Текст книги "Сатир и Муза"
Автор книги: Андрей Афантов
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
– Но мы, наш банк, не торгуем евробондами, мелкие слишком.
– Мы в курсе. Дело в том, что сумма будет большая. И оказаться коровой, которую будут доить все брокеры подряд, нам совсем не хочется.
– Я бы подобрал выражение посильнее.
– А о том, что вы помогаете нам играть на понижение цены евробондов, никто из основных дилеров на этом рынке не заподозрит.
– Да они меня и не знают, видимо.
– Видимо, – подключился к беседе Виктор.
– Нам нужна ваша помощь, – сказал Витольд.
Звонарёв некоторое время пил кофе, обдумывая.
– Послушайте. Насколько я в курсе, тренд на все русские бумаги сейчас повышательный. Если сильно захотеть, то можно массированными продажами одолженных бумаг поиграть против тренда, но сломать его? Вы себя не переоцениваете?
Скандинавы молчали. Поэтому Алексей продолжил.
– Чисто технически, вы сможете обвалить курс, напугав потенциальных покупателей, заставив их ждать лучшей цены. Но, когда вы решите откупиться обратно, рискуете не успеть. Толпа охотников за русской дешёвкой будет слишком плотной. А перевернуться, то есть докупить по самому низу бумаг для себя, может вообще не получиться. Тренд всё-таки. Вам его не сломать.
– Мы это прекрасно понимаем, Алексей. Слабость своих возможностей. Игру, которую вы нам сейчас описали, мы можем организовать и без вашей помощи. Но Виктор говорил, что вы можете для нас сгенерировать что-то особенное. Мы примем любую помощь, идею, совет, подсказку… У нас немного времени, но у вас время подумать над нашим предложением есть. Немного.
Виктор смотрел на Алексея несколько вызывающе.
«Темнят прибалты, что-то недоговаривают, – думал Лёша. – На вшивость меня проверяют, что ли?»
Выдержав паузу, Виктор решился:
– Мы обещаем учесть ваши личные интересы. Если повезёт, конечно.
– А если нет? – Звонарёв поморщился.
Собеседники заметили это и засуетились, опасаясь, что обидели его предложением взятки.
– Мы не хотели вас задеть. Извините, – Виктор зачастил.
– Но это на самом деле так. Мы считаем, что любое усилие партнёра обязательно должно вознаграждаться. Даже дружеское, – уже более сдержанно добавил Витольд.
– Я подумаю, – Алексей соизволил ответить. «А чем чёрт не шутит?»
– Виктор остаётся в Москве и будет с вами на связи.
– Да, – тот согласился с начальником. – Нам, наверное, ещё раз придётся пересечься, хотя бы для обсуждения деталей.
Виктор смотрел многозначительно, всем своим видом давая понять, что ему ещё многое нужно сказать Алексею, но начальство мешает. Звонарёв расшифровал этот взгляд и резюмировал:
– Приятно было ещё раз познакомиться. Мне не хочется ничего обещать, но в жизни всякое бывает. Может, и вправду подскажу чего.
А про себя подумал: «Интересно, за кого они меня принимают? За Сороса? Чего этот Виктор про меня им наплёл? И откуда он вообще знает о моих прошлогодних, даже позапрошлогодних успехах? Знали бы, чего я наторговал с тех пор – не подкатывались бы». Виктор ещё раз протянул Алексею свою визитку с адресом электронной почты, дописанным от руки. Как будто он догадался о том, что предыдущую визитку Алексей благополучно выкинул в урну сразу после встречи.
2003 год, 4 июля, пятница, вечер.
Алексей сидел в турфирме, ожидая, пока девушка оформит ему билеты на послезавтрашний чартер в Турцию. Завтра в ночь он должен был метнуться за семьёй в К. и вернуться обратно. Лениво листал журнал с рекламой туров в Шотландию. Качество фотографий было отличное, и Звонарёв невольно залюбовался. «И отчего я не рисую пейзажей?» – сам себя спросил Лёша и загрустил. Собственная грусть ему была непонятна. Поддавшись очарованию рекламы, он вгляделся в дорожки роскошного парка с замком на заднем плане. И вдруг застонал: «Я не просто хочу в Шотландию. Я хочу гулять по этим дорожкам с Олей!»
