Текст книги "На крючке"

Только сейчас Яна поняла, что сделала ошибку, сев за стол лицом ко входу. Конечно, с этого места было удобно наблюдать за «соседями», но не было слышно, о чем они говорят, к тому же, если бы она устроилась к ним спиной, ее сложнее было бы узнать. Впрочем, об этом Милославская могла бы не беспокоиться: Засурский и Ваксмахер были настолько сосредоточены на самих себе и, как предполагала Яна, на предстоящей встрече с незнакомцем, что не обращали на соседние столики никакого внимания. Так что Яна без особого риска быть узнанной пересела спиной ко входу. Теперь она располагалась почти вплотную к стулу, на котором сидел Антон.

– Ну, и где же он? – услышала она его голос.

– Придет, Антоша, не дрейфь, – ответил Ваксмахер, – Проша такого дела не упустит. Из этого же можно раздуть такую бомбу!

– Во-первых, – со стальными нотками в голосе произнес Антон, – раздувают мыльный пузырь, а бомбу взрывают, а во-вторых, я тебе уже объяснял, что этого как раз нельзя допустить. Во всяком случае, пока.

– Нельзя, нельзя, – согласился Ваксмахер. – Кто же говорит, что бомбу будут взрывать прямо сейчас. Проша придержит все до поры до времени, а когда мы позволим – пустит в ход. Он ушлый парень, не зря же столько лет в журналистике…

– А если он сделает это раньше? Ты представляешь, Миша, что тогда может случиться?!

– Не дрейфь, я же сказал, Проша у меня на крючке. Я его зацепил за жабры, как дурную баклешку.

Они еще пару минут потягивали что-то молча из высоких фужеров.

– Добрый вечер, – нарушил их молчание незнакомый Яне голос.

Она слегка повернулась к проходу и увидела, как над столиком Антона и Михаила склонился русоволосый субъект с бородкой и усами, скорее походившими на недельную щетину. Прическа на прямой пробор открывала высокий, но довольно узкий лоб, глубоко посаженные глаза беспокойно бегали под прямыми бровями, а мясистый нос, казалось, вынюхивал где чем можно поживиться.

– Познакомься, Антон, – Представил его Вакмахер, – это Леонид Павлович Пронин. Можно Леня или Проша, – с усмешкой добавил он. – Садись, Леонид.

– Сесть мы всегда успеем, – Пронин хитро усмехнулся в усы и пристроился по соседству с Ваксмахером. – Угостишь чем-нибудь? – он скосил глаза на Михаила.

– Что-нибудь придумаем, – он жестом подозвал официанта. – То же самое, только на троих.

Милославская снова отвернулась, машинально ковыряя вилкой недоеденную рыбу. Сейчас она представлялась себе огромным ухом, или чувствительным микрофоном, улавливающим самые тонкие нюансы и оттенки беседы, происходящей за соседним столом. Она понимала, что должно быть сказано нечто важное, прольющее свет на убийство Жени Галкиной, поэтому была внимательной вдвойне.

– Так какие проблемы, ребята? – Яна услышала, как кто-то щелкнул зажигалкой, скорее всего Пронин, который, опустошив свой бокал, решил закурить.

– Проблемы скорее у тебя, – слегка осадил его Ваксмахер, – но мы ребята добрые, можем дать тебе шанс выкрутиться. Есть одно дельце, – он понизил голос и Милославской пришлось еще больше напрячь слух, – сделаешь все как надо – прощу тебе долг. Да еще сможешь тиснуть статеечку в свою газетенку. Ну как?

– Миша, ты же меня знаешь, – как можно убедительнее произнес Проша, – если это не чистый криминал – я сделаю все в лучшем виде.

– Никакого криминала, Леня, – вступил в разговор Антон, – у меня есть кое-что, кое-какая информация, – пояснил он. – Ее нужно передать определенным людям, вот и все.

– И за это Миша простит мне долг? – недоверчиво спросил Пронин.

– Я даже добавлю тебе еще полштуки, – подтвердил Ваксмахер.

– Погодите, парни, – Пронин явно сомневался, что ему предлагают честную сделку. – Если я вас правильно понял, вы мне что-то дадите и это что-то я должен буду кому-то передать, так?

– Так.

