Текст книги "Золотые Ворота"

– Вы считаете, что Ревсон не виноват?

– Никто вообще не виноват. Хуже другое. Ревсон под подозрением. Мы знаем, что Брэнсон очень умен. Сейчас он уверен, что на мосту работает агент ФБР, и почти уверен, что это Ревсон. Думаю, Брэнсоном движет инстинкт, и ему не в чем обвинить Ревсона.

– Который так же очень умен, – Хегенбах помолчал, потом бросил взгляд на Хендрикса. – Если бы Брэнсон подозревал Ревсона, то не дал бы ему и на милю приблизиться к вам. Ведь он прекрасно знал, что вы отправляетесь на берег, не так ли?

– Ревсон ко мне не подходил. Записку мне передал генерал Картленд. Он получил ее от Пола.

– Значит, Картленд в курсе?

– Он все знает. Ревсон собирается передать ему пистолет с отравленными пулями. Никогда не думал, что наш генерал столь кровожаден – ему не терпится пустить оружие в дело.

– Вы же знаете, что во время Второй мировой войны Картленд был командиром танка и прославился своей смелостью. В то время он уничтожил немало немцев и итальянцев, многие из которых были порядочными людьми. Думаете, что он станет волноваться из-за кучки обычных преступников?

– Поживем – увидим. Итак, я зашел в туалет и сунул записку в носок. Я опасался, что нас с вице-президентом могут обыскать перед тем, как мы покинем мост. Но этого не произошло. Ревсон прав. Брэнсон слишком самоуверен, и ему недостает чувства опасности.

Ревсон и О'Хара смотрели в след уходившему ван Эффену. Ревсон отошел на несколько шагов от машины и подал знак доктору следовать за ним.

– Наш друг добросовестно вас обыскал. Вряд ли ему пришлось по вкусу ваше замечание, что в один прекрасный день он станет вашим пациентом.

О'Хара посмотрел на темное грозовое небо. Тучи были уже почти над головой. Подул свежий ветер. На волнах появились белые гребешки.

– Похоже, ночью пройдет гроза. Пройдемте в машину, там нам будет уютнее. У меня есть прекрасные лекарства от всех невзгод – шотландское виски и бренди. Как вы сами понимаете, и то и другое предназначено исключительно для больных и страждущих.

– Вы далеко пойдете, доктор! Зрите в корень. Я сейчас как раз и больной и страждущий. И все же нам лучше остаться здесь.

– Почему?

Ревсон с жалостью посмотрел на собеседника.

– Вам повезло, что я здесь, иначе вы бы стали главным подозреваемым. Разве вам не приходило в голову, что во время тщательного обыска Брэнсон мог поставить жучок в вашу машину? Вы его ни за что не найдете, даже если неделю искать.

– Что ж, это возможно.

– У вас есть джин?

– Странно, что вы об этом спрашиваете. Да, есть.

– Тогда налейте мне лучше джину. Я говорил Брэнсону, что практически не пью и поэтому у меня нос, как у гончей. Мне бы не хотелось, чтобы он застал меня с рюмкой чего-нибудь темного.

– Хорошо, хорошо!

О'Хара скрылся в машине «скорой помощи» и скоро вернулся с двумя рюмками. Ту, что была с прозрачной светлой жидкостью, он протянул Ревсону.

– Ваше здоровье!

– Думаю, через сутки Брэнсону придется пополнить свои запасы спиртного.

– Загадочная личность!

– Псих! – Ревсон задумчиво посмотрел на вертолет. – Хотелось бы знать, будет ли пилот спать в вертолете?

О'Хара усмехнулся.

– Да вы сами-то бывали в вертолете?

– Как ни странно, нет.

– Я был несколько раз. Исключительно в связи с выполнением врачебного долга. В этих военных машинах установлены полотняные кресла с металлическим каркасом. Это хуже, чем спать на гвоздях.

– Верю. В таком случае пилот наверняка устроится на ночь вместе со своими в третьем автобусе.

– Вы проявляете повышенный интерес к вертолету.

Ревсон осторожно огляделся. Поблизости никого не было.

– В нем находится устройство инициации взрыва по радио. Я собираюсь – заметьте, я сказал всего лишь «собираюсь» – вывести его из строя.

