Текст книги "Комплект книг: Мозг и бизнес / Факт-карты для бизнеса. Эффективный инструмент решения задач / Стратегическое мышление в бизнесе. Технология «Векторное кольцо»"

Очевидно, что каждый читает в информации то, что соотносится с его собственной проблематикой, что актуально для его жизненной и рабочей ситуации.

Поэтому, если мы хотим, чтобы все сотрудники находились в одном информационном поле, необходимо, чтобы каждый давал обсуждаемой информации своё прочтение.

Как правило, именно на пересечении этих проблематик и рождается правильный ответ. Вот в этом и заключается смысл «социального интеллекта» для бизнеса.

Шаг четвёртый

Используйте совместные мероприятия, служащие целью сплотить вашу команду, не только для привычных награждений, застолий и воодушевляющих тостов, но и для развития «социального интеллекта» вашей команды.

Игровая форма, как это ни покажется странным, часто наилучшим образом подходит для весьма и весьма серьезного и откровенного разговора о тех вещах, о которых вы, возможно, не привыкли говорить друг с другом, а следовало бы.

Например, это может быть игра, в которой ведущий вытаскивает из барабана карточки с написанными на них характеристиками, возможно шутливыми, и предлагает любому из участников игры забрать эту карточку себе.

Если других претендентов на неё не обнаруживается, её получает тот игрок, который первый заявил на неё права. Если появляется конкурент, то карточку получает тот, кто побеждает в результате голосования группы.

В итоге любой игры должен быть победитель, так что создадим интригу – пусть победит тот, кто соберёт наибольшее количество карточек за игру.

Разумеется, в этой игре важно не то, кто какую карточку получил, но сам процесс обсуждения, реакций. В такой простой форме можно увидеть, как члены вашей команды относятся друг к другу, как они друг друга воспринимают, на какие характеристики и почему реагируют с большим эмоциональным вовлечением.

Пример другой игры – те же карточки, но участники пишут на них характеристики, которыми бы они определили своих коллег (например, по три карточки на каждого из участников такой командной игры).

Далее эти карточки оказываются у ведущего, он их вытягивает и озвучивает. Услышав соответствующую характеристику, участники должны догадаться, о ком она была написана и кем.

Эта игра, конечно, сложнее предыдущей, и хорошо, если она проводится с участием профессионального ментора. Её плюс в том, что такая групповая механика позволяет подсветить фактические взаимоотношения между членами команды и проработать имеющиеся между ними противоречия.

Как показывают исследования профессора Массачусетского технологического института Алекса Пентланда, автора целого научного направления, получившего название «социальная физика», чем выше уровень социального взаимодействия в коллективе и выше, соответственно, «социальный интеллект» её участников, тем эффективнее такая команда справляется с производственными задачами.

Всякий раз, когда я рассматриваю перо из хвоста павлина, мне делается дурно!

Чарльз Дарвин

Глава о «сексе» в книге, адресованной предпринимателям, может показаться странной. Но речь идёт о базовой биологической потребности, а бизнес как раз призван удовлетворять потребности клиента.

Но, конечно, мы сейчас говорим не о «секс-индустрии», как можно было бы подумать. Речь пойдёт о бизнесе впечатлений, о восхищении, которое мы хотим испытывать, и о креативности.

Дело в том, что сама формулировка – «половой инстинкт», а тем более «инстинкт продолжения рода» – вводит нас в заблуждение.

Сексуальное поведение, конечно, способно приводить к деторождению, но животные, движимые «инстинктом продолжения рода», не думают о том, что они занимаются производством потомства.

Они движимы именно «инстинктом» – в том смысле этого термина, как его использует биологическая наука (в случае человека мы говорим больше о потребностях, нежели об инстинктах в научном смысле этого термина).

Понятие «биологического инстинкта» предполагает наличие жёсткой программы, реализующейся при определённых обстоятельствах помимо воли и сознания живого существа.

Половой инстинкт проявляется у животных специфическим возбуждением, которое возникает при определённой стимуляции, а регулируется гормональными факторами и поведенческими программами.

Это значит, что животными руководит вовсе не идея продолжения рода (как, казалось бы, следует из названия соответствующего «инстинкта»), а то, что с ними происходит на нейрофизиологическом уровне, – сексуальное возбуждение, сексуальная доминанта и т. д.

