Текст книги "Паучий шелк"

Работая, она ощущала в себе приток новой энергии. Может, руки ее двигаются и не так быстро, как длинные пальцы, которые он а видит в сознании. Но работала она ими уверенно и как будто не по своей воле. Она ткала – не зная, плохо или хорошо, но это ее и не заботило больше. Достаточно было оставаться в ритме этого спокойного гудения.

И только когда кончился запас нитей и в руках у Дайрин оказался пустой челнок, она словно очнулась ото сна. Все тело болело, руки безжизненно опустились. Она ощущала острый голод. И гудения остальных больше не было слышно.

Девушка неуклюже встала и побрела туда, где спала раньше. Там она нашла пищу, поела и легла на ткань, повернувшись лицом к крыше между нею и небом. Она чувствовала сильное истощение, вся энергия покинула тело, а способность мыслить – мозг.

4

Дайрин проснулась в страхе, сжимая руки, тело ее дрожало. Сон, разбудивший девушку, постепенно уходил, оставив только ощущение ужаса. Но он разорвал чары ткачих, и память девушки снова стала ясной и чистой.

Сколько она уже здесь? Что произошло, когда она не вернулась на берег? Может, корабль под командованием Видрута ушел, бросив ее здесь? А Ротар? Капитан?

Дайрин медленно поворачивала голову, осознавая что-то еще. Даже не видя станков, она чувствовала, что они пусты. Гудение прекратилось. Ткачихи исчезли!

Дайрин поверила, что была захвачена в какую-то невидимую сеть, и только сейчас у нее появилась возможность вырваться на свободу. Почему она вообще решила прийти сюда? Почему осталась? Лента с запястья исчезла. Может, это она околдовала ее?

Еда! Дайрин не может видеть, как все остальные в мире. Но теперь ей показалось, что тщательно выработанная способность постижения тоже покинула ее. Девушка встала и рукой задела станок, у которого так долго работала. Любопытство заставило ее провести пальцем по результатам свой работы. Ее ткань оказалась не такой гладкой, как та лента, но гораздо, гораздо лучше первых попыток.

Вот только куда подевались ткачихи? Воспоминание об ужасном сне заставило девушку двинуться по поляне. Все станки были пусты, готовая ткань тоже исчезла. Дайрин обо что-то споткнулась, наклонилась, пощупала – стержень для сбора нитей.

– Где вы? – решилась она позвать вслух. Тишина казалась такой угрожающей, что девушке захотелось прижаться спиной к стволу, соорудить хоть какую-нибудь защиту. Защиту от кого? Или чего?

Дайрин не верила, что Видрут и его люди решатся проникнуть в этот лес. Но, может, у ткачих есть другие враги, и теперь они бежали от этих врагов, даже не подумав предупредить ее?

С участившимся дыханием Дайрин потрогала нож у себя на поясе. Где же они? Голос ее отозвался таким странным эхом, что она не решалась больше кричать. Но постаралась прислушаться, и страх ее усилился.

Шелестела листва на деревьях. Больше ничего. И никаких мысленных прикосновений, никакого намека на другие формы жизни поблизости. Может, отсутствие ткани на станках означает, что ткачихи не бежали, а ушли с какойто другой целью? Сможет ли она отыскать их?

Никогда раньше не испытывала она так способности, которым обучила ее Ингварна. Дайрин хорошо знала, что у ткачих есть своя охрана. Но не думала, что в их глазах она значит так много, что те станут защищаться от ее поисков. Предположим, она пойдет отсюда со стержнем в руках, словно на обычный сбор нитей?

Однако вначале следовало найти пищу. Руководствуясь обонянием, девушка довольно быстро нашла ее– в двух корзинах. Фрукты были слишком мягкие, переспевшие, и никаких палочек сухого мяса. Но Дайрин съела, сколько смогла.

А потом, выставляя напоказ стержень, девушка углубилась в лес. Все нити поблизости были уже собраны, ее ищущие пальцы ничего не находили, но она продолжала вести игру, которой, вероятно, никто не видел.

Однако наблюдатели все-таки появились! Не ткачихи: у нее сложилось совсем другое впечатление, словно слабые искры сравнительно с ярким костром. Наблюдатели двигались за нею, они были где-то близко, но не пытались вступить с нею в контакт.

Наконец она нашла на дереве нить. Искусно навила ее на стержень, потом нашла вторую, третью. Однако от следующей в испуге отшатнулась. Эту нить потревожили: девушка ощутила острый запах липкой жидкости.