О'Хара некоторое время помолчал, потом добродушно заметил:

– Думаю, мне пора дать вам лекарство. Что-нибудь для просветления мозгов. Подумайте сами: всю ночь вертолет будет охранять, по крайней мере, один человек. Вы прекрасно знаете, что всю ночь мост освещен, как днем. Однако, если вам удастся дематериализоваться…

– О часовом я позабочусь. Свет выключат, когда мне это понадобится.

– Бред!

– Я уже отправил сообщение на берег.

– Я и не знал, что секретные агенты по совместительству волшебники. Вы что, достали из шляпы почтового голубя…

– Хендрикс отвез на берег мою записку.

О'Хара внимательно посмотрел на собеседника.

– Хотите еще выпить?

– Спасибо, но сегодня ночью мне нужен ясный ум.

– А я, пожалуй, выпью.

Доктор забрал обе рюмки и вернулся с одной.

– Послушайте, этот парнишка, Ковальски, на редкость наблюдателен. Я, слава Богу, и сам не близорукий. Так вот, он с вас глаз не спускал, пока вице-президент и начальник полиции были здесь. Уверен, он выполнял приказ Брэнсона.

– Я тоже обратил на это внимание, но это не важно. Я не подходил к Хендриксу. Свое послание я отдал Картленду, который, в свою очередь, передал его Хендриксу. Ковальски был слишком занят мной, чтобы думать о Картленде и Хендриксе.

– В какое время выключат свет?

– Я пока не знаю. Я подам сигнал.

– Значит, Картленд в курсе дела?

– Ну и что? Кстати сказать, я обещал ему пистолет с отравленными пулями. Не могли бы вы передать его генералу?

– С удовольствием.

– Вы можете заменить печать, после того как она будет сломана?

– Вы хотите сказать: в том случае, если подозрительный мистер Брэнсон снова придет в мою машину? Нет, не могу, – улыбнулся доктор. – Но совершено случайно у меня в том ящике два запечатанных комплекта.

– Да, трудно все предвидеть. Итак, доктор, вы все еще на стороне закона и порядка? И все еще желаете увидеть Врэнсона в блестящих новеньких наручниках?

– Да, такое желание имеет место.

– Но его осуществление, возможно будет связано с некоторыми нарушениями ваших медицинских этических норм.

– Черт с ними, с нормами!

Хегенбах с удовлетворением вытащил из своего декодера страницу отпечатанного текста, быстро просмотрел документ и удивленно приподнял бровь.

– Как по-вашему, Ревсон выглядел нормальным, когда вы уезжали?

– Кто может понять Ревсона?

– Это верно. Я из этого письма уж точно ничего не могу понять.

– Хегенбах, вы могли бы поделиться с нами вашим маленьким секретом, – ядовито заметил Ричардc.

– Итак, джентльмены, я прочту вам, что пишет Ревсон, – объявил Хегенбах.

"Похоже, ночка будет бурная, это нам на руку. Мне нужно, чтобы вы имитировали пожар нефтепродуктов или нефтепродуктов и одновременно старых покрышек в юго-западном направлении, скажем, в парке Линкольна. Второй пожар должен быть в восточном направлении, допустим, в Форт-Мейсоне, и пусть там он будет побольше. Начните с парка Линкольна в двадцать два часа. Чуть позже используйте лазерный луч, чтобы вывести из строя радиосканер на третьем автобусе. Дождитесь моего сигнала – я подам SOS. Через пятнадцать минут нужно выключить свет на Золотых воротах и в северной части Сан-Франциско. Будет лучше, если к этому времени начнется фейерверк в китайском квартале.

Подводную лодку поставьте под мост к полуночи. Подготовьте рацию, которая могла бы поместиться в донышко чехла моего фотоаппарата. Сделайте так, чтобы мы с вами были настроены на одну волну с подводной лодкой".

Наступило продолжительное молчание. Хегенбах, по вполне понятной причине, потянулся за бутылкой шотландского виски. К нему присоединились остальные. Бутылка вскоре опустела. В конце концов Ричардc взял слово.

– Ваш сотрудник сошел с ума. И, по-моему, довольно основательно.

Ему никто не возразил. Вице-президент сейчас фактически являлся главой страны, и кому, как ни ему принимать решения, но мистер Ричардc явно был не склонен что-либо решать. Тогда заговорил Хегенбах.

