Текст книги "Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир"

Мнимая гибель, происходящая на глазах у друга, становится финалом другого знаменитого холмсианского сериала «Доктор Хаус» (House MD, 2004–2012), возвращающего нас к #медицинским истокам новелл о Холмсе (прототипом которого, как известно, был доктор Джозеф Белл, чей диагностический метод под пером Конан Дойля превратился в метод криминалистического расследования. В сериале «Доктор Хаус» мы имеем дело с обратным превращением). Сериал завершается «рейхенбахом», воспроизводящим все опорные моменты и поэтому легко опознаваемым зрителями.

Вместо архиврага (#Мориарти) внешним фактором, толкающим героя на инсценировку своей гибели (самоубийства), оказываются разного рода тяжелые обстоятельства (смертельная болезнь «Уотсона» – друга и коллеги Хауса, Уилсона; Хаус полностью дискредитирован во всех своих отношениях с людьми; ему угрожает тюремное заключение). Вместо водопада в сериале фигурирует горящее здание (вспомним, что «дыму из горящего здания» уподобляет водопад Конан Дойль): охваченные адским пламенем балки рушатся на Хауса прямо на глазах у слишком поздно появившегося Уилсона. Медицинское освидетельствование тела подтверждает, что оно принадлежит Хаусу. Хаус незримо присутствует на собственных похоронах; выманивает с них Уилсона; рассказывает ему, «как все было». Эмоциональная встреча героев не особенно интенсивна (в отличие от «Шерлока»), поскольку финальный трюк Хауса слишком хорошо укладывается в череду его бесконечных проделок «при жизни» и многострадальный Уилсон уже устал негодовать. Кроме того, поверхностность объяснений Хауса и особенности болезни Уилсона заставляют нас подозревать, что эта встреча – плод воображения Уилсона или даже его галлюцинация¹³ (подобным приемом создатели сериала неоднократно пользовались на протяжении всех восьми сезонов).

В сериале «Шерлок» герой переживает профессиональное крушение (как позже выясняется, тоже мнимое) – Мориарти вынуждает его признать себя шарлатаном. Крушение, разумеется, еще один синоним падения, «водопада». Задолго до «Шерлока» тема мнимого разоблачения героя в рамках холмсианского нарратива прозвучала в культовом сериале 1990-х «Секретные материалы» (The X-files, 1993–2002). Специальные агенты ФБР Фокс Малдер и Доктор-патологоанатом Дана Скалли ведут расследования паранормальных явлений, заработав себе репутацию опасных чудаков. Малдер одержим своим квестом, поиском истины (связанной с инопланетянами и заговором в правительстве). Противники Малдера путем хитроумных манипуляций заставляют его поверить в то, что его квест был не более чем самообманом. Раздавленный осознанием провала миссии всей своей жизни, герой кончает с собой, выстрелив себе в лицо, так что труп становится практически невозможно опознать. Единственное подтверждение – профессиональное свидетельство его напарника, доктора Скалли, которая опознает труп по косвенным признакам. Скалли дает подробные показания комиссии ФБР, подтверждая как гибель Малдера, так и факт его роковых заблуждений. Ее горе выглядит вполне убедительно (а ее отчет комиссии становится одновременно и формой повествования от первого лица, новеллой Уотсона о гибели Холмса). На этой серии сезон заканчивается, и между финалом предыдущего и началом следующего сезона пролегает значительный отрезок реального времени, в течение которого зритель должен дожидаться «разоблачения трюка».

Выясняется, что Скалли – конфидент Малдера (т. е. его Уотсон и Майкрофт одновременно), а мнимое самоубийство Малдера было дымовой завесой, позволяющей ему провести свое тайное расследование и подготовить с помощью Скалли ловушку, в которую удастся завлечь крупную дичь (по модели истории с Себастьяном Мораном у Конан Дойля). У Малдера есть архивраг («Мориарти»), способствовавший дискредитации героя: он подозревает, что Малдер остался жив. В рамках той же сюжетной арки архивраг погибает, причем его тело, как и тело Мориарти, бесследно исчезает, что дает нам основания сомневаться в его гибели (в дальнейшем эта догадка подтвердится).

