Текст книги "Весенние каникулы Дьявола на Лазурных берегах"

Как только Вольдемар, слегка опираясь на своего подручного Зо-зо и прихрамывая больше чем обычно на левую ногу, доковылял до выхода из церковного парка, Борис буквально рухнул от усталости на ближайшую от него скамейку и, мысленно выругавшись, произнес вслух:

– Черт! Кажется, этот старик меня совсем опустошил!

– Когда кажется, креститься надо! – услышал он и, подняв тяжелую голову, увидел пред собой того самого попа, что прошлый раз бежал от него как черт от ладана.

Лениво приветствуя служителя культа чисто из вежливости, Борис бросил:

– А, батюшка! Пожаловать изволили… И куда это вы тогда так скоро лыжи навострили? Ну что же, присаживайтесь, коль пришли. Как говорится, в ногах правды нет.

Поп, слегка приподняв полы рясы, осторожно присел на другую сторону скамейки, демонстративно сохраняя дистанцию между собой и своим собеседником. И подозрительно посмотрев по сторонам, должно быть, чтобы убедился в том, что рядом с ними в кустах никто не прячется с кинокамерой, раздраженным голосом спросил:

– Чего вы все вокруг церкви шарахаетесь и что вам надобно от меня?

– Да если честно, то ничего особенного. Я и раньше любил в этом парке приятно провести время. Просто, пока я к вам в прошлый раз не подкатил, вы меня не замечали. Тут так красиво, да и березка русская… Просто хотел у вас, святой отец, проконсультироваться по одному деликатному вопросу, из-за которого весь сыр-бор получился.

– Тьфу ты, черт! – Поп смачно сплюнул на асфальт. – А я-то думал, что вы один из тех, что меня последние дни допекают.

– Из кого – из тех? – Борис недоуменно посмотрел на своего собеседника.

– Да из тех, что только что с вами судачили, а потом к воротам пошли. – Поп многозначительно посмотрел в сторону церковных ворот. – Тьфу ты, чертовщина какая! – снова выругался он. – А куда они делись? Ведь они только что отошли от вас, а до ворот этому хромому ковылять да ковылять надо было! А их и след уже простыл!

Борис, тоже посмотрев в сторону ворот, спокойным голосом – для него было не в первый раз видеть такие фокусы – охотно согласился с попом:

– Да, святой отец, если понадобится, то я могу свидетельствовать за вас перед психиатром. То, что этот дылда с коротышкой исчезли так внезапно, будто растворились, это вам точно не почудилось! – А после небольшой паузы он добавил: – Черт побери! А ведь они точно как будто испарились!

Поп, снова чего-то испугавшись, стал озираться по сторонам и испуганно произнес:

– А может, они, пока мы тут болтали, свернули с дороги и спрятались в кусты, а теперь подслушивают, о чем мы тут судачим?

– Ну да! И, напялив на себя маскировочные халаты, вооружившись микрофоном, к нам потихоньку подползают, – насмешливо, с веселой ноткой в голосе воскликнул Борис, ибо эта история его стала по-настоящему веселить.

В последнее время, а если быть точнее, то после исчезновения Марго, жизнь казалась ему ужасной рутиной, а тут прорисовывалось настоящее представление из серии «Санта-Барбара».

Поп смутился и, трижды перекрестившись, с каким-то облегчением продолжил:

– Может, я напраслину о вас подумал, и вы действительно не из их шайки-лейки. Ну что там у вас? Давайте побыстрей закончим наш разговор, а то меня староста церкви с корреспондентом из газеты дожидаются. Надо обсудить вопрос ремонта колокольни и где деньги на него взять. Церковь сегодня, как никогда, бедна… Людишки-то поразбежались. Антихрист их в свои сети заманил.

– Нет проблем, я вас надолго не задержу. – Борис принял серьезный вид, на который только мог быть способен в тот момент. – А дело в этих двух фотографиях, на которых имеет место быть некая аномалия. Я же их вам уже показывал. А вы вместо того, чтобы спокойно на них посмотреть, шарахнулись от меня и убежали, так мне ничего и не ответив. И, стало быть, вопрос остается открытым.

