Текст книги "История воина"

Корабль архонта грозно стоял перед нами. Поняв опасность, они сбросили огромный валун с требушета. Он ударился о воду, очень близко от нас, обдав каскадом брызг солдат, стоящих на носу.

Мне пришла в голову мысль, и я крикнула Гэмелену:

– Остановите этот ветер!

Он услышал и начал сочинять новое заклинание. Я приложила ладони ко рту и крикнула Страйкеру, стоящему на юте:

– Веди нас к их носу!

Я схватила лук и колчан у одной из девушек и перебросила их через плечо.

Не знаю, решил ли он, что я сошла с ума, раз приказала ему таранить корабль архонта, но Страйкер ни минуты не колебался и прокричал необходимые приказы. Его голос был похож на вой морского ветра. Человек у штурвала изменил курс, и Дюбан – надсмотрщик за гребцами – тоже распорядился делать поворот. Внезапно ветра не стало, сработало противодействующее заклинание Гэмелена… Паруса корабля архонта провисли и затихли.

Наша галера шла вдоль борта корабля ликантианцев, который заметно возвышался над нами, затем мы вышли к их носу. Я видела головы врагов, свесившиеся сверху. Копья и стрелы падали дождем. Мы подошли точно к носу их корабля, и я прыгнула, не видя ничего, кроме якорей, свисающих с кат-балки, и затем, ломая ногти, стала взбираться наверх. Мне повезло: якорь, раскачивавшийся на цепи, опустился вниз, и рука Исмет легла в мою – и вот она тоже стоит на ликантианском корабле, неумолимая как смерть. Наша галера отошла, бешено гремя веслами. Страйкер делал все, чтобы вернуться, но безуспешно.

Мы были вдвоем, сверху слышались крики, стрелок на бушприте отпустил тетиву, стрела рванулась вперед. Я натянула тетиву в свою очередь, и моя стрела прожужжала в воздухе. Стрелок, взмахнув руками, упал в море с пробитой грудью. Рядом с ним находились еще два солдата, метившиеся более точно, чем их погибший приятель, но тут и им пришел конец: одного прикончила Исмет, а я, ощутив себя в битве как во сне, не спеша взяла стрелу и безучастно смотрела, как моя рука натягивает тетиву – ее оперение было совершенно, – я потянула еще сильнее, и тут стрела и лук прошептали мне: «отпусти нас», – и стрела ушла в глотку ликантианца, и вокруг никого не осталось, и мы могли вздохнуть спокойно, пока ликантианцы не нашли путь к борту под сетями, которые были нашим прикрытием в течение нескольких минут.

Галера Страйкера шла прямо на нас, и затем я увидела корабль Холлы Ий, несущийся на полной скорости. Нам очень нужно было подкрепление, чтобы любой ценой захватить главный корабль неприятеля. Я опустила лук, и на руках по канату стала взбираться наверх. Там я нашла твердую деревянную опору и, подтянувшись, поднялась на бушприт.

Писец, я отвлекусь на минуту, чтобы упомянуть о той части настоящей битвы, которая не описывается в сагах. Эта опора была одним из отверстий, вырезанных в борту в качестве отхожего места. Могу держать пари, одна пуговица на твоем мундире против всех богатств Антеро, которые я унаследую, что ни одно из героических описаний этого момента, которые были и еще будут созданы, не отобразят меня, стоящую на бушприте с руками в дерьме, и рядом – Исмет.

Но это не имело значения тогда, так как нам предстояло идти дальше вверх по очень толстому канату, фок-штанге, доходящему примерно до половины передней мачты. У меня было всего несколько секунд, так как солдаты, увидев нас, столпились наверху с копьями наготове.

Я крикнула нашей галере, прося поддержки огнем, но мой голос затерялся в вихре ветра, который снова поднялся, противодействующее заклинание Гэмелена не выдержало натиска волшебных чар архонта. Но в моем призыве не было нужды, так как стрелы посыпались и с галеры Страйкера, и с галеры Холлы Ий. Солдаты завопили и стали падать под стрелами, так что их внимание было отвлечено.

