Текст книги "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск им. Велимира Хлебникова. Выпуск второй"

Так! Вот он, бейджик с именем, на месте. Недаром эта драгоценная табличка прикреплялась непосредственно к телу Угла При Вершине с помощью разработанной по спецпроекту в одном из госконцернов Треугольника экстрапылевлагонепроницаемой пуленепробиваемой нанобулавки из супертитанового сверхсплава. Упв с замиранием сердца перевел взгляд на табличку: на порядком исцарапанной поверхности, еще сохранившей следы лака очень модного цвета, вместо красивого, лаконичного, ставшего душераздирающе родным за годы Вершенья имени Упв от руки, кривыми буквами было нацарапано незнакомое слово.

«Лупо», – холодея, прочитал он…

Прежде чем опуститься в бессилии на новенькое Основание, которое уже ловко приколачивала к полу бригада свалившихся как снег на голову рабочих в синей спецодежде с надписью «РУ»[12]12
  Не определено. Возможно, название домена или аббревиатура от словосочетания «ритуальные услуги».


[Закрыть]на спине, он уловил, как где-то наверху, в недосягаемой вышине величественного здания Треугольника, загремела праздничная музыка, раздался смех и хлопки приглушенных расстоянием взрывов петард.

Спустя минуту на голову посыпался мусор из смеси идиотски переливающихся всеми цветами радуги блесток и обрывков конфетти с сажей от пороховых зарядов…

Уфа, 2013

Этюд о рождении романа

Как появляется роман?

Конечно, его можно собрать из имеющегося вокруг нас в изобилии информационного хламья. Так плотник сколачивает баню или дом, по прихоти потребителя украшая свое изделие резными наличниками, балясинами, розетками, рустами и другими вывертами.

Или же подобно портному – скроить и пошить. Подобрать соответствующую литературную канву; смастерить аппликации, клинья, рюши и другие детали, немаловажные для коммерческого успеха предприятия. Сметать все это вместе; ну, разумеется, примерить на фигуру заказчика. И, если нигде не жмет, не тянет, ладно сидит, тогда, естественно, вжик-вжик! – сшиваем. Готово!

А можно состряпать, как повар кушанья: для любителей острого не поскупиться на специи; для сладкоежек – обязательно клубничку на десерт; для особ чувственных, сентиментальных – подмешать горсть душещипательных вкусовых добавок. Соблюдаете диету? Не беда – можно «на пару», без соли и перца…

À votre disposition, Madame et Monsieur!

Но что, если настоящее произведение закодировано в особенном геноме, хранящем все его мельчайшие подробности и ожидающем момента синтеза с долгожданной половинкой – слияния в созидательную спираль, которая и порождает эмбрион фабулы? И если это так – как подстеречь момент прозрения, чтобы вовремя высечь кресалом умения из кремня воображения божественную искру на огниво замысла?

Может статься, одарённый сочинитель подобен геологу. Он ведет разведку месторождений словесности. Авантюрист, кладоискатель! Сирены тщеславия сладкими голосами завлекают его в ловушку глории. Он ищет, взывает к дщерям Зевса и Мнемосины. И однажды, набредя на залежи пока еще неотчетливых мыслей, альпенштоком вдохновения пробивает последнюю преграду, чтобы отворить дорогу источнику. Кипящим ключом вырывается тот из недр, давая начало сочинению.

В верхнем течении это пока еще едва различимый в тенистых дебрях сомнений и блужданий разума ручей. Но, как учат мудрые китайцы: «Цзянь ли чжи хан, ши юй цзу ся» – «дорога длиною в тысячу ли начинается с первого шага». Ручей исподволь набирает силу от впадающих в него притоков фантазии и превращается в текущую по сюжетному руслу полноводную реку повествования, где в среднем течении под спокойной с виду поверхностью затеваются хитросплетения интриги, чтобы в конце концов забурлить на порогах страстей и низринуться ниагарой развязки с отвесного обрыва кульминации.

