Текст книги "Наблюдатель"

Несмотря на тихое неодобрение помощницы Григорьева, мы с Энн за прошедшие дни все же оказались еще пару раз в одной кровати.

После второго такого события девушка заметила, что не против подумать и о переезде, а ее коллега поймала меня в безлюдном переходе и пообещала лишить самого ценного в том случае, если я посмею обидеть аспирантку Кайзер. Пришлось клясться и божиться, что ничего подобного у меня и в мыслях не было.

Сам же я неожиданно для себя начал вести жизнь, о которой совсем недавно не мог и помечтать. Настоящие отношения, настоящее общение с обычными нормальными людьми…

Некоторое время, правда, я побаивался спугнуть нежданную радость и старался не вступать ни с кем в разговоры без особой нужды, дабы не показать свою отсталость в самых обычных бытовых вещах. Но постепенно все же начал чувствовать себя гораздо более уверенно, понимая, что окружающие действительно относятся ко мне хорошо.

Может быть, для ученых было просто в порядке вещей сталкиваться с невольной глупостью окружающих. Склад ума такой или просто привычка. Как бы то ни было, я ощущал, что все больше вживаюсь в коллектив из современных живых людей, и всячески старался прогрессировать в этом.

Насколько мало, оказывается, нужно обычному среднестатистическому наблюдателю для счастья.

Спустя две недели полета мы наконец-то разогнались до нужной скорости, прошли гиперпространство и вывалились в окрестностях системы Авалона. После чего нашу группу впервые пригласили в командный отсек.

Сказать по правде, за две недели, проведенные на линкоре, я практически поверил, что людей на нем, кроме нас, практически нет. Оказалось, что это все же далеко не так.

– Добро пожаловать в командный центр, – поприветствовал нас капитан корабля. – А теперь попрошу женщин нас покинуть. Робота это не касается.

– Зачем звать-то тогда надо было, – резонно, на мой взгляд, заметила Попова.

– Я вызывал доктора Григорьева и наблюдателя Конте, – спокойно ответил капитан. – Они мне нужны. Ассистенты и помощники – нет. Здесь не кают-компания. Почему вы пришли – я не знаю.

– Э-э… Девочки, это моя вина, каюсь, – промямлил ученый.

Похоже, он, чувствуя себя как обычно центром вселенной, проигнорировал слова капитана и решил взять с собой еще и сотрудниц. А теперь, встретив вполне явно выраженный приказ, не осмелился спорить.

Буркнув что-то нелестное и слегка непечатное, Попова развернулась и, захватив с собой Энн, скрылась.

– Замечательно, – все так же спокойно произнес капитан. – Мы прибываем в систему, где вы, доктор Григорьев, будете иметь право решающего голоса в стратегических вопросах, а вы, наблюдатель Конте, окажетесь незаменимы в отдельных тактических моментах. Именно поэтому вы вдвоем отныне получаете допуск в командный центр. Прямо сейчас жизненной необходимости в вашем присутствии нет, но вы должны постепенно адаптироваться. Чем, на мой взгляд, вам и следует заняться. Кстати, наблюдатель, это для вас.

В моих руках оказалась золотая шкатулка, украшенная гравировкой с изображением ордена. Сама награда лежала внутри на бордовой ткани. Красивый платиновый кругляш, украшенный золотым рисунком Земли и серебряной надписью «За заслуги перед Земной Федерацией». Рядом находились наградные планки.

– Поздравляю, наблюдатель Конте. А теперь предлагаю вам все же ознакомиться с командным центром.

Мы с доктором переглянулись и отправились осматривать отсек.

Наверное, со стороны это выглядело как бесцельное хождение среди занятых работой людей, но приказ, что называется, есть приказ.

Местный центр управления довольно сильно отличался от того, который был у меня на корабле. И не только размерами. Здесь, к моему удивлению, были оборудованы полноценные рабочие места для офицеров, отвечающих за каждую из систем гиганта.

