Текст книги "История воина"

Мой гнев утих. Сарзана криво улыбнулся.

– Видите? Если человек – правитель или был им, это еще не значит, что он не может ненамеренно нанести обиду. Поэтому мы, короли, и окружаем себя людьми с хорошо подвешенным языком, которые не скажут чего-нибудь такого, из-за чего потом может начаться война. Еще раз прошу прощения, Рали, вернее, капитан Антеро. Больше я ничего не скажу. Но когда найдете время, не подумаете ли вы о моей просьбе?

Я уже не сердилась, а, наоборот, испытывала к Сарзане теплое чувство. Я не сказала ни «да», ни «нет», а через несколько минут с какими-то просьбами к Сарзане пришли его полулюди, и он ушел с ними.

Я смотрела ему вслед. Действительно необычный человек, особенно для короля. Правитель великого народа, человек, который иногда ошибается и не боится признаться в своих ошибках.

Той ночью мне долго не спалось. Я была так бодра, словно уже поспала свои обычные четыре-пять часов, позанималась гимнастикой и сделала двухмильную пробежку. Я тихо оделась и вышла из дома. Секунду постояв в нерешительности, я пошла прочь от моря к огромной лестнице в горе. Я проскользнула мимо часовой. Она не спала, но если настанет день, когда я не смогу обхитрить собственного солдата, я подам в отставку. Я нарушала свои собственные приказы, но с моим мечом и кинжалом я ничего не боялась.

Я поднялась до того места, где лестница выходила из горы на открытый воздух. Подойдя к перилам, я взглянула на юг. Луна была в четверти, но светила ярко, и видно было хорошо. Далеко внизу была гавань, а черные пятна в ней – наши корабли. А там дальше лежат земли, из которых мы приплыли сюда, направляясь в сторону, противоположную им. Я долго смотрела туда. Сначала океан был темен, но потом появилась линия горизонта, отделяющая воду от неба.

Может быть, то, что я видела, – это просто фосфоресцирующее море. Может, это было видение. Я до сего дня не знаю и позволю читателям или тебе, писец, решать, что это было. Я ограничусь тем, что расскажу, что видела своими собственными глазами. Сначала появились разбросанные тут и там огоньки, словно я летела над землей, видя зарево от ближайших городов в нескольких днях пути. Сначала их было немного, но число их быстро увеличивалось, и я представила себе, что это огни островов гигантского Конийского архипелага, который был больше, чем я могла себе представить. Ярче и ярче сияли огни, и вдруг сзади, с плато, поднялась тень чернее самой ночи. Как огромная летучая мышь она накрыла огни. И тьма, опускающаяся сверху, соединилась с мраком, идущим от земли, это было странно и страшно. Стало совершенно темно, словно тлеющие угли накрыли мокрым одеялом. Хотя нет, память изменяет мне. Три или четыре огонька горели еще какое-то время, но потом исчезли и они. Я долго еще стояла там, но больше ничего не увидела. Потом я почувствовала, что дует бриз. Мне стало холодно, и я удивилась, почему не замечала его раньше.

Я пошла вниз по лестнице, снова тихо прошла мимо поста, вернулась в дом и легла в постель. Я так и не заснула, вспоминая увиденное. Я решила спросить Гэмелена, что это все значило, но так и не спросила. То, что сказано одному, становится известно всем, но спрятанное на дне разума остается тайной.

Холла Ий решил, что мы готовы к отплытию. Корабли были починены, и кладовые ломились от припасов. Мы провели совещание по поводу Сарзаны. Впрочем, все было решено так быстро, что вряд ли это можно назвать совещанием. Спор в основном шел о том, на каком корабле он поплывет. Холла Ий очень настаивал, чтобы эта честь была предоставлена ему. Мне было все равно, просто немного не по себе от мысли, что великий правитель – в чьей честности я не имела еще возможности убедиться, хотя разум говорил мне, что я просто придираюсь, – и разбойник будут плыть вместе и, возможно, станут деловыми партнерами. Когда все было решено, мы пошли во дворец Сарзаны и официально предложили отвезти его на родину.