– И за это я могу получить три тысячи баксов, с учетом моего долга тебе?

– Правильно.

– А почему бы вам самим не отдать это что-то, и ничего мне не платить, а? Это что, план свержения существующего постсоциалистического строя? Да за это даже сейчас могут сделать так, что я просто исчезну из этой жизни, не успев насладиться ее прелестями…

– Ты никогда не отличался особой сообразительностью, Проша, – Милославской показалось, что она видит, как Ваксмахер, говоря это, поморщился, – это не имеет никакого отношению ни к власти, ни к сегодняшней системе. Просто мы не хотим, чтобы люди, которым ты передашь информацию, знали от кого она к тебе попала.

– Ага, вы не хотите, понимаю. И что же это за люди?

– Какая тебе разница? – раздраженно прошипел Антон.

– Одна дает, другая дразнится, – огрызнулся Леонид. – Или вы говорите все как есть, или я – пас.

– Ну ты и придурок, Проша, – Антон явно начал выходить из себя.

– А если я включу тебе счетчик, Проша? – мягко произнес Ваксмахер. – Вот у меня твоя расписочка, – Яна услышала шуршание бумаги. – Что ты на это скажешь?

За столом повисла напряженная пауза.

– Решай быстрее, время не терпит, – поторопил Прошу Антон. – Если согласен, получишь номер телефона, по которому сегодня же позвонишь и договоришься о встрече.

– И двести баксов аванса, – добавил Проша, – я совсем на мели.

– На, – Ваксмахер зашуршал купюрами. – Скажешь, что у тебя есть информация на Якова Григорьевича, запомнил?

– Запомнил, на Якова Григорьевича, – вяло повторил Пронин.

– Ну вот и ладушки, – Яна слегка обернулась и увидела как Ваксмахер похлопал Прошу по плечу. – Значит, договорились.

– А моя расписка? – поинтересовался Леонид.

– Получишь вместе с информацией, – вставил Засурский. – После того, как тебе назначат встречу.

– А если они спросят, что за информация? – поинтересовался Пронин.

– Скажи, что хорошая информация, просто замечательная, – усмехнулся Ваксмахер. – Ты же с них за это денег не просишь, дурень. Так что с тебя взятки гладки, понял?

– Понял, – угрюмо повторил Пронин. – Мне бы выпить еще.

– Перебьешься, – грубо осадил его Михаил. – На телефон, иди звони.

Милославская услышала, как отодвигается стул. Она посмотрела назад и увидела, что Пронин взял листок бумаги у Ваксмахера и направился к выходу.

– Думаешь сработает? – спросил Антон, когда они остались с Ваксмахером одни.

– Не дрейфь, Антоша, – приглушенно хохотнул Михаил, – сейчас все узнаем.

Он подозвал официанта и заказал еще выпивку.

Черт возьми, – думала Яна, – какого черта они замышляют? Так я и думала, у них есть информация на Засурского? Но кому они собираются ее передать, и самое главное, зачем? Ясно было одно, Антон Засурский и Михаил Ваксмахер в сговоре. Против Засурского. Хорошо, – размышляла Милославская, – допустим, есть компромат на Якова Григорьевича. Что это за компромат и как он попал к этой парочке – второй вопрос. Почему Антон с Ваксмахером не могут сами встретиться с клиентом и передать ему информацию? И как это связано со смертью Галкиной? Яна напрягала извилины, но вопросов было больше, чем ответов. Что эта парочка может поиметь от Засурского? Антон зарится на его собственность? Даже если каким-то образом Засурский потеряет права на казино, то они перейдут к его жене, а никак не к сыну. А если у Засурского-старшего брачный договор с женой, который предусматривает какие-то ограничения? Это еще один вопрос. Но даже если это так, то у Антона есть еще сестра, которая имеет равные с ним права. И почему вообще Антон решил действовать против отца? Какую роль здесь играет Вакмахер? Может, у них с Антоном свой уговор? Здесь есть над чем подумать.

– А вот и наш журналист, – услышала она голос Антона, сидевшего лицом ко входу. – Кажется, у него есть для нас новости.

– Ну что? – это уже спрашивал Ваксмахер у Пронина, который подошел к столику и плюхнулся на стул.

– Кажется, все нормально, – буркнул Леонид, – но сначала налейте выпить.

