Текст книги "Нхаггарт: На стыке миров"

В вагоне поезда, который прибыл несколько минут спустя, стояла тишина и напряжение. Он нёс нас в город, оставляя в неведении о судьбе друзей. Сандра вздохнув, поведала, что так и не успела сказать Ленни о своих чувствах и очень боится, что уже не сможет этого сделать. Я надеялась, что всё произошедшее – всего лишь спектакль, сыгранный слишком хорошо. Но меня терзали смутные сомнения: что если восстание, организованное тем крепким мужчиной, было случайным? Что будет с Мартином, Саматом, Ленни и Жаном? А поезд продолжал размеренно стучать колёсами и покачиваться, убаюкивая своих пассажиров.

Глава 13. Не всякая ложь бывает во благо

– Ваши генералы вытоптали мне все огороды, как стадо диких кабанов! – возмущался Жан, расплывшийся в кресле гостиной мистера Вудклива.

– Зато Ленни и Сандра теперь герои, – с гордостью в голосе отметила Аннет. – Влюблённая парочка, противостоящая повстанцам, настоящая романтика!

К счастью, наши переживания были напрасны. Настолько масштабный спектакль стал сенсацией, а также новым приключением, которое художник запечатлел в своем альбоме.

– Видели бы вы лицо Шерил, когда я делала вид, что ревела на полу, – смеялась Аннет. – В тот момент я подумала, что пора открывать театральный кружок имени меня!

– Отстань, – смутившись, отмахнулась я от неё, – ты бы на выражение лиц генералов в тот момент посмотрела.

– Жан, – заговорил Крио Карборра, расположившийся на диване рядом с Саматом, – ты прости, что так вышло, я не думал…

– Вот сниму побои и засужу тебя, – глава поселения рассмеялся, перебив извинения мэра. – Зато всё выглядело весьма натурально. Конечно, наш повстанец вошёл в кураж и переборщил с тумаками, но хорошо, что Самат привёз с собой аптечку. А то я так бы и ходил, освещая путь в ночи фонарями под глазами. Забудь, для благого дела себя не жалко. Мартин, вон, тоже в ухо получил.

– До сих пор не пойму, как так вышло, – с обидой в голосе отозвался мой лучший друг из дальнего угла комнаты. – Как повстанец мог меня с тобой перепутать?

– Ну, драка это вещь непредсказуемая – раз, и тебе прилетело в ухо за твоего товарища. Не вини актёра в том, что он слишком сильно вжился в роль.

– Это у нас Ленни вжился в роль, – негромко подметила я. – Картины его распродай, живи в своё удовольствие, обнимашки со всеми…

– Нет, вы меня уже достали! – вскрикнул художник, вскочив со своего места. – Хватит подтрунивать надо мной! Я по-настоящему думал, что меня до смерти забьют тяпкой или раздербанят на цветные лоскуты!

– Хорошо, что всё хорошо закончилось, – с улыбкой сказала миссис Милдред, сидящая в новом кресле-качалке, которое ей подарил Карборра. – Посмотрим, что будет.

– Ответ из суда придёт завтра. Я к своим документам ещё и письмо приложил, что ты мне помогла составить, – с волнением в голосе тихо сказал Крио.

– Надеюсь, оно поможет. Есть идеи, что будем делать дальше? – уточнил у него Самат.

– Жить и радоваться, что же ещё. Мы и так много хорошего упустили.

– И то верно, – поддержал мэра Вудклив. – Каждый сам кузнец своего счастья, как раньше говорили.

– Или художник, – дополнил слова мужчины Ленни, сжимающий руки Сандры в своих ладонях.

***

Однажды Аннет сказала мне, что одно из самых неприятных чувств это видеть, как плачет самый стойкий и сильный человек из всех, кого знаешь. Тогда я не придала этому значения, ведь ощущение, о котором она говорила, было мне не знакомо. Но в день, когда пришел ответ на письмо Карборры, его испытали все.

Крио вошёл в дом мистера Вудклива, как тень, еле передвигавшая ногами. Мэр медленно опустился на диван в гостиной и надолго задумался о своём, уставившись в одну точку прозрачным взглядом. Никто из собравшихся не торопил его, так как все понимали, что новости будут не радостными.

