Текст книги "Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир"

¹ Conan Doyle A. Memories and Adventures. Ch. VIII «Му First Literary Success». Перевод мой. – A. A.

² См. спортивный сайт ESPNcricinfo, посвященный исключительно новостям крикета: http://www.espncricinfo.eom/england/content/player/10932.html

³ Seddon Р. Derbyshire's links to Sherlock Holmes author Arthur Conan Doyle // Derbyshire Life and Countryside. 17 May 2016: http://www.derbyshirelife.co. uk/out-about/derbyshire_sjinks_to_sherlock_holmes_author_arthur_conan_ doyle_1_4536707

⁴ Так же, как и у Нила Кэффри («Белый воротничок») и Рэймонда Рэддингтона («Черный список»).

⁵ Первое имя капитана – Джеймс, или Джим – из разряда «уотсоновских>> имен, о чем речь уже шла в гл. #холмс&уотсон.

6 См.: https://en.wikipedia.org/wiki/Moriarty_(name); Wikipedia дает ссылку на ресурс Librarylreland: http://www.libraryireland.com/Pedigrees1/MoriartyHeber.php

⁷ См.: https://en.wikipedia.org/wiki/Morley_(cigarette)

⁸ Топоров В.Н. Имена // Мифы народов мира. Т. 1. М.: Советская энциклопедия, 1991. С. 508–509.

⁹ Роман «Парцифаль» (XIII в.); лебединый рыцарь – герой немецких легенд.

¹⁰ Сюжет № 500 по классификации Аарне-Томпсона; К61С «Узнать имя» по классификации Ю. Березкина (см.: Березкин Ю.Е. Тематическая классификация и распределение фольклорно-мифологических мотивов по ареалам. Аналитический каталог: <http://www.ruthenia.ru/folklore/berezkin/>).

¹¹ Время от времени Доктор, правда, подтверждает наличие у него медицинского образования – так, в одном из эпизодов он говорит королеве Виктории, что учился у доктора Джозефа Белла («Tooth and Claw», 2:2, ньюскул); эта деталь – одна из многочисленных «шерлокианских» отсылок в этом нарративе, наряду, например, со словами Доктора о том, что он хотел бы, выйдя на пенсию, разводить пчел («The Name of the Doctor», 7:13, ньюскул).

¹² «Грозные» и трикстерские имена Доктора вновь перечисляются в рождественском спецвыпуске 2017 г. «Дважды во времени» («Twice Upon a Time»): «Чертик из Пандорики, Тень Валеярда, Зверь Трензалора, Мясник (Палач) Черепной Луны, Последнее Древо Гарсеннона, Разрушитель Скаро – он Доктор Войны». Эти эпитеты напоминают многочисленные эпитеты бога Одина, героя и трикстера.

¹³ «The Name of the Doctor».

¹⁴ Там же.

#отец

В рассказе «Глория Скотт», опубликованном в журнале «Стрэнд» в апреле 1893 г., мы узнаем о том, как Шерлок Холмс обрел свое призвание. Он гостит у своего университетского друга Виктора Тревора в имении его отца и по просьбе последнего пробует на нем свой метод, делая ряд метких наблюдений, которые отчего-то приводят Тревора-старшего в ужасное смятение, вплоть до обморока. Придя в себя, мистер Тревор успокаивает юношей, объясняя свое внезапное нездоровье слабым сердцем:

– Не знаю, как вам это удается, мистер Холмс, но, по-моему, все сыщики по сравнению с вами младенцы. Это – ваше призвание, можете поверить человеку, который кое-что повидал в жизни.

– И, знаете, Уотсон, именно преувеличенная оценка моих способностей навела меня на мысль, что это могло бы быть моей профессией, а до того дня это было увлечение, не больше¹.

