Текст книги "Славянское реалити-шоу"

Вот Галка, словно бы вспомнив о чём-то важном, торопливо подошла к устью штрека, вынула руки из-за спины, рупором сложила ладони около рта.

Секунда другая, и подземелье вновь наполнилось уже знакомыми звуками горестных рыданий и всхлипываний…

Глава двадцатая
Путь к цыганскому счастью

Приложив героические усилия, чтобы не зайтись в приступе безудержного и истеричного смеха, Егор осторожно двинулся назад.

Так и подмывало: незамедлительно проследовать в подземный зал, где так беззастенчиво лицедействовала Галина – двойная безутешная вдова, мило и сочувственно улыбаясь, подойти поближе к означенной вдове, неожиданно напасть на неё и обезоружить, крепко и тщательно связать по рукам и ногам…. А потом устроить классический и безжалостный допрос с пристрастием! Всё выпытать – до самого донышка, на все сложные и изощрённые загадки получить чёткие и однозначные отгадки…

Он еле сдержался, не будучи до конца уверенным в своей правоте. Или просто постарел, растерял былую квалификацию? Санька, опять же, жена любимая, мать его двоих детей, замазана была в этой странной истории – по самые симпатичные уши…. А ещё он чётко помнил золотое правило спецслужб: – «Никогда не стоит – без отдельного приказа – вмешиваться в чужие Серьёзные Игры, себе дороже. Потом сам и окажешься виноватым во всём…».

Егор выбрался из бокового коридорчика, метров двести пятьдесят прошёл по основному штреку в обратную сторону, остановился, прислушался, дождался, когда опять зазвучат «безутешные рыдания», громко и внятно прокричал:

– Галка, ау! Ты где? Галина! Ау!

– Здесь я! Помогите! Скорее! Помогите! – незамедлительно и ожидаемо прилетело в ответ. – На помощь! Убивают!

Мысленно разразившись длинной матерной тирадой, он, громко топая каблуками бундесовских ботинок, «рванул на помощь»…

В подземном зале его встретили уже две актрисы: к испуганным всхлипываниям и мольбам Галины добавился ленивый и недовольный плач Наташки.

– Командир, родненький! – очень натурально запричитала Галка, прижимая дочку к полной груди и глядя на Егора «круглыми от ужаса глазами». – Тут собака была, минут пятнадцать назад! Огромная! С зубами…. Я выстрелила три раза, похоже, промазала. Она убежала, а у меня патронов-то больше и нет…. Спаси! Вот и Натка перепугалась до смерти…. А я заблудилась, совершенно не помню уже, по какому коридору шла сюда…

Проникновенно говоря дежурные успокаивающие слова, он насмешливо думал про себя: «Двух ныряльщиков она влёт срезала, а в огромную собаку промахнулась три раза. Ну-ну! Нестыковочка очередная, однако…».

После того, как обе дамы слегка успокоились, Егор строго уточнил:

– Это точно была собака? Может, красный койот? Или пещерный волк?

– Точно собака! – горячо уверила его Галина. – Что же я – по пояс деревянная? Дикого волка не отличу от домашней собаки? Да у неё и ошейник был кожаный! Она вон из того подземного хода выбралась, в него обратно и убежала…

«Понятное дело, ясен пень!», – принялся иронизировать внутренний голос. – «Следовательно, и нам надо двигаться по этому штреку, раз там бегают домашние собаки с ошейниками…. Цирк бесплатный, право слово!».

Впрочем, внутренний голос очень быстро заткнулся, смущённо закашлявшись на прощание: пол в подземном коридоре, на который указывала «комедиантка», был густо покрыт крупными каплями крови, которые, постепенно выстраиваясь в цепочку, исчезали в таинственной подземной черноте…

– Что за чёрт! – ругнулся сквозь зубы Егор, осознав, что его железобетонные логические построения зашатались в очередной раз. – Ничего не понимаю!

– Чего ты не понимаешь, командир? – удивилась Галина. – Наверное, я всё же попала в эту богомерзкую псину, вот и кровь…

– Ладно, Галка, – он только недовольно махнул рукой. – Я тут посижу с Наташкой, покараулю. А ты вот по этому штреку шуруй к лагерю, передай нашим, чтобы все срочно шли сюда…

– Правильно, Егор Петрович, ты решил! – радостно улыбнулась Быстрова. – Я именно это и хотела тебе посоветовать!

