Текст книги "Ученица царя обезьян"

– Ну ведь это тебе нужны были книжки про Китай, значит, тебе и таскать, – логично заявила Ольга.

– Но женщина! Фолиантов про Поднебесную тут всего два, а всё остальное – твои магические трактаты!

– Неси пакет и не беси меня, – авторитарно заявила девушка, но китаец разумно решил, что с ней сейчас лучше не спорить.

– Ты меня не любишь… – обиженно проворчал он, закусывая нижнюю губу.

– Конечно, не люблю! – охотно подтвердила блондинка. – Пошли быстрей, я уже голодная как волк. Могу укусить!

В тёплом просторном кафе было неожиданно безлюдно. Куча свободных мест, скучающие официанты, полки с книгами, которые всегда можно взять и полистать в ожидании заказа, бесплатный вай-фай, лёгкая ненавязчивая тупая песенка. Всё для бюджетного отдыха и перекуса.

 
Вот я она, роковая ошибка тебя!
Вот я она, роковая ошибка тебя!
Вот я она, роковая ошибка тебя!
Ты слушаешь всякую фигню.
И нет заборов у разговоров.
Пока ты не сдох, я тебе пою
И буду петь откаты на повторах…
 

Ольга отключила слух, потому что российская попса способна убить всё лучшее в человеке, и на всякий случай выбрала столик в углу зала, чтобы не слишком бросаться в глаза. Зато царь обезьян, присвистнув от восторга, пританцовывая под бодренький ритм, сразу же пошёл к стеллажам с книгами и крутился вокруг них минут десять – пятнадцать.

Девушка уже успела заказать улыбчивому сонному официанту два комплексных завтрака из яиц пашот, спаржи и брокколи плюс стандартный кофе.

Китаец вернулся за столик опечаленным и разочарованным:

– Ни одной книги про Поднебесную… Почему ваши книготорговцы так не любят нашу великую страну?

– Наоборот, – успокаивающе хмыкнула девушка. – Сюда приносят книги, которые не жалко отдать. А книги про ваш Китай слишком дорогие, чтобы оставлять их здесь, они стоят сумасшедших денег в магазинах.

– Но почему?! Знания о моей прекрасной родине должны быть доступны всем людям! Их должен брать даром любой, кто только пожелает!

– Угу… – скептически покосилась на него Ольга. – Объясни это владельцам книжных магазинов. Они почему-то не согласны на такую благотворительность.

– Возмутительно…

– И не говори!

Долговязый официант принёс тарелки с завтраком и два кофе.

– Что это за белая пена в чашке? – поинтересовался Сунь Укун.

– Это капучино, – пояснил вежливый официант.

– Кофе, – добавила Ольга.

– Кофе? Но почему? Неужели у вас нет обыкновенного зелёного чая, который собирается на рассвете на склонах гор, скручивается тонкими пальцами юных дев и высушивается на палящем полуденном солнце, наполняя своим дивным запахом все уголки чайных плантаций?

– Но ваша девушка заказала два кофе… – неуверенно отозвался долговязый.

– Почему ты заказала мне эту белую пену, женщина?

– Потому что это вкусно. К тому же бодрит по утрам. Попробуй.

– Я – Сунь Укун, – ворчливо отозвался китаец. – Я должен пить чай.

Однако, решив, что спорить бессмысленно, он всё-таки сдался и приступил к завтраку, гоняя вилкой по тарелке побеги спаржи.

– Кто тот умелый повар, что приготовил эту стряпню? Она так вкусна и красива, что её можно подносить к императорскому столу! Ты приняла верное решение, когда осмелилась заказать мне этот напиток с белой пеной, женщина, он вкусен и не похож ни на одно питьё, которое доводилось пробовать царю обезьян.

– Это капучино! – ещё раз напомнила блондинка, ошарашенно наблюдая, как китаец забирает себе её чашку с кофе.

– Почему он так странно назван?

Ольга как раз собиралась рассказать ему длинную историю о монахах-капуцинах, придумавших вариант приготовления кофе с молоком и высокой шапкой из молочной пены, но не успела. В кафе под звон дверного колокольчика ввалились трое мужчин. Они быстро оглядели зал и уселись вблизи наших героев. Один из них забросил на ближайший стол ноги и, обернувшись, нагловато подмигнул Ольге.