Поп, снова подозрительно посмотрев на своего настырного собеседника, нервно теребил в слегка трясущихся толстых пальцах свой серебряный нагрудный крест, какое-то время молчал и как будто по заученному стал не спеша выцеживать из себя монотонным голосом:

– Наша мать, православная церковь, не признает никаких паранормальных штучек, и тем более всякого сорта фотографий с фотодефектами на них и никогда не дает комментариев по этим вопросам! А по поводу данного «явления» обратись к католикам, которые делают деньги на явлении Девы в Лурде. Мы хоть и бедная церковь, но на договор с Дьяволом никогда не пойдем!

Поп уже было попытался встать, чтобы идти по своим делам, как тут раздался странный голос, донесшийся до них откуда-то сверху, со стороны церкви:

– Никогда не говори никогда!

Оба собеседника, одновременно посмотрев в ту сторону и задрав головы вверх, пытались там кого-то увидеть, но никого не заметили, и Борис, удивленный таким чудом, спросил святого отца:

– Вы слышали, батюшка? Неужто мы оба спятили?

Поп внезапно изменился в лице да так сильно, что оно приняло светло-зеленый окрас провансальской пастели, которым некоторые провинциалы в деревнях любят красить свои ставни и двери.

Из состояния полного ступора их вывел хриплый голос с противоположной стороны, и, несмотря на то, что он был куда слабее того, что раздался с церковной колокольни, а может быть, и с небес, попу стало от него еще хуже, да и Борис от неожиданности тоже вздрогнул.

– Простите, господа хорошие, – сказал им голос и, хорошенько прокашлявшись, продолжил: – Но тема вашей непринужденной беседы мне показалась настолько занимательной, что я решил вернуться и пообщаться с вами по душам.

Опять-таки, как по команде, выйдя из очередного оцепенения, Борис и поп вместе повернулись в левую сторону и были в той или иной мере одинаково шокированы очередным явлением – к ним безмятежно, слегка ковыляющей походкой, подошел Вольдемар, но без своего попутчика, и Борис воскликнул, не сдерживая удивления:

– Ба! Вольдемар, это вас в Караганде научили так незаметно подкрадываться со спины? Да и откуда вы, черт вас побери, взялись? Вас же не было? Так ведь и заикой можно сделать!

– Откуда, откуда… – проворчал незваный гость. – От верблюда! С луны свалился! – И он, снова слегка прокашлявшись, добавил назидательным тоном: – Эх, молодой человек, потопчите землю с мое и не такому обучитесь! Ну, вернемся к теме вашего, столь интересного разговора…

И Вольдемар, как мальчишка, бухнулся на свободное пространство, словно на мягкий диван, точно между попом и Борисом – совершенно без страха отбить свой тощий зад о ребристую поверхность скамейки. И, непринужденно поболтав коротенькими ножками, обутыми в черные лаковые туфли, вальяжно раскинул их в стороны. Неожиданно для самого себя Борис почувствовал его пальцы у себя на противоположном от Вольдемара плече, и получилось так, что он, не придвигаясь к этому странному человеку, оказался сидящим вплотную с ним, как будто тот его к себе придвинул. То же самое случилось и с попом, которого Вольдемар тоже закадычно хлопнул по плечу, от чего у последнего случился небольшой сердечный приступ. Батюшка, схватившись руками за грудь, стал тяжело дышать, а потом стал прерывисто заглатывать ртом воздух, как рыба на берегу. Но наконец-то, придя в себя, поп молвил голосом обреченного:

– Так что вам всем от меня надобно? Вы меня уже три дня со своим подручным прессуете!

– Правду надо! – глухим голосом и совершенно спокойно перебил его Вольдемар. – И… покаяния!

Борис, толком не понимая, что происходит между этими людьми, весело сказал:

– Вот видите, святой отец, я тут точно ни при чем.