– Я, конечно, снова мэр… – тихо начал Карборра. – Но меня заставляют вернуть прежний порядок. Иначе будет худо не только мне и вам, но и всему городу. Кажется, всё, за что мы боролись, рухнуло.

А потом Крио заплакал. Он вытирал слёзы рукавом, как ребёнок и негромко всхлипывал, то и дело закрывая лицо руками. Самат обнял отца, что-то шептал ему на ухо, гладил его по плечу и всеми силами пытался успокоить.

В этот день плакали все: и я, и Ленни, и Сандра с Аннет. Миссис Милдред, всхлипывая, удалилась в другую комнату вместе с понурым мистером Вудкливом, а Мартин подвинулся поближе и положил голову мне на плечо.

– Всё зря, – прошептал он, – прости, что втянул тебя в это.

– Успокойся, извиняться тебе не за что.

– И мы вот так всё бросим? – всхлипывала Сандра. – Стоило мне вырваться из одного поганого места, как добро пожаловать в другое?

– Придётся, – сказал Крио, высвободившийся из объятий Самата.

– Но как так произошло? – спросил его Вудклив, появившийся в дверном проёме. – В письме Милдред привела убедительные факты, собрала мнение всех генералов, поверивших в наш балаган и благодарных за спасение своей жизни. В конце концов, они получили твои личные документы!

– Ничего не вышло, – продолжал настаивать мэр. – Это же суд, он не всегда честный.

– Мне кажется, ты чего-то не договариваешь, Крио, – настороженно продолжил Вудклив. – Не заставляй меня проводить допрос с пристрастием. По тебе прекрасно видно, когда ты врёшь.

– Не вру, – мэр заёрзал на кресле и потёр ладони друг о друга, – правда не вру.

– Лжёшь! – не сдавался хозяин дома. – Лучше признайся сейчас, ведь правда всё равно вскроется.

– Простите, – с разочарованием и болью в голосе выдохнул Крио, выдержав долгую паузу. – Похоже, пришло время брать ответственность за свои поступки. Я очень виноват.

– В чём? – уточнила миссис Милдред, вошедшая в комнату. – За что извиняешься?

– Я струсил и не отправил твоё письмо, только свои документы. Поэтому, наверное, и пришёл такой ответ. Но только сейчас, смотря на вас я понимаю, какую глупость сделал.

Пожилая женщина охнула, на секунду схватилась за сердце, а затем подошла к Крио и дала ему звонкую пощёчину. От её поступка оцепенели все, кто находился в комнате. Миссис Милдред громко произнесла:

– Подлец и трус! Не хочу тебя видеть в этом доме, больше вообще никогда не хочу тебя видеть! Власть затмила тебе глаза!

– Сын, – обратился мэр к Самату, – пойми…

– Я тоже больше не хочу тебя понимать, – грубо ответил тот, – с меня хватит. Ты в очередной мне в душу нагадил, а теперь пытаешься оправдаться, прикрываясь чувством вины. Если бы тебе было стыдно за то, что ты делал, ты бы отправил письмо. Больше мне не о чем с тобой разговаривать.

Самат выбежал из комнаты, Аннет поспешила за ним. Входная дверь дома Вудклива хлопнула и мы услышали, как темноволосый нхаг громко и нецензурно ругается, причитает и крушит что-то, попавшееся под руку.

– Может, посмотреть, что там происходит? – предложил Ленни. – Вдруг он кого-нибудь прибьёт?

– Не думаю, – отозвался Мартин. – Пусть Аннет с ним побудет, она лучше всех знает, что делать в подобной ситуации.

– Тебе пора, – мистер Вудклив обращался к Карборре, который сидел, потупив взгляд. – Уходи прочь из моего дома и больше не возвращайся. Хочешь старых порядков, пожалуйста, поступай, как знаешь. Но то, что тебя ждёт, тебе точно не понравится.

– Я понимаю, – тихо отозвался мэр и направился в сторону выхода.

О том, что жизнь возвращается в прежнее русло, Карборра рассказал жителям на следующий день. Несмотря на то, что он оказался редкостным подлецом мы переживали, останется ли он жив после огласки новостей.