Судья Тревор скрывает от сына свое преступное прошлое: тайна, благодаря проискам шантажиста, грозит выплыть наружу. Не в силах перенести страха разоблачения и позора, старик умирает, оставив сыну некие бумаги. Холмсу, которого Виктор (слишком поздно) призывает на помощь, удается расшифровать загадочную записку, ставшую причиной смерти мистера Тревора; его догадки подтверждаются содержимым бумаг – письмом с исповедью сыну.

О родителях Холмса нам ничего не известно, но вскоре после публикации «Глории Скотт» в том же «Стрэнде» в сентябре 1893 г. выходит рассказ «Греческий переводчик», в котором мы впервые знакомимся со старшим братом Шерлока, Майкрофтом. Между ними не такая значительная разница в возрасте (7 лет), однако в каноне и во многих последующих интерпретациях канона Майкрофт нередко воспринимается как родительская фигура. Холмс объясняет Уотсону, что способности Майкрофта к дедукции превосходят его собственные: можно было бы предположить, что старший брат был для Шерлока ролевой моделью, ведь, в конце концов, он так же, как и Шерлок, сам создал себе свое амплуа, уникальную, доселе небывалую должность в правительстве (столь же уникально ремесло детектива-консультанта). Но не от Майкрофта, человека с гениальным умом, напоминающим современный компьютер, получает Шерлок благословение на профессию, ставшую его судьбой, а от совсем другой родительской фигуры – старика судьи, в прошлом преступника, слабого, но любящего отца Виктора Тревора.

* * *

У шерлокианского персонажа отношения с отцом складываются непросто. Например, желчный и угрюмый нрав инспектора Морса объясняется, помимо прочего, его напряженными отношениями с холодным и обесценивающим отцом (что отчасти проясняется в приквеле к «Инспектору Морсу» – сериале «Молодой Морс»); отцовской фигурой для молодого Морса становится его начальник, инспектор Тездей, к которому нелюдимый юноша явно очень привязан.

Отец Шерлока из сериала «Элементарно» на протяжении нескольких сезонов остается незримой зловещей фигурой за кадром: он обладает огромным влиянием и богатством; сын его ненавидит, упрекая в смерти матери; отец во многом контролирует жизнь Шерлока. Джоан Уотсон, которую отец Холмса нанял в качестве компаньона для сына, только что вышедшего из наркологической клиники, никогда его не видела (Шерлок говорит, что его отец никогда не появляется на им же назначенных встречах). Во многом отношения Шерлока с могущественным и контролирующим отцом напоминают отношения Шерлока с Майкрофтом в «Шерлоке». Отец впервые выходит из тени в начале 4-го сезона, приезжая в Нью-Йорк после того, как Шерлок пережил наркотический срыв.

Отец Шерлока носит #имя Морланд (напоминающее нам – как вскоре выяснится, неслучайно – об имени Мориарти); он, как и его сын, тоже «консультант» – консультирует могущественных политиков и бизнесменов. Шерлок отзывается о своем отце как о безжалостном и морально нещепетильном человеке. Тем не менее отец при личном общении выказывает заботу о Шерлоке и пытается с ним примириться. Это сочетание контроля, огромной власти и заботы лишний раз подчеркивает сходство между Морландом из «Элементарно» и Майкрофтом из «Шерлока»². Оба Шерлока реагируют схожим образом – враждебностью и неприятием, – однако не стремятся слишком эмансипироваться от отца/брата. В «Шерлоке» зрителя намеренно вводят в заблуждение, чтобы он принял Майкрофта за Мориарти; в «Элементарно» Морланд принимает решение заступить место Мориарти во главе теневой организации, объясняя это тем, что хочет подорвать ее изнутри. Но, каковы бы ни были его истинные намерения, ясно, что «теневая» фигура незримого отца с самого начала тяготела к полюсу «архиврага» героя.

