Текст книги "История города Екатеринослава. Книга первая. Монастырское урочище"

Территория обитания европейской линии настоящего оленя очень широка, она покрывает всю Западную и юг Восточной Европы, Британские острова, Корсику, Сардинию, Марокко, Алжир, Тунис, Малую Азию, Кавказ, Среднюю и Центральную Азию, Восточный Китай, Гималаи.[339]339
  Барышников. Тихонов. Ч. 1. Стр. 149.


[Закрыть] Естественно, при таком обширном ареале это животное в разное время и у разных народов называлось по-разному. У нас также существует много народных названий этого красавца: в западных, центральных и южных районах бывшего СССР, на Кавказе, в Средней Азии его называют старинным русским именем олень, в Сибири – марал, на Дальнем Востоке и в Забайкалье – изюбрь.

Дело здесь не просто в народных говорах, у настоящего оленя очень велик разброс признаков, а значит, существует значительное количество форм этого вида. Такое положение дел биологические справочники характеризуют ёмкой фразой – «у оленя очень велика географическая изменчивость». Справочник «Млекопитающие Советского Союза» Гептнера и Наумова от 1961 года по морфологическим признакам выделял 3 группы настоящего оленя: западную, сибирскую и среднеазиатскую, которые отличались друг от друга, кроме других различных признаков, формой рогов.[340]340
  Гептнер. Наумов. Т. 1. Стр. 140.


[Закрыть]

Справочник «Млекопитающие фауны России» Барышникова и Тихонова от 2009 года делит эти три группы на 5 подвидов:

1) Cervus elaphus (elaphus) Linnaeus – европейский благородный олень, среднего размера с яркой летней шерстью рыже-бурого цвета.

2) Cervus elaphus Maral – кавказский благородный олень, животное более крупное, в окраске шерсти преобладают жёлтые и серые тона, рога менее ветвистые, чем у европейского подвида.

3) Cervus elaphus bactrianus – бухарский олень или хангул. Животные среднего размера со светлой, песчано-серой шерстью.

4) Cervus elaphus sibiricus – марал, самые крупные животные, с большими рогами, буровато-коричневого цвета.

5) Cervus elaphus xanthopygus – изюбрь. Чуть более мелкие олени, чем маралы, летняя окраска яркая красновато-рыжая. Живёт к востоку от озера Байкал и в Приморье.[341]341
  Барышников. Тихонов. Ч. 1. Стр. 156–157.


[Закрыть]

Гептнер и Наумов выделяли в пределах европейского подвида настоящего оленя, подвид оленя карпатского (Cervus elaphus montanus), хотя и отмечали, что самостоятельность этой формы сомнительна. Отдельным подвидом эти авторы считали также оленя крымского (Cervus elaphus brauneri).[342]342
  Гептнер. Наумов. Т. 1. Стр. 140.


[Закрыть]

Три основных типа рогов, о которых писали Гептнер и Наумов, в основном соответствовали трём упоминавшимся основным группам Cervus elaphus Linnaeus.

1) Рога среднеевропейского типа имеют наиболее сложное строение, количество отростков от ствола очень велико. Сильноветвящиеся отростки располагаются в разных плоскостях и образуют так называемую «крону» или «чашу». Олени с такими рогами жили по всей Европе, в том числе и на пространствах Малого Хейхата, между Волгой, Доном, Северским Донцом и Днепром. Такую же или чуть более простую крону имеют олени Кавказа.

2) Рога маралового типа крупнее европейских, могут достигать, как пишет справочник, «огромных размеров». Очень толстый ствол кроны, как правило, не образуют, отростки располагаются в одной плоскости, рога обычно сильно «раскинуты» в стороны. Такие рога несут олени (маралы) Сибири и Тянь-Шаня, изюбри Дальнего Востока.

3) Хангуловый (центральноазиатский) тип – самый простой тип рога. Массивные, но небольшие хангуловые рога не образуют настоящую крону, поставлены более-менее отвесно, их раскид различен. Такие рога имеют центральноазиатские олени, в частности олени Средней Азии – Бухарские олени.[343]343
  Гептнер. Наумов. Т. 1. Стр. 124–125.