– Ну блин, и тут от этих уродов спасения нет, – поморщилась блондинка. – Я думала, они по таким приличным заведениям не ходят.

– А что это за странные путники? – спросил царь обезьян. – Они одеты в дорогие одежды из кожи, на их головах высокие шапки. Они большие чиновники, раз им позволено забрасывать ноги на стол в этой харчевне?

– Да конечно, чиновники они, ага… Гопники обычные, – пробурчала девушка. – Эх, жаль, что заказ уже принесли, а то бы я просто ушла. Сейчас тут начнётся…

– Успокойся, женщина, – покровительственно кивнул китаец. – Никто тебя не обидит, потому что с тобой Сунь Укун.

Тем временем к троице подошёл официант с блокнотом и, видимо, попросил их убрать ноги со стола, потому что двое мужчин встали и, цыкнув на официанта, взашей прогнали его прочь и уже вслед крикнули, чтобы он принёс им пива. Тот, который забросил ноги на стол, перевернул локтем стул, и он с грохотом упал на пол. Все трое засмеялись.

Китайский гость покачал головой и встал. Ольга пыталась удержать его за рукав, шикала на него и даже ухватила за штанину, но он лишь отмахнулся и спокойно подошёл к шумной троице.

– О невежественные крестьяне, утратившие последние капли достоинства и разума, зачем вы шумите, ломаете мебель, пугаете слуг и мешаете добрым горожанам укрываться от ужасающего снегопада в тепле и покое этой харчевни, повар для которой явно выписан из дворца если не самого императора, то уж точно от его первого советника?

– Чё? – затупил один из гопников.

– Хы, гляди, японец что ль? Джеки Чан?

– Мне неизвестно, кто этот почтенный господин, но я – не он. Меня зовут Сунь Укун…

– Да вы чё с ним базарите?! Он нас тупыми крестьянами обозвал! – опомнился третий, убрав ноги со стола и медленно поднимаясь.

– Чё?! Слышь, ты! Кто тут тупые?!

– Вы невежественные крестьяне, – терпеливо повторил царь обезьян. – Ваша речь скудна и однообразна, а лица мрачны и безрадостны. Вы никогда не держали в руках учёных трактатов, не говорили с мудрыми людьми о делах государства, о науке и искусстве. Может быть, некоторые из вас даже не умеют держать в руке перо…

– А ну пойдём выйдем! – предложили трое и, развернувшись, повели китайца к выходу.

– Э! Вы куда его тащите?! Он никуда не пойдёт! – вмешалась было девушка.

– Не волнуйся, Аолия, – беззаботно отозвался Сунь Укун. – Я просто поговорю с этими молодыми людьми о смирении и созерцании мира, которым учил Будда, а потом сразу вернусь. Никому не отдавай мой кофе!

Все четверо вышли из заведения, и через минуту Ольга увидела, как они встали прямо за окном, напротив автобусной остановки. Она вытащила планшет, быстренько открыв свой Инстаграм:

«Этот ненормальный китаец подцепил гопников в кафе и пошёл разговаривать с ними за жизнь. Без куртки и шапки, прошу заметить. Хорошо хоть шарф успел на шею намотать. Мой шарф. Их трое, он один. Они же убьют его… Или нарвутся на полицейских, тут ведь как раз отделение рядом.

А может, это и к лучшему? Ну, посидит пятнадцать суток, а потом затеряется где-нибудь в городе, мне же проблем меньше, я всё равно не знаю, куда его девать…

Ой! Они его пнули! А он ведь даже посох свой телескопический дома оставил! Из-за меня, между прочим, это же я не разрешила запихивать его обратно в ухо.

Может быть, пойти и заступиться за дурака? Он же не виноват. Хотя тогда нас двоих побьют… Даже и не знаю, что делать…:(»

– Может, полицию вызвать? – наклонившись, тихо спросил подошедший к её столику официант. – А то как бы вашего парня не поломали…

– Он не мой парень, – нервно ответила блондинка. – Не надо пока, спасибо.

– Как хотите… Но, если через пять минут они не успокоятся, я, пожалуй, всё-таки вызову полицию, а то ещё витрины разобьют… головой не вашего парня… Не желаете ли десерт?

