Текст книги "Путешествие Черного Жака"

– А-а-а, – закричал я, потому что цилиндр начал крошиться, как скорлупа.

В следующее мгновение он с треском развалился, и заключенный в него демон выбрался из разорванного круга. Он расправил широкие плечи и издал яростный, полный негодования рев. А потом его когтистая лапа потянулась к Ракруту де Мирту. Тот, казалось, ничего не замечал, спокойно продолжал орудовать тряпкой. Демон опустил лапу на его плечо и легко поднял де Мирта на ноги.

Я попятился назад.

«Метнуть в него огненный шар? Но он навряд ли пробьет его бронированное тело… Или все же попробовать?»

– Привет, дружище, – неожиданно добродушно проговорил демон.

– Здорово, Луксор! – Ракрут де Мирт крепко хлопнул пришельца по плечу – раздался глухой гул. – А мы вот тут празднуем неожиданное появление моего друга Жака… Решили позвать тебя…

– Правильно сделали. Жак… – Луксор повернулся ко мне и, приложив лапу к груди, слегка поклонился, – рад знакомству.

– Взаимно, – выдавил я, совсем еще не оправившись от шока.

– Ну пойдемте. – Ракрут де Мирт ухватился за стену, чтобы не упасть – от большого количества выпитого эля и вина его немного пошатывало. – Морена, должно быть, уже приготовила закуску.

Стол ломился от яств, но большинство здешних кушаний на мой предвзятый взгляд выглядели совсем неаппетитно. Чтобы не обидеть хозяйку, которая с гордостью взирала на накрытый ею стол, я сделал вид, что поражен ее искусством и от восторга просто таю. Скатерть была несвежая; еду она разложила в глиняные тарелки и миски, в центре стола стояло несколько пыльных бутылок с красным вином и два моих приятных знакомца – бочонки с элем из королевских подвалов. Главное блюдо представляло собой серую массу беспорядочно шевелящихся странных сушести, которые едва слышно попискивали. Морена посыпала их мелко истолченной приправой, но уже к середине трапезы они ее сжевали. Слева от главного блюда стояли тарелки с белыми корешками, лежали горки шевелившихся крысиных хвостиков – демонический деликатес, червячки – белые, синие, зеленые… Увидев, чем нам предстоит закусывать вино и эль, Луксор защелкал змеиным языком и ухватил Рак-рута за плечи:

– С ней тебе чертовски повезло, дружище, только погляди, каких вкусностей наготовила твоя Морена.

– Я хотел, чтобы сегодня было уютно всем. – Де Мирт скосил на меня хитрый коричневатый глаз. – Эй, Жак, я знаю, что у тебя вкус немного другой, ты в принципе сможешь поесть мяса выведры – она водится в этих болотах… И приходит ко мне иногда, чтобы я ее скушал – почитает за честь.

Он показал на жирные ломти мяса, разложенные в глиняной посудине, по цвету напоминавшие свежую ветчину.

– Но вообще-то, – Ракрут улыбнулся, – крысиные хвостики – потрясающая вещь, слышал бы ты, как они хрустят на зубах.

– Пальчики оближешь, – подтвердил Луксор.

– К тому же они растительного происхождения, – заметила Морена.

– Хм, я попробую, – откликнулся я…

– А этого моего друга, – пьяно поводя в воздухе пальцем, сказал Ракрут де Мирт, – зовут Поппер Скервиль, он живет в одном из нижних, ик, пределов… и мы… непременно… должны его увидеть.

– А ты уверен в этом? – медленно спросил я, чувствуя, что мое настроение уже лучше не станет кажется, я дошел до точки, теперь оно могло только ухудшаться.

– Еще бы… Я ж его сто лет не видел.

Ракрут де Мирт решительно отставил кружку с элем и принялся метаться по залу, выкрикивая слова заклятия и делая пассы руками. Сначала все было тихо, я даже решил, что де Мирт напился до утраты решительно всех магических способностей, но в конце концов что-то стало происходить. Откуда-то налетел теплый ветер, потом он усилился, понесся сильным ураганом, уронил несколько бокалов со стола, скатерть затрепетала, а затем понесло такой жуткой вонью, что я сморщился и зажал нос.