Штурманы, координаторы десанта и крыла истребителей, специалисты по различным вооружениям, инженеры, отвечающие за энергетические установки, генераторы поля Шульца, двигатели…

В этом командном центре одновременно находился не один десяток человек. И вокруг каждого висели голографические и вполне реальные панели, стояли пульты с какими-то кнопками и переключателями…

– Тройное дублирование, – неожиданно сообщил мне доктор. – Первоначальное управление осуществляется выдачей соответствующих команд корабельному интеллекту. Большинство важных операций также выведены на кнопки и джойстики быстрого доступа. А на крайний случай откровенно критические вещи можно сделать через механический доступ. Или с помощью корабельной связи через дублирующий экипаж в резервном центре управления.

– А вы откуда знаете?

– Принимал участие в конструировании отдельных узлов для таких вот посудин. Лет десять назад.

Я с уважением глянул на спутника и кивнул.

– Вас поэтому назначили на миссию?

– Нет. Мне казалось, вы в курсе, что в данный момент ваш покорный слуга является одним из ведущих исследователей Федерации в области физики гиперпространства. Дело в том, что обнаруженный переход прямо-таки кричит о том, что перед нами находится нечто, связанное с изнанкой мира. Кому, как не мне, это исследовать.

– Наверное. У нас будет максимум пять месяцев. Справитесь?

– Кто же это знает, юноша, кто же знает… Но наш кораблик – лучшая лаборатория из тех, которые можно было бы привезти туда. Вы вот все ленитесь слушать про него, предпочитаете общаться с моей аспиранткой, а зря. Вам, возможно, придется нам помогать.

– Не думаю, что я за месяц смогу научиться пользоваться всем тем, что у вас там есть.

– Тоже верно. Ну что, юноша, пойдемте, доложим капитану, что на сегодня экскурсий нам вполне хватит.

Наше путешествие продолжалось. Согласно обычной практике торможения, линкор развернулся кормой вперед и вовсю использовал те же разгонные двигатели, что и при наборе скорости. Лично для меня это до сих пор выглядело каким-то архаизмом. Но здесь был другой корабль и другие реалии.

Энн ко мне все-таки переехала. Приволокла огромный баул с вещами, бесцеремонно выселила Лизу в медицинский отсек и явно почувствовала себя как дома. Внешне это, правда, выразилось только в том, что Умник теперь каждый день готовил нам какие-то интересные и диковинные блюда, а потребление мной кофе снизилось раза в три.

Я чувствовал себя в новой ситуации на удивление прекрасно и не испытывал никаких особых проблем. Разрыв в два с лишним века, история с Фреей, прошлые проблемы и неудачи – все это как-то сгладилось и ушло. Более того, я уже не видел ничего страшного даже в возвращении к чужим звездам. Если рядом будет Энни, то это все окажется интересным приключением, а не опасной рутиной.

– А прошло всего-то пару недель, – пробормотал я, крутясь в капитанском кресле и по привычке закидывая ноги на стол.

– Это любовь, кэп.

– Ну-ну. Принеси-ка мне кофе, друг, пока она не видит.

– Один момент, капитан.

Потягивая теплый напиток, я задумался о будущем. А почему бы и нет. Почему бы и не попробовать устроить свою личную жизнь… Может быть, это все – и есть моя судьба, от которой грех отказываться?

– Притащи, что ли, еще кофе, Умник…

К сожалению, беззаботная жизнь имеет обыкновение заканчиваться.

Спустя десять дней после выхода из гиперпространства мы получили послание от Мюллера.

Законные обитатели системы тоже проявили интерес к непонятным событиям на своей территории. И собрали неподалеку от предполагаемого места появления аномалии не самые маленькие силы, которые оперативно вычистили сектор от наших модулей наблюдения и попутно чуть было не обнаружили моего сменщика.

Глава 12

– Я абсолютно точно знаю, что в системе Авалона есть лишь один собственный линкор. И с учетом последних политических веяний могу с уверенностью говорить о том, что еще два принадлежат Альянсу.

Капитан Норвуд, командующий нашим кораблем, посмотрел на меня с сомнением.