[Закрыть]

В древнем Герцинском лесу и на пространствах Великой Степи олени были животными заметными и востребованными, недаром археологические раскопки дают такое большое количество его костей в кухонных слоях древних поселений. Но был сезон, когда их присутствие было особенно ощутимо, оно заставляло волноваться охотничьих псов в княжеских псарнях, горячих жеребцов в боярских и дворянских конюшнях. Это присутствие заставляло учащённо биться сердца мужчин в великокняжеских теремах и мальчишек в дальних сёлах, провожавших своих отцов-загонщиков в трудные многодневные походы. Это был период оленьего осеннего гона, начинавшегося в конце августа – сентябре, когда могучие красавцы быки сшибались рогами в яростных схватках из-за пугливых оленух. Тогда треск от удара рогов разносился далеко вокруг, а накал страстей достигал такой силы, что схватки могли заканчиваться гибелью одного или обоих соперников, а иногда ломались и сами рога. В отдельных случаях рога соперников так крепко сцеплялись между собой, что животные уже не могли разойтись и погибали от голода и жажды.[344]344
  Гептнер. Наумов. Т. 1. Стр. 157.


[Закрыть]

Период оленьего гона и турнира быков сопровождался ещё одним ярким событием – так называемым «рёвом». Самцы, ослеплённые страстью, устремлялись на возвышенности, к обрывам рек, к местам, откуда их голос будет наиболее слышен, и оглашали окрестности густым низким звуком, напоминающим рёв трубы. У молодых оленей голос был более высокий и звонкий, у находящихся в расцвете лет – низкий и хриплый. Приходящие в неистовство быки сдирали рогами кору с окрестных деревьев, ломали их нижние ветви, густой трубный звук разносился вокруг на расстояние до нескольких километров. Период рёва продолжался достаточно долго, 1,5–2 месяца, иногда и дольше. Отдельные быки могли реветь ещё в декабре – январе.[345]345
  Гептнер. Наумов. Т. 1. Стр. 155.


[Закрыть]

В условиях леса и лесостепи, по-видимому, это касается и наших мест, междуречья рек Орели и Самары, для оленей были характерны постоянные участки обитания, причём не только для гаремов во главе с самцами, но и для взрослых самок с оленятами. Некоторые исследователи отмечали, что вожаки оленьего стада маркировали границы своих участков, оставляя в определённых местах «задиры» на коре деревьев и пахучие метки мочи.[346]346
  Гептнер. Наумов. Т. 1. Стр. 150.


[Закрыть] Могучие быки метили свою территорию так же, как метят её кобели. Не всегда оленье стадо жило оседло, обычным делом была сезонная миграция, в случае опасности вожак уводил свой гарем в другие, безопасные места.

В прошлые века европейский олень на территориях бывшего СССР заселял леса Литвы и Белоруссии, вероятно, западные части Смоленской области. Не были исключением и степи Новороссийского края, бывшей Екатеринославской провинции. Стада рогатых красавцев обитали в лесах по Орели и Самаре, и южнее, в причерноморских и приазовских степях (даже в таких засушливых местах, как Перекоп). Жил европейский олень под Чугуевым, в Полтавской области, в районах Миргорода, Лубен, Гадяча, к востоку от Чернигова. Обычным видом он был в Курской и Белгородской областях, в Заокских лесах и Тульских Засеках. Восточная граница ареала проходила ориентировочно по Волге до Астрахани. Исследователи установили, что в районе Москвы европейский олень был уничтожен задолго до основания города, по-видимому, эти леса и были северной границей его ареала. В царских охотничьих подмосковных угодьях олень обитал и в более поздние времена, но это были завозные, искусственно разводимые животные.[347]347
  Гептнер. Наумов. Т. 1. Стр. 127–129.


