Текст книги "Красная опасность"

– Значит, вы поставили меня на одну доску с Калвиери? – с обидой в голосе продолжил Палуцци.

– Нет, – ответил ему Грэхем, – Калвиери всегда был и остается только врагом. И давайте перейдем к делу. Скажите, комиссар, удалось что-нибудь обнаружить, осматривая вертолет?

– Пока ничего. Группа специалистов продолжает там работать, но я сомневаюсь, что они что-нибудь найдут, – ответил Кухлманн.

– Ни одного отпечатка пальцев не обнаружено, – заметил Палуцци, взглянув на Сабрину, – ни единого.

– А что насчет Убрино и Франча? – поинтересовался Грэхем. – Ведь кто-то из местных обязательно должен был их заметить.

– Какой-то водитель подвез до станции двух человек, по описанию очень похожих на Убрино и Франча, – ответил Кухлманн, – но после этого они просто испарились.

– Но беглецы непременно должны были купить билеты. Неужели никто их не запомнил?

– Мы опросили всех служащих на станции, мистер Грэхем, никто их не может вспомнить.

– А что, если они так и не сели в поезд, а просто-напросто вернулись в город?

– Мы и об этом подумали, мисс Карвер, – сказал Кухлманн. – Мы проверили все отели, пансионы, все места, где можно остановиться. Ничего. Я приказал также заняться проверкой всех известных нам лиц в Швейцарии, которые симпатизируют террористам. Если только Убрино или Франча у них, нам сразу же сообщат.

– По-видимому, нам пока ничего другого не остается, как только ждать, – заметил Палуцци, усаживаясь рядом с Грэхемом.

– А вы разговаривали с полковником, Сергей? – спросил Грэхем:

Колчинский кивнул:

– Он этой ночью вылетает в Швейцарию. Утром я встречу его в аэропорту.

– Что он сказал насчет Вайсмана?

– Никто не знает, где он находится, словно сквозь землю провалился.

– А как с Александром? – спросила Сабрина.

– Его видели утром в Лондоне, на станции метро. Скотланд-Ярд обещает задержать его в самые ближайшие дни.

– "Скорая" приехала, – сказал Палуцци, выглянув в окно.

– Какая «скорая»? – спросила Сабрина, пытаясь из-за его плеча рассмотреть, что происходит на улице.

– "Скорая" должна увезти тела Янга и Эсколетти, – ответил Палуцци и отошел, чтобы Сабрине было лучше видно.

– Эсколетти? – переспросил Грэхем, подходя к окну.

– Да, Джанкарло Эсколетти по прозвищу Специалист – самый опытный убийца «Красных бригад», – ответил Палуцци. – Его направили покарать убийц Пизани.

– А откуда вы знаете, что это именно Эсколетти? – спросила Сабрина.

– Сергей сказал, что рядом с трупом нашли черный докторский чемоданчик, и я сразу же понял, что погиб Специалист. Черный чемоданчик это, так сказать, фабричная марка Эсколетти.

– Надеюсь, К.В. не притянут в связи с этим делом? – встревоженно спросил Грэхем Колчинского.

– Я уже обсудил этот вопрос с комиссаром Кухлманном. Дело будет открыто и тут же закрыто. Версия выглядит так: Эсколетти застал Янга врасплох, между ними завязалась борьба, и они убили друг друга. Третьего при этом не было. Во всяком случае, в таком виде эта история появится в утренних газетах.

Грэхем поставил пустую чашку на поднос.

– Я думаю, Сергей, нам пора перейти к обсуждению плана действий на завтра.

– Вы совершенно правы, Михаил. Мы с комиссаром в семь тридцать встретим полковника на аэродроме, поедем прямо в Оффенбах-центр и проведем там короткое совещание с представителями всех государств, участвующих в конференции.

– Они уже знают о пробирке? – спросила Сабрина.

Колчинский кивнул:

– Как только стало известно, что Убрино собирается совершить в Оффенбах-центре, полковник тут же собрал представителей шестнадцати стран при ООН и проинформировал их.

– А что мы завтра будет делать? – поинтересовался Майк.

– Вы и Калвиери будете сидеть в машине, припаркованной неподалеку от Оффенбах-центра, и поддерживать со мной постоянную связь по радио.