– Думаю, что Ревсон в здравом уме, во всяком случае он не больше похож на сумасшедшего, чем мы с вами. У этого человека блестящий ум. Он уже не раз это доказал. Просто у него не было времени объяснить нам все подробнее. Если у кого-нибудь из нас есть идеи, мы можем их воплотить, но есть ли они?

Если у кого-то и были какие-то идеи, то он держал их при себе.

– Хендрикс, свяжитесь, пожалуйста, с заместителем мэра и с начальником пожарной службы. Пусть сделают все так, как просит Ревсон. А как насчет фейерверка? – обратился к начальнику полиции директор ФБР.

Хендрикс улыбнулся.

– Фейерверки запрещены в Сан-Франциско с 1906 года. Однако нам повезло. Совершенно случайно мы знаем одну подпольную фабрику, выпускающую все, что нужно для подобных развлечений. Ее хозяин настолько любезен, что не откажется помочь полиции.

Ричардc покачал головой.

– Все это чистой воды сумасшествие!

Глава 10

Далеко в море вспыхнули первые слабые разряды молнии. Прогремел далекий гром. Эйприл Венсди пришла в себя, хотя ее все еще немного мутило после укола. Они с Ревсоном стояли на середине моста, любуясь мрачным грозовым небом.

– Похоже, ночка сегодня будет бурная.

– Да, похоже, – согласился Ревсон и взял девушку за руку. – Вы боитесь грозы? Думаю, вы вообще боитесь всего на свете.

– Мне бы очень не хотелось оставаться на мосту во время бури.

– Этому мосту уже почти сорок лет. Вряд ли он рухнет сегодня ночью, – Пол несколько секунд наблюдал за тем, как первые крупные капли застучали по дорожному покрытию. – Что-то не хочется мокнуть… Пойдемте отсюда.

Молодые люди заняли свои места в первом автобусе – Эйприл у окна, Пол – у прохода. Через несколько минут в автобус вернулись и другие пассажиры. У каждого кресла имелось индивидуальное освещение для чтения, но почти везде лампочки оказались очень слабыми или вообще не горели. Читать становилось невозможно, заняться было абсолютно нечем. В этот день, долгий и утомительный, люди изрядно понервничали, а монотонный звук дождя, барабанившего по крыше, действовал успокаивающе – не прошло и получаса, как все задремали.

Временами дождь становился особенно сильным, превращаясь в ливень. По мосту мчались потоки воды. Гроза приближалась, раскаты грома становились все громче. Однако ни дождь, ни гроза не отвлекли Ковальски от выполнения своего долга. Он обещал Брэнсону всю ночь не спускать глаз с Ревсона и собирался сдержать слово. Каждые пятнадцать минут молодой человек заходил в автобус, бросал взгляд на Ревсона, обменивался несколькими словами с часовым по имени Бартлет, устроившимся в кресле рядом с местом водителя, и уходил.

Во всем автобусе не спали только Ревсон и Бартлет. Пол считал, что последнему не давали заснуть постоянные визиты Ковальски. Ревсон случайно подслушал, как Бартлет по телефону спрашивал у начальства, скоро ли его сменят, и получил ответ, что смена придет не раньше часу ночи. Пола это вполне устраивало.

В девять часов вечера, когда дождь стал очень сильным, Ковальски нанес очередной визит в первый автобус. Ревсон снял белую ручку с предохранителя. Через полминуты Ковальски повернулся, собираясь уходить. Он уже спустил одну ногу со ступеньки, но неожиданно споткнулся и тяжело упал на дорогу.

Бартлет первым бросился к товарищу. Ревсон последовал за ним.

– Что случилось? – спросил у часового Пол.

– Мне кажется, бедняга оступился. Дверь была открыта, ступеньки очень скользкие.

Ревсон и Бартлет внимательно осмотрели пострадавшего. Лоб Ковальски кровоточил – видимо, при падении он ударился головой. Ревсон осторожно ощупал голову молодого человека. Иголка торчала за правым ухом. Пол незаметно удалил ее.

– Может быть, мне сходить за доктором? – спросил он у Бартлета.

– Да, конечно.