Настоящий отец Фокса Малдера («Секретные материалы»), по всей видимости, его заклятый враг, Курильщик («Мориарти»). Отец, воспитавший Малдера, тоже далек от идеала: он отдает собственную дочь могущественной секретной организации. Настоящий отец доктора Моры Айлз («Риццоли и Айлз») – глава ирландской мафии. Отец Нила Кэффри («Белый воротничок») – «грязный коп»; из-за этого маленький Нил с матерью попали под действие программы защиты свидетелей под другими именами (первая ложная личность будущего авантюриста). Доктор Хаус, по его признанию, со своих 12 лет знал, что его отец-тиран вовсе ему не отец. Тайну отцовства знает только мать Хауса; но она, как и мать Фокса Малдера, не спешит поделиться с сыном своим секретом.

Героиня сериала «Черный список», агент ФБР Элизабет Кин, работает в паре с криминальным гением Реймондом «Рэдом» Рэддингтоном (в их паре холмсианская фигура скорее Рэд, но с сильным «уклоном» в Мориарти; Элизабет, по закону равномерного распределения черт в #холмсианской паре, постепенно сама становится все жестче, решительнее и проницательнее). Все события сериала так или иначе вращаются вокруг главного вопроса: является ли Рэддингтон отцом Лиз?

Отец Эйдриана Монка («Monk») в детстве читал ему рассказы о Шерлоке Холмсе (что повлияло на выбор сыном профессии); мирился с чудачествами обоих сыновей; у него специфическое чувство юмора – как-то раз он подарил Эйдриану всего одну трубку портативной рации, объяснив это тем, что у сына все равно нет друзей. Однажды отец вышел из дома за китайской едой и не вернулся. С тех пор прошло почти 40 лет.

Когда Монк-старший случайно вновь появляется на пути Эйдриана, угодив в тюрьму из-за дорожного штрафа, то заявляет, что ему нужны две вещи: прощение сына и оплата штрафа, но если надо выбрать что-то одно, то он выбирает второе³. Свой уход из дома Джек Монк объясняет тем, что вместе с китайской едой он получил печенье с предсказанием «Держись своего мужчины» и решил, что будет отныне держаться только самого себя. Когда Эйдриан и капитан Стоттлмайер («Лестрейд») приходят, чтобы вызволить Джека из тюрьмы, тот, глядя на капитана, произносит: «Я смотрю на тебя, но вижу твою мать». Его поправляют, и он как ни в чем не бывало говорит сыну: «Этот человек выглядит в точности как твоя мать».

Эксцентричное поведение Джека примечательно некоторыми особенностями: то, что можно было бы счесть иронией в духе Хауса, при ближайшем рассмотрении оказывается скорее нераспознаванием человеческого коммуникативного кода. Стереотипная мелодраматическая ситуация «узнавания давно утраченного ребенка» – «ты так похож на свою мать!» – оборачивается абсурдом: Джек продолжает оперировать штампом, оторванным от всякого смысла, у него не возникает чувства неуверенности или неловкости. Происходит сближение слова, и вещи, переносные смыслы понимаются буквально («держись своего мужчины»); формальная логическая операция (одна трубка уоки-токи, если ты один) полностью упраздняет смысл целого (уоки-токи по определению парная вещь)⁴.

Родители доктора Темперанс Бреннан (Боунз) исчезли из ее жизни, когда они с братом были подростками; в результате дети скитались по приютам и приемным семьям, приобретя травматический сиротский опыт. Много лет спустя выясняется, что родители были «благородными» преступниками; они исчезли из жизни детей, чтобы отвести от них опасность. Мать погибает; отец неузнанным возвращается к уже давно выросшим детям. Постепенно ему удается восстановить отношения с Боунз: он проявляет себя как любящий, заботливый и терпеливый отец.

