Текст книги "Пятый кодекс"

Глава 22. Последняя шифровка доктора Изотова

– Ну, иди сюда, дурашка. Иди, не бойся!

Горсть мокрого хлеба нашла самого худого и несчастного голубя среди стаи пёстрых зажиточных завсегдатаев этого участка улицы. Мокрая хлебная лепёшка хлопнулась об асфальт с характерным звуком: «Ляп-п-п!» Скромный новичок не успел подойти к угощению, как незнамо откуда прилетела стайка воробьёв и стала клевать обед прямо под носом у его хозяина.

– О! Явились, черти! – добродушно смеясь, проскрипел пенсионер.

Больной, никому не нужный и всеми забытый старик Юрий Валентинович Изотов ходил кормить голубей к институту, где ещё совсем недавно преподавал и занимался научной работой. Но настали смутные времена, и профессор с более чем тридцатилетним стажем оказался невостребованным.

Февральская оттепель напоминала о скором приходе лучшего времени года. Здесь, на лавочке, в старом драповом пальто, в ботинках на тонкой подошве и каракулевой шапке пирожком сидел человек, открывший миру письменность самой загадочной цивилизации на земле – народа майя. Пасмурность и сырость Города на Неве нисколько не смущала учёного.

Сколько связано с этими местами, сколько отдано сил.

В сорок шестом, совсем молодым парнем, экстерном окончив университет, Юрий перебрался из Харькова в Ленинград. Конечно, реализовываться в науке нужно было там, где к ней было особое внимание. Да и к тому же этот город импонировал ему, скрытному, можно даже сказать, нелюдимому молодому человеку с научным складом ума и большими творческими способностями. В те годы и Харьков, и Ленинград были городами одной большой родины.

Потом, при сталинском режиме была опала – ни аспирантуры, ни диссертации. Работа простым лаборантом на кафедре.

Война сделала поколение мальчишек, родившихся в двадцатых годах XX века, жизнестойкими, сильными и твёрдыми. А тем более такого парня, как Юрий Изотов. Бывшего разведчика трудно было выбить из седла. К тому же он начал работу по двум книгам, добытым из архивов «Аненэрбе» в Берлине в сорок пятом году, – «Сообщение о делах на Юкатане» Диего де Ланды и «Кодексы майя» Брассера де Бурбура. Медленно, но уверенно Юрий двигался к своей цели, превращая символы в слова, а слова – в предложения. Как? Об этом не принято говорить, но Юрий готов был поклясться: многое из того, что он расшифровал и до чего догадался, к нему приходило ранее, в его детских видениях.

Его вдохновляла память о родине, о посёлке Южном, где он получил в лоб шаром от крокета. Но его судьбой всё же стал Ленинград.

Здесь он, приехав защищать кандидатскую диссертацию, сразу получил степень доктора наук, своими знаниями и достижениями в этнографии и лингвистике заставив учёный совет аплодировать стоя.

Потом были происки врагов. Из-за неуживчивого характера и острых, ироничных высказываний не было друзей. Но Юрия это не смущало. Он всегда был одиночкой: и в науке, и в жизни. Лишь в 1990 году, после падения железного занавеса его, одного из выдающихся майянистов мира, пригласили в Гватемалу для вручения награды – Большой Золотой медали президента, а в 1995-м – в Москве, в посольстве Мексики Юрия Валентиновича наградили орденом Ацтекского орла за выдающиеся заслуги перед Мексикой.

Так прошла жизнь. Изотов бережно хранил остатки своей первой скрипки с давно запёкшейся кровью его единственной возлюбленной Кати, погибшей в сорок первом. Ей он остался верен навсегда.

Родина щедро отплатила за его заслуги крохотной хрущёвкой на окраине города. Но Юрий Валентинович не жаловался. Много ли надо человеку, во главе угла которого была наука?

Век подходил к концу вместе с тысячелетием, и Изотов, несмотря ни на что, чувствовал себя частью этого большого мира, который человечеству ещё исследовать и исследовать. Единственное, что волновало профессора, – ему так и не удалось подготовить достойного ученика. Ведь мало передать знания, важно быть уверенным, кому передаёшь. Но самое главное, что узнал профессор, по крупицам собирая исторические записи майянских иероглифов, он не сказал никому. Никто в стране, а может, и во всём мире не знал тайны, способной перевернуть науку или даже все теории о возникновении Земли. Свои знания строптивый учёный мечтал передать самому достойному из людей, но пока такого счастливца не нашлось. Профессора грела одна мысль: что никто, кроме него, не смог сделать этого открытия.

