Текст книги "На Другом Берегу Любви"

Глава 24 Ориентир
Лера

Мы с Егором устали с дороги. Отец замечает это, и ведет нас за собой в одно из жилищ подземного города.

– Чей это дом?

– Мой. Но бываю я здесь крайне редко. Почти все время я должен быть там, на поверхности, и покидать свой пост надолго не имею права.

Увесистая дверь со скрипом пропускает нас внутрь, только подтверждая слова хозяина. Знакомое фиолетовое сияние минералов освещает помещение. Обстановка скудная: стол, стул, кровать, сундук с личными вещами, крохотное подобие кухни. Здесь же, на столе, на особом месте под стеклом, я замечаю мамино фото и тепло улыбаюсь.

– Твой портрет в ее доме висит в Ульянкиной спальне. Не проходит и дня, чтобы она не вспоминала о тебе.

Стоит ему это услышать, его глаза наполняются немой тоской, и я уже не уверена, стоило ли об этом говорить, который раз бередить его раны, если выхода из всей этой ситуации все равно нет. Но в тоже время я чувствую, что он имеет право знать. В этом мире есть люди, которые его ждут и любят, день и ночь молятся за него. Разве знание об этом может сделать кого-то слабее или причинить боль?

– Лерка, моя Лерка, – любя обнимает меня отец и целует в лоб. – Сами-то вы здесь как оказались? Что искали на другом берегу в тумане и как планировали выбираться?

Мы с Егором по очереди рассказываем нашу историю, о том, как попали в этот мир и угодили в чужие тела, о назиданиях старшей ведьмы и встрече с мамой, о следах магической паутины, которая должна привести нас домой, о жемчужине и наказах темного эльфа.

Отец внимательно слушает, на каждом шагу все больше удивляясь нашим приключениям. А когда Егор достает из кожаного мешочка жемчужину, на отцовских глазах проступают самые настоящие слезы.

– Жемчужина Мудрости, – произносит он с благоговением, при этом отказывается к ней прикоснутся. – Это очень сильный артефакт. Я думал, их и не осталось уже на свете.

– Эльф сказал, есть еще две.

– Нам и одной будет достаточно. Он дал инструкции, сказал, что с ней делать?

– Да, сказал. За королевским дворцом есть сад, за садом озеро, на озере островок и колодец. В него я и должен забросить жемчужину. Не пойму только, почему этого не сделали сами эльфы, и зачем им это все надо?

– Не сделали, потому что не смогут преодолеть туман и бездонное Озеро Смерти. Это непростая задача, переплыть его мало кто способен. К тому же, в их жилах течет темная магия, а жемчужине, чтобы раскрыться, нужна сила света.

– Но во мне нет никаких особых сил, – пожимает плечами Егор. – Да, я без проблем переплыву любое озеро, в этом я профи, но не более того.

– Дайка мне руку, – улыбается отец и накрывает его ладонь своей. – А теперь закрой глаза и представь солнце в самый ясный день, будто ты крепко стоишь ногами на земле, но при этом тянешь к нему свои руки, так, что его лучи приятно согревают кожу.

– Представил, и что?

Отец медленно поднимает свою ладонь, а от руки Ветрова идет вполне различимое свечение.

– Вот что, – улыбается он, и я вместе с ним. – Не ошибся твой темный эльф, ты и есть Призрак Света.

– Какой еще призрак? – пугается Егор и потряхивает ладонью, словно от этого свечения можно избавиться, как от какого-то недуга.

– Тот, о котором сказано в писании. «В начале времен, когда мир был погружен во тьму, явился Призрак Света, обладатель силы, способной разорвать покрывало мрака. Он был и не был, поскольку его сущность простиралась между двумя мирами: миром живых и миром теней».

– Но я не тень.

– Здесь и сейчас да, а в своем мире? Не задумывался, куда делось твое собственное тело? Оно перешло в другое измерение. Там до вашего с Лерой возвращения вы не более чем тени. Писание длинное, но суть пророчества в следующем: «Когда настанет Великое Затмение, и солнце будто за облаками скроется за густым туманом, Призрак Света вернется, пробудит древние силы, и лишь их свет сможет восстановить равновесие».