Поп попытался резким рывком грузного тела убрать руку Вольдемара со своего плеча, но у него почему-то ничего не вышло. Видимо, тот крепко вцепился в его плечо, будто когтями. Тогда как Вольдемар, явно оказавшись на правах хозяина и захватив инициативу в свои руки, продолжил более мягким голоском:

– Допустим, святой отец, что ваши враги заключили пакт с Дьяволом и нынче доят мамону на всякого сорта «явлениях», хотя и вы когда-то тоже продавали слезы Христовы, щепочки от Креста и тоннами всякий металлический хлам, называя его святыми гвоздями, которыми ваш Бог был прибит к дереву. Да и сегодня то у вас очередная икона заплачет, то еще какое чудо приключится, а в ожидании его вы продолжаете соскребать святой деготь с черепушек и лобызаете засушенную мертвечину… Поэтому я могу смело сказать, что ваши религии, покоясь на одном и том же пеньке, разбросали в разные стороны свои ветви, соединить которые уже, казалось бы, невозможно, и, кроме далекого прошлого, у вас уже не осталось общего, но если хорошенько разобраться в этом вопросе, то много чего связывает вас и по сей день. Я остановлюсь лишь на одной веревке, и имя ей – педофилия!

Услышав это слово поп, похоже, совсем скапустился и, опустив голову, обреченно захныкал:

– Я перед Господом уже во всем покаялся…

Вольдемар тотчас парировал:

– Ваш равноапостольный говаривал: «Богу Божье, а Кесарю кесарево». И теперь вам, батюшка, предстоит покаяться перед прокурором!

Борис срочно подбросил свою копеечку:

– А вот у моей знакомой из Днепропетровска сын с детства мечтал стать священником и, когда подрос, поступил учиться в киевскую семинарию. Теперь он лечится в психушке, так как, если верить словам этой несчастной женщины, среди семинаристов царят такие нравы, что Содому и Гоморре даже не снилось, и даже кое-что похуже… В общем, сплошное садо-мазо, и ее сына собратья по духу как новичка так отоварили, что он, бедняга, тронулся умом…

Неожиданно поп взвыл и, каким-то неимоверным усилием освободившись от руки Вольдемара, резко вскочил со скамейки и уж было попытался сбежать, как путь ему преградил неизвестно откуда появившийся громила Зо-зо. Этот детина двухметрового роста, с лицом, украшенным челюстью питекантропа, посмотрев не по-доброму прямо попу в глаза, рявкнул на него:

– Сидеть! – и немного смягчившись, добавил: – Ну что же это вы, батюшка, все время от людей бегаете? Вот от этого богоискателя в прошлый раз пытались убежать да так быстро, что невинных людей своей машиной едва не подавили. А теперь вот от нас пытаетесь скрыться, но ведь от себя самого не убежать и не спрятаться. Вот в чем загвоздка, ибо одно дело втирать людям благую весть и совершенно другое – иногда их слушать и слышать мольбы и пожелания.

Борис, довольно легко освободившись от цепких пальцев Вольдемара, решил распрощаться с честной компанией:

– Зашибись! Но это уже не мое дело, а юриспруденции или как там ее еще… Фемиды. В общем, я пошел, и разбирайтесь, товарищи, сами, ибо меня это дело точно не касается. – И посмотрев на Вольдемара приветливым взглядом, бросил ему на дорожку: – А вы, уважаемый, не забудьте в порт за тростью зайти. Моя лодка называется «Авантюра» и пришвартована она как раз напротив здания таможни. Прошу любить и жаловать, я пошел. – Последний раз взглянув в осоловевшие глаза святого отца, уже почти сошедшего с ума, Борис вежливо попрощался с ним: – И вам, святой отец, тоже не хворать. Бог действует и дает каждому свободу выбора! Вы, кажется, уже сделали свой!

Сказав все это, он, явно освободившись от какого-то груза, легкой походкой направился к открытым воротам церковного сада.

Глава 5. Сделка с Дьяволом

Борис никак не ожидал встретить своего Мефистофеля в образе помолодевшего магистра, как будто искупавшегося в котле с кипящим молоком и потому сбросившего с себя как минимум лет двадцать. Скорее, Вольдемар походил на сына или на младшего брата магистра.