Он растрогался почти до слез и повел себя так, словно был удивлен. Он заявил, что мы приняли правильное решение и останемся в истории как спасители Конии. Что касается его, то он не находит слов, и он, и его потомки, и его народ…

Тут я перестала слушать и переглянулась с Корайс. Кажется, все правители одинаковы – красивые речи и полные достоинства жесты, и это продолжается бесконечно. Идеальная стражница должна обладать многими качествами, и одно из них – стоять неподвижно с заинтересованным лицом, пока какой-нибудь идиот упражняется в красноречии.

Когда запас хвалебных слов Сарзаны иссяк, он выдвинул весьма интересную просьбу: можно ли ему плыть на одном корабле с Гэмеленом? Лицо Холлы Ий злобно исказилось, и Сарзана поспешил объясниться: просто он хочет помочь Гэмелену восстановить его способности, а для этого надо всегда быть вместе, чтобы их сердца бились как одно. На это Холле Ий возразить было нечего, и дело было улажено.

Я ожидала, что у Сарзаны будет много багажа – куча вещей, от бриллиантов до магических книг. Но оказалось, что он берет с собой всего пять коробок, каждую из которых мог поднять один не особенно сильный ребенок.

Очевидно, Сарзана заметил мое удивление и с улыбкой сказал:

– Когда человек владеет всем миром, а потом теряет его, он начинает понимать, что имеет цену, а что – нет. Путешествовать надо налегке.

В ночь перед отплытием Гэмелен спросил Сарзану, собирается ли тот выполнить свое обещание и освободить слуг. Мне показалось, что я увидела тень гнева на лице Сарзаны, но тут же поняла, что ошиблась. Сарзана улыбнулся и сказал:

– Завтра. С корабля.

Так и случилось. Стоящие на якоре корабли качались от легкой зыби. Сарзана попросил, чтобы фордек нашей галеры предоставили ему, что и было сделано. Он поставил восемь факелов в форме восьмиугольника. Встав в центре фигуры, он сложил руки лодочкой, словно нес тяжелый шар в ладонях, однако там ничего не было. Он начал читать заклинание, но я не понимала слов. Позже я спросила всех, включая Гэмелена, но никто не смог понять, что говорил Сарзана.

У меня перехватило дыхание, когда я увидела поток, захлестнувший улицы деревни. Они спускались с плато. Сначала я подумала, что это – убитые жители, но потом поняла, что вижу полулюдей. Никто из нас не задумывался, сколько их было создано, хотя знали, что много – они были повсюду, где требовалась рабочая сила. Я до сих пор не знаю, сколько их было. Корайс говорит, что около пятисот, Полилло думает – больше, Исмет – меньше. Большинство из них все еще были одеты в странные наряды, которые дал им Сарзана.

Сарзана продолжал читать заклинание, его руки раздвигались, словно то, что было в его ладонях, росло. Он закричал, факелы вспыхнули разноцветными огнями. Над нами кружились ястребы, орлы и другие птицы, спокойное до того море забурлило, из воды выпрыгивали дельфины и рыбы. Сарзана бросил свой невидимый предмет – дар свободы – вперед и вверх, и факелы погасли без единой струйки дыма. Стаи птиц рассеялись, море успокоилось.

А в деревне полулюди с яростью срывали с себя одежду, пока не остались голыми, если так можно сказать про животных.

Подняло, стоявшая рядом со мной, прошептала:

– Кажется, слуги Сарзаны не были такими счастливыми добровольцами, какими мы их считали. Или они чересчур неблагодарны.

Корайс усмехнулась:

– Похоже на демобилизацию после войны.

Мне надо было бы сделать им замечание, но я промолчала. Я вспомнила, что Сарзана использовал магию, чтобы «немного повлиять» на них, и говорил нам, что эти создания были ему очень благодарны.

Но ни зверь, ни человек не могут быть благодарны за цепи, какими бы золотыми они ни были.