– Что толку сидеть в автомобиле! – разочарованно воскликнул Грэхем. – Мы же знаем, как выглядит Убрино, и должны действовать вместе с сотрудниками службы безопасности.

Колчинский осмотрел бутерброды, оставшиеся на тарелке, выбрал себе один и повернулся к Грэхему:

– Убрино тоже знает, как вы выглядите. Знает вас всех в лицо. И если увидит в Оффенбах-центре, то конечно же скроется. И что тогда? Где мы будем его искать? Я вам уже говорил, что к Оффенбах-центру дополнительно стянуты сто полицейских. И мы сможем его схватить.

– И все-таки существует большая опасность, что он будет в гриме, – заметил Палуцци, взглянув на Кухлманна. – А если так, я гарантирую, что никто из ваших людей его не распознает. Он большой мастер на такие дела.

– Я уже слышал об этом, – с еле заметным раздражением ответил Кухлманн. – Поэтому всех, входящих в здание, будут обязательно обыскивать. Кроме того, на каждом входе мы установили рентгеновскую установку, чтобы проверять сумки и кейсы. Себя он, может, и загримирует, но не пробирку. Так что в здание незамеченным он не проникнет, это я вам точно говорю.

– Будем надеяться, – устало вздохнул Палуцци и повернулся к Колчинскому: – Я вам еще нужен? Мне надо сделать несколько звонков и пораньше лечь спать. Завтра всем нам предстоит трудный день.

– Вы свободны, – ответил Колчинский.

– Когда мы должны быть на месте, Сергей? – поинтересовалась Сабрина.

– Я буду там начиная с восьми. И вы подъезжайте к этому времени. – Колчинский взял карту Берна, которая лежала под досье на столике около кровати, и передал Сабрине: – Я пометил крестиком улицу, где надо будет находиться. Это неподалеку от главной дороги.

– Как насчет радио? – спросил Грэхем.

– Радио есть у Фабио. – Колчинский строго посмотрел на Грэхема. – Вам следует держаться вместе и подчиняться приказам.

– Разумеется, сэр, – пробормотал Грэхем и подавил зевок. – Я, пожалуй, тоже пойду спать.

– Думаю, и мне пора отдохнуть, – поднялась Сабрина.

– Не торопитесь, дорогая, – остановил ее Колчинский, – вам, прежде чем лечь спать, придется обо всем проинформировать Калвиери.

– Вы просто душка, Сергей, – ответила Сабрина, скорчив гримасу.

Колчинский проводил Кухлманна и Палуцци до двери и потом, обернувшись к Грэхему и Сабрине, сказал:

– Странно все-таки устроен человек. Вот все мы тут о чем-то разговариваем, делаем вид, что ничего не боимся, что это наша обычная работа. На самом же деле каждый втайне задает себе вопрос: «Что, если Убрино не задержат и он откроет пробирку? Сколько миллионов погибнет, прежде чем найдут противоядие? Да, мы погибнем первыми... И все-таки все держатся молодцом – никакой паники, никаких волнений».

– Ничего странного, Сергей. – Грэхем похлопал Колчинского по плечу. – Просто мы хорошо умеем владеть собой, научились за годы работы. Мы просто обязаны быть оптимистами. За это я вас всех и люблю...

– И все же я знаю, что не засну, – тяжело вздохнул Колчинский, – не смогу взять себя в руки. Наверное, я так и не стал оптимистом...

Сабрина, взглянув на мужчин, увидела, что они не на шутку встревожены. Стараясь, чтобы друзья не заметили и ее подавленного состояния, она тихо вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Сергей и Майк остались вдвоем.

– Не думай, что мне – море по колено, – подбодрил Колчинского Грэхем, – не один ты сегодня не в своей тарелке. Я – тоже. Уверен, сегодня не заснет никто.