По городу прокатилась волна погромов и демонстраций. Люди разбивали статуи мэра и других политиков, причастных к старым порядкам. Они с корнем вырывали кусты и клумбы, крушили стеклянные фасады домов тех, кто занимал высокие должности. Площадь была измазана красками и лозунгами «Долой Карборру!», «Даёшь новый мир!», «Мы устали так жить!». Даже возвращение купола никого не обрадовало и не помогло снизить накал страстей. Мистер Вудклив искренне жалел горожан, он говорил, что понимает, какие чувства они испытывают, но не одобряет их агрессивных поступков.

Самату не удавалось прийти в себя. Мы старались его поддерживать, но он отказывался от разговоров и прогулок. Нхаг надолго запирался в своей комнате и одному ему было известно, что он там делал и задумывал. Аннет переживала, что её брат сойдёт с ума или вытворит что-то плохое, но в то же время радовалась, что он оставался под присмотром. Охотливо Самат говорил только с миссис Милдред и и она старалась приходить к нему каждый день.

Ленни и Сандра проводили всё свободное время вместе. Художник говорил, что переживать неприятности гораздо легче, когда ты не один и был прав. Не знаю, как бы я справилась с этой ситуацией, если бы не Мартин и Аннет, которые всегда были рядом. Мы старались отвлекаться от забот, как могли: рисовали, учились шить, работали, устраивали чаепития и кулинарные вечера, смотрели кино и танцевали. Но всё равно на душе оставался неприятный тоскливый осадок. Он портил своим присутствием любой радостный момент и окрашивал счастливые минуты в серые тона.

Ленни пару раз вытаскивал меня из дома в катакомбы, чтобы украсить их новыми рисунками. Мы старались изображать что-то красивое, например, пейзажи или карикатуры животных, но замечали, как рядом с нашими яркими граффити появляются другие, тёмные и тревожные. В один из вечеров, который мы проводили в катакомбах, измазавшись красками, художник грустно сказал:

– Знаешь, любое предательство ранит. Мне жаль Самата и стыдно, что я иногда перегибал палку, когда с ним разговаривал. Особенно, обзывал по-всякому, когда Сандру ранили, а он всего лишь пытался меня успокоить. Не представляю, смог бы я нормально соображать и как бы себя чувствовал, если бы мой отец поступил так, как Крио. Надо будет извиниться за своё поведение, когда Самату полегчает.

– Хорошая идея.

– А у Карборры душа, наверное, чернее ночи, зря мы ему верили.

– Я думаю, попытаться стоило. Люди могут измениться, если этого хотят.

– Ага. Но большая проблема человеческой жизни заключается в том, что никогда не знаешь, кто из прекрасных людей вокруг внезапно окажется ядовитой змеёй.

Ленни говорил о змее и решил изобразить её на новом рисунке. Она была похожа на нашего мэра. Уверена, что многие нхаги похвалили бы художника за такую работу. Мне же совершенно не хотелось выплёскивать свою злость и боль в искусстве, скорее, наоборот, я изо всех старалась рисовать что-то светлое и обнадёживающее.

***

С того рокового дня, когда к нам вернулась прежняя жизнь, прошёл месяц. Карборра, к удивлению жителей, сделал поблажки в мироустройстве. Можно сказать, что Наблюдатели теперь нужны были для того, чтобы разнимать драки и митинги, да ловить тех, кто выходил из дома по ночам. А вот курьеров, работавших на нхагов, они не тревожили: максимум делали предупреждение о том, что их заметили и пора свернуть на другую улицу.

Я не могла привыкнуть к ночному бодрствованию, но Аннет говорила, что это естественно. Она выдала мне банку витаминов, которые приходилось принимать каждый день, чтобы чувствовать себя лучше. К счастью, они помогли и я перестала ощущать себя зомби.

Разговоры миссис Милдред с Саматом дали свои плоды. Он всё чаще ужинал в нашей компании и даже старался выдавливать из себя улыбку в ответ на шутки Ленни. У Аннет было много заказов – теперь она шила одежду и для нхагов, и для жителей, желавших ярко одеваться дома. Только на улице они превращались в серую и однотипную массу. Девушка не брала слишком большую плату за свой труд, скорее, занижала стоимость изделий. Миссис Милдред говорила, что так неправильно и что свою работу не стоит недооценивать, но Аннет её не слушала. Она просто жалела жителей и хотела хоть как-то скрасить их серые будни.