Но, прежде чем это произойдет, предстоит преодолеть тернистый путь, извлечь из тайников сознания ту скалу, от которой необходимо отсечь все лишнее.

Что же влечет автора – мгновенная молния славы или путь к ней?

Он и демиург этой волшебной реки, и первопроходец по ее водам. Он отверг супермаркеты литературных полуфабрикатов и отказался жарить их на сковороде конъюнктуры. Отправившись в плавание и выйдя на фарватер, пристально вглядывается в берега. Причаливает. Бродит. Неутомимо собирает хворост для костра своего творения, стараясь свернуть с проторенных троп в нехоженые дебри; подыскивает тихие заводи для лирических отступлений; перебирает найденные сокровища; отделяет, подобно сеятелю, зерна от плевел и каждое из них оттачивает и шлифует на оселке мастерства. Персонажей помещает под лупу своего интеллекта: препарирует, влезает к ним в душу, одаривает или карает, возносит или свергает; бывает, лишает жизни, а если пожелает, то и воскрешает.

Затем виртуозно вплетает в свой рукотворный поток. В этот час он повелитель, король, бог!

Но увы! Ни одному королю еще не удавалось всецело властвовать над своими подданными.

Неизбежно приходит час, когда он вдруг с удивлением осознает, что более не в силах полностью управлять героями и событиями. Они неожиданно становятся упрямыми и неподатливыми – отказываются повиноваться его воле. А если все же задумает что-либо изменить, приходится разворачивать лодку и возвращаться назад – грести против течения, выбиваясь из сил, порождая водовороты новых событий; затем повторить путь вниз. А добравшись вновь до места разворота, с удивлением обнаружить незнакомые берега.

«Как причудливо тасуется колода!» – воскликнул когда-то Князь тьмы.

«Как причудливо сплетается ткань повествования!» – воскликнем и мы вслед за ним.

Итак, путь пройден? Или он только начинается? Осилил ли дорогу идущий?

Скорее нет, чем да. Сотворенная им река впадает в океан беллетристики, но она лишь одна из бесчисленного множества ей подобных.

А бедняга надеется – закончив труд и проснувшись однажды с легкостью в сердце и праздничным чувством в просветленной голове, ждет, когда же благодарный всепонимающий читатель воскликнет: «Бетховен эпитета! Микеланджело метафоры! Пикассо сюжета!»

Вполне возможно, он не тот, не другой и не третий. Увлекшись процессом поимки несуществующей черной кошки в темной комнате, впал в наивное заблуждение, искренне посчитав поклевку добычей, а невнятную похвалу близких наивно принял за чистую монету.

Вдобавок прозаический каток товарно-денежных отношений не замедлил явиться на смену проржавевшему и рассыпавшемуся в прах ярму идеологической цензуры, беспощадно расплющив литературные предпочтения поколений читателей. И лавина pulp fiction увлекла их за собой в бездонную пропасть безвкусицы.

Мечты не сбылись: он лишился читателя, так и не обретя его.

Остается одно – стать обитателем затерянного в том океане загадочного острова, где можно скрыться от тлетворного влияния золотого тельца, втоптавшего своими копытами в произведенный им же самим навоз хрустальную мечту автора – вырваться на просторы литературного космоса.

Оттуда, с этого недоступного для бездарностей острова, можно без опасений осуждать насажденную негоциантской тусовкой отмену закона эволюции – замену естественного отбора противоестественным. Здесь новоиспеченный изгой надеется возродить канувшие в Лету традиции и вернуть некогда милые сердцу книжные магазины, превратившиеся нынче в подобие кондитерских лавок. В них отныне – не дай бог, во веки веков! – господствует пестро-гламурный дресс-код: полные сокровенного смысла старые добрые аскетические обложки капитулировали перед натиском многократно превосходящего по силам противника – бесталанного, но зато разряженного в многокрасочные до обморока, безвкусные до инфаркта миокарда достижения нынешних печатных технологий.

