Текст книги "Крыса солнце жрёт. Книга 1"

– Впрочем, хватит болтать. Нас ждет трактир. А тебе нужна девка. Я, кстати, кое-что придумал на этот счет.

Мейнхард покраснел.

– Мастер-офицер, я вообще-то не совсем по этим делам…

– Глупости, парень! После того, как хорошенько накатим, Мигель с Яном собираются в квартал Слияния. Тебя прихватят с собой.

– Но…

– И нечего мне возражать, щенок! Я знаю, что тебе нужно. А если ты такой стеснительный, то не беспокойся. Тебя отведут к Сюзанне. Это барышня растопит сердце любого. Я ручаюсь. Лично проверял.

– Вы?

– Конечно. Ты что думаешь, что я – монах или евнух?

– Нет, но…

– Я люблю жену. И в этот раз я никуда не пойду. Потому что я вернулся с войны и еще кое по каким причинам, которые тебя не касаются. В общем, на сегодняшний день мой удел – водка. Но когда наши армии только отправляются в поход или уже ведут боевые действия, я, как и все, хочу трахаться, Мейнхард. Ибо каждый день может стать последним. И я трахаюсь. Для того шлюхи и нужны. Кстати, не вздумай говорить этого слова в квартале Слияния.

– Какого слова?

– Шлюха.

– Почему?

– Потому что там они – жрицы любви. Это единственное место в Великой Унии, где куртизанки имеют особые привилегии. Раньше эти привилегии были почитаемым обычаем, а теперь они, между прочим, защищены указом короля Леонхарда II, деда Готфрида. Так что там все строго. Можно получить почти все виды удовольствий, но изволь относиться к девочкам с уважением. Сам нынешний государь не посещает этих пташек, но за исполнением воли своих предков следит бдительно. Один спесивый барон из Фоксшира как-то побил одну из работниц сего заведения. И знаешь, что?

– Что?

– Во-первых, он лишился баронства по личному распоряжению короля. И всех званий, титулов, должностей. Все перешло к его старшему сыну.

– А во-вторых?

– Во-вторых, к отцу применили особое наказание, провозглашенное Готфридом. Монарх имеет право сам назначить кару в обход закона, а это, к слову, тоже закреплено в законе.

– Да, мастер-офицер, вы не раз упоминали, что в ваших правовых нормах черт голову сломит. Убеждаюсь в этом с каждым днем, – покачал головой раб-кутильер.

– Ха, а я тебе что говорил?

– Так все-таки, а что же еще случилось с бывшим бароном?

– Ах, ну да! Готфрид приказал сыну этого любителя опробовать кулаки на прекрасном поле влепить папаше двадцать ударов палкой по спине. Прилюдно. И кстати, это было необходимым условием для того, чтобы парень получил титул заместо отца. В противном случае, лишили бы баронства весь род, и графу Фоксу приказали бы подыскать другую рыцарскую семью. Тех, кто способен заменить опальную фамилию. Бароны, знаешь ли, не графы и не герцоги. Это у вас все почитают барона, как верховного сюзерена. А здесь они лишь пытаются показать, что являются весомыми личностями. Однако все серьезные решения принимаются именно графами и герцогами. Естественно, при полном контроле короля. Никому не стоит переходить дорогу Готфриду Висболду. Даже герцогам Правии и Виртленда. Вот так-то, Мейнхард! Запомни это хорошенько.

– Я запомню, мастер-офицер, – ответил третий сын Вука. Ему все больше и больше импонировал верховный правитель Великой Унии. – Ну что, в трактир?

– Да. А потом ты идешь в квартал Слияния.

– Может, все-таки, не стоит?

– Не обсуждается. Я скажу Мигелю, чтобы договорился с Сюзанной. Ох, что за конфетка!

Мейнхард понурил голову. С девушками легкого поведения у него, как правило, ничего не выходило. А еще ему вспомнилась леди Эдон. И перспектива разделить ночь с незнакомкой, какой бы великолепной по словам майора Астура она не была, Мейнхарда лишь угнетала. Спутники двинулись в сторону шумной аллеи и вскоре затерялись в толпе.

Они сидели впятером за огромным круглым столом в трактире. Казимир Астур, Мейнхард Вук, Ян Гейсек, Мигель Росс и Стивен Бейкер. Оруженосец графа Питер де ла Крю остался в Люменто, чтобы лично встретить Сухопутные боевые силы Великой Унии Правии и Виртленда. Знаменосец майора, барон Фердинанд Ланге не пошел с ними, его интересовали шлюхи. И не в квартале Слияния, а в обычных борделях.