Ревсон побежал к «скорой помощи», где при его приближении загорелся свет – О'Хара не спал. Пол кратко объяснил, в чем дело. Доктор схватил свой медицинский чемоданчик, Пол – баллончик с аэрозолью, и они вместе поспешили к, первому автобусу. Когда Ревсон и О'Хара подошли к пострадавшему, вокруг него уже столпились журналисты, которых выгнало под дождь любопытство, свойственное людям их профессии.

– Всем отойти! – приказал доктор. Журналисты сделали несколько шагов назад.

О'Хара достал салфетку и начал вытирать пациенту лицо. Свой чемоданчик он поставил немного в стороне. Возле автобуса было довольно темно, лил дождь, и все внимание людей сосредоточилось на пострадавшем, так что не было ничего удивительного в том, что Ревсону удалось незаметно извлечь из чемоданчика некий пакет и зашвырнуть его под автобус. Судя по звуку, пакет остановился ближе к задней части машины. После этого Пол присоединился к любопытным журналистам, обступившим доктора и Ковальски.

Наконец, О'Хара выпрямился.

– Мне нужно пару добровольцев, чтобы отнести пострадавшего в машину «скорой помощи».

В желающих помочь недостатка не было. Ковальски уже подняли, когда подошел Брэнсон.

– Ваш человек неудачно упал. Я хочу отнести его в свою машину и осмотреть, – объяснил доктор.

– Он упал или его толкнули?

– Откуда я знаю? Мы теряем время, мистер Брэнсон.

– Ковальски сам упал, мистер Брэнсон. Я это видел. Он поскользнулся на верхней ступеньке, не удержался и упал, – вступил в разговор Бартлет.

– Ты в этом уверен?

– Ну конечно, уверен! – сердито проворчал часовой. Он попытался сказать что-то еще, но его слова потонули в раскатах грома. Ему пришлось повторить свои объяснения еще раз, когда стало тише. – Я был в двух футах от Ковальски, но не успел его поддержать.

Доктор не стал больше ждать. С помощью двух добровольцев он понес пострадавшего в «скорую помощь». Брэнсон обратил внимание на группу журналистов, стоявших у автобуса, и отыскал глазами Ревсона.

– Где был Ревсон во время падения Ковальски? – спросил он у Бартлета.

– Сидел на своем месте. В тот момент все сидели на своих местах. Говорю же вам, что это был несчастный случай!

– Может быть.

Брюки и рубашка Брэнсона промокли насквозь, он почувствовал, что продрог.

– Господи, что за ночь! – Питер поспешил к «скорой помощи».

При его приближении из машины вышли двое добровольцев, которые помогали доктору нести Ковальски. Брэнсон поднялся по ступенькам и вошел. О'Хара уже снял с пациента кожаную куртку, закатал рукав и собирался сделать ему внутримышечную инъекцию.

– Это еще зачем? – подозрительно спросил Брэнсон.

– Какого черта вы здесь делаете? – возмутился доктор. – Я врач, это мое дело. Убирайтесь отсюда!

Брэнсон проигнорировал его слова. Он взял со столика ампулу, из которой О'Хара только что наполнил шприц.

– Противостолбнячное средство? Но ведь парень расшиб голову!

Доктор сделал инъекцию, продезинфицировал ранку от иглы.

– Мне казалось, даже самые невежественные люди знают, что при открытых ранах необходимо ввести противостолбнячную сыворотку. Вы, видимо, никогда не видели столбняка, – врач прослушал грудную клетку больного и пощупал пульс.

– Вызовите «скорую помощь» из больницы! – О'Хара закатал пациенту второй рукав и принялся измерять давление.

– Не вызову.

Доктор не ответил.

– Вызовите машину! – повторил он, закончив свои манипуляции.

– Я не доверяю вам и вашим машинам!

О'Хара не ответил. Он вышел из «скорой помощи» и отправился к первому автобусу. Дождь не утихал. Вода текла по мосту сплошным потоком, глубина которого составляла к этому времени не менее шести дюймов. Доктор скоро вернулся. Он привел с собой мужчин, которые помогали ему нести пострадавшего.

– Господа Графтон и Ферес – уважаемые люди, известные журналисты. К ним прислушиваются не только у нас, но и во всем мире, – сказал О'Хара, обращаясь к Брэнсону.