– Нет, спасибо. А вот чай… – подумав, решила Ольга. – Есть у вас китайский чай?

Сценарий действий за окном вдруг резко изменился. Трое гопников начали драку. В том смысле, что они-то как раз и пытались драться, а вот царь обезьян, казалось, брезговал касаться их руками или ногами. Он плавно уходил от ударов, путал противника, обманывал, кувыркался, садился в полный шпагат, сталкивал нападающих лбами, размахивал длинным концом шарфа, крутился вокруг собственной оси и странно хихикал.

– Что это такое вообще? Кунг-фу какое-нибудь? – заинтересовался бармен. – Стиль неуловимого мастера капучино?

Странная драка продолжалась ещё минут пять, не больше. В результате все трое гопников в конце концов просто запутались в собственных конечностях и поочерёдно рухнули носом в снег, борясь с головокружением. Китаец спокойно присел рядом, скрестив ноги и положив на колени раскрытые ладони, начал неторопливую беседу.

Ольга, бармен и уже два официанта ошарашенно застыли, раскрыв рты. А криминально настроенная троица за окном дружно доставала из карманов деньги, отжатые у прохожих телефоны, золотые цепочки и прочий ценный хлам, складируя всё это у ног безмятежно улыбающегося царя обезьян.

– Ваш парень что, гипнотизёр? – пробормотал долговязый официант.

– Он не мой… в смысле я уже не уверена, может, и мой… – рассеянно отозвалась девушка. – Почему бы и нет, кстати? Точно, беру…

Тяньгоу открыла глаза и увидела, что находится в пустом кабинете. Низкий стол, ротанговое кресло, свитки с иероглифами на стенах. За окном шумит цветущий сад. Своим тонким обонянием она даже почувствовала завораживающий запах цветов персика через стекло. Почему она вернулась сюда? Ведь У Мован должен был отправить её в далёкую Россию.

Неужели у него не получилось? Как такое возможно?

Но спросить было не у кого, кабинет был пуст.

– Господин У Мован будет недоволен, – озадаченно сказала молодая женщина и, подумав ещё минуту, решила сама найти своего работодателя. – Он будет очень недоволен, – вздохнув, повторила она и вышла за дверь.

В длинном коридоре также никого не оказалось. Тяньгоу быстрыми шагами направилась к лестнице, стуча по полу острыми шпильками. Она прошла мимо прозрачных дверей лифта, который отдалённо гудел, забирая пассажиров откуда-то снизу, мимо небольшого холла с плоским телевизором на стене, мягким кожаным диваном и стопкой журналов на стеклянном столике и вышла на лестницу.

Вообще-то можно было воспользоваться лифтом, но Тяньгоу всегда угнетали замкнутые пространства. Да и пробежка вверх по лестнице, пожалуй, взбодрит её и поможет держать организм в тонусе. Всё-таки подниматься сложнее, чем спускаться.

Рыжеволосая красавица сняла туфли, закатала юбку повыше и счастливо побежала вверх по ступенькам, сверкая голыми пятками и размахивая туфлями в одной руке и маленькой сумочкой в другой. Через пятнадцать этажей она выбежала с лестницы в коридор, хрипя от удовольствия, сверкая глазами и свесив розовый язык набок. С языка капала слюна прямо на запылённый красный ковёр, которым был застелен пол.

Тяньгоу подошла к окну и быстро обтёрла лицо о занавеску. Судя по всему, занавески также давным-давно не стирали, от характерного запаха старой ткани секретарь фыркнула и чихнула. Потом она вновь надела туфли, подкрасила губы, разглядывая себя в карманное зеркальце, и пошла вперёд, ища нужную дверь.

По плотному ковру её шпильки уже не стучали так громко, но она всё равно старалась идти потише. Женщина не успела дойти по коридору до лифта, как двери его открылись, и на этаж, хохоча, вывалились две ярко разодетые девахи с аккуратными чёрными рожками, торчащими из пышных, всклокоченных волос.

«Это такие ободки», – подумала Тяньгоу, так как рожки выглядели уж очень дёшево и одинаково. Девушки посмеивались, переговаривались низкими голосами, топая тяжёлыми квадратными каблуками, поднимая небольшие облачка пыли, крутили широкими бёдрами. Тяньгоу знала, куда они идут, и поэтому неуверенно пристроилась следом. Одна из девушек, блондинка, обернулась, смерила секретаршу взглядом и усмехнулась.