Мистер Спок («Звездный путь») – инопланетянин только наполовину, по отцу; по матери он человек. Как полукровка он не может по-настоящему вписаться ни в одно из двух сообществ. Всю жизнь он борется с человеческим в себе, всячески вытесняя эмоции и стараясь неукоснительно следовать вулканской холодной и подчас жестокой логике, но человеческая природа все же, во многом благодаря дружбе с капитаном Керком, побеждает, образуя гармоническое равновесие с вулканской мудростью и выдержкой.

Родители еще одного отчасти «споковского» персонажа, Алана Шора («Юристы Бостона»), судя по немногочисленным о них упоминаниям, были холодными и обесценивающими; Алан находит отцовскую фигуру в лице своего ближайшего друга и коллеги Денни Крейна, с которым его связывают нежные и глубокие отношения.

У Гарольда Финча, холмсианского персонажа сериала «Подозреваемый», был теплый и любящий отец. Юный Гарольд начинает конструировать искусственный разум, который, по его замыслу, должен заменить отцу угасающую память. Из этого изобретения позднее вырастет Машина – искусственный интеллект. Машине, в которую Гарольд встроил ограничения, не позволяющие ей в полной мере пользоваться своей неуклонно возрастающей мощью, предстоит схватка с «темным» искусственным разумом, Самаритянином, не связанным никакими запретами, – «темным отцом», готовым захватить власть над всем человечеством и «воспитывать» его по своему усмотрению, физически устраняя «недостойных».

Ганнибал из одноименного американского сериала принимает на себя роль скрытого наставника Уилла Грэма, исподволь воспитывая его, пестуя в нем его темную сторону – сначала в качестве психотерапевта, а затем в открытую в качестве утонченного монстра-каннибала.

Особая глубокая связь существует между Декстером Морганом, героем американского сериала «Декстер», и его приемным отцом: Гарри учит сына контролировать своего внутреннего монстра. Настоящий отец – преступник, из-за которого погибла мать Декстера.

В сериале «Люцифер» использован тот же прием, который долгое время эксплуатировался в «Элементарно»: всемогущий отец незримо пребывает за кадром, тем не менее оказывая воздействие на жизнь сына, который яростно сопротивляется влиянию отца, бунтуя против него. В случае с Люцифером всемогущество отца понято вполне буквально: отец дьявола – это сам Бог.

* * *

Итак, отец холмсианского героя так или иначе связан с травмой; настоящее отцовство нередко оказывается под вопросом; часто отец связан с темным или не вполне человеческим началом – он преступник; «архивраг» героя; инопланетянин. В «темном» отце (или отцовской фигуре) проступают черты «Мориарти»; занятия, необычные способности и характер отца свидетельствуют об амбивалентной природе самого героя, его дара. Герой – сирота или найденыш, которого опознают по приметам (например, как в «Докторе Хаусе» в серии «Родинки», 5:4), что роднит его с героем античного или плутовского романа («Эфиопика» Гелиодора; «История Тома Джонса, найденыша» Филдинга; найденыш Фигаро у Бомарше; и т. п.).

В мифологии вопрос об истинном происхождении героя часто связан с его полубожественной природой (так, настоящий отец Геракла – Зевс, а не Амфитрион); этот мотив сохраняется, например, в Евангелиях: настоящий отец Христа – Бог, а не Иосиф. Настоящий отец Эдипа велит его покалечить и оставить на горе Киферон; найденыша относят царю Коринфа Полибу, который заботливо воспитывает ребенка как собственного сына («холмсианскому» герою обычно также доводится встретить в своей жизни благожелательную отцовскую фигуру). В трагедии Софокла «Эдип-царь» Эдип, узнав, что только что скончавшийся Полиб ему не родной отец, говорит Иокасте, что она не должна страшиться его, возможно, низкого происхождения, ведь он сын самой Судьбы!