[Закрыть]

Существует мнение, что настоящий олень жил севернее Москвы ещё во времена не столь отдалённые, хотя большинство специалистов относятся к этому скептически. Так это или нет, судить не берусь. Но не надо забывать, что в Московском государстве, кроме настоящего, благородного оленя, жил ещё один вид оленя – северный олень (Rangifer tarandus Linnaeus). Это не менее благородное животное было одним из самых первых одомашненных диких зверей. Оно многие столетия кормило и одевало своего хозяина, человека древнего мира, средних веков и нового времени. В отличие от оленя настоящего, северный выглядит более приземистым и коротконогим, с низко наклонённой головой, как бы сгорбившимся. Справочник «Млекопитающие Советского Союза» даёт этому животному такую живописную характеристику: «Если общий облик настоящих оленей (Cervus elaphus) считать типичным для оленей, то лось с его высокими ногами и коротким туловищем представляет собой крайнее уклонение в одну сторону, а северный олень – в другую; это антипод лося».[348]348
  Гептнер. Наумов. Т. 1. Стр. 304.


[Закрыть] Стада северных домашних оленей зимой и летом кочуют по тундре вместе с пастухами оленеводами, это устоявшееся представление знакомо даже детям. Однако северный олень существовал и существует не только в домашнем, но и в диком состоянии и обитал не только в тундре, но и в лесах. На территории России описано более 20 подвидов, рас, гибридов северного оленя, его диких, одичавших, домашних форм, среди них новоземельские, сибирские, охотские тундряные и лесные олени.

В европейской части страны обитает европейский подвид сибирского оленя, Rangifer t. tarandus Linnaeus. Крупный специалист в области северного оленеводства, доктор биологических наук Евгений Евгеньевич Сыроечковский в своей монографии «Северный олень» сделал описание границ его ареала на конец XIX века. Южная граница обитания дикого северного оленя в европейской части России проходила от юго-западного берега Ладожского озера к Ильмень-озеру, затем к Осташкову. Далее проходила южнее Углича (у Загорска) к Плещееву озеру, дальше через владимирские и муромские леса к устью Оки. Отсюда ареал охватывал часть правобережья Волги и среднее течение реки Суры. От Буинска граница ареала шла по Каме до устья реки Белой, к Уфе, к южным предгорьям Урала почти до Оренбурга.[349]349
  Е. Е. Сыроечковский. Северный олень. Москва. 1986. Стр. 25.


[Закрыть] Если посмотреть на карту, становится ясно – южная граница ареала северного европейского оленя проходила примерно там же, где проходила северная граница обитания европейского настоящего оленя. Вполне возможно, что в XV–XIII веках места их обитания пересекались, настоящие олени заходили севернее, а северные южнее. Народная же память старинные географические названия сохранила, и в южных, и в северных регионах много слов, связанных с именем олень, без деления на научные понятия «северный», «настоящий», «благородный».

Очень вероятно, что северный олень использовался в северной Руси для санных выездов, для перевозки грузов гораздо чаще, чем это представляется нам сейчас. Во всяком случае, в 1636 году секретарь голштинского посольства Адам Олеарий в своём «Описании путешествия в Московию» упоминает об упряжных северных оленях в царских конюшнях Кремля: «Мы несколько штук видели в московском Кремле… Их употребляют вместо лошадей, впрягая их в небольшие легкие сани, которые устроены вроде получелноков или лодок; на них они чрезвычайно быстро ездят».[350]350
  Олеарий. Стр. 163.


[Закрыть] К слову сказать, в ледниковый период северный олень обитал по всей Средней и Западной Европе, включая Англию, Ирландию, Францию, на севере Испании, на территории нынешней Украины и даже в Крыму.[351]351
  Гептнер. Наумов. Т. 1. Стр. 302.


[Закрыть]

Кроме оленей, в Герцинских лесах были и другие жители. Уже знакомая нам дикая коза или европейская косуля (козуля) (Capreolus capreolus L), напоминающая маленького изящного оленя, водилась не только в степи, но и в лесу, о чём сообщал профессор Меховский, а газели, которых он также упоминает, это, видимо, знакомые нам сайгаки. Под дикими козами Герцинского леса понимали и других животных.