Появление потомства – это в каком-то смысле параллельный сексуальному поведению процесс. Да, ради него эволюция и запрограммировала в животных определённый паттерн сексуального поведения, но вот в известность о своей цели она их не поставила.

Они не знают, зачем и ради чего они пускаются «во все тяжкие». Они просто не могут не испытывать сексуального возбуждения, если на них воздействуют специфические стимулы и их собственный гормональный фон.

То есть это два самостоятельных процесса: сексуальное возбуждение и соответствующее поведение животного, с одной стороны, и процесс зачатия, вынашивания и рождения потомства – с другой.

В случае человека сексуальность и вовсе отделилась от «инстинкта продолжения рода»:

• во-первых, мы, в отличие от других животных, знаем о возможных последствиях своей половой активности и, за исключением редких случаев, пытаемся этих последствий избежать;

• во-вторых, мы, в отличие от большинства животных, способны получать благодаря своей сексуальной активности сильное чувственное удовольствие, а также испытывать более сложные переживания, сопряженные с сексуальностью, – любовь, благодарность, привязанность, эмоциональная близость, ревность, стыд, вина и т. д.;

• в-третьих, наша сексуальность жёстко отформатирована системой воспитания – нас воспитывают в представлении о том, что такое «нормальная» сексуальность, но вместе с тем нас также, вольно или невольно, информируют и о многообразии возможного сексуального опыта;

• в-четвёртых, социокультурная матрица определяет не только сексуальную жизнь половых партнёров, но и общественную, так скажем, форму их отношений – заключение брака, брачный договор, предполагаемая браком моногамия, права на детей и т. д.;

• в-пятых, сексуальность имеет в нашей жизни не только физиологическое, социальное и этическое измерение, но ещё и эстетическое – стандарты красоты, мода, художественные произведения, эротика и т. д.

Учитывая все эти факторы, нельзя сказать, что «сексуальность» – это то, что мы о ней обычно думаем. Можно сказать, что это область наших чувствований, которая проникает во все сферы и среды нашей жизни, зачастую видоизменяясь в них до неузнаваемости.

С другой стороны, сексуальность, как бы она ни трансформировалась в рамках нашей культуры, – это проявление биологической потребности, то есть сама биологическая потребность, а значит – желание.

Вот почему бизнес, даже если не ставит перед собой цели работать непосредственно на сексуальное желание своего клиента, старается сделать свой продукт максимально «сексуальным», то есть вызывающим восхищение.

Именно с этой целью к рекламе привлекают селебрити, которые являются эталонами привлекательности, красоты, сексуальности. Реклама обещает сделать нас привлекательными, неотразимыми, желанными.

Социальный статус, на который намекает реклама предметов роскоши, в основе своей тоже содержит сексуальный подтекст:

• мужчины, обладающие социальным статусом, кажутся женщинам более сексуально привлекательными;

• мужчины подсознательно конкурируют друг с другом за тот самый статус именно потому, что это делает их более предпочтительными партнёрами в женском восприятии.

Наконец, огромная индустрия красоты, которая работает как на женщин (в первую очередь), так и на мужчин – от косметики, моды и пластической хирургии до фильтров и масок в мобильных приложениях, – есть сексуальность в чистом виде.

Секс всюду – в телевизионных шоу и кинофильмах, в музыке и одежде, в рекламе и на упаковках товаров, в спорте, деньгах, социальном статусе и т. д.

Но и это всё лишь вершина айсберга…

Как мы с вами уже знаем, мозг человека представляет собой сложный комплекс структур, формировавшийся постепенно, этаж за этажом, в течение миллионов лет эволюции.

• Первый этаж достался нам от рептилий, то есть ему больше 100 миллионов лет как минимум. Рептильный мозг, как мы помним, отвечает за наш жизненный тонус, включая, кстати, сексуальную активность.

• Второй этаж нашего мозга – это наследство, которое завоевано силами млекопитающих, то есть ему порядка 50 миллионов лет. Лимбическая система отвечает за эмоции, которые, в свою очередь, сигнализируют нам о состоянии наших базовых потребностей (если они удовлетворены – эмоции положительные, если нет – отрицательные).