– Да, и глаза его! – еще раз Борис, видимо, от скуки, решил провести сравнение, разговаривая сам с собой. – У моего магистра бельмо на левом глазу, а у этого протез с черным зрачком – почти как у булгаковского Воланда. Но одно дело роман прочитать и совсем другое – встретить в реальной жизни подозрительного субъекта, который вынуждает думать о существовании того, кого и быть не может.

После долгих размышлений и чтобы не терзать свою душу очередными сомнениями, Борис решил, что имеет дело с человеком, странные поступки которого и способности еще объяснимы логических путем, ибо среди людей встречаются свои Вольфы Мессинги и Джуны.

– Пусть говорит, что он сказочно богат… и стало быть, у него свои причуды! Зато у меня, бедняка, свои странности! – Так размышляя о том и о сем, Борис неторопливо бродил около здания французской таможни антибского порта, неподалеку от своей лодки, содержание которой уже стало стоить ему больших денег, а продать он ее никак не мог по причине сломанного движка.

Витиеватые мысли путались в его непутевой голове, но он, все же смог собраться и уловить суть проблемы, терзающей его сознание: «Встретить второй раз за неделю в церковном парке одного и того же необычного старичка, похожего на великого магистра…»

Борис подытожил вслух:

– Это уже закономерность! – и внезапно рассмеялся. – Славно Вольдемар попу путь к отступлению отрезал да и косточки ему изрядно перемыл! На этот раз убежать-то точно не получилось!

Спокойное море на горизонте уже проглотило солнечный диск, и повсюду зажглись фонари, а кое-где на мачтах больших парусников замигали сигнальные огни. В бездонном небе сквозь легкую вуаль серебристых облаков можно было узреть тусклое сияние свеженародившихся звезд, но луны почему-то пока еще не было.

«Странно! Вольдемар мне обещался в порт вечером прийти, и полночь близится, ну а его все нет… Неужто он меня, как дурика, развел? – подумал Борис, но тут же утешился: – Да куда он денется без своей любимой трости?»

Эта мысль слегка успокоила его, и он не стал ругать своего нового знакомого благим словом. Внезапно в тиши порта до него донеслось то ли цоканье копыт лошади, то ли быстрая дробь набоек каблуков, и, обернувшись, Борис увидел своего нового знакомого, который неожиданно вышел из темноты, а если быть точнее, то выскочил из сгустившегося мрака. И слегка прихрамывая на левую ногу, довольно быстрым шагом шел навстречу Борису, и тот невольно сравнил его со спортсменом по спортивной ходьбе на дальние дистанции, который вот-вот готов был сорваться на бег, чтобы первым прийти к финишу. И удивившись увиденному, Борис подумал: «Да, этот дедок тот еще фраер – любому молодому джигиту фору даст!»

– Что, заждались, милейший? – даже не запыхавшись, приветствовал Бориса вечерний гость и, как бы извиняясь, добавил: – Дела, дела… то там, то тут… одни дела…

– В принципе я вас уже и не ждал! – не думая, соврал Борис и, слегка пожав плечами, добавил: – Но коль вы пришли, то давайте выпьем рома на моей «Авантюре» и поговорим о деле, о котором вы мне возле церкви втирали. – И, выждав паузу, от души рассмеялся: – Здорово вы нашего попа прищучили насчет педофилии. Теперь, после выдвинутых в его адрес обвинений, он точно в рясу себе еще не раз наложит!

В ответ на восхищение своего собеседника Вольдемар скорчил забавную рожицу, и при свете уличного фонаря было видно, как у него от смущенья покраснели уши. Но тут же перейдя на серьезный тон, он, словно хозяин, барским жестом правой руки вальяжно предложил Борису первым пройти на лодку, на ходу сказав:

– Я слышал, что вас уволили из охранной конторы? А не желаете ли отыграться и возместить нанесенный вам ущерб?