На следующих двух деревьях нити были тоже покрыты жидкостью. Может, они должны удерживать ее в плену? Дайрин слегка повернулась. Она уже вышла за пределы знакомой территории. И в любую минуту ожидала столкновения с преградой – либо с нитью, либо с наблюдателями.

Следующее дерево было свободно от нитей. Доверяя своему обонянию, девушка поискала выход, надеясь найти его возле неохраняемого дерева. Она двигалась теперь быстрее, но продолжала делать вид, что ищет нити у каждого дерева, с которым сталкивалась. Наблюдатели не оставили ее; она не слышала ни звука, но знала, что они здесь.

Еще одно дерево – тропа петляла словно зигзаги головоломного лабиринта. Приходилось идти очень осторожно и медленно. Еще одно свободное дерево, а потом, слева от нее…

Там стонал человек, и девушка сразу ощутила страх. Это… это словно тень ее давно забытого сна. Во сне она видела страдания…

Дайрин остановилась. Наблюдатели приближались. Она почувствовала, что они собрались между нею и тем местом, откуда доносился стон. И у нее появился выбор: либо не обращать на стон внимания, либо попытаться пройти к нему.

Девушка не хотела показывать, что она услышала. Следовало продолжать искать нити, попытаться обмануть наблюдателей. Все ее существо отказывалось оставлять человека в беде, даже если это один из людей Видрута.

Дайрин протянула руку, словно в поисках нити, ожидая встречи с липкой сетью. Ей показалось, что она уловила у наблюдателей какую-то неуверенность. Возможно, это ее единственный шанс.

Пальцы ее сомкнулись вокруг толстой тканой веревки. Оттуда перешли на мешок. Верх мешка был плотно затянут, она не смогла сразу развязать его. Мешок, довольно большой, свисал с ветки. И в нем – в нем кто-то был заключен.

Дайрин отскочила. Если она и вскрикнула, то сама этого не слышала. Все ее чувства говорили, что существо, заключенное в мешке, мертво, но умерло совсем недавно. Она заставила себя снова провести пальцами по мягкой свисающей поверхности. Слишком маленькое – это не человек!

Теперь, зная, что в мешке не человек, девушка больше не хотела знакомиться с его содержимым. Отходя, она задела плечом второй мешок. И поняла, что движется среди множества таких мешков, и во всех них смерть.

Но она продолжала слышать слабые стоны. Человеческие стоны. К тому же наблюдатели наконец отстали. Как будто не смели заходить в это место.

Эти мешки – Дайрин очень не хотелось снова прикасаться к ним. Некоторые казались гораздо легче остальных и вертелись, когда она невольно касалась их. Другие свисали с тяжелой ношей.

Стоны…

Девушка заставила себя обыскивать мешки, что висели перед нею. Стержень для сбора нитей она заткнула за пояс. Вместо него она взяла в руку нож. И когда коснулась им последнего мешка, ей ответило слабое движение, и изнутри послышался сдавленный крик. Дайрин была уверена: это просьба о помощи.

Острием ножа она попыталась разрезать шелк. Плотная ткань неохотно подавалась, такой материал разорвать нелегко. Она резала и рвала, пока не услышала приглушенный крик:

– Ради Сала…

Дайрин оторвалась от мешка. Внутри на самом деле находился человек. И он был тщательно обернут липкой сетью, распространявшей крутом едкий запах. Против этой сети нож бессилен. А если она сама коснется ее, то тоже станет пленницей.

Подумав, девушка собрала складки разрезанного мешка, закутала ими свои пальцы и принялась рвать паутину. И к своему облегчению, поняла, что ей это удается. Она чувствовала, что старания человека освободиться тоже приносят успех.

И она узнала этого человека из своего прошлого – Ротар! Но это имя всплыло как будто часть сна, который она целиком не может вспомнить.

Дайрин назвала его по имени и спросила, может ли он высвободиться.

– Да. Я еще вишу. Но уже скоро… Некоторое время Дайрин слышала звуки движений, потом тяжелый удар о землю. Ротар тяжело дышал.

– Леди, ты не могла появиться в лучшее время, – он схватил девушку за руку. Она почувствовала, как воин покачнулся и восстановил равновесие.

– Ты ранен?

– Нет. Голоден и хочу пить. И не знаю, как долго я провисел в этой кладовке. Капитан – он сочтет нас обоих мертвыми.