Выйдя из турагенства, Алексей зашёл в чайную лавку. Следом за ним зашла очень богато одетая женщина. Её возраст был полностью скрыт под слоем умелого макияжа, и Звонарёва она не заинтересовала вовсе. Его внимание, как и взгляд продавца, привлекла крошечная собачонка, которую дама держала в ладошке. Собачонка, попав в лавку, начала пронзительно чихать, смешно морща носик-пуговку. Такую реакцию вызвали ароматические добавки, которыми маркетологи усердно насыщали чаи.
– Анабель! Анабель! Что с тобой? – заверещала хозяйка, поднося собачонку к своему лицу. В её позе сквозило такое отчаяние, что Алексей невольно посочувствовал ей.
– Мы сейчас выйдем, минутку обожди, пожалуйста.
Сердце Звонарёва встрепенулось от жалости, и он поморщился: «Фигня ведь!» Но во всех жестах этой незнакомой женщины, в её голосе было столько муки! «Не нашедшего выхода материнства», – определил Алексей и горько подумал… об Ольге. Ему вдруг стало стыдно перед ней. Он смутился и вышел на улицу, забыв, зачем зашёл в лавку. «Да что это со мной сегодня!? Я же её две недели не увижу! И уже скучаю!»
2008 год, 20 октября, понедельник, утро.
Встал и подошёл к окну. Дождь уже кончился, но капли ещё висели косо на стекле. Оставшиеся без листьев берёзы смотрелись сиротливо. Они словно просились сюда – в натопленную комнату. Алексей глянул вниз – на мокрую плитку, чёрную землю, и ему показалось, что он чувствует сырость осени прямо здесь – на втором этаже своего дома. Алексей рывком укутал окно шторами, будто нагоняя в кабинет уют. «Осень не виновата, что она такая». Серое осеннее небо перестало угрюмо заглядывать ему в душу. Алексей обернулся. В лопатке кольнуло, левая рука стала неметь от плеча к локтю. Ему вдруг показалось, что расстояние от окна к столу стало пугающе огромным и непреодолимым. «А ведь это была не спина», – испугался Алексей охватившей его слабости, часто-часто задышал, сделал шаг левой ногой… и упал навзничь.
Слабость стала просто чудовищной: не осталось сил даже дышать. Но Алексей не собирался сдаваться и всё-таки вздохнул как можно глубже: «Нет!» Жуткая острая боль проникла в сердце и осталась. Там. «Это сердце! Приступ». Алексей потерял сознание.
2003 год, 5 июля, суббота, день.
Алексей грелся на солнышке, наблюдая, как Олечка плескалась в Оке. В последний день перед его отпуском любимая девушка повезла его по есенинским местам. До Константиново[30]30
Константиново – село на берегу Оки к северу от Рязани. Родина С.А. Есенина, навеявшая многие лирические стихи поэта, поэму «Анна Онегина». Литературно-мемориальный музей-заповедник с 1965.
[Закрыть] доехать не удалось – купаться захотелось.
Она выходила из реки мелкими шажками. Алёша смотрел, как вода потоком стекает с её блестящих узеньких плеч, но Оля вдруг остановилась… Она поймала взгляд Алексея и поняла, что он ей любуется. И сделала ещё шаг навстречу ему.
Вода потекла по её бёдрам, и Алексей почувствовал, как останавливается время. Дыхание перехватило. Он смотрел на эту мокрую, нежную, вкусную кожу, как в замедленном кино. Алексей облизнулся. В голову Есенин не лез, там вертелась мысль об Афродите, выходящей из морской пены.
«Нужно отвезти Олечку к тёплому морю», – решил он и пошёл ей навстречу. «Хотя дело не в воде, вся прелесть в самой Олечке!» – Алексей вспомнил, как однажды, накувыркавшись в машине с любимой, включил так нравившуюся ему «Марсельезу» в оркестровом исполнении. Он считал, что музыка разделит с ним эйфорию, наступившую после оргазма. Но «Марсельеза» звучала – и почему-то не играла.
Не задела ни одной струнки в душе Алёши. «Олечка лучше!»
Ему захотелось взять её за руку, но она почему-то отпрянула и пошла по другой колее. Навстречу через луг шла разнополая группа купальщиков, народу вообще было многовато на этом пляже. Кто-то из них пьяно качнулся наперерез Ольге. Алексей уверенно обогнул её и оказался между ними, словно заграждая девушку. Пьяный отшатнулся в сторону, и Ольга благодарно протянула Алёше свою узкую ладошку. «Странно, но я только сейчас впервые почувствовала себя его», – нескладно подумала она.