– Ладно, давай, – Ваксмахер щелкнул пальцами, подзывая официанта, и повторил заказ для Пронина. – Теперь говори.

– Мне назначили встречу, – понизив голос, произнес Пронин. – Где ваша информация?

– Когда? – не ответив, спросил Антон.

– Завтра вечером.

– Где?

– Послушайте, парни, – голос Пронина вдруг стал твердым, словно башмачная подошва, – мы так не договоривались. Или вы даете мне информацию и расписку, и я сам довожу это дело до конца, или сделка расторгается. Я понятно выражаюсь?

– А если я не отдам тебе расписку? – попытался надавить на него Ваксмахер.

– Катись ты к черту со своей распиской, – прикрикнул на него Пронин. – Если сегодня у меня не будет того, про что вы там наплели, я никуда завтра не пойду, так и знайте. Может, я и дурак, но не настолько, чтобы не понять, что представляют из себя ваши знакомые.

– Вот видишь, – сказал Ваксмахер. – Похоже, он и вправду договорился. Давай твою информацию, Антон.

– Да разве этому писаке можно верить? – вскипел Засурский. – Он же за тридцать серебренников маму родную продаст.

– Чего ты несешь, ты? – сквозь зубы процедил Пронин. – Я, кажется, тебя не оскорблял, дорогой. Если ваше предложение остается в силе – гоните расписку и информацию, нет – до свидания.

– Погоди, Проша, не суетись под клиентом, – примирительным тоном произнес Ваксмахер, – Антоша просто погорячился, правда, Антон? Леня сделал все так как ему сказали, – теперь он обращался к Засурскому, – и он прав, требуя выполнения наших обязательств. Лично я готов вернуть ему расписку, если ты согласен.

– Ладно, – выдавил из себя Засурский, – держи. Только смотри, журналист, вздумаешь нас кинуть, отправишься раков кормить.

Он что-то передал Пронину, но Яна не успела заметить, что именно, хоть и обернулась назад, так как тот быстро спрятал это что-то в своем кармане. «Черт», – она едва не выругалась вслух.

– Расписку, – Пронин снова протянул руку, на этот раз к Ваксмахеру.

– Держи, – тот спокойно отдал ему бумажку. – Три сотни получишь после того, как доложишь о том, как прошла операция.

Расписка исчезла в кармане Пронина так же быстро, как и неизвестный Яне предмет. После этого сообщники быстро распрощались, предварительно договорившись созвониться, и вышли из кафе.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Яна вышла следом. Она тут же свернула направо, потому что трое приятелей остановились. Поболтав немного, они, видимо, решили окончательно разойтись. Пронин пожал руку Ваксмахеру, потом Антону и пошел прочь. Антон вскоре тоже простился и сел в синий «фольксваген», стоявший возле кафе, и укатил. Ваксмахер опустился на переднее сиденье своего красного «мерседеса», но уезжать не спешил. И тут мимо Яны, делавшей вид, что она дышит воздухом вперемешку с сигаретным дымом, прошел Пронин. Быстрее, чем Яна успела что-то сообразить, он сел к Ваксмахеру. «Мерседес» тронулся.

Яна дождалась, когда он отъедет к светофору, позвала Джемму и стала голосовать. Из кафе к тому времени вышли два парня. Один рослый и широкоплечий, другой поменьше. Развинченной походкой они направились к своей машине. Лениво погрузились в серый «БМВ» и тоже направились к светофору. Яна не стала их тормозить. Она знала, что таинственный предмет находится у Ваксмахера. И еще она знала, что тот только что обвел Антона вокруг пальца.

Яна ринулась к желтому такси, припаркованному к кафе. Оно было свободно и она, плюхнувшись на заднее сиденье и приобнимая Джемму, попросила ехать в ту сторону, куда отправился «мерседес». Когда «Волга» подъехала к светофору, горел зеленый, поэтому она беспрепятственно повернула направо. У следующего поворота Яна увидела «мерседес» Ваксмахера. Даже в сумерках он выделялся из потока других машин своими плавными стремительными очертаниями. Яна догадывалась, куда едет Ваксмахер. Она увидела также знакомый темный силуэт. Пронин, поспешая, почти вприпрыжку шел к проспекту. Яна лишь усмехнулась. Мысли ее вернулись к Ваксмахеру. Она знала, что он хитрый тип, но все-таки недооценила его. Вот, значит, как он поступает с партнерами! Что же это получается? Загадочное нечто находилось все это время у Антона? Сын так ненавидит отца, что решает продать кому-то некую информацию, которая может крупно навредить последнему? Деньги нужны или дело принципа? Или месть за Женю?