– В кладовке? – это слово подействовало на нее, как удар.

– Разве ты не знала? Да, это кладовка самок пауков, они здесь сохраняют своих самцов…

Дайрин пыталась подавить тошноту. Мешок из шелка, из прекрасно сотканного шелка. И так использованный!

– Там кто-то… что-то есть, – вдруг испуганно прошептал Ротар.

Наблюдатели, предупредило девушку мысленное восприятие. Они снова приближаются.

– Ты их видишь? – спросила Дайрин.

– Не ясно, – но он тут же поправился: – Да! Они набрасывают сети, такие же, как та, в которой был я. Их никакое лезвие не разрежет…

– Мешок!

– Что ты хочешь сказать?

Пользуясь материалом мешка, она смогла разорвать нити сети. Эти нити не прилипают к шелку. Она объяснила это Ротару, тот вырвал у нее нож, и она услышала звуки разрезаемой ткани.

Наблюдатели… Пока Ротар опустошал мешки, Дайрин пыталась мысленно увидеть наблюдателей. Они приблизились, но снова остановились, как будто не решались вступить в это место, даже если им приказали задержать человека.

– Они выпускают свои сети, – предупредил ее Ротар.

– Хотят окутать нас со всех сторон.

– Пусть думают, что мы беспомощны, – приказала она.

– Но ты считаешь, что мы не беспомощны?

– С этими мешками, может быть, и нет. Если бы она могла видеть! Дайрин в раздражении чуть не заплакала. Кто эти наблюдатели? Она была уверена, что это не ткачихи. Может, именно они поставляют нити, которые она так тщательно собирала.

Ротар вернулся к ней и принес целый ворох ткани от разрезанных мешков. Девушка старалась не думать о том, что было в этих мешках.

– Скажи мне, – попросила она, – кто они, те, что плетут сети?

Она чувствовала его глубокое отвращение.

– Пауки. Огромные пауки. Мохнатые и размером с собаку.

– Что они делают?

– Заплетают отверстие. По обе стороны от него расставлены сети. Теперь они исчезают. Только один остался, он висит в центре паутины.

Схватив Ротара за руку, Дайрин читала его мысли и достаточно ясно видела то, что видел и он, дополняя нарисованную им картину.

– Остальные, должно быть, отправились за ткачихами,

– предположила девушка. – Итак, пока перед нами только один…

– И паутина…

Она выпустила его руку и схватила кусок ткани.

– Мы должны обвязаться этим. Не касайся паутины, только через этот материал.

– Понимаю.

Дайрин двинулась вперед.

– Я буду разрывать паутину, – пояснила она. – Охранник – твое дело. Подведи меня к дереву, к которому прикреплена паутина.

Он взял ее за плечи и мягко направил налево. Девушка делала один осторожный шаг за другим.

– Дерево прямо перед тобой, леди. Охранника не опасайся, – голос его звучал мрачно.

– Помни, паутина не должна касаться твоего тела.

– Будь уверена, я закроюсь, – пообещал он. Дайрин ощутила жесткую кору, рука ее была надежно закутана в шелк. Вот – она нащупала конец нити. Та была закреплена гораздо прочнее, чем те, что собирала девушка.

– Ха! – резко выкрикнул Ротар. Он больше не стоял рядом с ней.

Дайрин, отыскав вторую нить, ощутила ее дрожь. Охранник, должно быть, готовился защищать паутину. Но она должна сосредоточиться, отыскать все нити и оторвать их от дерева.

Она не знала, сколько нитей нужно порвать. Справа послышались звуки драки и тяжелого дыхания.

– Ага! – в голосе Ротара прозвучало торжество. – Эта штука благополучно мертва, леди. Ты была права, он бросал на меня свои нити, но они не прилипли.

– Карауль!.. Могут вернуться остальные, – предупредила она воина.

– Знаю! – согласился тот.

Девушка работала как могла быстро, отыскивала нити, разрывала их. Могут вернуться не только пауки, но с ними и ткачихи, а их она боялась гораздо больше.

– Паутина сорвана, – вскоре объявил Ротар. Однако Дайрин не испытывала облегчения от этой небольшой победы.

– Леди, теперь нужно обернуть шелком и ноги. Нас может ждать паутина на земле.

– Да! – она не подумала об этом, считая, что паутина может висеть только между деревьями. – Принеси мне еще шелка.