Как лицемерят старики, которые «хотят умереть»! Ведь на самом деле чем дольше живёшь, тем больше жить хочется.

– Пора мне, – объявил учёный голубям и, опираясь на трость, купленную в Мексике, поднялся со скамейки.

Оглянувшись на институт, словно престарелый актёр на театр, в котором уже никогда не сыграет, он медленно двинулся домой.

К вечеру стало подмораживать, и Юрий Валентинович с трудом добрался по скользкому тротуару до своего подъезда. У двери его ждал роскошный сиамский кот.

– Что Клёцык, ждёшь меня? – Профессор, переводя дыхание, сел на лавочку у подъезда, и кот, видимо, по привычке прыгнул старику на колени.

Вообще-то учёный, всю жизнь тяготевший к Мексике, назвал кота Кетцалькоатлем, но соседские дети сочли это прозвище длинным и моментально перекрестили животное в Клёцыка. Так и подкармливали всем двором этого Клёцыка, правнука знаменитого кота Изотова сиамца Аспида.

Хитрый кот сидел на коленях Юрия Валентиновича, закатив свою ворчливую песенку.

– Добрый день! – услышал профессор чей-то надтреснутый голос.

Увлечённый котом, Изотов не заметил, как к нему подошёл незнакомец, по-видимому его ровесник.

– Здравствуйте, – повторил пожилой мужчина в кожаном пальто и широкополой шляпе.

Что-то в этом человеке было до боли знакомое. Что? Юрий Валентинович пока не понял и поприветствовал незнакомца в ответ.

– Вы позволите, я присяду? – спросил тот и, не дожидаясь ответа, опустился рядом с профессором. – Вы живёте в этом доме? Не так ли?

– А что случилось? Вы из ЖЭКа? – брюзжа, удивился Изотов.

Хитрый профессор сразу заинтересовался чужаком. «Странно, говорит на русском, как диктор, а сам иностранец». Изотова, знавшего пять языков, было трудно обмануть, не зря говорят, что бывших разведчиков не бывает. Юрий Валентинович прикинулся глупым старикашкой.

– У нас горячую воду никак не включат. Вы бы там сказали, у себя в ЖЭКе, а то… – Изотов забавно трусил левой рукой, будто у него были проблемы с нервной системой.

Пожилой гость улыбнулся.

Массивная нижняя челюсть старика не давала Изотову покоя. «Где я видел тебя, дед?»

– Да я не из ЖЭКа, – добродушно засмеялся незнакомец, – я ищу своего старого друга-фронтовика. Может, знаете Изотова Юрия Валентиновича?

Ни один мускул не дрогнул на лице старого разведчика. Его профессиональные навыки вернулись молниеносно через пятьдесят пять лет, будто не было за плечами прожитой жизни.

«Оп-па. Приехали! – подумал профессор. – Друг меня нашёл. А ну, а ну, кто же ты?» Юрий Валентинович, продолжая гладить кота, достал носовой платок из кармана, делая вид, что вытирает губы.

– Нет, не знаю такого… Может, вы ошиблись домом?

«Судя по артикуляции, немец или скандинав, – мучительно анализировал Изотов. – Хотя он такой старый, что чёрт его разберёт. Впрочем, как и я».

«Немец» опять засмеялся, открыл небольшую кожаную сумку, снял перчатку и…

Этого было достаточно. Юрий Валентинович, который, казалось, не смотрел в сторону незваного гостя, заметил боковым зрением, что на левой руке иностранца усохший мизинец и половина безымянного пальца. Так бывает при простреле кисти руки и повреждении сухожилия. Профессора как молнией ударило. «Берлин… сорок пятый… подготовка груза… Отто Ран?»

Пожилой немец тем временем вынул из сумки старую жёлтую потёртую фотографию военных лет. На ней Юрий Изотов с двумя однополчанами стоит на фоне Бранденбургских ворот.