Коллективные собрания по вечерам в доме мистера Вудклива проводились всё реже и реже. Он часто думал, как можно повлиять на сложившуюся ситуацию, а мы старались его не тревожить, потому что ничем не могли помочь.

Мартин организовывал работу студентов-курьеров и ушёл в это занятие с головой. Но он всегда находил время, чтобы поговорить со мной и другими друзьями. Приятель чувствовал себя паршиво, но всегда старался помочь тем, кому было ещё хуже – не знаю, как такое огромное и доброе сердце помещалось в его худой груди.

Ко мне вернулось забытое, неприятное чувство, что дни, вернее, ночи тянутся монотонным потоком, которому нет конца и края. Сандра назвала это ощущение «приключенческим похмельем» и добавила, что чаще всего люди испытывают его после отпуска или путешествия, когда возвращаются к повседневным делам. Мне этот термин понравился, да и другим тоже, поэтому он стал неотъемлемой частью наших разговоров и жалоб на жизнь.

***

– Силы небесные, да какого лешего! – послышался крик Самата, отворившего входную дверь дома Аннет. Мы с Мартином поспешили посмотреть, кем был гость, вызвавший в нашем друге такую бурю эмоций.

У порога стоял Чарли, смущённый и напуганный грубым приветствием нхага. Он переминался с ноги на ногу, дрожал, как лист на ветру и не поднимал глаз.

– Что тебе надо? – резко спросил Мартин.

– Письмо, – Чарли суматошно рыскал по карманам, пока не достал помятый конверт из-за пазухи. – Вудкливу письмо. Я просто не знаю, где он живёт, вернее, не нашёл.

Самат вырвал из рук парня конверт и резко захлопнул дверь перед его носом. Конечно, так себе гостеприимство, но мы понимали, почему он так поступил и не стали комментировать его действия.

– Пойдём, передадим конверт адресату, – предложил нхаг, – или я сам сгоняю, как хотите.

– Пойдём! – спешно и взволнованно ответил Мартин.

По дороге он спрашивал у нхага, не знает ли тот, о чём говорится в письме. Самат отнекивался и отмахивался от расспросов, как мог, а затем раздражённо заметил, что читать текст силой мыслей он, к сожалению, не мог.

Мистера Вудклива весть о послании не обрадовала, но он поспешил открыть конверт и начать читать. Выражение лица мужчины менялось с подозрительного на удивлённое, потом на злое и отрешённое. Он вздохнул, попросил Самата принести бутылку вина с кухни и не забыть про бокалы для всех. Мне не нравился этот напиток, но я промолчала из вежливости к пожилому мужчине. Пока нхаг возился с посудой, Вудклив тихо сказал:

– Даже не знаю, как сообщать вам такие новости. Вернее, ему. – он показал рукой в сторону кухни. – Если что, вы приглядите за Саматом, ладно?

– Хорошо, – опешил Мартин, – Если он, конечно, к себе кого-нибудь подпустит.

Нхаг принёс вино и разлил его по бокалам, пока Вудклив собирался с мыслями. Мы были заинтригованы и одновременно напуганы.

– Что ж, мне всё равно придётся это сказать, хватит подбирать слова, – мистер Вудклив говорил, будто сам с собой. – За последние сутки Карборру пытались убить три раза.

– Не мудрено, – отозвался Самат, – все же так рады его поступку. И что?

– А то, что он просит нас отправить письмо миссис Милдред в мировой суд. То, правильное.

– То есть Крио считает это отличной идеей?! – почти прокричал Самат. – А дальше что? Какие ещё услуги мы должны оказывать его святейшеству, чтобы он, наконец от нас отвалил?

– Не кипятись. – спокойно ответил Вудклив и взял нхага за запястье. – Возможно, это не такая уж плохая затея.

– Погодите-ка, – начал размышлять вслух Мартин. – Нас с Шерил оправдали и не объявили нхагами. Ну, насколько я помню. И документы нам новые не выдавали, соответственно…

– Хоть кто-то в этом доме начал мыслить рационально, – похвалил его Вудклив. – Надо узнать, как вы числитесь в городе. Если всё, как ты говоришь, у нас есть отличный шанс попытаться исправить ситуацию и выручить Карборру.

– Да всё равно на него, – продолжал злиться Самат, – с чего бы нам его выручать.