В горных областях Центральной и Южной Европы, на Пиренеях, Балканах, Карпатах обитали серны или чёрные козлы (Rupicapra Rupicapra Linnaeus). В более древние времена эти животные занимали не только возвышенности, но были распространены на равнинных лесных территориях.[352]352
  Гептнер. Наумов. Т. 1. Стр. 501.


[Закрыть] Серна, стройное животное весом до 60 килограммов, имеет яркий, запоминающийся вид. Её острые рога в верхней части круто загнуты назад, роговое вещество чисто чёрного цвета. Окраска летнего меха красновато-рыжая, иногда ржавого оттенка, по спине от затылка до хвоста тянется чёрный или бурый «ремень» шириной 3–4 сантиметра из выделяющихся блестящих волос. Такая же тёмно-бурая полоса тянется от основания уха через глаз к углу рта. Нижние боковые части тела на границах с паховой областью также тёмные, пах почти белый, грудь тёмно-бурая. Передние ноги до середины почти чёрные, у копыт часто имеются участки рыжего цвета. Хвост рыжий, на конце с длинными тёмно-рыжими или чёрными волосами. Зимний мех густой, длинный чёрно-бурого цвета, спина чёрная, чёрные волосы часто имеют белые кончики. Грудь снизу светло-бурая, задняя сторона бёдер и живот ярко рыжие.[353]353
  Гептнер. Наумов. Т. 1. Стр. 503.


[Закрыть]

Ещё одно копытное, о котором упоминал Матвей Меховский, это лань европейская (Servus Dama Linnaeus), изящное животное из семейства оленей. И действительно, как и косуля, лань очень напоминает европейского благородного оленя. Цвет её шерсти летом ярко-рыжий с большими белыми пятнами на спине и по бокам. Зимой мех более тёмный, и пятнистость заметна меньше. Лань крупнее европейской косули, но уступает в размерах благородному оленю (высота в холке чуть меньше метра). Рога у самцов большие, ветвистые, с большой лопатой на конце и отростками на задней стороне.[354]354
  Гептнер. Наумов. Т. 1. Стр. 682.


[Закрыть] Ещё в XVI веке эти животные обитали в лесах Литвы и Белоруссии, в Беловежской Пуще, возможно, водились и в более поздние времена.[355]355
  Гептнер. Наумов. Т. 1. Стр. 678.


[Закрыть]

Описывая наш животный мир, Меховский попутно оставил для потомков интересное поучительное наставление:

«Ещё есть в Литве и Московии весьма прожорливое и бесполезное животное, не встречающееся в других местах, под названием россомаха. Величиной она с собаку, с кошачьей мордой, телом и хвостом похожа на лисицу, чёрного цвета; питается трупами. Найдя труп, так наедается, что раздувается и растягивается, как барабан. Тогда она ищет тесное и узкое место между деревьями, входит туда, протискиваясь с усилием, чтобы насильно съеденное насильно и извергнуть. Потощав таким образом, снова бежит к трупу и снова до отказа наедается, а потом опять повторяются те же усилия и возвращение к мертвецу, пока, наконец, она не покончит с ним, сожрав его совершенно.

Может быть, природа создала в тех странах столь ненасытное животное в укор людям, страдающим такою же прожорливостью.

Дело в том, что там, когда знатные и богатые начинают пировать, то сидят с полудня до полуночи, непрерывно наполняя брюхо пищей и питьём; встают из-за стола, когда велит природа, чтобы облегчиться, и затем снова и снова жрут до рвоты, до потери рассудка и чувства, когда уже не могут отличить голову от зада. Таков гибельный обычай в Литве и Московии, а ещё более бесстыдно существует он в Татарии».[356]356
  Меховский. Стр. 112.


[Закрыть] Не правда ли, писано 500 лет тому назад, а как актуально? Владетельные любители мертвечины не перевелись до сих пор.

