Текст книги "Одинокий демон. Студентус вульгарис"

Оборачиваюсь – Эри! Скрестив на груди руки, в черной мантии и с насмешливым выражением лица. Эри…

Я внезапно поняла, что совсем не сержусь на него…

– Что вы имеете в виду, господин князь? Объяснитесь! – сильно сдвинув брови, нахмурилась Жустина.

– Я имею в виду то, что вы сказали. Миленькую, забавненькую глупость, вполне простительную для девушки, но никак не допустимую для целителя. Для знающего целителя, конечно!

Эриадор со значением произнес последнюю фразу.

– Вот как? Господин первокурсник хочет показать, что он тут умнее всех? Ну что ж, я с удовольствием выслушаю вашу глупость. И посмеюсь над ней. Давайте, расскажите всем нам. – Жустина развела руками в стороны, призывая всех принять участие в разговоре. – Давайте! Что же вы?

– Извольте. Дело все в том, уважаемая госпожа целительница, что вы не знаете одной совершенно простой вещи. Или не желаете ее признавать. А вещь эта в том, что женщины – гораздо более животные существа, чем кажутся на первый взгляд. Животные – это значит ближе к животным, по своему развитию и строению, – пояснил Эри свою мысль. – И поэтому, благодаря их столь простому устройству, совершенно несложно вызвать у них разнообразные чувства. Вплоть до самых ярких. Даже любовного наслаждения. У любой и за пару минут. Это я вам как целитель первого курса университета говорю.

– Что он несет? – возмутилась я, услышав, что он сказал. – Какое такое я ему животное?

У всех девушек, стоящих рядом с Жустиной, выражение лиц тоже стало недовольным.

– Да что вы говорите, – насмешливым тоном, скрестив руки на груди и нехорошо сощурив глаза, произнесла Жустина. – Животные, значит? Обоснуете?

– Не-а, не обосную, – отрицательно помотал головою Эриадор. – Докажу!

– О-о-о, даже так? Как интересно! И как?

– Предлагаю пари! – громко, чтобы было слышно всем, произнес Эриадор. – Пари между мной и госпожой Жустиной! На следующих условиях. Мы с госпожой целительницей уединяемся за занавеской. Если через минуту она не будет кричать от восторга, то я проиграл, если будет – то я победил! Проигравший ведет всех свидетелей пари в лучший трактир города – «Белый лебедь»! Свидетели – все присутствующие! Ну как, все согласны?

– У-у-у, да-а-а, – одобрительно замычали со всех сторон. – Согласны!

– Ну вот, все согласны, – обратился Эри к Жустине. – А вы согласны, госпожа лучшая ученица?

– Я? Э-э-э…

– Что же вы, неужели вы готовы отказаться от своих слов?

– Каких слов?

– Все прекрасно слышали, что вы говорили. Спросите, они вам расскажут. Ну так что, вы отказываетесь от пари и при всех признаете мою правоту? Или как?

– Ничего я не отказываюсь!

– Тогда пари?

– Почему вдруг сразу пари?

– Но ведь вы же подвергли сомнению мои слова! И кому как не вам стоит убедиться, что все честно, без обмана? А то, если будет кто-нибудь другой, скажете опять, что все подстроено. Вы готовы делом подтвердить свои слова?

– Ну… я не знаю… как-то все неожиданно…

– Дворяне отвечают за свои слова.

– Хорошо, я согласна!

– Отлично! Все слышали?

– Да-а-а… – вразнобой отозвались вокруг. – Пари.

– Только без занавески, – сказала Жустина.

– Дело в том, что это знание – старинная семейная тайна, передающаяся из поколения в поколение, – пустился в объяснения Эриадор. – Я поклялся отцу, что передам ее своим детям и только. Вы понимаете? Поэтому мне важно, чтобы никто не видел, как это делается. Я могу вам при всех поклясться чем угодно, что не позволю себе никаких вольностей. Не буду никуда лезть и за что-то там хватать. Всего лишь легкое прикосновение к вашей шее, и все! Вы поставите щит против магии, вы же умеете! И все будет честно и прозрачно. А с вашей честью за одну минуту за занавеской со мной, да еще при таком количестве свидетелей, ничего не случится. Или вы придумали повод отказаться от пари?