Мы продолжили взбираться, как обезьяны цепляясь за эту огромную веревку, по направлению к мачте. Фок-штанга заканчивалась крошечной платформой на мачте, которая, как я позже узнала, называлась верхушкой. Нам помогла Маранония, так как платформа была пустой. Наши мечи были вынуты из ножен, и мы прорубили себе путь сквозь бортовую сеть. Мы пролезли сквозь дыры и вышли на рею, огромную перекладину, несущую паруса. Мы рубили эту сеть, пока она не свалилась на палубу, накрыв собой целую кучу стрелков, целившихся в нас. Теперь дорога была свободной.

Галера Страйкера подошла вплотную, кошки были заброшены, и стражницы стали прыгать на ликантианский корабль. За ними подошла галера Холлы Ий, с ее носа большая группа лучников засыпала судно архонта стрелами.

Мы с Исмет воспользовались моментом, чтобы перевести дух. И тут мимо моего уха просвистела стрела, задев руку Исмет, и вонзилась в мачту, за которую мы держались.

– Здесь становится опасно, – заключила Исмет, вытирая кровь с неглубокого пореза на руке. – Что-то я не вижу стрелка, целившегося в нас. Пошли! Мы сочтемся с ним позже.

Ниже, на передней палубе, виднелась толпа дерущихся мужчин и женщин, и я слышала крики битвы. Я узнала Полилло по особой форме топора, она дралась с копьеносцем. Вот она посылает топор со своей невероятной силой, и ее враг повержен. Никто не желал отступать, никто не давал и не просил пощады. Ликантианцы были не только злы и жестоки, но и очень смелы. Я могла поклясться, что этот день, даже если наш город не победит окончательно, будет долго жить в легендах. Слава не достается в битвах с трусами.

Сквозь звуки битвы я вдруг явственно услышала страшный грохот, исходивший от самого ближнего вулкана.

Мы собирались спуститься к дерущимся, но тут появилась более важная задача. Через всю палубу стояла плотная стена солдат, прямо позади главной мачты, сдерживавшая наших воинов перед конечной целью. На юте стоял последний архонт, закрытый одним из ликантианских солдат. Перед тем как подобраться к нему, нам следовало убить этих щенков, стерегущих своего волка.

Перед архонтом стояли два открытых черных сундука, и он доставал из них какие-то предметы и бросал их по ветру, посылая на нас свои заклятья. У меня заболели глаза при виде его, и я отвела взгляд, чтобы найти Нису Симеона. Я хорошо его знала, хотя никогда не встречала прежде, я знала его тонкую фигуру, его белые волосы, волнами ложившиеся на его плечи, его тонкий клинок в руке, его шрамы, которыми Янош Серый Плащ отметил его когда-то красивое лицо при помощи колдовства, чтобы оно соответствовало чудовищной душе Симеона.

Я вдруг превратилась в нечто, что не совсем можно было назвать капитаном маранонской гвардии Рали Антеро. Лезвие моего меча вспыхнуло, и путь, который проходил от того места, где мы стояли, до главной мачты, стал свободным. Мой меч скользнул в ножны, и я помчалась, видя перед собой только рею. Вот мои ноги уже стучат по ней, я ловлю спасительный канат, взбираюсь выше. Я не позволяла себе ни на секунду задуматься о том, какая отчаянная глупость все, что я делаю. Страшное падение, которое меня ждало, если я поскользнусь, туда вниз, на палубу или, еще хуже, между галерой Страйкера и кораблем архонта. Я рискнула посмотреть вниз. Никто не обращал на нас внимания, включая и Нису Симеона, не отрывавшего взгляда от передней палубы.

Затем я увидела и застыла, как кролик под взглядом удава, что архонт смотрит вверх, изучая мачты. Строчка из заклинания Гэмелена пронеслась в моем мозгу: «Сокол охотится высоко… хорек не двигается…» Я попыталась произнести это вслух один раз, второй – и безуспешно. Ледяной взгляд коснулся меня, но прошел мимо, и я стала надеяться, что защита Гэмелена действует. Но я не могла полагаться на волшебство.

Я видела, как Исмет освобождает себе путь к фок-мачте, – но мое дело с Нису Симеоном и его хозяином не могло ждать. Передо мной снова открылся свободный путь от главной мачты к бизань-мачте, я двинулась вперед.