– Шлюхи везде шлюхи. Я люблю драть их пожестче. И желательно нескольких сразу, – часто говаривал Фердинанд. – Потому совершенно не собираюсь сюсюкаться с ними и делать вид, что они заслуживают какого-то уважения. К черту квартал Слияния! По мне гораздо веселее пойти в заурядный «дом похоти», что я и намерен сделать.

Сказав в очередной раз эти слова, Ланге покинул компанию.

– Мейнхард, принеси-ка нам еще по паре кружек пива, – бросил граф Астур. В этом трактире за напитками ходили сами посетители, прислуга разносила лишь еду.

Когда пенное было поставлено на стол, майор Казимир осушил стопку водки, запил пивом и, принявшись жевать жаренный фундук из стоявшей рядом миски, заговорил:

– Ну что, вот мы и дома, милостивые государи?

– Точно. Король встретил нас хорошо, мастер-офицер. Да благословит его Всемогущий! – ответил Ян Гейсек. Он быстро напивался и был уже навеселе.

– Однако странно, что мы до сих пор не получали известий из Верховного штаба, – задумчиво молвил Стивен Бейкер и посмотрел своими холодными глазами на графа Астура. – Вас это не беспокоит, мастер-офицер?

Казимир выпустил воздух из ноздрей, подобно огромному быку, и отхлебнул еще пива.

– Демоны его знают, Стивен! По идее наше войско уже должно было пересечь земли баронства и начать переправу через границу прямиком на нашу территорию. Вот только известий я не получал. А договоренность была именно такая. Как будут готовы к переходу, информируют меня. Чтобы я уже в свою очередь разослал письма всем ответственным за встречу во все города и поселки, что мы посетили. Так сказать, объявил наивысшую степень готовности. Но от Сухопутных боевых сил тишина.

– Действительно странно, – причмокнул Мигель Росс.

– Ладно, мало ли какие задержки бывают, – Казимир закинул очередную порцию орехов в рот.

– А если что-то пошло не так в баронстве? – гнул свое Бейкер. – Если они перекрыли границу?

– С чего бы это? – удивился майор. – Если правит барон, то я слышал, что в целом он – человек честный, хотя и никогда не любил Великую Унию.

– Если отец жив, то он не нарушит слова! – с жаром воскликнул Мейнхард.

– А если он мертв? – улыбнулся Стивен Бейкер, но он никогда не улыбался глазами.

– Ну, тогда тем более, – уверенно отрезал граф Астур, искоса глянув на своего раба-кутильера. Мейнхард как будто пропустил мимо ушей слова рыцаря о возможной смерти Аластора Вука-старшего. – Зачем его братьям, глупым щенкам, связываться с нашими войсками? Мы их в порошок сотрем.

Мейнхарда кольнуло это замечание, но он не подал виду. Сказал только:

– Если правят братья, точнее, Джон (он – первый наследник), то все основополагающие решения все равно принимает моя мачеха Кассандра Шульц. А она совершенно не дура, и тяги к самоубийству я у нее не наблюдал. Она не станет вступать в конфликт с вашими армиями. Она заставит Джона выполнить ту часть договора за которую отвечал отец.

– О чем я и говорю, милостивые государи, – удовлетворенно откинулся на спинку стула майор.

Тут появилось двое мальчишек, детей трактирщика, которые, пыхтя, поставили на стол огромный поднос с молочным поросенком, приготовленном на вертеле, пятью порциями яичницы с беконом, большой тарелкой нарезанных овощей и свежеиспеченными лепешками. Разговоры кончились, мужчины с жадностью накинулись на еду.

– Ах, обожаю поросят! – воскликнул Ян Гейсек, молниеносно отсек кинжалом голову хрюшки и, схватив ее, со звериным аппетитом впился зубами прямо в ее нос. – Ммм, приготовлено изумительно. Верьте мне. Я в этом разбираюсь.

– Да уж, пожрать ты горазд, – усмехнулся капитан Росс.

– А чего бы и нет? – весело откликнулся Гейсек. – Я люблю еду, я люблю девок, я люблю выпить. Это три моих главных предмета вожделения. И когда я не служу верно моему королю и моему командиру, я предпочитаю проводить время праздно и брать от жизни все.