Кто же тогда был в ее квартире? Ваксмахер? Он ведь был в курсе отношений Галкиной с Засурскими. Не найдя этого предмета и будучи застигнутым врасплох, он ударил девушку и скрылся. Потом Антон сам сказал ему, что располагает этой информацией. И Ваксмахер, этот мерзкий пройдошливый тип, решил воспользоваться случаем. Логично. Не исключено, правда, что Галкину убил Засурский-старший.

Серый «БМВ» обогнал «Волгу» и, воспользовавшись открывшейся перед ним трассой, устремился вперед. Такси помедлило еще пару секунд, потом обогнало копошащийся «жигуль» второй модели и, настигнув «БМВ», пристроилась у него в хвосте. Создавалось такое впечатление, что иномарка тоже преследует «мерседес». Машины приближались к окраине, за которой простирались темные степные пространства. Луна приказала долго жить, поэтому в быстро темнеющем воздухе были видны только яркие огни фар, двигающиеся навстречу. Яна наблюдала за погоней, даже забыв на время о своих версиях.

Когда трасса опустела, а вдали замаячила гряда черных холмов, наполовину закрывающих небо, Яне стало окончательно ясно, что те двое парней в «БМВ» преследуют Ваксмахера. Яна от напряжения прикусила губу. Джемме передалось волнение хозяйки, она даже стала еле слышно поскуливать. Только водитель, по всей видимости, флегмат, не выражал ничего, кроме профессионального интереса. Он не отставал, повторяя, что наши «Волги» ничуть не хуже иномарок. Он не спрашивал Яну, на кой черт ей понадобилась эта гонка. Просто выполнял свою работу, да еще находил удовольствие в быстрой езде.

Вымотанная нервным ожиданием конца погони, Яна вернулась к своим размышлениям. Теперь ее занимало то, как она разберется с Ваксмахером и бандитами. Как ей нужно действовать? И что вообще предпримут отморозки? Они ведь тоже следили за Ваксмахером. Чьи это люди? Засурского? Непохоже.

И тут случилось неожиданное. Свернув на гравийную дорогу, идущую параллельно ельнику, Ваксмахер сделал быстрый и эффектный маневр, наподобие тех, которыми изобилуют американские боевики. «Мерседес» крутанулся, подпрыгнул, и слетев с дороги, застыл вполоборота. Ваксмахер выскочил из машины и, пользуясь корпусом «мерседеса», как щитом, стал палить по «БМВ», едва успевшему сбросить скорость перед поворотом. Пассажиры «БМВ» скорее всего не ожидали такого поворота событий, из-за чего и поплатились жизнью. Или Ваксмахер был метким стрелком, или опасность заставила его мобилизовать все силы, во всяком случае, получилось так, что одна из выпущенных им пуль пробила бензобак «БМВ». Раздался оглушительный взрыв, на мгновенье автомобиль подлетел на несколько сантиметров от дороги, охваченный пламенем, в диком порыве метнувшимся к небу. Эта внезапная иллюминация потрясла округу. Машина рухнула и продолжала гореть. Огонь жадно пожирал иномарку, выплескиваясь косматыми языками из ее почерневшего салона.

– Ни хрена себе! – флегмат, сидевший за рулем «Волги», резко затормозил, отчего Яну кинуло вперед.

Яна была ошарашена не меньше него. Она застыла с открытым ртом. Джемма залаяла. Дрожащими руками Яна взялась за ручку дверцы, рядом с которой сидела Джемма. Яна приоткрыла ее, желая выпустить собаку и потом выйти самой. В этот момент у нее перед глазами вырос темный силуэт. Она не успела еще что-то понять, как ей в лицо уперлось просунутое сквозь открытое окно дуло пистолета и Ваксмахер задыхающимся голосом, сказал:

– И ты здесь! Ба, да тебя не узнать… – он глухо засмеялся, – решила устроить маскарад, – он резким движением сорвал с Яны парик и бросил его на землю. – Выходи! И сучку свою выводи.