– Вот он. Видите? – Старый нацист указал на молодого Юрия.

– А где здесь вы? – сыграл дурачка старый разведчик.

– А я… Я фотографирую, – нашёлся Отто после небольшой паузы.

Юрий посмотрел в глаза незнакомцу. Да, это был он – начальник отдела археологии тайной организации «Аненэрбе», писатель, исследователь, публицист нацистской Германии и сподвижник самого Гиммлера, оберштурм-баннфюрер СС Отто Вильгельм Ран.

«Сколько же ему лет, если мне семьдесят шесть?» – поражённо думал Изотов.

Этот человек мог убить его дважды – в начале и в конце войны. И зачем-то пришёл сегодня, в конце февраля 1999 года.

«Почему же он меня не узнал? – продолжал думать старый профессор. – И я ведь тоже сразу не понял, кто он такой…»

Учёный смекнул, что нужно выбираться из ситуации, пока его не успели засечь. Он пару раз дёрнул головой, изображая нервный тик, и, поднявшись со скамейки с котом на руках и взяв свою трость и матерчатую хозяйственную сумку, в которой носил корм для птиц, пробормотал:

– Пойдём, Клёцык! Пойдём, милый мой. А то мне таблетки пить пора.

Пожилой немец подозрительно посмотрел на учёного и кинул в спину:

– Так вы не знаете Изотова?

Юрий Валентинович, делая вид, что по болезни уже не слышит, прихрамывая, пошёл в подъезд. Немец поднялся. Сделал движение за Изотовым, но в этот миг из парадного выскочила весёлая стайка мальчишек, крича наперебой: «О! Клёцык, Клёцык! Дед Юра! Дайте поиграть!» Изотов отдал детям кота и нырнул в подъезд. Немец стоял у входа, не торопясь пряча фотографию в свою сумку, и напряжённо думал, а потом удивлённо протянул:

– Ю-Ю-Юра?..

Через две минуты Юрий Валентинович, запыхавшийся, сидел в своей малюсенькой гостиной, которая была одновременно и спальней, и лихорадочно набирал номер на барабане ветхого телефона.

– Алло, Виолетта?..

* * *

Мать редко звонила Рогову, зная, что сын либо в командировке, либо ему нельзя мешать. Работа журналиста предполагает постоянную занятость, и такой человек, как правило, не принадлежит самому себе. Поэтому её Андрюша обычно звонил сам, когда у него было свободное время. Но в тот день, когда ещё молодой, тридцатилетний, но уже достаточно известный журналист, только что получивший одну из престижных наград в области телевидения, был на собрании у генерального директора канала, вдруг раздался звонок по мобильному телефону.

– Сынок, тут какая-то странная телеграмма тебе…

– Мне? – удивился Андрей.

В то время само слово «телеграмма» уже звучало как что-то доисторическое.

– «Изотова инсульт Срочно приезжайте Виола Кац», – зазвучал голос матери в трубке телефона.

Это неожиданное сообщение потрясло Андрея больше, чем можно было представить. Он вдруг вспомнил детство и шахматный турнир в Ленинграде, профессора «страшнее дедушки», его улыбку и тёплое отношение к пионеру Андрюше Рогову. Просто потому, что молодой шахматист пришёлся по душе ему своим настырным характером. А может, потому, что у него не было никого: ни детей, ни внуков. Был только сиамский кот Ася и старая разбитая скрипка. А ещё было обещание Андрея – писать, которое со временем забылось, как и желание постигать науку майянских иероглифов. Андрей вдруг ощутил непреодолимое желание лететь в Питер, чтобы хоть чем-нибудь помочь старику. «Срочно приезжайте» – значит, некому больше приехать и некому больше прийти. Как это страшно.

Вечером того же дня молодой журналист почти бежал по коридору больницы.

– Иза… Иза… – с трудом пытаясь разобрать врачебные каракули, читала дежурная медсестра. Изотов, – сдержанно поправил Андрей, – Юрий Валентинович.

