Текст книги "На крючке"

– Видишь ли, – снисходительно посмотрела на Три Семерки Яна, – самодеятельность для меня – штука неустранимая, я не знаю, что мне явят карты. И если они сообщают мне что-то интересное, касающееся дела, и это что-то требует от меня незамедлительных действий, у меня просто не остается времени чтобы предупредить тебя, Сеня. Тебе сколько сахара? Все время забываю…

– Две, – снова буркнул Руденко, неудовлетворенный Яниным объяснением.

– А ты, – предупредила его Яна, – если хочешь узнать все поподробнее, спрашивай, не стесняйся, но оставь меня в покое со своей безопасностью и контролем.

– Не веришь, значит! – снова встал на дыбы Руденко, – думаешь, завидую? – он сощурил глаза, – думаешь, я ваньку валяю? Да, для меня имеет значение, повысят ли меня в звании или нет – мне ж не платят таких гонораров!

В его голосе кипела обида и он замолчал, осознав, что с головой выдал себя. Яна не смотрела на него, она поставила джезву на огонь и взяла сигареты. Руденко с небывалой предупредительностью и поспешностью, словно хотел таким галантно-подобострастным жестом смыть неприятное впечатление от последней реплики, поднес ей зажигалку.

– У меня ангельское терпение, но и оно порой сходит на нет, – вздохнула Милославская, – врываешься ко мне домой с утра пораньше, начинаешь читать мне проповедь… Мне же в конце концов не пять лет!

– Ладно, замяли, – смущенно потупился Руденко, – рассказывай.

Яна рассказала о своем видении, о «Мадриде», о передаче дискеты Пронину, о том, как наколов Антона, Ваксмахер, завладел дискетой, о своем преследовании Ваксмахера, об инциденте на дороге, о пожаре, о бандитах, о разговоре с Ваксмахером.

– Вот, значит, какой раскладец, – подытожил Руденко, употребив свое любимое выражение. – Что думаешь делать?

Яна молча сняла джезву с огня, разлила по чашкам ароматный дымящийся кофе.

– Хочу поболтать с Антоном, с его папашей. У меня к тебе маленькая просьба, ты не мог бы дать мне на время эту дискету?..

Яна выдержала изумленно-сердитый взгляд лейтенанта, которым тот хотел пригвоздить ее к стене.

– Что опять задумала? – подозрительно спросил он.

– Слушай, распорядись, чтобы сделали распечтку с дискеты, – вкрадчиво улыбнулась Яна, – мне даже сама дискета не нужна.

– Зачем тебе? – насупился Руденко.

– Сделай и все, я ведь не Бог весть о чем тебя прошу! – с ноткой раздражения в голосе сказала Яна.

– Эта дискета, между прочим, вещдок, – с апломбом произнес лейтенант. – Я должен знать, что ты задумала, иначе не получишь распечатку!

Твердый голос лейтенанта подействовал на Яну, как того Руденко и хотел.

– Я хочу использовать ее как приманку, – Яна задумчиво курила, – как посул, вернее будет сказать. Предложу Засурскому-старшему для начала, потом Засурскому-младшему.

– В обмен на что? – заинтересовался Руденко.

– На информацию об убийстве, – улыбнулась Яна.

– Гениально! – с издевкой воскликнул Руденко. – За какую информацию человек сознается в убийстве?

Три Семерки издал судорожный смешок. Потом по-медвежьи покачал головой, как бы говоря: незрелая ты еще, Милославская, наивная девчонка.

– Галкину убил кто-то из них, – раздумчиво заговорила Яна, – значит, кто-то один невиновен. И оба они заинтересованы в дискете, значит тот, кто не убивал Галкину, может снабдить меня, возможно, какими-то важными сведениями.

– Держи карман шире, – ухмыльнулся Руденко. – Прямо так и захотят они говорить!

– Но ведь им нужна дискета! – возразила Яна.

– Так у тебя ж только распечатка будет, – не согласился в свою очередь Три Семерки.

– Эта распечатка, Сеня, – с нежной иронией, почти по-матерински посмотрела на него Яна, – как раз и докажет, что у меня есть дискета. Они поймут, что я не шучу, что у меня есть именно то, что им надо.

– А вдруг они сообща убили Галкину? – выдвинул нелепое предположение лейтенант.

– Чушь, – осекла его Яна.

Руденко поморщился.

– Захотят ли они кляузничать друг на друга, ведь они родственники? – решил он взять реванш за свое мифическое предположение.