– Это что, Поппер Скервиль так пахнет? – удивилась Морена. – Не замечала за ним раньше подобного. Наверное, де Мирт застал его в неподходящий момент.

– В неподходящий момент? – отупело удивился я.

– У всех нас бывают неподходящие моменты, – наставительно заметила Морена.

– Не люблю, когда он колдует в пьяном виде, – пожаловался Луксор, – вечно что-нибудь не так, в прошлый раз, вместо того чтобы украсть у короля темный эль, – украли светлый, теперь вот пей его.

– А мне нравится светлый…

Зловоние между тем все усиливалось, пока не стало совершенно невыносимым. В то же мгновение я заметил быстро прорисовывающуюся фигуру, словно сотканную из воздуха. Ее очертания делались все отчетливее, пока не стали нестерпимо яркими, потом свет неожиданно пропал, и я разглядел, что это отвратительнейшее коренастое создание, словно выбравшееся из зловонной болотной жижи и, кажется, из нее же невпопад слепленное. С чудовища падали на каменный пол пузырившиеся бурые капли.

Ракрут де Мирт удивленно плюхнулся на стул, разглядывая пришельца округлившимися глазами.

– Это не Поппер Скервиль, – возмущенно сказал он, – он просто не может быть Поппером Скервилем… У Сквериля вот такой вот нос… Вот такие вот уши. Кажется, они там что-то перепутали или это я что-то перепутал…

Он с сомнением уставился на свои руки.

Что происходит, когда колдуны, или демонические создания, путают заклинания, я уже хорошо знал. При воспоминании о кровожадном Ж, воплотившем в себе мои самые дурные наклонности, неприятный холодок начинал забираться мне за воротник и ледяными пальцами щекотать под мышками.

– Мое имя Поскервиль, – нараспев сказало существо из зеленой тины, чавкая мокрым маслянистым ртом, – я коллекционирую души.

– Какой интересный мужчина, – проговорила Морена, ловко обнажив белое гладкое плечо, чем вызвала во мне жгучий приступ ревности: я никак не мог привыкнуть к свободным нравам служителей тьмы.

– Весьма опрометчиво. – Поскервиль огляделся, глаза его вращались в глазницах с противным бульканьем. – Ни тебе защитного круга, ни тебе знаков, ни тебе серьезного противника…

Кажется, его рот, или, точнее, щель, которой он говорил, растянулась в подобие улыбки. Из-за жижи, стекавший со лба, ему приходилось постоянно отплевываться, поэтому с точностью утверждать, какие эмоции он испытывал, когда что-либо говорил, я не берусь.

– А у вас здесь неплохие темные души собрались, – сказал Поскервиль, – за твою, демон, хозяин будет благодарить меня стоя.

Он показал пальцем на Луксора, а потом перевел мокрый указующий перст на Ракрута де Мирта.

– И за твою, лесная тварь, он будет мне очень благодарен: такие темные души ему очень нужны в услужении.

– А за мою? – выкрикнул я, посмеиваясь, и приподнял кружку с элем, чтобы опрокинуть ее прямо в горло.

– За твою, недочеловек, он будет благодарить меня сидя, – немного грустно сказал Поскервиль, – хотя…

Было отчетливо видно, как его глаза вдруг полыхнули темным пламенем, словно он разглядел во мне нечто скрытое…

– О! – С его пальца, направленного прямо на меня, упало несколько маслянистых капель. – Я сразу не разглядел тебя, Властелин, покорнейше прошу прощения. За твою душу, – торжественно приподнял он голову, – я получу повышение по службе… Боже, я давно мечтал о такой крупной добыче, как ты… А то все сплошная мелочь… Вроде вас, нечисть.

Луксор и Ракрут с удивлением уставились на меня. Да я и сам не мог понять, что за бред несет адское создание. Но звучали его слова довольно странно. Наверное, он принял меня за кого-то другого, а может быть, просто плохо соображал. С демонами такое бывает… Их создатель собирает их, не всегда находясь в трезвом уме. Неужели мы вызвали из глубин ада какую-нибудь душевнобольную тварь? И теперь она будет целый вечер развлекать нас подобными речами.