– А-а-а-а, – вдруг вспомнила девушка, – это такой… старичок. Да? Вечером вчера привезли, да?.. Так он там, в коридоре, возле ординаторской…

Не слушая больше ни слова, Андрей побежал по коридору в сторону ординаторской, где возле каталки с Изотовым, лежащим без сознания, советовались два санитара, куда переложить дедушку – на кушетку или сестра-хозяйка даст ещё одну койку. Им была нужна каталка. Стиснув зубы, Андрей только спросил:

– Где дежурный врач?.. – и уже на повышенных тонах спрашивал дежурного врача: – Вы положили профессора Изотова в коридоре? Он сутки пролежал в коридоре на сквозняке?!

– Молодой человек, – мурлыкающе отвечал нагловатый мужчина в белом халате средних лет, – при чём здесь профессор, не профессор? Здесь все больные и все равны. А свободных мест, сами понимаете, нет.

– Хорошо. Но, может, что-то можно сделать? – Андрей потянулся к внутреннему карману пиджака, и глаза врача засияли, будто он только что провёл удачную операцию на сердце…

– Девочки, свежее бельё в седьмую и пижаму! – скомандовала старшая медсестра, и персонал отделения засуетился.

У двери в кабинет обыденно стоял дежурный врач, который только что дал распоряжение перевезти больного Изотова в палату. Но Андрей уже не обращал ни на кого внимания. Он стоял у каталки с профессором и держал его за руку.

– Юрий Валентинович, это я, Андрей Рогов, – произнёс журналист, будто верил, что безмолвный профессор ответит ему.

Вдруг профессор открыл глаза.

– Юрий Валентинович, это я, Рогов, – повторил Андрей.

Старик качнул головой.

– Молодой человек, его нельзя беспокоить, – вклинилась дежурная медсестра, но Андрей не отреагировал. – У больного очень тяжёлое состояние… – опять было начала женщина.

– Что ж он тогда в коридоре лежал, медсестра?! – резко оборвал Андрей. – Небось своего деда так не положишь!

Андрей почувствовал, как профессор сжал его кисть пальцами, и посмотрел на его пожелтевшее лицо. Изотов проговорил:

– Андрю-ша, пятый кодекс. Пятый…

– Это бывает, – пояснил врач за спиной у Рогова, – подкорка мозга иногда такие вещи выдаёт…

Изотов из последних сил отрицательно помотал головой.

– Во деда кумарит! – гундося сказал какой-то юноша, сидящий на кушетке неподалёку. – Галюны, видать, ловит.

– Сейчас ты поймаешь! – сердито огрызнулся Андрей, и юноша скрылся из виду.

Изотов приподнял голову и хрипло повторил:

– Андрюша, пятый…

Это были последние слова человека-легенды. Профессор откинул голову набок и замер… навсегда.

…Андрей медленно шёл по коридору и отрешённо думал: «Не успел… Что-то хотел сказать и не успел…»

– Ну что вы так волнуетесь, дорогой мой? – бегал вокруг Рогова получивший на лапу врач стационара. – Мы сделали всё, что могли. Старенький, сами понимаете.

Гнев душил молодого журналиста, но, совладав с собой, он посмотрел в глаза этому эскулапу:

– Просто когда-нибудь ты тоже будешь умирать… доктор. И дай тебе Бог, чтобы не так, как он, – и зашагал дальше, оставляя так ничего и не понявшего равнодушного врача в коридоре.

* * *

Виолетта Кац, ассистент профессора Изотова, женщина бальзаковского возраста, везла Андрея на своей «копейке» домой к профессору.

– Он мне оставил ключ. Надо успеть, пока не описали имущество, – поясняла она. – В последнее время Юрий Валентинович был очень встревожен. Ему казалось, за ним кто-то следит. Он мне звонил очень часто. Даже ночью. Думаю, что это уже… ну, сами понимаете, того… Он столько работал, столько работал, даже на пенсии…

– А кто за ним мог следить? – абсолютно серьёзно спросил Андрей.

Он ещё не забыл свою практику, когда недолго проработал следователем в милиции, и поэтому решил узнать всё по максимуму.