– Ты че, ты че?! – водитель «Волги» смотрел расширенными от ужаса глазами на Ваксмахера, которого заметно пошатывало. – С ума сошел?

– Заткнись и не дергайся, умник! – с угрозой бросил тот.

Яна улавливала горячий дым, выходящий из ствола «пээма». Она открыла дверцу такси, и тут Джемма без лишней паники, пользуясь маленьким замешательством, вылезла из машины и, ползком обогнув ее со стороны капота, прыгнула на Ваксмахера сзади. В прыжке она схватила его кисть и, увлекая за собой, рухнула на землю. Взяв верх над орущим Ваксмахером, она бросила его руку, но перехватила за горло.

– Фу! – Яна выскочила из машины и подняла с земли выроненный Ваксмахером пистолет.

– Убер… бер… Убери собаку, – хрипел бивший ногами воздух Ваксмахер.

– Я видела у вас рацию, – Яна наклонилась к водителю такси, – вызовите милицию и «скорую» и дождитесь их. Они смогут найти нас в двухэтажном особняке в конце этой дороги. А это вам за труды. Только уберите машину немного в сторонку.

Она достала сторублевую купюру из кармана джинсов и протянула ошалело глядящему на нее таксисту. Он онемел, и Яне пришлось буквально всучивать ему деньги. Скомкав сотенную, мужик надавил на педаль. Через минуту его уже не было. Только доносился издалека приглушенный расстоянием шум мотора.

– Вставайте, Михаил Анатольевич, – Яна отстранила собаку носком туфли, – земля холодная. У меня к вам есть разговор. Только давайте с вами устроимся покомфортнее, скажем, в вашем особняке, идет?

– Что вам надо? – зло поглядел на нее сидящий на земле и потирающий шею Ваксмахер.

– Правду, – снисходительно улыбнулась Яна. – Не будем терять время, пойдемте.

Она подняла с земли парик и спрятала его в сумку. Ваксмахер с трудом встал и поплелся к машине. Яна держала пистолет в вытянутой руке. Джемма следовала с правой стороны от Михаила.

– Заводите, – Яна распахнула дверцу и уселась на переднее сиденье.

Джемма проскользнула на заднее. Ваксмахер покорно занял место водителя. Вскоре они въехали во двор дачи.

– Открывайте, – Яна стояла на крыльце рядом с Михаилом.

Он повернул ключ в замке, потом достал другую связку, вставил длинный, по форме напоминающий золотой ключик из сказки, ключ в скважину. Сухое металлический скрежет предварил открывание двери. Наконец, они вошли. В холле было темно. Ваксмахер включил свет и Яниным глазам предстала просторная комната, красиво оформленная рейкой из полированной ели. Два дивана и четыре кресла абрикосового цвета, образовывая что-то вроде круга, занимали весь центр, по углам расположились стеллажи с книгами, сувенирами, фотографиями в рамках, у боковой стены камин приковывал взгляд геометрически правильными, «под готику» очертаниями. Два шикарных низких кресла изумрудно-пепельного оттенка словно два диковинных зверя разлеглись возле него. Контраст их пышному довольству составляла изящная этажерка на тонких металлических ножках.

– Как мило, – шутливо воскликнула Милославская. – Проходите, будьте как дома.

Она бросила на скрежещущего от бешенства зубами Ваксмахера ироничный взгляд. Он с нарочитой резкостью плюхнулся в кресло, Яна устроилась на диване.

– Я долго вас не задержу, – Яна подвинула к себе пепельницу из темного стекла, – у меня к вам предложение. В вашем духе…

– Что вы имеете в виду? – вскинул на нее потемневшие от бешенства глаза Ваксмахер.

– У вас находится какая-то информация против Засурского…

– Вы бредите, – судорожно усмехнулся Михаил Анатольевич.

– Прикажете Джемме вас обыскать? – лукаво сузилсь глаза Яны.

– Хорошо, – тяжело вздохнул Ваксмахер, – допустим…

– Что это, покажите. Я уверена, что данная вещица у вас в кармане.

– В чем состоит ваше предложение? – со страдальчески высокомерной гримасой спросил Ваксмахер.