– Смотри-ка, нас тут пасут, – сказала она подруге.

Они остановились у небольшой скромной двери и постучали. Дверь распахнулась. На пороге стояла высокая голая девушка с пятнистым лицом.

«Кажется, это называется витилиго?» – попыталась припомнить Тяньгоу, пока парочка из лифта церемонно целовалась с пятнистой в щёки.

Половина лица голой девушки была смуглой, а половина белой, как фарфор. На левой скуле и брови – россыпь из мелких белых пятнышек. Среди чёрных кудрей, из которых призывно торчали точно такие же (только настоящие!) рожки, слева выбивался белый локон, спускаясь на плечи. Плечи, кстати, тоже были белыми, а вот грудь совершенно чёрной.

Белая полоса от поясницы спускалась по бедру вниз, визуально вытягивая фигуру, огибала бедро с внутренней стороны и мелкими белыми брызгами спускалась по ноге, разливаясь сплошным белым пятном на правой ступне.

Из-за её спины выглядывала её сестра-близнец. Такая же высокая, такая же красивая и голая, с точно такими же пятнами. Пятнистые запустили пришедших девушек внутрь и с нескрываемым интересом уставились на Тяньгоу в деловом костюме, юбке-карандаш ниже колен и строгой блузке, застёгнутой под горло.

– Тебе чего? Ты тоже к Мовану? – спросила первая.

– Я… не тоже. Я его секретарь. У меня дело.

– Что, сегодня с секретаршей будем? – игриво усмехнулась вторая.

– Ну заходи, – пожав плечами, сказала первая. – Дверь закрой, – бросила она через плечо, повернувшись к Тяньгоу пятнистой спиной и скрываясь в квартире.

Секретарь зашла и аккуратно, как просили, прикрыла за собой двери. Внутренний интерьер был выдержан в старомодном стиле. Длинные комнаты, отгороженные цветными занавесками, бумажные фонарики под потолком, потрёпанные книги на полках, скрипучая мебель, приглушённый свет, древние ковры и циновки. Мован чтил традиции.

Женщина встала в замешательстве и уже хотела было уйти, но тут услышала плеск воды и тихий смех. Направляясь на звук, Тяньгоу нашла ванную комнату. Из-за двери пахло пеной, водой и благовониями. Она неуверенно постучалась. Голоса стихли, но ответа не последовало. Секретарь коротко выдохнула, постучалась ещё раз и приоткрыла дверь.

– Тебе что здесь надо? – спросил У Мован, по плечи погружённый в пенную воду. – Ты как вообще здесь оказалась?!

Пятнистые сестрёнки развлекались, плескаясь и кидаясь белой пеной друг в друга.

– Господин! Простите меня! – Тяньгоу низко поклонилась, пытаясь не смотреть на обнажённых девиц из лифта, с фужерами шампанского опускающихся в соседнюю большую ванну. – Вы отправили меня в Россию. Но я внезапно оказалась в вашем кабинете. Я знала, что вы расстроитесь, господин, но не могла не сообщить вам. Что мне делать, У Мован?

– Залезай к нам! – предложила пятнистая.

– Нет-нет! – Секретарь испуганно попятилась назад.

– И правда, Мованчик, пусть раздевается и прыгает к нам, вшестером веселее, – хохотнула брюнетка из лифта, брызнув в неё водой.

– Господин…

– Ты зачем сюда пришла, глупая собака?! – прорычал Мован, и вены на его шее резко вздулись. – Какое мне дело до того, что у тебя что-то не получается? Ты должна пойти и выяснить всё про этого человека или нечеловека. А как именно – это не моя проблема, ясно? Исчезни, не мешай нам отдыхать!

– Да, господин, поняла, господин, простите, господин… – в поклонах сказала Тяньгоу, вылетая за дверь и выскакивая из квартиры в коридор. Вслед ей летел девичий смех!

Она не чувствовала себя униженной или оскорблённой, нет, она была счастлива, что сумела вырваться отсюда. Итак, значит, ей надо попасть в Россию. Поезд или самолёт?