– По-моему, парень ненавидит отца, – сказала Яна, стряхивая пепел в пепельницу, – у них сложные отношения. Нужно этим воспользоваться.

– Ты как ведьма! – засмеялся Руденко.

– До ведьмы мне далеко, – с шутливой иронией ответила Яна, – просто я хочу найти убийцу Галкиной.

– Все средства хороши? – поддел ее Руденко.

– С такими, как Засурские, возможно… – невозмутимо взглянула она на лейтенанта. – Подлить тебе кофе?

– Нет спасибо, дела ждут, – Руденко вытер усы живописным жестом и тяжело поднялся.

– Удачи, – Яна вышла за ним в прихожую.

– Как только распечатка будет готова, я позвоню, – он взял под козырек и ретировался.

Яна накормила Джемму, позавтракала сама и набрала домашний номер Засурских. Трубку взяла Геля.

– Доброе утро, – поздоровалась Милославская, – мне бы хотелось услышать Антона.

– Слушаю, – услышала она его глуховатый тенор, когда ему передали трубку. – Что вы хотите?

– Побеседовать с вами, – спокойно, не обращая внимания на его грубый тон, сказала Яна.

– Я занят, – недружелюбно отозвался Засурский-младший.

– Вы хотите получить назад дискету?

– Что-о-о? – изумленно протянул он.

– После того, как вы ответите на ряд вопросов, я скажу вам, где она, – усмехнулась Яна.

– Вы блефуете, у вас нет ее, – Антон старался скрыть свое замешательство.

– Вы правдивы сегодня, – провокационным тоном заявила Яна, – не играете в непонятливого мальчика. Сразу сказали, что знаете, о чем идет речь.

– Ничего я вам не сказал, – со смесью возмущения и недоумения произнес Антон. – Что вам нужно?

– Вот это по существу, – удовлетворенно отметила Яна, – давайте встретимся в кафе «Мадрид», я вам расскажу прелюбопытную историю. Вы еще не видели своего приятеля Ваксмахера?

– Нет, – резко сказал Антон. – Что с ним?

– Ничего особенного, – мечтательно улыбнулась Яна. – Он вас хотел надуть, только и всего! Пронин вернул ему дискету, как только вы вчера укатили, но я была начеку, и теперь судьба дискеты в ваших руках. Вы хотите встретиться?

– Вы продаете дискету? – запинаясь спросил Антон.

– Обсудим все при встрече. Итак, через час я вас жду в «Мадриде».

– Хорошо.

Повесив трубку, Яна повеселела. Парень не ожидал такого поворота событий. Наивный албанец! Хотел отомстить папочке, но не тому доверился. Да и разве можно доверять такой ценный материал кому бы то ни было? Люди – хитрые бестии, едва почуют, что из какого-то положения, ситуации, предмета, оказавшегося у них, можно извлечь материальную выгоду, тут же забывают все договоренности, моральные предписания, обязательства дружбы, трогательный лепет любови и спешат нагреть руки.

Яна выпила еще чашку кофе, выкурила сигарету и села с картами у журнального столика. К ней подошла Джемма, ласкаясь и торкаясь огромной головой в бок.

– Ну что тебе? Хочешь вытянуть карту? – Янины глаза улыбались.

Собака толкнула носом колоду, карты рассыпались веером. Джемма взяла в зубы карту «Взгляд сквозь пространство» и поднесла Яне.

– Смотри не погрызи и эту карту! – Милославская торопливо взяла у собаки карту и, положив на колени, накрыла ладонью. – Спасибо, дорогуша.