Герой может быть ребенком не бога, а богини (например, Ахилл, сын Фетиды и смертного Пелея; Эней, сын Анхиза и богини Афродиты); главное – его полубожественное происхождение. Так, Ник Беркхард из американского сериала «Гримм» (Grimm, 2011–2017) унаследовал свой дар от матери. В сериале «Шерлок» уникальные способности братьев Холмсов также явно передались им от матери. В «Люцифере» появляется страшная матушка главного героя, сбежавшая из Ада. В сериале «Риццоли и Айлз» доктор Айлз знакомится со своей настоящей матерью, также знаменитым судмедэкспертом. «Духовной матерью» Декстера называет себя доктор Вогл, создавшая своего рода «фабрику монстров». В американском сериале «Схватка» («Damages», 2007-20012) старшую «темную» героиню Пэтти связывают отношения любви-ненависти с ее подчиненной Эллен. В какой-то момент зрителям подбрасывают идею, что Эллен на самом деле может быть дочерью Пэтти. Нам также намекают, что Эллен, возможно, приемный ребенок в своей семье. Оба предположения не подтверждаются, но сама инерция жанра очень показательна: герой как приемыш, чей истинный родитель обладает чертами Мориарти.

В своем происхождении герой нередко ищет разгадку собственной личности, своего дара, который, по выражению Эйдриана Монка, «и дар, и проклятье».

¹ Перевод Г. Любимова.

² «Обратное» сходство с Морландом высвечивает родительскую функцию Майкрофта в «Шерлоке».

³ «Mr Monk Meets His Dad>> (5:9).

⁴ Об этом подробнее мы будем говорить в гл. «Доктор Хауст».

#романтики&мистики

Я лежал навзничь, звезды катились надо мной, и каждый день был длиннее земной эпохи. Слабо доносились до меня звуки земли: рождение и смерть, песни и стоны, и вечные вздохи камня.

(Рассказ Гэндальфа о битве с Бал рогом. Р. Толкиен, «Две башни»)

Шерлок (медленно поднимаясь и озираясь): Ага, значит, я все еще сплю.

(мы видим Рейхенбахский водопад и Мориарти – как на иллюстрации в «Стрэнд»).

Мориарти: Глубоко, Шерлок, глубоко.

(«Шерлок»: «Безобразная невеста»)

На протяжении спецсерии «Безобразная невеста» («Шерлок», 2016) Шерлок Холмс показан нам в двух мирах – в классическом «конандойлевском» девятнадцатом веке и в современном, «шерлоковском», пространстве. С одной стороны, «просыпаясь» в современном самолете, Шерлок сохраняет память о своем викторианском сне. С другой стороны, когда он возвращается в девятнадцатый век, восприятие реальности 2010-х годов становится смутным и фрагментарным. И лишь оказавшись у водопада, Шерлок обретает ясность зрения и способен узреть оба мира сразу – и понять их сущность. Это и дает ему возможность вынырнуть из морока, сбросить в пропасть темного двойника (Мориарти) и главное – все увидеть и понять. Ныряя в Рейхенбах, Шерлок не падает, а летит сквозь водную завесу, и на лице у него счастливая улыбка: путь «вглубь себя», о котором он так загадочно упомянул в самом начале «Безобразной невесты», завершен¹.

Романтики и писатели фэнтези любили представлять подобные ситуации, заставляя своих персонажей пересекать границы между реальностями, вселенными, волшебной страной и повседневностью, сном и бодрствованием. Этот феномен русские исследователи назвали «двоемирием», говоря о романтиках, а прежде всего о Гофмане²; этот термин был введен в литературный обиход В. Ф. Одоевским³. По принципу двоемирия строится раннее фэнтези, от кэрроловской «Алисы» до баумовского «Волшебника из страны Оз». В параллельные миры можно попасть при помощи волшебства, через сны и видения, а также полностью отказавшись от этого мира, то есть фактически перейдя в загробный мир. Так происходит с Фродо в финале «Властелина колец, когда он навсегда покидает Средиземье и отправляется в Бессмертные края; так заканчивают свой земной путь персонажи «Хроник Нарнии» (погибнув в катастрофе и переселившись в страну Аслана, то есть Рай), такой же путь выбирает для себя Ричард в романе Нила Геймана «Никогде», навсегда спускаясь вместе с проводником в Нижний Лондон.