– Да, потому ты и оказываешься так часто в дурацких ситуациях, – Мигель принялся ковыряться ножом в зубах. – Тебе следовало бы меньше пить.

– Да ладно тебе, Росс! Не учи меня, – капитан Гейсек добродушно похлопал Мигеля по плечу. – Просто ты завидуешь моему умению расслабляться.

– Я тоже могу достойно отдохнуть.

– Как? Сидеть и дуться в вист, мерно попивая вино или пивко? Ты бы посмотрел на свою кислую физиономию в эти моменты.

– Пить нужно в меру. Я, конечно, порой тоже напиваюсь, но все же могу держать себя в руках.

– А по мне, так нет никакого смысла пить, чтобы тебе не вдарило в голову. Зачем?

– Стоит насладиться вкусом напитка.

– Какой к черту вкус! Хочешь вкусом насладиться, пей яблочный сок, или ягодный морс.

– Конечно, лучше накидаться и потом приставать ко всем окружающим. И особенно домогаться расположения первой попавшейся девицы.

– Да, именно так. Знаешь, Мигель, у меня после выпивки стоит лучше. Хей, Ян Гейсек – особый человек, попомни это! У всех обычно от спиртовых возлияний друг печально опускает голову. А мой, наоборот, становится подобен льву, и готов броситься в сражение незамедлительно.

– Хм, – флегматично вмешался Бейкер, – только вот ни одна уважающая себя баба с тобой в итоге в постель не идет. Я уж не говорю о леди.

– Это еще почему? – возмутился Ян.

– Почем я знаю? Может потому что ты, будучи в стельку пьян, не можешь запомнить их лиц? Ты пристаешь к одной, но если вдруг на пути попадается другая, то начинаешь приставать к ней, ну а если встретишь третью, то она уже для тебя любовь всей жизни. И так до бесконечности, дружище. Они все это видят и, мягко говоря, не хотят после этого отдавать себя тебе. Да и твою лапшу с ушей снимать им, думаю, не очень приятно.

– Глупости! Такое было один раз.

– Такое бывает всякий раз. Каждый пир, каждый бал, каждую пьянку, – живо подначил Гейсека Казимир.

– Ну, может я и был не в себе на нескольких гулянках… Но все же нет, это бывает не всегда. И чаще всего я выбираю победоносную стратегию в отношении дам.

– Не всегда бывает следующее: вместо того, чтобы улечься сверху хоть на одну из выбранных тобой пассий, к которым ты так искусно находишь различные хитроумные подходы (по твоему собственному утверждению), ты иногда в беспамятстве ложишься коротать ночь в хлеву, обнимая какую-нибудь свинку. Они тебе милее девушек хороших, что ли? Не знаю. Но я лично видел такое два раза, – рот Стивена Бейкера растянулся в широкой улыбке.

– Не ври, собака! – грохнул кружкой по столу Гейсек и затряс бородой. – Такого не было.

– Да прям уж так не было? – спросил майор Астур.

– Ну, то есть было… – смутился капитан. – Но это единичный случай. Недоразумение, так сказать.

– Просто того, что было во второй раз ты не помнишь, – неумолимо продолжал Стивен. – Мы тебя вырвали из любовных объятий свиньи до того, как ты протрезвел и проспался.

Ян покраснел как вареный рак и забито уставился в пол.

– Да ладно! – толкнул его локтем Мигель Росс. – Не переживай ты так. В конце концов, есть то, что ты умеешь лучше нас всех.

Гейсек с надеждой воззрился на Мигеля, как будто от того зависела его судьба.

– О чем это ты?

– Тебе не очень везет с прекрасным полом, это правда, но не со всеми его представительницами, друг мой. Среди «ночных бабочек» ты выбираешь лучших. Вот тут ты мастер. Самых красивых девчонок находишь в борделях. Нюх у тебя на них или как, уж я не знаю. Но факт остается фактом. Да и чего уж там, сами проститутки в тебе души не чают. Так и липнут к тебе. Сдается мне, если бы они могли пойти к тебе в жены, и будь ты простым холопом без всяких там предрассудков, к тебе выстроилась бы целая очередь из шлюх, желающих быть с тобой и варить тебе мясную похлебку на ужин по вечерам.

Брови Яна сошлись на переносице и казалось он сейчас разорвется от ярости. Но неожиданно он расхохотался, по-дружески ударил Росса кулаком в плечо и крикнул:

– Ты прав, старый черт! Ты тысячу раз прав, демоны тебя раздери!