– А за мою, наверное, он будет благодарить тебя лежа? – предположила Морена, облизывая темно-красные губы.

– Твое тело ему понравится, – согласился зелено-коричневый коллекционер. – он попробует тебя, а потом отдаст мне… Мой повелитель всем со мной делится.

Мне было даже забавно слушать бред из уст Поскервиля… Но только до тех пор, пока я не взглянул на лицо Ракрута де Мирта. Мне показалось, что он испугался. По моей коже побежали мурашки. Я еще не видел, чтобы де Мирт чего – либо боялся. Демон Луксор тоже выглядел не лучшим образом, на его красной голове поднялся тонкий гребень, весь он словно ощетинился и издавал едва различимое рычание, желтые глаза метали молнии. По всему было видно, что адское существо по имени Поскервиль ему очень не нравится: наверное, в иерархии темных сил Поскервиль занимал более высокое положение, чем де Мирт и Луксор.

Я решил помочь им, свел вместе ладони и швырнул в Поскервиля огромный огненный знак, представляя, что моя огненная магия сейчас разметает его, превратит в кучу дымящихся ошметков, после чего мы продолжим пировать. Но оказалось, что с огнем у Поскервиля свои, весьма особые отношения. Знак влепился в его тело, словно в мягкую почву, раздалось сильное шипение, и Поскервиль скрылся за завесой плотного пара, а когда пар рассеялся, он оказался немного выше ростом и шире. Он с удовольствием пошевелился, словно все еще испытывал экстаз.

– Ты доставил мне редкое удовольствие, Властелин, – сказал он. – Огонь – огонь-огонь – это моя стихия, это то, что я очень люблю… за этот во всех отношениях приятный поступок твою душу я заберу последней…

Еще некоторое время мы почти без движения сидели на местах, нерешительно посматривая друг друга, в воздухе повисла тягостная пауза, а потом, почти не сговариваясь – мы лишь обменялись парой красноречивых взглядов, – ринулись прочь.

Ракрут сразу же немного опередил меня, он бежал скачками, ноги его вдруг оказались на добрых двадцать сантиметров длиннее, чем раньше, что позволяло ему совершать гигантские прыжки. Выхода из трапезной залы он достиг первым. Схватился за дверное кольцо и потянул на себя. Я также был весьма проворен и первым успел проскочить в распахнувшуюся дверь. Де Мирт выбежал следом.

Морена раскинула крылья и взвилась под потолок. Она полетела к овальному окну в своде, наверное, надеялась пролезть туда и скрыться от адского создания, чье тело ей совсем не понравилось, потому что состояло из зловонной тины.

Луксор оказался самым смелым из нас, а может быть, самым тупым – очень часто эти два качества дополняют друг друга. Он отбежал в угол трапезной и встал в угрожающую воинственную позу, выставив перед собой массивные лапы с острыми, длинными когтями. Его глупая тактика тем не менее возымела действие. Поскервиль закинул вверх крупную зеленую голову, наблюдая, как Морена тщетно пытается протиснуться в маленькое окошко, потом бросил взгляд на рычавшего демона и еще немного поразмыслил – похоже, он не очень быстро соображал, – а потом рванул за нами. Наверное, решил не связываться со здоровяком Луксором.

К тому времени Ракрут де Мирт, который соображал намного быстрее Поскервиля, успел закрыть дубовую дверь и задвинуть засов, так что когда Поскервиль врезался в тяжелые створки, дверь вздрогнула, но выдержала его напор. Мы замерли, припав к ее дубовой поверхности, и поглядывали друг на друга, стараясь перевести дыхание.

– Невеселая ситуация, – сказал де Мирт, немного покачиваясь на неестественно длинных ногах.

– Мне тоже так кажется. Какие наши действия?

Второй удар не заставил себя долго ждать. Дверь слетела с петель и рухнула на пол, резкая боль отдалась в плече, я потерял равновесие, и меня отшвырнуло далеко в сторону. В дверном проеме немедленно появился взбешенный оказанным ему сопротивлением Поскервиль.