Можно только посочувствовать нашему наивному мечтателю. Но…

Миновало десять тысяч лет со времен камышовой свирели до симфонического оркестра наших дней.

И вот к дирижерскому пульту подходит маэстро; открывает партитуру; взмах палочкой – и дивное сочетание звуков, подчиняясь его воле, выстраивается в совершеннейшую гармонию.

Так и в литературе – только мастер способен извлечь из орга́на словесности немыслимое многообразие пульсирующих в унисон с душой строк. Оценивает его искусство суд, который невозможно подкупить, – суд читателей, этих присяжных на процессе, где выносится приговор творению. Процесс этот может быть длительным и часто выходит за грань земной жизни.

2012

Дороничева Валентина

«Я, Дороничева (урожденная Шумская) Валентина Викторовна, родилась 7 ноября 1961 года в с. Советское Приозерного района Калмыцкой АССР. Там же в 1969 году пошла в школу в первый класс. В 1970 году переехала в Казахскую ССР, в Актюбинскую область, в с/х опытную станцию.

С 1970 по 1974 год училась в Благодарной средней школе. В 1974 году переехала в г. Актюбинск Казахской ССР, где училась в средней школе № 19, которую закончила в 1979 году.

В 1979 году начала работу на ПО «Актюбрентген», где отработала 10 лет.

В 1980 году поступила на вечернее в Алма-Атинский институт народного хозяйства, который закончила в 1985 году.

В 1986 году вышла замуж за Дороничева Александра Павловича.

В том же 1986 году родила дочь.

В 1987 году уехала вместе с мужем в г. Чарджоу Туркменской ССР, где прожила до 1998 года.

В 1998 году вернулась в Казахстан в город Актобе, где прожила до 2015 года.

В 2015 году переехала в город Санкт-Петербург, с 2016 по 2017 год жила и работала в городе Грозном.

В 2017 году вернулась в Санкт-Петербург, где живу до сегодняшнего дня».

От автора

Собачья жизнь

(несколько дней из жизни йоркширского терьера по клике Ёся)

Нас у мамы было пять деток. И всех нас она любила, вылизывала языком. Дни шли беззаботно. И вот однажды появились чужие люди в квартире. Мама сразу напряглась и негромко зарычала. Но я все равно не послушался и побежал посмотреть, кто ж там пришел. Я подбежал к рыжей девушке, она наклонилась погладить меня, я лизнул ее руку. Это была любовь с первого взгляда.

– Он тебя выбрал, надо брать, – сказал мужчина, стоявший рядом с ней.

Потом он повернулся к хозяевам и сказал:

– У моей жены аллергия, поэтому мы берем йорка, считается, что на них аллергия бывает в одном случае из тысячи. Поэтому – ну, мы вам говорили по телефону – мы возьмем щенка с условием, что, если у супруги будут проблемы, мы его вам вернем.

– Мы не сторонники таких вещей… – начал говорить хозяин.

– Я так думаю, – заметила рыженькая, – что возвращать не придется.

Все повернулись к девушке: она держала меня на ладошке одной руки, а второй гладила, я же пытался лизнуть ее в нос.

Все засмеялись.

– О, нашли общий язык!

– И как его назовем? – спросил мужчина.

– Ёся, – ответила рыжая и снова погладила меня, – он такой умненький и такой хитренький. Так что имя у него должно быть еврейское!

Меня не волновало, какое у меня имя – русское или еврейское. Рыжая гладила меня.

Мне показалось, что она меня слишком мало гладит, и я выбрался из того шарфа, в который она завернула меня, чтоб я не замерз.

Но выяснилось, что мы уже приехали, и Рыжая опять завернула меня в шарф.

– Что ж, вот мы и приехали! – сказала она и опустила меня с рук на пол. И тут во мне проснулся азарт охотника: столько запахов, и все чужие! Я стал все обнюхивать, а Рыжая кого-то позвала:

– Женечка, иди посмотри, кого мы привезли!