– Что именно – посоветовать?

– Дальше пойти тем коридором, по которому убежала собака. Ведь на ней был ошейник, следовательно, она должна вывести нас к жилью. То есть, ни она сама, а цепочка из кровавых капель…. Я права?

– Молодец, догадливая, хвалю! – скупо кивнул головой Егор, а про себя подумал: – «И всё же, мои логические построения сейчас – крепки, как никогда! Никакой собаки, понятное дело, не было.…А вот неизвестный помощник (Галкин, Сашкин, чей?), несомненно, был. Продырявил, бродяга, полиэтиленовый мешочек с кровью, рачительно принесённый с собой, да и побежал по «собачьему» штреку, указывая путь на поверхность…».

Через два часа подтянулись и остальные славяне.

– Становимся здесь лагерем, трапезничаем и спим! – скомандовал Егор.

– Спали же совсем недавно! – возразил Сеня Браун. – Может, вперёд пойдём? А, командир?

– Отставить! Выполнять приказ: немедленно приступить к приёму пищи и подготовке к здоровому сну!

– Но почем?

– По кочану! – грубо отрезал Егор, впрочем, тут же смягчился и доходчиво пояснил: – Сейчас девять часов вечера, скоро наступит ночь. Что нам делать на земной поверхности ночью? Костров – из соображений безопасности – разжигать нельзя. Дети могут раскапризничаться…. Поэтому мы тронемся в путь уже ближе к рассвету.

– Ты думаешь, что выход из подземелья уже где-то рядом? – зашептала ему на ухо Сашенция.

– Думаю, родная! – так же тихо ответил жене Егор. – Думаю, артисточка ты моя…

Они вышли в путь в шесть часов утра, выстроившись в длинную цепочку. Егор с карманным фонариком в руках шёл первым, освещая каменный пол, на котором были видны чёткие кровавые пятна. Примерно через четыре с половиной километра впереди замаячило крохотное светлое пятнышко, по разгорячённым лицам путников весело пробежался свежий ветерок.

– Давай, командир, я один пройдусь дальше! – отважно предложил Генка, шедший за ним следом. – Осмотрюсь, как и что – на предмет безопасности…. Зачем же всем рисковать? Вдруг, там коварная засада?

– Сходи! – разрешил Егор. – Только будь максимально осторожен, без излишней бравады…

Генка, шагая практически бесшумно, ушёл на разведку, за спиной послышалось едва слышное пыхтение, кто-то невидимый откровенно мялся, не решаясь задать мучающий его вопрос.

– Сань, это ты? – спросил Егор.

– Ага, это мы с Платошей…

– Ну, и чего пыхтишь? Спросить хочешь о чём-то? Так спрашивай, не стесняйся.

– А вот ты вчера меня назвал – артисткой…. С чего бы это вдруг?

– Так просто, без всякой задней мысли. Ты же у меня всё время посещала разные театральные студии, вот и назвал…. А что?

– Да нет, ничего. Даже приятно…

Через двадцать пять минут вернулся довольный, радостно улыбающийся Генка, доложил, возбуждённо размахивая руками:

– Всё точно так, командир, как рассказывал наш покойный шеро-бароно: каменные ступени, прямоугольный лаз, старый заброшенный карьер…. Вокруг – ни души! Солнышко светить, небо голубое, лёгкий морозец. На лужах даже образовался тоненький ледок…. Будем выбираться наверх? А дальше что будем делать? Пробираться к Питеру и разбредаться кто куда, в разные стороны?

Егор уселся на ближайшую каменную глыбу и погрузился в раздумья. Действительно, однозначных ответов на вопросы, связанные с их ближайшим будущим, у него не было… Единственное, что было ясно непреложно, так это то, что их будут искать – тщательно и везде. Причём было абсолютно неважно, интересы какой конкретно спецслужбы представлял подлый и коварный Андрей Андреевич Петров. Да и правдивость Санькиного рассказа не имела особого значения. Он просто знал на уровне подсознания, хорошо натренированного за годы службы в ГРУ, что неизвестные «экспериментаторы» никогда не оставят их в покое: все взрослые особи при следующей встрече будут безжалостно убиты, а все дети направлены в секретные лаборатории…. Только вот, как это знание объяснить другим?