Дайрин стояла в ожидании, с напряженным телом, пытаясь с помощью своих чувств оценить окружающее. Вернулся Ротар и без всяких «с вашего позволения» принялся окутывать ее ноги кусками шелка, прочно завязывая их на икрах.

И она, которой когда-то так нравилась лента капитана Ортиса, испытала огромное желание отшатнуться от этого шелка. Она не хотела касаться его даже ради спасения.

– Это лучшее, что я мог сделать. – воин выпустил ее ногу, проверив на крепость узел на голени. – Слышишь что-нибудь, леди?

– Еще нет. Но они придут.

– А кто такие эти ткачихи? – спросил он.

– Не знаю. Но людей они ценят невысоко. Он коротко рассмеялся.

– Это я хорошо понял! Но тебе они не причинили вреда.

– Я думаю, потому что я слепая и женщина. И мало что о них знаю. Они гордятся своим искусством и пытались произвести на меня впечатление.

– Пойдем?

– Надо следить, чтобы не запутаться в паутине.

– Я послежу, леди. Если доверимся моему зрению, сможем идти быстрее. Многое произошло. Капитан, хотя он еще и слаб, снова командует кораблем. Видрут мертв. Но капитан не может пока избавиться от сброда, поддерживавшего Видрута. И только он может удерживать их под контролем.

– Значит, ты здесь один? Он не стал отвечать прямо.

– Возьмись рукой за мой пояс, а я буду идти осторожно. Обещаю, – это все, что он сказал.

Такой способ ходьбы для Дайрин был унизителен. Давно она уже не пользовалась проводниками. Но она знала, что Ротар прав.

Итак, капитан Ортис освободился от злых чар и вернул себе корабль. Она бегло подумала о том, как умер Видрут. Ротар странно колебался, когда рассказывал об этом. Но сейчас нужно заняться непосредственным окружением. Дайрин не верила, что ткачихи позволят им беспрепятственно уйти.

И чуть погодя поняла, что права. Девушка почувствовала, что за ними снова наблюдают. И на этот раз мысленный контакт говорил о ткачихах.

– Идут! – предупредила она.

– Нам нужно добраться до берега! Они установили свои ловушки только меж деревьев. А на берегу у меня готов сигнальный костер. Если его зажечь, придет «Морской ворон».

– Ты не видишь ловушек?

Она чувствовала нетерпение и сомнение воина, держа его за руку.

– Нет. И среди деревьев нет прямых троп. Тут и там висит паутина. Мы можем только обходить ее и уклоняться.

Не было никакого предупреждения, никакой возможности разжать руку. Ротар неожиданно упал вперед и вниз и потащил Дайрин за собой. Она больно оцарапалась о сломанную ветвь. Как будто под ними раскрылась сама земля.

5

Ноздри забивал запах свежевыкопанной земли. Дайрин лежала поверх Ротара, а он слабо шевелился. Несмотря на ушибы и ошеломление от неожиданного падения, девушка села. Она не знала, куда они упали, но догадывалась, что с поверхности за ними наблюдают.

– Ты ранена? – спросил ее спутник.

– Нет. А ты?

– Я упал на руку. Надеюсь, это только ушибы, а не перелом. Мы в одной из их ловушек. Они ее прикрыли сверху, – мрачно объяснил он.

Дайрин была рада, что воин откровенно описал их положение. Встав на ноги, девушка принялась ощупывать яму. Земля по бокам была влажной и липкой. Тут и там торчали толстые корни. Можно ли с их помощью выбраться? Но прежде чем она смогла спросить об этом Ротара, прямо ей в сознание устремились слова.

«Самка, зачем ты украла у нас мясо?»

Дайрин повернула голову вверх, в сторону отверстия. Голос был так близок, что она могла поверить, будто наверху торчит голова, а чужие глаза рассматривают их.

– Не понимаю, – ответила она, собравшись с духом. – Это мужчина моего племени, он встревожился и пришел искать меня.

«Тот, что с тобой, – наше мясо!»

Смысл этих слов вызвал у Дайрин не страх, а холодный гнев. Она не может согласиться, чтобы человек стал – мясом. Эти ткачихи – она считала их высшими существами из-за красоты, которую они создают, из-за их мастерства. Она принимала их высокомерие, потому что соглашалась, что уступает им в мастерстве.