Джемма удовлетворенно гавкнула, потом как подкошенная, с какой-то радостной стремительностью рухнула на пол и положила голову Яне на ноги. Яна опустила веки, расслабилась, открывая образам доступ в сознание. На этот раз все было как в детской песочнице. Кто-то упрямо копал тьму, которая мелко рассыпалась, пока перед Яниными глазами не возникла гладкая светлая поверхность. От этой поверхности, словно лучи, расходились разрозненные полосы, в которых плавали части предметов. То кусок окна, то разбитая надвое полка стеллажа, то фрагмент мягко изогнутой спинки не то кресла, не то дивана. Поверхность постепенно ширилась, удлинялась пока Яна со стопроцентной уверенностью не определила, что это овальный стол. Он был почти пуст, если не считать лежавшей у телефона голубой папки. Яна увидела быструю тень, вслед за этим на стол скользнул маленький темный предмет. Это же дискета! – чуть не крикнула Яна. Она ценой грандиозных усилий подняла глаза, но изображение было половинчатым, она увидела лишь спинку кресла и тяжелую, крупную руку на ней, ощутила дрожь, проходившую по пальцам стоявшего. Потом дискета медленно вальсируя в воздухе, поравнялась с окном, с ярким расплывающимся пятном на подоконнике и исчезла. Яна почувствовала запах сигаретного дыма – в комнате курили. Яна попыталась проследить, откуда клубится дым, ее взгляд скользнул к противоположному краю стола и уперся в бронзовую пепельницу, изображавшую створку ракушки с распростертой на ней девушкой. Яна хотела обежать помещение глазами, вернуться к замершей на спинке кресла руке, но изображение стало быстро гаснуть, бледнеть, пока не превратилось в белесое песчанное облако, слепящее глаза. Яна вздрогнула, вернувшись к реальности своего тихого утреннего жилища.

Она взглянула на часы – до встречи в «Мадриде» оставалось чуть больше получаса. Яна набрала номер Руденко. Его на месте не оказалось. Потом быстро оделась и вышла из дома. Джемма была несказанно рада, что хозяйка взяла ее с собой. Минут через двадцать Яна была в кафе. Джемма осталась на улице. Яна попросила у бармена, костлявого верзилы, телефон и снова позвонила Руденко. Он снял трубку.

– Сеня, проверь дискету, – коротко сказала она.

– Ты где? – всполошился Руденко. – Что случилось?

– Проверь вещдок, говорю, я тебе перезвоню минут через пять.

Яна положила трубку, чтобы пресечь расспросы. Она взглянула на часы – Антон опаздывал. Она с трудом высидела пять минут, потом снова позвонила Руденко.

– Нет! – заорал он. – Сперли!

– Не психуй, бери ребят и езжай в «Большую игру», твой вещдок у Засурского.

– Ты-то откуда знаешь? А! – раздосадованно воскликнул Руденко. – В «Игре», говоришь?

– У вас завелся вор, продажный мент, – хладнокровно продолжала Яна. – Не тяни время, Сеня.

У Яны подгибались от волнения ноги, хотя говорила она с Руденко бодрым уверенным голосом. Она доплелась до столика, на котором стоял бокал с белым вином, лежали сигареты и зажигалка. Когда она прикуривала, руки ее дрожали. Антона по-прежнему не было. Она не стала звонить ему домой, решив подождать еще немного. Выкурив сигарету и допив вино, Яна убедилась, что Засурский-младший не придет. Она раплатилась и отправилась в казино «Большая игра», которая располагалась неподалеку. Но швейцар-охранник не пропустил ее, сказав, что таково предписание директора.

– Вот как? – понимающе усмехнулась Яна.

Сопровождаемая Джеммой, она сошла с крыльца, размышляя, каким образом ей проникнуть в казино, как с помпой подкативший милицейский УАЗик разогнал ее сомнения. Из него вылетел горевший боевым азартом Руденко, за ним – трое парней в бронежилетах и касках. Прохожие застыли на месте, раскрыв от изумления рты. Руденко подбежал к Яне, которая встретила его уже на крыльце.

– Не пускают? – прогремел он. – Щас пустят!

Он позвонил, на пороге появился охранник. Руденко сунул ему в нос удостоверение.

– Без ордера… – было возразил парень в форме, но отлетел, сметенный лейтенантом и следовавшими за ним бойцами.

Яна замыкала шествие. Руденко, умело и лаконично направляемый Яной, бежал по коридору, за ним – парни в бронежилетах. Барменша вскрикнула от неожиданности и испуга, увидев эту легкоатлетическую гонку, крупье, переговаривавшиеся в холле, отпрянули в страхе, вытаращив глаза. Руденко с силой рванул дверь директорского кабинета. Вслед за ним ворвались бойцы. Яна с Джеммой вошли последними.

Сидящий в кресле Засурский чуть не подпрыгнул. Его бледное одутловатое лицо задергалось. Напротив него, спиной к двери сидел Копелев. На коленях у него лежал кожаный портфель.

– Что… что, – заикаясь от негодования заговорил хозяин кабинета, – что вы се… бе позволя… ете?!

– Где дискета? – взревел Руденко. – Обыщите кабинет, – кивнул он своим подчиненным.

Те, не особо утруждая себя осторожностью, стали рыться в шкафах, на стеллажах.