– Что это? Пока вы не ответите мне на этот вопрос, я отказываюсь вести с сами дела, – Яна решительно посмотрела на него.

– Дискета, – он выложил на стол обычный конверт.

– Прекрасно, – удовлетворенно улыбнулась Яна. – Чтобы не тратить зря время, скажите, что на ней?

– Расчеты, – уклончиво ответил Ваксмахер.

– Ваш лаконизм меня не устраивает, что за расчеты?

– Здесь все, что Засурский утаил от своих деловых партнеров, – снова вздохнул Ваксмахер.

– От «крыши»? – уточнила Яна.

Михаил кивнул.

– Зачем вам понадобилась эта дискета? Вы хотели навредить шефу?

– Вам-то какое дело? – раздраженно хмыкнул Ваксмахер.

– Послушайте, в ваших интересах побыстрее покинуть этот милый домик. Вспомните о том, что случилось на дороге. Вдруг бандиты пришлют подкрепление. Вы, Михаил Анатольевич, играете в опасную игру. Как дискета оказалась у Антона?

– Украл у отца, – Ваксмахер сунул руку за отворот пиджака.

– Сидите спокойно, – Яна вскинула руку с оружием.

– Я просто хочу закурить, можно? – в его голосе сквозила язвительность. – Ваксмахер знал, что проиграл, но старался держаться с достоинством.

– Курите, – согласилась Милославская.

Она подождала, пока Ваксмахер закурит и обратит на нее внимание.

– Для чего Антон собирался передать дискету бандитам? – спросила она.

– Этого я не знаю, – ответил Ваксмахер. – Он просто попросил меня помочь ему, и я согласился.

– Если вы будете врать, мы не скоро освободимся, Михаил Анатольевич, – покачала головой Милославская. – Я же слышала ваш разговор в «Мадриде». Вы отдали свои деньги Пронину за красивые глазки? Не нужно думать, что я ничего не соображаю. Ну, – прикрикнула она на Ваксмахера, – будете говорить правду?

– Вы хоть понимаете, что это за дискета? – верхняя губа Михаила Анатольевича дрогнула в презрительной гримасе.

– Думаю, это баланс теневых денег, которыми Засурский должен был делиться с бандитами, а оставлял полностью себе. За такое, как я понимаю, по головке его бы не погладили. Только не вижу, какой вам-то от этого прок?

– Вы не такая уж дура, – Ваксмахер выпустил в потолок струю дыма и на секунду замолчал. – Но я не могу сказать вам всего. Я уже сам не рад, что ввязался в это дело.

– Антон обещал с вами поделиться после того, как бандиты устранили бы его папашу? – Не обращая внимание на нытье Ваксмахера, спросила Яна.

– Да, – коротко кивнул он.

– Но ведь прямой наследницей Засурского является его жена, не так ли?

– Так, – согласился Михаил Анатольевич, – Антон убедил меня, что она у него на крючке. Он что-то знал о ней такого, что она не посмела бы отказать ему.

– Что же можно знать о человеке, чтобы быть уверенным, что он не попытается скрыться с деньгами? Это должно быть что-то очень серьезное.

– Кончайте пытать меня, лучше спросите у него сами, – вспылил Ваксмахер.

– Спрошу, – спокойно произнесла Милославская и тоже закурила. – Значит, Пронин вам был нужен только для того, чтобы выманить дискету у приятеля, так?

– Господи, ну конечно. Антон никак не хотел, чтобы я сам передал ее тем людям, от которых зависела судьба его отца, поэтому и настоял, чтобы пригласить посредника.

– Посредника с вашей стороны? – Яна недоуменно вскинула брови. – Неужели он не мог предположить, что вы с ним сговоритесь? Что-то в это с трудом верится, а? Похоже, вы опять мне вешаете лапшу на уши. Так мы с вами ни о чем не договоримся, Михаил Анатольевич.

– Да я говорю вам чистую правду, – Ваксмахер швырнул окурок в пепельницу, – Антон настоял на том, чтобы я позвонил Пронину при нем и договорился о встрече. Я даже не успел предупредить его. Уже в кафе мне удалось подать Проше сигнал, чтобы он никуда не звонил. Он так и сделал.