– Хочешь сказать, как только Егор бросит эту Жемчужину Мудрости в колодец, туман рассеется?

Эта мысль кажется мне безумной, но взгляд отца подтверждает мою догадку.

– Да, девочка моя, да! Очень на это надеюсь. Тогда у всех этих людей появится шанс на новую жизнь…

– И у тебя тоже, пап. У тебя и у мамы с Улей.

– Странно, что Фэйл сразу не сказал, зачем все это затеял. Ради такого точно стоит рискнуть, – соглашается Егор. – Я сделаю все, что от меня потребуется.

В этот вечер мы еще долго говорим обо всем. Отец вспоминает тот самый день, когда в последний раз видел маму, и как попрощался с ней. После этого он и его единомышленники, такие же сильные маги, бросили все силы на борьбу с разрастающимся туманом, только в итоге сами оказались его пленниками.

– Так отчего он возник? Темные эльфы имеют к этому отношение?

– Теперь никто и не скажет наверняка, – отец растирает широкими ладонями лицо, и в который раз переводит взгляд на мамино пожелтевшее фото. – Как и то, сколько жизней он в итоге унес за эти годы. В какой-то момент я просто перестал считать.

Оставив нас переночевать в своем доме, отец обещает вернуться утром и уходит. Устроившись поудобнее на груди Егора, еще какое-то время я пытаюсь уснуть, только выходит не очень. Пусть в стенах этих пещер мы в безопасности, но уже завтра нас ждет новый день и новые испытания.

– Ты тоже считаешь, что я Призрак Света? – раздается в тишине его шепот.

Неверящим взглядом Егор разглядывает собственные ладони, я же, немного задрав голову, разглядываю его лицо в профиль.

– Не знаю, как для остальных, а по мне ты слишком живой и желанный для призрака, – приподнимаюсь на локте и оставляю поцелуй на его губах. Егор обхватывает меня за талию и охотно отвечает. Пальцами уже по привычке перебираю его удлиненные немного жесткие пряди. – Как же будет странно после всего этого вернуться в свои прежние тела. Кажется, я уже успела привязаться к тебе такому.

– Даже так, – улыбается Егор. – Ну, Травникова, вот уж не ожидал, что буду ревновать тебя к оборотню.

– Ты пока и есть оборотень, – смеюсь я, подставляя шею для поцелуев.

– Это ненадолго. Правда, я уже и не помню толком, кто меня ждет на той стороне.

После его слов сердце пропускает удар, чтобы тут же забиться с утроенной силой. Господи, неужели времени уже не осталось и страстоцвет почти отцвел?

– Что, совсем никого? А как же твои родители и друзья?

– Родители… – задумывается Егор, – на ум приходят только те, что остались в «Пропади пропадом». А друзья, даже не знаю, были ли они у меня?

– Конечно, были. Иначе откуда на твой день рождения собралась бы вся эта толпа. Скажи хотя бы, что помнишь Илюхина, – молю его я, но Егор смотрит на меня непонимающим взглядом.

– Кого?

– Вадима, кого же еще? Твоего безбашенного лучшего друга-здоровяка.

– Прости, Лер, но я такого не знаю.

Волнение захлестывает, и я буквально заставляю себя дышать. Мы должны торопиться и уже завтра добраться до дворца, даже если идти придется весь день без остановок. Я не могу его потерять. Не сейчас. Да я без него и возвращаться никуда не хочу. Вот только, если мы опоздаем, Егора не станет, он просто исчезнет.

– А твоего тренера, Горыныча? Его ты точно не мог забыть. Ведь не забыл, правда?

– Гордей Василича, – тепло улыбается, и на моих глазах проступают слезы облегчения. – Его пока не забыл, как и наши тренировки. И себя прежнего тоже еще отлично помню. Так что не переживай, Лер, мы все успеем. А теперь поспи, тебе нужно отдохнуть.