– Откровенно говоря, – вновь заговорил Стивен Бейкер, – тут Росс действительно прав. Ну и в бою на тебя точно можно положиться. Этому я тоже был свидетелем.

– Ой, ну захвалили, – капитан Гейсек весь зарделся. – Я вас всех тоже люблю, парни. И вас, мастер-офицер.

– Только обниматься ко мне не лезь, – скривился Казимир, но лицо его было весьма довольным.

– Как прикажете, мастер-офицер. Но знайте, я за вас жизнь готов отдать!

– Успокойся ты. Спасибо, конечно, но лучше береги свою жизнь. Мигель верно говорил. Если будешь часто перебирать с горячительным, вляпаешься когда-нибудь в такую историю, что даже я тебе не помогу. Вот тогда узнаешь почем фунт лиха, Гейсек.

– Как прикажете, мастер-офицер! Давайте выпьем за это, – надрывал глотку Ян. – За то, чтобы я пил меньше! И за вас, мастер-офицер! И за вас, парни! И за тебя, паршивец из дома Вуков! Ты мне тоже по душе.

Он одним залпом осушил целую кружку пива, смачно рыгнул и неистово принялся тыкать вилкой в яичницу, пытаясь запихнуть ее себе в рот. Она размазывалась по бороде пьяного Яна. В конце концов, ему это надоело, и он в сердцах отставил тарелку от себя подальше.

– К демонам это проклятущее блюдо! Лучше еще мяса, – пробормотал он и оторвал ногу полусъеденного поросенка.

– И все-таки непонятно, за что шлюхи любят этого неряху? – шепнул Бейкер капитану Россу.

– По мне, так видал я людей и более своеобразных, чем капитан Гейсек, – вдруг заявил граф Астур.

– Например? – оживился Мейнхард.

– Да, рассказывайте, мастер-офицер! – хором воскликнули все остальные.

Казимир помолчал с минуту и начал:

– Это произошло, когда я был помоложе вас всех, щеглы, и учился воинскому делу. Один раз меня отправили в Бивершир. Там совсем распоясалась какая-то банда разбойников. Граф Бивершира, отец нашего нынешнего герцога Виртленда, утвердил им всем смертный приговор. Приказ был выследить и вырезать всех ублюдков под корень. Для меня это было первой возможностью получить настоящий боевой опыт.

Там я познакомился с одним рыцарем по имени Зигфрид. Он был не славного рода, но славного нрава. Веселый, с характером, помогал новичкам, ибо сам неплохо владел мечом. Кстати, он показал мне пару обманок, которые и вправду спасли мне жизнь несколько раз. В общем, рубился Зигфрид отменно. Да и кутить с ним было одно удовольствие.

Но была у него одна странность. Даже две. Зигфрид не мог жить без соленых огурцов и хорошей драки. И первое было тесно связано со вторым. Он жрал эти треклятые огурцы в прикуску со всем. С мясом, с картошкой, с кашей, с водкой, вином и даже чаем. Жрал их по утрам, жрал их на ночь. При этом огурцы обычные, с грядок, он на дух не переносил. Короче, что-то с головой было у него не так. Говорили, будто, когда он сам еще только постигал путь воина, ему очень хорошо настучали булавой по шлему. Видать, сказалось. Но это все полбеды. Без этих чертовых овощей, томящихся в рассоле, Зигфрид становился одержим демонами. Не сожрал их, так все. Бешенство его охватывало. И горе было тому, кто над ним потешался. Выбитые зубы – самое легкое наказание, которое получал глупый шутник. В общем, часто парню прилетали взыскания, и он оказывался в казематах, но от страсти своей отказаться не мог. Жрал и жрал эти поганые огурцы. Где он их только не находил?! У него был такой же острый нюх на эти соленья, как у нашего Гейсека на симпатичных девок легкого поведения.

Банду разбойников мы в итоге выследили. Я славно тогда помахал мечом. Видел и Зигфрида в бою. Свирепый был солдат. Многое могло быть у него впереди. Всех мы вырезали бандитов. Сдавшихся перевешали на деревьях. Зигфрида тогда даже к награде хотели представить.

– Представили? – поинтересовался Мигель Росс.

– Не успели, – печально покачал головой майор Казимир. – Не дожил он до этого.

– Почему? – Мейнхард почувствовал какую-то странную грусть, хотя даже не знал этого Зигфрида.