– Что, черт возьми, вы хотите этим сказать? – встревожился Брэнсон. Впервые за время своей операции на мосту он испытал подобное чувство.

Доктор проигнорировал его слова и обратился к журналистам.

– Ковальски получил серьезные травмы. Судя по всему, у него сотрясение мозга. Вполне возможно, что это результат черепно-мозговой травмы, но последнее можно проверить только, сделав рентген. У молодого человека учащенное поверхностное дыхание, слабый пульс и очень низкое давление, что может свидетельствовать о мозговом кровотечении. Я хочу, чтобы вы, джентльмены, засвидетельствовали: Брэнсон отказывается вызвать машину «скорой помощи» и отвезти пациента в госпиталь. Я хочу, чтобы впоследствии вы подтвердили, что Брэнсон представлял себе, в каком состоянии находится пострадавший. Если Ковальски умрет, то в этой смерти будет виноват он. Совсем недавно мистер Брэнсон выдвигал обвинение в убийстве против неизвестного лица, а в данном случае подобное обвинение может быть предъявлено ему самому.

– Я готов засвидетельствовать то, что вы сказали, – сказал Графтон.

– Я тоже, – отозвался Ферес.

– Не вы ли совсем недавно говорили, что на вашей совести нет ни одной жизни? – презрительно произнес О'Хара, обращаясь к Брэнсону.

– Откуда мне знать, что, отправив Ковальски на берег, я не отдам его в руки полиции?

– Вам изменяет чутье, мистер Брэнсон, – все так же презрительно заметил доктор. Они с Ревсоном заранее подробно обсудили, как можно психологически воздействовать на Брэнсона. – У вас в руках президент, король и принц. Кто осмелится в подобных обстоятельствах сделать заложником вашего человека?

Питер задумался. Было трудно понять, что на него подействовало – угрозы или опасения за жизнь молодого человека.

– Пусть один из вас пойдет к Крайслеру и скажет, что я велел вызвать машину. Я с вас глаз не спущу, пока Ковальского не перенесут во вторую машину «скорой помощи».

– Как вам будет угодно! – сухо ответил О'Хара. Журналисты ушли. Доктор принялся укрывать пациента одеялами.

– Что вы собираетесь делать? – подозрительно осведомился Брэнсон.

– Храни меня Господь от невежд! Ваш друг сейчас в шоке. Первое, что полагается делать в подобных случаях, это держать больного в тепле.

В этот момент прямо над мостом раздался оглушительный раскат грома. Он оказался таким сильным, что всем заложило уши. Потребовалось с полминуты, чтобы вновь стало тихо.

– Знаете что, Брэнсон? – спросил О'Хара, задумчиво посмотрев на незваного гостя. – Мне кажется, что это был знак судьбы.

Доктор налил себе немного виски и добавил дистиллированной воды.

– Я бы тоже выпил, – сказал Брэнсон.

– Наливайте.

Из первого автобуса Ревсон наблюдал за тем, как вторая машина «скорой помощи» увозит Ковальски в больницу. Сидеть в автобусе было гораздо приятнее, чем бродить под дождем. Он так промок, словно его только что вытащили из залива. Его слегка знобило. Однако Пол был доволен тем, как идут дела. В настоящий момент он имел в своем распоряжении шнур, контейнеры для записок, фонарик и баллончик с аэрозолью. Ревсон легонько толкнул локтем Эйприл. Журналисты все еще оживленно обсуждали последнее происшествие, поэтому молодые люди могли поговорить, не привлекая постороннего внимания.

– Послушайте, что я вам скажу, но ни в коем случае не повторяйте за мной мои слова, какими бы странными они вам не показались. Скажите, прелестные молодые девушки могут носить в сумочке маленький баллончик с освежителем воздуха?

Эйприл удивленно заморгала, но ответила очень спокойно:

– Могут, и в этом нет ничего удивительного.

Пол поставил баллончик между собой и девушкой.

– В таком случае, положите это в сумку. Аэрозоль называется «Сандал», но на вашем месте я не стал бы его нюхать.

– Я знаю, что там.

Баллончик исчез в сумке Эйприл.

– Как я понимаю, вам не важно, найдут ли у меня эту вещицу или нет. Однако, если люди Брэнсона воспользуются тисками…

– Не воспользуются. Они уже обыскали вашу сумку. Тот, кто вас обыскивал, наверняка не помнит, что в ней было, ведь ему пришлось переворошить несколько сумок подряд. За вами не следят. Главный подозреваемый у них я.