Витлок долго сидел, уставившись на стоящее перед ним блюдо: его любимое шукрут гарни – кислая капуста с вареной ветчиной и венскими сосисками, которые он только что купил по дороге в пансион. Но есть совершенно не хотелось. Он расковырял сосиску, так и не проглотив ни кусочка. Теперь блюдо остыло и выглядело совсем невкусным. Витлок отодвинул еду, посмотрел на часы: 10.40 вечера. Встал, подошел к телефону, стоящему на тумбочке около кровати, и позвонил в свою квартиру в Нью-Йорке. Ему никто не ответил. Сколько раз за последний час он уже набирал этот номер? Десять? Нет, наверное, раз пятнадцать. И каждый раз с тем же самым успехом. Не удалось ему застать Кармен и на работе, хотя он очень старался это сделать. Положив трубку, подошел к окну и посмотрел вниз, на улицу. Молодая парочка самозабвенно целовалась, стоя в тени около двери. Он сердито отвернулся и опять сел. Витлок страшно беспокоился и никак не мог понять, где Кармен? Ее сестра и друзья ничего о ней не знали: он обзвонил все главные больницы Нью-Йорка, даже морги, но и там ему ничего не сказали. Витлок со всего размаху ударил кулаком по столу и приказал себе больше не думать об исчезновении жены, а сосредоточиться на задании. Его личные беды не должны мешать делу. Надо держать себя в руках!

Витлок взял лежащие на столе ключи от комнаты Янга. Вернувшись в пансион, К.В. хотел ее осмотреть и решил сделать это сейчас, чтобы отвлечься от мрачных мыслей о жене. Он вышел в коридор, огляделся и быстро нырнул в соседнюю комнату. Закрыв за собой дверь, зажег свет. В комнате стояла точно такая же мебель, как у него: двуспальная кровать, стол, стул, комод и умывальник у окна. Обыскав комод, он нашел в нижнем ящике паспорт на имя Винсента Ярдли. Рядом лежал «Вальтер-П-5» – хорошее, надежное оружие, но он все же предпочитал браунинг за его точность. Теперь же выбора не было: браунинг, который передала ему в Риме Сабрина, остался в руках итальянской секретной службы вместе со всеми вещами, которые они бросили в пансионе. Витлок достал из-под кровати голубую сумку Янга, которую тот взял в камере хранения аэропорта Берна. В ней оказались сотни швейцарских франков, все банкноты, уже бывшие в употреблении. Ну что же, он передаст деньги Колчинскому для ЮНИСЕФ.[6]6
  ЮНИСЕФ – фонд помощи детям при ООН.


[Закрыть]

Неожиданно Витлок услышал шум, доносившийся из его комнаты, и сразу же подумал о том, что, наверное, к нему пришел специалист, который должен был помочь ему избавиться от злополучных часов с ловушкой. Но это мог быть и кто-то другой, подосланный «Красными бригадами». Тихо закрыв за собой дверь, Витлок бросился в свою комнату и, встав на колено, прицелился из «вальтера» в стоявшего у окна человека. Тому было лет сорок. Незнакомец медленно поднял руки.

– Кто вы? – грозным голосом спросил Витлок.

– Доктор Ганс Готтфрид, – нервно передернув плечом, ответил тот, – меня послал к вам мсье Раст. Я постучал в дверь, но никто не ответил, и я вошел.

Витлок встал, засунув «вальтер» за пояс, и проговорил уже другим тоном:

– Извините, я вас напугал, но меня со всех сторон подстерегает опасность, и я должен быть начеку.

Готтфрид опустил руки:

– Я вас понимаю.

– Выпьете что-нибудь? Чай? Кофе? Больше здесь ничего нет.

– Ничего не надо, спасибо. Могу я взглянуть на ваши часы?

Витлок протянул руку. Готтфрид некоторое время внимательно рассматривал часы, затем попросил показать ему управляющее устройство – трансмиттер, повертел его в руке и снял колпачок-предохранитель.

– Не прикасайтесь к кнопке! – закричал Витлок. Глаза его расширились от ужаса.

Готтфрид мягко улыбнулся:

– Я и не собирался, уверяю вас. Просто хотел посмотреть, что за конструкция.

Витлок сел на кровать:

– Еще раз прошу извинить меня. Я уже на пределе. Собственно говоря, я все время нахожусь в таком состоянии с тех пор, как ношу эту проклятую бомбу. И все время думаю: «Что, если ремешок ослабнет, когда я сплю? Что, если Янг напьется и случайно отойдет больше, чем на три мили от пансиона?» Я спал считанные часы с понедельника и очень устал.

– Я вам сочувствую, – сказал Готтфрид и потянулся к своему кейсу. – Обещаю, что сегодняшнюю ночь вы будете спать спокойно.

Слушая его, Витлок думал о том, что и в эту ночь все равно не заснет: тревога за Кармен лишила его покоя.

