ли с ним встретиться, а тут он сам пригласил в гости.

– Не хотите меня гидом брать, так хоть со мной поедите в гости к Янушу. Вообще меня игнорируете. Я напрашиваюсь, напрашиваюсь, а вы все отказываетесь.

Марта застыдилась и согласилась. Потом Кристиан вспомнил, что не сможет отвезти их в гости к дяде Янушу.

– Совсем забыл, у меня деловая встреча назначена на это время. Мне придется уехать. Но машину я вам дам. Любую. Какую хотите – заверил он и уточнил – Марта, какую хочешь машину?

– За любую спасибо.

– Можно мы возьмем ту же самую? – спас Валерий от выбора.

– Конечно.

Решили, что вечером они поедут в гости к Янушу. Кто бы знал, что все их планы рухнут в одну секунду.

– Что за человек этот дядя Януш? – спросил Валерий, когда все разошлись со столовой.

– Я не знаю. Друг семьи. Друг отца. Компаньон. Любитель шампанского, наконец.

– Информации дала мало, но конкретно.

– Посетим, узнаем больше – в тон ему ответила Марта.

Как Марта не хотела и сопротивлялась, Валерий уговорил ее поехать в роддом на поиски второй женщины.

– Что-то не так с этой «компанией» с фотографии. А ты только представь, что ей грозит опасность. Нам надо разобраться и тогда мы поймем.

– А если опасность грозит Алисии? – осенило Марту.

– Плохо, очень плохо. Нужно срочно разобраться с этим делом.

Решив все-таки поговорить с акушеркой, Валерий и Марта приехали в роддом.

– Мы тут подумали, – говорил он вчерашней всезнающей вахтерше – вы были правы. Зачем моей жене рожать у женщины, которая давно уже не работает. Тем более она не совсем…

– Не трезвая – помогла вахтерша.

– Можно и так сказать – Валерий не стал сообщать, что эта женщина никогда уже не будет трезвая и живая. – Нам бы к Виславе попасть.

Марта мысленно удивилась и похвалила Валерия за развитую память. Вот она не запомнила как женщину зовут. Оказывается Вислава. Красивое имя.

– Вот и правильно. Вот и молодцы. Я вам еще в прошлый раз предлагала к ней обратиться. Она хорошая – стала рекламировать ее вахтерша – сейчас ее вызову. Если она занята, то придется подождать.

– Мы не торопимся – заверил Валерий, взял Марту под руку и повел на лавочку возле здания роддома. Усадил. Руку не отпустил. Гладил большим пальцем и думал. Марта не могла отвлечься от его прикосновений, вспоминала ночь. Ночь любви, страсти и нежности. Чуть краснела и смущалась. От воспоминаний этой самой любви, страсти и нежности внизу живота просыпались и порхали бабочки.

«Интересно – думала она – кто придумал, что это бабочки? Почему именно бабочки? Может это не бабочки, а птички. Не птички, а рыбки. Не рыбки, а лава вулкана, нет лава все живое выжигает. Здесь наоборот все живое оживает. Живое оживает – каламбур.

– Валер, сходим в костел? – спросила она.

– Сходим. – Согласился Валерий, возвращаясь мыслями от тайн семьи Мазуровских к Марте. Его Марте. – Ты хочешь в костел?

– Да. Интересно же.

– Хорошо. Сходим.

Валерий обратил внимание, чем старше поколение, тем лучше они знают русский язык. История дала свои последствия. Когда два государства дружили, считали Советский Союз освободителями от фашизма. Уважали и почитали наш народ, власть, то и русский язык учили из уважения и для общения. Многие знали красивый русский язык, передавали его по наследству. И не только его, но и уважение к Советскому народу, и ненависть к фашизму. Но в какой-то переломный момент всемирной истории все изменилось.

А молодежь уже не знает русский.

Беата с Кристианом – исключения из правил. Видимо, отец, развивая бизнес в двух государствах, учил их двум языкам.

Женщина взглянула на фотографию и улыбнулась.

– Я хорошо помню эту семейную пару. И друга их помню – Януш, кажется. У них двойня родилась. И день выписки помню, я готовила девочку. Тебя значит готовила. А Изабелла – мальчика. Конвертики у вас такие были. Дорогие.

– Вот мать ее говорила, что история тогда произошла нехорошая. Не помните, что тогда было. Просто жена моя – он понизил голос – очень суеверная. Говорит, тогда было – и сейчас может такое быть. Говорит, все возвращается на круги своя. Все когда-то повторяется. Я, конечно не суеверный, панике не поддаюсь. Но хочу ее успокоить.