Ветер был попутный, поэтому мы шли только под парусами. Наши корабли закачались на крутых океанских волнах, отвешивая поклоны морским богам. Я вдохнула соленый морской воздух. Скоро случилось нечто удивительное – поперек нашего курса проплыла стая лебедей.

– Это добрый знак, – услышала я слова матроса. – Путешествие должно закончиться хорошо, и все мы вернемся домой.

Я машинально скрестила пальцы на счастье, и темные подозрения, появившиеся за последние дни, исчезли.

Мы плыли с попутным ветром при отличной погоде две недели, держа курс зюйд-зюйд-вест. Путешествие было приятным, все, отдохнув на твердой земле, были бодры и рвались работать – и матросы и стражницы.

На пятнадцатый день после отплытия с Тристана мы заметили первые признаки земли. Крик впередсмотрящего раздался, когда я закончила обед и обучала наших молодых солдат, как натягивать тетиву на арбалеты. Мы все бросились к борту, чтобы увидеть землю. Я еще раньше предупредила всех стражниц о том, что Сарзана говорил Гэмелену: мы плыли мимо враждебных островов и должны быть готовы ко всему.

Остров приближался. Из-за тумана мы заметили его довольно поздно. Сарзана уже стоял на капитанском мостике со Страйкером. Я присоединилась к ним.

– Это один из тех трех островов, – сказал он мне. – Не скажу, какой именно из них, но это не имеет значения. На каждом находятся силы врагов, а жители там злобны от природы. Наш курс остается без изменений.

Потом он сказал:

– Капитан Страйкер, не просигналите ли вы остальным? кораблям, чтобы они подплыли ближе?

Были подняты флаги, и галеры подошли к нашему судну, чтобы выслушать слова Сарзаны. Его голос, усиленный магией, не давал громоподобного эха, как обычно происходит от чар такого рода. Звук был спокойный, мягкий и… личный, как будто он стоял рядом с каждым из нас. Он приказал поднять все паруса и молиться, чтобы нас не заметили.

Я пошла на корму и смотрела, как гористый остров исчезает за горизонтом. Он действительно выглядел зловеще.

Три последующих дня мы плыли так, словно за нами кто-то гнался. Сарзана наколдовал нам попутный ветер, но побоялся – по словам Страйкера – прикрыть наше бегство сзади бурями и штормовыми ветрами, чтобы волшебники врагов не почувствовали присутствие Сарзаны.

Манеры Сарзаны изменились. Теперь он большую часть времени проводил в каюте, выделенной ему Страйкером, а когда появлялся на палубе, всем своим видом показывал, что компания ему нужна разве что в особых случаях.

Острова, появлялись и исчезали на горизонте. Некоторые были большие и гористые, как первый. Другие состояли только из голых скал, о которые разбивались волны. Некоторые были покрыты изумрудной зеленью, и мы видели ночью огни деревень. Я думала, что нас в любой момент могут обнаружить, но этого так и не произошло.

Я решила развлечься, изучая записи, сделанные со слов Гэмелена, когда он учил меня магии. Но едва я пыталась сконцентрироваться на чем-нибудь волшебном, как мое внимание моментально пропадало, я начинала зевать и мне становилось скучно. Если мы с Гэмеленом пытались продолжать уроки, либо со мной, либо с ним происходило нечто подобное.

Я стала заниматься упражнениями и гоняла своих стражниц, чтобы те не обленились. Я приказала сержантам с других кораблей ввести такой же режим тренировок. Трудно было избавиться от монотонности упражнений, но я придумала, как это сделать. С помощью других стражниц я привязала веревку с узлами к рее фок-мачты, чтобы залезать по ней с палубы. Оказавшись на рее, нужно было спускаться на руках по другой веревке, к которой через каждые два фута были привязаны петли. Стоило пять раз залезть на мачту и спуститься, как руки начинали так болеть, что хандра сразу забывалась.

В тот день я во второй раз вскарабкалась на мачту и, тяжело дыша, смотрела вниз на матросов на палубе. У них был гарпун и бухта каната, они пытались забить рыбу, их косяки часто проплывали у поверхности воды мимо борта нашего корабля.