– Ваш коллега ни словом об этом не обмолвился.

– Он работает в этой системе всего пару месяцев и может не обратить внимание на такие нюансы. Запросите данные в базе корабля, там должен быть расклад по флоту Авалона.

– Хорошо, – согласился мой собеседник. – Система, проверь данные наблюдателя Конте.

– Данные верны. В этом государстве из значимых военных единиц зарегистрирован один линкор, четыре орбитальные крепости и три крейсера.

– А перед нами, значит, три линкора и пять крейсеров, – протянул Норвуд и забарабанил пальцами по столу. – Неприятно.

– Будут проблемы? – встревоженно спросил стоящий поблизости доктор.

– Возможно, – не стал играть в непобедимость капитан. – Полагаю, нам нужно быть готовыми провести акцию устрашения.

– Мы осложним отношения сразу с Авалоном и Альянсом, – осторожно заметил я.

– На Авалон всем все равно, а конфликт с Альянсом в ближайшее время практически неизбежен, – не придал особого значения моим словам Норвуд. – Будет даже лучше, если этот конфликт произойдет сейчас и на нейтральной территории. Обиженных окажется меньше.

– Кроме жителей этого мира.

– Наблюдатель, вы же должны быть в курсе нашей внешней политики. Мнение местных обитателей нас не волнует.

Я предпочел промолчать. Капитану явно плевать на то, что в соседней звездной системе живут мои родные. А вот мне, похоже, на всякий случай стоит позаботиться о том, чтобы перевезти их куда-нибудь поближе к центру. Не первый раз ловлю себя на такой мысли.

– Так что же будем делать, капитан? – в отличие от меня, доктор был весьма взволнован возникшими проблемами и сдерживать эмоции не собирался.

– Вы – ничего. Готовьтесь к своей миссии и не беспокойтесь ни о чем. Военные заботы предоставьте мне.

Спустя четыре с небольшим дня мы вышли в тот сектор пространства, где должен был открыться переход.

До возникновения аномалии оставалось еще двое суток, но рядом с предполагаемым местом ее появления сейчас занял позиции целый флот. Помимо линкоров и крейсеров в совершенно пустом космосе находилось еще и штук двадцать эсминцев.

При этом вся эта толпа явно ждала нас и только нас. Мне, опять находящемуся в командном отсеке вместе с Григорьевым, стало несколько неуютно при виде открывшейся картины. Слишком уж много потенциальных противников оказалось вокруг.

– Сохраняем эфирное молчание до того момента, как мы окончательно скорректируем скорость со всеми объектами, – раздался спокойный голос капитана Норвуда.

Стоящий рядом со мной доктор патетически поднял глаза к потолку. Впрочем, ожидание становилось все более мучительным не для него одного. Я, например, тоже с нетерпением ожидал момента, когда капитан включит-таки связь.

Но вот сам Норвуд об этом явно не беспокоился. Линкор продолжал маневрирование, занимая свое место в пространстве, эсминцы осторожно двигались неподалеку.

Встречающий нас флот словно притаился. Скорее всего, его командиры сейчас пытались понять наши мотивы и выстроить собственную линию поведения. А мы, получается, молчали, не спешили приближаться и вообще довольно сильно действовали им на нервы.

– Надеюсь, они на нас не нападут? – пробормотал себе под нос ученый. Похоже, до него внезапно дошло, что по ту сторону обшивки находится не только равнодушный космос, но и люди, которые совсем не горят желанием нас здесь видеть.

– Исключено, – попытался успокоить его я. – С Федерацией не ссорятся.

– Внимание, установлен стабильный канал связи с флагманом авалонского флота, – раздался голос корабельного интеллекта. – Канал будет открыт через пять… четыре… три…

Перед капитаном и нами, расположившимися у него за спиной, зажегся экран, где отобразились одетые в военную форму Авалона люди, находящиеся в помещении, чем-то напоминающем командный центр нашего собственного корабля.

Выглядели они откровенно нерадостно.