Структура обмана врага и друга сохраняется, только в роли обманутого и горюющего друга «Уотсона» оказывается зритель, идентифицирующийся со Скалли до объяснения трюка («гибели» героя).

В сериале «Элементарно» (Elementary, 2012–2019), который изначально планировался как американский аналог «Шерлока», структура «рейхенбаха» воспроизводится дважды, с использованием разнообразных комбинаций элементов. «Рейхенбах», приближенный к каноническому, – это спектакль, разыгранный для Мориарти. Холмс – наркоман в завязке – должен убедить своего архиврага, что у него произошел срыв – тяжелое крушение для героя, который долго боролся со своей зависимостью; срыв (relapse) – снова синоним падения, к тому же сам «срыв» происходит в ванной, в душе (сниженный образ водопада)¹⁴. Зритель, выступающий в роли Уотсона, убежден в подлинности срыва (к этому он давно психологически подготовлен всей линией поведения Холмса с первых эпизодов сериала). Сам Уотсон (в своей женской ипостаси – куратор и коллега Холмса, бывший врач Джоан Уотсон) на сей раз исполняет роль конфидента (Джоан подготавливает трюк вместе с Холмсом для Мориарти)¹⁵.

В свою очередь Холмсу также довелось выступить в роли горюющего и обманутого Уотсона, а также профессионала, удостоверяющего подлинность страшных улик, неопровержимо доказывающих гибель его возлюбленной Ирэн Адлер (ее тело исчезло). Ирэн внезапно вновь появляется в его жизни спустя несколько лет; выясняется, что она и есть Мориарти и что она с жестокой изобретательностью срежиссировала свою смерть, чтобы сбить Холмса со следа.

В американском сериале «Дефективный детектив» (Monk, 2002–2009) герой, детектив Монк, инсценирует свою гибель, чтобы усыпить бдительность врагов¹⁶. Спектакль разыгран для врага и друга; имеется конфидент (на этот раз это «Лестрейд», капитан полиции Стот-тлмейер), который помог осуществить трюк; «застреленный» герой падает с пирса в океан, и тело не могут найти (аналог водопада); есть горюющая помощница («Уотсон»); происходит их с «Холмсом» счастливое воссоединение. Нетрудно заметить, что уже не в первый раз конфидент героя оказывается одновременно и его помощником в подготовке хитроумного фокуса. Каноническому Холмсу такой помощник не потребовался, и Майкрофта он поставил в известность уже после случившегося. Современному «Холмсу» часто требуются дополнительные человеческие ресурсы в силу сложности трюка и необходимости соблюдения важного условия – гибели на глазах у друга.

В сериале «Кости» (Bones, 2005–2017) «Уотсон» (агент ФБР Сили Бут) умирает в объятьях «Холмса» (знаменитая писательница и гениальный судебный антрополог Темперанс Бреннан) в финале очередного сезона¹⁷. («Рейхенбах», как правило, помещается на стыке сезонов, чтобы зритель в реальном времени перерыва – The Great Hiatus – дожидался разоблачения трюка.) «Уотсон» незримо присутствует на своих похоронах; его «гибель» – на самом деле спецоперация ФБР; следует «воскрешение» героя – героиня вне себя от ярости; «воскрешение» заставляет их признать свои чувства друг к другу – долго отрицавшуюся любовь¹⁸.

В сериале «Белый воротничок» (White Collar, 2009–2014) герой (гениальный мошенник Нил Кэффри, вынужденный сотрудничать с ФБР в качестве консультанта в сложных случаях) погибает от рук старинного врага; их схватка происходит в подвале под Уолл-стрит. Место, безусловно, символическое – Уолл-стрит можно рассматривать как одну из властных вершин мира, соответствующих вершине горы с водопадом; а герой оказывается на ее «изнанке». Он умирает на глазах у своего друга и куратора, агента ФБР; в его гибели невозможно сомневаться – другу предъявлен труп в морге. Спустя год происходит подробное разоблачение очень сложного и тщательно спланированного трюка: только так герой мог усыпить бдительность ФБР и получить свободу, при этом не подставив лучшего друга.