– С того, что он хоть и подлый, но человек. Не обязательно становиться его лучшими друзьями, но если есть возможность спасти ему жизнь, ею надо воспользоваться. Иначе мы ничем не будем отличаться от диких зверей и грош нам цена.

– Тут вы, конечно, правы, – Самат насупился и потупил взгляд, сложив руки на груди. – И да, в глубине души мне его жаль. Давайте попробуем отправить письмо.

Мистер Вудклив направился в другую комнату, чтобы кому-то позвонить. Самат предпочёл улизнуть на кухню, желая избежать неловкого разговора.

– Ну, Шерил, как думаешь, кто из нас будет отправлять заветный конверт? – живо поинтересовался мой лучший друг.

– Да кто его знает. Может, мне придётся, может, тебе или вообще кому-то другому.

Как выяснилось, груз почтовой ответственности ложился на мои плечи, потому что Мартин находился под «большим сомнением» у властей. А про меня они, к счастью, забыли.

– Видите, как здорово получилось! – воскликнула я, пытаясь выдавить из себя улыбку.

Искренности в моих словах не было, как и радости в душе. Мне не хватило смелости признаться, что я совершенно не хотела ввязываться в эту авантюру и боялась судов, такой большой ответственности, а ещё всех подвести. Но и слабаком казаться не хотелось.

– Меня же проинструктируют, что делать и чего ожидать? Или, как всегда: «Шерил, мы пока ничего не скажем, а потом гарцуй по огородам и поранься чем-то подручным?».

– Пожалуйста, не обижайся, – пытался утешить меня Самат. – Обещаю, с сегодняшнего дня я буду предупреждать тебя обо всём заранее.

– Хотелось бы. Повторю ещё раз: что, как и куда?

Вудклив ненадолго вышел из комнаты, чтобы поговорить по телефону и вернувшись, дал ответ на мой вопрос.

– Сначала я перепроверю письмо, чтобы казалось, что его написала ты. В прошлый раз речь шла от лица Карборры, поэтому придётся изменить некоторые моменты. Тебе я отдам копию, выучишь текст наизусть. Ты должна знать его, как свои пять пальцев.

– Угу.

– Пойдёшь на почту, отправишь конверт по нужному адресу, а дальше будем ждать, что из этого получится. Жаль, что суд до сих пор не доверяет ничему, кроме бумажек с подписями, по сети письмо не передашь.

– Ага, всё для удобства граждан. Ладно, какой худший расклад моего будущего? – сразу поинтересовалась я. – А то с удачливостью у нас в последнее время туговато.

– Дай-ка подумать… Тебя либо арестуют на несколько дней, но с этим можно будет разобраться, либо вышлют в прерии, что тоже не так страшно. Или скажут, что твоё письмо – бред сумасшедшего. Хотя, это вряд ли, суду придётся опросить генералов, которых мы упоминаем. Они расскажут всю историю и подтвердят твои слова.

– Вы так уверены, что наши новые друзья не пойдут на попятную?

– О, когда дело касается обладания погонами, они становятся самыми честными людьми в мире. На них, как на непосредственных участников безобразия есть кому указать. И свидетелей так много, что изобразить, что ничего не было, не получится.

– Какой вы хитрый, мистер Вудклив.

– Не я, – усмехнулся мужчина, – большую часть плана разработала Милдред, я ей звонил.

– Она не женщина, а «серый кардинал», когда дело доходит до важных решений, – прокомментировал Самат. – Сидит себе в кресле-качалке, вяжет спицами яркие носочки и придумывает, как обдурить, кого надо. И главное, на неё же никогда не подумают, ведь что может сделать милая пожилая дама?

– Как минимум стащить документы у мэра и лихо стрелять из пистолета со снотворным, – улыбнулась я. – Кажется, стоит расспросить её о том, где она этому научилась.

– Наш божий одуванчик ещё и отличный партизан, – развёл руками Вудклив. – Так что будь готова смириться и не докучать, если она ничего не захочет тебе рассказывать. Ладно, мы отвлеклись от темы. Приходите часа через три, думаю, управлюсь за это время с письмом.

Мы с Мартином отправились в кафе, а Самат остался помочь Вудкливу с уборкой. Приятная атмосфера, музыка и вкусная еда сделали своё дело. Я смогла немного расслабиться и отвлечься от миллиона мыслей, крутившихся в голове. Друг старался избегать темы про письмо, но всё же не удержался и завёл разговор:

– Не боишься на почту идти?

