Текст книги "Крыса солнце жрёт. Книга 1"

– Да. Вас ведь предупреждали, что так будет, если вы откажетесь быть искренним. Понятно, что как человек военный, вы не предадите своего монарха, этого и не требовалось. Но и за язык вас никто не тянул. Вы заявили, что вторжение в наши земли с территории вашего королевства невозможно. А сегодня утром мы получили печальные новости. Я даже удивлен, что все выяснилось так быстро. Есть еще верные люди у нашего короля. И я рад, что их немало.

Альберт фон Кёниг и так был бледен, но после слов протектора королевства он стал белым, как полотно.

– Что вы имеет ввиду, милостивый государь? Дайте объяснений.

– Пожалуйста, граф. Сегодня ночью, без объявления войны, Готфрид Висболд атаковал нашу границу во многих местах с территории Великой Унии. Наши крепости и близлежащие города подверглись ужасающему огню вашей артиллерии, а в двух приграничных постах, менее укрепленных, камня на камне не осталось от наших позиций. Через эти бреши войска вашего вероломного правителя вторглись в наши земли и принялись беспощадно выжигать слабозащищенные поселки и общины, находящиеся поблизости. Разве это не вторжение? Разве вы, как генерал Сухопутных боевых сил, могли этого не знать?

Граф Кёниг молчал. Да, и что он мог сказать? Мог ли он не знать об акте агрессии в отношении бывшего баронства? Не мог. Как высокопоставленное лицо в военной системе Великой Унии, он был обязан знать об этом. Его должны были посвятить в подробности грядущей войны. Он был не последним человеком на собраниях Верховного штаба. И все же Альберт ничего не знал. Да, и кто теперь ему поверит? Выходит, его предали первым делом соотечественники. Кто-то из своих. Кто? Герцог Правский, Роджер, сам король? Он ничего не понимал, узрел только, что объяснения теперь бессмысленны. Генерал собрал волю в кулак и прохрипел:

– Я ничего не могу объяснить. Да и не буду. Я теперь в вашей власти. Ведите, куда хотите.

– Так-то лучше. Жаль короля нет, он бы оценил ваше благородство, – удовлетворенно съязвил мессир Янко. Фон Кёниг окинул Драгана ненавистным взглядом. – Только вот теперь его величество занят. Он должен отправить небольшую часть сил к Оплоту Великанов и дать срочное сообщение коменданту Рашке. Через ущелье вашим полчищам так просто не пройти, не так ли? Там не нужно много людей, и мы приготовим достойный прием для гостей. А сам король и генерал Аксельрод с основными силами отправятся утопить в крови ваших подлых соплеменников, которые с огнем и мечом пришли к нам. И надеюсь, у его величества получится. А уж потом, будьте покойны, мы и на ваших территориях побываем и славно развлечемся. Я по идее не должен рассказывать вам этого, но только я не вы. Я, как правило, знаю, что я говорю и когда. От меня, граф Кёниг, вы не сбежите. В клетку его.

Мрачные глаза протектора недобро сверкнули, он сплюнул и, небрежно перешагнув через остывавший труп барона Шварца, исчез в дверном проеме.

Ангелар Рашко стоял между двух мерлонов центральной, самой высокой башни Оплота Великанов, и задумчиво осматривал огромный лагерь потенциального противника. Уже стемнело. В стане Сухопутных боевых сил Великой Унии запалили костры, усиливались дозоры и вообще началось какое-то суетливое и поспешное шевеление. Все это было не по душе коменданту. Маргаритка стояла рядом.

– Интересно, чего это у них за ажиотаж? – спросила лейтенант.

– Не знаю, Рита. Но мне это не нравится. Совсем не нравится.

Их слуха коснулись странные, тихие звуки. Сначала их было не разобрать, но потом они стали напоминать крики отчаяния и хлопки выстрелов.

– Что это? Ты слышишь? – заволновалась Маргаритка. Ей стало не по себе.

– Да. Это, кажется, из их лагеря. Что-то там творится страшное, но далеко от нас. В глубине. Специально, чтобы мы не обратили внимания.

– Но мы обратили.

– Именно. Лейтенант, иди и передай мой приказ. Пусть все наши силы приведут в полную боевую готовность. Никто сегодня спать не будет. Все это плохо, совсем плохо.