– Известно вам что-нибудь об этом устройстве, о его происхождении? – спросил Готтфрид, поставив кейс на стол.

– Янг говорил, что это новинка, единственное в своем роде устройство, и, если оно хорошо сработает, собирался его запатентовать.

– Домашнего изготовления, я так и предполагал. Значит, управляющее устройство тоже может быть с ловушкой.

– Замечательно, – пробормотал Витлок и, подойдя к окну, уселся на подоконник. – Что будем делать дальше?

Готтфрид погладил чемоданчик.

– У меня здесь переносной аппарат для сканирования, который мы изобрели в прошлом году. Работает по тому же принципу, что и рентгеновские установки, используемые в аэропортах для проверки багажа. Так что сможем сейчас узнать: есть в управляющем устройстве ловушка или нет.

– И что тогда делать?

– Все будет зависеть от того, что это такое, – ответил Готтфрид, открыв чемоданчик и начав собирать свое приспособление. – Если окажется, что управляющее устройство необычной конструкции, придется лететь в Цюрих и обезвредить его в лаборатории. Ну а на всякий случай, если, упаси Бог, что-нибудь пойдет не так, как надо, мы пригласим медиков, чтобы они могли оказать вам необходимую помощь.

– Это очень успокаивает, – заметил Витлок, криво усмехнувшись.

– Всякое бывает, надо под страховаться. А сейчас я попробую обезвредить это устройство, то есть отрезать его от источников питания. Значит, придется его открывать. И если этот ваш Янг действительно мастер по ловушкам, боюсь, наша работа будет непростой.

Витлок вытер взмокший лоб тыльной стороной ладони. Готтфрид тем временем достал из чемоданчика длинный шнур, с вилкой на конце, и спросил:

– Где тут у вас розетка?

– Около кровати. Дайте, я включу.

– Спасибо. – Готтфрид передал ему шнур.

– Все в порядке?

– Да, работает.

Витлок взглянул на аппарат, находившийся в чемоданчике. Это была небольшая квадратная коробочка, по бокам которой располагались завесы для защиты; в крышку чемоданчика были вмонтированы экран монитора и кнопки управления. Готтфрид положил трансмиттер внутрь аппарата и нажал какие-то кнопки. На экране появилась внутренняя часть передатчика:

– Два обычных провода, присоединенные к детонатору, – сказал Готтфрид, показывая на них кончиком своего карандаша. – Ничего особенного.

– А что по бокам? Он ведь мог установить шнеллер, который взорвет часы при первой же попытке открыть передатчик?!

Готтфрид внимательно осмотрел трансмиттер с каждого бока и, не найдя ничего подозрительного, произнес в раздумье:

– Есть, правда, другая опасность: световой диод. Крошечный, едва заметный фотоэлемент, вмонтированный в цепь, который приведёт к взрыву, как только на него упадет луч света.

– Другими словами, как только вы снимете крышку с управляющего устройства?

– Совершенно верно. Но и с этим можно справиться: при помощи инфракрасного излучения.

– Значит, мне надо будет лететь с вами в Цюрих? – спросил Витлок.

– Вам решать. В моем аппарате есть и прибор инфракрасного излучения, но если вы предпочитаете полететь в Цюрих...

– Ни в коем случае, если мы можем справиться здесь, – запротестовал Витлок. – У меня ответственное задание, и я могу понадобиться каждую минуту.

– Тогда, приступим. Могу я вас попросить погасить свет и задернуть занавески? Инфракрасные лучи действуют только в полной темноте.

Когда комната погрузилась в темноту, Готтфрид включил прибор инфракрасного излучения, который был вмонтирован в крышку чемоданчика, выключил устройство для сканирования и, достав из него трансмиттер, положил на стол. Потом, вынув отвертку из набора миниатюрных инструментов, который он держал в кармане, начал выкручивать винты из крышки трансмиттера. Витлок замер. Он тяжело дышал, закусив от напряжения нижнюю губу. Пот градом катился по его лицу. Готтфрид, выкрутив последний винт, положил на стол крышку передатчика; в ней ничего опасного не было, и Витлок нервно улыбнулся. Готтфрид же, взяв из набора крошечные плоскогубцы, пристально вгляделся в два проводка: один голубой, другой желтый – на первый взгляд ничего особенного. Он чуть приподнял проводки, чтобы рассмотреть получше, не спрятана ли под ними какая-нибудь хитрая ловушка, которую не было видно на мониторе, но и там ничего не оказалось. Откинувшись назад, он медленно покачал головой.