Но с какой целью они использовали свои прекрасные творения? Цель, по ее представлениям, оказалась отвратительной и ужасной. И неожиданно Дайрин поняла, что не была здесь по-настоящему свободной, никогда не была, до тех пор пока не проснулась и не обнаружила покинутые станки. Ткачихи обвили ее мысли паутиной чар, попытались привязать девушку к себе и к своим обычаям так же надежно, как связали тело Ротара липкой сетью.

– Человек не может быть вашим мясом, – ответила она.

И услышала в ответ не слова, но порыв неконтролируемой ярости. Дайрин покачнулась под этим мысленным ударом, но не упала. Ротар позвал ее по имени, подхватил, удержал.

– За меня не бойся, – сказала она и высвободилась. Это ее битва. Поскользнувшись на влажном почве, она пошатнулась и взмахнула руками, чтобы удержаться. В глазах вспыхнула резкая боль, а потом наступила тьма, в которой она совершенно затерялась.

Все заполонила дикая жара – обжигающий огонь. И крики – ужасные крики

– разрывали слух. Никакой безопасности не осталось в мире. Она скорчилась в благословенной тьме, спряталась. Она все же может видеть – видеть глазами! Нет, она не станет смотреть, не посмеет – не хочет видеть мечи в отблесках костра, потоки крови и человека, прибитого ножами к стене и слабо стонущего. Дайрин приказала себе не видеть.

– Дайрин! Леди!

– Нет… – закричала она. – Я не буду смотреть!

– Леди!

– Не буду…

Вокруг вспыхивали разноцветные пятна. Никаких картин огня, крови, мечей…

– Дайрин!

Лицо, дрожащее, словно отражение во взволнованной воде. Мужское лицо. И его меч – он сейчас поднимет меч и…

– Нет! – снова закричала она.

От сильного удара голова ее закачалась из стороны в сторону. Странно, но зрение от этого прояснилось. Рядом оказалось мужское лицо, да, но огня не было, как не было и мечей, обагренных кровью, не было стены, на которой висел тот вопящий…

Мужчина мягко держал ее, озабоченно всматриваясь в глаза.

Они… они не в крепости Трин. Дайрин вздрогнула: воспоминания прилипли к ней, как грязный плащ. Трин был давно, очень давно. А потом море, и Ингварна, и Раннок. А теперь – теперь они в Устурте. И она не понимала, что произошло.

Но она видит!

Верила ли Ингварна, что зрение когда-нибудь вернется к Дайрин? Ведь само зрение ее не погибло, просто ребенок, увидевший невероятные ужасы, отказался смотреть на мир.

А теперь ее зрение вернулось. Хотя ткачихи не этого хотели. Нет, мысленный порыв ярости должен был убить ее, уничтожить. А на самом деле они дали ей не смерть, но новую жизнь.

И тут та, что посылала этот мысленный удар, заглянула вниз, на свою добычу.

Дайрин подавила страх. Никакого отступления быть не может. Она должна взглянуть в лицо новому ужасу. Ингварна многому ее научила, укрепила ее именно для этого момента в жизни, словно Мудрая Женщина на годы вперед знала, какая помощь понадобится ее приемышу.

Девушка не подняла руку, но ответила ударом на удар, сосредоточив свое вновь обретенное зрение на этом ужасном лице. Самое ужасное в нем – его человеческая часть, остальное – паучье, а все вместе способно вызвать безрассудный ужас. Ткачиха собирала свои ментальные силы, чтобы обрушить на Дайрин новый удар.

Большие многофасеточные глаза мигнули. Дайрин смотрела, не мигая.

– Приготовься, – шепнула девушка Ротару. – Они как раз собираются захватить нас.

Вниз в яму устремилась липкая сеть, ее бросили паукислуги. Она частично прилипла к выступающим корням, но середина упала на двоих людей.

– Пусть они до самого последнего момента считают, что мы беспомощны,

– сказала Дайрин.

Ротар не стал ее переспрашивать; сверху им на руки и ноги падало все больше нитей. Вокруг них сплетали тускло-серую паутину. И ничего блестящего, как раньше мысленно видела ее Дайрин, в ней не было. А может, злая цель убила тот блеск.

Нити падали, а девушка, не отводя взгляда, смотрела прямо в огромные чуждые глаза, холодные и смертоносные глаза ткачихи. В них направляла Дайрин свою силу, которую передала ей Ингварна, пытаясь проникнуть в мозг за этими огромными глазами. Нетренированная в искусстве Мудрых Женщин, она инстинктивно знала, что это единственная форма нападения, которая может спасти их.