Алексей ни о чем таком не думал, он наслаждался каждым мгновением рядом с ней. Уровень адреналина не изменился в его крови, Алёша просто не верил ни в какие неприятности, когда Олечка рядом!
Ему хотелось поговорить о картине, но он не знал, как начать.
– Давай отъедем куда-нибудь, – они сидели на заднем сидении «пыжика» и снимали мокрое. Радио принялось петь голосом Скляра: «Вот перед нами лежит голубой Эльдорадо, и всего только надо – опустить паруса», и Алексей заслушался: «А ведь песня звучит как обещание грядущего».
Ольга двумя пальчиками схватила сморщенный от холода кончик «лучика» и нежно пожала его. Тот шевельнулся в ответ на ласку.
– Ты какой-то неугомонный! – Алексей не ответил. Тело Оли уже было сухим, а её губки, так горячо любимые им, сейчас напоминали закрывший бутон цветка и были… мокрыми?
– Просто я тебя люблю! – сказал Алексей.
– А как я тебя люблю! Всё! В поле!
Отъехали подальше от загоравших людей, оставили машину в лесу, а сами забрались на самую середину поля, где трава была почти в человеческий рост. И только там, увидев, что Ольга развеселилась, Алексей достал фотоаппарат.
– Ты чего? – её глаза продолжали смеяться.
– Мне пора приступать к портретной части, а времени позировать у тебя не хватает.
– Ага, «динь-динишь» меня каждый день.
– Пожалуйста, девушка, будьте серьёзнее, а то вы своей улыбкой мне весь замысел разрушите.
Толку от этой фотосессии, конечно, не было никакого. Ольга всё время дурачилась, корчила рожицы. Был только один момент, когда она сосредоточенно плела венок. Алексей отщёлкал цветную плёнку и принялся за чёрно-белую. Наконец, ей надоело, и она по-кошачьи плавно на четвереньках подкралась к нему. Олины глаза смотрели с хищным ожиданием:
– Ты точно хотел отдохнуть? – и поцеловала его в коленку…
Алексею стало не до съёмки, но «лучик» не позволил ему пожалеть об этом. Ольга оседлала его. Это был её «динь-динь», Алёше хотелось быть сейчас не любовником, а созерцателем. Он взглядом художника всматривался и запоминал родные чёрточки любимого лица, то выражение страсти, с которым она гарцевала на нём с грацией молодой лошадки, гибкой и запыхавшейся. Сосочки прыгали у его лица, и Лёша подумал: «А не видна ли её головка над травой?», но Ольга не обращала внимания на возможных зрителей. «Пусть завидуют», – подумала она, не позволяя себя пригнуть сосочками к его губам. Тогда Алёша крепко сжал её попу ладонями, по «полупопию» уместилось в каждой руке. Олечка вскрикнула: «Всё!..»
– Эхххх! – просвистела она, понимая, что любимый не хочет продолжения, и обессилено упала ему на грудь:
– Какой ты классный!
Эрекция не прекратилась, Алёша обнял девушку обеими руками, прижав к себе.
Ольга забралась на Алексея с ногами, вытянулась в полный рост и расслабилась. Не касаясь земли. Головка «лучика» осталась в «пусечке», она подумала: «А как это он сейчас классно клитора касается!», и тихонько задвигалась на нём. Алексей продолжал обнимать и целовать её, видя, что Олечка осталась на «межоргазменном плато». Сладкий стон в самое его ушко подтвердил её новый финал.
Алексей любовался ею.
– О чём ты думаешь? – спросила она, заметив, что его взгляд стал мечтательным.
– О древних греках.
– Хи-хи.
– В культуре древних греков было два начала, – Алексей серьёзным тоном стал пересказывать ей Ницше. – Одно начало принадлежало богу Дионису, другое – богу Аполлону. Аполлон символизировал собой поступательное движение вперёд и покровительствовал науке, искусству, прогрессу, познанию… А Дионис символизировал цикличность, движение по кругу и покровительствовал удовольствиям. Всех видов, – последнее уточнение прозвучало многозначительно, как и хотел Алёша. Он сделал театральную паузу. – Древние цивилизации – и греческая, и римская – расцветали как культуры Аполлона и загибались, будучи культурами Диониса. Тяга к наслаждениям однажды начинала преобладать и разлагала всё. И современная цивилизация построена как культура Аполлона. А жаль. Так иногда хочется перестать быть офисным клерком, а оказаться в сказочном мире, где все женщины вакханки, а все мужчины сатиры. А?