Борис невольно задумался и нехотя ответил, лишь бы отвязаться:

– Даже не знаю, что сказать. Конечно, этих идиотов стоит как следует наказать. Но как? Давайте не будем стоять попусту на пристани и перейдем на борт моего «корабля».

Пока он, ухватившись за швартовочный канат, пытался подтянуть свою лодку поближе к пристани, Вольдемар, продемонстрировав небывалую для его возраста прыть, одним прыжком оказался на корме. Борис отчетливо услышал удар тупым предметом по деревянному настилу и подумал: «Это точно не железные набойки на туфлях – те так по дереву не стучат. – Он посмотрел на лаковые туфли своего гостя. – Странно! А как будто копытом стукнул».

Далее они удобно разместились на корме друг против друга и, прежде чем перейти к деловым разговорам, выпили по рюмке старинного рома, что еще оставался у Бориса после уроков магии с его бывшей любовницей Марго, пропавшей без вести в ту самую злополучную ночь. Странный гость первым нарушил молчание, разомлевшим голосом продолжив развивать тему, о которой начал говорить на берегу:

– Вас, кажется, не просто уволили за какой-то там эксперимент из области магии, молодой человек, но еще и замышляют отправить на леченье к специалистам. Я это слышал собственными ушами, после того, как вы, в резкой форме отругав начальника вашей конторы, кажется, по фамилии Роде, покинули его кабинет, хлопнув на прощанье дверью. Так он, паршивец такой, бросился звонить кому-то, обещая с вас семь шкур содрать и упечь в психушку! А чем вы его так испугали? Более того, его собеседник на другом конце провода заверил вашего патрона в том, что с этим не будет проблем и подписи адъютанта мэра города достаточно, чтобы упечь вас в психушку. Ох уж эти французы! – Вольдемар многозначительно улыбнулся и, сделав пару глотков из своей рюмки, продолжил: – Вы ведь даже пикнуть не успеете, как заколют вас до бессознательного состояния! Это вам не выступать против КПСС у себя на родине, где были хоть какие-то понятия о нравственности, тогда как на диком Западе, несмотря на его хваленую демократию, местные сатрапы быстро с людьми разбираются, ибо корни инквизиции все еще питают сознание вечно зашоренных французов. Я уже не говорю о запрограммированных культурой германцах и больных на всю их средиземноморскую голову испанцах. И если раньше во имя гуманности людей просто жгли на кострах, то теперь закалывают психотропами до вегетативного состояния в психоневрологических диспансерах!

– Да как вам, сир, сказать… – Борис, посмотрев внимательно в глаза Вольдемару испытывающим взглядом, спросил: – А можно мне вас сиром называть? Пардон, уж больно у вас длинное имя и пока его произнесешь… Тогда как сиром называть куда быстрее! Сдается мне, что человек вы непростой, хотя и с причудами. А у кого их не бывает? Тут в Каннах один миллионер с огромным состоянием работает грузчиком на свалке… – Еще раз внимательно посмотрев в глаза своему собеседнику, Борис решил срочно закругляться. – В общем-то, и по возрасту да и по статусу обращение «сир» вам больше подходит.

– А почему бы и нет? Можете величать меня сиром – мне это даже льстит немного, но слово «граф» тоже не столь длинное, и тем более оно действительно соответствует моему родословному древу! В любом случае, мой друг, ваша попытка поднять меня в статусе ко многому обязывает по отношению к вам! – На этот раз у Вольдемара не только уши покраснели, но и пунцовый румянец выступил на обескровленном лице, и он, слегка запинаясь и уставившись на Бориса явно не человечьими глазами, прошипел: – Я пош-тараюсь луч-шим образом надежды ваши оправдать… мой новый друг!

– Вот-вот! Я и не сомневался в том, что вы настоящий граф и явно не из рода Калиостро! – рассмеялся Борис. – Ну, что же, прошу вас, граф, пожаловать к столу. Давайте выпьем рома и закусим тем, что бог послал! В русском магазине у армянина, что торгует недалеко от церкви, я после нашего общения с батюшкой прикупил на ужин копченый балычок, малосольные огурчики с укропом из Германии.