Интересно: кто это – «Женечка»?

Появилась девочка, такая беленькая, на Белоснежку похожая. Тогда я еще не знал, кто такая Белоснежка. Она наклонилась ко мне, погладила и стала говорить с Рыжей, словно меня и нет в помещении.

– А он лает?

– Нет, – сказал мужчина.

– А почему?

– Рано еще, он ведь маленький.

Женечка-Белоснежка посмотрела на меня и сказала:

– Ничего, завтра он у меня залает.

Рыжая суетилась, принесла какую-то тряпочную коробку, потом понесла меня куда-то и стала показывать миску с едой и еще одну с водой. Мне есть не хотелось. Мне нравилось бегать за Рыжей. Она смеялась и гладила меня.

Потом погасили свет и все легли спать. Мне не хотелось спать, и уж тем более одному.

Я выбрался из коробки и пошел по запаху искать Рыжую. Я ее нашел быстро. Облизнул ей руку и тихо заскулил.

– Не балуй его, а то разбалуешь, – строго сказал мужчина.

– Рома, но он же маленький! Тем более его сегодня у мамы забрали…

Рыжая подняла меня с пола и положила на пододеяльник, а сверху накрыла рукой.

Стало тепло и так уютно, что я уснул.

– Настенька, быстрее, мы опаздываем, – торопил Рыжую Рома.

Все разбежались, и я остался один в пустой квартире. Ну что ж, если меня некому гладить и я остался один, имеет смысл посмотреть, что здесь есть интересного. Я ходил по комнатам и все обнюхивал. Свой дом надо знать. Интересного ничего не было. Пришлось пойти поесть. Миска, полная еды. Попробовал. Съедобно, но мамка кормила вкуснее. Хотел еще побродить, но появилась Женечка-Белоснежка. Я побежал к ней со всех своих четырех лап.

– А, это ты, – сказала она, – сейчас поем, и будем учиться лаять.

Наверное, Белоснежка что-то перепутала: во-первых, приличный пес не лает в доме, и уж тем более на хозяев. Для того, чтоб я лаял, должна быть очень важная причина. Я же не пустобрех какой-то. И к тому же мне рано. Вот пройдет еще пара месяцев, и тогда я вырасту и мне можно будет лаять. И только по уважительной причине!

Белоснежка действительно все перепутала. Она посадила меня на стол. Я стал сразу же вертеться, искать, как слезть со стола: порядочная собака на стол не лазит!

Но Белоснежка посадила меня на стол и взяла за передние лапы, крепко прижала их к столу. Но этого мало – она начала… лаять!

Я опустил голову. Ах, как нехорошо лаять дома, причем без причины. Лай без причины – признак сами знаете чего.

Потом она отпустила мои лапы и ударила меня по мордочке чем-то пушистым.

Дальше все спуталось: Белоснежка лаяла, била меня чем-то по мордочке, опять лаяла… А самое главное, я не мог понять, чего она от меня хочет.

И в это время Рома и Рыжая вернулись домой. Я услышал, как повернулся ключ в двери, и я от радости… тявкнул вначале один раз, а потом и второй.

Белоснежка схватила меня со стола и побежала к входной двери.

– Папа, папа, ты слышал, он залаял!

– Женечка, ну не мучь ты его, ему рано еще лаять, – сказала Рыжая и забрала меня у Белоснежки.

…Определенно, мне повезло с семьей: разговаривают тихо, едят мало, меня любят.

Я их тоже люблю. Правда, Белоснежка не понимает меня: я не бью ее по мордочке, я просто грызу ее вещи, особенно мне нравится грызть сланцы, а она не понимает и ругается.

Недавно купила мне очередную резиновую игрушку.

– На, Ёся, грызи, и не трогай мои вещи.

Но я все равно потихонечку с полочки утащил ее тапочек…

Тапочек был пушистый, поэтому все решили, что я скучаю по маме, и теперь все меня гладят-гладят-гладят, а еще боятся, что я голодный.