«И никакой ответственности», – додумал он свою фразу.
Его голос звучал завораживающе вкрадчиво, словно он подводил Ольгу к невидимому пологу, за которым начинается сказка. Она тряхнула головой, отгоняя наваждение, и пристально посмотрела в лицо Алексею. Глаза Алёши блестели каким-то особенно таинственным блеском, надетый на лохматую голову венок рассыпал лепестки по его лицу, шее, они застряли в шерсти на груди. Он по-звериному облизнулся, и ей померещились рожки под веночком.
– Ух! – она справилась с собой и сдёрнула с него венок.
Но Алексей не унимался:
– Хочешь быть моей нимфой? Украду, напою, совращу!
Ольга ощутила страх преследуемой добычи, который почему-то казался сладким и захватывающим: «Вот искуситель!» И вслух сказала: «Хочу!»
Он прижал её к себе… Но. Она пьяно оттолкнула его обеими ладошками в грудь, отвернулась, словно собираясь убегать, и… встала на четвереньки, сведя коленки вместе… Опустившись на локти, она призывно выгнула спинку, выпячивая попку, и оглянулась, без слов приглашая его. Сжатая бедрами «пусечка» тугим комком блеснула мокрым на солнце, призывно сверкнули золотистые волоски под той еле заметной складочкой, где попка переходила в ножки. Алексей рванулся за Олей, решительно раздвигая ей ноги… и проник…
– Ты! Ты просто!.. – Ольга не находила слов. – Мне даже иногда страшно становится…
– В смысле?
– Мне кажется, что ты можешь кого угодно трахнуть.
– Это комплимент?
– Ревность. Это ж с кем ты так научился «динь-диниться»?
Алексей принялся смеяться:
– С тобой!
Вместо ответа Оля отрицательно затрясла головой.
– Я просто тебя люблю, мой цветочек! Или не просто, а феерически люблю. Вот и получается феерически.
– Всё равно как-то страшно. Слишком ты «су-перский».
– О чём ты думаешь? – снова спросила она.
– О твоём техосмотре, – Алексей произнёс эту фразу голосом строго мужа.
– В смысле?
– Тебе его не пора проходить?
– Ну, залезь в сумку и проверь, – Ольга подыграла ему, изображая послушную жену.
Алексей неуверенно коснулся её сумки. В отсеке для документов под застёгнутой «молнией» он почему-то обнаружил прокладки и растерялся, не зная, где же искать талон техосмотра?
Ольга расхохоталась над его сконфуженным видом и нашла талон сама.
– Теперь, когда ты меня бросишь, я всё равно буду знать: у меня было Поле!
Алексей заметил, что слово «поле» она произнесла с большой буквы, но его задела категоричность формулировки: «Когда ты меня бросишь». «Ведь могла сказать: «если»? Что у неё в голове?»
– Зачем ты так? С чего ты взяла? Я не смогу без тебя.
– А! – она беззаботно махнула ручкой. – Три месяца – и забудешь меня. Время лечит!
Он только отрицательно замотал головой так энергично, что затылок захрустел будущим отложением солей.
Зазвонил мобильник Звонарёва. Алексей посмотрел на имя звонившего: Света. Он слушал звонок и смотрел. «Эх, не вовремя!» – Алёша понял, что пауза затягивается, а Ольга с холодным интересом ждёт, как и что он ответит?
– Алё! – решился Алексей. Трубка ничего не отвечала, только пыхтела и сопела. В душе Алёши стремительно потеплело. – Лиза, это ты?
– Папа…. А ты где?
– На работе, – принялся врать Лёша дочери, предполагая, что в днях недели ребёнок не разбирается.
– А что ты делаешь?
Алексей встретился с глазами Олечки, ему стало чудовищно стыдно:
– К вам собираюсь…
Капелька засопела. Утратила интерес к разговору. Видимо, занялась чем-то более интересным.
– Я скоро буду! – нажав отбой, он побоялся снова смотреть на Олю. Алёша догадывался, что сейчас происходит у той в душе.
Всю обратную дорогу Оля молчала, на его прощальный поцелуй не ответила.