– Добрый день. Вас приветствует капитан Норвуд, флот Земной Федерации. Нам нужен эксклюзивный доступ в сектор пространства, который занимает ваше соединение. Федерация будет признательна, если вы пропустите нас и обеспечите отсутствие других кораблей в этом секторе.

Самый представительный из появившихся перед нами персонажей, высокий сухощавый старик с адмиральскими нашивками, открыл, а затем снова закрыл рот. При этом побледнев от негодования.

– Вы… Вы находитесь в нашем суверенном пространстве, а не в пределах Федерации, капитан Норвуд. Мы требуем, чтобы вы покинули нашу систему, иначе нам придется защищать свои границы. И ответственность за полномасштабный конфликт ляжет на ваши плечи!

Судя по всему, Норвуд не особенно впечатлился этой речью, но тем не менее согласно кивнул.

– Мне нужна отметка для протокола. Вы в категоричной форме отказываетесь выполнить нашу просьбу и угрожаете военным конфликтом в том случае, если мы не покинем пределы вашей системы?

Я почувствовал, как тревожно засопел стоящий рядом со мной доктор.

– Да! – рявкнул адмирал. Два человека из его окружения согласно кивнули.

– Хорошо, – опять кивнул капитан. – Система, протокол четыре. Уважаемые господа, не согласитесь ли посмотреть вместе с нами кое на что?

Рядом с изображением недовольных военных вспыхнула еще одна картинка, на которой оказался изображен Авалон-три, свободно висящий в черном пространстве. На фоне газового гиганта виднелись три небольшие точки – луны, оказавшиеся на этой стороне планеты.

– Зачем вы показываете нам Зевс? – недоуменно спросил один из наших собеседников. – И у вас только что от корабля отвалился кусок. Что это значит?

– Зевс? – в свою очередь удивился Норвуд. – А, самоназвание Авалона-три, я понял. Насчет отработанного оружейного модуля не беспокойтесь. Он уйдет на безопасное расстояние и самоликвидируется. Гораздо больше интересно другое. Смотрите.

Картинка, показывающая планету, стремительно приблизилась. Теперь там была лишь одна из лун, неплохо просматривающаяся на фоне затененной поверхности гиганта.

– От нас до Авалона-три-шесть примерно сто семьдесят миллионов километров. Значит, через девять с небольшим минут мы увидим то, что происходит там в данную секунду.

– Вы о чем? – голос командующего авалонским флотом приобрел немного растерянные нотки.

– Давайте просто подождем девять минут, господа.

Ученый, наклонившись ко мне, прошептал прямо в ухо:

– Я знаю, что это.

– В смысле?

Капитан Норвуд обернулся и смерил нас обоих настолько недобрым взглядом, что я взял доктора под локоть и увел в дальний угол. Похоже, наш разговор имел шанс попасть в передачу данных, а капитану это было вовсе не нужно.

– Так что вы имеете в виду? – снова спросил я, когда мы оказались в безопасности.

– Проект «Луч». Я понял, когда зашла речь об отделившемся модуле. Алан, то, что будет через девять минут, дано увидеть единицам в этой жизни. Вы – счастливчик! А я – счастливчик вдвойне, ведь я участвовал в разработке этого проекта. Бог мой, еще как участвовал!

– Да что это такое-то? Вы мне объясните? Что там сейчас произойдет?

– Тридцать тысяч тонн вольфрама встретятся с этой планеткой, – доктор буквально лучился самодовольством. – Встретятся на скорости выхода из гиперпространства.

– Э-э…

– Ну, юноша. Вы же наблюдатель. Как происходит спонтанный выход из гипера?

– В случае контакта с гравитационной тенью объекта, обладающего большей массой и находящегося в обычном мире?

– Не совсем так, там есть небольшие нюансы… Но в первом приближении вы правы. То есть, если наш линкор в гиперпространстве пересечет траекторию планеты… Что случится?

– Доктор, я не ваш студент и не полный идиот. Я отлично знаю последствия пересечения тени.