К десяти часам вечера в автобусе опять стало тихо, пассажиры снова задремали. Ливень пошел на убыль, теперь это был просто сильный дождь, хотя над мостом по-прежнему сверкали молнии и грохотал гром. Ревсон повернулся и посмотрел в юго-восточном направлении. В районе парка Линкольна не было заметно ничего необычного. Рев-сон задумался о том, правильно ли поняли на берегу его сообщение, не проигнорировали ли его просьбу. В конце концов он решил, что и то и другое маловероятно. Скорее всего, просто из-за дождя трудно разжечь огонь.

В семь минут одиннадцатого на юго-западе показалось яркое красное пятно. Ревсон заметил его одним из первых, но не стал привлекать к нему внимание своих коллег. Через полминуты темные языки пламени взметнулись футов на пятьдесят. Вскоре необычное явление заметил Бартлет. Он прореагировал довольно бурно: встал в дверях и воскликнул:

– Господи Исусе, вы только посмотрите!

Пассажиры немедленно проснулись и стали смотреть, хотя из автобуса было довольно трудно что-то разглядеть, потому что по крыше и окнами все еще текли потоки дождевой воды. Журналисты поспешили выйти из автобуса на открытый воздух. А посмотреть было на что. Теперь пламя взметнулось уже на высоту в сто футов, и с каждой секундой оно поднималось все выше и выше. Не обращая внимания на дождь, репортеры принялись искать самую удобную точку для наблюдения. Пассажиры президентского автобуса и люди Брэнсона сделали тоже самое. Пожар всегда собирает толпу зевак.

Ревсон покинул автобус одним из первых, но не спешил затеряться в толпе. Он неторопливо походил вдоль автобуса, подошел к его задней части и достал свой пакет. Никто не обратил на него внимания, все смотрели в противоположном направлении. Достав из пакета фонарик, Пол направил его вправо под углом в сорок пять градусов и подал сигнал SOS, причем сделал это только один раз и тут же спрятал фонарик. Потом он отошел к противоположной стороне моста и небрежно оглянулся через левое плечо. Ревсон заметил ракету, взметнувшуюся в юго-восточном направлении.

Пол подошел к О'Харе, который стоял в стороне от других.

– Вы, кажется, стали большим любителем пожаров, – заметил доктор.

– Ну, это только начало. Подождем второго пожара, не говоря уже о фейерверке. Давайте понаблюдаем за третьим автобусом.

Прошла минута, другая. Ничего не произошло.

– Гм! Вас это не беспокоит? – спросил Ревсона доктор.

– Вовсе нет. Небольшое опоздание, только и всего. Я нисколько не сомневаюсь, что все будет сделано как надо.

И тут они увидели то, чего ждали, – ослепительно-белую вспышку, длившуюся всего долю секунды.

– Вы видели? – спросил у собеседника О'Хара.

– Видел. Все произошло быстрее, чем я думал.

– Значит, со сканером покончено?

– Конечно.

– Как вы считаете, тот, кто в этот момент был в автобусе, мог что-нибудь слышать?

– Вопрос сугубо академический. В автобусе никого нет. Все на мосту. Однако в президентском автобусе явно что-то происходит. Ставлю доллар против цента, что это Брэнсон задает очередные вопросы Хендриксу.

Брэнсон и в самом деле донимал вопросами начальника полиции. Крайслер сидел рядом и слушал.

– В таком случае узнайте, причем немедленно.

– Попытаюсь, – устало ответил Хендрикс, – но я не несу ответственности за стихийные бедствия. Ну как вы не понимаете, что подобной грозы в городе не было уже много лет? Пожарные сообщают, что в городе произошло несколько возгораний, не хватает людей на их ликвидацию.

– Я жду ответа, Хендрикс!

– Я тоже. Хотя мне совершенно непонятны ваши опасения. Ума не приложу, как вам может повредить пожар в парке Линкольна. Конечно, там много дыму, но ветер сейчас западный, и дым относит в другую сторону. Вы напрасно паникуете, Брэнсон. Ждите доклада, – Хендрикс замолчал и продолжил спустя пару минут. – В районе парка стояли три машины с нефтепродуктами. У одной из них шланг касался земли, таким образом машина оказалась заземлена. Очевидцы сообщают, что в грузовик ударила молния. Сейчас там работают две пожарные машины, огонь под контролем. Вы удовлетворены?