– Ой, да кто за ним мог следить? У него, представляете, никого не было. Ни-ко-го. Один-одинешенек. А тут позвонил два дня назад и сказал, что, если с ним что-то случится, вызвать вас и привести к нему домой. И вы должны у него что-то найти… Представляете? Ну, я всё делаю, как он просил…

Андрей, обладавший хорошей фотографической памятью от рождения, сразу узнал квартиру, в которой был всего один раз, и то в детстве. Здесь совсем ничего не изменилось. Те же тёмно-бордовые обои и подушки на диване из грубого сукна. Тот же стол, стулья, секретер, на полке которого – футляр с разбитой скрипкой. Разве только фотография кота Аспида в красивой рамке стояла на столе… Но нет уже ни кота, ни его хозяина… Больно. Больно и грустно.

Так что же хотел Изотов?

Андрей, не теряя времени, прямо при Виолетте начал обстукивать стены и пол квартиры, благо она была небольшая.

– Вы допускаете, что… – Виолетта не успела договорить.

– Я допускаю всё, – оборвал её Андрей.

Вскоре соседи принялись стучать по батареям. Не мудрено, ведь на часах – половина второго ночи. Наконец после долгих перестукиваний с недовольными соседями Андрей наткнулся на пустоту. Между шкафом и батареей, в самом незаметном углу звонко, как бочонок, отозвался паркет. Виолетта удивлённо посмотрела на молодого журналиста.

– Вот видите, – резюмировал Рогов, – а вы говорите, сумасшедший.

Взяв на кухне нож, Андрей вскрыл крышку тайника, состоящую из паркетных досок, приклеенных к куску фанеры. В полу было довольно внушительное углубление. Журналист засунул туда руку. Тайник профессора Изотова был пуст…

Андрей с горечью вспоминал те далёкие дни. Последние слова Изотова «Андрюша, пятый кодекс…» тогда для него ничего не значили. И вот три месяца назад он услышал от одного из иностранных друзей-журналистов легенду о пятом кодексе майя. А сегодня он уже знал, что это не легенда, а быль.

Теперь картина была полностью ясна. Юрий Валентинович Изотов, совершивший великое открытие – вычисливший местонахождение пятого кодекса майя, понимал, что если это писание майя попадёт в руки жаждущих власти, то может привести к катастрофе всемирного масштаба. Шутка ли? Вход в Шамбалу! Но и унести это открытие с собой в могилу он тоже не мог – это ему не позволяла сделать этика учёного. В надежде, что когда-нибудь этот мир станет лучше, профессор зашифровал своё послание иероглифами майя и спрятал у себя в тайнике, в питерской квартире.

Но даже крайняя осторожность бывшего разведчика не спасла великий документ от рук злодея. Изотова всё-таки нашёл Отто Ран. Старый нацист, человек-призрак будто не мог умереть, пока не совершит главное злодеяние в своей жизни. Отто удалось выкрасть послание Изотова из тайника. Было ли появление Отто Рана причиной смерти Юрия Валентиновича, скорее всего, уже не узнает никто.

Через несколько лет Отто, к тому времени уже Уго де ла Пуэрта, нашёл человека, способного расшифровать послание профессора Изотова. Это был немецкий учёный Олаф Ульрих. Немецкий майянист, считавший себя учеником Изотова, прочитал послание и сразу понял, что имеет дело с крупным аферистом, к которому документ попал преступным путём. Олаф вернул послание Отто Рану без перевода, сославшись на некомпетентность. Сам же Ульрих отправился на поиски пятого кодекса в Мексику и Гватемалу, где, уже почти у цели, был едва не убит учеником-предателем.

«Да уж… завертелась история… И опять ты попал, Рогов! Если не к папуасам на костёр и не в пасть крокодила, то обязательно к потомкам кукурузы. Того и гляди, сам овощем станешь», – по привычке иронизировал сам над собой Андрей, сидя в самолёте и глядя на проплывающие внизу облака.

На самом же деле он не мог оставить это дело просто так, хотя бы ради памяти профессора, который первым обратил внимание на способности Андрея. Добрый старый профессор… Он доверился ему в самую последнюю минуту своей жизни.

Самолёт сделал вираж, разворачиваясь на посадку. Внизу Андрея ждала схватка со злодеем. Может, это схватка всей его жизни. «Что ж, адский дедушка. Готовься. К тебе прилетел зовьетише зольдатн восьмидесятого уровня», – куражился журналист.