Утром я просыпаюсь, едва из коридоров пещеры доносятся первые голоса. Жизнь в подземелье идет своим чередом, хоть и кажется мне весьма непривычной. Как они вообще различают день и ночь, не имея доступа к дневному свету и возможности просыпаться с первыми лучами солнца? Помимо людей в подземном городе я обнаруживаю и небольшую ферму. Домашний скот и птица тоже как-то приспособились к новым условиям. Помимо этого, под ногами снуют домашние кошки и собаки. Приятно знать, что несмотря на жуткую угрозу, люди сумели позаботиться и о братьях своих меньших.

– После завтрака покажу вам подземное озеро, – строит планы воодушевленный отец, но я вынуждена его разочаровать.

– Прости, пап, мы не можем задерживаться. С каждым часом Егор все больше теряет связь со своим настоящим миром. Я не знаю, сколько времени у нас осталось, но мы не имеем право опоздать. Если это случится, я навсегда его потеряю.

– Не случится. Я знаю короткий путь и провожу вас до дворца.

В его глазах отражается немая тоска, но он ни слова не говорит об этом, только обнадеживающе сжимает мои пальцы в своей крепкой руке. Столько лет и я, и он в сердцах надеялись на эту встречу, но как же мало времени нам оказалось отведено.

– А как же твой пост у реки?

– Если все получится, мне уже не придется туда возвращаться, – озаряет его мужественное лицо теплая улыбка, и я улыбаюсь вместе с ним. – К тому же, все эти твари в тумане насторожились, ощутив присутствие жемчужины, и не дадут вам прохода в одиночку.

Я осматриваюсь по сторонам и меня переполняют такие разные чувства. Если бы все эти люди вокруг только знали, какой важный сегодня день, и что уже завтра, возможно, все они смогут выйти на поверхность, отстроить свои дома и начать новую жизнь под солнцем. Как же хочется верить в лучшее, но страх не отпускает. Перевожу взгляд на Егора, которого атакует новообретенная родня, закармливая пирогами на дорожку, и сердце принимается взволнованно барабанить.

– А что не так с этим Озером Смерти? Почему ты сказал, что его мало кто способен переплыть? – донимаю я отца все новыми вопросами. – В нем водятся какие-то хищные твари?

– Нет, в озере не водится ничего живого, на этот счет не беспокойся. Но глубина впечатляет, не зря в народе озеро прозвали бездонным. А еще течение в нем непредсказуемое: оно может менять свою силу и направление в считаные секунды, сбивая с толку даже самых опытных пловцов.

– Значит, я буду помогать Егору и усмирять течение. Не зря же я маг стихийник.

– Другого от своей смелой девочки я и не ожидал, – улыбается отец, и я пытаюсь согреться в его заботливом взгляде, насладиться этими последними мгновениями, которые мы можем провести наедине.

* * *

Утром туман в лесу еще гуще прежнего. Его холодное дыхание обвивает наши тела, то и дело норовя забраться за шиворот, запустить бег перепуганных мурашек вдоль позвоночника. Сквозь призму этого тумана все вокруг выглядит зловещим, даже обычные деревья напоминают силуэты чудовищ с вытянутыми конечностями. Каждый шорох ветра приносит с собой страх, каждая новая тень, тянущая ко мне в отчаянии руки, оставляет внутри горький след.

– Все в порядке? – не скрывается от Егора мое состояние.

– Да. Мы справимся, – поддерживаю я то ли его, то ли саму себя.

И только отец держится в этом тумане спокойно и уверенно, словно за эти годы успел с ним сродниться. Он ведет нас к королевскому дворцу, и мы следуем за ним, стараясь не отставать и не наделать лишнего шума.

С тропы мы сошли еще вчера, и я дано не встречала следов своей магической паутины. Но в какой-то момент она появляется снова, и я в очередной раз убеждаюсь, что мы на правильном пути.

По дороге нам встречаются постройки прежних времен: обветшалые заброшенные хижины, куски старой мебели, которые хранили чьи-то истории, а теперь погружены в листву и мох, как будто сама природа пытается стереть их из памяти.