– Кто убил Женю Галкину? – неожиданно спросила Милославская.

– Да откуда я знаю?! – возопил Ваксмахер. – Во всяком случае, не я.

– Но вы ведь взорвали машину с этими людьми…

– Я защищался, – выдохнул Михаил Анатольевич. – Они сами собирались убить меня. Это шушера…

– Как они узнали, что дискета у вас?

– Не знаю, – сквозь зубы процедил Ваксмахер. – Сам бы много дал за то, чтобы выяснить это.

– А вы подумайте, – улыбнулась Милославская. – Кому это было выгодно?

– Че-орт, – вытаращил глаза Ваксмахер, – неужели Антон?! Значит, это он все подстроил, сволочь! Он догадался, что я собираюсь его подставить и сыграл на этом, сам «накапав» на меня бандитам. А я-то купился как последний фраер! Ну, он еще об этом пожалеет, тварь.

– Да, – согласилась Милославская, – Антон не так прост, как кажется на первый взгляд. Он обвел вас вокруг пальца, а сам остался в стороне.

– Это он звонил Жене в тот день, когда ее убили?

– Он – паскуда!

– Почему же вы мне сразу об этом не сказали?

– Почему-почему, – Ваксмахер посмотрел в окно, за которым чернело небо, – а почему я должен вам обо всем докладывать? Кто вы такая?

– Ну, я, положим, не такая уж важная птица, – пожала плечами Яна, – а милиции вы почему не сообщили об этом?

– А они меня не спрашивали, – с ядовитой усмешкой ответил Ваксмахер.

– Может, вы знаете, где он назначил ей встречу?

– В «Мадриде», в пять часов, – кивнул Михаил Анатольевич, – они частенько там встречались.

– Вы не ошибаетесь насчет времени?

– Абсолютно точно, – кивнул Ваксмахер, – она сама мне сказала.

– Почему же она не пошла в «Мадрид», а оказалась дома, где ее убили? – задумчиво произнесла Милославская.

– Черт возьми, – прошептал Ваксмахер. – Так это он и убил ее, гаденыш! Как же я сразу не догадался!

– К счастью для Антона, у него на время убийства железное алиби, – сказала Яна. – Он действительно ждал Женю в кафе, и его там многие видели.

– Обычно железные алиби на поверку оказываются не такими уж и железными, – с сомнением сказал Ваксмахер. – Стоит только копнуть поглубже.

– Даже если это и так, – Милославская сделала вид, что соглашается, – то у Антона не было никаких причин для убийства.

– Значит были, – упрямо твердил Ваксмахер.

Он снова закурил, нетерпеливо поглядывая на часы.

– Ну что, больше у вас вопросов нет? – он попытался подняться, но Джемма пресекла его попытку негромким рыком.

Яна даже не обратила внимания на его реплику. Она на пару минут замолчала, обдумывая ситуацию. Михаилу Анатольевичу ничего не оставалось, как сидеть и ждать. Наконец, Яна снова обратилась к нему.

– Какое отношение к дискете имеет Копелев?

– Понятия не имею, – пожал плечами Ваксмахер. – Этот полицейский – азартный игрок, но везет ему не часто, поэтому он сделал большие долги. Я доложил об этом Засурскому и он использовал Копелева для каких-то своих делишек. Он просто попался на крючок, этот Копелев…

– Мог он что-нибудь знать о дискете?

– Сомневаюсь. На ней слишком серьезная информация, чтобы говорить о ней кому бы то ни было, тем более такому человеку, как Сергей Копелев.

– Тем не менее, – пренебрежительно хмыкула Милославская, – только я могу назвать по крайней мере трех человек, которые были в курсе. Не слишком-то тщательно ваш шеф заботиться о своей безопасности…

– Мне теперь все равно, – махнул рукой Ваксахер, – уберите собаку и я пойду, у меня срочные дела.

– Боюсь, Михаил Анатольевич, – вздохнула Милославская, – у вас теперь долго не будет срочных дел.

– Что вы этим хотите сказать? – Ваксмахер начал понимать, что просто так ему отсюда не выбраться.

– Что скоро здесь будет милиция, с которой вы теперь будете иметь дело.

– Так вы тоже обманули меня? – возмущенно воскликнул Ваксмахер.

