Текст книги "История города Екатеринослава. Книга первая. Монастырское урочище"

Глава 8
Археология

 
Среди развалин, в глине и в пыли,
Улыбку археологи нашли.
Из черепков, разбросанных вокруг,
Прекрасное лицо сложилось вдруг.
 
 
Улыбкою живой озарено,
Чудесно отличается оно
От безупречных, но бездушных лиц
Торжественных богинь или цариц.
 
 
Взошла луна. И долго при луне
Стояли мы на крепостной стене.
Ушедший мир лежал у наших ног,
Но я чужим назвать его не мог…
 

Валентин Берестов

Прекрасные античные статуи, скифское золото, дамасские клинки, кольчуги, изысканные бронзовые изделия – эти музейные артефакты только небольшая видимая и совсем не главная часть того айсберга, которым является будничная, кропотливая и пыльная работа археологической экспедиции. Основными результатами, главной ценностью этой работы является, как вы понимаете, совсем не золото, а вещи гораздо более прозаичные. Битые черепки, фрагменты предметов быта, культовых вещей, снаряжения, оружия, особенности расположения человеческих останков и кости животных. Валентин Дмитриевич Берестов, археолог, ставший поэтом и писателем, написал в далёком 1968-м в своей интересной книге «Государыня Пустыня»: «И на старых бараньих костях может нарасти мясо истории, а вместо костного мозга из них удается извлечь иное лакомство». Старые кости из раскопов древних городов, караван-сараев или стоянок кочевников могут рассказать не меньше, чем записки путешественников тех времён. А самое главное, этот материал является не просто свидетельством жизни древнего скотовода или жителя леса, а объективными, материальными фактами жизни наших предков, жителей древней Руси и их соседей степняков.

Чем же питались в былые века жители наших южных степей? Уже упоминавшийся С. В. Кириков, в своей работе «Человек и природа восточно-европейской лесостепи в X – начале XIX в.» сделал обзор костных материалов, собранных разными исследователями, работавшими в поднепровской и центрально-черноземной зонах лесостепи. При раскопках в слоях X–XIII веков наиболее часто археологи находили кости кабана, лося, косули и благородного оленя.

В Вышгородском городище (окрестности Киева) найдены кости 21 лося, 18 оленей, 7 косуль, 6 кабанов. В Воиньском городище (городок-крепость Воинь Переяславского княжества при впадении реки Сула в Днепр)–50 оленей, 29 кабанов, 12 косуль, 10 лосей [Підоплічко, 1956; Сергеев, 1965]. В Воронежских городищах соотношение костей лося, косули и оленя было другим. Лося и косули было больше, а оленя благородного меньше [Громова, 1948; Цалкин, 1963]. Из крупных копытных в Воиньском и Вышгородском городищах обнаружены кости 4 туров, по два быка в каждом из городищ и одного тура при раскопках городища Киева [Підоплічко, 1956; Тимченко, 1972]. На воронежских раскопах кости тура не выявлены [Громова, 1948].[199]199
  Кириков. 1979. Стр. 17.


[Закрыть]

Очень редко встречались останки зубров. В Киевском, Воиньском, Половецком (Богуславский р-н Киевской обл.) городищах по одному быку, два в Вышгороде [Тимченко, 1972]. В Титчихинском городище (высокий правый берег Дона, ниже устья реки Воронеж) кости одного зубра [Цалкин, 1963]. Такими же редкими были находки костных стержней сайгачных рогов в Киевском, Воиньском, Донецком городищах, в Воронежских городищах Борщево I и Титчихинское [Громова, 1948; Шрамко, 1962; Цалкин, 1963; Тимченко, 1972].[200]200
  Кириков. 1979. Стр. 18.


[Закрыть]

По результатам этих исследований видно, что благородный олень до XIII–XIV веков был самым обычным животным даже на границе леса и степи, нередки здесь были косули – изящные маленькие олени. Забегали сюда на тонких высоких ногах и степные антилопы – сайгаки, с примечательной, закруглённой, горбатой мордой и нависающим над ртом подобием подвижного хоботка. У самцов сайгака, кроме мяса, ценились полупрозрачные, цвета светлого воска, рога. Иногда заходили даже грозные зубры и первобытные быки – туры, дикие предки нынешних быков и коров.