Поправив под собой мягкую подушку, Вольдемар сразу же перешел к деловой беседе и всем своим серьезным видом попытался показать, что речь пойдет о чем-то очень важном. Тогда как Борис, все еще не принимая до конца всерьез своего гостя, едва сдерживал себя, чтобы не рассмеяться, так как странные перемены в его лице были настолько разительны, что уже не раз казалось, Вольдемар работал когда-то хорошим комиком. Но тот, как будто и не заметив веселого настроения собеседника, со всей серьезностью в голосе спросил:

– Итак, мой дорогой друг, что бы вы пожелали, приди к вам какой-нибудь бродяга Мефистофель или даже сам булгаковский Воланд?

– Если честно, то только черт это знает лучше меня, – ответил непринужденно Борис, – но я жажду этого всей моей душой, и стало быть, приди сюда настоящий Мефистофель, то он не стал бы задавать таких глупых вопросов…

– Значит, вы этого жаждете так, что места себе не находите? – улыбнулся гость, и оба глаза его, включая тот, что, казалось, был неживой, вдруг засветились во мраке, как будто у кота в темном подвале. – Ах, молодежь, молодежь – все о бабах думаете, да тут и телепатом нет нужды быть! – радостно воскликнул Вольдемар. – Но в вашем конкретном случае вы думаете лишь о той «единственной», о которой в песне так и поется: «Пришла, взглянула и убила, и не оставила следа!» К сожалению, задача явно усложняется, ибо ни бессмертия, ни власти над миром, ни денег, ни признания вам якобы не надобно?

– А что вы на меня смотрите, как Ленин на буржуазию? – насторожился в свою очередь Борис. – Власть, власть… Меня и так тут неплохо кормят, а вот насчет бессмертия, то порой жизнь страшнее смерти бывает! Допустим, что я подпишусь своей кровью под бессмертием, а потом не буду знать, что мне с ним делать, если на пожизненный срок в каталажку или в дурдом угожу или, не дай бог, хребет себе сломаю.

– Любовь… Эта штука куда сложнее будет – и, к сожалению, она не в моей компетенции, ибо по этим вопросам стоит обратиться к небесам! Все, что угодно, только не это! – вскричал раздраженно странный гость.

– Меня сегодня православный поп к католикам на консультацию посылал, – проворчал Борис. – А вы что, выходит, тот самый Мефистофель, о котором в книжках так много сказано? – Внезапно Борис весело засмеялся и, как-то тепло посмотрев на забавного Вольдемара, по-дружески ему улыбнулся.

Дедок явно стал его забавлять, хотя и было в нем что-то демоническое.

– Могу ли я вам предложить, мой друг, что-нибудь более конкретное взамен того, чего вы желаете? Признаться честно – я вообще ничего не смыслю в любви, ибо мой скепсис ее всегда напрочь отвергал.

– Если верить сказкам, то после подписания нашего контракта, вы должны оказаться у меня в услужении на неопределенное время, – усмехнулся Борис. – Но ведь можно такого себе пожелать, что и всей жизни потом не хватит на осуществление всех желаний. Да и ваше постоянное присутствие, граф, можно перетерпеть какое-то время, но точно не пожизненно таскаться с вами по белу свету, как это делал в свое время бедняга Фауст. Тем более что любовь не ваша специализация, стало быть, у нас совсем не схожие взгляды на жизнь, хотя это мне не мешает общаться с вами. Но если в ассортименте ваших услуг нет любви, то тогда предлагайте по списочку все, что можете конкретно исполнить, а то заладили: «Все что угодно! Все что угодно!» – Борис примирительно махнул рукой и выпил из стакана остатки рома.