– Я не отказываюсь от своих слов. Но где же мы найдем эту занавеску? – непонимающе спросила Жустина. На фоне Эриадора выглядела она неуверенно.

– В большом зале есть портьеры на окнах. За ними не то что мы с вами, взвод гвардейцев поместится! Пойдемте! Скоро уже перемена закончится!

– Хорошо. Пойдем.

– В большой зал, все в зал! – приложив руки рупором ко рту, прокричал Эри.

С шутками и прибаутками толпа свидетелей вместе со спорщиками повалила по направлению к залу, обрастая по пути новыми заинтересованными лицами. В результате туда пришло человек под двадцать. Я тоже пошла с ними. Было интересно, чем это закончится. Да и Эри, может, удастся намекнуть, что я его прощу…

– Прошу вас! – Эри указал Жустине на большую портьеру из плотной светло-коричневой материи у первого окна. Сразу у входа.

– А как будем определять время? – растерянно спросила она, видно никак не ожидавшая такого стремительного развития событий.

– Вслух будут считать! Как крикну, начинайте! До шестидесяти! Понятно? – обратился Эри ко всем присутствующим.

– Да… ага… хорошо, – вразнобой ответили ему.

– Готовьтесь.

Эри вместе с Жустиной зашел за портьеру и задернул ее.

– Готовы? – спросил он оттуда.

– Да! – хором ответили ему.

– Начинайте!

– Раз… два… три… четыре… – сначала нестройно, но затем, выровнявшись, дружно принялись считать все.

Я не считала, а смотрела на портьеру. Мне совсем не нравилось, что он там наедине с ней. Пусть даже и при свидетелях. И спор какой-то дурацкий…

– …пятнадцать, шестнадцать…

– Ах! – громко раздалось из-за портьеры.

– …восемнадцать, девятнадцать…

– АаааааААААААА!

Портьера отлетела в сторону, открывая, что творится за ней. Эриадор, не давая упасть Жустине и сильно наклонившись вперед, прижимал ее к себе, подхватив левой рукой за талию. Другой рукой он схватился за портьеру. Жустина же, упершись ему в грудь выпрямленными пальцами обеих рук и что есть силы изогнувшись через его руку назад, самозабвенно вопила восторженным голосом.

Голова ее была запрокинута, волосы свесились чуть ли не до пола, а лицо было искажено гримасой сладострастия. Выглядела она в этот момент не очень здорово.

Я бы не хотела, чтобы меня видели в такой момент, невольно подумала я, глядя на ее покрасневшее лицо.

Наступила тишина. Жустина перестала кричать и, закрыв глаза, обмякла в руках Эри. Он осторожно потянул ее к себе, ставя на ноги.

– Мм… – Жустина, все так же не открывая глаз, прижалась щекой к правой стороне груди Эри, положив на ее другую сторону ладонь с растопыренными пальцами. Эри обхватил ее руками за плечи и прижал к себе.

– Мм… мм… мм…

Словно кошка, все так же не открывая глаз, девушка неожиданно принялась тереться головой о его грудь. На ее лице была улыбка неги и блаженства. Эри же улыбался как-то насмешливо, с оттенком легкого презрения на лице… Стояла полнейшая тишина. Все, замерев, молча смотрели на них.

– Мм… мм… мм…

– «Белый лебедь», – громко сказал Эри, наклоняясь к ее уху.

– Мм?

Жустина открыла глаза. Первое мгновение в них было выражение, будто она где-то далеко-далеко, потом в них появилось осмысление. Внезапно она широко их распахнула, увидев толпу людей, с любопытством глазеющую на нее.

– Ой!

Она дернулась из объятий Эриадора назад и оступилась.

– Осторожнее!

Эриадор аккуратно придержал ее за талию.

– Милое животное, вы проиграли спор… – с насмешливой улыбкой наклонился он к ней. – И теперь неплохо было бы сходить в «Белый лебедь», отметить это событие.

– Ты… ты… ты… – обернулась к нему Жустина.

С ее лица ушла вся радость, а губы предательски искривились и задрожали.

– Как насчет пожрать? – нагло ухмыльнувшись ей в лицо, поинтересовался Эри.

– Мерзавец! – громко вскрикнула Жустина и залепила ему пощечину.

Ну… почти залепила. Эри ловко отвернул голову и отскочил в сторону, так что ладонь Жустины пролетела мимо его щеки, дернув нетвердо стоящую на ногах девушку вперед.

Она чуть не упала.

– Насчет оплеух договора не было, – зло сощурив глаза, сказал Эри. – Проиграли так проиграли! Расплачивайтесь!

– Под-донокк, – сдерживая рыдания, трясущимися губами произнесла Жустина. Ее глаза наполнились слезами. Повернувшись спиной к Эриадору, на подгибающихся ногах и закусив нижнюю губу, она направилась к двери. По ее щекам потекли слезы. Все так же молча все расступились и провожали ее взглядами, пока она качающейся походкой шла по этому коридору. Дойдя до дверей, Жустина зацепилась плечом за косяк и боком вывалилась из зала.

Прозвонил колокол, извещая о конце перемены. Все стали расходиться, стараясь не смотреть друг на друга. Похоже, всем было неловко.

– Пойдешь со мной в «Лебедя»? – неожиданно поинтересовался Эри, обращаясь ко мне.

– Нет, – медленно покачала я головой, – ты сейчас был просто омерзителен… Я не желаю с тобой никуда идти!

– Почему? – искренне удивился он.

– Нельзя смеяться над чувствами других людей! Если ты что-то можешь, что не умеют они, это совсем не повод унижать их. А ты унизил ее! Она плакала! Это гадко!

– Мы поспорили, – холодно глядя на меня, сказал он, – это был ее выбор.

– Ты затеял этот спор? Ты! Значит, ты мог предвидеть, чем он закончится! Можно было обойтись без унижения. Или ты хотел самоутвердиться? Потому что она лучшая ученица? Так?

– Самоутвердиться? – хмыкнул Эри. – Вот уж не задавался целью…

– Тогда зачем это все? Почему ты так обращаешься с девушками? Зачем ты делаешь им пакости? Может, они тебе нравятся, а ты просто боишься себе в этом признаться?

– Что-о-о? Нравятся? Мне?

У Эри вытянулось лицо. Он даже рот открыл.

– Да. И поэтому ты ведешь себя, как маленький мальчик, который дергает девчонок за волосы, чтобы привлечь к себе внимание!

– Нравятся… – повторил Эри и, задумчиво вытянув губы, уставился в пол, о чем-то усиленно размышляя. – Нравятся…

– Пойди и извинись перед ней! – потребовала я.

– С чего это ты мне вдруг указываешь? – поинтересовался он, поднимая глаза и снова смотря на меня.

– Потому что я твой друг. Пока – друг, – сказала я, – но я не буду дружить с тем, кого не уважаю! А твой последний поступок не располагает к тому, чтобы тебя уважать.

– Вот как? – Эри внезапно подошел ко мне и, приблизив лицо, прищурился и заглянул мне в глаза. – Одна будешь?

– Пусть так, – стараясь быть как можно тверже, произнесла я, с вызовом отвечая на его взгляд, – но с недостойным дружить не буду!

Несколько долгих секунд мы смотрели друг другу в глаза. Он молчал. Я тоже.

– Хорошо, я подумаю… – наконец произнес Эриадор и спустя еще немного времени предложил: – Пошли на древяз…

Эри

Вот так вот и бывает… вот так и попадают… вот так и пропадают…

Я сидел на древязе, смотрел невидящими глазами в сторону кафедры и размышлял, порой разговаривая с самим собой. После посещения варгостана у меня разговоры с собой как-то часто стали происходить. Раньше такого не было. То ли синдром Робинзона развивается, то ли они мне все же мозги повредили… Не знаю. Так, вроде голова думает… Однако в свете моих последних действий ни фига, похоже, она не думает. Творит, что только в нее взбредет. Вот последние случаи – с салоном и этой Жустиной. С ошейником, который мне Дина нацепила, – там все ясно. Давно уже ясно! Идиот клинический, лечению не подлежит. Только полная замена мозга… И ведь ничему не научился! Ни-че-му! Получил новую игрушку – побежал пробовать, как она действует… Идиота кусок! Ведь большими буквами было написано: «ОПАСНО! НА СЕБЕ НЕ ПРИМЕНЯТЬ!»

Ну, я на себе и не применял…

Да?! А слушать в ментале этих самок при опытах, это как ты называешь? Не на себе?

Ну а как? Должен же был я узнать, чего сколько…

Чего и сколько? Чего и сколько?! А знаешь, как это называется? Если называть вещи своими именами, знаешь? А это называется СУККУБСТВО, батенька, СУККУБСТВО! Ты теперь у нас эта замечательная, мелкая дрянь, а не демон из дома Изменчивых! Поздравляю! К кому следующий раз присосетесь, господин суккуб, а?

Ниче я не суккуб…

Да? А кто?

Я просто не подумал, что буду в ментале чувствовать все вместе с ними…

Вот я тебе и говорю – голова у тебя дырявая! Кочан капусты на плечах! И тебе ведь понравилось, понравилось ведь, да?

Ну-у-у… ну яж… оно вот… так вот, яй!

Вот тебе и яй! Что ты теперь будешь делать, начинающий поддаван? До мастера Йоды в сексе расти будешь? Может, ты еще здесь и размножаться начнешь?

Не-э-э! Размножаться не буду!

А что так? Может, стоит подумать? С такими-то умениями! К тебе же очереди будут! Деньги брать будешь! Тебе ведь за твое удовольствие платить будут! Только подумай, какая завидная судьба тебя ждет! Как раз до конца света и наублажаешь местных аборигенов. Низшие, так ты, кажется, их называл? А ты их ублажатель?

Уй, заткнись, и так без тебя тошно!

Если я заткнусь, то кто же тебе мозги полоскать будет? У тебя же тут никого нет, кроме меня… Один ты одинешенек здесь… и только я могу прийти тебе на помощь…

Все! Ты – это я. И я теперь буду думать один! Вали отсюда!

Я вздохнул и вынырнул из глубин себя. Мой рассеянный до этого момента взгляд сфокусировался… на Стефании, которая, подперев голову рукой, внимательно слушала преподавателя.

То, что она сказала, было просто убийственно. У меня как глаза открылись. Я понял, почему меня девчонки раздражали. Я просто пошло и банально подсознательно их желал, разумом не понимая этого. Поэтому мне и хотелось что-нибудь в отместку им сделать. Без вины виноватый. Бассо хочет секса! Нет, ну как вам это нравится? Точнее, Эри хочет секса, но это не суть. Хотя, может, и суть, только это еще хуже. Налицо конфликт тела и духа. Причем не осознанный до сего дня конфликт. Так можно и шизофреником стать. Маньячить где-нибудь начну потихоньку… Вообще крандец будет… А что, первые признаки уже есть! Та же Жустина. Ну вот чего я с ней пошел на конфронтацию? Ну чего? Ведь можно было вообще мимо пройти! Никто меня не видел, за язык не тянул. Нет! Вылез! Чего? Еще раз поучаствовать в чужом оргазме захотелось? Или всем университетским молодым самкам показать, какой я самец? Эххх… И то и это… Похоже, все вместе сложилось. И что теперь будет? Если происшествие в салоне можно было списать на слухи и басни, то тут уже это не пройдет. На глазах такой толпы… Ой, дурак, ой, дурак! Так подставиться… Не будет теперь у меня секретного заклинания. Как заклинание проходит сквозь магический щит, можно было бы проверить и как-нибудь иначе. Сейчас выпытывать начнут… Что да как… И с нарушением правил наверняка прицепятся… Правильно на Земле говорили – все зло от баб! С заклинанием ладно… переживем. Тем более что на бумаге его больше нет. Когда я встал сегодня утром и взял в руки книгу, чтобы посмотреть, как она подсохла, я был поражен. Обработанные составом листы высохли, но стали такими хрупкими, что, когда я к ним прикоснулся, они просто рассыпались. Распались в белую пыль!

Ничего себе, только и смог сказать я, увидев такое дело. Соседние со склейкой листы, которые по краю, у корешка книги, напитались разлепином, тоже распались в этом месте и отвалились. С одной стороны – концы в воду. Заклинания остались только у меня в голове. Но с другой… Это же Сихот его знает что такое! Такую дрянь мне подсунул! Прекрасный повод сходить к торговцу и стрясти с него деньжат за ущерб. Это ладно. Но вот что с бабами-то делать? А точнее, с их присутствием? Ведь тело Эри, я так понимаю, не угомонится. Мне ведь даже теперь и отказать-то тут никто не сможет, если я захочу. Или он захочет? Или я захочу? Кто из нас? А! Короче, по всей вероятности, я нажал на педальку. Пусть нечаянно, но нажал. И теперь нужно решать эту проблему… Вариант уйти в монастырь отметаем сразу. Ибо ничего, кроме как сидения в четырех стенах в ожидании пророчества, я там не приобрету… Второй вариант – альтернативная деятельность. В фильме «Укрощение строптивого» холостяк Челентано вместо этого рубил дрова. Бывало, ночь напролет. Не знаю, есть ли тут на кухне дрова… Может, их сюда колотыми привозят… М-да. Перспективка! Бассо – колющий ночью дрова для кухни! Жуть! Но Челентано в итоге потом все равно сломался… так что, похоже, этот способ малоэффективен…

Ну и третий вариант – сдаться. Все равно ведь никто не узнает! Поживу в свое удовольствие… да и вообще… Познаю новую грань мира…

Я с минуту обдумывал эту мысль, представляя, как это будет. Затем снова включился внутренний голос.

«Слушай, ну те не стыдно? Даже местные низшие имеют принципы и следуют им. Та же Стефания! А ты? Чуть прижало, и ты уже готов лапки поднять. А? Ну ты че?»

– Эх-хе-хе-хе хе! – вслух вздохнул я и подумал про себя: «Стыдно! Ой, как стыдно!»

На мой вздох Стефания на миг оторвалась от доски, с которой списывала правила, глянула на меня и принялась писать дальше.

Ноги бы поотрывать тому, кто это все со мной сделал, подумал я и еще раз вздохнул. Ладно, будем жить дальше. Суккубом в жизни мне не быть. Однозначно! Поэтому первое – придумать клятву и поклясться не применять на себе заклинание. Второе – всегда ставить ментальный щит при его использовании. Третье – дистанцироваться от женского пола. Избежать контактов с ним совсем вряд ли удастся, но необходимо будет научиться держать дистанцию. Дабы Эри не дразнить. И четыре. Помнить, кто я, где я и что я. Помнить постоянно. Ежечасно. И делать ноги!

И еще нужно решить, что делать со Стефанией… Прекратить с ней общаться или продолжить?

Я повернул голову влево и посмотрел на девушку. Стефи была вся в учебе. Держа на весу над бумагой стило, она внимательно слушала преподавателя, готовая сразу начать записывать.

Прилежная… И как мне с ней быть? Поругаться? Да как-то жалко… Вроде подобрал, обогрел, взял под защиту… Потом меня она не предавала, в спину вилкой не тыкала… На правах друга высказала недовольство моими поступками, и все. Нормально. У нее есть свои принципы, и она их отстаивает, ругаясь даже с другом, причем чуть ли не единственным. Достойно. Да и потом… я уже к ней привык, считаю ее членом команды… поэтому под понятие «женский пол» она не попадает. Нет, она, несомненно, девушка, я вижу, глаза-то у меня есть! Весьма симпатичная, но я на нее реагирую скорее как на личность, а не как на что-то чудесное. Вот, смотрю спокойно, не раздражаюсь…

Почувствовав на себе взгляд, Стефи быстро повернула голову и, увидев, что я ее разглядываю, нахмурила брови. «Не мешай!» – прочитал я по ее недовольному взгляду. Мгновение спустя она снова отвернулась к преподавателю.

Прилежная и занятая, констатировал я. Ладно, будем общаться дальше. Тем более что у меня только что появилась идея, как Стефи может мне помочь уйти от ненужной демонстрации желающим моих талантов.

Прозвонил колокол, сообщая о начале перемены.

– На сегодня все! Обязательно повторите к следующему занятию материалы предыдущего урока! – сообщил с кафедры магистр, начиная складывать свои бумаги.

Все завозились, стали вставать и складывать сумки. Дождавшись, пока Стефи уложит свою тетрадь и повернется в мою сторону, я поймал ее взгляд и, улыбнувшись лучезарной улыбкой Бельмондо, предложил:

– Поговорим?

Та в ответ нахмурилась и не очень уверенно кивнула. Без всякого желания. В ментале я чувствовал, что она устала. Видно, потратила свой запас психической энергии на вспышку и теперь не в силах продолжать разборки, понял я.

– Как ты смотришь на то, чтобы выпить чашечку свежесваренного коффая и съесть небольшое, но вкусное пирожное? Мм? Я угощаю.

– Да? Спасибо… Только…

– Только не в нашей «Стекляшке»? Я угадал? Я тоже не хочу туда идти. Слишком много любопытных глаз. Пойдем на площадь? В кофейню.

На территории университета был свой небольшой трактирчик для студентов, в котором можно было и сытно покушать, и просто посидеть за чашкой чая. За наличие множества больших окон в тонких рамах он имел незатейливое название «Стекляшка». Но туда идти сейчас совершенно неразумно. Все только и будут делать, что пялиться на нас. Не поговоришь.

– Ты удивительный, – сказала Стефания, глядя на меня своими большими глазами, – иногда ты словно читаешь мысли, но порой не понимаешь простых вещей!

– Вот об этом мы и поговорим. Мне понадобится твоя помощь. Ты пойдешь?

– Да, только мне нужно будет переодеться. А мы успеем? Перемена хоть и большая, но мы можем…

– Это вопрос, не требующий отлагательства! – перебил я ее. – Твоему другу требуется помощь. Это ведь гораздо важнее опоздания на пятнадцать минут на математику, не так ли? Да и по твоему уставшему виду понятно, что кружка бодрящего коффая тебе совершенно не повредит.

– Хорошо, – согласилась Стефания, – тогда я пошла переодеваться. Я быстро!

– Я тоже пойду, сменю черную на зеленую. У меня после обеда опять целительство. Встретимся у ворот!

– Хорошо.

Спустя десять с небольшим минут мы сидели за столиком для двоих на втором этаже кофейни, у самого окна. Сверху открывался неплохой вид на площадь, мощенную желтовато-коричневыми плитками из местного камня. Фасады домов, обращенные к площади, были выложены тем же камнем. Выглядело все нарядненько, чистенько и чем-то напоминало земные города. То ли Германию, то ли Чехию. Высокие треугольные крыши, крытые красной черепицей, квадратные фонари со стеклами на высоких тонких столбах… Знакомый, виденный уже где-то антураж. Площадь была в трех минутах ходьбы от главного входа университета. Чуть спустился под горочку – и вот она! Любимое место посиделок студентов в трактирах и кофейнях, окружавших ее кольцом. Площадь так и называлась – Студенческая.

– Я тут никогда не была, – сказала Стефания, с удовольствием глядя в окно. – В смысле не на площади, а тут, на втором этаже. Тут красиво.

На девушке было светло-голубое платье, хорошо подходившее к ее темным глазам и волосам. С белым воротничком и белыми манжетами на длинных рукавах.

Ей идет, отметил я. Вкус есть.

– Ну вот, а ты не хотела, – сказал я, окидывая ее взглядом.

– Что господа желают? – поинтересовалась худенькая девушка-официантка в светло-коричневом до пят платье и длинном белом фартуке, подошедшая к нашему столику.

– Два коффая с молоком. Ты с молоком пьешь? – обратился я к Стефании.

– Да, – кивнула она.

– Два с молоком и пирожные. Какое тебе пирожное?

– Ой, не надо! – смутилась Стефи.

– Почему? Тут очень вкусные пирожные. Мне нравятся тирольские, с яблоком и кремом. Очень вкусные. Ты пробовала тирольские?

– Нет, – помотала головой Стефания.

– Тогда нам два коффая и два тирольских, – сделал я заказ.

– Что-то еще?

– Нет. Пока все.

– Хорошо, сейчас я принесу.

Официантка, слегка присев, изобразила книксен и пошла выполнять заказ.

После ее ухода за нашим столиком воцарилась тишина. Мы смотрели друг на друга и молчали.

– Знаешь, Стефания, я подумал над твоими словами, – начал я разговор, ради которого я ее, собственно, и привел сюда, – подумал-подумал и пришел к выводу, что я кое в чем был неправ…

Особенно с Жустиной, когда устроил это шоу для всех, заключил я про себя. Идиот. Если в салоне, когда я увидел старшекурсников, у меня возникла идея просто пошутить, пустив о себе слух как о крутом мачо, то с Жустной это да… Если признать первую идею совершенно дурацкой, то то, что я потом сотворил в университете… Даже не знаю, как это классифицировать. Просто необъяснимо. Точно, наверное, от недостатка секса, тело Эри мозг отключило…

– В чем именно ты был неправ? – спросила Стэфи, опустив глаза и тактично смотря в стол.

– Относительно Жустины. Не нужно было так делать, – совершенно искренне сказал я, правда имея в виду несколько иное, чем она.

– Я тоже так думаю, – кивнула Стефи. – Очень некрасиво все это выглядело. Очень! Ты будешь перед ней извиняться? – быстро вскинув на меня глаза, спросила она.

– Это невозможно, – покачал головой я, попутно отметив, что у Стефи очень выразительный взгляд, когда она смотрит так, из-под бровей, – это будет выглядеть так, как будто я проиграл пари.

– Ну, а что тогда? – не поняла Стефания. – Что ты тогда хочешь сделать?

– Ничего, что касается Жустины, – пожал плечами я. – Ничего, кроме того, что скажу своему другу, что я осознал, что был неправ. Это действительно нехорошо, и я больше так не буду делать. И еще. Я хочу принести клятву.

– Какую? – растерянно спросила Стефи, никак не ожидавшая такого развития разговора.

– Стефания! Как своему другу я клянусь тебе больше никогда-никогда не применять это знание ради шутки и развлечения. Если я нарушу свою клятву, пусть в наказание за это клятвопреступление я лишусь своей магической силы! Клянусь!

Я торжественно поднял к правому плечу раскрытую ладонь.

– Ты примешь мою клятву? – спросил я Стефи, на лице которой было нескрываемое изумление.

– Да, – сглотнув, ответила она.

– Спасибо, – кивнул я.

За нашим столиком снова наступила тишина. Стефи думала, наверное, о том, как я проникся, я же думал о том, что принесенная клятва поможет мне избежать глупостей в будущем. Клятва есть клятва. Демоны клятвы не нарушают. Очень не любят их давать, поскольку клятвы ограничивают свободу, но если дали, то выполняют. А мне такая клятва сейчас очень нужна. Надеюсь, что с ее помощью я смогу контролировать свое тело. Точнее, тело Эри, но смысл от этого не меняется…

– Пожалуйста, ваш заказ.

Появившаяся официантка держала в руках темный деревянный поднос с двумя белыми фаянсовыми кружками, над которыми вился парок, и двумя блюдечками с круглыми пирожными. Рядом с пирожными на блюдцах лежали две маленькие деревянные ложечки.

– Хорошо, – кивнул я, – ставьте!

– Что-нибудь еще? – спросила она, закончив выставлять принесенное на стол.

– Нет. Я позову.

Но девушка не ушла. Сделав книксен, она неожиданно обратилась ко мне:

– Простите, господин маг, что я к вам обращаюсь, но не могли бы вы уделить мне капельку вашего времени и ответить на один вопрос?

– Какой? – удивился я.

– У нас ходят страшные слухи о том, что в университете на свободу вырвались какие-то ужасные создания. Троих поймали, а четвертого нет. Все наши девушки очень боятся. Ведь магический университет совсем рядом. Скажите, это правда, господин?

Я глянул на круглеющие глаза Стефании и ее отвисающую челюсть.

Ага, похоже, она поняла, откуда ветер дует. Хм… а не взбодрить ли мне местную общественность небольшой историей? А то они тут, похоже, скучно живут…

– Сейчас расскажу! – многообещающе начал я, пытаясь удержаться от ухмылки и глядя в наивные глаза официантки. – Только это большой секрет! Тсс!

Я приложил указательный палец к вытянутым губам.

– Дело в том, что в университете создается новый вид войск для нашего императора – отряды боевых свиней-убийц!

Та широко распахнула глаза. Стефи повторить движение ее глаз не смогла. Веки ее уже до этого уперлись в «ограничители».

– Только представьте, – разводя руками и делая большие глаза, сказал я, обращаясь к официантке, – стадо огромных кабанов, покрытых непробиваемой стрелами и мечами щетиной, с торчащими из пасти клыками и налитыми кровью глазами, несется, вздымая пыль, на пехоту врага! Трах! – резко выбросил я вперед руки с растопыренными пальцами. – Боевые свиньи на полном скаку врубаются во вражеский строй! Словно горячий нож, идущий сквозь масло, они рвут его на части, рылами и клыками расшвыривая в стороны вражеских солдат! Прорвавшись сквозь ряды врагов, они стремительно группируются, перестраиваются и нападают с тыла, добивая с победным хрюканьем остатки деморализованного противника. Все! Победа! Полная победа! А в перерывах между сражениями боевые свиньи-убийцы, замаскированные под обычных свиней, незаметными диверсионными отрядами проникают на поля, захваченные врагом, и сжирают на них все! Все сжирают! Как саранча! Не оставляя ни зернышка лошадям, ни капустной кочерыжки солдатам! Сожрать – все! Тактика «выжранной земли»! Слыхали?

Официантка, левой рукой прижав к груди поднос, правой прикрыв губы, испуганно помотала головой, глядя на меня расширенными от страха глазами.

– Будете знать теперь. Но в опытах со свиньями произошла ошибка. Когда их делали невидимыми, чтобы они могли объедать поля незамеченными, что-то пошло не так. Кабаны внезапно приобрели хитрый и коварный разум, совершенно чуждый человеческому. Заметив такое дело, в университете решили начать все по новой, а первых опытных свиней пустить по их прямому назначению – на окорока и холодец. Но коварные монстры подслушали решение великих магов и ночью выбрались из загона. Как показало проведенное после расследование, чтобы перелезть через высоченный забор, они встали друг другу на спины. Только тогда четвертая, самая верхняя свинья, смогла его перепрыгнуть. Она перекусила зубами дужку замка и выпустила всех на свободу. Но охрана не дремала. Увидев побег, она смело кинулась за беглецами вдогонку и настигла их возле оранжереи. Был страшный бой. Свиньи-убийцы забаррикадировались и боролись до последней капли крови. Только совместными усилиями всех студентов университета была одержана победа, и столица была спасена! Страшно даже подумать, что бы было, вырвись они на улицы! Но! – поднял я многозначительно палец. – Одному кабану в последний момент таки удалось стать невидимым и остаться в живых. Сейчас его усиленно ищут, а он бродит по территории, оставляя следы и неожиданно хрюкая из кустов. Особенно много следов в оранжерее. Наверное, он приходит туда оплакивать своих павших товарищей…

Стефания закрыла лицо ладошками и уперла локти в стол. Плечи у нее начали вздрагивать.

Похоже, пора закругляться, подумал я. Если она сейчас разразится хохотом, шутка не удастся.

– Так что один все еще на свободе. Он очень опасен. Конечно, мы сделаем все, чтобы он не вырвался в город, но все равно. Если вдруг услышите хрюканье – бегите и не оглядывайтесь! И своим знакомым скажите! Ну все, идите, идите! Видите, моя подружка заскучала! Заснет уже сейчас! Я теперь с ней буду разговаривать!

– Какой ужас… – ошеломленно произнесла официантка, поворачиваясь спиной и опуская чуть ли не до пола удерживаемый за край поднос.

Из-под ладоней Стефании послышались всхлипывания.

– Гм! Гм! – громко откашлялся я, чтобы заглушить их.

– Боевые свиньи… оплакивать товарищей… Ой, я не могу! – спустя минуту с полувсхлипами смеха медленно опустила ладони Стефания. – Эри! Ты ненормальный! Как тебе только такое в голову приходит?

– Хорош рыдать, – сказал я, имея в виду слезы смеха на ее глазах, – коффай стынет, пирожные сохнут! Давай, не зевай!

Я взял кружку с напитком и отхлебнул коффая.

Неплохой тут кофе делают, подумал я, посмаковав вкус. И пирожное… Тоже неплохое. Как и в прошлый раз.

Видя, что я приступил к пирожному, Стефи, отсмеявшись и вытерев глаза платочком, последовала моему примеру. Пирожное и кофе закончились быстро. Хорошие вещи быстро кончаются…

– Пойду руки помою, – сказала Стефи, с удовольствием облизнув напоследок ложечку и кладя ее на блюдце, – в креме испачкала.

– Хорошо. Жду, – сказал я, кивнув.

Стефи встала и ушла, я же остался сидеть, положив голову на руки, упертые локтями в стол, и разглядывать площадь.