– Советую вам подчиниться, примитивные существа! – яростно выкрикнул он.

В то же мгновение ему на плечи упал верный демон Луксор.

– Бегите, – проорал он, – я держу его. Кажется, он меня боится.

Мы не заставили упрашивать себя дважды и стремительно кинулись прочь.

– Надо выбраться во двор, – прокричал на бегу де Мирт, – кто знает, быть может, он не выносит дневного света.

Мы бегом пересекли темный холл и вырвались на свет. Почти слетев с крыльца и отбежав от него на несколько десятков шагов, мы замерли. Ни я, ни де Мирт не знали, что предпринять.

Над Кадратом висели тяжелые свинцовые тучи, накрапывал мелкий дождь, в воздухе было сыро.

Поскервиль появился через несколько мгновений, он что-то тащил за собой. Когда он выбрался на крыльцо, я с ужасом понял, что пустая оболочка и обглоданный череп – все, что осталось от демона Луксоре.

– Я выпил его, – прочавкал Поскервиль, – он был сладкий, хотя очень глупый.

Предположение Ракрута де Мирта о том, что коллекционер душ не выносит дневного света, похоже, оказалось неверным. Поскервиль явно испытывай удовольствие от сырой погоды. Он сделал несколько шагов, задрал к небу то, что служило ему лицом, и некоторое время смотрел в серое небо, покрякивая от удовольствия.

– Хорошая погода, – сообщил он нам через некоторое время.

– Мне тоже нравится, – зачем-то сказал я.

– Хорошая погода, чтобы умереть. – Поскервиль двинулся в нашу сторону, делая непонятные пассы липкими руками.

На меня вдруг нашло непонятное оцепенение и сонливость. Похоже, то же самое происходило и с Рекрутом де Миртом. Он вдруг стал меньше ростом, на лбу его набухла темная вена, а на лице проступила усталость. Поскервиль медленно шел к нам, продолжая делать пассы. Он был уже на расстоянии вытянутой руки, когда я заметил, что на его фигуру легла смутная тень. Адское создание продолжало двигаться к нам, убаюкивая нас движениями рук, внушая покой нашему сознанию. Подобным образом действуют пауки: они впрыскивают своим жертвам яд, чтобы не те дергались, а потом спокойно пожирают добычу. Именно таким образом он справился с огромным мускулистым Луксором. Тень между тем увеличилась, и Поскервиль заметил ее, он слегка приподнял свою тинистую голову. Стремительно упавший с небес силуэт обрушился на него всей массой, припечатал его к земле и смял. Посланец адских пределов не успел даже вскрикнуть, он только пискнул, когда толстое жало вошло в его хребет и зеленоватая жидкость стала быстро утекать из массивного тела вместе с жизненной энергией.

– Комар алхимика Аларика, – вскричал я.

«Откуда он здесь взялся? Неужели выслеживал меня все это время?!»

Комар все пил и пил, впитывая в себя сок, составлявший естество Поскервиля. Насытившись, насекомое, серое брюшко которого стало отчетливо просвечивать зеленью, попыталось взлететь, но, похоже, слишком отяжелело. С тонким жужжанием комар подпрыгнул и снова приземлился. Потом в его организме стало что-то происходить. Брюшко вдруг пошло волдырями и стало все больше раздуваться, жидкость внутри приобрела бурую окраску. Комар жалобно пискнул, затем, не выдержав напора адской крови, брюшко затрещало и взорвалось, исторгнув водопад мерзкой жижи – все, что осталось от Поскервиля.

Оцепенения как не бывало… После гибели адского посланца оно мгновенно оставило меня. Я обернулся к Ракруту де Мирту.

– Неужели все закончилось? – пробормотал он. – Такого, как он. я еще не видел.

Из замка появилась Морена, ее крылья безжизненно висели за спиной. Она кинулась к останкам Луксора и замерла возле них, как мне показалось, с большой скорбью. Потом слезы покатились из ее больших глаз, Морена закричала. Наверное, между ними что-то было. Впрочем, де Мирт, кажется, не сильно препятствовал любовным приключениям дамочки, он давал ей полную свободу.