– Где ордер? – закричал разгневанный Засурский.

Копелев встал и хотел было выйти, но Руденко задержал его.

– Стоп, гражданин, мы с вами, кажется, знакомы, так? – на губах Руденко расцвела ехидная усмешка.

Он был на коне, уверенный в своей правоте и своем могуществе.

– А-а-а, – ядовито ухмыльнулся Засурский, – вы… – он с ненавистью глядел на Яну, – вы, значит, с органами сотрудничаете.

– Угадал, – хмыкнул Руденко. – Тщательнее! – прикрикнул он на милиционеров, роющихся в шкафах. – Все до мельчайшей детали, дискетка маленькая такая…

– Может, вы наконец объясните, что происходит? – вскипел пуще прежнего Засурский.

– Вот ордер на обыск, – Руденко подошел к столу и, достав из кармана, выложил перед Засурским документ. – Довольны?

Засурский брезгливо, словно это была какая-то добытая на помойке ветошь, взял в руки бумагу.

– Присаживайся, Яна Борисовна, – с победоносным выражением на лице и лукавой фамильярностью в голосе пригласил Милославскую занять большое кожаное кресло Руденко, опустившись сам в кресло, только что покинутое Копелевым. – И вы присаживайтесь, мы никуда не торопимся, – глянул он на налогового полицейского.

Тот, сохраняя выдержку, сел на стул у окна. Руденко не спеша достал сигареты, предложил Яне угоститься. Они закурили.

– Ох какая тонкая вещица, – засмеялся Руденко, пододвинув к себе бронзовую пепельницу. – А это что за девка? – спросил он, глядя на скульптуру.

Ему никто не ответил и он, пожав плечами, с гордым видом стал наблюдать за работой своих сотрудников. Но чем больше проходило времени, тем меньше гордости оставалось в его взгляде.

– Ну что там? – он теребил своих людей, которые перерывали в кабинете все сантиметр за сантиметром.

– Вы, кажется, ищете какую-то дискету? – Засурский поднялся из-за стола и подойдя к стене, нажал невидимую кнопку, спрятанную под обоями.

В тот же момент из стены выдвинулся ящичек, в котором лежали какие-то документы и несколько дискет.

– Может быть, здесь есть то, что вам нужно? – Засурский протянул дискеты Руденко.

– Хитро, хитро, – улыбнулся лейтенант. – Зная, что мы все равно найдем ваш тайник, вы делаете вид, что сотрудничаете с нами. Только среди того барахла, что вы мне предлагаете, нет той дискеты… Она была с желтой полосочкой, – добавил Три Семерки, – а здесь все с красными.

– Как хотите, – пожал плечами Засурский, только у меня нет больше никаких дискет.

Руденко взглянул на Милославскую, которая отрицательно покачала головой, и приказал ребятам продолжать обыск. Но мест, где бы могла быть спрятана дискета, оставалось все меньше и меньше. Один из милиционеров уже стоял возле окна, опустив руки, потому что ему нечего было делать.

– Ну что стоишь, как пень, – прикрикнул на него Руденко, – продолжай!

– Где продолжать-то, Семеныч? – пожал тот плечами.

– Я тебе не Семеныч, – взорвался Три Семерки, – а товарищ лейтенант. Ищи, мать твою, хоть под землей. Она должна быть здесь.

Он снова покосился на Яну, которая кивком подтвердила его правоту и нервно прикурил вынутую из пачки сигарету.

– Мне нужно позвонить начальству, – сидевший до этого спокойно Копелев, привстал со своего места и направился было к телефону.

– Сидеть! – рявкнул Руденко, вскакивая со своего места.

Он перекрыл майору доступ к телефону и ткнул пальцем в сторону стула.

– Я скажу, когда тебе можно будет звонить.

– Ну ты ответишь за самоуправство, лейтенант, – сквозь зубы процедил Копелев, но все же на свое место вернулся.

– Отвечу, отвечу, – пробормотал Руденко, снова занимая свое кресло.

Теперь он все чаще смотрел на Яну, бросая на нее вопросительные и гневные взгляды. «Какого черта я тебя снова послушал?! – читала его мысли Милославская. – Как я теперь отчитаюсь перед подполковником?»