– Нечего вам переживать. – Стала успокаивать Вислава – несчастный случай тогда был. Так он и вообще к вашей маме никакого отношения не имеет. Такое вообще редко бывает. Раз в сто лет.

– Расскажите нам – как-то странно попросил Валерий.

Попросил, но безотказно. Марта даже подумала: «Отказать нельзя рассказать. Я бы отказала и не стала рассказывать, а эта женщина, наоборот, не отказала».

– Я хорошо помню ту девушку, как сейчас это было. Звали ее Божена. Жалко ее было. Но так уж случилось. Судьба у нее такая. Потерять ребенка. Первенца.

– Погиб ребенок?

– Погиб. Асфиксия.

– Пуповиной?

Марта таращила глаза. Кошмар, что за ужасы они говорят. Теперь она будет бояться рожать. Она, конечно, и не беременна, хотя эту историю уже два дня рассказывают в роддоме.

– Нет. Девушка придушила. Мне ее так жалко было.

– Кого? Девушку? – хмыкнул Валерий, вот у него не вызывают жалостливых чувств люди, которые способны на преступление.

– Да. Молоденькая совсем. Плакала так. Она ведь нечаянно. Роды были тяжелые. Долгие. Устала она. Мальчик родился крепкий, но не спокойный. Спать не давал. В общем, она, когда его кормила, заснула, и он прямо у груди задушился.

– Боже, какие ужасы вы рассказываете – бледнела Марта.

– Нет, нет, ты деточка не переживай. Это было давно и даже не в палате твоей мамы. Все у тебя будет хорошо. Тогда весь роддом на ушах стоял. Роженицы так переживали, мы ходили всех успокаивали. А то ведь и молоко пропасть может. Кто деток кормить будет. На искусственное переходить? Так я вам открою секрет, в те времена было такое искусственная смесь для кормления, что даже взрослый не захотел бы это есть, а деток пичкали. Потому что выбора не было. Это сейчас – вкусно, питательно и полезно. Хотя с последним я не согласна. Это мое мнение – ничего там полезного нет, сплошная химия. Самая полезная еда для ребенка – это естественное кормление. Так что ты, деточка, настраивайся до года кормить грудью.

Марта жалостливо взглянула на Валерия, он понял, она устала. Устала врать, устала слушать страшные истории. Устала переживать за новорожденных детей. История с погибшим ребенком привела ее в ужас. История с его матерью – в кошмар. Как же бедная женщина теперь живет с этим грузом? Как тащит этот крест?

Конечно, девушка молодая была, могла еще троих себе родить, а может и семерых. Но факт остается фактом. Ребенка потеряла, так еще и по своей вине. И ей с этим фактом жить всю жизнь, а еще постараться не сломаться, под этим грузом ужаса.

– Нужно сходить в костел и церковь – задумчиво сообщила Марта, когда Вислава отошла от них – обязательно.

– Сходим – пообещал Валерий.

***

Кристиан не спал уже две ночи.

Прошлой ночью ему не дали спать разгадка отцовский ребусов и телефонный звонок. Разговаривать на эту тему в двадцать восьмой раз ему не хотелось. Поэтому он отнекивался со всей силой, параллельно записывая разгаданный код. Как он был рад, что отец не забыл и пользовался им, зашифровывая тайные послания. Это занятие ему нравилось, напоминая об безмятежных, свободных, чистых детских годах.

А вот телефон отвлек и расстроил, поэтому Кристиан, вложив в голос все нотки строгости и жесткости, пытался отказаться от глупого необоснованного дела, больше смахивающего на предательство. Но как он не повышал голос, собеседник обладал не только техникой влияния, но фактами. А факты, как известно штука неоспоримая. Кристиан пообещал подумать и отправился на поиски нового тайника отца.

А этой ночью ему не давали спать мысли, который разрывали мозг и голову. Да так, что головная боль стала невыносима и выгнала все мысли. Он принял таблетку и попытался заснуть, но не смог. Боль ушла, вернулись мысли.

Не дождавшись утра он встал, Вики решил не вызывать – бедная девушка и так от него вчера натерпелась необоснованных претензий. Сделал себе кофе и отправился по вчерашнему адресу Божены Шинкевич.

Ухмыльнулся мысли, что сегодняшнее утро очень похоже на вчерашнее. С одной только разницей – он не стал идти к ней в квартиру, а остался ждать. Чего? И сам не понимал.