Время от времени из глубины леса доносятся отголоски тех самых хищные тварей, скрывающихся в тумане, и мы ускоряем темп, не желая терять время на очередную схватку с ними.

К середине дня ноги так гудят от усталости и натертых мозолей, что хочется лечь и не вставать. Ничего не поделать, но местная обувь не чета нашим современным кроссовкам, и пластыря, который так пришелся бы кстати, тоже нет под рукой. Правда, в этих обстоятельствах о натертых мозолях я думаю в последнюю очередь. Когда сквозь туман прорисовывается величественный дворец, поросший зеленью, мы дружно останавливаемся и запрокидываем головы, чтобы во все глаза рассмотреть это творение прошлого.

В сердце борется чувство странного восторга и тревоги. Сложные архитектурные детали, украшенные мхом и лианами, а теперь покрытые вечным сном, навевают мысли о его былом великолепии. Я невольно замираю и почти не дышу, понимая, что мы подошли слишком близко. Это место хранит в себе ответы на вопросы, которые мучили нас с той поры, как только мы решились на этот опасный путь.

Не веря своим глазам, мы медленно подходим ко дворцу, с опаской касаясь его стен, покрытых растительностью. За дворцом действительно обнаруживается сад, наверняка, когда-то прекрасный и ухоженный. Сейчас же складывается ощущение, что природа не оставила для нас ни единого свободного сантиметра, и пробираться по саду приходится с боем. Пышные кустарники и деревья растерзали прямые линии и когда-то вымощенные дорожки. Колючие королевские розы больше не цветут, но разрослись размером с поле, так и норовя побольнее ужалить.

– Держитесь за мной, – прорубает отец проход своим острым ножом, еще и придерживает ветки, чтобы те не хлестали меня по лицу.

Вдали за нашими спинами снова раздаются зловещие звуки, разбавляемые лишь шорохами наших шагов и хрустом вездесущих веток. Эти твари продолжают идти за нами, словно чувствуют, что их миру нашими стараниями вот-вот придет конец.

Пробравшись сквозь хаос зеленых зарослей, мы наконец оказываемся на берегу спокойного озера с необычно темной водой. Мы останавливаемся, глядя на его черные воды, которые, кажется, поглощают весь свет вокруг. Сердце колотится от страха и восхищения одновременно, как если бы я стояла на границе реальности и потустороннего мира.

– Ни черта не видать в этом тумане! – выдает как на духу Егор, окинув озеро профессиональным взглядом, и уже начинает раздеваться. – Куда плыть-то? В какой стороне необходимый нам островок с колодцем?

– По самому центру, – отвечает отец. – Но, оказавшись в тумане, разглядеть в нем что-то ты уже не сумеешь, еще и подводные течения будут то и дело сбивать тебя с цели.

– И как мне плыть, на что ориентироваться?

– Я буду твоим ориентиром, – обнимаю Егора за плечи, и впервые замечаю, как сильно он волнуется. – Вспомни все, чему учил тебя твой Горыныч на тренировках, а путь к цели я проложу.

Глава 25
Не забывай

Лера

Какое-то время так и выходит: пока отец отбивает атаку вездесущих мостров, я разгоняю туман над озером, позволяя Егору видеть цель, и смиряю непредсказуемое течение, а в остальном он справляется сам. Но вдруг вода вокруг моего любимого начинает бурлить и пениться. Невидимые силы затягивают его вглубь, где царит темнота и холод. Я чувствую, как он борется изо всех сил, но какое-то существо, склизкое и хищное, тянет его на самое дно, желая поглотить.

Я все так же стою на берегу, и мое сердце замирает.

– Нет! Нет! Нет! – кричу, не в силах побороть нарастающий страх. – Егор, держись, не сдавайся!

Каким-то седьмым чувством я внимательно слежу за каждым его движением, зная, что расстояние между нами только увеличивается. Кем бы ни была эта тварь, она затягивает его в самую бездну. Образы улыбки и смеха любимого мелькают в памяти, и я ощущаю, как боль разрастается в груди, а сам Егор окончательно исчезает с моих радаров.