Но вернёмся к нашей книге. Тетерева, глухари, рябчики, вся эта группа издавна называется «боровой дичью». Для наших предков эти птицы были желанной и лакомой добычей. Помните у Маяковского: «Ешь ананасы, рябчиков жуй…»? Но, в отличие от времён Маяковского, в XV–XVI веках эта дичь была ещё легко доступна. В наше время вкус тетеревов или тех же рябчиков знает далеко не каждый. «В Московии, – писал Павел Иовий, – ловятодну черноватую птицу, величиною с гуся, с алыми бровями, коей мясо вкуснее самаго фазана. На их языке она именуется тетеревом (tether), Плиний же называет её Erythratao. Птица сия известна жителям Альпов, особенно Ретийцам, обитающим в лесах, близ источников Адды».[357]357
  Иовий. Стр. 49.


[Закрыть] Кроме боровой дичи, в те времена промышляли и многих других пернатых. Известный нам капитан Маржерет о птице, добываемой здесь, сообщал: «…Фазанов, куропаток, дроздов серых и чёрных, перепёлок, жаворонков – весьма много, кроме безчисленнаго количества другой дичи, исключая бекасов, коих мало видно… из аистов я видел только одного совершенно чёрнаго».[358]358
  Маржерет. Стр. 6.


[Закрыть]

Вкусы населения того времени и в России, и в Европе отличались от наших. Напомню перевод старинной английской народной песенки, сделанный Самуилом Маршаком: «Много, много птичек запекли в пирог: семьдесят синичек, сорок семь сорок…». Эти слова не только аллегория, в средние века певчие птицы в Европе считались деликатесом. Вот и поляк Матвей Меховский, видимо испытывая пристрасие к деликатесному блюду, написал не о фазанах, куропатках или перепёлках, а о именно о дроздах: «Кроме того, там много птиц, и, между прочим, хотя виноградников там нет, прилетают дрозды, жиреют и бывают вкусны для еды».[359]359
  Меховский. Стр. 112.


[Закрыть] Ещё одним пристрастием гурманов были жаворонки. Традиция выпечки жаворонков из теста имеет очень глубокие корни. В древности этих птиц массами отлавливали и ели по всей Европе (вероятно, такие пиры имели и ритуальный характер). Даже в начале XVII века английский священник, оксфордец Ричард Джемс, волей судьбы зимовавший в Холмогорах, с удовольствием угощался таким блюдом из местной разновидности жаворонка: «Небольшия птицы величиною почти с жаворонков и с такими-же длинными когтями; спина и брюшко того-же цвета, но по бокам головы у них как бы два коротеньких рожка из чёрных перьев… На вкус они сходны с жаворонками и очень жирны. 4-го октября (т. е. 1619 г.) в Холмогорах мы съели 18 штук, которыя купили за 4 копейки; 6-го числа за 12 таких птиц было заплачено 3 копейки».[360]360
  И. Гамель. Англичане в России в XVI и XVII столетиях. Статья вторая. С.-Петербург. 1869. Стр. 245.


[Закрыть] Жаворонкам и дроздам, в отличие от глухарей и тетеревов с рябчиками, конечно, повезло больше. Изменившиеся кулинарные пристрастия населения позволили певчим птицам и дальше вольготно нагуливать свой птичий жирок в наших лесах и полях.

В реках и озерах Московии водилось много рыбы. Профессор Меховский сообщал об этом коротко, но восторженно: «В Литве и Московии много и других крупных рек и озер, куда в бесчисленном множестве впадают малые реки и ручьи. Все они в высшей степени обильны рыбой. В тех странах везде, где есть вода, есть и рыба, притом более вкусная и приятная для еды, чем в наших областях. Рыбных садков и прудов с искусственно разводимой рыбой там не устраивают за ненадобностью».[361]361
  Меховский. Стр. 111.