Он обнял руль своей любимой машины, крышу предусмотрительно не стал убирать, и стал смотреть на окна квартиры Божены.

Он много передумал этой ночью, но не пришел ни к одному из понятных ответов, на вопрос: Зачем отец отправил его помогать этой женщине. Сначала он предположил, что она очередная его любовница, и даже уверовал в свою теорию. Но из разговора с ней понял, что она даже не знает кто такой Святослав Рославович Мазуровский. Он всю голову сломал, как? Почему? И зачем? Кто такая Божена? Почему ей надо помогать?

Отец написал в послании, что сын у него умный и должен во всем разобраться.

Вот только сын никак не может разобраться. Сын не оправдал надежды своего отца. Вот заковырка. Как разобраться? Как?

– Больше нет подсказок? – спросил Кристиан – А? Может мне подсказки поискать? Где конкретно будет написано. Можно и не конкретно. – разрешил он – Можно закодировано. Я смогу расшифровать. Главное, чтоб ответ на вопрос получить.

Так просидев пол дня наедине со своими мыслями, он, наконец, дождался.

Божена вышла из подъезда и направилась к автобусной остановке. Кристиан завел машину и проследовал за ней.

Женщина дождалась автобуса, вошла в него и уехала. Кристиан ехал следом, жалея, что никогда не ездил на автобусах и понятия не имеет куда направляется этот рейс. Зная эту информацию, он бы обогнал его и ждал бы на следующей остановке. А так приходится плестись на скоростной машине за тихоходом автобусом, привлекая к себе любопытные взгляды. Так преследуя автобус и пассажирку Божену, они доехали до нужной остановки. Нужной для Божены. Она вышла из автобуса и направилась к…

Кристиан осмотрелся. Странно. Фотография, которую отец оставил для него с посланием, сделана здесь, вот на этом месте. С разницей плюс минус в пятьдесят шагов.

Она направлялась к входу к городскому кладбищу.

Кристиан припарковал автомобиль и выскочил из него, боясь упустить женщину. Еще не хватала полдня прождать и упустить. Он стараясь не привлекать к себе внимание, зашел на территорию кладбища и осмотрелся. Поискал глазами. Потерял. Упустил. Где же она. Ах, вон.

Божена показалась между деревьями, высаженными любящими родственниками, возле могилок. Она не смотрела по сторонам, шла в, только ей известном, направлении. Кристиан пошел за ней, и, когда она остановилась возле нужной могилки, он остался стоять вдалеке.

Он не боялся быть замеченным. Даже если она оглянется по сторонам, то не заметит его за деревом. А если и заметит, то издалека не узнает.

Божена стояла возле могилки долго. Вся осанка ее говорила о потере близкого человека. Спина ее осунулась, плечи опустились.

Кристиан голову готов был дать на отсечение, зная, что она плачет.

В подтверждения этого женщина проводила ладошкой по щекам, вытирая слезы.

Кристиану стало стыдно, за то, что он лезет в ее жизнь, в такую для нее сложную минуту.

Вот если бы она сидела в ресторане, или ходила по магазинам, то следить за ней можно было, без зазрения совести.

Совесть не вовремя проснулась, стала требовать оставить женщину в покое. Кристиан отвел взгляд и отвернулся. Стал читать данные о людях, похороненных рядом с его местом засады.

Перечитав всех, он взглянул на Божену. Она отошла от могилы и направилась к выходу.

Кристиан растерялся. Что ему делать? Бежать за ней? Да. Но надо посмотреть к кому она приходила. Можно было бы оставить это на потом, ведь женщина может уйти, и тогда он ее упустит. А, как это не прискорбно, могилка никуда не денется. Но он не мог быть уверен, что сможет найти ее, вернувшись сюда в другой раз. Поэтому отпустив Божену на приличное расстояние, направился к тому месту, где только, что стояла женщина.

Дойдя до этого самого места и прочитав на ней информацию, он опешил. Его шоку не было предела. Он напугался. Он расстроился. Такого он не ожидал. Кто угодно, только не так. Не так должно было быть. Вернее, так не должно было быть. Никогда!

Ноги подкосились.

Божена Шинкевич приходила на кладбище к своему ребенку, умершему в первый день своей очень короткой жизни.

«Если бы он жил, то был бы моим ровесником. Даже день рождения у нас один. Моя совесть была права – не надо было следить за Боженой .

Подумал Кристиан и на ватных ногах поплелся к выходу. Совесть настояла на своем и потребовала – не ходить за этой несчастной женщиной. И он согласился.