Брэнсон ничего не ответил и повесил трубку.

Огонь и в самом деле был под контролем. Выдержав требуемое для большей убедительности время, пожарные начали поливать из огнетушителей бочки с нефтепродуктами. Пожар потушили через пятнадцать минут после его начала.

Зрители, столпившиеся у западного ограждения моста, начали неохотно расходиться. Все они были абсолютно мокрыми, казалось, сильнее вымокнуть просто невозможно. Никто не знал, что их ночные развлечения только начались.

Второй пожар начался к востоку от моста. Он занялся быстрее, чем предыдущий. Скоро огонь стал таким ярким, что по сравнению с ним освещение бетонных башен Сан-Франциско можно было считать совсем блеклым. Брэнсон, который только что вернулся в свой автобус, бегом бросился обратно. В центре связи раздался звонок. Брэнсон схватил трубку. Его вызывал Хендрикс.

– Спешу сообщить, что за этот пожар мы тоже не отвечаем. Вы сами подумайте, зачем нам устраивать пожар, если весь дым все равно унесет в другую сторону? Метеорологи говорят, что молнии бьют каждые три-четыре секунды. И не из облака в облако, как это часто происходит, а из облака в землю. Они утверждают, что по закону средних величин один разряд из двадцати приходится на что-нибудь воспламеняющееся. Я буду держать вас в курсе.

Хендрикс первым положил трубку. До сих пор он не мог себе такого позволить. Впервые уголки его губ немного разгладились.

Голубые языки пламени поднялись теперь на шестьдесят – семьдесят футов, то есть почти вровень с самыми высокими зданиями в городе. Огонь сопровождал густой едкий дым. В этом не было ничего удивительного – горели несколько сотен покрышек и нефтепродукты. Рядом в полной готовности ждали команды шести громадных пожарных машин и множество микроавтобусов с устройствами для пенообразования.

На мосту самые нервные из журналистов вслух размышляли о том, перекинется ли огонь на город. Это было весьма маловероятно, потому что ветер дул в противоположном направлении. Мэр Морисон стоял у восточного ограждения моста. Кулаки его были сжаты, по лицу текли слезы. Мэр проклинал себя, но не мог их сдержать.

– Хотел бы я знать, понимают ли король и принц, что происходит. По иронии судьбы, – заметил О'Хара, обращаясь к Ревсону, – горит их собственная нефть.

Пол не ответил, и доктор коснулся его руки.

– Вам не кажется, старина, что на этот раз вы малость перестарались? – Когда О'Хара волновался, его британский акцент давал о себе знать.

– Ну, не я же чиркнул спичкой, – ответил журналист. – Не беспокойтесь, наши люди знают, что делают. Меня больше интересует фейерверк, который еще предстоит увидеть.

В центре связи президентского автобуса снова раздался звонок. Брэнсон взял трубку.

– Это Хендрикс. Горит большая цистерна на складе нефтепродуктов в Форте-Мейсон.

На самом деле в Форте-Мейсоне не было склада нефтепродуктов, но Брэнсон был родом не из Сан-Франциско и даже не из Калифорнии и не мог знать об этом.

– Я только что говорил по радио с пожарными. Они утверждают, что на самом деле все не так плохо, как кажется. Серьезной опасности нет.

– А это что, черт вас возьми? – закричал Брэнсон, которого покинуло его обычное спокойствие. – Что там у вас происходит?

Спокойствие Хендрикса только усилило тревогу Брэнсона.

– Фейерверк! И еще какой! Разве вы не видите?

– Нет, мне отсюда на видно. Подождите, не кладите трубку.

Хендрикс прошел в глубь автобуса. Брэнсон не преувеличивал. Небо и в самом деле пестрело разноцветными огнями всех мыслимых цветов и форм. Букеты сверкающих звезд вылетали в северо-восточном направлении, кратчайшем до воды, так что всем этим звездам рано или поздно суждено было упасть в воды залива. Хендрикс вернулся к телефону.