Милославская своим независимым видом старалась успокоить его да и себя тоже. Она думала, что не могло быть такого, чтобы она ошиблась, если только за то время, которое прошло с момента, когда она видела эту чертову дискету, Засурский не спрятал ее в другое место, за пределами своего кабинета. А может, он вообще ее уничтожил? Тогда Руденко действительно влип в историю по ее вине. Она поморщилась, пытаясь отогнать от себя навязчивые мысли и тут ее взгляд упал на Якова Григорьевича. Тот сидел за столом, на котором тоже все переворошили и смотрел куда-то в сторону. «Что он там увидел?» – подумала Милославская. Она посмотрела в том же направлении, куда был устремлен взгляд Засурского и, ничего не обнаружив, повернулась к окну. На подоконнике стоял большой широкий горшок с растением, на тонком стебельке которого распустились яркие цветы, собранные в соцветия. Яна задержала взгляд на цветах, что-то вспоминая и вдруг почувствовала тревожные импульсы, исходившие от Засурского. Она резко посмотрела в его сторону и увидела, что он быстро отвел от нее глаза. Поднявшись, она медленно подошла к окну, краем глаза продолжая наблюдать за хозяином кабинета. Тот старательно делал вид, что ее передвижения нисколько его не волнуют. «Что-то здесь не так», – усмехнулась Яна, чувствуя приближение разгадки. Посмотрев сквозь оконное стекло на улицу, она не заметила там ничего интересного, кроме нескольких деревьев, да старого двухэтажного дома с лавочкой возле подъезда. Ноздри Милославской уловили сладковато-приторный запах свежераспустившихся цветов, покачивающихся прямо на уровне ее головы. Она двумя руками ухватилась за горшок, собираясь отодвинуть его в сторону, как вдруг он легко оторвался от подоконника.

– Осторожнее, – попытался остановить ее Засурский, – это очень ценное растение. Он даже произнес какое-то латинское название, но Яна уже не слушала его.

Она поставила горшок на место и костяшками пальцев стала простукивать его сверху донизу. И если вверху звук был глухой и почти неслышный, то у основания стал более звонким, говорящим о том, что за стенками скрывается пустота. Руденко, заинтересованный ее действиями, поднялся и подошел к окну.

– Кажется, здесь что-то есть, – Яна еще раз постучала по основанию горшка.

– Сейчас посмотрим, – лейтенант с любопытством приподнял горшок и положил его себе боком на огромную ладонь.

– Вы не имеете права! – Засурский кинулся к лейтенанту, но его быстро остановили двое ребят Руденко, стоявшие без дела.

Им даже захотелось немного размяться, поэтому они слегка переусердствовали, выкручивая Якову Григорьевичу руки.

– Что же вы делаете? – скривив от боли физиономию, простонал Засурский, плюхаясь в свое кресло, куда его определили ребята.

– Ищем, Яков Григорьевич, ищем, – Руденко резко перевернул горшок, высыпая на пол землю вместе с растением.

К его удивлению на дне горшка ничего не оказалось, кроме глиняных черепков, закладывемых внутрь для лучшей аэрации.

– Вот черт, – интерес на лице лейтенанта сменился разочарованием.

Но горшка он не оставил, продолжая крутить его в руках. Затем он поднял с пола палочку, к которой было подвязано растение и, сунув ее внутрь горшка, отметил его глубину. После чего приложил палочку снаружи. Она не достала до дна нескольких сантиметров.

– Понятно, – с крестьянской обстоятельностью Руденко обхватил рукой дно горшка и принялся его крутить, придерживая другой рукой его верхнюю часть.

Через секунду нижняя часть горшка отделилась. В ней оказалось что-то вроде футляра, в котором могла поместиться дискета.

– Вот она, – лейтенант с победоносным видом, ухватив дискету носовым платком, поднял ее вверх и выпрямился сам. – Что же вы, Яков Григорьевич, – посмотрел он на Засурского. – Нехорошо.

Он говорил это тоном, каким отцы журят нерадивых сыновей. Владелец казино сначала обмяк в кресле, потом дернулся было к лейтенанту.

– Верните ее мне, я прошу вас, – с мольбой в голосе произнес он. – Если она попадет в руки…

– Я лично прослежу за тем, чтобы она больше не попала ни в чьи руки, кроме рук дактилоскопистов, разумеется, – перебил его Руденко, опуская дискету в прозрачный пластиковый пакет. Заберите их, – кивнул он на Засурского и Копелева, – думаю, на ней есть пальчики обоих.

– Какого черта, лейтенант, – Копелев попытался вырваться из цепких рук милиционеров, но на нем уже защелкнули наручники. – Да, я брал эту дискету, но к ее похищению не имею никакого отношения.