Господи, неужели это все? Но так не может быть! Скажи, что не оставишь его в эти последние минуты. Он же старался не для себя, а для всех этих людей, для этого странного мира, который еще недавно был для нас чужим.

Секунды тянутся, как вечность. Сквозь туманную дымку я всматриваюсь в горизонт, и не могу поверить, что Егор не возвращается на поверхность. Моя душа кричит о помощи, только ждать ее неоткуда. Есть только отец, но он и так занят сражением. Я начинаю рыдать, не в силах удержать слезы. «Неужели это конец?» – мелькает ужасная мысль, и даже небо вокруг кажется невыносимо тяжелым.

Но вдруг, будто самим сердцем я ощущаю движение в воде. По коже пробегает толпа взволнованных мурашек. Егор! Я снова ощущаю его. Не знаю как, но он справился, выплыл из глубины, и более того, добрался до острова. Прямо сейчас его ступня касается твердой земли, и слезы, что медленно катились по щекам, становятся слезами радости.

У него получилось, он смог!

Услышав сдержанный стон отца, я оглядываюсь и возвращаюсь в реальность. Прямо здесь, за моей спиной, все еще продолжается битва не на жизнь, а на смерть. В воздухе витают запахи горелой плоти, и крови. После того, как сама истекала ею совсем недавно на мельнице, этот запах с металлическими нотами я ни с чем не спутаю.

Отец серьезно ранен, и едва держится на ногах, но продолжает сражаться с порождениями тумана. Его глаза горят решимостью разделаться с этой нечистью, только я вижу, как на его лбу блестят капли пота, а дыхание становится тяжелым и прерывистым.

Собрав последние силы, я бросаюсь к отцу на помощь, готовая держать оборону ровно столько, сколько придется. Егор с Жемчужиной Мудрости вот-вот доберется до колодца, и это наша единственная надежда, способная отогнать любые страхи и сомнения.

Отец слабеет на глазах, и я все больше выдвигаюсь вперед, запуская то молнии, то воздушные потоки, лишь бы защитить нас обоих и потянуть время.

И вдруг, как по волшебству, небо над озером озаряется светом. Вода перестает быть черной. Потоки солнца пронзают туман, который столь долгое время окутывал весь этот мир кошмаром. Зловещие порождения тумана, словно понимая, что их час пришел к концу, поджав хвосты, отступают в те самые кусты, из которых пришли. Только прятаться им больше негде. Прямые солнечные лучи настигают их и там, испепеляя до безликой черной дымки.

– Вот и все! Больше никакого тумана! Уже представляю, как мама с Улей обрадуются. Они ведь даже не знают, что ты живой.

– Еще узнают, – сквозь боль улыбается отец. – И все это благодаря тебе и твоему Егору.

– Не было бы счастья, да несчастье помогло, – вспоминается мудрая поговорка, и я обнимаю отца, позволив ему опереться на мое плечо.

Какое-то время мы так и стоим, не в силах отвести взгляда от того, что происходит прямо на наших глазах. Это похоже на настоящее чудо! Не знаю, как и откуда, но в небе, словно вестники новой жизни, снова появляются птицы. Дружными стайками они с интересом кружат над водой, и уже весело щебечут в зарослях королевского сада.

Только восхищаться всем этим чудом нам некогда. Отец становится все бледнее, и вот уже оседает в моих руках, как будто этот свет, разгоняющий тьму, уводит из него последние силы.

– Папочка, нет! Держись! Мама тебя подлечит, поставит на ноги. Даже не думай отключаться!

В панике я наклоняюсь к нему, чтобы осмотреть рану, и теряюсь от испуга. Она такая глубокая, а по ее краям будто чернилами намазано. Или это слюни у этих тварей такие ядовитые, что прожигают одежду?

– Что, плохо дело? – будто и не боится отец.

– Не знаю, – отвечаю честно. – Таких ран я никогда прежде не видела.