– Неужели ты думаешь?..

– Я вижу, что они к чему-то готовятся. И я думаю, что в их лагере кто-то кого-то убивает. И ничего хорошего это не предвещает. Поторопись.

Лейтенант Флауэрс хотела было исполнить приказ, но Ангелар окликнул ее.

– Постой-ка! Скажи лейтенантам Андричу, Кордуне и Карамате пусть собираются на совет. И капитана Принципа, конечно, тоже зови. Пора заняться серьезным делом.

– Будет исполнено, комендант!

Когда Маргаритка испарилась, Ангелар вновь посмотрел на стан унийских армий. Он весь напрягся. «Что же там такое? Неужто война все-таки будет?» – последняя мысль предательски засела в голове Рашки и упорно не хотела покидать его разум. И тут он вдруг разглядел во тьме два еле различимых внушительных силуэта, которые медленно и даже немного лениво приближались к стенам его вотчины. Один правее, другой левее. Как будто неизвестные науке монстры-гиганты бесшумно и осторожно подкрадывались к своей добыче.

– Да это же унийцы! Человек пятьсот, не меньше! Идут медленно, может артиллерию тащат? Или кавалерия еле ползет? Что за черт?! – воскликнул комендант. Он молниеносно бросился вниз. По дороге ему попался какой-то молодой боец. Рашко злобно крикнул:

– Куда идешь?

– Так сказали собираться, мессир комендант. Я и бегу к лейтенанту Кордуне.

– А где ты, мать твою, до этого шатался?

– Я на посту был, у северных ворот.

– Там не хрена делать, солдат! – комендант сделал глубокий вдох. Он понимал, что подчиненный не виноват, но Ангелара уже начинала охватывать ярость от мыслей о предстоящей битве. Однако, заговорил он уже спокойнее:

– Лети на башню. Я отпустил оттуда дозорных, сам встал на пост. А теперь к нам движутся силы неприятеля. Мне нужен человек наверху. Если вдруг начнется атака или враги предпримут какие-либо агрессивные действия, тут же труби в рог.

– Есть, мессир комендант!

Ангелар устремился дальше, а получивший приказ парнишка ретиво кинулся к лестнице, ведущей на смотровую площадку башни. Коридоры в Оплоте Великанов были весьма запутаны, но не для Рашки. Он знал каждый поворот, каждый ход, каждую лазейку. Грохот его шагов громким эхом отлетал от каменных стен цитадели. Направо, прямо, потом налево. Ангелар мчался к своим покоям. Там он обычно совещался со своими командирами. Там его должны были ждать. Если, конечно, Маргаритка не промедлила. Но она была быстра, ох, как она была быстра! Рашко знал это. Его уже ждут. Скоро они все вдоволь напьются крови. Скорее всего их убьют, а крепость падет, но много же они уничтожат врагов, прежде чем предстать пред судом Всемогущего. В уме Ангелара уже крутилась смутная картина сражения. Если поганцы решат отсидеться у стен и открыть пушечный огонь по его твердыне, то ничего не получится. Рашко не таков. Всех поднимет, и они пойдут на вылазку. В последний бой. Естественно, нужно будет оставить сотню солдат здесь. Чтобы они держали оборону до последнего. Чтобы полегли вместе с разрушенной крепостью. А переход завалили, организовав камнепады. Как говорится: скалы помогут! В конце концов, порох есть. Если понадобится, то лейтенант Андрич подорвет всю крепость вместе со своими ребятами. Уж в этом бесшабашном рубаке Ангелар не сомневался.

Дикие вопли остановили коменданта. Он почувствовал, как земля уходит из-под ног. Выстрелы, звон стали, проклятия мгновенно разлетелись по всем внутренностям Оплота Великанов.

– Что происходит? – завопил в гневе Ангелар. – Неужели они здесь? Как?

Боль и отчаяние убиваемых людей вмиг пропитали цитадель. Было очевидно, что во всех помещениях, где находились люди, началась невообразимая резня. Рашко ринулся вперед, выхватив меч и пистоль. Еще пару поворотов и он будет на месте. На пути ему встретились трое солдат капитана Принципа.

– Что происходит, воины?