– Идти-то не боюсь, – хмыкнула я. – А вот от мыслей, что окажусь в самой гуще событий, мне не по себе.

– Не переживай, мы все будем рядом.

– Признаться, именно когда вы все рядом, происходит всё самое интересное, пугающее и невероятное. Так что ты выбрал сомнительный способ меня успокоить.

Мартин опешил, а я рассмеялась, уточнив, что мои слова были шуткой, но в каждой шутке есть доля правды и этого не стоит отрицать.

– Мы забыли спросить Вудклива, что будет, если исход дела окажется удачным, – вдумчиво протянул мой лучший друг.

– Ты ещё не понял, что в нашей жизни прогнозировать ничего удачного нельзя? Никогда не знаешь, когда тебе в голову прилетит внезапный кирпич или придётся сползать по водосточной трубе в жуткий ливень.

– Тебя пугает такая непредсказуемость?

– И да и нет. С одной стороны, она не пугает, а скорее, раздражает. Так себе, когда всё идет не по плану. С другой стороны, если бы не внезапные приключения, жизнь казалась бы до смерти монотонной и однообразной.

– Я, кстати, говорил с твоими родителями, – резко сменил тему разговора Мартин. – Ты никогда не догадаешься, какой сюрприз они тебе подготовили.

– И тут сюрприз, – я занервничала, так как предполагала самое плохое, что может быть. – Что же?

– Они как-нибудь заглянут к нам в гости, пробравшись в дом по катакомбам. Я же знал, что ты струсишь и не расскажешь им о том, что происходило последние полгода. А мне удалось подобрать слова и убедить их, что в том, что было, нет твоей вины, скорее, есть моя. Сначала они, конечно, негодовали, а потом подумали и приняли всё, как есть. Кстати, они тоже пользуются услугами нхагских курьеров, которые тащат им вкусную еду и декор для дома.

– Ты, конечно, засранец, но большое тебе спасибо, – я встала со стула и подошла к Мартину, чтобы обнять его. – Ты настоящий друг.

***

Письмо Вудклива заняло аж десять страниц и я предвкушала, сколько времени у меня уйдёт на заучивание текста. Хорошо, что он оказался простым, понятным и аргументированным, что облегчало задачу.

Вудклив прочёл письмо вслух, когда в его гостиной собралась вся наша компания.

– Хорошо вышло, – первым прокомментировал Ленни, – в этот раз ничьи победы и достижения не забыли отметить. Мне нравится.

– Ага, – поддерживала его Сандра. – Я как будто рассказ услышала. Надо будет его обязательно потом опубликовать.

– А с документами Карборры как поступим? – внезапно отозвалась миссис Милдред. – Вдруг он не все отправил или вообще ничего не посылал? К письму приложим?

– Как ты себе это представляешь? – удивился Вудклив. – Шерил должна признаться, что выкрала личные записи мэра? Нет, на такое мы её не подпишем.

– Я мог их выкрасть, – заметил Самат, – когда общался с папочкой. А затем передать подруге для благого дела.

– Ты ни разу официально не был в университете и стащить их никак не мог. Проникновение со взломом как вариант объяснения ситуации мы не рассматриваем, сразу говорю. Из дома Карборры ты документы тоже стащить смог бы, он их там не хранил.

– А если их анонимно выслать? – не унимался сын мэра. – Так я никого не подставлю, но при этом в руки суда попадёт важная информация.

– Даже если ты отправишь их под грифом анонимности, власти будут вести расследование, которое рано или поздно приведёт к нам. Крио об этом позаботится, теперь уповать на его порядочность не приходится.

– У меня есть фальшивая личная карта, – Самат потупил взгляд и покраснел. – Можно сказать, она очень даже настоящая, простите за каламбур. В общем, я и нхаг, и горожанин одновременно – один хороший человек пару лет назад с этим подсуетился. И главное, что при проверке у Наблюдателей показывается именно гражданская личная карточка.

– Укуси меня собака, чего ещё мы о тебе не знаем? – вскрикнул Ленни. – Ты почему раньше об этом не рассказал?