– Я ведь хорошая? – полувопросительно сказала она, подняв глаза на Звонарёва, который уже собрался пересаживаться в свою «эмэльку».
– Хорошая, – он задержался на сидении, и Оля заметила, что Алексей сделал эту заминку через силу, мысленно он уже был в пути в К. Олечке стало ещё тоскливее.
– Ну, не кисни, – хмуро бросил Лёша, его голос прозвучал пренебрежительно и фамильярно. Ему эта интонация не понравилась самому, и он окончательно расстроился. – Не хочется расставаться перед отпуском в таком настроении. Правда?
– Да, конечно, – согласилась Олечка. «Он ведь прав, но на душе как-то не очень. И, натрахавшись, любимый мужчина спешит к семье. Домой. Тошно».
Ольга сама уезжала в отпуск на неделю позже Звонарёва, и ей предстояло всю эту неделю прожить с подобными мыслями. «Фу!»
2003 год, 6 июля, воскресенье, день.
– Папа! Не наступай! – совершенно счастливая Капелька уцепилась обеими руками за колени Алексея, просунув голову между его ног. Сейчас она следила за тем, чтобы Звонарёв, гулявший с ней по фойе торгового центра, не наступал между плитками, которыми был выложен пол. Звонарёв помнил эту игру ещё из своего детства.
– Ну, папа! Нет! – верещала Лиза, видя, что Алексей специально наступает на швы!
– Хорошо-хорошо! – Звонарёв уступил, а из магазина выглянула Светлана.
– А вот это платье нравится?
– Предыдущее было лучше! – вообще-то Звонарёвы пришли всей семьёй купить Лизе домашние тапочки и вот уже два часа бродили по торговому центру. Но Капелька ещё не умела радоваться маминым обновкам – вместо этого она направляла Алексея к шкафам, верхние полки которых казались дочке таинственными. Ей хотелось разглядеть их с высоты папиного роста. Она скучала по отцу, Алексей скучал по ней – и они были в восторге друг от друга.
– Папа, а вот так можешь? – Лиза прыгнула далеко вперёд и лукаво обернулась, вызывающе глядя на него.
– Могу! – Звонарёв прыгнул и удивился, какие длинные у него ноги: уж очень легко он побил дочкин рекорд.
Капелька тут же перестроилась:
– А пойдём вон туда!
– А мама?
Вместо ответа Капелька протянула к нему обе руки, просясь на ручки. Алексей подхватил её.
– Туда! – дочь показала рукой в сторону ювелирного магазина.
– Мы ж там только что были?
– Ещё хочу! – Лиза там разглядела симпатичное колечко со всеми видами бриллиантов – всего за сорок шесть тысяч рублей. Родители переглянулись. Света – со смущением, Алексей – с гордостью: «У девочки хороший вкус!» Лиза запомнила реакцию мамы-папы и хотела её повторения.
– He-а, хватит, – Алёша зашептал её доверительно в ушко. – То колечко очень дорогое! Пойдём лучше на маму посмотрим!
Чувствуя, как прижимается к нему трепещущее детское тельце, Алёша вдруг подумал, даже остановился: «А ведь это и есть счастье!» И ему стало грустно, как будто он только что потерял Олечку.
2003 год, 9 июля, среда, день.
Ольге стало интересно, кто работает с её положением в отсутствие Звонарёва. Карена смутило её появление. Из его несвязных реплик стало понятно, что, кроме Алексея, регулирующие документы в казначействе никому не интересны. Но дальше…. Все компьютеры Звонарёва были включены, Карен пытался разговаривать по обоим терминалам REUTERS[31]31
R Е U Т Е R – английская компания (сейчас принадлежит канадской компании Thompson), информационное агентство. В данном случае имеется в виду терминал, посредством которого банки заключают между собой сделки на внебиржевом рынке.
[Закрыть], своему и начальника, и, отталкиваясь от стола Алексея, он коснулся мышки основного неторгового компьютера. Screen-saver отключился – и…
Вместо обычного пейзажа с туманом на Олю взглянули глаза Алексея, только детские. С обоев рабочего стола улыбалась маленькая девочка. «Капелька», – догадалась Ольга, и целая буря чувств обрушилась на неё. Стыд, боль, сожаление, металлическая горечь во рту, снова боль промелькнули калейдоскопом – девушка растерялась. Её присутствие в этом зале затянулось, хотя никто из сотрудников казначейства Олю не замечал: работы было много. Понимая это и не маскируясь, Олечка понуро побрела к выходу. Она вдруг по-другому подумала про жену Алексея. И ей стало чудовищно жалко семью Звонарёва. И опять стыдно. «Краду его у них», – дальше мысль выстраиваться не захотела. Ольга заплакала. Словно только что она упёрлась в какой-то барьер, который не могла преодолеть. «Никогда не смогу!»