Тот, что был самый рослый, ответил:

– Похоже предательство, мессир комендант. Как только забили тревогу, и дремлющие бойцы начали приходить в себя, люди лейтенанта Карамата, как будто и не спали вовсе, а начали нещадно рубить своих.

– Не может быть!

– Сам видел. Только вот я не спал, потому собаки так просто меня не взяли.

– За мной, – скомандовал Ангелар.

Но не успел он сделать и шагу, как стрела пробила глаз говорившего с ним солдата. В замешательстве он оглянулся и увидел Маргаритку. Шея ее была в крови.

– Они предатели, Ангелар! – что есть мочи проорала она.

Краем глаза комендант увидел, как один из двух оставшихся бойцов замахнулся мечом. Только ударить не успел. Пуля из пистоли Рашки пробила горло. Последний смог только понять, что ему конец, перед тем, как стрела Маргаритки вонзилась в плечо. Боль затуманила разум. Воин уже не почувствовал смертельный укол меча Ангелара, поразивший его в живот.

– Ты цела? – спросил Рашко.

– Цела. Не в этом дело, Ангелар.

– Скорее, в двух словах…

– Все лейтенанты пришли в твои покои. Ждали только Принципа. Но тут ворвались его люди с ружьями и открыли огонь. Кордуна и Карамат сразу упали. Мне рассекло шею, но царапина. Потом началось обыкновенное убийство. Андрич рубил их, а они его. Я еле выскользнула. Сама не знаю как.

– Где Принцип?

– Его не видела.

– Демоны!

– Это его люди сейчас всех убивают. Сейчас почти везде его дозоры стояли. Ангелар, они откроют ворота! – по щекам Маргаритки потекли слезы. Никогда она еще не сталкивалась с предательством.

– Спокойно! – приказал Ангелар. Она не отреагировала, и он снова крикнул, ударив ее по щеке. Флауэрс пришла в себя. – Запомни, Рита, сейчас ты будешь делать все, что я скажу. Поняла, лейтенант?

– Да, мессир комендант.

– Назад в покои. Бегом.

Когда они оказались на месте, людей Принципа уже не было. Ангелар окинул взглядом помещение. Кордун и Карамат, сраженные пулями, погибли сразу. В углу, прислонившись к стене, хрипел Андрич. Он успел прикончить троих, прежде чем его изрубили мечами.

– Кха-кха, комен… кха-кха! – у лейтенанта кровь хлынула горлом.

– Сволочи, – покачал головой Рашко и присел у кончавшегося Андрича. – Как же так, дружище?

– Принцип, сука… кха-кха… жаль, я ему кровь не могу пустить… кха… Предатель паскуд…кха…ный!

– Я пущу. Обещаю, – молвил Ангелар и крепко сжал руку павшего воина. – Ты там замолви словечко за меня Всемогущему.

Андрич посмотрел на своего командира мутными глазами. Кашель вновь охватил его. Этого приступа он не выдержал. Рашко поднялся, вздохнул над трупом, а потом быстро повернулся к Маргаритке.

– Я заложил порох в подвалах. Нужно добраться туда и взорвать тут все к чертовой матери. А тебе нужно уходить.

– Нет! – твердо сказала Маргаритка.

– Слушать мой приказ, боец! – прорычал Рашко. Таким Маргаритка его еще не видела. Ей сделалось страшно. Спорить с Ангеларом было бесполезно, это она поняла. – Я отведу тебя к одной лазейке. О ней никто не знает. Она ведет в пещеры, что в горах. Я их глубоко никогда не исследовал, потому не знаю, куда они выведут. Здесь нам точно конец. А там, может будет шанс. Если ты выберешься, то побежишь в Вукоград так быстро, как только сможешь. Ты должна предупредить нашего сюзерена. Если мне не удастся подорвать Оплот Великанов, то войско Готфрида окажется вне ущелья на нашей земле почти без препятствий. Это будет означать, что война проиграна. Нельзя такого допустить! Все тебе понятно?

– Да, мессир комендант, – отчеканила лейтенант Флауэрс. – Я все сделаю. Или сделаю, или погибну. Третьего не дано.

– Тем лучше, – удовлетворенно кивнул Рашко.