В этом смысле волшебная страна, царство духов, параллельный мир все равно остаются недосягаемы. Эти края можно увидеть, в них можно побывать, но рано или поздно героям необходимо сделать выбор в пользу той или этой реальности и либо вернуться в повседневность, либо остаться по ту сторону, то есть так или иначе покинуть этот мир. В «Безобразной невесте» Шерлок долгое время пребывает на грани сна и яви, сначала неосознанно, потом уже сознательно, однако в какой-то момент внутренний голос, воплотившийся в Уотсоне, говорит – «теперь надо просыпаться». Уотсон утверждает это не столько как друг и партнер, сколько как автор нарратива, внутри которого и существует этот викторианский Холмс. Момент ясности и видения обоих миров – в случае Шерлока, во время полета над водопадом – открывается лишь в короткий миг перехода из одного состояния в другое, как, например, в «Принце Каспиане» Льюиса:

И наступил момент, который трудно описать, потому что детям казалось, что они видят три мира одновременно. Один был устье пещеры, открытой в ослепительную зелень и синеву острова в Тихом океане, где должны были появиться все тельмаринцы, когда пройдут через Дверь. Вторым была поляна в Нарнии, лица гномов и зверей, глубокие глаза Аслана и белые полоски на щеках барсука. Третьим (который быстро поглотил два других) была серая, посыпанная гравием поверхность платформы загородной станции, и скамейка с багажом, где они все сидели <…>⁴.

О постепенном продвижении к состоянию такой ясности рассказывает знаменитый «Золотой горшок» Гофмана – прямой предок описываемых нами сериалов. В этой повести студент Ансельм, разочаровавшись в повседневной жизни, стремится к идеальному миру поэзии. Встретив таинственного архивариуса, а на самом деле – духа огня Саламандра, Ансельм становится его учеником-подмастерьем и одновременно влюбляется в его дочь Серпентину – зеленую змею. На протяжении практически всей повести герою все в большей степени открывается мир духов, пока наконец он полностью туда не переходит. Финальная сцена разворачивается в видении, явленном Саламандрой рассказчику, – Ансельм и Серпентина в волшебной Атлантиде.

«Золотой горшок» был опубликован в 1814 году, во время, когда по Европе прошла уже вторая волна интереса к месмеризму, или магнетизму, – практике, во многом предвосхитившей медицинский гипноз. После того как его основатель – Франц Месмер – был дискредитирован Французской академией наук, магнетизм был сильно переработан и переосмыслен его последователями (Делез, Клюге, Кизер, Вольфарт и др.), превратившись из медицинской практики в духовную, ставшую в некотором роде религией того времени⁵. Сам Горфман хорошо знал как непосредственных учеников Месмера, так и его более отдаленных последователей. Известно, что Гофман неоднократно посещал магнетические сеансы в Бамберге⁶ и дружил с доктором Корефом, лидером немецкого месмеристского движения⁷. И поэтому не удивительно то, что «Золотой горшок» также может быть переосмыслен как постепенный переход от бодрствования к магнетическому сну. В одном из исследований отмечается, что сюжет «Золотого горшка» фактически воспроизводит шесть стадий магнетического сна, описанного доктором Клюге – еще одним практиком магнетизма⁸. Согласно этому описанию, именно столько стадий проходит человек, погружаясь в транс, позволяющий ему видеть, наряду с материальным миром, и мир духов. Самая высшая – стадия ясности – выводит человека за пределы физической реальности. У Гофмана Ансельм начинает этот путь, когда ему открывается видение серебристых змеек и слышится звон стеклянных колокольчиков, обозначающий вход в транс (Месмер часто играл на гармонике, чтобы загипнотизировать своих пациентов). И далее, сомнамбулическое состояние Ансельма все более углубляется, вплоть до финала, когда он попадает в блаженную область Атлантиды, приравнивающейся к шестой и последней стадии магнетического сна, на которой человеку становится внятна и ясна гармония сфер⁹.