В «Белом воротничке» предельно заострена плутовская природа холмсианского персонажа. В сериале «Воздействие» (Leverage, 2008–2012) рассыпаны легко опознаваемые намеки на связь персонажей этого шоу с холмсианой; но кейсы, за которые берутся герои (команда мошенников), чистой воды плутни, хотя назначение у них прежнее (есть клиенты, которым официальное правосудие не в силах или отказывается помочь, и тогда на помощь приходят теневые помощники, консультанты-робингуды). Вся их деятельность – это череда головокружительных фокусов, и трюк с мнимой гибелью, повторенный в этом сериале дважды, сюда органично вписывается. В первом случае: взрыв на высоком этаже, героиня гибнет на глазах у друзей; похороны, героиня в гробу, друзья рыдают; трюк – героиня выбирается из гроба (друзья-мошенники участвовали в подготовке трюка); преступник завлечен в ловушку и пойман; в конце эпизода выясняется, что героиня инсценирует свою смерть далеко не в первый раз¹⁹.

Во втором случае – гораздо более драматический «рейхенбах», к тому же совпадающий с финалом сериала²⁰. Мы видим, что команде не удалась очередная авантюра и все ее члены, за исключением главного героя, гибнут (расстрел и падение машины с моста в воду). Для разоблачения трюка вся история проигрывается заново в виде флешбеков, и выясняется, что зрителю подсунули иллюзию – ему показывают те же самые ситуации, но с другими участниками (т. е. как все было на самом деле). Спектакль был рассчитан на зрителя-Уотсона и на врагов, которые теперь убеждены, что герои мертвы.

М. Бахтин в работе «Формы времени и хронотопа в романе»²¹ в главе «Апулей и Петроний» размышляет об истоках плутовского романа и перечисляет характеристики героя-плута, которые (в том числе применительно к холмсиане) можно вкратце сформулировать следующим образом.

1. Герой находится «вне быта»: он проходит через окружающую его реальность как человек иного мира. У него необычный, внебытовой жизненный путь.

2. С этим связано его пребывание на границе миров – в самом широком смысле слова (бытовом, профессиональном, психологическом, мистическом).

3. Его путь авантюриста – это путь от приключения к приключению, от случая к случаю (например, в холмсиане во всех ее разновидностях это будет детективное расследование; медицинский кейс; спецоперация секретных служб и т. п.).

4. Герой занимает особое, исключительное положение в мире «обычных» людей. Он постоянно меняет обличья, личины, маски.

5. Поскольку герой стоит на границе миров, ему открыты тайное знание, доступ к интимнейшим секретам. Он видит тайную жизнь с изнанки (например, проникает в тайну преступника или в тайну больного).

6. Герой – конфидент, соглядатай. Он подсматривает и подслушивает.

7. Наконец, герой может претерпевать метаморфозу (например, в виде чудесного спасения).

В конандойлевском каноне легко можно найти множество примеров, иллюстрирующих каждое положение и позволяющих Шерлоку Холмсу и его компаньону по праву занять свое место в череде героев-плутов в истории мировой литературы (пара «Холмс – Уотсон», несомненно, отсылает к хорошо известной паре «плут и его господин»).

Мотив мнимой смерти прослеживается Бахтиным, например, в греческом романе²²; мы можем вспомнить случаи его использования в различных авантюрных романах (смерть героя в «Двенадцати стульях»²³ и его воскрешение в «Золотом теленке», «Приключения Тома Сойера», «Граф Монте-Кристо»).

Конан Дойль, использовав этот мотив, по сути дела, под давлением внешних обстоятельств, активизировал память жанра: «рейхенбах» приводит в движение машину плутовского романа, наделяет бессмертием героя-ловкача, прародителя целого ряда ищеек, спецагентов и суперменов. Под влиянием читателей Шерлок Холмс, для которого автор изначально запланировал героическую гибель как залог избавления мира от вселенского зла в лице Мориарти, возвращается в облике плута, сумевшего обвести вокруг пальца всех, в том числе и лучшего друга.