Постепенно к каменной глыбе подошли все остальные славяне с детьми на руках, окружили плотным молчаливым кольцом, замерли, словно ожидая очередной чёткой командирской команды.

– Егор Петрович! – прервала затянувшееся молчание Вера Попова. – Ты уж не мучай так себя. Попробуй объяснить. Мы же не полные идиоты, может, и поймём…

Он и объяснил: минут десять говорил – доходчиво, подробно, убедительно…

– Всё понятно, командир! – подытожил Сеня Браун. – Прятаться нам надо: ото всех и ото вся…. Иначе – полный кердык, как вы, русские, любите выражаться. Это, как раз, полностью понятно…. Но что мы – прямо сейчас – будем делать? Ты командуй, мы верим тебе!

– Верим, командуй…, – раздалось сразу несколько голосов.

– Тогда слушайте приказ. Выдвигаемся, соблюдая полную конспирацию и максимальную осторожность, к деревне Назия. Находим там цыганский посёлок, о котором говорил шеро-бароно Платон, встречаемся с цыганом Петрей, просим совета…. Теперь конкретно. Я и Федонин следуем на разведку к ближайшей железнодорожной станции. Сеня дежурит на поверхности, внимательно наблюдая за округой на предмет подозрительных странностей и опасностей. Если вокруг всё спокойно, то женщинам и детям также разрешается гулять на свежем воздухе. Естественно, только в пределах заброшенного карьера. И строго по очереди, готовясь по первому Сениному свистку срочно эвакуироваться обратно под землю…. Всё понятно? Тогда мы с Генкой пошли…

Естественно, пришлось прибегнуть к банальному воровству, вынув оконное стекло в помещении железнодорожной станции Бабаево.

Как бы там ни было, но уже к вечеру в их распоряжении было подробное расписания движения всех пассажирских и грузовых поездов, передвигающихся по данной железнодорожной ветке.

– Командир, ты уже пятнадцать минут пялишься в эту бумагу! – Федонин тихонько потряс его за плечо. – Ты хоть скажи, чего высматриваешь-то? Может, помогу…

Егор оторвал взгляд от расписания, довольно улыбнулся:

– Не надо помощи, Гена! Всё уже понятно…. Смотри, вот идеальнейший вариант: грузовой состав второй категории – В 2/132, он проходит через станцию Бабаево в одиннадцать тридцать вечера, в полной темноте. Состав следует из Череповца. Это значит, что вагоны, во-первых, загружены цельнокатаными трубами и чушками чёрного проката. О чём говорит данное обстоятельство? А о том, что в вагонах наличествует достаточно свободного места, где все мы и разместимся – с элементарным комфортом.…Во-вторых, этот состав – на сто десять процентов – следует в Санкт-Петербург: в морской порт, где весь чёрный металл будет старательно загружен на океанские сухогрузы, которые, в свою очередь, отправятся на близкие и далёкие зарубежные рынки сбыта….

Следовательно, В 2/132 – в обязательном порядке – проследует через станцию Назия. Вот из этих нехитрых постулатов мы с вами и будем исходить…. Я минут на десять-пятнадцать тормозну локомотив, но так, чтобы всё выглядело как обычное бытовое хулиганство. Причём, тормозну его на повороте, чтобы часть вагонов не просматривалась из кабины машиниста. Вы в это время и заберётесь в два последних…. Кроме тебя, ясен пень. Ты вагоны снаружи приведёшь в порядок, замки проволокой закрепишь, подчистишь всё…. Далее, ведь гранатомет того неизвестного диверсанта мы взяли с собой? Мины к нему? Вот, и отлично! Состав трогается дальше, я забираюсь на крышу в начале состава, а ты – в самом конце. Прихвати гранатомет и пару мин к нему…. Вот, примерно, такой план…

Прогрохотал по стыкам рельсов вологодский тяжеловес, составленный из различных пузатых цистерн, разноцветных контейнеров и грязно-коричневых вагонов. В ночной чуткой дали постепенно затихли все железно-лязгающие звуки, печально пропел прощальный гудок тепловоза….