– Все из-за поганых соленых огурцов, – прорычал Астур. – Как-то ночью ему приперло их пожрать в очередной раз, а под рукой их не оказалось. В кабаке гостиницы, где мы квартировались, запасы тоже кончились. Уж не знаю почему и как, но он полез за ними в амбар, принадлежащий биверширскому епископу. Как Зигфрид договорился с охраной, состоящей из рыцарей ордена Великой булавы, я понятия не имею. Но беда случилась в конце. Несколько часов он с наслаждением поглощал свое лакомство, а потом решил еще и прихватить с собой про запас. Нашел небольшой бочонок, до отказа набил его паршивыми огурцами и по-хозяйски стал выходить из амбара.

Только вот братья-рыцари сменили караул. Там уже стояли совершенно другие воины. Естественно, они приняли Зигфрида за свихнувшегося грабителя. А он, когда его пытались лишить любимого блюда, превращался в зверя, о чем я уже упоминал. Ему приказали немедленно сдаться и поставить бочонок с огурцами в сторону, пока не случилось беды. Зигфрид решил выбрать путь неприятностей, нежели расстаться со своими зелеными друзьями. Это была фатальная ошибка. Когда он выхватил меч, братья-рыцари очевидно прочитали в его глазах жгучее намерение отстаивать огурцы до последней капли крови. Хотя я и не люблю фанатиков с их извечными проповедями, которыми они стараются показать, что только их путь к Всемогущему истинен, но должен признать, что часто эти ребята начинают мыслить вполне себе трезво в моменты реальной опасности. В общем, рисковать милостивые государи из ордена Великой булавы не стали. Просто пристрелили Зигфрида, как вшивую дворнягу. Из тела потом вытащили семь пуль.

Повисло тяжелое молчание.

– Но было же потом разбирательство? – негодующе пробасил, чуть протрезвевший от этой истории, Ян.

– Да было! – махнул рукой граф. – Братьев-рыцарей признали невиновными. Да и как могло быть иначе? Незнакомый мужик с мечом в руке, готовый насмерть драться за бочонок с огурцами. Вообразите себе! Естественно, решили, что Зигфрид рехнулся. Тем более биверширский епископ ходатайствовал за своих подопечных перед графом Гудманом. Тот внял его доводам. Впрочем, за чрезмерное усердие при расстреле бедняги Зигфрида, духовный старейшина наложил на всех охранявших склад епитимью. В том числе и на карауливших первыми. То, что Зигфрид проскользнул в амбар как-то договорившись с ними, было недоказуемо, и потому эти парни вообще не переживали. Ну, а в целом, подумайте, что такое епитимья для братьев-рыцарей, которые и так бьются лбом об пол во время молитв по несколько раз на дню?

– Наказание вышло суровым, – с сарказмом процедил сквозь зубы Мигель Росс и по обыкновению причмокнул.

– Очень суровым, – кивнул капитан Бейкер.

– С другой стороны, – вдруг Ян заржал как конь, – погиб рыцарь за то, что любил больше всего на свете. Какая разница, что он был вне себя от страсти к этим гребаным писюнам с пупырышками? Кто-то любит вино, кто-то женщин, кто-то лошадей, а этот любил, мать их, огурцы! Я, кстати, знавал одного такого же повернутого лошадника. Он просто с ума сходил по этим животным, и мечта его была оседлать себе дикого Лео (это такая горная порода, мощная, опасная и ужасно агрессивная). Подготовился он, стало быть, и пошел достигать цели своей жизни. Только вот кобылка не оценила его рвения и взаимностью не ответила. Скажу так: это она его оседлала и втоптала в землю по самое не балуй! Потом этот рыцарь уже не встал. До конца своих дней сидел в кресле, как овощ, и пускал слюни.

– Доля истины в словах Гейсека есть, – пожал плечами майор. И тут вдруг все неожиданно рассмеялись. Действительно, не каждому выпадала честь умереть за свою личную привязанность.

– Ладно, – утирая слезы, первым прекратил смеяться капитан Росс, – хватит с меня. Допиваю кружку и пора в квартал Слияния.

– Точно, мне тоже. По дороге не помешает окунуть бороду в какую-нибудь бадью с водой. Она вся в яичнице, – только когда дело касалось продажных девок, Гейсек трезвел также быстро, как и пьянел. Эта его особенность никогда не давала осечки. Все это знали, но объяснить не мог никто.