– Теперь у меня достаточно денег, чтобы расплатиться за наш завтрак, женщина? – Царь обезьян вальяжным шагом подошёл к столику и стал горстями выбрасывать из карманов на стол стодолларовые, тысячные и пятитысячные рублёвые купюры.

– Откуда столько?! – спросила шокированная Ольга. – Ты что, ограбил гопников?

Официант, принесший на подносе чайник с чаем и две чашки, зачарованно уставился на деньги.

– Может, желаете десерт? – сглотнув, спросил он. – У нас чудесные бельгийские вафли с ягодами и шариком мороженого. А ещё есть яблочный штрудель. И тыквенный пирог. И вообще много-много десертов. Не хотите ли тирамису?

– Нет, спасибо, мы на диете, – обрезала Ольга, и приунывший парень ушёл по своим делам.

– Я – Сунь Укун! – напомнил китаец, усаживаясь за столик. – Я царь обезьян, а не грабитель. Нельзя же считать ограблением то, что я похитил персики бессмертия в саду Нефритового императора? Или можно? Не знаю, но я их похитил и съел. Кроме того, они никому не нужны. Приближённые императора уже давно объелись этими персиками. Сидят, выбирают ещё. То кислый, то грязный, то форма его далека от идеальной формы шара – всё им не так. А царь обезьян не так взыскателен. Я съел их все! Какая беда в том, что персик грязный, если его можно обтереть о рукав? Какая разница, какова его форма, если уже через мгновение острые зубы вгрызутся в его плоть и разрушат любое подобие идеалу, коего…

– Так. Стоп, – оборвала его Ольга. – Что ты сделал с гопниками?

– О, Аолия, как же ты придирчива к несущественным деталям, недостойным упоминания и запоминания. Я просто рассказал этим несведущим крестьянам о пути Будды, о инь и ян, о тихой и безмятежной улыбке просветления, которая навсегда украсит их уста в конце пути, ибо…

– И?!!

– И они отдали мне все ценности, чтобы сделать свой первый шаг на великом пути к просветлению, помогая прекрасному царю обезьян, Великому Мудрецу, Равному Небу, Сунь Укуну, вернуться в Поднебесную. Ты сказала, что, пока я являюсь гостем твоего мира, мне нужны деньги? Вот они. Чем ты опять недовольна, женщина?

– Я же видела, что ты дрался с ними! – упрямо возразила блондинка.

– О Будда… – Китаец прикрыл глаза и поочерёдно коснулся большим пальцем руки всех остальных пальцев. – Я не дрался с ними, женщина. Я лишь показал им, насколько ничтожны и медлительны их движения и как отточена и быстра моя реакция, ведь я долго учился и шёл по пути просветления. Я объяснил им, что если они желают стать истинными мастерами боевых искусств, то прежде всего должны усмирить свою душу и бренную плоть, после чего последовать по пути, который укажет им золотая длань Будды. Пей чай.

Он своими руками налил ароматный светло-зелёный напиток сначала в её чашку, а затем в свою, блаженно улыбнулся, сделал глоток и…

– Что это?!! Что за зелье нам подал этот безнравственный слуга?!

– Не ори, – удивлённо шикнула Ольга. – Во-первых, это не слуга, а официант. А во-вторых, это обычный молочный улун, китайский чай, чем он-то тебя не устроил?

– Улун?!! О, поверь, никогда, никогда нельзя отнимать у улуна истинный вкус, перебивая его вкусом молока! Тот бесчестный злодей, что готовил этот чай, вероломно убил его! Он совершил преступление! Его нужно посадить на бамбуковый кол сию же минуту!

– Да иди ты в пень! – психанула блондинка, отнимая у него чайник, который эмоциональный китаец уже был практически готов разбить об пол. – Это реально крутой чай, я всегда его пью. А если ты ничего не понимаешь, так вот и не лезь.

Оскорблённый царь обезьян неуверенно заткнулся. Правда, потом он ещё долго ворчал вполголоса, что он-то как раз настоящий китаец, поэтому как никто знает толк в китайском чае, а вот именно она, белая женщина с жёлтыми волосами и голубыми глазами, совершенно не разбирается в том, каким должен быть истинный зелёный чай! И как следствие просто пьёт яд…

Девушка важно кивала головой, допила улун и, расплатившись по счёту, сказала:

– Нам нужен обменник. Потому что доллары надо поменять на российские рубли.