«Ну, что же! Бывало и хуже…», – подумал Егор. – «Тогда, в 2008-ом, на ливийско-алжирской границе, вообще шансов не было, но выкарабкались же…. Ерунда! Сделаем – на раз!».

Он выволок на железнодорожные пути две сухие еловые верхушки, спрыгнул вниз, прихватил белое, продублённое всеми местными ветрами сосновое корневище, добавил его в общую кучу. Отдышавшись, торопливо спустился по крутому откосу, надрал с ближайших берёз две большие кипы бересты, вернулся обратно, запихал бересту в самый центр будущего костра, чиркнул газовой зажигалкой.

Вспыхнул крошечный, светло-жёлтый язычок огня, который через какие-то пятнадцать-двадцать секунд предсказуемо размножился, превращаясь в единое жаркое пламя…. Ещё минута-другая, и на железнодорожных путях горел яркий костёр, отбрасывающий далеко вокруг себя бестолково пляшущие уродливые тени…

«Говорят, что лучший способ остановить грузовой состав – это выйти на рельсы, заполошно размахивая красной тряпкой», – сообщил опытный внутренний голос. – «Полная и откровенная фигня! Любой матёрый диверсант – не важно, из какой страны – прекрасно знает: нет ничего страннее для машиниста поезда, чем пламя – неожиданно возникшее из-за крутого поворота – прямо по курсу…».

Всё прошло как нельзя лучше: машинист грузового состава, завидев впереди ярко горящий высокий костёр, резко ударил по тормозам. Раздался скрипучий, донельзя противный звук, разбуженные вагоны и контейнеры принялись недовольно и испуганно раскачиваться из стороны в сторону…

– Туристы костёр разожгли – прямо на железнодорожных путях! – хрипло докладывал по рации злой и сонный голос. – Малолетки несчастные! Мать их всех! Не, всё нормально: помощник уже разбросал костёр, через две-три минуты проследуем по маршруту. Думаю, даже из расписания не выбьемся…

Поезд резко дёрнулся и, медленно набирая ход, тронулся дальше, но уже с новыми пассажирами на «борту» и на вагонных крышах…

Вскоре к Егору, ловко перепрыгивая с одного вагона на другой, добрался Федонин с гранатомётом в руках.

– Зачем, командир, тебе этот «тубус»? – присев рядом, поинтересовался Генка.

– До Назии нам тащиться ещё часов пять-шесть, – Егор закурил папиросу, вторую протянул Федонину (стащил пачку «Беломорканала» вместе с расписанием из станционного помещения). – А вдруг, поезд там не остановиться и даже не притормозит? Что тогда прикажешь делать? Только одно и остаётся: пальнут из гранатомёта прямо с крыши вагона – вперёд по ходу движения, максимально далеко…. Машинист обязательно, в гости не ходи, применит экстренное торможение!

– Так-то оно так, – неодобрительно протянул Генка. – Только вот об этом взрыве и нашим «экспериментаторам» сразу же станет известно…. Облаву, наверняка, организуют, собаки бешенные. Всю округу прочешут на совесть.

– Это верно. Только других вариантов я что-то не вижу. Ладно, может и пронесёт ещё…. Ты, кстати, здесь не залёживайся! Обратно чеши к вагонам, где разместились наши. Вдруг – что…

Пронесло, подъезжая к Назии, локомотив заметно сбавил ход, а у самой станционной будки и вовсе остановился. Егор – с гранатомётом в руках – ловко соскочил на землю и побежал вдоль вагонов к хвосту состава. На ходу вытащил из кармана ракетницу, направил ствол наискосок к горизонту, надавил на спусковой крючок.

Все славяне успешно выгрузились из предпоследнего и последнего вагонов и, как заранее договаривались, дисциплинированно переместились в ближайший лесок. Генка по очереди защёлкнул вагонные запоры и шутливо доложил подбежавшему Егору:

– Господин командир! Эвакуация славянской воинской части происходит в строгом соответствии с вашим приказом! В вагоне никого и ничего не забыли! Сам трижды проверил, лично!