Теперь прямо подо мной были архонт и Симеон. Только двое солдат охраняли их плюс пара морских офицеров и кормчие стояли рядом.

Я понимаю, что рассказ об этих событиях от момента, когда я прыгнула с нашей галеры, до того, как я стояла над самым страшным врагом Ориссы, звучит как неторопливая история, продолжавшаяся много времени. Так кажется, но в действительности минутная стрелка сделала не более четырех оборотов.

Дорога вниз была легче – по балкам, подвешенным к подъемной машине, – и я спустилась вниз так быстро и легко, как будто была на тренировочной площадке. Вот я уже в десяти футах от них. Я приземлилась как раз позади Нису Симеона.

Он повернулся, раскрыв рот от удивления, но его мышцы отреагировали мгновенно, лезвие его меча блеснуло. Я увидела солдата, бросившегося вперед с копьем. Мой меч остановил его. Я вырвала его, меч освободился, как раз в ту секунду Нису сделал выпад, надеясь, что мой клинок завяз в трупе. Я сделала шаг в сторону и ударила. Удар не достиг цели, но заставил его отступить. Позади него я услышала крик архонта и поняла, что у меня есть всего секунда. Но мы были в царстве стали, и магия действовала слишком медленно.

Симеон бросился на меня с мечом, я сделала попытку отвести его удар в надежде, что мой более сильный меч может выбить его двойной клинок. Но он отвернул мой удар в сторону очень хитрым приемом, это был настоящий мастер фехтования.

Я смогла толкнуть его в грудь и почувствовала сталь на ней, он носил кольчугу под своим черным мундиром. Теперь наступил момент, когда наши мечи скрестились, еще раз скрестились, еще раз, затем я поменяла направление, изобразив ошибку. Прежде чем он воспользовался ситуацией, я ударила по его мечу рядом с рукояткой. Легкий удар, но достаточный, чтобы его меч не мог защитить на какой-то момент своего хозяина. Я снова ударила, и мой меч рубанул его по бедру. Я увидела его рот, искривившийся от боли. Он пришел в себя и ударил в ответ. Я остановила его руку, схватив за запястье.

Никто из нас не издавал ни звука, в настоящей битве, когда кровь – единственная цель, нет времени работать языком.

Объектом его следующей атаки было мое лицо, нет сомнения, что для женщины это самое болезненное место. Я увернулась, и его меч промахнулся. Я не дала ему опомниться и ударила туда, где бился его пульс, – рядом с глоткой. Я тоже не достигла своей цели, и секунду мы стояли грудь в грудь, и я чувствовала сладкий запах кардамона в его дыхании. Он попытался ударить головой, я увернулась и плюнула ему в лицо.

Нису Симеон был воином от Бога. Я долго буду помнить момент его смерти. Тогда он непроизвольно зажмурился, затем пригнулся, чтобы защититься от ожидаемой боли, когда понял, что совершил ошибку, и мой меч, пройдя под нижним краем кольчуги, вошел в его живот.

Симеон отшатнулся назад, я выдернула меч и ударила еще раз. Прежде чем он упал, острый клинок разрезал его горло, почти отделив голову, и кровь полилась на палубу. Я почувствовала ужасный запах вылезших кишок.

Он упал, больше не человек, больше ничто, я повернулась назад, слыша радостные крики маранонок и понимая, что они прорвали линию обороны ликантианцев и вышли на главную палубу – там сопротивление ослабло, как только защитники увидели Симеона мертвым, но мне сейчас было не до того.

Напротив меня стоял архонт. За ним стоял последний солдат на юте, но он делал вид, что ничего не видит.

Архонт заслонил весь мир передо мной.

Наконец наша потусторонняя битва с ним станет реальной, а не иллюзиями ощущений. Последнее вызывало чувство, что я увязла ногами в патоке или заблудилась в зыбучих песках, это было сплошным кошмаром.