– Чем рыдать, – бросил он ей, решительно поднимаясь по каменным ступеням, – давай-ка приберись тут. Трупы зароешь на кладбище.

Он махнул рукой в ту сторону, где из земли беспорядочно торчали стертые каменные плиты.

– Пойдем со мной, Жак, мне кажется, нам надо выпить.

– А она, ей не надо выпить? – Я в нерешительности остановился.

– Женщины – крепкие существа, им психологическая разрядка не нужна.

Что он имел в виду, я понял ближе к вечеру, когда увидел, как недавно зарывшая на кладбище останки Луксора, комара и Поскервиля Морена удивительно легко танцует между засохшими деревьями, иногда вспархивая вверх. Она что-то напевала и кружилась, совершенно позабыв о происшедшей недавно трагедии.

– Женщины… – Ракрут де Мирт положил мне руку на плечо. – Если бы нас всех не стало, она точно так же кружилась бы там.

Я почувствовал, как по моей коже пробежал холодок.

Кошмар одиннадцатый
ЛЕСНЫЕ РАЗБОЙНИКИ

Одна голова хорошо, а две хуже

Известная пословица

Ракрут указал мне путь, по которому проще всего было добраться до цивилизованных мест.

После смерти Луксора от рук отвратительного Поскервиля он постоянно пребывал в самом плохом расположении духа. Демон с острова был одним из лучших его друзей, и, несмотря на темную душу и редкую черствость по отношению к друзьям, де Мирт, очевидно, сильно переживал утрату.

Когда я объявил о своем желании убраться восвояси из этих мрачных мест, он почти не выразил удивления. «Что ты только там забыл? Не понимаю я тебя… Пожил бы у меня несколько месяцев. А, впрочем, дамочки…»

Морена по его просьбе некоторое время вела меня по лесу, провожала. Она следила за тем, чтобы со мной ничего не случилось. Наконец мы вышли на освещенную солнцем прогалину – болото здесь уступало место сухому дерну, и впереди была хорошо различима утоптанная кем-то дорога.

– Отсюда уже не так далеко до чистых от проклятия мест, – грустно сказала она. – Эту дорогу мы специально создали, чтобы она вела к нам людей… а то скучно, знаешь ли… а так кто-нибудь зайдет – мы повеселимся.

Я и предположить не мог, что по этой дороге мне придется пройти еще раз. Тогда я питал надежду, что убираюсь из Кадрата навсегда.

– Спасибо тебе…

– Жаль, что ты все же не хочешь забрать замок Ракрута и меня. – Ее лицо выглядело капризным и недовольным.

– Знаешь, когда-нибудь я, возможно, вернусь и заберу его замок и тебя. – Я улыбнулся.

– Обещаешь?

– Конечно.

– Все ты врешь. – Она рассмеялась и ткнула меня указательным пальцем в грудь. – Какой же ты противный, а ведь мог бы… Вы же друзья – он тебе до – веряет. Как это было бы просто и как чудесно…

– Действительно чудесно и просто… – я снова улыбнулся, – но сейчас я пока не готов.

– Ладно, я понимаю. – Она приподнялась на мысках, ее крылья едва заметно дрогнули, раскладываясь за спиной, потом она чмокнула меня в щеку. – Будешь в наших краях – заходи… И не вздумай меня забывать, противный…

Она стремительно вознеслась вверх и, быстро набирая высоту, исчезла за кронами деревьев. А я остался на лесной прогалине один. Позади раздавалось нестройное кваканье лягушек, и диковинное животное, а может, растение издавало леденящий душу вой. Я недолго вслушивался в жуткие трели – всегда любил этническую музыку, – а потом двинулся по дороге, быстро удаляясь от замка своего лесного приятеля.

Я уже столько времени бродил по лесу, что мне стало казаться, будто тело мое приобрело гибкость, необходимую для длительных путешествий, а мышцы ног сделались твердыми как камень. Теперь я, наверное, легко мог бы преодолеть мили и мили пути… Несомненно, столь скорая метаморфоза моей телесной оболочки была связана с эликсирами, которые я принимал, будучи очень юным. И теперь мой физис развивался с бешеной быстротой. С той же неимоверной скоростью, с какой мой организм залечивал раны.