Сарзана, который в тот момент тоже был на палубе, заинтересовался и подошел к ним ближе.

Между прочим, я заметила, что матросы не очень жалуют сухопутных людей, особенно если те занимают важный пост.

Один из матросов помахал пальцами у виска – это было что-то вроде отдания чести – и сказал:

– Мы тут рыбу ловим, а эти твари почему-то не хотят к нам на обед. Может быть, вы, господин, побормочете что-нибудь, чтоб они лучше ловились?

Сарзана холодно посмотрел на моряка и сказал:

– У меня нет времени на такую ерунду. И у тебя тоже.

Потом он повернулся и зашагал прочь.

Матросы смотрели ему вслед. Тот, который говорил с ним, сплюнул за борт.

– Ну, разве я не говорил вам, ребята? Колдун-то дерьмовый!

Его товарищ поддакнул:

– Небось старикан позабыл все заклинания. Или не знал никогда. Хвастается-то он много.

Они заметили меня и замолчали. Я не сделала им замечания. Каждый, кто говорит, что служит благу народа, должен найти несколько минут для помощи простым людям.

Через два дня случились еще более странные вещи, хотя тогда я не придала им значения. Я стояла у борта и размышляла о том, как наш кок сумел из соленой трески, креветок и сушеных овощей приготовить что-то почти съедобное. Я услышала шаги, повернулась и увидела, что на мостик поднимается Сарзана. Человек за штурвалом не обратил на него внимания, устремив глаза на звезду, на которую он должен был держать курс.

Мы с Сарзаной поговорили немного ни о чем. Потом выражение его лица сделалось серьезным.

– Капитан Антеро, могу ли я вам напомнить о неприятном происшествии? – Я кивнула. – Вы помните нападение на вашего легата?

Как я могла это забыть? Я снова кивнула.

– Тогда я сказал, что не знаю, кто это сделал, и предположил, что это был демон с острова. Сегодня я вспомнил, что было в течение нескольких дней, когда я впервые вступил на Тристан и жителям деревни еще не успели запретить разговаривать со мной. Одна девушка захотела стать моей горничной. Может, в мыслях у нее была не только забота о чистоте комнат, не знаю. Если это так, ее бы ждало разочарование. Человек, потерявший мир, не ищет утешения в плотских радостях. Однажды она складывала мою одежду, а я сам был в другой части здания и не знал, что она еще не ушла.

Конийский офицер пришел ко мне и сказал, что у дверей стоит человек и он ищет свою дочь. Это был отец девушки. Мы быстро нашли ее и привели к отцу. Я думал, он обрадуется, но он дал ей пощечину и запретил оставаться в моем доме после захода солнца. Она с рыданиями убежала. Отец собирался пойти за ней, но я остановил его и принялся уверять, что с моей стороны ей не грозила никакая опасность. Конийские солдаты не стали бы приставать к ней, потому что у них было достаточно побед над другими женщинами в деревне. Он ответил мне, что думал не обо мне или солдатах. Если она захочет спать с кем-нибудь из них, это ее дело. Или, если она станет делить ложе с великим повелителем, он будет только рад.

Но он боялся местного демона. Я попросил его рассказать подробнее. Он поведал мне, что любая женщина острова, особенно девственница, находящаяся вне дома ночью или – еще хуже – спящая под открытым небом, рискует встретиться с ним. Сначала он приходит во сне, а потом появляется наяву. Женщина будет рада, что он пришел к ней, но потом будет ужасная боль и кровь. Чудовище невозможно прогнать. На рассвете люди найдут изуродованное тело. Вот почему он увел дочь домой.

Я сказал ему, что беспокоиться не надо, моя магия защитит любого, кто служит мне. Очевидно, судя по тому, что случилось с вашим легатом, демон – не просто легенда. – Сарзана нахмурился. – И моя сеть чар оказалась не настолько сильной, чтобы защитить моих друзей от этого демона.

Я ждала, что будет дальше, но Сарзана сказал все, что хотел сказать.