2003 год, 21 июля, понедельник, утро.
Звонарёв знал, что Карпова ещё не вернулась из отпуска. Он невыносимо соскучился по ней, и трёхнедельный запрет на эсэмэс-переписку тяготил его. Ольга снова снилась ему. Сам он возвратился из отпуска с твёрдым ощущением: «Чертовски хочется на работу!»
«Значит, отдохнул! Интересно, а почему так? Ведь дело – в ней! Я тоскую по Ольге. И жена сделала для этого всё». Алексей загрустил. Их отпуск в Турции начался очень хорошо, но Светланы хватило дней на пять. Дальше она принялась изводить его, и Алексей старался побольше гулять с Капелькой, оставляя супругу одну на пляже. Дочка не понимала, почему ссорятся мама с папой, но Алёшу трогательно по-детски жалела. А вот Алексей, напротив, за последние полгода взросления Елизаветы стал замечать, что ему трудно и скучно играть в девчачьи игры. Как обычно в последнее время, растущую трещину в семейных отношениях он заклеивать не стал. Придирки Светланы вызывали у него апатию. Присказка «будь что будет» звучала в Алёшиной голове всё чаще.
В почтовом ящике ждали два зашифрованных письма от Оли, датированных 10 и 12 июля.
Я привыкла видеть в своем мужчине сказку, который с утра меня теребит, щекочет, целует, играется, кутает в теплое одеяло, приносит в постель кофе, заботливо дает денег на мелочи, покупает свитера, когда я замерзаю. Поэтому нагулявшись, я всегда возвращалась домой под крылышко.
Как я понимаю мужчин в этом… я всегда утыкалась в теплый живот – и мне было хорошо. Я платила за эту гармонию любовью.
А сейчас, когда я люблю тебя, у меня исчезла эта гармония.
Взамен я получила
Пустоту
Обо мне заботится нелюбимый родной мужчина
Любимый ждет от меня только секса, вот и дурею я от этого…
У Алексея потемнело в глазах.
Для меня принять решение разойтись с тобой – самое страшное. Но принимая его, я не юлила и не ждала от тебя решительных шагов. Сейчас мы с тобой в разных положениях.
Я не могу с этим жить, ты можешь.
Поэтому я согласна, что со стороны смотрюсь смешно, но я отстаиваю свои интересы: за себя, свое будущее и за… тебя только потому, что безумно люблю
Если бы я видела хоть на волосок наше будущее, я бы, наверное, его несмотря ни на что отстаивала, но я его не вижу.
Я старалась с этим жить, но в какой-то момент поняла, что тяжесть перевешивает и я теряю свою природную естественность, и я начала от тебя избавляться.
Я ничего и в правду не жду от тебя.
Не пиши мне плз.
Работать Звонарёв не мог. Никому ничего не объясняя, он ушёл из офиса побродить по бульварам. Смотрел, но ничего не видел. Думал и горевал. Подолгу разглядывал имя Олечки в «контактах», собираясь и не решаясь позвонить. Мысли были рваные. «А сказала быв глаза!» Вдруг Алёша вспомнил фильм с Деми Мур «Непристойное предложение». В эпиграф этого кино была вынесена фраза, которая единственная понравилась Звонарёву: «Если ты что-то очень любишь, отпусти его. Если оно к тебе вернётся, значит, оно действительно твоё». Алёша знал, что Оля тоже смотрела этот фильм.
Его отсутствия на рабочем месте боссы не заметили. В банке явно что-то случилось. Многие совещания были отменены. Романенко отозвали из отпуска. По платёжной позиции ничего понять было нельзя. Ни паники среди вкладчиков, ни оттока клиентских средств не было. На наводящие вопросы подчинённых Звонарёв ответить не мог, потому что сам ничего не знал.
– Лёха! Машину свою на вечер не одолжишь? – проскрипел Игорёк. Николай Николаевич, сидевший в буфете рядом с ним, напротив Алексея, без слов присоединился к просьбе подчинённого.
– На фига? – удивлённо спросил Звонарёв.