Глава 23. Всеми стихиями…

Первое, что следовало сделать в Мехико, – посетить представителей Интерпола на нейтральной территории. С этим ещё дома помог полковник Королёв, позвонив нужным людям. Рогова и его оператора Руслана уже ждали… Да-да, Андрей, отступив от правил, взял с собой этого смышлёного ботаника, бойфренда своей Насти, несуразного, смешного недотёпу. Но лучше один жаждущий учиться любитель, чем два профессионала с амбициями и завышенной самооценкой. А Руслан не отказался. Заспанный, но непобедимый, как и сам Рогов, он бодро топал вслед за журналистом по бетонке аэродрома к автобусу…

Бар «Паэлья», как всегда в вечернее время, был полон посетителей. Дым от гаванских сигар, запах марихуаны, аромат рома и текилы – всё смешалось в один стойкий запах заведения для «нехороших людей». Так в городе окрестили банду конкурирующие организации. С недавних пор владел заведением и управлял головорезами Эскобар. «Невидимый» Уго де ла Пуэрта наделил дородного бандита полномочиями после трагической гибели Рауля Родригеса. Бандитам сказали, что бедный карлик разбился на микроавтобусе, сорвавшись с обрыва. Это было отчасти правдой – Родригес разбился, правда, к тому времени он уже был мёртв. Итак, Эскобар вступил в права управляющего и был доволен. Все его уважали и боялись.

На вид добродушный толстяк обладал неимоверной силой. Для него не составляло труда согнуть гаечный ключ на тридцать или сломать кому-то ладонь при рукопожатии. Из всей банды тягаться с ним на руках могли разве что два «циклопа», братья Эшт, которые теперь были его телохранителями, перейдя к нему «по наследству» от покойного Родригеса.

Эскобар очень любил детей и мечтал, что когда-нибудь заведёт семью, родит пятерых, нет… семерых чудесных крошек и будет им рассказывать о своих приключениях, выйдя «на пенсию».

– Пойдёшь за меня замуж? – хлопнул Эскобар по широкой ляжке недорогую проститутку, проходившую по залу.

Та посмотрела на него как на сумасшедшего, и он громко расхохотался.

При всём своём диком обаянии это был обыкновенный жестокий убийца из трущоб Мехико. Нет, Эскобар не любил крови, но, если было нужно, он мог спокойно отрезать голову кому-либо из враждующей группировки или прибить гвоздями к двери какого-нибудь должника. Но теперь ему не стоило марать руки. Он командовал и справлялся довольно успешно. За прошедший месяц картель заработал немалые деньги, и большинство «нехороших людей» получило премиальные. А когда есть премия, и гулять веселей.

Эскобар, у которого теперь был свой кабинет, не искоренил привычку пить вместе с друзьями в общем зале. Рядом с ним сидел его извечный партнёр и собутыльник беззубый киллер Змей.

В разгар вакханалии стеклянная дверь в бар открылась и на пороге появился высокий черноволосый индеец в пёстрой накидке, обвешанный амулетами, с косой до пят. Зал, как по команде, смолк, даже музыка, доносившаяся из колонок аудиосистемы, казалось, затихла сама по себе. Это был Аширна – странствующий колдун полуострова Юкатан. Человек, говорящий с собой и со всем миром сразу. «Мудрость его безгранична, слова его вещие, солнце для него светит даже ночью» – так отзывались о нём самые уважаемые старики побережья. Кто-то его боялся, кто-то боготворил, кто-то избегал. Но уважали все. Ни один бандит не отважился бы поднять руку на вещего ацтека, ни один полицейский не осмелился бы сделать замечание. В до сих пор суеверной стране считалось, что он приносит удачу.

Старый колдун подошёл к Эскобару и, не поздоровавшись, начал вещать:

– Видения Кетцалькоатля – слёзы дочерей его.

Эскобар, подверженный суеверным страхам перед всем древним, испытывал первобытный ужас перед любыми обрядами и заклинаниями. А там, где колдун, там и заклинания. Змей же был не из этих мест, и его мало волновал какой-то «убогий краснорылый» – так он называл всех коренных жителей Америки.

Зал моментально протрезвел и с тихим ропотом наблюдал за чёрноволосым гостем, и только Змей не сдавался.

– Что ты мелешь, краснорылый? – развязно кинул Аширне метатель лезвий.