– Это вы объясните следователю, – удовлетворенно выдохнул Руденко. – Увести.

– Стойте, – задыхаясь, крикнул Копелев, – я хочу сделать заявление.

– Валяй, – добродушно согласился лейтенант, у которого было хорошее настроение.

– Это Засурский заставил меня добыть ему дискету. Он меня шантажировал.

– И чем же он вас шантажировал, гражданин Копелев? – иронично взглянул на него лейтенант.

– Я залез к нему в большие долги, – мрачно произнес майор налоговой полиции. – Он пообещал мне их простить, если я принесу ему дискету.

– И как же вы, интересно, проникли в хранилище? – с интересом посмотрел на него Руденко.

– Не я, – опустив голову, майор уставился себе под ноги.

– А кто?

– Сержант Асланян, – едва слышно ответил Копелев. – Мы с ним немного знакомы. Ну, я предложил ему денег, он согласился.

– Вот сволочь черножопая! – в сердцах выпалил Руденко и тут же с извиняющимся видом покосился на Милославскую, – мы, значит, пашем, а эта скотина деньги зашибает тем, что ворует вещдоки. Ну, я этой паскуде объясню, как нужно работать! Он у меня отправится на зону вместе с этими голубчиками. А, тебе, майор, может быть, оформим явку с повинной, если признаешься в покушении на жизнь Яны Борисовны и во всех своих делишках.

– Но ведь… – неуверенно пробормотал майор.

– Не боись, – с купеческим великодушием на довольном лице успокоил его Руденко, – дадут тебе года три… условно, если будешь сотрудничать со следствием. Надеюсь, мокрухи на тебе нет?

– Нет, – выдохнул Копелев.

– Ладно, ведите их, – лейтенант махнул рукой в сторону двери. – Хотя погоди, – он остановил Якова Григорьевича, которого как раз вели мимо него. – Вы ничего не хотите сообщить следствию?

– Не хочу, – мрачно глядя лейтенанту в грудь, произнес Засурский.

– Это вы убили Женю Галкину? – лейтенант приподнял его голову за подбородок.

– Я никого не убивал, – визгливо выкрикнул тот, – и у вас ничего против меня нет.

– Ах нет, – Руденко выпучил на него глаза, – а дискета?

– Она не представляет для вас никакого интереса.

– А для кого она представляет интерес? Для ваших покровителей, которых вы надували? – насмешливо посмотрел на него лейтенант. – Тогда мы сделаем так, чтобы распечатка попала к ним. Ваксмахер уже объяснил нам, чем для вас это может закончиться?

– Вы не имеете права, – побелевшими от страха губами прошептал Засурский, – это произвол.

– Это мы уже слышали, – поморщился Руденко. – Я вас больше не задерживаю.

Оставшись наедине с Милославской в кабинете Засурского, Руденко достал сигарету и закурил.

– Ну вот, – удовлетворенно произнес он, – дело сделано.

– И кто же по-твоему убил Галкину? – внимательно посмотрела на него Яна.

– Он и убил, – лейтенант кивнул в сторону двери, куда только что вывели Засурского. – Дело-то выеденного яйца не стоит, – он выпустил дым, повернувшись к окну, под которым увядал цветок, выброшенный из горшка. – Сынуля Засурского выкрал дискету у своего папаши, – решил пояснить Руденко свою версию, – она как-то попала к Галкиной и чтобы ее вернуть, Засурскому пришлось убить ее, Галкину, конечно, не дискету, – добавил он и хохотнул в усы, живописно качнув при этом своей крупной медвежьей головой.

– А как же она снова оказалась у Антона? – поинтересовалась Милославская, которой версия лейтенанта казалась, мягко говоря, не убедительной.

– Как оказалась? – лейтенант покрутил свободной рукой ус. – Снова выкрал…

– Ты-то сам в это веришь? – Милославская тоже закурила.

– Это не имеет значения, – отмахнулся от нее лейтенант, как от назойливой мухи, – тебе спасибо, конечно, за помощь, дальше мы уж сами как-нибудь.

Он поднялся и направился к выходу.

– До дома сама доберешься, – поинтересовался он от двери, – или дать тебе машину?

Вообще-то Яна собиралась домой, но почему-то после его слов ей расхотелось пользоваться его услугами.

– Я лучше прогуляюсь, – соврала она, держа руку у Джеммы на голове.

– Как хочешь, – лейтенант огладил усы и вышел за дверь.