– Согласен, идите. И у меня для вас приказ, – отчеканил Казимир. Мейнхард вжал голову в плечи.

– Какой, мастер-офицер? – в удивлении посмотрел на него Росс.

– Возьмите с собой щенка, – граф Астур показал большим пальцем на Мейнхарда.

2

Сюзанна была темноглазой и стройной мулаткой, гибкой и томной. Пока Мейнхард с капитаном Россом ждали за дверью, она мило ворковала с преобразившимся Яном Гейсеком. По дороге в квартал Слияния рыцарь успел вычистить бороду, приободриться, и создавалось впечатление, что не пил он до этого вовсе. Сейчас, стоя в этой интимно освещаемой комнате с большой и мягкой кроватью, он выпятил грудь вперед и любезнейшим образом одаривал Сюзанну потоком бесчисленных примитивных, но приятных ее ушам, комплиментов.

– Милая моя красавица! Вот смотрю на тебя и разрываюсь.

– В каком смысле, Ян? – невинно захлопала глазками мулатка.

– В прямом. Между долгом и страстью.

– Неужели?

– Именно, дорогуша.

– И каков предмет страсти?

– Разве может быть нимфа предметом? Уж скорее объектом, и то это пошло и не по-человечески.

– Ты влюбился в нимфу?

– Да.

– Ты врешь. Их не бывает.

– С чего ты взяла?

– Потому что это сказки. Я не верю в то, чего не вижу собственными глазами, – Сюзанна медленно потянулась в огромном и удобном кресле, которое она использовала как ложе, свесив свои прелестные ножки с подлокотника. Капитан Гейсек чуть не подавился слюной, взглянув на них. Он не раз имел честь лицезреть эти ножки и не раз закидывал их к себе на плечи, но всегда жаждал потрогать снова.

– А вот я тебе покажу живую нимфу, негодница! – с громким смехом крикнул он и, подхватив неожиданно жрицу любви на руки, в два шага поставил ее перед зеркалом на другом конце помещения. Аккуратно повернув своими ручищами (которые к слову были очень нежны, когда того хотел Ян) головку Сюзанны к отражению, он прошептал:

– Вот и она.

Девушка засмеялась, повернулась к нему и, обхватив руками крепкую мужскую шею, стала покрывать его лицо поцелуями:

– Раз так, то ты будешь моим рыцарем. Не будем тянуть, Ян.

Гейсек мягко отстранил ее и сказал печальным голосом:

– Нет, моя дорогая. К сожалению, не могу. Я же сказал, что есть еще долг.

Она удивленно воззрилась на него.

– И какой же долг тяготит моего прекрасного рыцаря, а? – Сюзанна погладила Яна по щеке. – Неужели долг важнее меня, твоей нимфы?

– Ха! Еще бы! Мой долг напрямую связан с приказом, отданным майором Казимиром Астуром.

– Ах, им. Тогда ясно. Ты должен исполнить повеление Казимира, – хитро улыбнулась Сюзанна.

– А у меня, я смотрю, есть конкурент в его лице? – шутливо разгневался капитан.

– Конечно, – без зазрения совести ответила девушка. – Граф весьма обходителен в общении, и не скрою, очень внимателен к некоторым, э… деталям.

– Я смогу переплюнуть его в любых деталях, моя нимфа, – с жаром заговорил Гейсек.

– Скажу честно, вы по очереди друг друга обходите.

– Вот как?

– Да, именно так, – Сюзанна стала по-деловому серьезной. – Ладно, чего хочет граф, дружок?

– Да ничего особенного, – в таком же тоне ответил Гейсек. – В общем, сладкая моя, за дверью стоит сопливый мальчонка. Нужно чтобы ты его обработала. Так, как только ты умеешь. Это я процитировал майора Астура.

– Даже так? Хм, интересно. А что, от парня нужно что-то узнать?

– Да нет. Парню нужно подарить неслыханное удовольствие. Вот и все.

– Интересно.

– Ну, мастер-офицер подозревает, что опыта у молокососа было немного, а сейчас он еще, вдобавок ко всему, вроде как сохнет не по той барышне. Грубо говоря, его отросток еще не дорос до ее уровня. Вот и хотелось бы, чтобы он отвлекся.

– А кто он вообще?

– Сын одного иноземного правителя, а сейчас… звучит странно, но сейчас он – раб майора Астура.