Стивен Моффат, один из создателей «Шерлока», известен также своей работой над «ньюскульным» перезапуском старейшего британского сериала «Доктор Кто» (Doctor Who, олдскул с 1963 г.; ньюскул – с 2005). Взаимовлияние «Шерлока» и «Доктора» последних сезонов безусловно и сказывается не только в схожих повествовательных приемах (например, сложная временная линия; флешбеки и подсказки), но и в прямых или косвенных отсылках к холмсиане, как канонической, так и современной (Доктор в костюме Шерлока Холмса; мелодия заставки из «Шерлока»; искусно запрятанные детали, рассчитанные на знатоков канона, – например, ресторан «Манчини» в «викторианской» серии «Доктора», где обедают Доктор и его спутница, и ресторан «Марчини», куда заезжают пообедать Холмс и Уотсон по окончании дела о собаке Баскервилей).

Доктор – инопланетянин, скитающийся по разным мирам и временам, обычно в сопровождении спутницы. Он регулярно проходит через перерождения, полностью меняя личность и характер, при этом сохраняя память о прежних инкарнациях. Этот постоянно повторяющийся опыт «регенерации», т. е. смерти и воскрешения, во многом определяет зрительское восприятие героя. Тем не менее, несмотря на привычку к перерождениям, в одной из инкарнаций Доктор инсценирует свою гибель.

Враги вынуждают его принять условия игры: явиться в назначенный час на встречу с будущим убийцей у озера (снова водная стихия). На эту встречу Доктор приводит своих ничего не подозревающих друзей, которые становятся свидетелями его гибели и тяжело переживают ее вместе со зрителями, привыкшими к неуязвимости бессмертного героя. На этапе «разоблачения трюка» эта сцена воспроизводится дважды: нам показывают, как устроен фокус – многоуровневый иллюзионистский номер, разыгрываемый не только в пространстве, но и во времени (научно-фантастический жанр подразумевает куда более свободное обращение с технологиями и парадоксами: например, возлюбленная героя оказывается одновременно и его убийцей, и с в и детел е м – д ру го м, наблюдающим всю сцену со стороны). Эмоциональное воссоединение с друзьями проходит для Доктора не очень гладко: друзья-земляне возмущены его ужасным «инопланетным» чувством юмора (впрочем, реакция их не столь бурная, как, например, негодование Джона в «Шерлоке»: к эксцентричным выходкам героя-трикстера они поневоле уже привыкли, как Уилсон привык к Хаусу, а Джон – к Шерлоку).

Схема «рейхенбаха», как можно видеть, функционирует не только как ключевой повествовательный прием, позволяющий эксплуатировать природу иллюзии, трюка, увлекательного фокуса, но и как механизм, актуализирующий архаические корни образа холмсианского героя – плута, трикстера, умирающего-воскресающего божества. В уже упоминавшемся сериале «Секретные материалы» «рейхенбах» Малдера – единственный случай мнимой смерти героя. Все остальные его смерти и воскресения вполне подлинные, включая и самый значительный подобный эпизод (герой похищен инопланетянами; наступает время Великого Пробела, когда герой отсутствует практически целый сезон; затем его тело находят и хоронят; спустя несколько месяцев тело извлекают из земли, герой воскресает)²⁴. Через опыт смерти/умирания проходят практически все главные персонажи этого сериала; этот опыт знаком и Хаусу, и Шерлоку²⁵.