Он вывел ее. Во всем ужасе массового убийства у него это получилось. Он пожертвовал духом своих людей, ибо ничего не смог сделать, когда предатели открыли ворота и два отряда под командованием генерала Пистрикса, графа Марефолда, ворвались в крепость. И цель их была – смерть. Не было никого в Великой Унии, кто мог выполнить приказ убийства так истово и так просто, как сам Гобар Пистрикс, герба Акулы. Он медленно правил своими войсками, приближаясь к цитадели. Совместно с дочерью Гобаром, которую он назвал в насмешку в честь себя самого, генерал беспристрастно выполнял распоряжение. Она же не чуралась имени отца, ибо сама была страшным его воплощением, акулой с глазами карпа, что может пожрать любого, кто встанет на пути рода. Неуклюжая, но быстрая в битве, не ведавшая мужа в постели, но платившая увечьями за непонимание своей красоты, коя была в ней, и была не признанной. Высокая, мощная, скорее мальчик, чем девочка, сохраняла она черты женственной прелести лишь в лице, но в самом взгляде ее оставались только зверство и ненависть. Привлекательность, та, что со стороны, конечно, могла присутствовать в этой деве, улетучивалась при знакомстве с ней.

Ее стрелки оказались в Оплоте Великанов первыми. Отец вел кирасиров, но Гобар Пистрикс-девица не собиралась ждать своего папашу. Она уверилась давно, что слава ее должна принадлежать только ей. Залп выстрелов поразил всех, кто окружал бойцов акульей дочери. Были там враги или друзья, волновало воительницу мало. Откровенно говоря, и сам сюзерен Марефолда, вторгнувшись на земли Вуков, не беспокоился о своих возможных союзниках. Герцогом Правским был дан ясный приказ «убивать». И генерал выполнял его поистине точно. Если бы король Вук решил устроить судебный процесс над предателями-соотечественниками, осудив смертоубийство, которое происходило в Оплоте Великанов, то ему пришлось бы решительно сократить число смертных приговоров из-за гибели виновных в эту ночь. Пали все вуковцы, находившиеся во внутреннем дворе.

Как раз в самую неподходящую минуту там и оказался комендант Рашко. Он врал, говоря, что порох в подвалах уже заложен по его приказу. И лейтенант Флауэрс знала, что он скорее всего врет. Но кто возьмется судить людей в столь ужасных обстоятельствах?

Бочки только начали раскладывать внизу, а бедный Ангелар, не ожидавший такого коварства от капитана Принципа, после того как отправил свою возлюбленную в безопасное место, впал в настоящее неистовство воина и жаждал только крови и достойной смерти. Но и этого он не получил.

Оказавшись во внутреннем дворе и увидев неприятеля, комендант Рашко предпочел просто рубить и убивать. Мысли о том, что нужно проникнуть в подземелье и хоть как-то попытаться подорвать то малое количество бочек, которое успели там заложить, пропали. Просто рубить, просто защищаться, сея смерть. И он рубил. Убивал своих и «не своих». Кони топтали. Все вокруг что-то выкрикивали, орали, смеялись. Как же много эти сволочи-кони топчут! Аж в голове шумно! Бешеное лицо рядом! Что ему надо? Аааа! Ничего! Дарю хороший удар в голову. И еще. И еще. И еще! Смерть вам. Смерть всем. Будьте прокляты! Смерть, смерть, смерть!!!

Гобар Пистрикс-девица увидела его. Сопротивляется как, посмотрите-ка? Удар шпорами в бока. Есть еще пистоль в кобуре, но для меня ли это? Нет, это хороший пленник. Будет ему еще заседание в совете графьёв. Скачем вперед, и вот тебе, крыса! Никак увернулся? Не может быть! А если так?..

Ангелар знал, что стрелки на лошадях не так хорошо защищены броней, как тяжелая кавалерия. Он убивал, и был окутан чарами Ангела Смерти. Он хотел убивать. Когда на него помчался всадник с мечом, он лишь улыбнулся ему. И когда очередной удар был ловко отражен, Рашко в удивлении повернулся к свалившемуся с коня врагу. Что это? Он жив? Херовый я боец! Добью.