– Что-нибудь не так? – взволнованно спросил Витлок.

– У меня такое чувство, что здесь что-то кроется, – ответил Готтфрид, продолжая рассматривать провода. – Мне кажется, нас просто приглашают их перерезать. Ну зачем все эти сложности с установкой ловушки в часах, а не в самом передатчике? Какая-то бессмыслица.

Витлок ничего не ответил. Он не мог вымолвить ни слова, потому что в горле у него вдруг пересохло. Готтфрид взял из набора крошечный скальпель и слегка надрезал желтый проводок. Отодвинув пластиковое покрытие, он внимательно всмотрелся в переплетение тончайших проволочек внутри желтого провода. Проделав то же самое с голубым, он наконец откинулся назад и, подумав немного, показал кончиком скальпеля на едва заметный волосок проволоки внутри желтого провода:

– Ловушка здесь.

Витлок с удивлением посмотрел на Готтфрида.

– Как это вы догадались? Для меня все волоски выглядят совершенно одинаково.

– У вас нет опыта в этом деле, а я занимаюсь обезвреживанием взрывных устройств вот уже пятнадцать лет. И знаю, что искать. – Используя скальпель как указку, Готтфрид показал, как проводок соединяется со взрывным устройством: – Смотрите, этот волосок соединяется со взрывным устройством совершенно отдельно, не соприкасаясь со всеми остальными. Настоящая ловушка.

– И такая же есть в голубом проводе?

Готтфрид покачал головой:

– Нет. Тот, кто захочет обезвредить устройство, обязательно перережет оба провода, тогда и произойдет взрыв. Так что достаточно поставить ловушку только в одном.

– Слава Богу, что есть такие специалисты, как вы. – Витлок стер пот со лба. – Как вы смогли в совершенстве овладеть таким мастерством?

– Главное, уметь встать на место изобретателя, понять ход его мыслей и выиграть поединок с ним. Очень увлекательное занятие! – Готтфрид, взяв щипчики, оборвал голубой провод. Используя кончик скальпеля, чтобы изолировать провод-ловушку, он обрезал остающиеся проволочки в желтом проводе и вывел таким образом передатчик из строя.

– Теперь вы можете снять часы, – улыбаясь, проговорил мастер.

Витлок замялся, он был не в силах выполнить его просьбу.

– Поверьте мне, мистер Витлок, часы теперь абсолютно безопасны.

– Дело вовсе не в том, что я вам не верю: я не верю Янгу.

Готтфрид зажег свет и повернулся к Витлоку.

– Вас беспокоит ловушка в ремешке от часов, не так ли?

Витлок кивнул:

– Этот подонок всегда любил смеяться последним.

– Для того чтобы ловушка сработала и произошел взрыв, устройство должно быть подключено к источнику питания, но так как мы обрезали все провода, оно просто не может взорваться. – Готтфрид улыбнулся, увидев, что Витлок все еще колеблется. – Ну как мне еще убедить вас? Снимите часы, не бойтесь!

Витлок расстегнул ремешок, и часы, соскользнув с руки, упали на кровать.

– Спасибо, – тихо сказал он, массируя затекшее запястье.

– Рад, что сумел помочь. Можно мне взять часы с собой? Я бы хотел внимательно их изучить в лаборатории.

Витлок протянул ему часы.

– Возьмите, ради Бога. Мне они столько крови испортили – век бы их не видеть! И давайте что-нибудь выпьем за мое счастливое избавление от этого ужаса.

– Благодарю, но мне необходимо возвратиться как можно скорее. К сожалению, вы не единственный, кому требуется моя помощь такого рода.

– Понимаю. И надеюсь, все пройдет хорошо.

– Уверен, так и будет. – Готтфрид закрыл свой кейс и запер его. – Рад был встретиться с вами, мистер Витлок.

– Я тоже, – ответил К.В., пожимая Готтфриду руку, – но было бы лучше познакомиться с вами при более приятных обстоятельствах.

– Се ля ви. – Готтфрид пожал плечами, соглашаясь с Витлоком, и ушел.