В знаменитом американском научно-фантастическом сериале «Звездный путь» (Star Trek), ровеснике «Доктора», непрестанно прирастающем продолжениями (вокруг него больше полувека назад сложился целый культ поклонников-«треккеров»), через умирание/ воскресение (смерть на глазах у лучшего друга) проходит один из главных героев – полуинопланетянин Спок. Свое происхождение он ведет непосредственно от Холмса (что легко установить по знаменитой цитате, которую он приписывает своему предку, оставшемуся неназванным²⁶). Со Споком сравнивает Шерлока Джон («Шерлок»), Спок упоминается в «Хаусе»; исключительным сходством со Споком наделена доктор Бреннан, «Холмс» из сериала «Кости»; еще один женский холмсианский персонаж – доктор Мора Айлз из шоу «Риццоли и Айлз» (Rizzoli&lsles, 2010–2016) – впрямую названа Споком своей создательницей (Тесс Герритсен, по первой профессии врач, автор серии книг, которые легли в основу сериала²⁷). Гибель Спока от радиации за стеклянной стеной воспроизводится в качестве прямой цитаты в одной из серий Доктора (подобным образом завершается очередная схватка Доктора с его мориартипо-добным архиврагом; вместо окончательной гибели героя происходит его регенерация)²⁸.

Схему «рейхенбаха» в ее мистериальном варианте можно опознать, например, в толкиеновском «Властелине колец» (смерть и воскресение Гэндальфа). Восьмой сезон «Секретных материалов», посвященный поискам пропавшего Малдера, насыщен прозрачными новозаветными аллюзиями (непорочное зачатие; «бегство в Египет»; чудесное рождение со всеми атрибутами, включая «вифлеемскую звезду» и «поклонение волхвов»; смерть/воскресение в 4-м сезоне – эпизод с разоблачением и мнимой гибелью Малдера носит название «Гефсиманский сад» (Gethsemane, 4:24), тем самым «позор» и «гибель» героя из плоскости трюка переводятся в сакральную плоскость пасхального цикла: моление о чаше, предательство, смерть и воскресение²⁹).

Любопытно отметить, что и сам евангельский нарратив (в котором мистериальный элемент оказывается одновременно способом осмысления и литературной обработки травматического жизненного события, зафиксированного сначала в устных воспоминаниях современников, а затем позже – в новозаветных канонических и апокрифических текстах), по сути дела, укладывается в схему «рейхенбаха». Ее основные элементы: подлинная и убедительная во всех своих страшных подробностях смерть на глазах у врагов и друзей; констатация смерти (прободение бока); горе друзей у могилы (которая оказывается пустой); появление неузнанным на глазах у друзей (садовник у гроба; попутчик апостолов); раскрытие инкогнито и эмоциональное воссоединение (спектр эмоциональных реакций – полное принятие со стороны жен-мироносиц, скепсис

Фомы, изумление апостолов); объяснение того, что произошло; посрамление архиврага в космической перспективе (и его подручных – земных властей). Интересно, что в некоторых гностических текстах распятие истолковывается как оптический обман, трюк³⁰.

Модель «рейхенбаха» высвечивает не только плутовскую природу героя, но и божественную (о чем свидетельствует в том числе нередко приписываемое холмсианскому герою инопланетное происхождение, в буквальном или метафорическом смысле). «Холмс», предок супергероев всех мастей, сам отчетливо вписывается в категорию мифологических героев, причем в самом широком спектре, от архаического трикстера до эпического героя (и даже до известной степени наделяется тотемными чертами: #имя Малдера – Фокс (Лис); Финч (Зяблик) – холмсианский герой сериала «Подозреваемый/В поле зрения» (Person of Interest, 2011–2016) – обладает множеством других птичьих имен, маркирующих ту или иную его ложную личность). Наделенный чудесными способностями герой нередко проходит через временную смерть или спускается в загробный мир (как, например, Одиссей, спускающийся в Аид), попутно сражаясь с чудовищами.

Как уже было сказано, воссоединение Холмса с Уотсоном у Конан Дойля не носило драматического характера (добродушие доктора Холмсу не удалось поколебать даже при повторной попытке сыграть на его доверии). В современных прочтениях канона поступок Холмса все чаще трактуется как бесчувственный и подразумевает более глубокое исследование характера героя, его мотивов и его взаимоотношений с другом. У холмсианского героя обнаруживаются черты аутизма; социопатии; эмоциональной – «детской» – незрелости; гениальности на грани «холодного» компьютерного совершенства; безумия или тяжелого невроза; он оказывается травматиком, инопланетянином, манипулятором, преступником.