Гобар отразила удар. Легко вскочила. Ангелар только и успел подумать: как такое существо может так просто скакать в доспехах, пускай и не тяжелых? Меч сверкнул над головой. Он увернулся. Вокруг хлестало, стреляло, взрывалось. Это отчасти чудилось коменданту, но во многом так и было. Хотя сейчас не до того. Взмах-удар, взмах-удар! Так учил старый учитель, но ведь в жизни не так. Он это проходил, а все равно как в первый раз.

– Получай! Вот еще! Снова получай! – орала Гобар. – Когда же ты сдохнешь, сука? Пули засвистели, и Пистрикс-дочь закричала:

– Не палите, своя!!!

Меч унийского рыцаря ударил в голову. «Перехитрил…», – последнее, что осознал Ангелар. Рухнув на землю, свалилась вся беда, что преследовала до этого. Оплот Великанов пал. Что же теперь? Как? Почему?

Роджер Гудман стоял и сокрушался перед шатром верховного командующего.

– Что значит, что ты, собака, не можешь меня пустить?

– Это значит, – робко ответил кутильер Джованни Эдон, – что его светлость не велел никого пускать.

– А я тебе что? Не «его светлость»? Я тебе велю меня пустить.

– Ну вы же не его светлость!

– Ты – законченный дебил?

– Почему?

– Потому! Тебе кто может повелевать?

– Его светлость, герцог Правский.

– А его светлость, герцог Виртленда, не может?

– Не знаю. Мне не даны более конкретные указания на счет «его светлости».

– Ну так?

– Не понимаю.

– Ну так я – его светлость, герцог Виртленда. Это значит, что ты… Ну-у? Черт, вот кусок деревяшки!

– Кусок деревяшки пускать нельзя.

– Аа-а-х ты… Баран! Идиот! Истукан!!!

– Ваша светлость, нельзя…

– Что нельзя?

– Пускать.

– Кого?

– Кусок деревяшки.

Роджер выхватил меч, и закричал: «Убью!». Джованни Эдон тоже выхватил меч, но только затем, чтобы его уронить.

– За что? – взмолился юнец.

– За то, что деревяшкой меня назвал! – заорал наместник Севера.

– Так нельзя же пускать деревяшку?! – вскричал Джованни, но Всемогущий уберег его от карающего меча герцога Виртленда появлением Ференца Сепрентоса. Наместник Юга сухо бросил:

– Герцог, что за шутки?

– Какие шутки? Не могу к вам попасть, Ференц!

– Ну, щенок еще! Пошел вон отсюда! – отрезал наместник Юга. Молодой Эдон словно растворился. – Хотите зайти? Прошу.

Роджер вступил в шатер и оценил весь дух аскетизма, что витал здесь. Но в тоже время дух этот соседствовал со странной роскошью. В тусклом свете свечей манила к себе кровать, украшенная деревянным змеиным узором. Одинокое кресло с подлокотниками в виде оскалившихся гадюк приютилось у стола, покрытого картами, на которых царствовали фигурки шипящих кобр. Это был символ Сепрентосов, обозначавший армии дома. Золотые гербы и пожалованное оружие сверкали тут и там, напоминая значимость этого рода для короны.

– Так что вы хотели? – словно нехотя, замученный делами, спросил герцог, схватив рукой очередную бумагу со стола и пристально взявшись ее изучать.

Роджер вспомнил Альберта, вдохнул в грудь воздуха, и звонко спросил:

– Почему пленных убиваете? Это преступление! Не потерплю.

Наместник Севера, надо сказать, хорошенько выпил пива и запил его вином и водкой, прежде чем осмелился пойти к Сепрентосу.

– Чего не потерпите? – строго осведомился герцог Юга. – Преступления?

Бесцветный и ядовитый взгляд вмиг отрезвил Гудмана.

– Да, преступления! – Роджер собрал последние свои силы и почти выкрикнул эти слова.

Сепрентос немного помолчал, а потом проскрипел:

– Да, а помнишь Розмари?

– Что?

– Жену свою.

– К чему это? Помню, конечно.

– Она умерла, рожая тебе ребенка. Но поверь, хотела того, чтобы жила твоя Нора в прекрасном, крепком королевстве, – герцог Правский кинул бумагу Гудману в лицо. – На, полюбуйся! Твоего любимчика взяли в плен. А я атакую Оплот Великанов. Война началась. И посему я убиваю каждого десятого пленного «цветочника», самого крепкого и сильного, в ущерб себе. Но чтобы восстания не было. И его не будет. А мы пройдем по землям Вуков, как подобает унийцам, а не побирушкам.