Оторвав лоскут ткани от подола юбки, я пытаюсь остановить кровь, но ее так много, что мои руки начинают подрагивать. Мама много чему успела меня обучить за это короткое время, но она скорее готовила меня к битвам, чем к их последствиям. И вот сейчас, сидя над своим умирающим отцом, даже со всей этой магией в моей крови я чувствую себя абсолютно беспомощной.

– Скажи маме, как сильно я ее любил. Только о ней и думал все эти годы, – срывается с мужских губ, и по моим щекам катятся горячие слезы.

– Даже не думай умирать! Слышишь? Только не сейчас, когда весь этот ужас остался позади. Сам ей обо всем скажешь, – злюсь я, то ли на него, то ли на саму себя, или на все эти обстоятельства, которые привели нас ровно туда, где мы в итоге оказались. – Ты сильный. Очень сильный. Мы что-нибудь придумаем. Может, во дворце найдется аптечка?

– Аптечка? Не в этом мире, – еще больше злит меня его усталая улыбка, будто он уже смирился и готов навсегда от нас уйти. – Оставь меня, дочка. Меня уже не спасти, – накрывает он мою руку своей. – А ваше время на исходе. Как только вернется Егор, ступай по следам магической паутины и возвращайтесь в свой мир. Для этого мира ты и так сделала предостаточно.

– Нет, нет, нет! Я тебя не оставлю! Что ты такое говоришь? – размазываю по щекам потоки слез, застилающие глаза, и как в детстве громко шмыгаю носом. – Ты вернешься домой к маме и Уле, туда, на другой берег реки, где так долго ждут твоего возвращения. Или пойдешь с нами. Обещай мне, что не будешь сдаваться. Обещай!

Он смотрит на меня с печалью, и в его глазах таится усталость.

– Лера, дочка… Я чувствую, как яд проникает в мою кровь. У меня осталось немного времени, и я точно не переживу переход в другой мир, – его голос подрагивает, и он словно собирает все силы, чтобы произнести эти слова. – Прости меня за все. За то, что росла одна-одинешенька без матери и отца, пока я выполнял здесь свой долг.

– Пап, перестань. Тебе не за что извиняться. Береги силы.

В этот момент из озера выходит Егор и сразу идет к нам. С его мокрых волос по плечам стекают капли воды. После этого экстремального заплыва он все еще тяжело дышит, и смотрит на меня с беспокойством.

– Как ты? Не ранена?

– Я нет, а вот отец…

Егор присаживается рядом с ним на корточки, и внимательно осматривает рану.

– Я могу вернуться в пещеру и позвать на помощь, – предлагает он, на что отец отрицательно качает головой.

– Ты не успеешь, сынок, уже слишком поздно. Лучше позаботься о моей дочери, – наказывает ему он, и Егор уважительно кивает.

Его лицо преисполнено сожаления. Пусть они и знали друг друга всего ничего, но за это время успели неплохо поладить с моим папой.

Как же это несправедливо! Он должен жить и вернуться наконец к маме. Мне невыносимо больно его отпускать!

Сжимаю отцовскую ладонь и вздрагиваю от испуга. Прямо на нас откуда-то из зарослей королевского сада с матюками и чертыханиями кто-то упорно ломится к берегу озера.

– Илюхин?! – не верю я своим глазам.

– Лерка, это правда ты? – удивляется Вадим, не признав меня в новом теле. – А это Егор что ли? – ухмыляется здоровяк, окинув насмешливым взглядом его удлиненные волосы, но в сложившейся ситуации на это никто не обращает внимания.

– Что ты здесь делаешь? – все еще не понимаю я.

– Доставка из другого мира, – улыбается парень своей самой искренней улыбкой, протягивая мне какой-то бутылек. – Старшая ведьма просила поспешить, сказала, он вам сейчас пригодится.

– Это противоядие для отца?

Внутри меня загорается огонек надежды, вот только Вадим не торопится с ответом, и вместо этого почесывает свой бритый затылок.