– Да как-то подходящего момента не нашлось, – Самат почесал затылок и скрестил руки на груди. – Так как вам идея?

– Это всё меняет, – подумав, ответил Вудклив. – Надо поразмыслить над легендой, как документы попали к тебе в руки. А ещё и разобраться, как в случае чего объяснять наличие поддельной карты.

– Давай я этим займусь, – попросила миссис Милдред, – не лишай даму удовольствия.

– А мне можно новую личную карточку сделать? – спросила Сандра. – Неуютно жить с отметкой о том, что я из прерий. Все сразу смотрят сквозь призму стереотипов, мол «деревенщина неотёсанная».

– Это можно и легально сделать, мы тебе поможем. Негоже хорошенькой девушке заниматься незаконной деятельностью, – с улыбкой ответил мистер Вудклив.

***

На почту мы с Саматом отправились вместе. Он сам предложил так поступить, чтобы мне было спокойнее, но это не помогло. Руки дрожали, сердце бешено колотилось и из-за этого я не смогла с первого раза просунуть конверт в тонкую щель ящика, разозлившись и затолкав его помятым.

Три недели, пока рассматривалась петиция, волнение и тревога сопровождали меня, как лучшие друзья. Никогда бы не подумала, что эмоции могут настолько зашкаливать. Но нет, настоящий концентрат из ощущений обрушился на меня, когда пришёл ответ из суда. Я еле сдержалась, чтобы не открыть конверт прямо на почте, но всё же донесла его до дома Вудклива запечатанным.

Волновались все. Самат расхаживал кругами по комнате, словно акула, Аннет шила быстрее обычного, Мартин царапал ногтями диван, а Ленни с Сандрой вцепились друг в друга и молчали. Только миссис Милдред была эталоном спокойствия и расслабленности. Она, как всегда, сидела в кресле-качалке и вязала кардиган для художника, изредка роняя клубок и подбирая его с пола. Вудклив решил сначала прочитать письмо про себя. Мы сверлили его взглядами и с каждой минутой теряли терпение. Мужчина улыбнулся и произнёс:

– Ай да мы, ай да молодцы!

Сказать, что в этот момент нам полегчало – ничего не сказать. Все присутствующие в комнате коллективно выдохнули и обмякли.

– Но это только часть успеха, – добавил ложку дёгтя во всеобщее счастье Вудклив. – Теперь Шерил придётся явиться в суд лично.

– Чегооо? – растерянно протянула я. – Мы об этом вообще не договаривались! К тому же…

– А мы об этом и не догадывались, – перебил меня пожилой мужчина. – Так что придётся, как всегда, действовать по ситуации.

– Одну мы её туда не пустим, – отвлеклась от вязания миссис Милдред, – заклюют девчонку.

– Поедем как свидетели? – предположил Мартин. – Скажем своё слово и всё в таком духе?

– Ага, – закивала пожилая дама. – Только придётся разобраться с билетами до соседнего города.

– Это ещё и так далеко? – снова охнула я и почувствовала, как кружится голова. – Ну, здорово, что сказать.

– Билеты я на всех возьму, – предложил Самат, – не беспокойтесь.

– Так поезда же только для жителей, – расстроенно заметила Аннет. – Ты нам всем липовые личные карточки сделаешь?

– А почему бы и нет, – встрял в разговор Ленни.

– Ребята, мы на суд едем, вообще-то, – строго заметил Вудклив. – Никаких поддельных карточек, вы чего? Доберёмся до станции в отдельном вагоне. Есть одна лазейка в нашем законе: если нхаги являются свидетелями преступления, то они могут прибыть в суд даже днём, отдельно от жителей. Бронировать вагон нужно заранее, связавшись с начальником вокзала, что я и сделаю.

– Мистер Вудклив, когда нам выезжать? – мне не терпелось разобраться с судом как можно скорее, чтобы избавиться от надоевших сомнений, тревоги и волнения.

– Завтра, долго ждать не придётся. Поэтому давайте, расходитесь по домам и пакуйте сумки.

– Ленни, если ты думаешь о своём чудесном громадном чемодане, запомни: я больше его не понесу! – Аннет покосилась на художника и погрозила ему пальцем. – Только самое необходимое, понял меня? Мы не в отпуск едем!

– Угу, – закивал тот и удалился под хихиканье всех присутствующих.