И каково же было его удивление, когда выйдя в ворота кладбища и направившись в сторону свой машину, возле нее он увидел Божену Шинкевич.

Она стояла, облокотившись на крышу кабриолета, и смотрела на Кристиана.

Деваться ему было некуда, бежать от женщины и совести, поздно. Он взял себя в руки и подошел.

Божена заговорила первая:

– Я не понимаю, молодой человек, почему вы за мной следите?

– Здравствуйте, – поздоровался он, как нашкодивший ребенок, еще и словленный на месте этой самой шкоды – я тоже не понимаю.

– Вы меня пугаете, молодой человек. Ладно вы решили за мной следить. Следите, на здоровье. Но вы не можете объяснить свой поступок. Это меня пугает.

– Извините, но я действительно ничего не понимаю. Отец умер. А у меня столько вопросов. Не могу разобраться.

– Хорошо, – сжалилась Божена и сменила злость на милость – открывайте автомобиль, садитесь. Будем разбираться с тайнами вашего отца.

***

Собираясь в гости к дяде Януша, Валерий забыл в комнате водительские права. И вспомнил о них, когда уже сели в автомобиль. Пришлось возвращаться. Подходя к комнате, в кармане зазвонил телефон. Звонила Аня.

«Вот я беспамятный, забыл вчера перезвонить ей, когда к Марте вернулся. Но тут-то и не удивительно. Кто будет вспоминать о подруге, рядом с любимой девушкой. Хоть бери и не отвечай. Ага, и тогда Аня прибежит сюда пешком, посмотреть, чем мы занимаемся и почему не перезваниваем ей ночью, и чем мы заняты, что не отвечаем вечером».

Но ответил, еще не хватало, чтоб она запаниковала, не дозвонившись ему.

Он подошел к двери и нажал кнопку ответа вызова.

– Привет, Анечка.

Валерий открыл дверь в комнату и насторожился. Он не видел опасность, он ее почувствовал. Входить он не торопился, прислушался. Тишина. Слишком тихая тишина. Неестественная. Тишина, в которой притаилась опасность.

Зато из трубки понеслось возмущение подруги:

– Привет, – недовольно начала Аня – ты вчера обещал перезвонить. Только не говори, что ты до утра сидел в засаде. Кстати, как результат твоего сидения там.

– Я не сидел. Я стоял.

Валерий машинально схватился за бок, где обычно прицеплена полицейская кобура с пистолетом. Ни того ни другого не оказалось. Плохо.

– Ну и что выстоял?

– Мышеловка захлопнулась.

Валерий, не входя, протянул руку в комнату и на стене нащупал выключатель, нажал на кнопку.

Яркий свет заполнил всю комнату. В комнате никого не видно.

Но Валерий точно знал, что здесь есть опасность. Он аккуратно зашел внутрь и направился в ванную комнату.

– Какая мышеловка? – опешила Аня – Что у вас там происходит? Вы ловите мышей? Фу, гадость. Где Марта?

– Я тебе перезвоню. Мне сейчас не совсем удобно говорить. Пока.

Он отключил связь, не дождавшись, когда Аня попрощается. А она, кстати, не собиралась прощаться, стала что-то спрашивать на счет Марты, требовать разъяснения и объяснения происходящего.

Он осмотрелся.

Прятаться было бессмысленно, включив свет, он выдал себя присутствием, ответив на звонок, он полностью показал противнику, где находится. Его уже хорошо слышно, но двигаться осторожно и внимательно – необходимо.

Что он и делал, жалея, что не имеет пистолета. С пистолетом спокойней и привычней встречать опасность лицом к… нет, дулом пистолета к лицу.

Он, не отходя от стены, медленно толкнул дверь в ванную комнату и присмотрелся. В ней темно, но с комнаты проникало столько света, что хватало рассмотреть силуэты, которых, кстати, не было.

Доля секунды на размышление и…

… он понял, что смотрит не туда. Но поздно понял.

Сзади движение. Бросок. Боковым зрением Валерий видит черную тень и боль в затылке. И все. Конец…

***

Марта зашла в комнату и с порога начала:

– Валера, ну что так долго? Я чуть не состарилась, пока тебя… – она не договорила.

Она увидела Валеру, лежащего на полу возле ванной комнаты вниз лицом. Подбежала к нему.

Он мертв… Ооо… Нееет!

Упала рядом на коленки, наклонилась, схватила.

Он дышит! Слава всем святым!

– Валерочка, о, Господи.

– Да. Спасибо. – Простонал он – Но можешь меня не называть Господом.

– Ты жив? Фух.