– Ничего себе! – ахнула Сюзанна. – А такое бывает?

– До недавнего времени я думал, что нет.

– Хм, это очень интересно. Никогда еще не спала с рабом.

– Неужели? – саркастично усмехнулся Гейсек.

– Слушай, Ян, держи-ка ты язык за зубами! – взъерепенилась жрица любви.

– А то что? – Гейсек, по-хозяйски, хлопнул ее по заду.

– А то ничего не буду делать. Мы тут на особом положении, забыл? Нас защищает закон короля. И если я встану в позу, то граф Астур заставит тебя ублажать своего мальчонку, а ты вроде предпочитаешь женщин, не так ли?

Гейсек в ужасе отступил на шаг. Впрочем, это была комедия. Сюзанна нравилась ему, а он ей. Что-то общее было в их душах.

– Сладенькая, лапонька, прости меня! Мастер-офицер вполне может так поступить, он – мужик крутой. Не хочу я удовлетворять похоти этого щенка. Ты меня извиняешь, моя нимфа, а? – притворно залебезил рыцарь.

Сюзанна игриво уперлась руками в бока и молвила повелительным тоном:

– То-то и оно, дружок! Вернемся к делу. Так значит, мне просто нужно растопить сердце этого мальчика, и сделать так, чтобы он позабыл обо всем на свете на некоторое время?

– Точно, моя лапочка.

– И потом еще с недельку ходил как пришибленный?

– Абсолютно верно, красоточка.

– И Казимир платит?

Гейсек достал из кармана увесистый мешок с коронными и положил его на стол.

– Ты прямо провидица, несравненная моя!

С минуту девушка словно что-то прикидывала в уме, потом улыбнулась и звонко сказала:

– Да не вопрос! Давай его сюда. Для вашего майора я сделаю все, что угодно. Он очень мил.

– Ах ты… И не стыдно тебе? Я же был твоим фаворитом?

– Тебя я тоже люблю, но все же граф и титулом, и званием повыше тебя будет. Да и в делах личного характера он тебе не уступает.

– Все же полагаю, что так искусно как я, никто тебя за задницу не лапает, – упирался Гейсек.

– В этом-то твоя проблема. Майор бы сказал: «Никто как я, дорогая, так нежно тебя по попке не гладит». А ты – просто неотесанная образина, Гейсек!

– Ну хорошо, согласен, – захохотал капитан. – Я действительно не могу долго сюсюкаться. В общем, я пошел. Парень сейчас будет. Зовут его Мейнхард.

Ян подскочил к Сюзанне, чмокнул ее в губы и, заливаясь смехом, пошел к выходу. В дверях он развернулся и, подмигнув, пробасил:

– Только я сомневаюсь, что Казимир вообще знает такие слова как «дорогая», «нежно» и «попка». Аха-ха-ха!

Дверь с грохотом захлопнулась. Сюзанна вздохнула и прошептала:

– Да, мой милый, твой командир такой же мужлан, как и ты. Но внутри вы оба – настоящие добряки.

«Да уж, сложный случай», – решила про себя Сюзанна, когда Мейнхарда, чуть ли не пинками, втолкнули к ней капитаны графа Астура. Он был бледен и чуть не дрожал. Девушка подошла к нему, молча взяла за руку и без каких-либо усилий усадила в кресло. Остекленевшие глаза Мейнхарда смотрели вперед, ничего вокруг не замечая. Никогда еще ему не было так неудобно перед женщиной, так стыдно и так страшно. Былое геройство, которое он демонстрировал перед леди Эдон, вмиг улетучилось и Мейнхард даже капельку не походил на сына какого-то благородного властителя.

– Мейнхард, – тихо позвала Сюзанна. Он не отреагировал, и она повторила громче: – Мейнхард.

Парень вздрогнул и нелепо посмотрел на нее.

– Рыцарь, ты язык проглотил? – мягко спросила жрица любви и улыбнулась. Третий сын Вука пришел в себя и попытался ответить, но подвел вышеупомянутый пересохший орган, и юноша не смог сразу отлепить его от неба. Тем не менее, слово «рыцарь», слетевшее с уст красивой мулатки, придало ему мужества, и он с огромным усилием начал выговаривать какие-то более-менее понятные слова.

– Я… просто… я перебрал… лишнего, наверное.

– Лишнего?

– Да… Пива много выпил.

– Это вряд ли.

– Почему? – в голосе Мейнхарда не было вызова, только страх.