Дождавшись рассвета, Егор махнул рукой на юго-восток:

– Двигаемся в этом направлении! Там, по словам старого Платона, находятся заброшенные торфяные разработки, сейчас заполненные водой. Возле одного такого искусственного озера и располагается безымянный цыганский хутор. Я иду первым, остальные цепочкой следуют за мной. Федонин – замыкающим…

Цыганский хутор состоял из трёх десятков живописных лачуг, возведённых с использованием самых разных подручных материалов: кусков жести, фанерных листов, досок, брёвен, сухого камыша, обмазанного красной глиной, листов позеленевшего от старости шифера.… Между этими хилыми строениями размещалось с десяток классических кибиток, чуть в стороне пощипывали уже пожелтевшую траву худые разномастные лошади. Почуяв путников, злобно залаяли облезлые беспородные собаки, громко и противно заскрипели дверные петли…

Первыми из хижин выбрались чумазые дети, одетые в невероятные лохмотья, следом за ними показались и взрослые: женщины – в длинных юбках и телогрейках, с цветастыми платками на головах, мужчины в кожаных сапогах – лохматые, черноволосые, бородатые и безбородые. Цыгане о чём-то обеспокоено переговаривались на своём языке, удивлённо тыча пальцами в приближающихся к ним людей. Неожиданно гомон стих, смуглолицые мужчины и женщины разошлись в разные стороны, пропуская вперёд пожилого цыгана – обладателя густой, совершенно седой бороды.

Егор махнул славянам рукой, приказывая оставаться на месте, дальше пошёл уже один. Не доходя до седобородого метра три, он остановился, стащил с головы войлочный колпак, низко и уважительно поклонился:

– Приветствую тебя, шеро-бароно Петря!

– И тебе долгих лет жизни, незнакомец! – вежливо ответил цыган. – Откуда ты знаешь меня?

Сняв с шеи золотую цепочку, на которой висела маленькая эмалевая иконка, Егор протянул её старику:

– Вот, эту вещицу мне дал мудрый Платон, и посоветовал идти к тебе, Петря. Сказал, что ты поможешь нам в беде…

Седобородый цыган, осторожно взяв крохотную икону в свою большую морщинистую ладонь, печально прикрыл глаза:

– Нужна помощь? Поможем! А сам Платон, он что…

– Он умер, – сообщил Егор.

Поздним вечером они втроём сидели в одной из халуп за низеньким самодельным столом: Егор, шеро-бароно Петря, и его «заместитель» – крепкий пятидесятилетний цыган по имени Тадэуш.

– Да, интересную историю рассказал ты, Егор Петрович! – длинно и непонятно выдохнул Петря. – Очень даже интересную…. Фантастическую просто! А, Тадэуш?

«Заместитель» только руки развёл в разные стороны, демонстрируя тем самым своё безграничное удивление…

Егор закурил очередную папиросу и недовольно поморщился:

– Спасибо, конечно, уважаемые, за столь высокую оценку моего скромного повествования…. Но что нам делать-то теперь? Где прятаться?

– А вот с этим сложнее! – запечалился Тадэуш. – Искать вас будут, господа мои хорошие, все, кому не лень…

– Подожди! – нетерпеливо прервал его Петря и, хитро прищурившись, обратился к Егору: – А что если вам, славяне, стать цыганами? А?

– Нам – цыганами???

– Ага, вам…. Цыгане – люди вольные, кочуют по всему миру. У них и документов-то нет! Настоящих – в смысле…. Тадэуш, вот, по весне отправится кочевать по Европе. Пусть и вас возьмет с собой…

– Через Молдавию попадём в Румынию, потом в Венгрию, через Австрию двинемся в Италию, дальше – посмотрим, – подтвердил Тадэуш. – До весны подучим вас языку, манерам цыганского поведения…

– Ты, Егор Петрович, говорил, что у вас с собой имеется золотишко? – посерьёзнел Петря.

– Имеется, килограмм семь-восемь. А что?

– Есть у меня один хороший знакомец, пластический хирург по специальности, цыган наполовину. Смекаешь, о чём это я?