• Наконец, третий этаж – неокортекс. Понятно, что от тоже возник не вчера. Но кора коре рознь: есть та кора, что отвечает за создание образа окружающего нас мира и завязана на органы чувств, а есть та, которая, так сказать, думает.

Эта «думающая» или, как ещё её называют, «ассоциативная» часть коры головного мозга расположена прежде всего в двух регионах:

• в теменной коре (третичные зоны анализаторов);

• в лобной, префронтальной коре (формирование образа будущего).

Вопрос, который всегда интересовал учёных: почему у человека именно эти зоны так бурно разрослись за сравнительно небольшой исторический период – не за миллионы лет эволюции, как в случае двух первых этажей, а за какие-то сотни тысяч?

Очевидно, что у этого эволюционного приобретения был какой-то смысл – зачем-то эти области коры нашим предкам понадобились. Но поскольку никто со свечкой при этом не стоял, учёным остаётся лишь строить на этот счёт разные гипотезы.

И, наверное, нет ничего удивительного в том, что эти гипотезы связаны с нашими базовыми биологическими инстинктами – индивидуального самосохранения, иерархическим и половым.

Первая, которую мы уже, по сути, рассмотрели, – это теория социального мозга, возникшая на основе исследований Робина Данбара. Согласно этой теории, мы с вами нарастили дополнительные объемы мозга, чтобы удерживать в голове всех наших соплеменников.

Для жизни в больших социальных группах нам были необходимы дополнительные расчётные мощности мозга. Это ведь не просто «удержание», надо ещё понимать, кто кому и кем приходится, кто к кому и как относится.

Социальная жизнь – это сложный процесс: необходимо учитывать родственные связи, вертикаль социальной иерархии, конкурирующие кланы внутри группы и т. д.

Впрочем, это только одна из версий формирования у нас «избыточного» мозга.

Вторая теория «большого мозга» связана с нашей агрессивностью и необходимостью, соответственно, защищать себя в борьбе с другими представителями нашего отнюдь не самого спокойного вида.

Инстинкт самосохранения потребовал множества дополнительных знаний и умений. Мы преуспели в создании и использовании вооружений, защитных сооружений, координации боевых подразделений и т. д.

Homo sapiens вовсе не так милы, как бы нам хотелось бы о себе думать. Мы вступаем в кровопролитные войны и убиваем себе подобных, извините, пачками. Причём часто без какой-то особой необходимости, а просто в борьбе за достаточно абсурдную символическую власть: захватнические войны, крестовые походы, инквизиция, революции, холокост, апартеид – вот рубцы на древе нашей Истории, по которым мы свою историю и пишем.

В общем, ещё одна из эволюционных теорий, основанная, в сущности, на дарвиновском естественном отборе, гласит: чтобы побеждать в бесконечных конфликтах, которые мы готовы развязывать буквально на ровном месте, нашим предкам потребовались дополнительные мозги.

Но есть ещё и третья теория, пытающаяся объяснить непропорциональное увеличение объема нашего мозга, и в основе этой теории половой отбор.

Причём эту гипотезу опять-таки сформулировал Чарльз Дарвин.

Согласно принципу естественного отбора, выживает сильнейший – то есть наиболее приспособленная особь. Но в природе можно наблюдать весьма странные явления, которые, мягко говоря, не вписываются в логику естественного отбора.

«Всякий раз, когда я рассматриваю перо из хвоста павлина, мне делается дурно!» – писал Чарльз Дарвин одному из своих корреспондентов.

Ну ещё бы! Как эволюция вообще могла допустить, чтобы животное отрастило себе такую, по сути, калечащую его штуку, как павлиний хвост? Он ограничивает птицу в передвижении, делает её лёгкой добычей для хищника. Что это вообще за безумие?!

Но Дарвин нашёл ответ: перо павлина, как и множество других странных штук в животном мире, – это, как писал учёный много позже, «хороший пример того, что наиболее утончённая красота может служить половым очарованием и ни для какой другой цели».

Как мы помним, эволюция не слишком беспокоится о выживании конкретной особи, её единица – не особь, а ген, который ищет своего продолжения в веках.