Вообще-то йоркширских терьеров в период взросления специально недокармливают.

И Рома попробовал ограничить меня в еде. Я не возмущался, но в отсутствие Ромы всегда ходил к Белоснежке или к Рыжей поскулить, пожаловаться, что я голодный.

И обе по секрету от Ромы прикармливали меня разными вкусняшками. У них стало нормой кроме обычного корма покупать мне какие-нибудь лакомства.

Рома все увидел и согласился. «Мы ведь собаку брали как члена семьи, а не для понтов, чтоб строго соответствовал породе, – ну ладно, будет чуть больше». И… тоже стал меня баловать.

Теперь я полноправный член семьи, у меня даже обязанности есть: я каждый день Белоснежку вожу на прогулки. Вот подумайте сами: она полдня в школе за партой, никакого кислорода – надо выгуливать, а то цвет лица испортится.

Иногда я выгуливаю Рыжую, но Рыжая строгая, поэтому Белоснежку выгуливать приятнее. Нас все парни замечают, вот уж не знал, что они так собак любят! Все комплименты говорят! «У вас такая красивая собака, девушка!» Спрашивают, как меня зовут. Ну, и еще много разных глупых вопросов задают. Белоснежка не любит, когда к ней с вопросами пристают, а мне очень нравится внимание.

Самое ценное у любого животного – это слюна, она от любой заразы спасет, но вырабатывается ее немного, поэтому животные используют ее экономно. Сейчас всю истратишь, а если что случится, и рану зализать нечем, но я так люблю свою семью, что с радостью облизываю и Белоснежку, и Рыжую. Рому бы я тоже в нос лизнул, но он не разрешает, ругается.

В доме непонятный переполох, говорят, ремонт называется. В одну комнату вообще не разрешают заходить. А я и не рвусь, мне на кухне уютнее, рядом с Рыжей.

…Вот уж несколько дней Рыжей нет дома, про меня все забыли. Белоснежка выгуливает меня, раньше я ее выгуливал, а теперь она меня. Кормят, когда вдруг заметят, что миска пустая, один раз даже напомнить пришлось. Что-то не нравится мне это.

Наконец-то Рыжая приехала, какой-то кулек принесла, запах непривычный. Кулек занесли в комнату, куда мне нельзя заходить. И весь день с кульком возится, а кулек пищит, как моя резиновая утка.

И зачем было покупать эту игрушку, если она столько пищит и не дает Рыжей отдыхать?

Мне Рыжая недавно пожаловалась: гладит меня, а у самой вид измученный.

– Ёсенька, я так устаю, что у меня сил не остается тебя погладить. Подожди, вот Ванечка подрастет, у меня появится больше времени, и я буду опять тебя гладить.

Я умный пес, сижу в своем ящике, ни на что не претендую. Неужели этот кулек так нужен? Может, и не надо было покупать эту игрушку, нам и без этой игрушки хорошо было. А теперь пищит день и ночь, мешает Рыжей меня гладить. Рыжая иногда гладит меня, так и говорит: «Ёсенька, иди я тебя поглажу», но… Мало. Только начнет гладить, и опять кулек пищит, она бросает меня и убегает.

…Кулек стал другим. Он чем-то на собаку похож, тоже на четырех лапах, только лапы у него другие. Он, наверное, маленький, еще не лает, а просто визжит, словно ему лапу прищемили. Вчера пытался отобрать у меня резиновую утку. Я хотел зарычать, но Рыжая подскочила и говорит мне: «Ёсенька, на него нельзя рычать, он маленький. Вот вырастет – не будет брать твои игрушки». Но сдается мне, что это только начало. Неужели придется от него игрушки прятать?