– Хм, да, – Григорьев, похоже, слегка обиделся. – Ладно. У одного талантливого юноши возникла идея создать оружие, работающее по этому принципу. И мы его сделали!

Мне потребовалось несколько секунд на то, чтобы окончательно понять, о чем именно говорит ученый.

– Однако… А как осуществляется ускорение?

– На Барнарде, Алан, на Барнарде… Вы бы видели тот завод. Разгон болванки, заморозка в абсолютном темпоральном поле, новый разгон… Принцип мы определили быстро. А над его воплощением бились годы. Восемнадцать лет при полной поддержке Федерации.

– Впечатляет, – был вынужден согласиться я. – И это работает?

Доктор довольно мерзко хихикнул и потер руки.

– А как же иначе. Не так давно было проведено очень интересное испытание. Никогда не слышали о иеговистах?

– Э-э… Религиозное течение? Они, кажется, когда-то давно своими силами колонизировали одну из планет, а потом отделились от Земного Содружества вместе со всеми остальными.

– Верно, верно, – Григорьев начинал все больше и больше напоминать мне безумного ученого из старых развлекательных фильмов. – Собрались там, жили себе спокойно… Потом начали летать с проповедями к соседям. А недавно полезли обратно в Федерацию.

Я неожиданно вспомнил не так давно изученную сводку по обжитым звездным системам. Ох ты ж…

– Это был не астероид?!

– Нет, Алан, нет… Вижу, вы вспомнили?

– Это чудовищно.

– Это – ответ на религиозную экспансию, – равнодушно пожал плечами доктор. – Вы же знаете, Федерация лояльна к любым вероисповеданиям, но нетерпима к их активной пропаганде.

– Все равно это за гранью добра и зла, – я отодвинулся от него чуть в сторону. – И много таких зарядов существует?

– Осталось еще два или три, – старик задумался и принялся шевелить губами, что-то подсчитывая. – Скорее всего, два. Их очень сложно производить.

– Не скажу, что я опечален…

– Да ладно вам, – отмахнулся Григорьев. – Лучше смотрите, время заканчивается.

Я послушно перевел взгляд на висящую в воздухе картинку.

Еще секунд сорок ничего не происходило. Выбранная капитаном луна продолжала свое неспешное движение по орбите. Затем в центре серого шарика на мгновение вспыхнула крошечная искорка.

– Есть, – ликующим шепотом воскликнул доктор. – Смотрите. Самое главное, что удар не растекается по поверхности, а идет вглубь. Вся энергия уходит в центр планеты. Смотрите!

Поверхность луны неожиданно прорезали несколько крупных трещин.

А в следующий момент серый шарик начал распадаться на части. Медленно, бесшумно и величественно.

Еще через секунду между откалывающимися от него кусками во все стороны рванулись огненные потоки.

– Там температура должна быть как в короне звезды, – восторженно сообщил мне ученый.

Разваливающаяся луна на несколько секунд скрылась в облаке плазмы и раскаленных газов. А затем все опять успокоилось. Огненная круговерть потухла, усмиренная окружающим космосом.

Остались лишь огромные уродливые обломки, медленно расходящиеся в стороны и окутанные мутными шлейфами пыли, мелких камней и продолжающих остывать газов.

Я перевел взгляд на второе изображение. Пораженные, ошарашенные, испуганные лица. Побледневшие, застывшие люди…

В наступившей тишине неожиданно громко прозвучал спокойный голос капитана Норвуда:

– Господа. Следующий заряд направлен на Авалон-два. У вас есть пять минут на то, чтобы начать отход из интересующего Федерацию сектора. В случае если вы не выполните мою просьбу, планета будет уничтожена. Следом будет уничтожен ваш флот. И Федерация все равно получит то, что ей нужно. Напоминаю, пять минут.

– Мы… Мы начинаем передислокацию в другой сектор пространства, – с трудом выдавил из себя адмирал. – Да, начинаем.

– Скотина… На этой луне были мои братья, – донесся до нас сдавленный, полный ненависти голос. – Ты, убийца, ты это слышал? Там же был целый город! Как ты мог?!