И хотя огромный хвост павлина не повышает шансы конкретной птицы на выживание, его красота делает самца более привлекательным для самок. То есть павлин, может быть, и рискует жизнью из-за нефункциональности своего оперения, но вот его гены, как раз таки наоборот, получают определённое преимущество.

Итак, третья гипотеза, объясняющая нашу мозговитость, основана на принципе полового отбора. Только если павлину для соблазнения самок нужен хвост, то мужчина-человек стал использовать для этих же целей мозг, точнее – его интеллектуальную функцию.

Неслучайно есть ещё один так называемый проклятый вопрос эволюции, которым всю жизнь задавался Чарльз Дарвин: «Почему мы так добры друг к другу и почему так умны?».

Ответа на него пришлось ждать достаточно долго. Он был получен лишь в 80-х годах прошлого века (Дарвина уже сто лет как не было в живых) в рамках широкомасштабного – 16 тысяч респондентов – исследования, в котором изучались представители 37 различных обществ и культур.

Проектом руководил эволюционный психолог, профессор Техасского университета в Остине – Дэвид Басс. И он доказал, что вне зависимости от культуры, пола и возраста ключевыми факторами, универсальными критериями выбора полового партнёра у представителей нашего с вами вида являются – внимание! – те самые дарвиновские ум и доброта.

Теперь вернёмся к павлину. А чего он, собственно, добивается своим хвостом? Какое чувство он пытается вызывать у павы – самки павлина? Прозвучит, может быть, забавно, но он пытается вскружить ей голову.

Любовник из него, как мы понимаем, не очень ловкий – хвост мешает. Поэтому павлины, подобно тетеревам, токуют на ограниченном участке территории.

Самки обходят эти квадранты, и если павлин своим хвостом так воздействует на её чувственность, что она «теряет голову», пава сама входит в квадрант этого павлина – то есть вверяет себя ему.

Она – пава – делает этот выбор, и, чтобы она на него решилась, павлин должен произвести на неё неизгладимое впечатление. Конечно, люди не павлины, но здесь важен принцип.

Вот исследование, которое было проведено уже на людях выдающимся эволюционным психологом, профессором Университета штата Нью-Мексико Джеффри Миллером, автором, к слову сказать, прекрасной книги «Соблазняющий разум».

Миллер, по сути, доказал, что наш ум работает один в один как хвост павлина.

Вот пример из области речи и языка. Словарный запас человека составляет порядка 100 тысяч слов. Из них лишь 5 тысяч являются, можно сказать, «полезными». Мы используем их регулярно, и нам их абсолютно достаточно, чтобы донести до собеседника практически любую свою мысль или просто поддержать с ним хороший социальный контакт.

Что же представляют собой оставшиеся 95 тысяч слов? Вы удивитесь – они «декоративные», и мужчина прибегает к ним, когда в поле его зрения оказывается привлекательная для него женщина.

Зачем мужчины сыплют «декоративными» словами при виде женщин? Это позволяет им продемонстрировать качество своего мозга!

Ровно ту же самую функцию выполняют и танец, музыка, изобразительное искусство: умение сочинять музыку, импровизировать, писать стихи, способность играть на музыкальных инструментах – всё это, как известно, способно восхитить женщину.

Но чем она на самом деле восхищается? Качеством мозга потенциального избранника: от того, насколько у мужчины хорошо с этим органом, косвенно зависит и то, насколько он способен позаботиться о потомстве, насколько он будет добр (доброта, знаете ли, тоже требует ума), насколько он, наконец, будет надёжен.

Мозг мужчины с точки зрения теории полового отбора – это хвост павлина, с помощью которого он пытается произвести впечатление на женщину, вскружить ей голову и таким образом побудить ввериться ему.

При этом женщинам, в отличие от пав, нужно понимать «декоративные» слова, которыми пользуется мужчина. Как иначе испытать трепет, читая любовные сонеты Вильяма нашего Шекспира? Никак, нужно знать и понимать соответствующие слова.

То есть в какой-то момент, когда язык стал средством соблазнения, мужчины принялись соревноваться друг с другом в велеречивости своих признаний. Женщины же, обучаясь их понимать, превращались во всё более и более строгих экзаменаторов, в результате чего и их мозг эволюционировал столь же стремительно.