Пружинисто и уверенно, воодушевленный мыслями о совершенстве собственной природы, я прошагал довольно далеко, пока мне не пришлось замедлить шаги – я услышал чей-то странный голос. Почему странный? Потому что говорили по меньшей мере двое, но при этом складывалось такое впечатление, что одни и те же фразы произносятся хором – так показалось мне. Само по себе это выглядело довольно странным. «Может, у меня что-то со слухом?» Осторожно подкравшись к густому ельнику, который скрывал от меня говоривших, я раздвинул мохнатые лапы, при этом несколько иголок сердито впились в мою ладонь – как же Кадрат недружелюбен к путешественникам. То, что я увидел, сильно мне не понравилось, я было сделал шаг назад, однако осознание того, что одно неосторожное движение – и меня заметят, заставило замереть на месте. Я впился взглядом в фигуры медленно переговаривающихся лесных разбабников Не приходилось сомневаться в том, что мне повстречались представители одной из знаменитых банд Кадрата. На поясах у неизвестных болтались кривые ножи, а у одного даже имелся ржавый ятаган с зазубренным и местами сточенным, надо думать, от частого употребления лезвием. Лица у разбойников были исключительно грязные, а на потрескавшихся коричневых губах застыли глумливые улыбки… Один из них был огромного роста с очень слабо развитыми плечами и странными ногами, через некоторое время я понял, почему они показались мне странными – коленные суставы его ног сгибались в другую сторону. Двое других были двухголовыми чудовищами, но если обе головы одного выглядели вполне сносно, то у второго одна из голов представляла собой довольно жуткий рудимент, он свисал у него за спиной, словно закинутый на плечо полупустой мешок. Мутные глаза рудиментарной головы влажно поблескивали – могу поклясться, они что-то видели. Насколько зорко смотрела голова, мне довелось узнать уже очень скоро, потому что владелец рудимента вдруг обернулся всем телом и что-то гортанно крикнул своим спутникам на непонятном мне наречии. Его указательный палец был направлен точно на меня.

Теперь не оставалось и тени сомнений в том, что меня обнаружили. Я бросился наутек. Позади затрещали ломаемые их крупными телами ветки ельника, потом в воздухе что-то свистнуло, и острый ятаган вонзился в корявый ствол дерева, едва не угодив мне в затылок. Преследователи собирались меня прикончить. Наверное, они надеялись, что можно будет чем-нибудь поживиться за мой счет.

Тот, у которого колени сгибались в обратную сторону, оказался куда проворнее своих товарищей, он бежал как хороший рысак и, не измени я резко направление, наверняка настиг бы меня.

Внезапно откуда-то справа послышался рев трубы, и через мгновение, преодолев несколько прогалин, я вдруг выбежал к обширному лагерю, разбитому прямо на границе с кадратскими лесами. Между убогими шалашами сидели и играли в игры, ели, пили или просто переговаривались жутковатые монстры, в которых легко угадывалась человеческая природа. Большинство разбойников были двухголовыми, должно быть, так влиял на людей кадрат-ский воздух, но встречались и иные генетического свойства уродства. Прежде они наверняка были людьми, теперь же походили скорее на диких зверей, в них остро чувствовалось животное начало. В лагере пахло, как в конюшнях, острый запах мочи и кала шибал в нос.

Как только я появился, несколько разбойников, сидевших ближе всего к лесу, вскочили на ноги и выхватили ножи и кривые сабли. Один из них что-то закричал, и множество глаз мгновенно уставилось на меня… Похоже, им давно не приходилось видеть в этих местах кого-то, более напоминавшего человека, нежели монстра, и теперь они с удивлением рассматривали меня.

Мои преследователи появились через мгновение и присоединились к общему собранию уродов. Между ними и остальными началась нечленораздельная перепалка. Должно быть, они делили меня, договариваясь о том, кому принадлежит добыча.