– Федерация не принимает отказов, – прежним тоном произнес Норвуд. – Нам очень жаль.

У меня по спине пробежал холодок.

– Лейтенант, успокойтесь и выполняйте приказ, – окончательно пришел в себя предводитель авалонского флота. – Мы отходим. Выключить связь!

Изображение из чужого командного центра пропало. Следом свернулась картинка, показывающая разрушенную луну.

– Капитан, вы были великолепны! – воскликнул Григорьев, покидая меня и быстро двигаясь в сторону Норвуда. – Это было сногсшибательно!

Объект его восторгов натянуто улыбнулся и буквально упал в свое кресло.

Я внезапно очень отчетливо понял, что это была первая реальная операция нашего капитана. Первая – и сразу приведшая к разрушению планетоида, человеческим смертям и ненависти со стороны целой системы.

Неудивительно, что он сейчас сжег немало нервов. Все же обычный человек, хоть и берущий на себя принятие тяжелых решений.

А вот доктор, сейчас певчей птицей разливавшийся вокруг Норвуда, вызывал у меня лишь стойкое отвращение. Гений, мать его. Дитя науки.

На ум пришла вторая уничтоженная его оружием планета, затем изобретение, сделанное в системе Короны…

Похоже, ученых нужно убивать еще в детстве. Тогда миру явно будет проще выжить.

Не обращая внимания на окружающих, я покинул командный отсек и отправился к себе на кораблик. Где развалился в своем собственном капитанском кресле и заказал Умнику коньяк. Хотелось напиться и забыть все, что довелось сегодня услышать и увидеть.

– Умник, давай сразу бокала три…

Флот авалонцев действительно ушел в сторону центра системы.

Окно в другую галактику открылось по расписанию. И прошли в него мы без каких-либо проблем.

Но ничего этого я не видел, предпочитая сидеть с мрачным видом у себя на корабле и время от времени пить коньяк. Первое время Энни пыталась меня растормошить, но в конце концов ей это надоело, она вспылила, обозвала меня ленивым кантром и ушла помогать коллегам готовить исследовательское судно к работе.

Впрочем, через некоторое время ученые заявились ко мне уже все втроем.

Как оказалось, в их головы пришла замечательная мысль – к чему таскаться по неизведанной системе со скоростью неповоротливого линкора, когда можно быстро облететь ее всю на корабле наблюдателя?

Я, услышав их просьбу, не стал сопротивляться, запросил у капитана Норвуда разрешение, а потом уже сам дал Умнику добро на выход.

– Ты не получал в последнее время никаких обновлений системы?

– Нет, кэп.

– Ясно. В таком случае используй тот протокол работы с виртуальностью, по которому действовал в прошлый раз.

– Я его уже использую, капитан.

– Понятно. Так вот и начинаются восстания машин… В любом случае слушай приоритетную задачу. Нужно посетить как можно больше открывающихся в этой системе аномалий. Исключения – гравитационная и та, которая с голубым гигантом. Ни в один из переходов не заходить. Чужие приказы выполнять только в том случае, если они имеют сервисный характер. Маршрут закончить на орбите Мелиссы-один.

Почему-то я до сих пор никак не мог заставить себя произносить имя сестры, говоря о названной в ее честь планете. Сначала тот мой жест казался мне уместным, а теперь… Теперь уже почему-то не хотелось ворошить прошлое. Возможно, действительно настала пора его отпустить и не вспоминать больше.

На таком фоне неизвестно еще, плохо или хорошо то, что этот шарик совсем скоро сгорит в местном солнце. У меня получится этакое своеобразное символическое прощание с сестрой… Надо ли оно мне? Не знаю.

Выдав Умнику распоряжения и отослав бездельничающую Лизу в ее стену, я немного посидел в командном отсеке, но затем все же отправился в каюту. Где принялся бездумно убивать время, валяясь на кровати, слушая музыку и пытаясь смотреть какие-то глупые фильмы, нашедшиеся в памяти корабля.