– А вот это где поменять? – Китаец достал из кармана старинные серебряные карманные часы на цепочке, горсть каких-то золотых печаток, серёжек и цепей. А также два телефона. Не слишком новые, но довольно-таки дорогие самсунги последней модели.

Ольга быстро накрыла весь ассортимент честно награбленного (отнятого? подаренного?) шарфом и прямо вместе с шарфом сгребла всё в пакет с книгами.

– Вообще-то вот это вот всё я должна отнести в полицию, – шепнула она.

– В полицию? Это кому? Городским стражникам?

– Ну да.

– Добровольно отнести деньги законникам?! Когда мы так в них нуждаемся?! Ты что, нанюхалась своей цветной плесени и вконец обезумела?! – Узкоглазый собеседник выразительно постучал себе пальцем по лбу. – Нам просто нужно найти менялу-процентщика, обычного гнилого человечишку, который с радостью согласится забрать у нас всё это богатство, заплатив за него цену втрое меньшую, чем эти вещи стоят на самом деле!

Ольга шумно выдохнула через нос, демонстративно перекрестилась и, качая головой, вышла на улицу, там осторожно достала из пакета шарф и поплотнее замотала шею. Сунь Укун, недовольно оскалившись на крупные редкие снежинки, посильнее натянул вязаную шапку на уши.

– Ага, конечно. Деловой ты! – усмехнулась девушка, шагая по направлению к автобусной остановке. – В ломбарде потребуют паспорт. А так как у тебя паспорта нет, я буду вынуждена предъявить свой. А что потом? Что, если эти вещи краденые? «Что? Если?» – передразнила она саму себя. – Да они стопроцентно краденые! И если их ищут, то полиция найдёт меня, оставившую свои паспортные данные в ломбарде, и посадит в тюрьму за соучастие! Нет уж, спасибо!

– Так что же нам делать со всеми этими вещами? – озадаченно спросил китаец.

– Не знаю… Попробуем толкнуть через Интернет. Можно, конечно, цыганам на рынке попытаться сдать, но на то они и цыгане, от них денег фиг дождёшься, так мало того, ещё и карманы обчистят.

– Кто такие цыгане? Разбойники?

– В принципе, можно и так сказать, – согласилась Ольга, вновь ловя своего спутника за воротник на светофоре. Проезжавшая мимо машина выразительно просигналила. Водитель в салоне покачал головой и показал в окошко средний палец, давая странной парочке понять, что он думает о таких вот бегунах на красный.

Автобус подошёл не сразу, зато оказался полупустым. Ольга прошла на задний ряд, Великий Мудрец послушно последовал за ней. Суровая кондукторша, обилетив пассажиров, ушла поболтать с водителем.

– Я же мужчина, – внезапно заявил Сунь Укун. – Я сам могу сходить к вашим разбойникам, если ты боишься, и продать им золото и эти странные плоские штуки «телефоны».

– Человек из прошлого, который называет смартфоны «плоскими штуками», решил что-то продавать цыганам? – усмехнулась Ольга. – Да они тебя до трусов разденут!

– Не разденут, я – Сунь Укун!

Автобус тряхнуло на остановке, и в него влетели шумные школьники.

– Да хоть китайский император! – пожав плечами, ответила блондинка. – Нашим цыганам такие вещи как-то без разницы.

– Да неужели эти бесчестные злодеи могли бы раздеть до трусов самого Нефритового императора Поднебесной?! – с нотками удивления и одновременно глубокого уважения в голосе тихо спросил китаец.

– Ну… не знаю… – на минуточку задумалась его спутница. – Смотря какие у него трусы. Если нефритовые в жемчугах или там золотые какие-нибудь с весёлыми брюликами, то запросто раздели бы догола.