– Спасибо. Но почему, – спросила я, – вы говорите это мне сейчас? Дело это уже прошедшее, Корайс забыла о нем, вернее, похоронила в глубинах памяти.

Сарзана странновато посмотрел на меня и сказал:

– Откровенно говоря, я хотел, чтобы никто не подозревал, что мои слуги способны на такое.

Я хотела что-то возразить, но потом решила, что будет благоразумнее поблагодарить его и заверить, что прошлое забыто.

Бросив еще несколько ничего не значащих фраз, он пожелал мне спокойной ночи и ушел.

Два дня спустя мы приблизились ко второму враждебному архипелагу. Он состоял из больших островов, поросших темно-зелеными джунглями, а не изумрудной травой, как первый. Сарзана сказал, что теперь плыть придется только ночью, днем прятаться за маленькими островками, а сам он при каждом удобном случае будет наколдовывать туман. Мы точно выполняли его приказания. Когда мы ночью проходили мимо островов, было видно, что они гораздо более населенные, чем первый архипелаг. Огней было множество, параллельные линии огней отмечали улицы городов.

Всем нам следовало быть настороже, но большинство участников экспедиции охватила какая-то странная меланхолия. Нам казалось, что мы навечно обречены плыть в бесконечной темноте мимо населенных земель, где мужчины и женщины жили в мире и изобилии, и какая разница, кто правил ими? Увидим ли мы когда-нибудь Ориссу?

Сарзана говорил, что мы доплывем до его родного острова через неделю, может, и быстрее, если ветер будет попутным. Тогда мы сможем плыть открыто, а не красться, как какие-то воры.

Мы молились, чтобы он оказался прав.

Почти каждому когда-нибудь приходилось лежать без сил за несколько часов до рассвета – вокруг только тьма, и кажется, что ты единственный человек на земле. Жизнь представляется бессмысленной борьбой с призраками, и смерть, видится страшной, а после нее ждет забвение.

В то время я чувствовала себя примерно так. Я до сих пор не знаю, как отделаться от таких мыслей, они приходили ко мне и придут снова.

Снова и снова я думала, что я никудышный офицер, что те, кто делает вид, будто подчиняются мне, на самом деле смеются за моей спиной, и к чему бы я ни приложила руку – все обращается в прах. Я пыталась заставить себя думать о другом. Моя семья. Мой брат, Амальрик. Моя мать, Эмили. Женщина с пантерой, чье имя я ношу. Я чувствовала, как плохие мысли стали исчезать. Я облегченно вздохнула, поняв, что депрессия уходит и скоро я засну.

Мой разум освободился, стал чистым как родник, как бриллиант. Я думала о словах Сарзаны насчет нападения на Корайс, потом вспомнила, как узнавала, кто из стражниц виновен в каком-нибудь мелком проступке. Виновной всегда оказывалась та, которая больше всего оправдывалась. Мои мысли снова пришли в смятение. Но я еще помнила внезапную ясность мыслей и пыталась вернуть ее. Постепенно мне это удалось. И я вспомнила.

Я вспомнила, что уже слышала о таком демоне. Или читала? Может, мне рассказывала о нем мать? Хотя нет, я была еще слишком мала.

Ах да, этот рассказ я слышала один раз от солдата, а другой – от старой деревенской ведьмы, которая помогла нашему патрулю, когда мы гнались за бандой в горах. Этот солдат и эта ведьма не могли знать друг друга. И их легенда была не о демоне, а о демонице. Ее звали Карга, она нападала на мужчин, высасывая из них силу, оставляя наутро только высохшую мумию. От нее не было спасения… если только у жертвы не было меча. Карга боялась стали и избегала ее.

Я вспомнила, что Корайс, по ее словам, проснулась с мечом в руке – она всегда спала с мечом под боком, если ночевала не в казармах.

Интересно, зачем Сарзана рассказал легенду именно сейчас?