Ситуация «рейхенбаха», дающая герою второе рождение, а по сути – бессмертие, окончательно закрепляет его положение на границе миров. «Рейхенбах», сохраняя свои формальные признаки, может быть не кульминационным переломным моментом нарратива, а его точкой отсчета, предысторией. Так, в сериале «Подозреваемый» оба героя («Холмс» и «Уотсон») считаются погибшими, что позволяет им начать новую жизнь (которая и составляет содержание этого шоу). Гарольд Финч («Холмс») пережил покушение на свою жизнь (взрыв на пароме); считается, что его тело упало в воду и не было найдено (снова мотив падения и водной стихии). Незримо он наблюдает за горем своей невесты, практически сразу появившейся на месте взрыва; оберегая ее, он сохраняет свое спасение в тайне от нее, тем временем ведя наблюдение и за ней, и за своими врагами. В финале сериала он неожиданно появляется перед возлюбленной (подробности их эмоционального воссоединения остаются за кадром, но театральный эффект внезапного появления, несомненно, и здесь обусловлен всей логикой «рейхенбахской» схемы). Финч и его напарник Джон Риз ведут жизнь неуловимых невидимок, меняющих бесчисленные обличья и спасающих «простых смертных».

Герой, стоящий на границе миров (что часто подкрепляется опытом смерти/потустороннего путешествия/наличия смертельной болезни), нередко наделен неявными зловещими чертами. Так, например, в «хеллоуиновских» сериалах «Секретные материалы» и «Кости» имя героини-патологоанатома Скалли созвучно слову «skull» (череп), а героиня – судебный антрополог носит прозвище Кости. Эти «профессиональные» имена в то же время намекают на истинную природу их носительниц.

Фигура Мориарти, противостоянием с которым обычно ознаменовывается «рейхенбахский» эпизод, все чаще сближается с фигурой самого героя, приобретая черты его темного двойника («Шерлок») или даже сливаясь с ним до неразличимости, когда герой сам оказывается «criminal mastermind», как это происходит в сериалах «Во все тяжкие» (Breaking Bad, 2008–2013), «Черный список» (The Blacklist, 2013-)³¹. В сериале «Элементарно» герой связан с Мориарти любовными отношениями; взаимный интерес и своего рода странная привязанность этих персонажей друг к другу сохраняется и после того, как Мориарти оказывается в тюрьме. В сериале «Секретные материалы» архивраг героя по прозвищу Курильщик не только противостоит Малдеру, но и тайно оберегает его от других врагов; постепенно выясняется, что Курильщик – истинный отец Малдера. В «Шерлоке» фигура Мориарти еще и сближается с фигурой старшего брата героя, Майкрофта (манипулятора, главы британских спецслужб, человека, который, в полном соответствии с конандойлевским каноном, «и есть британское правительство»)³². В «Подозреваемом» эпическая битва Холмса и Мориарти (при наличии формального «человеческого» архиврага) переносится в плоскость противостояния двух искусственных разумов («светлого» и «темного»); тем самым высвечивается сверхчеловеческая природа обоих персонажей – чистых бестелесных интеллектов.

Можно выделить, по-видимому, минимальное ядро «рейхенбаха»: мнимая смерть инсценируется для двух адресатов – врага и ближайшего друга. Оба они должны быть обмануты: горе друга должно быть убедительным для врага (в роли ошеломленного свидетеля часто выступает зритель, идентифицирующийся с «Уотсоном»). «Рейхенбах» состоит из двух частей: 1) смерть (трюк); 2) разоблачение трюка. На изнанке этого сложного и хитроумного трюка, фокуса, оптического обмана всегда маячит возможность чуда, и даже насквозь ироничный «Шерлок» эту вероятность парадоксальным образом не только не отменяет, но и даже усиливает.