– Да как вам, молодой человек, сказать? – впервые за этот вечер замялся старик. – В принципе мне от вас ничего и не нужно, ибо человеческих душ на этом свете нынче хоть пруд пруди, да и мой Ад явно не резиновый! Поставщики котлов с Украины моих чертей опять кинули, да и цена мазута от курса нефти на бирже в прямой зависимости… – Вольдемар улыбнулся, явно давая понять, что шутит. – Да и куда мне в моем возрасте за вами, мой друг, по жизни гоняться? И вообще-то я в отпуске и хочу просто отдохнуть на Лазурных берегах, встретиться с корешами моей молодости, по местам былой славы пройтись. Тогда как в попутчики веселого циника нынче днем с огнем не найти. Вы же видели моего Зо-зо – он полный болван! Да и Лю-лю умом особо не блещет…

– Знаете что! – Борис выступил со встречным предложением. – Я вас, граф, больше вижу в роли старика Хоттабыча, то есть своего рода джинна, с которым пионер Волька Костыльков запросто дружил. Я имею в виду, можно отойти от правил и не подписывать кровью ни бумаги, ни пергамента, а просто потусить как нормальные люди и пошкодить самую малость. Как-то скучно на Земле стало, но ради сомнительных развлечений продавать свою душу мне тоже не хочется, тем более что ее существование нашей наукой пока что не доказано! Да и вообще, как разум может продать душу? А вдруг я уже из ума совсем выжил, ибо разговариваю с самим Дьяволом, существование которого опять-таки наша наука напрочь отвергает. Стало быть, все, что сейчас происходит здесь, на корме моей лодки, – все это дурной сон или своего сорта галлюцинации. Более того, у меня нет никаких гарантий на ваш счет, ибо официально вас величают Воплощением всемирного зла и даже Великим обманщиком! А вдруг вы меня просто кинете, разведете по полной программе, а потом смоетесь к себе… в Ад, куда я за вами точно не полезу. Так давайте просто отдыхать и радоваться жизни, коль вы здесь, а не там!

– Мой друг, вы меня убедили! По рукам! – воскликнул радостно Вольдемар и, будучи в восторге от заключенной сделки, странно хихикнул: – Да! Действительно скучно здесь у вас в порту, безжизненно как-то… И только шелест волн да клацанье снастей на корабельных мачтах нарушают утомительную тишину. Может быть, мы сменим обстановку? Здесь неподалеку, на мысе, мой подопечный Рома Разумович сегодня обещал сногсшибательную вечеринку по случаю того, что свой Шато де ля Кроэ он в божеский вид почти привел. Может быть, снимем там на ночь крутых девах, так как в обществе банкиров много денег, но и дефицита на мужиков никто не отменял. Говоря о мужиках, я имею в виду тех, кто еще может женщину реально возбудить и дать ей то, чего она желает. Лично мне уже немало лет, но по женщинам я порой люблю пройтись! А если что не так, то виагра всегда поможет. – Закончив длинный монолог, Вольдемар снова рассмеялся, как будто вспомнил что-то забавное из прошлой жизни.

Борис лишь вежливо улыбнулся в ответ и решил не отвечать, думая о том, что его попутчик совсем свихнулся, и, грустно посмотрев на Вольдемара, подумал: «Странный дедок, сидит тут со мной на лодке, у которой мотор и тот сгорел. Зачем я ему нужен, когда он может вот запросто заявиться на тусовку к Разумовичу и снять себе на ночь какую-нибудь топ-модель или гейшу? Пусть забирает свою трость и валит на хрен! Да и вообще, почему я должен чувствовать себя в роли подопытной собаки профессора Преображенского и терзаться мыслью: «Согрешила ли моя мать с водолазом и есть ли в моей крови примесь какого-то там графа или князя?»»

Все эти тревожные мысли вынудили Бориса поговорить начистоту с графом, и он со всей прямотой выложил все, что у него успело накипеть:

– Граф, мы только что заключили серьезный договор, и я согласился быть вашим попутчиком и даже поработать в качестве референта или переводчика, но вы сходу предложили мне нечто невероятное. Да и вообще, кто нас к Разумовичу пустит? Там охраны целый взвод, а может, рота мордоворотов! Допустим, даже если пустят… в каких нарядах мы туда пойдем? У вас хоть смокинг есть… пусть малость старомодный, а у меня и такого нет!