Связь сексуальности и творчества кажется вполне очевидной. Об этом прямым текстом говорится в диалогах Платона и текстах Овидия. В более позднее время на эту же тему писали Фридрих Ницше, Оскар Уайльд, Стефан Цвейг и многие другие авторы.

Наконец, подробно эта тема была разработана в психоанализе Зигмунда Фрейда, где для этих целей использовался уже даже специальный термин – сублимация, процесс специфической переориентации сексуальных импульсов, табуируемых в культуре, на творческую деятельность – художественную, идеологическую и научную.

Если совсем просто, то идея сублимации состоит в том, что человек, испытывая сексуальное влечение, которое пытается подавить в себе по тем или иным причинам (религия, воспитание, национальные традиции и т. д.), реализует эту энергию при создании художественных произведений.

В самом простом варианте сублимацией можно считать период творческой активности у молодых людей обоих полов, когда они, страдая от неразделённой любви или вовсе из-за её отсутствия, пишут характерные стихи и прозу романтического содержания или бренчат на гитаре.

По мере врастания во взрослую жизнь этот характерный «творческий зуд», как правило, сходит на нет: сексуальная чувственность, удовлетворяемая естественным образом, больше не нуждается в переключении на творческую деятельность.

Впрочем, долгое время идея «сублимации» повергалась критике, а экспериментальные данные, подтверждающие сам факт существования данного феномена, были получены совсем недавно.

В 2013 году группа психологов из Иллинойсского университета под руководством Эмили Ким исследовала творческие способности мужчин и женщин протестантского вероисповедания.

Как оказалось, группа протестантов с сексуальными проблемами и тревогой по поводу своих «греховных мыслей» продемонстрировала более высокие показатели творческих способностей в сравнении с протестантами, которые не имели подобных психологических проблем и не считали свои сексуальные желания чем-то предосудительным.

Поэтому и то, о чём говорил Дарвин, и то, о чём писал Фрейд, судя по всему, имеет под собой определённую основу. Нельзя, конечно, утверждать, что всякая креативность содержит в себе подавленную сексуальность, а тем более является признаком психологических проблем.

Однако очевидно, что сексуальная потребность, даже если она не осознаётся человеком в качестве таковой, может толкать его на какие-то креативные решения, привлекающие внимание широкой аудитории или вызывающие интерес и восхищение конкретных людей.

Что такое «креативность» и как работать с «творческими людьми»?

Сексуальная потребность и сексуальное (половое) поведение, как мы уже могли убедиться, – это вовсе не одно и то же. Поэтому не стоит удивляться, что эта потребность заставляет нас отращивать не только творческие, но даже бизнесовые «павлиньи хвосты».

Понятно, что подобные «хвосты» могут становиться причиной специфической творческой ревности в производственных коллективах. Думаю, что многие предприниматели сталкивались с трудностями при работе с талантливыми, креативными людьми и понимают, о чём я говорю.

Такие специалисты, как правило, крайне чувствительны, ранимы, обидчивы. Часто с трудом вливаются в коллектив, непроизвольно провоцируют конфликтные ситуации и очень терзаются уязвлённым самолюбием. Кроме того, они могут требовать особого к себе отношения и в ряде случаев не вполне объективны в оценке своего труда.

Исходно «сексуальность» по самой своей природе эгоцентрична – она предполагает желание получить удовольствие любой ценой. Она ревностна и конкурентна, ей свойственна экзальтация и бьющие через край чувства.

А ещё она может выражаться специфической «принципиальностью», претенциозностью и даже жестокостью, с чем можно нередко столкнуться, если у сотрудника соответствующий психобиологический тип.

Для «творцов» также характерны проблемы организационного характера: сорванные дедлайны, одни обещания на входе и другие на выходе, несоблюдение формальных процедур, установленных в компании, и т. д.

«Управление талантами» – это, вообще говоря, отдельное искусство. Но если этот талант ещё и художественного, так скажем, склада, то это и вовсе задача со звёздочкой.

Без таких людей вы вряд ли сможете сделать свой продукт по-настоящему ярким, запоминающимся, вызывающим восторг у клиента, но работать с таким человеком может быть очень сложно.