Один из ключевых моментов «Золотого горшка» – это заточение героя за неверие «под стекло», в склянку, стоящую на столе Саламандра-Линдхорста. Томясь в этой тюрьме, Ансельм в то же время наделен двойным зрением, позволяющим ему ясно видеть обе реальности соседствующими друг с другом. Он видит фантастические чертоги Саламандра и его битву с ведьмой – и в то же время своих товарищей, которые ему грезятся также заключенными в склянки, а на самом деле проходят мимо. В этот момент «он буквально ослеплен светом, который подсвечивает всё вокруг него всеми цветами радуги. Благодаря заточению в стеклянной банке он одновременно видит и холодный сумрак одного мира, и сияющее великолепие другого, оставаясь при этом вне обоих миров»¹⁰. Через этих молодых людей – знакомых Ансельма – и проходит граница между реальностями:

Тут Ансельм увидел, что рядом с ним, на том же столе, стояло еще пять склянок, в которых он увидел трех учеников Крестовой школы и двух писцов.

– Ах, милостивые государи, товарищи моего несчастия, – воскликнул он, – как же это вы можете оставаться столь беспечными, даже довольными, как я это вижу по вашим лицам? Ведь и вы, как я, сидите закупоренные в склянках и не можете пошевельнуться и двинуться, даже не можете ничего дельного подумать без того, чтобы не поднимался оглушительный шум и звон, так что в голове затрещит и загудит. Но вы, вероятно, не верите в Саламандра и в зеленую змею?

– Вы бредите, господин студиозус, – возразил один из учеников. – Мы никогда не чувствовали себя лучше, чем теперь, потому что специес-талеры, которые мы получаем от сумасшедшего архивариуса за всякие бессмысленные копии, идут нам на пользу; нам теперь уж не нужно разучивать итальянские хоры; мы теперь каждый день ходим к Иозефу или в другие трактиры, наслаждаемся крепким пивом, глазеем на девчонок, поем, как настоящие студенты, «Gaudeamus igitur…» – и благодушествуем <…>.

– Но, любезнейшие господа, – сказал студент Ансельм, – разве вы не замечаете, что вы все вместе и каждый в частности сидите в стеклянных банках и не можете шевелиться и двигаться, а тем менее гулять?

Тут ученики и писцы подняли громкий хохот и закричали: «Студент-то с ума сошел: воображает, что сидит в стеклянной банке, а сам стоит на Эльбском мосту и смотрит в воду. Пойдемте-ка дальше!»

В последний раз мы видим Ансельма наяву, когда оканчивается битва между Саламандром и ведьмой, склянка разбивается, и юноша падает в объятия Серпентины. Существует мнение, согласно которому Ансельм на самом деле совершает самоубийство, а звон разбитого стекла – это плеск воды, в которую он бросается с Эльбского моста. Эта версия подтверждается сразу несколькими фактами – замечанием учеников писцов о том, что герой стоит на мосту; тем, что герой исчезает из обычной жизни; и, наконец, тем, что Вероника, девушка, когда-то влюбленная в Ансельма, передает Геербранду осколок зеркала и велит бросить его с того же Эльбского моста, на котором мы в последний раз видели героя¹¹. И в самом деле, после этой главы Ансельма можно узреть только в видении, явленном рассказчику Саламандром. Из обычной жизни он исчезает и живет в окружении духов, в ином мире. На самом деле, эти две точки зрения друг другу не противоречат – высшая стадия сомнамбулизма хоть и не предполагает физической смерти, однако выводит сознание далеко за пределы обычной, земной жизни¹².