Глава VII. О том, как восхищение городом Весов закончилось для Мейнхарда борделем, а также о том, как прошел бал, устроенный королем Готфридом Висболдом

1

– Прекрасный денек, ваше величество! – майор Астур довольно улыбнулся. Ему было хорошо. На обеде у короля он набил желудок. Готфрид встретил его, как и обычно, тепло. Там же оказался и великий князь Кирилл рода Громова, к которому Казимир проникся определенным уважением после последней их встречи. Многое обсуждали, за многое поднимали тосты, поделились свежими новостями, а Астур так устал за последнее время, что именно такая непринужденная беседа и требовалась старому воину. Однако, когда обед был окончен, король пожелал поговорить с графом наедине, и они прошли в один из покоев его величества, где, как правило, Готфрид общался с людьми доверенными, в обстановке спокойной и тихой.

Принесли легкое, освежающее белое вино, доведенное до необходимой температуры, которое после плотного обеда почитал монарх, как вишенку на десерте. Казимир тоже не стал отказываться. Сделав глоток из чаши, он гибко потянулся, подобно старому коту на печке, и повторил:

– Прекрасный денек.

– Твои люди устали, Казимир?

– Да, ваше величество. Мы мчались к вам, так быстро, как могли.

– Верность гонит тебя ко мне, – усмехнулся король.

– Верность, преданность и любовь, конечно же, ваше величество, – рассмеялся граф Астур.

– Ну пусть так. Я не против. Королю без преданных подданных долго на троне не усидеть.

– Да если только найдется тот, кому ваше царствование не по нраву, мы ему вмиг башку от тела отделим, ваше величество!

– Хорошо! Кстати, смотрю, что ты неплохо сошелся с великим князем?

– Есть немного. Ну точнее, как неплохо? Я сошелся, вот и все. Скажу откровенно, он мне сначала показался слишком изнеженным, но оказалось, что скрытых умений у него хоть отбавляй. Думаю, что помимо силы он одарен и острым умом. Кстати, он ведь славный воин. А вы знаете, что это я очень ценю.

– Соглашусь. Как думаешь, император Ярополк отправил его ко мне только для выражения почтения?

– Да стал бы он это делать без какой-либо подоплеки! Слабо верится, ваше величество. Император Ярополк ценит в этом мире только императора Ярополка, и уважает лишь его. Не скрою, политику Великой Унии можно назвать в какой-то степени агрессивной, но мы – невинные младенцы по сравнению с Громовой династией. Нет ни единого места ни на суше, ни на море, куда Ярополк не сунул бы свой нос в надежде оттяпать себе еще земель. Другое дело, что это не значит, что мне не стоит уважать человека бесстрашного и неистового в бою. Потому, Кирилл мне по душе. А есть повод опасаться, ваше величество? Вы знаете, я много не болтаю и ему ничего лишнего не говорил.

– Да нет, Казимир, я тебя ни в чем не обвиняю, – хмуро задумался Готфрид. Но через мгновение он вновь стал непринужден и весел. – Просто я интересуюсь мнением верных мне людей. Во всяком случае, стараюсь интересоваться.

– За то я вас всегда и уважал, мой король, – твердо и серьезно отчеканил майор Астур.

– Благодарю, – также серьезно ответил Висболд. – Однако меня еще беспокоит история с Мейнхардом. Так кажется зовут юношу?

– Именно так, ваше величество. Да, собственно, я вам все во время обеда и рассказал. Он сейчас в моей резиденции. Я подумал, что тащить к вам раба неучтиво. Ну, а великий князь дополнил мой рассказ своей оценкой парнишки со стороны.

– Смотрю, вы оба им восхищаетесь?

– Да не то, чтобы очень, – покраснел и смешался граф.

– Полноте, Казимир. Не обманывай меня. Ты знаешь, что я все вижу наперед. Но вот что интересно, по сути ты совершил преступление. Покупать в рабство благородную кровь мною запрещено. К слову, и в баронстве Вуков закон идентичен. Более того, карается куда суровее, чем у нас.

