Текст книги "Американская палитра"

Глава VI

Прошло три года полных ошеломляющими событиями. Во-первых, сломали Берлинскую стену, и толпы восточных немцев рванули из своей «демократической» республики превращенной по существу в лагерную зону в свободный Западный Берлин. После прогулки и совместного с западниками праздника, они, правда, вернулись домой, но ГДР уже успел измениться бесповоротно, назревало объединение Германии. И что уж совершенно было неожиданно, развалился Советский Союз. Развалился вдребезги и встал на путь развития довольно бесконтрольного капитализма. Бывшие освобожденные комсомольские секретари и партийные боссы круто поменяли свою личину, и вовремя сориентировавшись, прибрали к рукам фабрики и заводы на которых до сих пор работали, превратившись как в сказке про Иванушку-Дурачка в крупных предпринимателей и опять же хозяев жизни – «новых русских».

Родителей Максима, наконец выпустили и они благополучно воссоединились с сыном и дочерью. Последние три года агонии советской власти подтолкнули на выезд даже тех, кто никогда об этом ранее и не помышлял. Нехватка продуктов дошла до уровня военного времени и в стране ввели рационные карточки. Сеня, так и оставшийся в России, рассказал Максу по телефону, что постоянно вычеркивал уехавших друзей из своей записной книжки и, в конце концов, выбросил за ненадобностью всю книжку. Большинство друзей Максима теперь осело в Израиле, Америке и Германии. Эмигранты, следующие в Израиль, теперь ехали прямо в Тель-Авив, а те кто ехал к родственникам в Америку, летели в Нью-Йорк.

Максим хоть и чувствовал, что назревают большие перемены, даже близко не мог себе представить того, что на самом деле произошло. Наблюдая по телевизору как рушился весь советский блок, Максим не мог поверить, что все это происходит наяву и, чтобы увековечить столь исключительные события, записывал новости на видеомагнитофон. Он всё больше и больше привыкал к новой атмосфере и уже не ощущал себя сторонним наблюдателем. Америка становилась его домом и, хотя Максиму бывало очень трудно, и часто едва хватало денег на рентную плату и пропитание, он ни на минуту не пожалел, что переехал в эту страну.

Здесь он чувствовал реальные возможности, рвался вперед, ощущал себя личностью. В России он, как щепка плыл по течению вонючей и мутной реки советского прозябания и не испытывал никаких надежд кроме того, чтобы когда-нибудь выплыть в открытое море и причалить к берегу прекрасной и свободной страны. И это ему удалось.

Эпилог

Максиму часто снился один и тот же сон, как будто он снова и снова смотрел тот же самый фильм. Ему снилось что он входит в раздолбанный советский троллейбус, наступает на подножку и подпрыгивает от прошедшего сквозь подошву ботинка разряда тока. Оказавшись в салоне, Максим подходит к кассе и с ужасом вспоминает, что не имеет никакого понятия сколько теперь стоит проезд. Он спешно рыщет по карманам мелочь, а сидящий напротив кассы бдительный советский пенсионер внимательно следит за его движениями. Наконец Максим выуживает из кармана горсть монет и видит на ладони только dimes[79]79
  Американская монета достоинством в 10 центов.


[Закрыть], nickels[80]80
  Американская монета достоинством в 5 центов.


[Закрыть] and quarters[81]81
  Американская монета достоинством в 25 центов.


[Закрыть].

– Простите пожалуйста, – обращается Максим к пассажиру, – а сколько сейчас стоит проезд в троллейбусе?

Пассажир сверлит Максима своим мутным взором из-под нахлобученной бесформенной шапки ушанки.

– Вы что, молодой человек, перепили вчера, что вам всю память отшибло? – спрашивает он. Максим не решается что либо сказать, ему совершенно не хочется сообщать этому неприветливому попутчику о том, что он уже давно не живет в России.

– Зелёный двадцать, – не дождавшись ответа говорит пассажир.

– Какой зелёный, о чём вы говорите? – удивляется Максим.

– Ну, ты парень точно до белой горячки допился! – потрёпанное и сморщенное как старый сапог лицо на долю секунды даже озаряется подобием улыбки. Пьянство в России всегда воспринимается с сочувствием.

– Доллар двадцать, брось в кассу-то.

– Подождите, подождите, – восклицает совершенно ошалевший Максим, – А кто у власти у вас сейчас?

Физиономия пассажира заметно багровеет, он явно думает, что его разыгрывают.

– Ну ты вааще! Известно, кто – президент Соединенных Американо-Российских Штатов, Бушев, Сергей Сергеич!

Максиму кажется, что он сейчас потеряет сознание, он ищет глазами окно, чтобы глотнуть свежего воздуха. К его великому удивлению троллейбус уже не выглядит как советская развалюха, а больше походит на американский автобус, Максим даже замечает кабель для востребования остановки.

«Чёрт знает что! – думает Максим. – Когда же это всё могло произойти? Где я пропадал всё это время? В панике он смотрит в окно. – Где мне выходить, на какой остановке?»

За окном пролетают совершенно незнакомые дома, и Максим никак не может понять, где он находится. Троллейбус стремительно набирает скорость и несется уже с невероятной быстротой. Максим хочет поскорее выйти из этого троллейбуса, который увозит его всё дальше и дальше в неизвестном направлении. В ужасе он дергает за кабель, троллейбус останавливается, и Максим, нажав на кнопку открывания дверей, выскакивает на улицу. Невероятно яркий свет ослепляет его, Максим прикрывает глаза ладонью и щурясь старается разглядеть где он находится.

Постепенно его глаза начинают улавливать очертания окна и жалюзи, в щель между которыми бьёт луч солнца слепящий Максима. Вокруг проявляются знакомые предметы: рабочий стол, крутящееся кресло, органайзер на колесиках. Сон растворяется в действительности, и Максим успокаивается, узнавая свою комнату. Но смутное сомнение ещё точит его сознание.

Максим вскакивает с постели и, дернув шнур, поднимает жалюзи. За окном всё та же залитая восходящим солнцем Америка. Так же бурлит и стопорится утренний траффик, так же спешат с бумажными кофейными кружками в руках пешеходы, так же воет сирена вторгшейся в поток машин скорой помощи. Машины сворачивают из средних рядов в стороны, уступая дорогу скорой, и Максим окончательно успокаивается, понимая, что всё это был только сон.

Анатол Вульф

Вашингтон, 2016 г.

Об авторе

Анатол Вульф (Анатолий Леонидович Вульф) родился в Ленинграде в 1957 году. С 11 лет учился в Средней художественной школе при институте им. Репина, Академии художеств СССР, а затем в ленинградском Институте театра, музыки и кинематографии на художественно-постановочном факультете. Работал в нескольких ленинградских театрах.

В 1987 году эмигрировал с семьёй в Америку, где успешно сотрудничал как художник-иллюстратор со многими престижными изданиями, включая Washington Post, National Geographic, World and I, Legal Times, Cricket magazine, и др.

В 2013 году опубликовал свою первую книгу-дневник «Эмигрантские зарисовки» с путевыми набросками автора. Затем, в том же году, вышел сборник автобиографических рассказов «Рассказы о революции», а в 2015 году повесть «Штрихи на граните», которая является первой частью истории молодого художника Максима с которым читатель снова встречается в книге «Американская палитра».