Закрыв за ним дверь, К.В. скинул ботинки и лег на постель, положив руки под голову. Вместо облегчения в его душе была пустота. Наверное, такое ощущение бывает у человека, которого сначала приговорили к смертной казни, а потом помиловали. А еще он чувствовал, что очень устал. И не только от своей опасной и трудной работы, но и от одиночества. Его друзьям – Грэхему, Сабрине, Колчинскому – легче, потому что они действуют вместе. Он же – абсолютно один. И дома теперь его никто не ждет... Да и вернется ли он сам домой? Это теперь зависит только от Убрино. К.В. сел и потянулся к телефону. Набрав номер своей квартиры в Нью-Йорке, Витлок ждал целую минуту – в трубке раздавались только длинные гудки. Он подумал было позвонить Кармен на работу, но вместо этого положил трубку и отпихнул от себя телефон. К чему звонить? Все равно ответа не будет.

Се ля ви...

Глава 10

Четверг

– Сколько времени? – спросил Грэхем.

– На пять минут больше, чем когда вы спрашивали последний раз, – раздраженно ответила Сабрина, – и на десять, чем когда вы спрашивали в предпоследний. И на пятнадцать...

– Хорошо, я понял. Стоит только задать обычный вопрос, и вы сразу же начинаете язвить.

– Но обычно этим занимаетесь вы, Майк...

– Сабрина, не надо ссориться, – вмешался Палуцци, – мы все уже на пределе. Надо беречь друг друга.

Палуцци сидел за рулем белого «БМВ-735», который утром комиссар прислал в отель. Рядом с ним устроился Грэхем, на заднем сиденье Сабрина и Калвиери. Машина была припаркована на улице, выходящей прямо на Оффенбах-центр. Они провели здесь уже сорок минут, дожидаясь, пока Колчинский свяжется с ними по рации, которая лежала на приборном щитке. Палуцци рассматривал здание. Он помнил торжественное открытие центра, которое состоялось в этом году. Тогда один из критиков назвал его «чудовищной коробкой для торта, из стекла и алюминия, но без ленточек». И действительно, в этом цилиндрической формы десятиэтажном здании не было ничего привлекательного; сейчас на его плоскую крышу то и дело садились вертолеты. С каждой минутой их количество все увеличивалось.

– Сколько времени? – Грэхем тронул Палуцци за плечо.

Палуцци взглянул на свои золотые часы:

– Девять двадцать четыре. А где ваши часы?

– Повредил вчера в горах. Вернусь в Нью-Йорк, починю. Они мне очень дороги.

– Подарок жены?

– Да, – пробормотал Грэхем и замолчал.

Палуцци снова принялся разглядывать Оффенбах-центр и все больше приходил к выводу, что критик был прав. Берн, красивый средневековый город, всегда отчаянно сопротивлялся веяниям моды, и Якоб Оффенбах, швейцарский мультимиллионер, получил разрешение на постройку здания в современном стиле только на том условии, что его возведут на окраине, чтобы не портить облик старого города. Жители Берна так и не смогли смириться с творением новой архитектуры, и здание получило название «космический корабль». Оно действительно на него походило и пришлось не по душе местным жителям. Палуцци понимал почему: в этом уютном, красивом городе Оффенбах-центр выглядел холодным и чужим.

– Никто не будет возражать, если я закурю? – спросил Калвиери, нарушив всеобщее молчание.

– Я возражаю, – отрезал Грэхем, потом махнул рукой: – Делайте что хотите, мне все равно, пойду прогуляюсь.

– Не уходите далеко, – предупредил его Палуцци, – Сергей может в любой момент позвонить.

– Не паникуйте, я только дойду вон до той фруктовой лавки.

Грэхем с трудом сдержал себя, чтобы не хлопнуть дверцей. Надев темные очки и сунув руки в карманы, он пошел по узкой улочке до магазина и остановился перед открытой витриной, которая была загорожена от солнца белым навесом. Только он присел перед ней и протянул руку, чтобы попробовать, достаточно ли спелые яблоки, как вдруг почувствовал, что за ним наблюдают. Поднял глаза: в дверях стоял мальчуган, лет пяти, нацеливший прямо на него игрушечное ружье. Грэхем, сделав удивленно-испуганный вид, медленно поднял руки. Мальчуган с опаской смотрел на Грэхема, на его грудь. Грэхем тоже опустил глаза и заметил, что его «беретта» в кобуре выглядывала из-под куртки. Грэхем тут же вскочил на ноги и прикрыл пистолет. Мальчик посмотрел на него с опаской и убежал внутрь лавки. В этот момент кто-то положил руку ему на плечо. Майк обернулся и увидел Сабрину.