К своему удивлению, я заметил, что неподалеку у коновязи стоят несколько довольно странных созданий, явно прежде бывших лошадьми У одной было шесть удлиненных конечностей, другая вся поросла такой длинной густой гривой, что под ней были скрыты даже копыта, а один жеребец вороной масти, казалось, ничем не отличался от обыкновенной лошади, только у него были потрясающе длинные уши. как у зайца или осла, – сравнению он бы явно не обрадовался. Когда конь повернул в мою сторону свою красивую голову, я смог различить, что изнутри его длинные уши розового оттенка, а глаза – сплошь красные с маленькими черными точками зрачков. Выглядел конь при пристальном рассмотрении весьма зловеще.

Разбойники волновались все больше, они уже не ограничивались простой руганью, в дело пошли кулаки, кое-кто размахивал ножом и дубинкой. Похоже, я действительно был для них лакомой добычей Однако я так и стоял возле леса, не в силах пошевелиться.

«Может быть, вызвать небольшой метеоритный дождь? Но где гарантия, что меня не зацепит какой-нибудь ятаган, если кто-то из них решит его швырнуть?»

Риск должен быть оправдан. Поэтому пока я не предпринимал каких-нибудь специальных действий, предпочитая наблюдать за тем, как будут разворачиваться события.

– Эй, что тут творится? – Потягиваясь, из одного шалаша выбрался огромный двухголовый разбойник, который, в отличие от своих друзей, говорил довольно внятно. Увидев меня, он здорово удивился, даже присел, а потом пришел в восторг: – Неизмененный… тута… хм… эх-хе… пустите-ка меня!

Расталкивая толстыми, словно стволы деревьев, руками присмиревших разбойников, он быстро приблизился ко мне и широко улыбнулся парой отвратительных и толстогубых ртов. Губы двигались синхронно, и это на самом деле поражало А говорил он двумя парами глоток, голоса сливались в абсолютно гармоничном хоровом единстве.

– Что ты думаешь о рабстве у меня, красавчике – спросил он.

– Эй, это… эээ… наша добыча… да? – протянул обиженным голосом один из разбойников, которых я встретил в лесу.

Похоже, когда в этом возникала необходимость, они тоже могли изъясняться на вполне человеческом наречии.

– Что там шавка пролаяла?! – грозно рявкнул двухголовый верзила, не поворачивая ни одной из голов. Только его ноздри синхронно раздувались, выражая крайнюю степень раздражения.

Ему никто не ответил. Поэтому он просто стоял и ждал, что отвечу я на его идиотский вопрос.

– Я принципиально против рабства, – сказал я, – это кажется мне дикостью, пережитком ушедших эпох.

– Да? – Улыбки стали еще шире, оказалось, что сейчас одно из лиц у него треснет, а потом развалится на две половины.

– Да, – твердо ответил я.

– Тогда мне придется тебя сильно избить, – неожиданно зло сказал разбойник, – а потом мы пойдем, и ты, собака, будешь мыть мои сапоги, а потом почистишь моего коня. – Он кивнул на вороного жеребца. – Что скажешь?

– Конь мне нравится, – нагло ответил я, – пожалуй, я возьму его себе…

Над лагерем повисла тягостная тишина. Все ожидали, что сейчас произойдет. Двухголовый гигант с яростью смотрел на меня. Он пытался сообразить, почему я так уверенно разговариваю и что я могу ему противопоставить. Его взгляд упал на рукоятку торчавшего у него из-за пояса меча, потом он посмотрел на мои пустые руки и худощавую фигуру.

– У тебя даже оружия нету, – сказал он и сощурился.

– Я возьму твое, – ответил я.

– Ты кто такой, – сердито поинтересовались две головы разбойника, – что так ведешь себя? Ты мне не нравишься, да?!

– Ты мне тоже. Ты что, предводительствуешь над этим сбродом?

Толпа недовольно загудела. Однако разбойник поднял вверх ладонь, остановив их.

– Мы все – свободные граждане Кадрата, – сказал он, – и каждый делает то, что хочет, раб… А теперь получай.