– Хорек! – зарычал архонт. И он бросил в меня заклятьем: – Сука, хорек! Убийца моего брата, скрытая под обманчивым волшебным покровом, который даже не ею создан. Антеро! На этот раз твоя порода вымрет окончательно, так же как все, что ты сделала! Умри за свою дерзость, умри за свое высокомерие, умри за разрушение, которое ты несешь! Пока ты будешь стоять и ждать своей смерти, а затем я очищу этот корабль и это море от всех ориссиан. Но для тебя, Антеро, способ, которым тебя умертвят, будет самым ужасным, таким ужасным, что только те, кто умер, как избранные, могут это понять: ты умрешь от собственной руки и так, как я этого захочу. И не ищи помощи, сука. Ее не может быть ни от твоего колдуна, ни от твоих девок.

Я знала, что он говорил правду. Все на корабле застыли так же, как и я.

– Ты сейчас будешь смотреть мне прямо в глаза и слушать приказы, исходящие из моего сердца, – приказал он.

Медленно-медленно мой взгляд двинулся вверх, по его костлявой груди, затем по диким зарослям его бороды. Я не могла остановиться и наконец взглянула в страшный омут его глаз.

– Да, в глаза, – сказал архонт почти задумчиво, как будто мы вдвоем сидим в какой-нибудь спокойной, уединенной обстановке. – Твои глаза. Они будут первыми. Брось свой меч и вырви их, сука. Погрузи свои когти поглубже. Глубже, сука, и я позволю тебе завопить так громко, как только захочешь, когда закончишь.

Я почувствовала, как моя рука отпустила меч и начала принимать вид когтистой лапы. Но тут, пока моя рука, сопротивляясь, поднималась к моему лицу, я что-то почувствовала, и снова стала сама собой… как будто снова задышала свободно. Я крепко держала свой меч, и моя рука снова была человеческой. Это был Гэмелен, его магия.

– Твой союзник оказался сильнее, чем я думал, но он далеко отсюда, – сказал архонт, и, пока говорил, он наклонился, не отрывая от меня глаз, и его рука, скользнув в один из сундуков, взяла оттуда горсть пыли. Он бросил ею в меня.

Пыль вдруг стала твердой, превратившись в крошечные острые дротики. Я попыталась прыгнуть в сторону, но почувствовала, что мои ноги снова стали неподвижными. Мысли вихрем закружились у меня в голове, я приготовилась умереть, но вдруг у меня в голове зазвучал бессмысленный мотив:

 
Отвернись,
Отвернись,
Вместе с ветром,
Вместе с бурей.
 

Это выглядело так, как будто я произнесла заклинание, но это должно было быть делом рук Гэмелена. Облако рассыпалось, и его маленькие смертоносные кусочки разлетелись в разные стороны.

Архонт растерялся на какое-то мгновение, затем опомнился.

– Ты умрешь, ты должна умереть, – крикнул он, его голос почти превратился в визг. Он пошарил рукой по сторонам и выхватил меч из рук ликантианского солдата, который стоял застыв от ужаса. – Моя сила становится сталью, становится мечом и достигает твоего сердца, как ты поступила с моим братом.

Он сделал шаг вперед, приготовив меч к удару. Его движения были быстрыми и гибкими, они были похожи скорее на действия молодого воина, чем на старческие.

Я стояла, как бык в загоне, ждущий топора мясника, но как раз тут что-то возникло между нами.

Вот как я могу это описать: присутствие, которое изменялось, как только я начинала вглядываться в него. Сначала мне показалось, что это одетая в кольчугу и шлем Маранония, но затем образ изменился, став похожим на мою давно погибшую, горько оплаканную Отару, и снова изменился, и мне стало казаться, что я вижу Трис, но это было лицо моей матери, а затем передо мной стояла незнакомая женщина в старинном костюме ориссианской деревни… но это оказалось ничем, только морским туманом. Тут новое противодействующее заклинание освободило мне руки, и я швырнула мой меч, как будто это было копье; архонт был почти рядом со мной.

Меч ударил его в правый бок, ниже ребер, в легкое.

Архонт завопил, его мышцы сократились, и он бросил свой меч высоко-высоко, оружие упало в море. Он, спотыкаясь, почти падая, отступал назад, но каким-то чудом – и я знала, что это сила его духа, – он держался на ногах. Мой меч выпал из его тела.