[Закрыть] Язи, лещи, дикие карпы – сазаны, голавли, плотва, ельцы, окуни, много других видов рыбы ловилось в реках «Европейской Сарматии». С севера в Москву привозили русского лосося – сёмгу. Обилие налима, щуки, судака, как в зеркале, отразилось в русском народном фольклоре: уха из налима стала фразой нарицательной, щука – сказочным персонажем, а судак – персонажем песенным. Павел Иов ий из этого общего «большого количества» рыбы особо выделял сомов: «В реке Волге, ловят множество рыбы огромной величины и отличнаго вкуса, в особенности же сомов, известных древним под названием Силуров… Прочие сорты рыб ловятся в большом количестве в упомянутых уже мною Белых озерах».[362]362
  Иовий. Стр. 49–50.


[Закрыть]

Но основное внимание иностранцев было, конечно, обращено на осетровых. Белуга, осётр, севрюга, стерлядь – они были неотъемлемой частью царского парадного стола, визитной карточкой «Руссии». Копчёные или вяленые осетровые или белужьи балыки часто фигурировали в качестве подарков иностранным посольствам. Осетровые ловились в реках Волга и Дон. Однако основным их источником, как сообщал Сигизмунд Герберштейн, в те времена была река Ока. «…Эта река особенно знаменита обилием рыбы; ея рыба предпочитается другим рекам Московии и главным образом та, которая ловится около Мурома. Кроме того, она имеет некоторых особенных рыб, которыя на их языке носят следующия названия: Белуга, удивительной величины, без плавников, с огромной головой и пастью, Стерлядь, Севрюга (Schevuriga), Осетр – последния три принадлежат к породе Стурионов (осетров?) – и Белорыбица, то есть белая рыбка самаго отменнаго вкуса. По их мнению, наибольшая часть этих рыб заходит сюда из Волги».[363]363
  Герберштейн. Стр. 107.


[Закрыть]

Белорыбица (Stenodus leucichthys) – ещё один деликатес, часто упоминавшийся иностранцами. Она имеет нежное, деликатесное мясо, относится к группе сиговых рыб и в реки Московии поднималась из Каспийского моря. Рыбка эта не маленькая, бывает длиной больше метра и весом более 10 килограмм. Подобная рыба под названием нельма водится в Северной Двине, Печоре, Оби и других северных реках и, видимо, является разновидностью белорыбицы. Нельма, выловленная в северных реках, также попадала к царскому столу.

Если говорить о сиговых, то с одним из очень мелких представителей этой группы связано сразу несколько легенд. Речь идёт о сосьвинской или царской сельди (научное название тугун). Это, конечно, совсем не сельдь, а белая (сиговая) рыба – эндемик, с очень нежным мясом, размером с крупную мойву, самое ценное стадо которой водится в реке Северная Сосьва (уральский приток Оби). После установления прочных связей Московии с народами Обского бассейна, была организована специальная ямская линия для доставки свежезасоленной, вернее, залитой специальным маринадом, сосьвинской сельди к царскому столу. Причем, как гласит легенда, время доставки было четко увязано с временем созревания тугуна в пряной засолочной смеси. Таким образом, после стремительной ямской гонки со сменой лошадей и ямщиков, когда груз в повозке подвергался ещё и интенсивному встряхиванию, откупоренные в Кремле бочонки содержали только что приготовленную белую рыбку специального пряного посола. Гораздо позже, во время Второй мировой, когда северные морские конвои под свист авиационных бомб и грохот корабельных орудий прорывались к Мурманску, Иосиф Сталин, отправляя премьеру Черчиллю свои послания, прилагал к ним скромные российские презенты. А именно те, которые сэр Уинстон предпочитал более всего – армянский коньяк и сосьвинскую сельдь.