– Да откуда мне знать? Думаешь, она что-то объяснять нормально научилась с тех пор, как тебя сюда отправила? Всучила в руки, и говорит: «Беги, что есть мочи. Найдешь их на берегу озера за дворцом, Лере передашь. Только не опоздай». Ну так что, я вроде не опоздал. Пока все живы, – озаряет он нас своей беспечной улыбкой, и я не знаю, как на это реагировать: расцеловать эту двухметровую детину, или ударить побольнее?

– Хуже уже не будет, – шепчет одними губами отец, принимая за меня это сложное решение. – Если мне еще суждено повидать твою маму и с Ульянкой познакомиться, то повидаю. Кто знает, может, у этой старой грымзы, что меня сюда когда-то отправила, наконец совесть проснулась, вот и решила нам помочь.

Отец с трудом подносит бутылек к губам и делает несколько глотков. Его лицо искажается от горечи.

– Редкостная гадость, – морщится он. – Похоже, старшая ведьма решила меня добить, чтобы не мучался.

Илюхин оказывается единственным, кто оценивает по достоинству его шутку. На гладко выбритом лице расплывается знакомая кривоватая улыбка от уха до уха. Он вообще кажется слишком расслабленным и жизнерадостным для того ужаса, который еще совсем недавно здесь творился. Такой здоровый, но в то же время совсем зеленый, не готовый к реальной жизни. Неужели и мы с Егором свалились в этот мир точно такими же?

Я замираю, мысленно отсчитывая секунды: одна, две, три, четыре… Время идет, только с отцом ничего хорошего не происходит. Он все так же бледен, кровь продолжает медленно сочиться из его жуткой раны. Я чувствую, как внутри меня начинает зреть ужас.

«Пожалуйста, не отключайся», – шепчу я про себя, замечая, как его потяжелевшие веки начинают медленно опускаться. И вот, когда последние лучи надежды угасают, отец теряет сознание.

Глубокий, оглушающий крик вырывается из моей груди, будто саму душу разрывает от боли.

– Нет, не уходи! – кричу я снова и снова над его неподвижным телом. – Я ведь только нашла тебя, ты не можешь меня оставить. Не так, не сейчас.

Егор мгновенно реагирует, прижимая меня к своей груди, обнимает, пытается успокоить, только мои рыдания не остановить. Я злюсь на саму себя, и не могу принять этой реальности.

– Это я… Я во всем виновата…

– О чем ты, Лер? Это же не ты его ранила.

– Нет, конечно. Но я слишком поздно подключилась к битве. Всего какая-то минута, и мой отец не получил бы этого ранения, и был бы сейчас жив.

– Не кори себя, дочка. Я с тобой, – раздается такой родной голос, и я не могу сдержать радости. Тепло окутывает мое сердце.

Я вижу, как его лицо возвращает нормальный здоровый оттенок, и страшная рана затягивается на глазах. Что бы там ни было налито в бутылек, это средство сработало. Чудеса, да и только!

В этот момент все страхи и сомнения растворяются, оставив только любовь и веру. Каждая секунда наполняет меня новыми ощущениями. Это не просто радостный момент, это восторг, облегчение и надежда. Я крепко обнимаю отца, и по моим щекам текут слезы счастья.

– Спасибо! – обнимаю я на радостях и Илюхина тоже. – Если бы не ты, даже страшно представить…

– А ты и не представляй, Лер. Просто верни домой моего лучшего друга, а о твоем бате я позабочусь, даже не сомневайся.

– Лучшего друга? Это он о ком? – не понимает Егор.

– Эх, ты, Ветер, столько лет вместе, и так просто меня забыл? Скажи еще, что Горыныча не помнишь, в это я точно не поверю.

– Горыныча… – задумывается Егор. – Не припоминаю никого знакомого с таким именем.

– Нам действительно пора, – начинаю паниковать я теперь уже из-за Егора. Еще немного и он совсем утратит связь с прежним миром. Но и за отца, который потерял много крови и сил, я тоже не могу перестать волноваться. Тот ли Илюхин человек, на которого можно положиться в данной ситуации? – Сам-то домой когда планируешь возвращаться?