– Что тут произошло? – поинтересовалась она.

Когда Грэхем объяснил ей, что мальчик увидел его пистолет, девушка пошла поговорить с испуганным ребенком и через минуту вернулась.

– Я сказала ему, что вы настоящий, живой Магнум,[7]7
  Магнум – герой телесериала.


[Закрыть] и мальчик успокоился.

Девушка угостила Майка яблоками, они перешли улицу и присели на развалинах какого-то снесенного дома.

– Извините, что я в машине сорвала на вас свое раздражение, – сказала Сабрина, – ночь была очень тяжелая. Я почти не спала. Может, часа два, не больше.

– Так много? – удивился Грэхем, вертя в руках яблоко. – Я, пожалуй, и часа не спал.

– Что же вы делали?

– Телевизор смотрел, больше нечем было заняться.

Сабрина нагнулась вперед, положив локти на колени:

– Я тоже пыталась, хотя никак не могла сосредоточиться на передаче. Но телевизор не выключала – сидеть в тишине было просто невозможно.

– Со мной было то же самое. По одному из каналов передавали футбольный матч. Так я, хоть и смотрел всю игру, не запомнил, какой счет. Даже затрудняюсь сказать, кто с кем играл. – Грэхем чуть отодвинул манжет рукава блузки девушки и посмотрел на часы: 9.37. – Осталось двадцать три минуты. А мы сидим ждем, когда умрем, и ничего не делаем...

Сабрина коснулась рукой его плеча:

– Я, как и вы, измучилась от безделья, но надо же понять, что Сергей прав: если Убрино нас увидит, тут же скроется. Ищи потом...

Палуцци посигналил и, выйдя из машины, отчаянно замахал им руками. Оперативники бросились к нему.

– Что случилось? – спросил Грэхем, задыхаясь от волнения.

– Сергей позвонил. Убрино задержали, но он отказывается говорить без Калвиери.

– Пробирка с ним? – спросила Сабрина, усаживаясь на заднем сиденье.

Палуцци взглянул на нее в обзорное зеркальце и покачал головой:

– Его обыскали с ног до головы, но пробирки не нашли.

– Он изменил свою внешность? – поинтересовался Грэхем.

– Когда его поймали, он был в обычном виде, – ответил Палуцци, заводя машину. – Но тогда я не понимаю, как он проскочил охрану и проник в здание.

– Что-то не очень понятно! – воскликнула Сабрина, глядя на Калвиери. – Может быть, он снял грим после того, как проник в здание?! Но зачем он это сделал? Такое впечатление, будто хотел, чтобы его задержали.

Калвиери пожал плечами:

– Скоро все узнаем. Главное, что Убрино схвачен!

Палуцци, установив сирену на крыше машины, доехал до шоссе Н-12, потом повернул к Оффенбах-центру и остановился перед красно-белым шлагбаумом. Вооруженный охранник подошел к машине, и Палуцци показал ему пропуск, которым снабдил его Кухлманн. Проверив пропуск, охранник объяснил майору, где находится боковой вход – там их должен был ждать Колчинский, – потом распорядился поднять шлагбаум, и они въехали на территорию центра.

По обеим сторонам дороги виднелись бесчисленные складские помещения самой разной формы и размера, увешанные рекламой средств массовой информации со всего мира. На гигантской автостоянке негде было яблоку упасть, не то что припарковаться – так много там было машин. Объехав вокруг, Палуцци свернул на аллею, которую указал ему охранник, и у запасного выхода увидел Колчинского, который уже шел им навстречу.

– К чему вся эта комедия? – недовольно пробурчал Грэхем, вылезая из машины. – Нельзя, что ли, было воспользоваться главным входом, как все нормальные люди?

– Нельзя, потому что мы вооружены, – объяснила Сабрина, поглаживая спрятанный под жакетом пистолет. – Если бы мы прошли через главный вход, рентгеновские установки непременно бы это заметили.

– Удалось что-нибудь вытащить из Убрино, Сергей? – спросил Грэхем, направляясь к двери вслед за Колчинским.