– Нам надо на одну важную встречу вечерком съездить, боимся, что наши банковские и околобан-ковские машины засвечены.
– Ну, ок, только у меня ж не московские номера.
– Тем более что не московские! – воскликнул Игорёк.
– Спасибо!
– Да не за что. Может, я сам с вами съезжу? – Алёша боялся оставаться дома один с мыслями об Олечке.
– Съезди, – собеседники решили, что он боится за машину.
– А боссы из-за тебя ходят сами не свои? – обратился Алексей к Ник-Нику.
– Из-за меня.
– Детали расскажешь?
– Наверное, уже можно рассказать. – Николай Николаевич пожевал губами, словно на самом деле собирался ораторствовать на весь кафетерий. И переглянулся с Игорьком. Игорь был большим другом Алексею, чем Николай Николаевич, но всем своим видом бывшего милиционера выражал неодобрение разговорчивости начальника. Ник-Ник его неодобрение проигнорировал.
– В общем, одни наши партнеры «скорешились» с управляющим одного из допофисов ВТБ и сварганили схему для «чёрного конверта»[32]32
«Чёрный конверт»– нелегальная схема, по которой вывозится капитал по «липовым» импортным контрактам.
[Закрыть]. И стали предлагать рынку, в том числе и нам. Мы, ни о чём не подозревая, стали гонять на них рубли. А потом ВТБ блокирнул эти счета, в том числе и с нашими остатками. Начали разбираться. Оказалось, что ребята замутили схемку, минуя ВТБ-шную «крышу». Те узнали, что на их поле новый игрок появился, и накрыли всех. Управляющий уволился – в бега. И вот уже неделю мы пытаемся достучаться до людей, принимающих решения. Хотя бы узнать, что и как? Короче, сегодня решающая встреча. Они вроде как готовы отпустить наши деньги, осталось сторговаться, сколько они себе оставят? Просто мы не хотим, чтобы они раньше времени знали, что мы – банк.
– И скоко?
– Зависла «сотка»[33]33
Ник-Ник имеет в виду сто миллионов рублей.
[Закрыть].
– Ни фига себе! – Алексей замолк. Ясно, почему боссы пребывали в страшном напряжении. Им было просто не до Лёшиных операций. Его собственные риски казались бурей в стакане воды. – Это может быть смертельно?
– Для банка?
Звонарёв кивнул.
– Да не должно… – Ник-Ник сам не верил тому, что говорил. – Мы с боссами долго-долго совещались, решили, если ничего вытащить не сможем, перевесим убыток на моих клиентов. Это ж были их деньги.
Произнеся фразу «моих клиентов», Николай Николаевич как-то обречённо «сдулся». «Не боишься?» – хотел задать бестактный вопрос Алексей, но сдержался. Собеседник не боялся.
– Как-нибудь отработаем, – заразительный оптимизм Ник-Ника был мотором его команды. Звонарёв сочувственно помолчал, прикидывая в уме их доходы: «Это ж сколько им придётся этот залёт отрабатывать?!»
2003 год, 3 сентября, среда, вечер.
Концерт собрал «сливки» московского общества. Количество дорогих машин с водителями и просто дорогих машин впечатляло задолго до входа в Дом Музыки. Среди публики, стоявшей в очереди к металло-детекторам, мужчины выглядели слабее женщин. Преобладал стиль casual, но хватало и тех, кто приехал на концерт прямо с работы в костюмах. А женщины! Алексей никогда раньше не встречал такого количества лощёных, красивых, дорого одетых и роскошно украшенных, изящных и не очень, но обязательно вкусно пахнущих тел. «Как неожиданно здесь ощутить близость настоящих москвичей, вот их, вечно опаздывающих из-за пробок, вспотевших в очереди в гардероб, оставшихся без буфета, ждущих выступления любимого композитора с застывшей на лице мыслью: как там моя машина, брошенная на бордюре? Пробирающихся через тёмный зал к своим местам, сдержанных в своей вежливости. Вот это и есть – настоящие москвичи. Не те, кто здесь родился и теперь злобно бранит киргизов, выгнанных очередной революцией на заработки, кто торчит в вонючих, тёмных из-за многолетних деревьев дворах хрущёвок. А те, чьими деньгами живет столица». Сидевшую недалеко внизу Пугачеву Звонарёв сознательно не стал рассматривать, понимая, как ту утомляет назойливое и неуместное любопытство чужих людей. И Алёша заставил себя слушать музыку.