Эту легенду в конце далеких семидесятых я слушал на лекциях по зоологии в аудиториях родного ДГУ, не подозревая, что через несколько лет окажусь на реке Северная Сосьва полевиком-ихтиологом. Но и там, на Сосьве, старые работники Берёзовского рыбокомбината уверенно утверждали, что специально изготовленные для тех военных английских поставок эксклюзивные трёх– и пятилитровые кедровые бочонки до сих пор хранятся то ли на складе, то ли в заводском музее. Пробовал ли Уинстон Черчилль сосьвинскую сельдь, не знаю. Но могу утверждать с уверенностью, лично мне вкус малосольного или свежемаринованного тугуна собственного приготовления нравился гораздо больше, чем осетрина или вышеупомянутая малосольная нельма (армянский коньяк, конечно, в тех местах достать было практически невозможно). Тугуна, кстати, в любое время года можно есть и в сыром виде.

Рискну предположить, что, говоря о белорыбице, «то есть белой рыбке самаго отменнаго вкуса», которой их угощали кремлевские повара, иностранные послы могли иметь в виду не только достаточно внушительных представителей этой группы – собственно каспийскую белорыбицу, печорскую нельму или менее крупного волховского сига, но и мелких (но не менее, если не более вкусных) сиговых – ряпушку из кристально чистых северных водоёмов или тугуна, то есть сосьвинскую сельдь из бассейна Оби.

Рыбу в те времена ловили разными способами. Один из них, достаточно любопытный, описал Михалон Литвин. Когда в период ледостава рыба, уходя от встречающегося в наших водоемах зимнего замора (падение содержания растворённого в воде кислорода до минимума), устремляется к богатым кислородом подводным источникам, так называемым «живунам», её в полусонном состоянии можно черпать прямо из проруби. Такие места, как пишет автор: «…Называются золотыми. Особенно Припеть в одном месте у Мозыря, близ устья речки Туры, при накоплении свежей воды из источников наполняется ежегодно около 1-го марта таким количеством рыбы, что копьё, брошенное в средину, останавливается твердо, как в земле: так густа рыба. Я не поверил бы этому, еслиб сам не был свидетелем, как черпали там рыбу безпрерывно и наполняли в один день около тысячи телег, принадлежащих приезжим купцам, которые нарочно съезжаются к этому времени».[364]364
  Литвин. Стр. 63.


[Закрыть]

Лов рыбы на блесну на Волге в начале 1600-х годов описал Адам Олеарий (видимо, такой способ лова, в Европе тогда был ещё в диковинку): «Русские, разъезжающие по делам своим на Волге из города в город, ловят на пути рыбу ещё следующим образом: к удочке, на тонком шнуре, прицепляют железную, хорошо выполированную пластинку, величиною в ладонь и поменьше и видом похожую на рыбу, и пускают такую удочку в воду, чтоб она волочилась в ней за судном… Этем способом Русские во время пути налавливают рыбы гораздо более, чем сколько смогут съесть ея; ибо вообще Волга очень богата всякого рода рыбою».[365]365
  Олеарий. ЧИОИДР. 1869. Кн. 1. Стр. 423.


[Закрыть]

В водах Московии ловилась не только рыба. На Онежском озере, по свидетельству Олеария, в «бесчисленном количестве» водились тюлени: «Вокруг островов бесчисленное количество тюленей всевозможных цветов; когда они располагались на разбросанных вокруг широких камнях, на солнце, то мы их очень легко могли доставать из-за кустов».[366]366
  Олеарий. Стр. 35.


[Закрыть] А у устьев Печоры, как сообщал Сигизмунд Герберштейн, местные промысловики добывали моржей: «…Около устьев реки Печоры… водятся большия и разнообразныя животныя и между ними некое животное, величиною с быка, называемое тамошними жителями Моржем (Mors). Ноги у него коротки, как у бобров, грудь, по сравнению с размерами прочаго туловища, несколько выше и шире, а два верхних зуба выдаются в длину…

…Охотники гоняются за этими животными из-за одних только зубов их, из которых Московиты, Татары, а главным образом Турки искусно приготовляют рукоятки мечей и кинжалов и пользуются ими скорее в качестве украшения, чем для нанесения особенно тяжелых ударов (как баснословил некто)».[367]367
  Герберштейн. Стр. 190–191.


[Закрыть]