– За свои проделки нужно отвечать.

– О, Боже, – схватился за голову Ваксмахер. – Какие люди все же подлые! Где же благородство, порядочность, доброта, наконец?

– Только не вам говорить о благородстве и порядочности, – высокомерно поморщилась Милославская. – Вы что же, хотели завладеть дискетой, чтобы передать ее своему шефу?

– Конечно, – пытаясь быть как можно более убедительным произнес Ваксмахер.

– Неужели? – недоверчиво улыбнулась Яна. – А почему же вы не сообщили об этом Якову Григорьевичу? Или собирались сделать ему сюрприз, заплатив, кстати, свои деньги? И после этого вы рассуждаете о высоких материях?

Ее риторический вопрос прервала милицейская сирена. Она быстро приближалась, и вскоре за окнами, рядом с красным «мерседесом» Ваксмахера остановился какого-то неопределенного светло-серого цвета УАЗик с надписью «милиция» на боку.

– Игра закончена, Михаил Анатольевич, – Милославская отошла от окна и пошла встречать гостей.

Ваксмахер хоть и был вне себя от ярости, но даже не пошевелился, помня о Джемминых зубах.

* * *

Домой Милославская добралась глубокой ночью. До города ее с Джеммой довезли на милицейском УАЗике, а там пришлось долго ловить машину, чтобы добраться до Седьмой линии. Ваксмахер не стал долго отпираться и выложил все начистоту. Его версия о том, что на него покушались, выглядела довольно правдоподобной, так как в сгоревшей машине кроме двух трупов обнаружился и целый арсенал оружия. Дискета, за которой охотились бандиты, оказалась теперь в руках у следственных органов, правда, предъявить что-то Засурскому на основании записанной на ней информации было невозможно: это были сплошь ряды цифр, которые могли быть понятны только ему самому, да еще, может быть, бандитам, которым не нужны были документальные подтверждения того, что Яков Григорьевич не делился с ними своими «левыми» доходами. Для правохранительных органов же эта информация не имела никакого практического интереса.

Приняв ванну, Яна сразу же завалилась спать, оставив все свои размышления на утро. Решив как следует выспаться, она не забыла отключить телефон, чтобы ее ненароком кто-нибудь не разбудил ранним звонком, но такая предосторожность не спасла ее. Она проснулась оттого, что на улице надрывалась Джемма, которая выбралась во двор через специальный лаз, оставленный в двери. Кое-как продрав глаза, Милославская выглянула на улицу и за забором увидела голову Руденко. «Вот принесла тебя нелегкая», – вздохнула Яна, накидывая халат. Было понятно, что Руденко узнал о ночном происшествии и теперь явился к Яне, чтобы получить информацию из первых рук, так сказать.

Яна вышла на крыльцо и окликнула Джемму, которая хоть и знала лейтенанта, но строго блюла покой и безопасность хозяйки.

– Ну ты, мать, даешь! – воскликнул Руденко, как только Яна, отозвав собаку, открыла ему дверь и впустила в дом.

Было непонятно, как лейтенант настроен: дружески или враждебно. Этот возглас несмотря на всю свою звучную силу был нейтральным. По крайней мере Янино ухо зарегистрировало эту нейтральность. Одобрение или порицание, или просто удивление – Яне было по большому счету все равно.

– Кофе будешь? – равнодушно зевнула Яна, чем, кажется подогрела недовольство Руденко – только сейчас, взглянув на него поближе, она поняла, что он не одобряет ее вчерашнего «приключения», о котором, бесспорно, наслышан.

– Буду, – тем не менее буркнул лейтенант, чтобы быстрее, не отвлекаясь больше на житейские мелочи, перейти к цели своего визита. – Ты…

– Пошли на кухню, – не дала ему сходу вылить поток негодования Яна, – знаю-знаю, ты недоволен. Но это, прости, уж так получилось.

– Что получилось? – вскипел Руденко, – я тебе сколько раз говорил: никакой самодеятельности! А ты вон что придумала! Почему не предупредила, не позвонила?!

Яна знала эту песню. Да, Руденко искренне беспокоился за нее, но в этом беспокойстве часто сквозила обида и досада на то, что Яна находилась в гуще событий, тогда как ему, такому бравому парню, достаются информационные крохи.