– Да, я нарушил законодательство. Простите меня, ваше величество! Откровенно говоря, я и не представлял, как с Мейнхардом поступить? Понимаю только, что спас щенка. Не купи я его, братишки убили б малого в лесу как собаку. Потом уже подумал: а зачем, собственно, я ввязался в это дерьмо? Хотел сначала посоветоваться с герцогом Виртленда, моим маршалом. Потом решил, что тут нужен настоящий, опытный ум. И стал подумывать отдать сопляка Вука герцогу Правскому. А может и вам бы он пригодился, как заложник, коль так уж сложились обстоятельства. Ведь наши отношения с бароном Вуком, хоть он и пустил нас через свои земли за деньги, все же далеки от идеальных. В общем, я был в замешательстве. Как быть, как поступить? А потом… – вновь Астур смутился.

– Ну же, говори, – спокойно молвил Готфрид. – Не бойся, ты знаешь, что без причины я не подвергаю опале верных мне людей.

– А потом появился великий князь, а этот подлец Витос даже не предупредил меня заранее. Жаль, я не успел его вздуть перед отъездом из Ривильи. Ну и этот турнир. Загорелся я. Вы же знаете, что военное дело мне милее прочих. И вот когда мы увидели, как Мейнхард стреляет… Я решил: сразу к вам. И будь как будет, ваше величество! – граф виновато опустил глаза.

Король встал и подошел к картине, изображавшей голых лесных нимф, смеющихся над рогатым сатиром. Он всматривался в работу художника и размышлял. Потом встрепенулся, повернулся к графу и сказал:

– Значит, говоришь, Витос тебя не уведомил вовремя о необходимости встретить великого князя?

– Да, ваше величество, – вскочил Астур и растянул руки по швам.

– Хм, любопытно. Ладно, Всемогущий с ним, – король облегченно вздохнул.

– Ваше величество, я провинился, нарушив закон. Что меня ждет?

Готфрид тепло улыбнулся, Казимир начал тонуть в его бездонных синих глазах, как в водах Мирового океана.

– Ничего тебя не ждет, кроме поощрений за верную службу. Купил и купил его в рабство. Вук действительно не тот правитель, к которому я питаю нежную дружбу. И он платит мне взаимностью в этом вопросе. Тем более, ты говоришь, что он при смерти. Я согласен с тобой, и вряд ли его братья решились бы на убийство без уверенности в том, что барон вот-вот покинет этот мир. Ну, а если они окажутся глупцами, то не барону мне указывать. Вернем его сына ему в целости и сохранности, и скажем ему… правду.

– То есть?

– А что? Казимир, ты вытащил его отпрыска из лап его братьев-людоедов. Это правда? Поклянись, что не врешь.

– Клянусь своей честью, ваше величество!

– Ну и все! Твое слово мне важнее слова какого-то ничтожного барончика с раздутым самомнением! Мы спасли жизнь его драгоценному чаду. Пускай и преступили закон. Но меньшим злом одолели большее. Если он посмеет не верить мне, он оскорбит меня. А, оскорбляющему монарха Великой Унии, я ничего не должен. И пусть только попробует не выполнить условия нашего соглашения о предоставлении свободного коридора для моих армий, – брови Готфрида сердито сошлись на переносице.

«Мой король поистине велик!» – в дрожащем душевном трепете решил граф Астур.

– Ваша величество, я лишь еще раз клянусь вам в верной своей службе и преданности вашему делу! – прокричал майор и рухнул перед Висболдом на колени.

– Встань, Казимир, встань немедленно! – король в два шага оказался у ветерана различных войн, схватил графа за плечи и твердо поднял его на ноги. Была в монархе и крепкая сила. – Мне не нужно раболепства, но вижу я, что ты искренен. Однако, перестань. Я не хочу славословий. Достаточно твоей сабли и твоего слова, честный друг.

Граф всхлипнул, скупая мужская слеза прокатилась по щеке.

– Сядь, – бережно король пододвинул кресло к стоящему в прострации майору и, аккуратно взяв за локоть, усадил Казимира. – Сядь и пей вино.

Граф отхлебнул немного. Выпив где-то полчаши, он успокоился. Готфрид налил еще напитка.

– Пей, пей, дружище. Нервы твои совсем ослабели. Как ты устал! Это так видно!