– Он отказывается говорить, пока не прибудет Калвиери.

Миновав охранника, они оказались в главном холле центра, где толпились журналисты, которые спешили взять интервью у политиков перед началом саммита. Колчинский, достав из кармана четыре пропуска, раздал всем присутствующим.

– Где вы достали эти фотографии? – поинтересовался Грэхем, прикрепляя пропуск к карману куртки.

– Филпотт привез, – пояснил Сергей.

Они сели в лифт и поднялись на пятый этаж, где в одной из комнат для совещаний находился Убрино. Остановившись перед резной дубовой дверью, Колчинский несколько раз постучал. Вооруженный охранник, посмотрев в «глазок», открыл им дверь. Комната была небольшая, без окон, в центре стоял прямоугольный стол темного дерева и такие же четырнадцать стульев. Комиссар полиции велел охраннику удалиться, а Колчинский представил Палуцци и Калвиери полковнику. Филпотт повернулся к Убрино и строго спросил:

– Калвиери здесь. Отвечайте, где вы спрятали пробирку?

Убрино только молча пожал плечами.

– Я сейчас выясню, – свирепо прошипел Грэхем.

Однако Филпотт, положив ему руку на плечо, обратился к Калвиери:

– Поговорите с ним. Может, вам удастся из него что-нибудь вытянуть.

– Он ничего не скажет, потому что понятия не имеет, где спрятана пробирка.

– Вы-то откуда знаете, вы же еще с ним не разговаривали? – удивился Колчинский.

Калвиери достал из кармана трансмиттер размером с пачку сигарет, поднял его так, чтобы всем было видно, и сказал ледяным тоном:

– А я не сообщил Убрино, где пробирка.

Палуцци с ужасом посмотрел на Калвиери:

– Выходит, вы все время играли с нами как кошка с мышкой и обвели нас вокруг пальца? Отличная работа!

Грэхем потянулся за пистолетом, но Калвиери, коснувшись детонатора, спокойно проговорил:

– Этот передатчик подсоединен к взрывному устройству, вмонтированному в стенку цилиндра. Если я нажму кнопку, цилиндр разорвет. И я надеюсь, что сделаю это быстрее, чем мистер Грэхем спустит курок.

– Оставь его, Майк, – сказал Филпотт, не глядя на Грэхема.

Грэхем опустил руку.

– А теперь, – продолжал Калвиери тем же спокойным тоном, – сложите оружие на стол. Дама первая.

Его приказание было мгновенно исполнено.

– Ничего вы этим не добьетесь, – раздраженно заметил комиссар.

– Но вы ведь не знаете даже, чего я хочу.

– Так чего же? – спросил Филпотт. Он был вне себя от ярости.

– Объясню в свое время, а пока, полковник, будьте добры, положите ключ от наручников Убрино на стол рядом с оружием.

– У меня ключа нет. Охранник унес.

– Я бы не рискнул недооценивать умственные способности шефа ЮНАКО. Пожалуйста, и вы не умаляйте моих. – Калвиери улыбнулся. – Я знаю, на кого вы работаете, хотя вы и отказывались мне это сказать; тогда я провел небольшое расследование. Это, правда, заняло некоторое время, но в конце концов я все выяснил.

– Как вам удалось узнать? – потребовал Филпотт ответа. Вид у него был растерянный.

– У меня есть свои источники, и хватит об этом. Давайте ключ.

Полковник выполнил приказание и снова обратился к Калвиери:

– Это вы убили Дзокки, не так ли?

– Вернее, организовал это убийство. – Калвиери открыл один наручник и передал ключ Убрино, тот открыл и второй. – Должен сказать, все эти ваши рассуждения на счет Дзокки меня весьма забавляли, – продолжал Калвиери. – Я прекрасно понимал, что после его гибели власти будут вынуждены пригласить кого-то из «бригадистов» помочь найти пробирку. А я – единственный, кому синьор Пизани мог поручить это щекотливое дело. Ну а потом вы уже просто играли мне на руку. Зачем Убрино брать с собой пробирку? Это слишком опасно. Пробирка все время оставалась у меня: я же знал, что при входе обыскивать нас не будут. Потом в холле я передал пробирку одному из наших друзей, и ее спрятали где-то здесь, в здании. Так что спасибо, что помогли мне пронести пробирку мимо охранников.