Неужели эти гигантские глаза слегка потускнели? Девушка не была уверена, так как не могла слишком опираться на только что вернувшееся к ней зрение.

Нити перестали падать. Но на краю ямы началось движение.

Пора! Собрав все силы, используя все резервы, Дайрин нанесла прямой мысленный удар по ткачихе. Причудливая фигура дернулась и испустила крик, в котором не было ничего человеческого. Потом она застыла на мгновение, и уродливое кошмарное тело упало и скрылось из вида. Дайрин почувствовала, что больше ничего не давит на ее мозг. Напротив, она уловила панику, страх, уничтоживший всю силу ткачихи.

– Они… они уходят! – крикнул Ротар.

– Наверно, на время, – Дайрин по-прежнему испытывала к этим существам у станков почтительное опасение. Они не считали ее достойным противником и потому не использовали всю свою мощь. Но теперь, когда ткачихи потрясены, сбиты с толку, они с Ротаром выиграли время.

Молодой человек рядом с ней неловко сбрасывал нити. Они легко спадали с шелковых покровов. Дайрин стала делать то же самое. И тут она замигала. Теперь, когда не нужно было сосредоточивать взгляд на ткачихе, девушка обнаружила, что ей трудно смотреть. Только с большим усилием могла она сосредоточить взгляд на предмете, ясно увидеть его. Этому ей еще предстоит учиться, как раньше она училась видеть пальцами.

Хотя Ротар и морщился, используя одну лишь левую руку, он все-таки сумел, цепляясь за корни, выбраться из ямы. Потом расстегнул пояс и опустил его вниз.

Выбравшись из земляной тюрьмы, Дайрин долго стояла, поворачивая голову направо и налево. Она не видела их в тени деревьев, но они были там: и ткачихи, и пауки. Но одновременно она чувствовала, что они все еще потрясены; вся их целеустремленность и сила зависела от одной, той, которую Дайрин победила.

Все они были одного рода: и люди-пауки, и просто пауки. Все подчинялись воле Великой, ее мысли контролировали их, они были ее орудиями, продолжениями ее самой. И пока Великая Ткачиха не пришла в себя, эти не опасны. Но сколько будет продолжаться эта передышка?

Дайрин смутно увидела впереди более яркое пятно, в темноте зловещего леса сверкнул солнечный свет.

– Пошли! – Ротар крепко схватил ее за руку. – Берег в том направлении!

Девушка позволила ему утащить себя, подальше от потерявших предводительницу пауков.

– Сигнальный огонь, – говорил Ротар. – Я только зажгу его, и капитан сразу приведет корабль.

– Почему ты пришел – один с корабля? – неожиданно спросила Дайрин, когда они вышли из леса на ярко освещенный солнцем береговой песок. От этого света глаза так заболели, что ей пришлось прикрыть их рукой.

Глядя в щели между пальцами, Дайрин увидела, как Ротар пожал плечами.

– Какая разница, как умрет человек, который уже мертв? Необходимо было добраться до тебя. Капитан этого сделать не мог: после заклинаний разбойника он был еще слишком слаб, хотя очень сердился из-за этого. А больше он никому доверять не мог…

– Кроме тебя. Ты говоришь о себе как об уже мертвом, но ты ведь не мертв. Я была слепа – теперь я вижу. Мне кажется, Устурт нам обоим дал нечто такое, от чего мы легко не откажемся.

Его мрачное лицо, с темными и старыми глазами, неожиданно посветлело, он улыбнулся.

– Леди, правду говорили о твоей силе. Ты из числа тех, кто может заставить человека поверить во что угодно, даже в себя самого. А вот и наш сигнал.

Воин указал на груду плавника. И хотя песок ускользал из-под его ног, оставил девушку и побежал к этой груде.

Дайрин пошла за ним чуть медленнее. Есть капитан, есть Ротар, который ради нее рисковал жизнью, хотя и говорил, что невысоко ее ценит. Возможно, теперь в ее жизни появятся и другие; со временем, может, у нее даже будет свой очаг. Надо сплести эти предстоящие годы, и сделать это нужно умело, подбирая одинаковые по цвету нити, потому что раньше она ткала в темноте. Но теперь прошлое позади. И не нужно оглядываться через плечо на тьму леса. Она должна смотреть вперед, в открытое море, ожидая, какой будет следующая нить для ее ткани.