Мужчина сурово поджал губы и отвернулся, глядя в окно. Блондинка уселась на свободное место, проверила почту на сотовом, надела наушники и, прикрыв глаза, ушла в себя и даже, кажется, немного задремала. Музыка отупляла и завораживала…

 
Она прятала шрамы, и пальцы грела,
И просила его: «Не теряй моё тело».
Не вскрывая вен, не включая газ,
Она просила его: «Не своди с меня глаз».
Ведь она жива. Пока она жива.
У неё есть боль и на боль права.
Но она жива, хороша и умна.
Безнадёжно больна и не знает сна.
Не её вина, что такая она,
И не видно дна…
 

Она поймала себя на погружении в сон и, испугавшись, что проедет остановку, резко распахнула глаза и даже почти подскочила с пассажирского кресла. А её добродушный китаец был уже в центре салона, вежливо общаясь с какими-то школьниками. Девушка недовольно зарычала, убрала наушники в сумку и пошла спасать невинные детские души от глубин китайской философии.

– Учиться и не думать – это глупо, однако же думать и не учиться – это просто погибель, – разглагольствовал Сунь Укун, покачиваясь на поручне, словно настоящая обезьяна. – Знания бесконечны, а потому вино надлежит пить из маленькой посудины, а знания из большой! – Он наставительно поднял вверх указательный палец.

Школьники раскрывали рты от удивления, случайная бабушка приложила ладошку к уху, чтобы лучше слышать, а близорукая женщина в первом ряду сидений старательно протирала очки, чтобы лучше разглядеть великого философа.

– Всем спасибо, до свидания! – широко улыбнувшись, объявила блондинка, стягивая вниз за подол куртки общительного китайца. – Мы выходим, наша остановка!

Они выпрыгнули из автобуса, и Сунь Укун, кричащий в закрывающиеся двери очередную напутственную, всем очевидную китайскую мудрость, снова упал в сугроб, плашмя, разбросав сумки и раскинув ноги в стороны. Ольга вздохнула, собрала пакеты и пошла откапывать азиатского гостя. Он активно ей помогал, поднявшись на четвереньки и отплёвываясь непрожёванным снегом, а потом уныло поплёлся за ней в магазин.

– Аолия, признайся, почему мы никогда не покупаем сладкие яства к чаю? – внезапно спросил он, глядя в полупустую корзинку, на дне которой лежали два йогурта, кусок сыра и молочные сосиски по акции.

– Ну… потому что сладкое – вредно, и вообще я на диете.

– Так это же ты на диете, женщина, а прекрасному царю обезьян не нужна диета! Наша жизнь и так горька и полна разочарований, разве может её испортить небольшой кусочек сладкого пирога?

– Ок, – сдалась Ольга. – Вон холодильник с тортиками. Какой ты хочешь?

– Все! – уверенно закивал китаец.

– Ну уж нет, давай без фанатизма. Выбирай что-нибудь одно.

И, не предоставив ему возможности выбора, нелогичная блондинка схватила небольшую коробку с «Наполеоном». Мягко говоря, неполезный, очень сладкий и жирный торт, но ведь и вкусный же, зараза…

Дальше шли молча, девушка несла сумочку и тортик, а вечно недовольному Сунь Укуну достались пакеты с книгами и остальными покупками. Уже потом, ближе к дому, он что-то нудил о несправедливости, о том, что он всё-таки царь, а потому не должен носить тяжести, о слишком высоких сугробах и чрезмерно сильных холодах.

В подтверждение (или в наказание?) прямо у самого подъезда его обсыпало снегом с ветки дерева, качнувшейся под весом севшей на неё вороны. Поэтому в подъезд китаец вошёл, безмолвно крича, в сиянии снежных блёсток на шапке, бровях и плечах.

Отправив китайского гостя отогреваться в душ и приготовив ему теплые носки и халат, Ольга поставила на стол коробку с «Наполеоном», сварила кофе и включила планшет.

Бегло просмотрев рабочие моменты, она открыла свой набирающий популярность Инстаграм и пролистала комментарии к последней записи:

«Ну чё, навалял он гопоте?»

«Расквасили китайца?»

«Охранное агентство «Самурай» предлагает свои услуги в Саратове. Контактный телефон…»

«Так и на международный конфликт нарваться можно!»

«Да-да, у нас же «Год Китая» или что-то в этом роде?»

«Вдруг он шпион и провокатор? Сдай его в полицию!»

«Охрана вашей недвижимости специалистами агентства «Китайская стена». «Китайская стена» – враг не пройдёт! До 31 декабря установка системы видеонаблюдения и годовое обслуживание совершенно бесплатно».