А Олечка…. Просто приезжал пораньше на работу и, пристроившись у лестничного окна, смотрел, как Карпова паркуется, как шагает к офису. «Сатир подглядывает за нимфой», – так Алёша мысленно называл этот обряд. Терпел. Ждал. И вот дождался. В антракте Звонарёвы направились к огромному стеклу полюбоваться разноцветьем ночной Москвы, Алексей едва успевал за стремительной походкой Светланы.
А из-за колонны им навстречу вдруг появилась Олечка. За ней следом шагал незнакомый молодой мужчина с очень серьёзным, скорее даже сердитым лицом. Он так же не успевал за Ольгой. Ни одним мускулом лиц разлучившиеся любовники не дали понять, что узнали друг друга. Олин мимолётный взгляд, её улыбка, уголком рта обращённая к Алексею, скользнули чем-то родным по душе. И он тут же заулыбался, завертел головой вслед удаляющейся Карповой, пользуясь моментом, что жена не видит его. «Нам даже не надо здороваться, словно не расставались ни на минуту». За эти два нудных месяца врозь Ольга поправилась – сзади это было очевидно. Но Алексею было совершенно всё равно, что его жена сейчас выглядит гораздо изящнее и наряднее Ольги. Алексей невидящими глазами глядел в темноту ночного города и не слышал слов Светы.
Первое, что сделала Карпова, вернувшись из отпуска, – перестала ходить на утренние планёрки. Чтобы не встречаться с Алексеем. Училась жить без него. Подписывать документы присылала подчинённых. Нужные вопросы Ольга обсуждала теперь непосредственно в кабинетах Романенко и Кирюхина. Алексею было горько. Он пробовал было ловить её в коридоре – Оля вежливо здоровалась и смотрела с холодной доброжелательностью. Звонарёв восхищался её выдержкой и силой воли. Взять себя в руки он даже не пытался. Алексей всё же когда-то был влюблён в жену, силился вспомнить себя тогдашнего, чтобы вернуть жизнь в ту колею, от которой отвык, как отвык он часто скучать по Лизе.
У Светланы появился проект. Она излагала его, глядя на Алексея исподлобья, словно ожидая враждебной реакции. Она сдружилась со своей парикмахершей, попробовала на этом поприще себя и собиралась идти на курсы. В этом ей поддержка Алёши не требовалась. Изюминка была в другом. Светлана хотела своё дело, свою студию красоты. Эти инвестиции очередной раз отодвигали квартиру в Москве, но Света не особенно в неё и верила.
– Я что? Слепая? – сказала она Звонарёву. – Я что? Не вижу, что наш брак… как будто протух?.. – Светлана замешкалась, затрудняясь подобрать сравнение.
«Как зимние ботинки после шести месяцев непрерывной носки», – додумал Алексей за неё, соглашаясь, но ничего не сказал и даже не кивнул. Ему была приятна Светина инициатива.
– Я тебе неинтересна, – эти слова почему-то не звучали привычным упрёком. Но упрёк уже был рядом, и важно было не дать Свете сорваться в обычную колею будущей ссоры.
– А посчитать? – Алексей решил углубиться в конкретику. Плечи Светланы приподнялись, когда она облегчённо вздохнула, поняв, что отказа не будет.
– Дома!
Они направились через всё фойе в поисках туалета и в толпе снова нагнали Ольгу со спутником.
– Я отвечаю за… – её звонкий голос потонул в гаме.
Взгляд Алексея зацепился за линию шеи Олечки, и той словно стало жарко от его взгляда. Она, скосив глаза за спину, сбросила с плеч шаль. Ольге не обязательно было видеть Алёшу, чтобы понять, КАК он смотрит на неё. Ольгин профиль выражал холодную уверенность и одновременно одобрение.
«Моя. Всё равно – моя! – думал Лёша, вслушиваясь в любимый голос, но не слыша слов, которые Карпова говорила собеседнику. – И самих себя можно не обманывать. А кто это с ней? Муж? Любовник?» Алексею вдруг захотелось ощутить ревность к спутнику Ольги, который гордо шёл рядом с ней. Но парень был значительно моложе их обоих, и ревность так и не появилась. Алексей задержался на ступеньках лестницы, уводившей Светлану к туалету, чтобы продлить мгновение встречи…. И шагнул дальше вниз….
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.