Эскобар дёрнул приятеля за рукав.

– Заткнись, беззубый.

– И что будет? – нагло улыбнулся Змей, переводя взгляд с индейца на Эскобара.

– Белый ягуар, которого ищет старый волк, вернулся на Юкатан, – продолжил говорить загадками Аширна.

– Аширна, мы не понимаем тебя. Повтори нам, глупым, – будто школьник дядю, попросил Эскобар колдуна.

– Белому ягуару тесно на своём большом острове, он пришёл к майя забрать то, что ему не принадлежит. Эскобар охотился за ним… Змей охотился за ним… Но он вернулся и хочет победить.

– Откуда он знает моё имя? – удивился Змей и посмотрел на собутыльника, но Эскобар был шокирован сообщением прорицателя.

– Ро-о-огов? – протянул он, догадавшись, о ком идёт речь.

Аширна кивнул.

– Белый ягуар мог убить беззубого, но пожалел его. А жалость – мать презрения.

– Белая свинья, – негодуя произнёс Змей, и лезвие впилось в его ладонь, пуская кровь. – Откуда он знает, этот… индеец?

– Не дразни Аширну, Змей, – строго выговорил Эскобар, – он дело говорит.

– А что ты можешь, старик? – ухмыльнулся Змей в очередной раз и обратился к приятелю: – Чем он нам поможет, Эскобар?

Но тот смотрел на индейца, как загипнотизированный. Он, не глядя, положил свою ладонь на руку беззубого, давая понять, чтобы тот помолчал.

Аширна всё так же без эмоций вынул из многочисленных складок своей одежды маленький кожаный мешочек. Развязав его, достал щепотку какого-то вещества, похожего на серу. Взмахнул рукой, дунул. Раздался гром, сверкнула молния – и с потолка… пошёл дождь. Это сработала пожарная сигнализация, и включилась система пожаротушения. Присутствующие в зале бандиты ахнули от ужаса.

– Стихия! Праведная стихия! Очисти наш дом от скверны! – воскликнул старый индеец, и с потолка грянул ливень.

– Карамба… – прошептал своё любимое Змей. – Он действительно… вызывает дождь?

– А ты не верил?! А ты не верил?! – торжествуя, ответил Эскобар и обратился к прорицателю: – Аширна! Помоги нам! Этот европеец – дьявол… То есть злой дух. Понимаешь?

– Духи бесплотны. Белый ягуар – бесстрашен, – отозвался индеец.

– Ты поможешь нам? – переспросил Эскобар.

– Нет злее духа, чем собственный страх.

– Ты поможешь?! – в третий раз с надеждой воскликнул Эскобар.

– Для сына ацтека нет преград. Он сделает камень песком, а тело водой. Белый ягуар пожалеет, что пришёл на земли бога Солнца.

Этим утром в дорогом бассейне престижного отеля на удивление никого не было. Зная, что в некоторых дорогих гостиницах служба безопасности не хуже, чем в отдельных маленьких государствах, Андрей специально поселился здесь.

– Две тысячи долларов в сутки! Это же целое состояние! – сокрушался Руслан, едва поспевая за Андреем брассом.

– Зато не опасно. Я договорился с метрдотелем. Если нас кто-то будет искать, мы будем в курсе, – спокойно плывя, отозвался Андрей. – Не хочется получить заточкой под лопатку, правда же?

При этих словах Руслан от волнения чуть не хлебнул воды.

– Ты, главное, не нервничай, Русик, – успокоил Рогов оператора, вылезая из бассейна, и, садясь в кресло у небольшого раскладного столика, налил себе сока, – гостиница хорошо охраняется, бандиты сюда не сунутся. Сегодня отдохнём, а завтра я тебе скажу, что делать.

– Просто… это всё так неожиданно… – с дрожью в голосе ответил студент, садясь напротив журналиста.

– А ты как думал со мной в командировки ездить? Пляжи, батуты и девушки? – засмеялся Андрей. – Не-е-ет. Наркоманы, оружие и проститутки.

Руслан в момент сделался бледным как мел.

– Да шучу я, шучу… – вновь рассмеялся Андрей, хотя на самом деле ему было не до смеха.