– Я умею определить по запаху, как много пил человек. Ты и пары кружек пива не выпил, – она потянула своим носиком, – и то, это очень оптимистичный прогноз. Скорее всего, ты был весь в своих мыслях и в тебя ничего не лезло.

«Какого демона?.. – запаниковал парень. – Она что, шпион, что ли?» Увидев его замешательство, Сюзанна развеселилась еще больше, но через секунду она вновь стала серьезной.

– Ладно, давай поговорим. Ты не против?

– Что? Поговорим? Я не против, – как дурак ответил Мейнхард.

– Вот и славно, – она довольно хлопнула в ладоши и, в один легкий, грациозный прыжок, уселась к нему на колени, обхватив руками его шею.

Раб-кутильер затрясся, как осенний лист на ветру. Он чувствовал трение ее бедер об его мужское естество, но реакции не последовало. Девушка была горячей. От нее исходил приятный запах жасмина и туберозы. Голова Мейнхарда кружилась.

– Расскажи о себе, рыцарь, – грудным голосом заговорила Сюзанна и губы мулатки оказались так близко от лица Мейнхарда, что он почувствовал, как его достоинство повело себя еще более недостойно. От нервного перенапряжения член скукожился подобно сморщенной и крохотной морковке. Однако Сюзанна даже бровью не повела.

– Ну же, я жду. Неприлично молчать, когда дама спрашивает.

– Я… я… раб, – пролепетал юноша и покраснел. Но Сюзанна резко прервала его.

– Нет, это меня не интересует. Ты же рыцарь. Мне сказали, что ты – наследник какого-то короля.

– Не совсем. Я – сын барона. Мой отец правит баронством.

– А как его зовут, Мейнхард?

Услышав свое имя, раб-кутильер немного осмелел.

– Аластор Вук. Моего отца зовут так.

– И ты не наследник?

– Нет, я – его третий сын.

– Каждый сын короля – потенциальный наследник, разве нет?

– Мой отец – барон.

– От этого что-то меняется?

– В целом нет, но…

– И как же Казимир тебя прихватил?

«Что все это значит? – пронеслось в голове у Мейнхарда. – Может майор меня проверяет? Какая-то странная проститутка». Сюзанна будто прочитала все по его взгляду.

– Да я не подрабатываю соглядатаем на графа Астура, – улыбнулась девушка. Мейнхард заметил, что у нее ровные и белые зубы. – Просто интересно. Не хочешь, не рассказывай. Мы с графом просто друзья-приятели. Правда отношения наши не совсем стандартны.

– Он купил меня, когда у меня был определенный конфликт с… э… моими братьями.

– Они хотели тебя убить?

«Демоны, она слишком догадлива для проститутки!» – воскликнул про себя Мейнхард.

– Да.

– Тогда ясно. Казимир купил тебя, и этим спас твою жизнь.

– Наверное, – смутился третий сын Вука.

– Точно. Поверь, я давно знаю Астура. Это в его характере. Строит из себя бесчувственное полено, а на самом деле у него ранимое и доброе сердце.

– Не сказал бы я, что оно ранимое и доброе.

– Потому что мужчины оценивают все поверхностно. Вот тебе пример. Представь себе лебедя. Птица грациозная и благородная. Символ красоты. И вроде бы что такого? Но только агрессии в этой милахе на трех волков хватит. А уж если к гнезду подойдешь, то лебедь бьется до конца. Атакует тебя в полете, врезается, с ног пытается сбить. А если окажешься в воде, будет клевать тебя, пока не захлебнешься. Настоящий добряк! А у меня в детстве отец держал сторожевую псину. Породы неизвестной, но кто-то из родственников явно слыл великаном. Потому что и папин пес был огромен. Немногим меньше среднего медведя. Клацал клыками так, что окружающим от одного вида его пасти плохо становилось. Зато ко мне относился, как к лучшей подружке. И я платила взаимностью. Помню, подойду к этой махине и давай всем телом копошиться в его шерсти. Он же мягкий, мне ужас как приятно было! И я так могла часами с ним играться, лазить по нему, прыгать, доставать. Точь-в-точь надоедливая блоха! А он только лежит и смотрит время от времени на меня, как на дурочку неразумную. Иногда языком своим как облизнет, слюнями обмажет и дальше лежит, охрану блюдет. А ты говоришь… Не все то золото, что блестит; не все то говно, что воняет, Мейнхард.