Рассматривать уже виденные переходы, да еще находясь в компании Григорьева, мне откровенно не хотелось.

Гравитация принялась немного колебаться – Умник начал разгон.

У моих гостей, наверное, сейчас эйфория. Как же, чужая галактика, чужие звезды… Я фыркнул и уставился в потолок. На душе по-прежнему было неуютно.

Через некоторое время ко мне неожиданно присоединилась Энни. Тихо устроилась рядом, закинула на меня ноги и руки, а затем принялась пытливо рассматривать.

– Алан, что с тобой такое творится в последнее время? Тебя тревожит, что мы оказались так далеко от дома?

– Нет, – я мотнул головой и повернулся удобнее. – Мне-то уж к этому точно не привыкать.

– А что случилось? Ты в последнее время сам не свой.

Вместо ответа я поднял глаза на потолок и поинтересовался:

– Умник, скажи, какой у Энни уровень допуска?

– Идентичный вашему, капитан.

Я чуть помолчал, а затем рассказал девушке, что произошло с маленькой планетой, ставшей объектом для демонстрации возможностей Федерации.

– Знаю я об этом, – она недоуменно приподняла брови. – И ты из-за этого расстраиваешься? Это ведь не твое дело совершенно. И уж точно не твоя вина, что там погибли люди.

– Ну, как сказать… Если бы я послушался тогда совета своего директора и забыл про эту несчастную аномалию, ничего бы и не случилось. Я не заглянул бы через переход, не просидел здесь три месяца, не доставил информацию обратно. А Федерация, в свою очередь, не устроила бы эту миссию. И люди на том несчастном спутнике остались бы живы.

Энни чуть отодвинулась, оперлась щекой на руку и уставилась на меня. С любопытством и быстро растущим возмущением.

– Что?

– То есть это так ты все видишь? Мол, я такая скотина, из-за меня люди умирают, планеты разрушаются? Прямо-таки воплощение мирового зла?

– Ну, это все-таки действительно из-за меня все началось, – осторожно произнес я.

– Не будь тебя, взорвали бы еще где-нибудь что-нибудь. Другую планету.

– Уже взорвали, – я откинулся на подушку. – Доктор рассказал, что было недавно такое.

– Тем более! Нет бы подумать о том, что мы с тобой встретились только потому, что ты тогда не стал слушать своего Кристофа. Или это тебе не важно?

– Важно, конечно, – разговор свернул на откровенно опасный путь, заставив меня слегка занервничать. – Ты – лучшее, что случалось со мной за два с половиной века жизни.

– Так и думай об этом, а не о том, что творят другие. Ты все равно ничего не изменишь в политике Федерации, не льсти себе. Занялся тут самобичеванием.

Вот и как ей объяснить, что проблема гораздо глубже, чем она думает. И дело ведь не в погибших людях или моей причастности к их смерти.

Не знаю даже, как называется мое состояние. В книгах иногда в такие моменты говорится нечто вроде: «его мир рухнул».

Мой-то мир все еще крепок и совершенно цел, но доктор со своими изобретениями и своей радостью сумел изрядно заляпать его грязью… И это очень и очень неприятно.

– Ладно, больше не буду, – пробурчал я. – Ты извини, у наблюдателей часто расшатывается психика. Перепады настроения случаются очень сильные. Надо будет по этому поводу психолога навестить, наверное.

– Потом посмотрим, – Энни несколько подобрела и снова подобралась поближе. – Думаю, если уволишься, то все само устаканится.

Некоторое время мы валялись в молчании. Не знаю, о чем думала девушка, а я просто тихо радовался, что она лежит рядом, и вспоминал, как впервые увидел переход в другую галактику, а затем прошел сквозь него. Настроение снова поменялось, и я неожиданно весело хмыкнул.

– А теперь что? – с подозрением поинтересовалась Энни.

– Да я вспомнил, почему именно решил тогда исследовать это явление. С чего все началось.

– И с чего же?