Тут я подумала о другом – вспышка Сарзаны, когда матрос попросил его о простом рыбацком колдовстве, матрос еще потом заметил, что старик, верно, не умеет колдовать. Я подумала, что Гэмелен на его месте был бы рад подцепить на крючок рыбину. И еще – Сарзана, когда смотрел, как дельфины загоняли для нас рыбу, так неловко вошел по колено в воду! – это вовсе неприлично для человека, выросшего в рыбацкой семье.

И главное, с того дня, когда мы приплыли на Тристан, и до нашего последнего дня на этом острове все ощущали странное чувство безопасности и комфорта. А что мы при этом видели? Пустую деревню, таверну, залитую кровью, казармы, полные трупов, полулюдей, оскверняющих человеческие кости…

Как глупы мы были!

Сарзана – король магов, и едва он сказал, что был сослан на остров плохими аристократами, как мы мгновенно ему поверили. Еще бы! Мы все поверили, что великий волшебник, способный создавать живых существ, никогда не может быть злым. И, словно мы все водили знакомство с королями, тут же решили, что король-маг не может быть таким, как архонт. Почему?

Идиоты, просто дураки!

А потом мы с радостью согласились вернуть на трон этого человека, которого сверг его собственный народ.

Мы ему верили, не задумываясь почему!

Тут я поняла, почему Сарзана захотел плыть на нашем корабле – ведь на нем был воскреситель, пусть даже потерявший свою силу. Неудивительно, что мои попытки изучать магию с Гэмеленом заканчивались неудачей – Сарзана не хотел, чтобы посторонние заклинания мешали его собственным.

Тьма ночи стала красной – кровь бросилась мне в голову от злобы, от стыда за свою тупость.

Я выкатилась из своего гамака, натянула одежду и пошла к кают-компании, еще не зная, что буду делать. Потом я решила: тихо разбудить Гэмелена и все ему рассказать. Может, я ошибаюсь и эти темные мысли – просто глупость? Но нет! Теперь я чувствовала себя настоящей, а не витающей в розовых облаках на острове Сарзаны. Я вернулась в свою каюту за мечом. Не знаю почему, но мне показалось, что он пригодится мне, пока не наступил рассвет. И в тот момент я услышала приглушенный крик сверху, с палубы, скрип канатов и всплеск.

Я выскочила наверх с мечом в руке. На палубе все было тихо. На мачте, в вороньем гнезде, впередсмотрящий вглядывался в темноту. Две мои собственные стражницы мирно ходили взад-вперед, неся караульную службу. Уж они-то точно не дремали. У борта спали некоторые женщины, которые любили ночевать на открытом воздухе. Меня никто не заметил, и я поняла, что все они заколдованы.

Я посмотрела на капитанский мостик, там все было тихо, ни малейшего движения. Не видно ни рулевого, ни помощника капитана, а ведь они обязаны быть там. Мы сбились с курса, и руль был предоставлен самому себе – это было видно по извилистой кильватерной струе.

Я побежала вверх по трапу на мостик. Рулевой сидел прислонившись спиной к штурвалу. Он что-то бормотал, словно был пьян, но вином от него не пахло. Тут я увидела, что глаза у него открыты и устремлены в одну точку, как будто он видел перед собой что-то ужасное. Рядом с ним лицом вниз лежало тяжелое тело Клисуры, помощника капитана. Из спины у него торчал его же собственный длинный кинжал, пригвоздивший его к палубе. Там, где раньше висела шлюпка капитана Страйкера, теперь болтались только пустые тросы. Я с ругательствами принялась громко звать часовых.

Я ясно представляю себе, что случилось: Сарзана магией заставил Клисуру и рулевого спустить шлюпку на воду. Каким-то образом Клисура нашел в себе силы, чтобы сопротивляться, и был убит. Убийца бежал на шлюпке.

Я посмотрела за борт с обеих сторон. Недалеко темнели острова, но шлюпки не было видно.

На палубе уже было полно проснувшихся стражниц и матросов. Я спустилась с мостика, не обращая внимания на суету, и пошла к одной каюте.

Она была пуста. Сарзана бежал.

И только тогда мы освободились от его чар.