«Новый год в ресторане «Мандарин»! Бронирование столиков…»

«Как с твоим китайцем познакомиться?»

«А он может карате научить? Или чё он там умеет?»

«Он няшка!»

«Ресторан «Шанхай» на Московской. Новогодняя ночь в китайском стиле. Кальяны с мандаринами и сосновыми шишками, каждый третий кальян в подарок!»

Ольга поморщилась. Надо бы как-то настроить антиспам, интересно, есть ли он вообще на этой платформе? Но это потом, а сейчас… Она на мгновение задумалась, а потом, сфотографировав стоящие у стены пакеты с книгами и продуктами, быстро пробежалась пальчиками по клавиатуре…

«Он искренне считает меня ведьмой или богиней, потому что не знает, что такое современная наука. Это забавно. Может, его напугать? Ну там… типа заколдую, бу-у-у… Хотя ну его, поверит ещё.

Гопников он, конечно, сначала раскидал по снегу, как кегли, а потом ещё побеседовал с ними за жизнь (не знаю о чём, через окно не слышала), после чего они тихо утекли в неизвестном направлении. Причём бесследно и без претензий!

Ну что могу сказать. Деньги он доставать умеет. По крайней мере, сегодня у него получилось. Проблемы, естественно, этот тип создаёт ещё лучше, в этом он настоящий мастер, это да.

Когда ехали домой, Укун доставал школьников в автобусе, впаривая им какую-то псевдокитайскую научную концепцию, общий смысл которой можно выразить двумя словами: «Учение – свет». Вот им это надо? Смех, да и только. Дети ржали.

На остановке опять упал в сугроб. Потом жаловался, что у нас много снега. А всего-то нужно смотреть под ноги. Это так сложно, да? Ну не знаю, не знаю…

Я уже рассказывала, что он запорол мне семинар?!»

Сунь Укун вышел из ванной в халате, носках и розовых тапках и протопал на кухню.

– Что за волшебный запах привёл меня сюда? – спросил он, принюхиваясь.

– Просто хороший кофе. Мелкий помол. Садись, сейчас порежу «Наполеон».

Китаец послушно присел на табуретку.

– Что означает это название? – спросил он, наблюдая, как хозяйка квартиры разрезает торт ножом.

– Ну, вообще это имя великого французского полководца. Он воевал с нашей страной лет двести назад. Мы ему тогда крепко наваляли.

Глаза Великого Мудреца округлились.

– Наполеон воевал с вашей страной, а вы называете его именем торт?!! Зачем?!

– Слушай, не я это придумала. Лучше ешь.

Царь обезьян настороженно посмотрел на кусок торта в тарелке.

– А на Поднебесную он не нападал? – подозрительно прищурившись, спросил он. – Ты же понимаешь, женщина, что я не могу вкушать сладость, названную именем врага моей родины?

– Насколько я помню, с Китаем Наполеон не воевал, так что расслабься и ешь.

– А что, вкусно… Положи мне ещё, женщина!

Тяньгоу вышла с лестницы на нужный этаж, утробно рыча. Да пусть эти поганые бюрократы вечно гниют в смрадных ямах Диюя! Нет им прощения! Секретарь с аппетитом расправилась с сырой куриной ножкой, достав её прямо из сумочки, громко похрустела трубчатой костью и вытерла с губ куриную кровь той же старой занавеской.

Рыжая женщина чихнула, фыркнула, побрызгала в рот освежителем и почти беззвучно пошла по мягкому ковру. На этот раз из лифта никто не вышел, на этаже вообще никого не было. У нужной двери она остановилась, еле слышно поскуливая. Что делать?

Мован будет в ярости! Может, уйти? Глубоко вздохнув, она подняла руку и осторожно постучала. Никто не отозвался.

«Ну вот, господина нет, значит, можно смело уходить, отложив этот неприятный разговор на неопределённое время», – с облегчением подумала она, но для верности решила постучать ещё раз, посильнее.

И в момент её прикосновения дверь вдруг отворилась сама. Секретарь принюхалась. Аромат благовоний и какие-то смешанные, но тревожные запахи. Женщина осторожно заглянула внутрь. Темно, однако где-то далеко внутри горел свет.