– Мне хотелось побыстрее отправиться в отпуск, снова увидеть родных. А Умник меня будил каждый месяц. В итоге приходилось вставать, а потом еще и ждать по нескольку часов результаты проверки, которую он запускал из-за возникающих аномалий. Это было довольно долго…

– Тебе никто не говорил, что твои представления о времени несколько, гм… нестандартны?

– Не перебивай. Так вот, получается, что я полетел исследовать аномалию только потому, что меня тянуло побыстрее увидеть своих родственников и не хотелось терять время. А в переход полез, так как решил назвать местную звезду в честь племянницы.

– То есть во всем виноваты твои родные? Если бы не они, то никто бы и не узнал про переход, выходит. И капитан Норвуд не взорвал бы ту планетку. Поражаюсь я тебе, милый. Придумать такой эффект бабочки лишь ради того, чтобы свалить с себя придуманную тобой же вину. Гениально!

– Да ну тебя, – я обиделся. – Я их не обвиняю. И вину с себя сложить не пытаюсь. Просто рассказал, как все было.

– Ты только той девочке, племяннице своей, то же самое сдуру не ляпни. Возможно, ты и без психологов спокойно проживешь дальше. А вот она после такого рассказа – далеко не факт.

– Не буду я ей ничего рассказывать. У нее допуска нет, – я начал немного злиться.

Называется, пришло наконец-то хорошее настроение. Нет же, надо опять его мне испортить.

– Я рада, что хоть это тебя сдерживает.

На пару минут снова наступило молчание. Я тихо злился, девушка, похоже, сообразила, что перегнула палку, и тоже притаилась.

А затем кораблик дернуло в сторону. Так дернуло, что меня, лежащего с краю кровати, сбросило на пол. Энни испуганно пискнула и уставилась на меня круглыми глазами.

– Что это?!

– Зафиксировано появление аномалии, сопровождающейся сильным гравитационным воздействием, – любезно сообщил Умник.

Я поднялся на ноги, потирая чуть было не вывихнутую руку.

– Раньше же не было? Что случилось?

– Раньше мы всегда находились или в центре гравитационного луча, или за его пределами, капитан. Сейчас мы находимся на его периферии. Гравитационное возмущение неравномерно.

– А почему ты его не скомпенсировал?

– Определить необходимый для начала компенсации момент без временной погрешности было практически невозможно, капитан.

– А какого дьявола мы вообще оказались в районе его действия?

– Руководитель текущей научной миссии привел аргументы, согласно которым я посчитал исследование данного явления важной для Федерации задачей, не вступающей при этом в конфликт с вашими директивами, капитан.

Все же Григорьев, чтоб ему лысину напекло…

Впрочем, ничего страшного все-таки не произошло, а мое личное отношение к ученому в рамках выполняемой работы, боюсь, нужно спрятать куда подальше.

– Так хоть предупреждай в следующий раз, что ли.

– Обязательно, капитан.

Я вернулся на кровать к успокоившейся девушке и принялся размышлять. Линкору на подлет к планете потребуется чуть больше суток. Мы за это время успеем добраться до трех-четырех аномалий максимум. И смысл во всем этом? Увидеть три куска неизвестного нам чужого неба?

Смысла, как я и предполагал, особого не было. Даже Григорьев, посмотрев два раза на открывающиеся перед ним переходы и не найдя в них ничего интересного, заметно заскучал. А стоило мне только появиться в командном отсеке, вообще принялся интересоваться местом, где можно было бы вздремнуть.

Стараясь не вспоминать про его недавнее поведение, я предложил ученому испытать на себе прелести темпорального сна, но идея почему-то не пришлась доктору по душе.

– Ну, тогда располагайтесь здесь, в кресле.

– А мне как быть? – его помощнице спать явно хотелось еще сильнее.

– Я могу предложить медицинскую капсулу или капсулу для остановки времени.

– А может быть, мы с Энн устроимся в каюте, а вы с доктором устроитесь в этих капсулах? – невинным тоном поинтересовалась Ирина Сергеевна, одновременно пытаясь состроить мне глазки и удержаться от зевка.