Сегодня пытался объяснить Рыжей, что нам вторая собака, тем более неизвестно какой породы, дома не нужна. Ну посмотри, какой я хороший, ведь я люблю тебя, забочусь о тебе, ручки облизываю – а вдруг инфекция какая-то? – чтоб ты не заболела. Ну зачем тебе этот щенок, от него никакой пользы. Но она ничего не поняла, обняла меня, чмокнула в нос и говорит: «Я тоже по тебе соскучилась, Ёсенька!»

Щенок растет, везде лезет и абсолютно бесцеремонно нарушает границы.

Вот теперь не знаю, как ему объяснить, что его территория – это его комната, а моя территория – это моя территория, и если он будет метить мою территорию, то мне придется после него все перемечивать. А Рыжей это не понравится!

Кулек научился стоять на задних лапах. Наверно, тоже вкусняшки любит. Хорошо, что мы с ним из разных чашек едим!

Рано обрадовался. Сегодня этот нахал добрался до моей чашки. Я даже не зарычал, стою лаю. Рыжая прибежала, щенка от моей миски оттащила, меня похвалила. Говорит: «Молодец, Ёсенька, что позвал», погладила меня. Сразу так хорошо стало!

Теперь я понимаю, почему Рыжая так устает, – потому что щенок маленький, бестолковый, ничего не понимает!

Прошло несколько лет, щенок вырос. Теперь я знаю, что он не щенок, а маленький человечек. Белоснежка вышла замуж и уехала в другую квартиру, я теперь Ванечку выгуливаю. Мы с ним друзья, все время вместе.

Он научился произносить мое имя. Кричит-визжит: «Ёся!», можно подумать, я глухой! Мы вместе играем моими игрушками, наверно, скоро изорвем очередного резинового гуся.

У Ванечки только один недостаток, нет, два: он любит дергать меня за хвост – ну, это куда ни шло – а еще обожает обнимать меня; я даже иногда боюсь, что он задушит меня в своих объятьях.

В доме опять переполох. Только этот переполох называется «переезд». Кажется, в моей жизни наступила черная полоса: приехала родственница, твердит, что меня надо отдать в хорошие руки и не брать с собой в новый дом. «Собакой вонять будет».

В доме траур. Все ходят хмурые, даже я.

Я не хочу в хорошие руки! Лежу в своей корзинке, жду своей участи. У Рыжей тоже плохое настроение – сидит телевизор смотрит. Там какой-то дядька про здоровье рассказывает. Я тоже слушаю.

– Наша слюна состоит из лизоцима. Лизоцим– это ценный белок. Он имеет треугольную конфигурацию, причем с каждой стороны разные разъемы, поэтому он может бороться с вирусами, простейшими…

Тоже мне открытие, я без него это знаю.

– Лизоцим вырабатывается в ограниченных количествах. У человека – от одного килограмма до полутора. Качество слюны зависит от состояния организма. Поэтому лучше не плеваться, – мужчина улыбнулся своей шутке. – Животные, в отличие от людей, бережно относятся к своей слюне, ведь, если что-то случится, именно слюной они обрабатывают рану и, соответственно, сохраняют здоровье и жизнь. Поэтому знайте: если собака облизывает вас, она делится с вами самым дорогим. Она обеззараживает ваши руки, ваше лицо… – мужчина замолчал. В комнате было тихо, только слышно, как всхлипывает Рыжая.

Рома вошел в гостиную.

– Ты что рыдаешь? Что случилось?

– Понимаешь, Ёся, ведь он любит нас… Не хочу отдавать его в хорошие руки.

Рома погладил Рыжую по голове.

– Для того, чтоб бросить, предать, нужна причина, а для того, чтоб остаться рядом с другом, сохранить верность и порядочность, причина не нужна. Эй, барбос, иди сюда.

Вообще-то меня зовут Ёся, но ведь это моя семья, и я их люблю. И я побежал в гостиную.

Я лизнул Ромку в нос, и он не возмущался. А еще я облизал Рыжей ее слезы: говорят, что слезы тоже ценный белок, – зачем ему зря пропадать!