После беседы с ребятами из Интерпола он был полностью сосредоточен на предстоящей операции по выявлению лидера наркокартеля… Главное – убрать с дороги Отто Рана, скрывающегося под личной мексиканского наркобарона Уго де ла Пуэрта.

Но неожиданно старый нацист нанёс упреждающий удар.

Дверь к бассейну буквально упала от резкого толчка и придавила незадачливого секьюрити, стоящего у входа. Он грохнулся, крича от боли, и по нему пробежали десятки ног. В помещение ворвались головорезы банды «нехороших людей». Впереди, как ломовая сила, шли два великана – братья Эшт, за ними, как минимум, полтора десятка бандитов.

– В чём дело?! – вызывающе крикнул Руслан.

Он был настолько напуган, что это единственное, что могло прийти в голову.

– Твою мать… – пробормотал Андрей. – Русик, живо! Беги, куда сможешь.

– Куда?

– В вентиляцию! – увидел Андрей вентиляционную решётку.

Он вырвал её с мясом и быстро впихнул студента в широченную шахту для вытяжки.

Бандиты уже бежали к журналисту по обеим сторонам бассейна. Отступать было некуда.

– Брать живым! – орал Эскобар, ворвавшись в помещение последним.

Но Андрей не стал дожидаться, пока его заломают и поведут, как бычка на убой. Он понимал, что эта драка может быть последней в его жизни, но сдаваться без боя не собирался. И знал, что тхэквондо, бокс, карате – это всё в кино и в драках с тинейджерами. Здесь же мог быть только настоящий бой без правил.

Бывший разведчик спецназа быстро прикинул, с какой стороны народу меньше, и рванул навстречу. Первым бежал старший из братьев Эшт. Он ещё не забыл, как получил от Андрея сейфом по голове, и готов был разорвать журналиста в клочья. Но каким бы ни был боец, у него существует пах… и великан прочувствовал его, получив сильнейший удар хоть и босой ногой, но сорок шестого размера. Мастодонт с криком «У-у-у-у-у-у!» согнулся пополам. Следующий удар он получил коленом в нос и был сражён окончательно.

Всё произошло молниеносно, и Андрей, не теряя времени, запрыгнул на плечи согнутого в три погибели телохранителя, а после прыгнул ногами вперёд, сбив с ног ещё двух бандитов, бежавших следом за старшим Эштом. Дальше он побежал сквозь толпу гангстеров, раздавая удары направо и налево, стараясь попадать в нос и по глазам.

– Не убивать, я сказал! Живым! – продолжал кричать Эскобар, будто тренер, наблюдающий за хоккейным матчем со скамейки запасных.

Но его команда явно проигрывала. Прыткий европеец в одних плавках носился по всему бассейну, уворачиваясь от ударов и нанося в ответ ощутимые оплеухи. Пятеро головорезов, в том числе и братья Эшт, уже лежали на плиточном полу бассейна без сознания, а Андрей всё бегал и бегал.

Вдруг из толпы бандитов выскочил маленький азиат и с лёгкостью, достойной фильмов с Брюсом Ли, мяукнув, как кошка, в высоком прыжке полетел на Рогова пяткой вперёд. Это было неудачным решением. Обладающий крепкими руками и стокилограммовым весом Рогов остановил каратиста на лету, ударив его кулаком между глаз, и опустил нокаутированного азиата на пол, чем очень впечатлил остальных бандитов.

– А это что? – За пояс азиата были засунуты нунчаки, и журналист выхватил их. – Спасибо братскому Востоку. А теперь повоюем! – объявил Рогов бандитам, пару раз прокрутив боевое оружие восьмёркой.

Андрей понимал, что так долго продолжаться не может. Сражаться с толпой молодчиков, которые хоть и слабее, но, как минимум, в полтора раза младше его, – это чересчур. Он искал пути к отступлению, но не находил.

Вдруг бандиты остановились.

– Эскобар, мы не возьмём его живым, – прокричал тонкий прыщавый головорез в бандане.

– Давай я, – злобно зашипел Змей.

Пальцы убийцы яростно крутили лезвия. Они так быстро ходили, что их почти не было видно.

– Не смей! – схватил приятеля за плечо Эскобар. – Уго сказал привести его живым.

– Аширна! – крикнул толстяк.