Действовал он мгновенно, заграбастав меня своей внушительной пятерней и мощно ударив в грудь. Воздух со свистом вышел из побеспокоенных легких, а я рухнул на спину. Никак не ожидал, что он будет настолько проворен. Не теряя времени, разбойник ловко извлек ятаган и приставил его к моему горлу. Я все еще распахивал рот, как рыба, и ловил им воздух.

– Пусть они решают твою судьбу, наглый раб, – зло сказал верзила. – Ну как?! – проорал он. – Что будем с ним делать?! Убить его или все же помиловать?!

– Ты же слышал, Атон, он потребовал твое оружие. – Голоса, проговорившие это, принадлежали верзиле, у голов которого были удивительно ясные синие глаза.

Выглядели они довольно странно. Приглядевшись, я понял, в чем дело, – глаза были лишены зрачков. Потом синеглазый сделал несколько шагов, шаря перед собой в пространстве вытянутой рукой, и я осознал, что передо мной слепец. Тем удивительнее было это, потому что глаз у него было целых четыре – и ни один из них не видел. Должно быть, он родился таким.

– Поединок, – выкрикнул кто-то.

– Поединок, – поддержали его другие голоса.

Атон грязно выругался и сплюнул себе под ноги. Он посмотрел на меня с ненавистью и, убрав ятаган от моего горла, швырнул его мне. Бросок был рассчитан так, что лезвие запросто могло пробить мою грудь, однако я оказался проворнее, чем ожидал Атон, поймал ятаган за рукоятку и вскочил на ноги. Атон сделал несколько шагов назад, чтобы освободить себе пространство для маневра, и медленно вынул из-за спины длинный двуручный меч, который всем бы был хорош, если бы не обильная ржавчина, которая подтачивала металл и затупляла обоюдоострое лезвие. Мой ятаган был немногим лучше, к тому же я редко пользовался холодным оружием – у колдунов это не принято – и совершенно не представлял, как смогу дотянуться коротким острием до длиннорукого Атона.

Тот решил заручиться поддержкой толпы и поднял меч над головой. Слишком многие его ненавидели за то, что он был сильнее и часто отбирал чужую добычу: нестройный хор голосов поддержал громилу. На моей стороне, правда, тоже не было никаких симпатий: во-первых, я был чужаком, да еще и сильно не похожим на них – «неизмененным», а во-вторых, почти все были уверены, что я уже обречен. А кто встанет на сторону обреченного?! Это все равно что поддерживать на эшафоте осужденного, который уже положил голову на плаху и над ним занесен топор палача. Так что когда я поднял ятаган, поддержкой мне стала гробовая тишина. И все же традиции следовало соблюсти. Кто знает, может, эти условности помогут мне выбраться живым и из этой переделки.

Атон не стал долго ждать. Он ринулся вперед и нанес мечом резкий удар сплеча. Наверное, он рассчитывал, что я постараюсь отвести меч ятаганом и его тонкое лезвие легко сломается, но я поступил иначе. Увернулся от двуручного меча, отпрыгнул и развернулся спиной к толпе и своему противнику, оставив ятаган в левой руке и делая быстрые пассы гибкими пальцами. Обернулся я как раз вовремя, чтобы отвести направленное мне в грудь острие. Закаленное огненным знаком железо ятагана ударило в основание меча, и с хрустальным звоном он неожиданно для всех сломался. Атон отскочил назад и с недоумением уставился на рукоять, зажатую в его кулаках.

Теперь он был безоружен, а у меня появилось преимущество. Я рванулся к нему, взмахнул ятаганом, но немного не достал его, когда он отпрыгнул назад. Только грязная рубаха на его крепкой груди лопнула, и мое оружие прочертило на потной коже бордовую черту. Атон споткнулся и едва не упал. Выругавшись, он увернулся от нового выпада, потом посмотрел мне в глаза и замер. Как всегда, когда я творил заклятия огненной магии, глаза мои сделались мало похожи на человеческие, в них были желтые сполохи пламени, и черные линии узких зрачков вселили ужас даже в двухголового громилу.

– Он не человек, – закричал Атон, тыча в меня пальцем, и попытался скрыться в толпе, но разбойники сомкнули ряды и выпихнули его обратно.