– Я в порядке. Не стоит вам так себя утруждать, – начал было возражать Астур.

– Я и не утруждаю. Забота о близких для меня всегда легка и приятна. Вот твои щеки, кажется, вновь порозовели. Тебе нужно отдохнуть.

– Нет, я полон еще сил.

– А я говорю: не спорь! – Готфрид слегка нахмурился и майор, заметив это, умолк. – Тебе нужно отдохнуть.

– Если вы настаиваете, ваше величество… – пролепетал граф.

– Настаиваю. Возьми этого Мейнхарда, покажи ему сердце Великой Унии, наш город. Отдохните пару дней, ни в чем себе не отказывайте. Пусть пока остается рабом, обращайся с ним на свое усмотрение. Но что-то мне подсказывает, что он у тебя бытует на хороших условиях. Я прикажу пэру Голдблюму выдать вам денег. Столько, сколько понадобится.

– Ваше величество, я не беден. Не стоит беспокоиться…

– Стоит, Казимир. Коронные будут из моей личной казны. Это и обсуждать нечего.

– Как прикажете, – майор учтиво кивнул.

– Ближайшие два дня у меня будут заседания Коллегии пэров. Нам нужно многое обсудить. Тем более, скоро вернутся мои маршалы и официально преподнесут мне победу. Ты многое сделал, но и в столице их подобает встретить как должно. И уж точно им нужен пир. Воякам, после всей этой мясорубки, необходима крепкая пьянка. А до их прибытия у нас намечается бал, мой друг.

– Бал? – удивился граф. – Когда?

– А вот, через пару дней. Здесь многие собрались из разных государств. Ты же не думаешь, что только император Ярополк решил сюда отправить гонца в лице своего сына. Мы свалили серьезного политического противника. Королевство Тюльпанов имело немалый вес в мире. И теперь вокруг нас соберется много коршунов, желающих урвать свой кусок. Кто-то будет льстить, найдутся глупцы, что будут угрожать. Но поверь, мировая арена трясется словно в агонии. Потому что все бытие перерождается сейчас. Мы должны быть готовы. И я не собираюсь показывать себя варваром. Хотят выражать свои чувства мне? Пожалуйста. Но приличия и любовь к прекрасному должны быть продемонстрированы. Потому будет бал. Да и откровенно говоря, я еще хочу вдоволь поплясать. С женой и не только, – Готфрид лукаво подмигнул Казимиру.

Тот прокашлялся, встал с кресла, схватил за эфес свою саблю, и ответствовал:

– Я все понял, мой король. Я буду приглашен?

– Конечно. Многие приглашены. И народ еще съезжается. Потому наберись сил, о чем и говорю тебе. Ты тоже будешь скакать по паркету, майор.

– Хорошо, вспомню молодость, – улыбнулся Астур. – В свое время я умилял дам своими танцевальными способностями. Не восхищал, конечно, но все-таки умилял. Хоть что-то.

– Умения с годами не забываются. И не пропиваются. Умилишь снова. Кстати, Казимир, – сказал король, когда майор был уже в дверях и собирался распрощаться со своим сюзереном, – Лиллиан будет, и твои дети. Точнее дочери.

– Как? – у майора в горле пересохло. – Не может быть!

– Отчего же? Многие знатные леди будут. Но твою жену с дочками пригласил я лично, упомянув, что отказа не потерплю. А десятилетнего мальчугана я приказал оставить в графстве. Кто-то должен находиться в Астуршире и следить за всем. Разве твой парнишка не годится для этой роли? Да и на балы ему рановато.

– А, конечно. Новаку не место еще на такого рода увеселениях, – граф был растерян. Вдруг его лицо исказилось от боли.

– Я что-то неправильно сделал? – спросил Висболд. – Так я и знал! Матеуш и Вацлав были с тобой на войне. Я безусловно осведомлен, что Вацлав погиб как раз в том сражении, в котором пал король «цветочников». Матеуш же возглавляет сейчас армии Астуршира. Потому я решил, что тебе стоит скорее увидеть тех родных, с кем ты был так долго в разлуке. И все-таки я поспешил. Твое горе от утраты сына еще сильно, а я тут бесцеремонно влез со своими сюрпризами. Какой же я дурак! Если все верно, то великодушно прости меня.