Вадим осматривается по сторонам и довольно улыбается, словно увиденное успело ему приглянуться.

– Хорошо тут у вас: природа, птички вон поют. Некуда мне торопиться.

Мы с Егором переглядываемся. Ага, знал бы этот олух что тут творилось всего час назад, вряд ли ему захотелось бы остаться.

– Да и со старшей ведьмой у нас свои договоренности, – произносит он так, будто гордится этим знакомством. – Никто меня не проклинал, как Егора, и насильно в этот мир не закидывал. Сам пришел по своему желанию, тем же путем и вернусь, когда придет время. Так что не волнуйтесь за меня, и за отца своего тоже не переживай. Если надо будет, я его и на себе донесу, куда скажет.

– Что я тебе немощный что ли? Сам дойду, – поднимается на ноги отец, только его заметно пошатывает, и Илюхин вовремя подставляет свое крепкое плечо. – Ну что застыли? – подгоняет нас отец. – Поспешите! Пока Егор и самого себя не забыл.

Мы наскоро обнимаемся. В последний раз я заглядываю в такие родные глаза, повторяя, что никогда его не забуду. И мы с Егором разворачиваемся, уходим.

– Верни моего лучшего друга домой! Его там всем очень не хватает, – доносится следом голос Вадима, и я улыбаюсь сквозь слезы.

Верну, как же иначе. Вот и след моей магической паутины снова появился, и ведет нас прямиком к главному входу. Высоченные двери королевского дворца жутко скрипят, с тоской напоминая о прошедших днях его величия. В воздухе витают запахи старины. В главной зале нас встречает мрак, обилие пыли и паутины. Не сдержавшись, я громко чихаю, и мой чих разносится по всему дворцу громких эхом.

– Будь здорова, – улыбается Егор.

Знаю, здесь давно никого нет, но мне все равно неловко, словно я могла распугать здешних приведений.

Мы следуем за тонкими нитями магической паутины, которая ведет нас по пустым коридорам, подходим к неприметной лестнице и спускаемся в подвал. Здесь, в небольшом помещении, хранится старая мебель: кресла с резными завитками на ручках, обитые бархатом диваны, которые в своих складках под слоем пыли бережно хранят чужие воспоминания. Но мое внимание сразу привлекает огромное зеркало в полный рост с богато украшенной рамой. На нем след моей магической паутины и прерывается.

– Нам сюда.

Я шагаю ближе, ощущая магическую ауру, исходящую от зеркальной поверхности. Стоит мне ее коснуться, как по ней словно по спокойной глади воды расползаются круги. Сердце наполняется невыразимой радостью и трепетом. Мы дошли! Мы справились! И теперь стоим на пороге чего-то большего, что наконец вернет нас домой. Вот только этот удивительный мир навсегда изменил нас обоих, и даже вернувшись в свои тела, мы уже никогда не будем прежними.

– Готова?

Я поворачиваюсь к Егору, и встречаю его взволнованный взгляд.

– Да, готова… Пожалуйста, поцелуй меня на прощание.

– Лер, ты чего? Мы же не прощаемся.

– Нет, конечно, но такими как сейчас уже никогда не будем.

Егор не спорит, в его глазах совсем мало смеха. Он просто притягивает меня к себе и накрывает мои губы своими, такими теплыми и желанными, что в животе поднимается целый круговорот обезумевших бабочек.

– Я так сильно люблю тебя. Никогда не забывай этого.

– Не забуду, – шепчет он в мои губы, и берет за руку, переплетая наши пальцы. – Потому что и сам люблю тебя больше жизни. Ты и есть вся моя жизнь.

Так мы и шагаем прямиком в зеркальную поверхность. По телу прокатывается странный холод. Граница двух миров размывается. Все вокруг приходит в движение: цвета и формы смешиваются, как краски на палитре художника. Нет уже ни меня, ни Егора, ни наших сцепленных рук, только обнаженные души, которые подхватывает и несет неудержимый поток, чтобы соединить с новой реальностью.