Красная пена выступила у него на губах, он плевал ею. Вся его борода сделалась красной.

Он сделал еще один шаг назад и опомнился, натолкнувшись на крышку одного из своих волшебных сундуков.

– Очень хорошо, очень хорошо. Я боялся этого… и старался это предотвратить своим искусством. Существует много миров, и совсем других миров. Ты хорек, ты ударила меня, но это тебе ровным счетом ничего не даст. Ты все равно умрешь сейчас или, может быть, через день, через месяц. А те дни, которые тебе останутся, дадутся тебе в боли и страдании. Но они сочтены, Антеро, и это число ох как невелико.

Он смотрел наверх, на темное бурное небо, и его голос становился все громче, пока не превратился в визг, такой же громкий, как тогда, когда он проклинал меня с облаков рядом с замком, крича на каком-то языке, которого я не знала, какие-то страшные заклинания, которые я не понимала. Но его голос леденил мою душу. И тогда я поняла только несколько его последних слов:

 
Цена, которую я плачу,
Я требую, чтобы долг мне был
Заплачен кровью!
 

Вдруг он снова стал сильным и крепким, как будто не было смертельного удара, который я нанесла ему. Он стал увеличиваться в размерах, достигнув роста гораздо большего, чем обыкновенный человек. Колдун тяжело умирает, подумала я, а мои руки нащупали кинжал и освободили его из ножен.

Но прежде чем я смогла атаковать, архонт нагнулся, поднял один из своих сундуков – сундук, который и троим сильным мужчинам было бы очень сложно поднять, – и сделал три огромных шага к борту.

– Кровью оплачена эта награда, – завыл он и прыгнул прямо в бушующее море, стиснув свое волшебное сокровище в руках.

Я бросилась к перилам, всматриваясь в воду, но кроме стремительно несущихся волн и пены, я там ничего не увидела.

Тут я поняла, что архонт на самом деле уже мертв.

Море взбесилось, и я уже знала, что за кровавую награду он просил напоследок. Я поняла слова Гэмелена в палатке прошлой ночью: «Чтобы прикоснуться к этой силе… такая жертва… огромная жертва, я даже не могу и представить».

Архонт заплатил за эту награду, земля выполняла его последнее, самое ужасное заклятье, огонь взвился в небо, разбивая серые облака, два вулкана взорвались, лава брызнула из кратера самого ближнего к нам, дым и огонь рвались в небо.

Я застыла раскрыв рот. Корайс схватила меня за руку.

– Рали! Мы должны бежать!

Я не помню точно, что происходило в следующие минуты и часы, помню только, как меня буквально тащили через палубу к нашей галере мои девушки. Я не помню ни одного ликантианца, оказывающего сопротивление. Может быть, они уже были все мертвы или они, как я, остолбенели перед лицом огненной смерти.

Я помню, как Страйкер выкрикивал приказы занять всем свои места на веслах. Я помню, увидела сквозь серый туман, как корабль Холлы Ий уносился прочь на полной скорости.

Я помню, как ликантианские корабли барахтались в разъяренной пучине, как их в панике покидали матросы.

Огромные камни, какие могли метать только боги, камни гораздо больше любого корабля, падали в море вокруг нас, все вокруг поливалось обжигающим дождем из пыли.

Я помню, как один из ориссианских кораблей, следовавший за нами, отчаянно спасался от извергающих лаву вулканов.

Но не было спасения, мы были в ловушке. Позади нас были вулканы. Впереди – рифы, жуткие скалы, торчащие из грохочущих волн, длинные отмели, ждущие, когда нас вынесет на них взбесившееся море, каменистые островки без бухт, где бы можно было найти спасительное пристанище. Все это делало наше положение безнадежным и отдавало нас на растерзание морю.

Я стояла на юте, Страйкер командовал, ему помогали два самых сильных и толковых матроса.

– Спусти своих женщин вниз, – приказал он.

Я удивилась: зачем? Если один из этих валунов ударит в наш корабль, мы будем обречены, и я бы предпочла умереть здесь, на открытом воздухе, хотя здесь и воняло смесью серы и озона, чем там внизу, во тьме. И тут один из солдат посмотрел назад на вулкан и завопил.