Но Вольдемар, будто не расслышав Бориса и явно чувствуя себя в своей тарелке, сидел непринужденно и, задумчиво глядя на звезды, молча о чем-то размышлял. Внезапно, отряхнувшись от грез, он, ехидно посмотрев Борису в глаза, запросто сказал:

– Простите старика! Я, кажется, что-то пропустил? Пардон, увлекся мыслями своими. Один мой знакомец убеждал меня в том, что человек тем и отличается от любого животного, что иногда поднимает голову кверху. Хотя я слышал от одного крестьянина, что его коровы тоже перед грозой задирают вверх рогатые головы и смотрят на тучи. Так чем все-таки люди отличаются от животных? Вот в чем вопрос!

Борис, нисколько не смутившись, не спеша глотнув из стакана немного рома, продолжил:

– Нас к Роману Разумовичу не пустят, у него только на корабле до взвода английского спецназа ошивается, но если вы решили пофилософствовать, то идите вы… на завтрак к Канту чай пить с его теорией о божественной гармонии между счастьем и долгом. С ним вы сможете всласть наговориться о совести, о моральных ценностях и прочей лабуде… вместо варенья. В то время как наши ученые мужи утверждают на основе научных экспериментов, что люди отличаются от животных лишь умением и желанием посплетничать и не более того! А вот чем человек отличается от Бога? Это вопрос!

– Вопрос, конечно, интересный! – воскликнул граф. – Один мой близкий родственник и, можно сказать, сводный младший брат-бастард часто величал себя Сыном Человеческим и в то же время подписывался Сыном Божьим, но я его еще тогда по-родственному предупреждал, что все его противоречивые заявления добром для него не кончатся. Отговаривал я его и от самоубийства на кресте, но теперь, почти две тысячи лет спустя, я могу со всей уверенностью заявить, что все его демонстрации были не только безосновательны, но еще и опасны как для него самого, так и для всего человечества! Подумать только, сколько ради его «непорочной любви к своему ближнему» было пролито крови простых и не очень простых смертных.

Далее Вольдемар, осушив до последней капли содержимое своего стакана, звучно причмокнул тонкими губами и резко встал:

– Пока мы тут болтаем попусту, там девки разбегутся и выпьют все наше вино! В первую очередь, человек должен стремиться к счастью, конечно, если он никому и ничего не должен! Пойдемте, друг мой, на вечеринку к Роману – отдохнем и, как говорится, утро вечера всегда мудренее! После нее у нас еще будет о чем посплетничать!

Неожиданно Вольдемар принял серьезный вид, и перед Борисом стоял уже не деревенский дурачок, но напыщенный аристократ, хотя и маленького росточка. Борис, уже не раз замечавший в своем попутчике эти столь необычные перемены, хотел ему еще что-то сказать, но, передумав, поднялся со своего места, определенно подражая графу, с серьезным видом согласился:

– Ваша взяла! И я больше не смею в вас сомневаться, граф, ибо мне нечего вам возразить. Как говорят слепые: «Поживем, увидим». Пойдемте к Разумовичу на яхту! Его «Ле Гранд Блю» стоит недалеко в этом порту, и не забудьте свою трость!

– Почему на яхту? – удивился Вольдемар. – Вечеринка будет в его поместье Шато де ля Кроэ, и это я точно знаю. У меня даже есть официальные приглашения для нас двоих.

– Возможно, граф, вы что-то не догнали. – Борис развел руками. – Сегодня в капитанской рубке я слышал разговор, что вечеринка будет у Романа на корабле, и именно туда стянули взвод охраны.

– Вы ошибаетесь, мой друг! – Вольдемар язвительно улыбнулся, и в его правом глазу зажегся недобрый огонек. – Мне весьма обидно, когда мои слова ставят под сомнение. Может, вы и слышали что-то там в капитанской рубке, но, как говорится именно про вас: «Он слышал звон да не знает, где он». А вечеринка будет там, где и предполагалась, то есть в свежеотремонтированном Шато де ля Кроэ!

Тут Вольдемар, внезапно сменив гнев на милость, подмигнул Борису правым глазом и более мягким голосом продолжил: