Текст книги "Одинокий демон. Студентус вульгарис"

Эри

 
Скри-ип колеса-а!
Ветер и грязь дорог…[5]5
  Слова из песни Игоря Саруханова «Скрип колеса».


[Закрыть]
 

Грязи, правда, не было. Пора ранней весны. Деревья – в дымке пробивающейся зелени, голубое небо, ветерок, пахнущий водой, яркое, уже припекающее солнце… Красота! Я удобно сидел на крыше своего сухопутного крейсера и, вытянув ноги, смотрел на расстилающуюся впереди дорогу. Четверка тяжеловозов, не скажу чтобы бодро, но и не рвя жилы, тянула его по дороге. Все шло пока хорошо. Мой домик оказался не настолько тяжел, как я опасался. Где-то в средине его строительства мне пришла в голову еще одна мысль – а зачем мне в нем, собственно, столько грузовых ящиков? Если использовать это пространство под продукты питания, дрова, корм для лошадей, то да. Но я же маг, владеющий заклинанием невидимого кармана! Я же все в него могу сложить! Сказано – сделано! И конструкция была в очередной раз подвергнута корректировке. В результате появилось место для второго слуги, вертикальная внутренняя лесенка на крышу, а на крыше сиденье под съемным тентом. Этакая небольшая смотровая площадка. Второго слугу я взял из соображений гигиены. Как-то мне однажды вдруг представилось, как одними и теми же руками: и навоз, и лошади, и уборка, и вынос туалета, и готовка… Притом что воды с собой будет не так уж и много. Как-то мне не комильфо стало. Как там повар руки мыть будет? Не следить же постоянно за ним? Двое слуг – более подходящий вариант. Один – на грубые работы, а второй – на более деликатные, связанные с приготовлением пищи. Совсем не хочется в дороге животом маяться. Целители в отряде, конечно, будут, помогут. Но если причину не удалить – то так и будешь все время бегать. То в туалет, то к ним… Да даже и без этого. Ну брезглив я. Чего тут.

В представление публике моего средства передвижения я постарался внести некий элемент театральности. В назначенное время я легкой походкой небрежно вышел на площадь перед парадной лестницей – точкой сбора. На ней уже толпились отбывающие, их навьюченные мешками лошади, некоторое количество родителей, студенты-провожающие, студенты-зеваки и кто-то из преподавателей. Короче, было людно. Яркие наряды гостей, серые и темные дорожные костюмы отъезжающих, разноцветные студенческие мантии, лошади различных мастей и размеров. Шум, гам, разговоры, толкотня. Запах навоза, лошадей, духов и дыма очага из «Стекляшки». Центральный двор университета кипел жизнью. Явление мое в этой сутолоке никто не заметил, но, когда всех выстроили в одну шеренгу, дабы сосчитать и толкнуть напутственную речь перед отправкой, тут-то я и «всплыл». Картина следующая – лошадь, наездник, сумки… лошадь, наездник, сумки… лошадь, наездник, сумки, и… улыбающийся я. Без лошади. Без сумок. Один, с коротким стеком в руках.

– Эриадор Аальст! – громко выкрикнул читающий по списку помощник главного эконома.

– Я! – не менее громко отозвался я, сделав грудь колесом и приняв бравый вид.

Пауза. Разглядывание. Недоумение.

– Э-э… А где ваша лошадь, господин Аальст? Сумки… Где… все?

– В пути.

– Что значит – в пути?

И тут, как будто кто подгадал, со стороны ворот раздался звук. Не грохот, нет. Звук солидных колес, солидно катящихся по каменным плиткам. Этакий глухой гул. Здоровенный черный фургон, мелькая красными спицами шести высоченных колес, въезжал на площадь. На облучке в черном костюме и широкополой шляпе такого же цвета сидел кучер, управляя четверкой черн… Эй! Эй! А это что еще за рыжая скотина?!

Один из тянувших фургон тяжеловозов был… рыжим, портя весь антураж. Я же хотел, чтобы все было в одной цветовой гамме! Рыжего я не планировал! Не было его! Откуда?

Фургон между тем заложил по площади нехилый радиус и величественно, аки супертанкер, направился ко мне. При приближении стало видно, что на нем есть рисунки. У входной двери, слева и справа от нее, в полный рост красовались два скелета, весело оскалившись блестящими черепушками. Над дверью надпись: «Привет из тьмы!» По стенам фургона, тут и там, были видны страшные рожи, нарисованные так, что они становились заметными только при пристальном разглядывании.

– Вот, – не оглядываясь, небрежно махнув рукой назад на остановившийся фургон, сказал я, – моя лошадь.

Тишина. Потом площадь разом взбурлила, обмениваясь впечатлениями.

– Это? Лошадь?

– Даже не одна, а четыре… как видите.

– Но… так не принято.

– Не принято… что?

– Вы должны ехать на лошади.

– Но я, собственно, на ней и поеду.

– Вы поедете в карете.

– Это нюанс, на который совершенно не стоит обращать внимания. Я внимательно ознакомился с предписанием. В нем нет конкретного указания на то, что я должен обязательно трястись верхом. Там сказано – должен прибыть к такому-то и тогда-то… и все! А на чем и как – совершенно без разницы! Почитайте.

– Хм… Такая большая и тяжелая карета наверняка отстанет от верховых…

– Ну вот когда это случится, тогда и будете с меня спрашивать… А пока ведь ничего не произошло, не так ли?

– Ну что ж… Коль вы так уверены в своем решении… Пожалуйста, – пожал плечами мой собеседник. – А зачем вы так его разрисовали? Вы не боитесь, что люди будут от вас шарахаться?

– Именно с расчетом на это, – радостно оскалился я. – Защита от воров.

– Вы думаете, что кто-то полезет к магу? Да еще к темному? Серьезно? – искренне удивился помощник эконома.

– Мало ли кого по дорогам носит… Особенно по военным. А я, если называть вещи своими именами, еще совсем не маг. Я им пока только числюсь. Первый курс. Ну какой из меня маг? Да из всей нашей команды! Какие мы маги?

Я напустил на себя скромный-скромный вид.

– Но с вами едут настоя… Э-э-э… опытные маги. И старшекурсники.

– И кто именно из них будет сторожить мое имущество, господин магистр?

– Мм… И все же… в таком виде… ехать по землям империи… Ну не знаю. А что по этому поводу сказал ваш преподаватель? Он согласился?

– Какой именно преподаватель?

– Ну уж не госпожа Элеона, конечно. Хотя и ее мнение было бы интересно услышать.

– Магистр Николас уехал. Кто-то где-то внезапно умер… А госпожа магесса еще не видела.

– А! Вот как, значит! Ну не знаю, не знаю… Можно ли вас выпускать в таком виде… Я доложу господину ректору… Как он решит.

На этом и разошлись. После пересчета голосов, сверившись со списком, дело было передано в руки ректора. На пару слов, сказанных почтительно наклонившимся к нему помощником эконома, тот бросил в мою сторону недовольный взгляд, секунды три посмотрел и махнул рукой: «Не до того, мол, оставь!» Ну и отличненько…

Мотэдиус с первой площадки лестницы, немного наклоняясь над перилами, произнес короткую напутственную речь, пожелал всем успехов «в ратном деле» и дал знак отправляться. Похоже, с облегчением. Площадь, угомонившаяся было на время его речи, вновь забурлила. Провожающие ринулись к отъезжающим, видно разом вспомнив о каких-то срочных, недоделанных делах.

«Эри! Где ты взял это чудовище?»

«Махнул не глядя».

«Махнул?»

«Поменял».

«На что?»

«На деньги!»

«Да ну тебя!»

Оборачиваюсь. Ко мне подходит Стефания, ведя в поводу невысокую пегую кобылку с большими седельными сумками по обоим бокам.

– Какие у тебя штанишки, – прокомментировал я вслух ее светло-коричневый дорожный костюм, – и ноги, и талия и… попа. И лошадь хороша… выглядишь – просто отлично!

Стефи хмуро уставилась на меня. Ну не нравилось ей ходить в штанах! Они шли вразрез с ее внутренними установками, выработанными еще, похоже, в детстве. Однако занятия у Бастиана требовали как раз их ношения. Исходя из этой необходимости в штаны влезла вся женская часть первого курса. Кто-то с восторгом, кто-то с неудовольствием. Стефи была из недовольных.

– Можешь не благодарить за комплимент, – быстро сказал я, сориентировавшись в ее настроении.

Ответить она не успела. Впереди заорали что-то вроде: «Один за всех, все за одного», загудели гнусавые рожки, и голова колонны двинулась вперед. Судя по воплям, какая-то организовавшаяся компания из старшекурсников и наших целительниц устремилась навстречу приключениям.

– Поехали! – сказал я, махнув рукой, и направился к карете, с намерением выяснить, откуда взялось это рыжее животное, а Стефи полезла на свою лошадку.

Вот так нас проводили. И теперь перед нами – дорога, дорога, дорога… Отряд оказался достаточно многолюдным. Мы, старшекурсники огненного факультета, два мага от совета, назначенные старшими, десять человек отряда охраны, три фургона с припасами, палатками и фуражом. Как оказалось, места, куда мы отправлялись, были негостеприимными. Какие-то предгорья, на которых толком ничего не росло. Университет о нас позаботился и снабдил едой в дорогу, чтобы мы не оголодали. Спасибо, но не за еду. Еда у меня своя. А вот то, что фургоны с провиантом тащились, как обычные телеги, это было здорово. Поскольку все ориентировались на них, то мой домик не отставал и ехал вместе со всеми. Первое время я ехал в нем один, не считая слуг. На ночь отряд пытался останавливаться в трактирах, но, как правило, это не получалось. Как оказалось, тракт, по которому мы двигались, сам по себе являлся популярным направлением, а тут еще добавился народ, едущий на войну. Короче, мест не было. Поэтому, для проформы заглянув в пару гостиниц и получив отказ, мы проезжали город насквозь и становились на ночевку в поле, рядом с его стенами.

Отряд охраны доставал большие палатки, ставил, разводил костер… Так и ночевали. Звездное небо, искры костра, дорога… Романтика! Но холодно. Весна же еще только. Первыми «поползли» девчонки. В один из фургонов. В нем теплее. Сначала две самые сообразительные, затем к ним присоединились остальные. Пришлось, к немалому недовольству начальника охраны, перераспределять поклажу между фургонами. Иначе будущие целительницы все в них не помещались. Стефи мужественно одна жила в палатке. Отношения у нее с соседками были более чем прохладными. Ее игнорировали. Она не обращала внимания, но девчонки стали расползаться по фургонам, и она вообще осталась одна… А тут, ухмыляясь, вылезла, потирая ладошки, еще одна проблема романтики дорог. Очень простая проблема. Звучала она так – а помыться? Господа маги – сословие дворянское, к аскетизму не приученное. Особенно девушки. А тут – чистое поле! И где, скажите, посреди него ванну принять? Да хотя бы умыться! Девушки запищали. Старший несколько раз организовывал мытье в городах, попавшихся по пути, но каждый раз это заканчивалось всеобщей нервотрепкой и чуть ли не скандалом. Вы где-нибудь быстро моющихся девушек видели? Нет? Я тоже нет. А уж что говорить про тех, которые весь день до этого тряслись в седле, покрываясь пылью дорог… И тут им бац! – целая ванна горячей воды! Счастье… А приезжаем мы в город обычно под вечер, а моются они до упора… Короче, ворота города закрываются на ночь, и девочки остаются внутри, вместе с частью охраняющего их отряда. Свежевымытые и недоумевающие – а что, собственно, происходит? И где… все? Картина маслом – они внутри, а мы снаружи, стали лагерем и готовимся ко сну. Ворота закрыты. А им где ночевать? Мест-то в трактирах нет! И начинается… Ответственные с обеих сторон стен дергаются, пытаясь воссоединить отряд в одно целое. А для городской охраны ситуация нестандартная, но решаемая. Платите! И найдется калитка вам, страждущим… После двух кровопусканий, устроенных кошельку, в котором были деньги, выданные на дорогу, командир отряда сказал – баста! Будете грязными ходить, коль быстро мыться не умеете! Куда я спишу расходы на преодоление стены? Стража чеков не дает!

Девчонки начали ныть и чесаться. Главный попытался было перекроить график движения так, чтобы останавливаться в городах пораньше, дабы леди успели помыться, но тут вылезло другое – отряд стал отставать от графика, и чем дальше, тем больше. Так мы рисковали опоздать. Начальство ходило злое и хмурое. Похоже, оно никак не ожидало таких проблем. В конце концов, оно окончательно озверело и устроило грандиозный разнос. Итогом которого стало ущемление девчонок в правах и ограничение времени их гигиены. Самое забавное, что после разноса крупные города, в которых были большие общественные бани, закончились. Мы свернули с тракта, и навстречу пошли мелкие городишки, где у всех все свое или маленькое, на два-три человека. Массовой помывки не получится. Так что зря ругались. Чуть бы потерпели, и все решилось бы само собой. Я наблюдал за этим действом со стороны. У меня проблем не было. У меня был бак. Здоровущий медный бак, разделенный на несколько секций и расположенный под днищем, дабы фургон не опрокинулся на повороте. Как только попадался на пути подходящий источник воды – колодец или река, я давал команду своим слугам, они подгоняли мой экипаж к нему поближе, ведра в руки – и вперед! Так что у меня под полом постоянно булькало и плескалось, когда фургончик трясся на неровностях дороги. В камешек, который я выковырял из одного перстня, я вложил огненное заклинание. Весь день и ночь он запасал ману, а вечером, когда я принимал душ, он работал проточным нагревателем воды. Нормально. Вполне хватало. Я еще вспомнил заклинание из книги Абасо, про «облачные» палатки.

В них была функция подогрева. Вообще красота. Организовал вокруг себя туман, температуру повыше задал – вот те и сауна… Поэтому, благодаря своей предусмотрительности и разумности, я, в отличие от остальных, ходил чистенький и свеженький, аки заграничный турист на отдыхе. О том, что у меня есть где помыться, Стефи узнала при первом осмотре моего домика. Очень все ей внутри понравилось. Кресла, каминчик, кухня и всякие откидные штуковины. А уж душ и туалет… Она была потрясена. И на правах друга начала ко мне шмыгать. Помыться, полежать на матрасе. Я ей вторую кровать откинул. Жаловалась, что после целого дня верхом у нее болит спина, ноги, поясница… Конечно, весь день трясешься на лошади, а потом еще на тощей подкладочке в палатке всю ночь. Считай, почти на голой земле лежишь. Конечно, после этого простой матрас – это счастье. Душ – экстаз. А потом у меня была нормальная еда. Так-то сами готовили или по дороге в трактирах перешибали. Не всухомятку, но сдвиг в эту сторону в еде наметился. Меня же, когда я готовился к отъезду и начал прикидывать, что взять с собой из продуктов, снова осенило. У меня же «холодильник» с собой! Я посетил несколько точек общепита, где готовили еду, и сделал предзаказ. За день до отъезда я вновь прошелся по ним и забрал: супы всякие – в кастрюлях, жареное мясо, птицу, рыбу – в сковородках, сметану, молоко, соки – в кувшинах, хлеб, пирожки – в корзинах. Ну и всякие еще вкусняшки. Много всего набрал. Все это запихал в свой потайной кармашек. По прикидкам, если одному мне, то примерно на месяц должно было хватить.

В грузовые ящики моего фургона лег в основном корм для лошадей и еда для слуг, в виде круп, муки, масла и всего такого прочего. Готовили они себе на костре, по вечерам, на весь день. А свою еду я доставал буквально из воздуха, даже еще теплой. Красота! Отличное заклинание! Спасибо Абасо, поделился, не пожадничал. И когда все кусотничали в обед на привале, запивая из фляг, мой слуга на их глазах накрывал белой скатертью раскладной столик, вынесенный из фургона, и быстро-быстро сервировал его на две персоны – для меня и Стефи. Стефания, конечно, подергалась, мол, неудобно. Мы же вроде одна команда… А мы отдельно…

– Каждый ест из своей тарелки, – философски ответил я ей на это, беря в руки ложку. – Они тебя приглашали к своей? Мм? Нет? Ну и что ты тогда переживаешь? Смотри, какая замечательная ушица из маленьких карасиков! С петрушечкой, с морковочкой, с желтыми жиринками сверху… А пахнет – у-у-у! Прелесть! Давай, садись! Ты же есть хочешь.

– Ну… мне неудобно… У меня есть свое…

– Брось. Я тебя приглашаю. Баронесса Терская, не окажете ли вы мне честь отобедать вместе со мною? Прошу вас, сиятельная госпожа!

И приглашающий жест с полупоклоном. Стефи сдалась. И с тех пор завтракали, обедали и ужинали мы вместе. За белоскатертным столиком, под тентом, на «облачных» стульях. А прислуживал нам слуга в белом переднике, красной рубахе с завернутыми рукавами и черных широких шелковых штанах украинского покроя. Хотел я было в черную ливрею и белые перчатки его обрядить, но это оказалось слишком сложно. Да и английской чопорности у него не было ни на грамм. Весь смысл костюма терялся. А вот красная рубаха – его менталитет, пусть ходит… «Облачные» стулья я опять у Абасо позаимствовал. Очень удобно. Сидишь на пушистой, обволакивающей белой клубящейся штуковине, которая мягко пружинит под тобой, подстраиваясь под все особенности тела. Со стороны – вид вообще потрясный. Двое сидят на облаках. Сперва, когда мы со Стефи на них вкушали, весь отряд, включая охрану, которая вообще должна была смотреть в другую сторону, только на нас и глазел. Потом пообвыкли, но сначала эффект был сногсшибательный. Некоторые, в основном магистры, подходили, спрашивали – а что такое? Но я, сославшись на секреты дома, показать – показал, но, как делается, естественно, не рассказал. Молодежь тоже сунулась, но я им поведал про свой замечательный слух, которым слышал, как они зубоскалили впереди колонны, избрав меня и мой фургон предметом плоских шуток. Думали, не слышу? Ага, щас! Заклинание Абасо «шепот леса» все слышит… Тем более что когда едешь – делать нечего. Иногда интересно, о чем там треплются во главе отряда? Короче, они отвяли. Стефания, конечно, прекрасно видела, что пропасть между нами и ими не уменьшается, а даже, наоборот, растет, но ничего по этому поводу говорить не стала, чем меня весьма порадовала. Похоже, у нее появился более адекватный взгляд на жизнь. Хотя, а что ей было говорить? Ее выбор – между мной, симпатюлей, со всеми удобствами (хе-хе), и ими, недружелюбными по отношению к ней, был очевиден. Но тут был один нюанс.

– А как насчет того, что посторонняя девушка ходит к постороннему мужчине? – как бы невзначай, даже не глядя в ее сторону, поинтересовался я у Стефании. – Помнится, ты как-то придавала этому значение…

Был вечер. Мы с ней закончили чаевничать и, откинувшись в абасовских «облаках», почти в горизонтальном положении наблюдали, как в темно-синем небе, уже с явным оттенком черноты, появляются яркие звезды. Стефи не ответила, не отрываясь, смотря на небосвод. Я решил, что она не услышала, занятая своими мыслями, или сделала вид, что не услышала.

«Знаешь, – неожиданно перешла она на мыслеречь, по-прежнему смотря в небо, – я много думала над тем, что произошло… И над тем, что ты говорил!..

«И?.. Чем дело кончилось?»

«Это все мечты…» (Эмоция грусти.)

«О чем ты?» (Непонимание.)

«Про Диния. Знаешь, я действительно его люблю. И не потому, что он принц и наследник… Нет. Просто так. Люблю, и все. Без этого. Ты понимаешь?» (Эмоции нежности и трепетного отношения к маленькому огоньку.)

«Мм… пожалуй…» (Эмоция осторожности.)

«У меня такое чувство, что это на всю жизнь… (Твердая уверенность.) Но… я не принцесса. И нам никогда не быть вдвоем…» (Светлая печаль прозрачного осеннего леса.)

«Никогда не говори никогда». (Предложение борьбы.)

«Нет. Правда. Этого не изменить. Так распорядилась судьба. (Уверенность.) Но мне больше никто не нужен. (Твердая уверенность.) Я решила, что замуж я не выйду. Я стану знаменитым магом. У меня много силы, и я ведь действительно могу сделать что-то полезное и нужное для людей. (Уверенность.) А про то, что обо мне станут говорить – плевать я хотела…» (Равнодушие, насмешка.) А особо наглых я буду вызывать на дуэль! (Жесткость, жестокость, решительность.) Посмотрим, что они потом скажут». (Злорадство.)

«Круто!» (Одобрение и уважение выбора.)

«Ты мне поможешь?» (Требовательность.)

«В чем именно?» (Интерес.)

«Помоги мне, пожалуйста, научиться магии!» (Яркое желание.)

«Я? Разве ты не учишься?» (Легкая ирония.)

«Учусь. Но мне кажется, что ты можешь это сделать гораздо быстрее и лучше». (Уверенность.)

«Но ты же не хотела заниматься темными делами? (Легкая ирония.) Или ты имеешь в виду «зелень»?»

«Без магии я вообще… никто. (Самоуничижение.) Хель дала мне силу. Значит, в первую очередь я должна научиться управлять ей. Заставлю всех считаться с собой! (Ожесточенность.) Научусь, а потом буду целительством заниматься. Как ты тогда, когда мы ездили на рынок, говорил». (Уверенность.)

«Хм… Жестко, жестко. (Одобрение.) Многие будут плакать». (Смешинка.)

«Пусть плачут…» (Легкая улыбка.)

«Хм… Можно попробовать. Все равно сейчас особо делать нечего…» (Раздумье.)

«Спасибо! Тогда я переезжаю к тебе?!» (Энтузиазм.)

«Куда это… ко мне?» (Недоумение.)

Я повернул голову и с удивлением уставился на нее.

«В твою карету. Можно будет в дороге магией заниматься!» (Энтузиазм, бьющий фонтаном.)

Стефания тоже повернула голову и встретилась своими глазами с моими.

– Чтобы ты ее разнесла и мы пошли пешком? Нет уж, дудки! – вслух произнес я.

– Но можно заниматься чем-нибудь… таким. Неопасным. Научи меня щит ставить! Я ведь так толком и не научилась…

– И где ты собираешься у меня… разместиться? На соседней койке, что ли? Тебе не кажется, что это… совсем уж?

– Зачем? Там, где кресла. Я помещусь. Возьму постель, на которой сплю, постелю, и все. Я тебе мешать не буду…

– М-да? Красавица, а ты слышала такую фразу, что в одну воду можно войти только один раз? Это в смысле того, что обратного пути уже не будет. Понимаешь?

«Хороший повод, чтобы осуществить задуманное. Правда?» (Азарт, решимость.)

«Сжигаешь за собой мосты? Это нынче не модно… и опасно». (Сомнение такой необходимости, нежелание связываться.)

«Ну и что? (Уверенность в своей правоте.) Я решила! А знаешь, как холодно в палатке? Все тело немеет. Я утром разогнуться не могу. Все болит…» (Страдание.)

– Теплый фургон в обмен на репутацию? Забавно…

– Я не выйду замуж. Я решила. И меня это не волнует.

– И что? Репутация нужна только для этого?

– Ты же сам говорил, что я темный маг и могу позволить себе гораздо больше, чем другие… Гораздо больше… ну пожалуйста… Эри…

Стефания просительно смотрела на меня.

– Да не жалко… в общем-то… пола. Чего его жалеть… Как хочешь. Решила так решила…

Так Стефи стала путешествовать вместе со мной. Что, ессстественно, послужило поводом для разговоров всего отряда. Нас обоих разглядывали, шушукались, бросая в нашу сторону многозначительные взгляды. Но все держались в рамках приличий. Никто себе не позволил открыто давать комментарии. То ли народ попался интеллигентный, то ли все помнили про мой хороший слух и не хотели связываться… Стефания надела на себя маску холодного высокомерия и носила ее, не снимая, весь день. Исключение делалось только для меня. Вещи она перенесла, кобылу свою пегую сдала на попечительство моему слуге, выполняющего роль конюха. С этой кобылой… Короче, перед самым отъездом конюх произвел внезапную замену в лошадином составе, заменив одного тяжеловоза. По моей задумке черную карету тянет четверка черных жеребцов. Стильно. Антуражно. В канве. Когда я увидел, что один из них рыжий, я просто обалдел. Ведь было же куплено четыре черных!

– Откуда взялась эта рыжая скотина? – поинтересовался я у конюха, как только его увидел.

– Господин, копыто у него загнило.

– Что значит загнило?

– Болячка такая. Внутри. Кость гниет. Такую лошадь только на живодерню.

– Ну а куда ты смотрел, когда покупал?

– Недосмотрел, господин. Простите меня… Сразу не увидел, а потом смотрю – прихрамывает. Постучал по копыту – а он дергается. Больно. Все ясно – гниль.

– Ладно, понятно. А рыжий откуда?

– Дык я его поменял у торговца, который нам лошадей продал.

– И что, он поменял? Вот так просто взял и поменял? – с недоверием спросил я.

– Не просто, – вздохнул конюх, похоже припомнив процесс обмена. – Сначала не хотел. Но когда я ему сказал, что мой господин темный маг и что он будет очень недоволен проданной ему больной лошадью, он передумал. Но черных у него тогда не было. Только пегие и рыжий. Ну я взял рыжего.

– Лучше уж пегого, – теперь уже вздохнул я. – А напрячь торговца, чтобы он нашел черную масть, слабо было? Он же не один там, поди, на рынке лошадьми торговал? Уж если пугать так пугать…

– Господин, времени уже не было. Все в последний момент открылось. Если бы он пошел искать, мы бы опоздали в университет.

– Ясно, – сказал я, – такой выезд испортили… Ладно хоть не в дороге все выяснилось…

– Да, да, – обрадованно закивал головой конюх. – Вы не сомневайтесь, этот хорош. Здоров. Гольшитской породы. Кением кличут. Молодой совсем.

– Кем, кем? – переспросил я.

– Кений. Кличка у него такая, – пояснил конюх.

– Ну-ну, – прокомментировал я.

Этот Кений мне сразу не понравился. Я и так лошадей не люблю, а у этого морда вообще дурная и восторженная. Абсолютно идиотское выражение. Все лошади как лошади – рядом с кормушкой стоят, жуют, отдыхают после длинного дня. Этот же, как только отвязали, сразу куда-то скакать рвется. Душа ему, что ли, не тяжеловоза, а рысака досталась? Даже не пожрет толком – скакать! Шило под хвостом. После того как его два раза ловили, веселя охотой весь лагерь, конюх стал его стреноживать. Вроде вопрос решился, но тут появилась кобыла Стефи. И так она, видно, ему понравилась, что воспылал он к ней неземной любовью. Та от него шарахается, а он из рук и постромков рвется – пустите, мол, к ней, не могу, мол, без нее! Целая история – запрячь его и распрячь. А вечерами и ночами он ржал. Подругу звал. Вконец задолбал этот трубящий в ночи слон! Тут спать охота, а эта зараза фургон раскачивает, с привязи рвется, да еще и ржет!

– Слыш, скотина, – как-то после бессонной ночи, смотря в его глупые зенки, зловеще прошипел я, – я тебя на колбасу сдам! При первом же подвернувшемся случае. Ты понял, придурок рыжий?

Ничего он не понял, судя по выражению его вытаращенных шаров. Стали кобылу привязывать вместе с другими лошадьми. Затихло. Но ненадолго. Как-то просыпаюсь среди ночи от какого-то непонятного звука.

Хрум… хрум…

Что за ерунда? Лежу, напряженно прислушиваюсь.

Хрум! Хрум!

Мыши, что ли, завелись? Вроде звучновато… для мышек-то?

Хруп!

Мыши-мутанты? Я осторожно спустил ноги вниз и пошел разбираться. Оказалось – Кений фургон грызет! То ли скучно ему, то ли ужасно полезные микроэлементы в древесине обнаружил… скотина. И поменять его не на кого. Тяжеловоз редкой породы, повышенной тяговой мощности. На каждом углу такие не продаются. Нужно ждать оказии, а пока – терпение, терпение и еще раз терпение в ожидании избавления от этого животного.

В общем, как и положено, в дороге были приключения, скрашивающие скуку от перемещения из пункта А в пункт Б. Далеко все-таки ехать. Две недели дороги до точки сбора. Конечный пункт – замок Крондоф, гнездо мятежников, которое мы должны выжечь каленым железом. Ладно, посмотрим, как тут проводят полицейские операции… по принуждению к миру.