Я обернулась и увидела нечто, что до сих пор меня преследует в кошмарах и заставляет в панике просыпаться. Чудовищная волна, нет, не волна, а настоящая стена из воды неслась прямо на нас. Она была серой, линия грязной пены стояла на ее гребне. Она мчалась быстрее тигра, быстрее брошенного копья, быстрее стрелы, быстрее самой судьбы.

Даже вулкан, давший ей рождение, казался карликом по сравнению с ней, хотя я знала, что это невозможно. Какой она была высоты? Я не знаю, я даже не могу предположить. Гораздо выше нашей мачты. Возможно, в два или три раза – выше ста футов. Она родилась от земли, так как при ее приближении стало видно, что она несет деревья, вырванные с корнем, и даже нечто похожее на хижины и маленькие лодки.

Она ревела громче ветра, громче вулканов. Возможно, я завизжала. Я слышала множество криков, и никто не стыдился их. Я искала убежище, в то время как Страйкер, человек тверже всех, кого я знала, отдавал последние приказы гребцам – забрать весла. Я опомнилась, в поисках спасения цепляясь за решетку.

Море поглотило нас.

Оно поднимало нас за корму выше и выше, я видела нос корабля внизу и гребцов, распластавшихся на палубе и цеплявшихся за скамьи. Некоторые из них уже были в бушующем море.

Мы поднимались все выше и выше, и на гребне волны я почувствовала на какой-то момент надежду, но, увы, тут же море накрыло нашу палубу. Я не знаю, что происходило, – где был верх, где было небо; вода кидала меня, как будто меня взбивали в ступке. Я захватывала воздух широко раскрытым ртом, мне нужен был воздух, но его не было. Еще немного – и мои легкие бы не выдержали, но я запретила им слабеть, и вот воздух появился, мы соскользнули по противоположной стороне волны.

Я поднялась и осмотрелась: большинство девушек удержались, но некоторых смыло за борт. Страйкер был жив и продолжал командовать, Дюбан тоже. Гребцы сидели на веслах. Тут снова раздался крик: впереди были камни. Мы почти влетели в рифы. Их вершины торчали из воды прямо у нашего носа. И невозможно было ни повернуть, ни обойти их. Тут подошла еще одна волна.

Снова нас подняло и унесло в глубину, и снова мы пережили это, кружась в водовороте океана, в этом аду из волн.

Я помнила о рифе, рифе, который чуть не пронзил нас насквозь, и стала всматриваться вперед в поисках новой смерти, но впереди ничего не было. И я поняла, что произошло – волна перенесла нас через его кожеподобные скалы.

Но вокруг нас было еще много скал, и Страйкер отдавал команду за командой, а гребцы старались выполнять их, но третья волна неслась к нам.

На этот раз, когда мы поднялись, я увидела еще два корабля, захваченные волной, – оба были ориссианскими.

Снова мы выжили.

Еще четыре раза волны нагоняли нас в тот страшный день, каждый раз поднимая нас и унося все дальше на запад, дальше в неизведанные моря, дальше от этих рифов, блокировавших единственно знакомый нам путь до Ориссы.

Наконец последняя волна захватила нас и отпустила. Мы вошли в «нормальный» шторм. Сквозь тьму я увидела другие корабли. Среди них была галера Холлы Ий.

Выжили не мы одни.

Ликантианских кораблей не было. Я думаю, они были не такими быстрыми, их разбили эти вулканические волны. Но может быть, кто-то спасся и их вынесло на рифы, а может быть, их ждала смерть на каких-нибудь варварских берегах. Для меня это уже не имело значения. Ликантии пришел конец.

Но мы победили ужасной ценой.

Мы затерялись в каких-то неизвестных морях. Многие мужчины и женщины были мертвы или ранены. Единственное спасение, на которое можно было рассчитывать, была магия. Волшебство нас сюда забросило, и только оно оставалось нашей надеждой.

Окровавленный, возле палатки, где я видела его перед битвой, лежал Гэмелен. Он не двигался, на его лбу был огромный кровоподтек.

Он казался мертвым.