Егору, Саньке и маленькому Платону цыгане отвели отдельную халупу: с печкой-буржуйкой, двумя кроватями, колченогим столом и одиноким венским стулом. Засыпая, он уже заранее знал, какой сон ему приснится ночью…

Скрипучая кибитка, первая – из десятка других – неторопливо катилась по кочковатой молдавской степи. Неправдоподобно большое, нежно-малиновое солнце уже наполовину высунулось из-за далёкой линии горизонта.

– Эх, хороша ты, вольная жизнь! – от души высказался Богдан, звавшийся когда-то глупым именем «Егор». – Здравствуй, цыганское поле! – обернулся назад, где едва угадывалась в туманной дымке узкая полоса Днестра. – Вот и нет у нас больше Родины…. У цыган её никогда и не было…

Мелкие пичуги радостно и звонко возвестили о наступлении нового дня.

Обычного дня? Счастливого? Горького? Последнего? Кто знает….

Пахло родниковой водой, цветочным разнотравьем и молодым липовым мёдом.

– Вы окончательно решили – стать цыганами? – небрежно спросил Тадэуш, доставая из-за голенища низкого кожаного сапога свою чёрную, загодя набитую курительную трубку. – Думаешь, по-другому вам не спрятаться? Да, трудное дело.… Ох, много народу вас ищет! Ох, много.… Как же можно уйти оттуда – откуда уйти нельзя, невозможно? Так как, навсегда останетесь цыганами?

Богдан хотел ответить сразу же, но вовремя опомнился: не принято было у настоящих цыган демонстрировать лёгкомысленный подход к жизни. Особенно, когда дело касалось по-настоящему важных вопросов, особенно – на тихом малиновом рассвете…

Никуда не торопясь, он выкурил мятую сигарету, достал из внутреннего кармана безрукавки тонкую фляжку из нержавейки, отвинтил крышку, наполнил рот ароматным напитком, покатал туда сюда, ещё – покатал, проглотил.

– Молодец! – одобрил Тадэуш: – Зубной пастой цыгане никогда не пользовались. Коньяк, да дубовые зубочистки – вот наша гигиена ротовой полости…

Помолчали.

Из-за ситцевого полога, отделяющего козлы от внутренней полости кибитки, раздались негромкие детские всхлипы, послышался успокаивающий женский шёпот.

Тадэуш светло улыбнулся:

– Молодец у тебя Санька! Ой, извини, Зара…. Молодец! Ребёнок её разбудил, а она его успокаивает на цыганском языке …. Да, всё у вас получиться!

– Через неделю уже будем в Румынии? – небрежно спросил Богдан.

Старый цыган отрицательно помотал головой:

– Нет, рановато ещё! Завтра дойдём до реки, встанем там лагерем на месяц-другой…. То, что в России и Молдавии проходило, для Румынии не катит. Румыния – цыганская страна.…И цыганским языком позанимаемся, и прочим: женщины – гаданьем, мужчины – походной кузницей. А ещё займёмся основами санскрита…. Как это – зачем? Настоящий цыган, он многое должен знать и уметь…

Наконец, Богдан ответил – как будто между прочим, словно бы о совсем неважном, ерундовом:

– Нас будут искать все и всегда. Все и Всегда…. Обычному человеку не спрятаться от Них. Никакие липовые документы не помогут, обязательно вычислят. У цыган же настоящих документов нет. А если и есть, то все временные, из нескольких инстанций, попробуй, проверь…. Нам, Тадэуш, обязательно надо стать цыганами! Иначе всё, конец: поймают и всех распихают по тайным лабораториям – в качестве пошлых подопытных кроликов…. Понимаешь?

– Это-то я как раз понимаю, – через несколько минут откликнулся цыган. – Я другого совершенно не понимаю! Помнишь у вас, русских, когда-то был такой фильм – «Табор уходит в небо»? Что за дурацкое название? В небо уходят – наши горести, сомнения, ошибки, ночные страхи…. А цыганский табор, он всегда уходит – в Рассвет…

Две старые лошадки, синхронно махая тощими хвостами и опустив лохматые головы к влажной земле, усердно тащили кибитку прямо на неправдоподобно большое, нежно-малиновое солнце, уже полностью выплывшее из-за линии горизонта…..