– Судя по всему, фейерверк устроен в китайских кварталах. Думаю, там празднуют китайский Новый год. Я вам перезвоню.

– Снимите свой белый халат, – попросил Ревсон О'Хару. – Когда все погрузится во тьму, он будет очень заметен.

Пол протянул доктору белую ручку.

– Вы знаете, как ей пользоваться?

– Нажимаем на зажим – снимаем с предохранителя. Остается только нажать на кнопку на кончике.

– Верно. Если кто-нибудь подойдет слишком близко… В общем, цельтесь в лицо. Не забудьте потом вынуть иглу.

– Черт бы побрал меня и мою медицинскую этику!

Брэнсон взял трубку.

– Слушаю!

– Фейерверк в китайских кварталах. Удар молнии пришелся в фабрику, изготавливавшую всю эту чертовщину. Похоже, гроза не хочет уходить. Один Бог знает, сколько еще пожаров будет у нас сегодня ночью.

Брэнсон вышел из автобуса и подошел к ван Эффену, стоявшему у восточного ограждения моста. Помощник обернулся.

– Подобное не часто увидишь, мистер Брэнсон!

– Боюсь, у меня неподходящее настроение, чтобы наслаждаться этим зрелищем!

– Почему?

– У меня такое ощущение, что это представление устроено специально для нас.

– А как оно может отразиться на нас? Здесь, на мосту, ничего не изменилось. Не забывайте, с нами президент и его гости.

– И тем не менее…

– И тем не менее у вас дурные предчувствия.

– Очень сильные. Не знаю, что еще случится в самое ближайшее время, однако уверен – это будет что-нибудь неприятное.

В этот момент Золотые ворота и северная часть Сан-Франциско погрузились во тьму.

Несколько секунд на мосту стояла мертвая тишина. Темнота была неполной, но все же стало очень темно. Единственным источником света, правда очень слабым, оказались автобусы – в них были аккумуляторы. Большая часть лампочек индивидуального освещения была выключена, оставшиеся горели очень тускло. Внешним освещением служил красноватый отблеск пожара.

– Да вы ясновидящий, мистер Брэнсон. Могли бы сделать состояние, предсказывая будущее.

– Подключите наш генератор и прожекторы на Северной и Южной башнях. Проследите, чтобы самоходные орудия были в боевой готовности. Поставьте у каждого из них по три человека с автоматами. Я иду на юг, вы – на север, проверим посты. После осмотра ответственность за оба поста ложится на вас. Я попытаюсь выяснить у этого негодяя Хендрикса, что произошло.

– Вы же не думаете, что нас могут атаковать в лоб?

– Откровенно говоря, я вообще не знаю, чего теперь ожидать. Не хочу рисковать. Поторапливайтесь!

Брэнсон помчался к Южной башне. Пробегая мимо третьего автобуса, он крикнул:

– Крайслер! Поскорее запусти генератор. Да ради Бога, пошевеливайся!

Генератор запустили еще до того, как Брэнсон и ван Эффен добрались до оборонительных рубежей. На обеих башнях загорелись мощные прожекторы. В результате середина моста погрузилась в еще более глубокую тьму. Приготовили самоходные орудия, возле них выставили автоматчиков. Ван Эффен остался на северном рубеже, Брэнсон бегом вернулся в президентский автобус. Однако оба они, и Брэнсон, и ван Эффен, сосредоточили свои усилия на ложном направлении. Им следовало заняться Ревсоном.

Пол Ревсон сидел на корточках в носовой части первого вертолета. С помощью тоненького светового лучика от своего фонарика он без труда нашел интересующее его устройство. Оно стояло между сиденьями. С помощью отвертки из своего универсального перочинного ножа он открутил четыре винта, крепивших переднюю панель устройства, которое оказалось довольно простым. С внешней стороны прибора находился вертикальный рычажок, поднятый в крайнее верхнее положение. Если этот рычажок опускали, он придвигал медный контакт к двум другим подпружиненным контактам, замыкая цепь. Два проводка вели от этих контактов к двум зажимам-"крокодильчикам", каждый из которых был прикреплен к клемме батареи никель-кадмиевых аккумуляторов, соединенных последовательно. Батарей давала около трех вольт – этого было достаточно, чтобы запустить триггер. Ревсон сразу понял что к чему.