В «кухонных» слоях X–XIII веков Воиньского городища идентифицированы кости лебедя, журавля, серого гуся, свиязи, кудрявого пеликана, тетерева, глухаря и некоторых других птиц [Сергеев, 1965]. На Райковецком городище (остатки городка-крепости XII–XIII веков у села Райки Житомирской области, разрушенного монголо-татарами) кости глухаря обнаружены в слоях той же хронологии [Підоплічко, 1956]. Идентифицированы кости этой птицы и при раскопках в Полтаве, в слоях VIII–XIV веков (Н. И. Гавриленко). Следовательно, глухарь в X–XIII веках для поднепровской лесостепи был обычной птицей.[201]201
  Кириков. 1979. Стр. 17.


[Закрыть]

Интересно также наличие в «кухонных» слоях городищ среднего Приднепровья и костей кудрявого пеликана. Птица эта считается теплолюбивой и в настоящее время гнездится в дельте Волги и Терека, районах Южного Урала, Узбекистане, Казахстане, Иране и других более южных странах. Кудрявый пеликан крупнее пеликана розового, размах крыльев у него достигает 2 м, длина крыла самцов 75–77 см, самок – 58–77 см. Весит такая птица 9, 12 и даже 13 кг.

Наверное, всем понятно, что накопление костей птиц и животных в раскопанных слоях происходило многие десятки, может быть, даже в течение сотен лет. Количество обнаруженных диких животных во всех, и в более южных, и в более северных раскопанных городищах очень невелико, по нескольку десятков, а иногда и в единичных экземплярах. Чуть больше число останков дикой птицы. Зато основная и очень многочисленная масса костей принадлежит домашним животным. Конечно, нельзя утверждать, что простое население Руси охотой вообще не занималось. Охотничьи угодья (ловы) были не только у князей, но и у простого люда. Лаврентьевская летопись, сообщая о злоупотреблениях князя Ярослава, указывает, что новгородцы в 1270 году обвинили его в самовольном «завладении ловлями», принадлежавшими народу: «Княже, чему еси отъял Волхов гоголиными ловцы, а поле отъял заячими ловци?».[202]202
  Аристов. Стр. 16.


[Закрыть] Кроме того, во время сезонных миграций животных, когда они сами большими табунами выходили на общинные поля или луга, сельчане вполне могли устраивать массовые облавы. Но это были частности. В целом, охота на Руси, видимо, не была массовым занятием, а, также, как и сейчас, являлась особым развлечением, скорее даже, способом жизни знати.

Как ни странно, примерно такая же картина наблюдалась и в повседневном быту кочевников. Известный советский учёный-палеозоолог, доктор биологических наук Вениамин Иосифович Цалкин, работавший в Институте археологии АН СССР, пропустил через свои руки не одну тысячу костей животных, доставленных полевыми археологами. Поэтому его мнение является достаточно авторитетным в среде специалистов. По результатам раскопок в Поволжье древнего города Сарай Берке (в XIII–XIV веках бывшего столицей Золотой Орды) он написал монографию «Домашние животные Золотой Орды», где сообщил о полученных результатах. При раскопках Сарай Берке было исследовано более 24 тысяч костей 14 различных видов домашних и диких животных. Дикими животными были сайгак, лисица, перевязка и заяц-русак, то есть самые обычные виды, существующие и сейчас. Ни останков гепардов, ни каких-либо других экзотических животных обнаружено не было.

«Обращает на себя внимание не только узость видового состава диких животных, но и малочисленность костных остатков их в Сарае Берке. Они составляют менее 0,2 % от общего количества костей из этого археологического памятника и 2,2 % минимального количества особей, которым они принадлежали. При этом большая часть остатков диких животных происходит от зайцев. Представляется достаточно очевидным, таким образом, что в жизни населения столицы Золотой Орды охота не имела сколько-нибудь существенного хозяйственного значения», – писал учёный.[203]203
  Цалкин. 1967. Стр. 116.


[Закрыть] Это не совсем вяжется с многочисленными публикациями, утверждающими, что охота, наряду со скотоводством, была одним из основных занятий татар. Да и наш знакомый Иосафат Барбаро красочно описывал буйство дикой природы в низовьях Дона, в окрестностях города Тана:

«Ночью, если окна в домах были отперты, птицы, привлеченныя светом огня, влетали даже в самыя комнаты. Диких зверей, как то оленей и других, сбежалось также безчисленное множество;но они боялись подходить слишком близко к городу».[204]204
  Барбаро. Стр. 21.


[Закрыть] В такой ситуации горожане просто обязаны были питаться дармовым мясом зверя и птицы. Чем можно подтвердить эти догадки? Воспользуемся материалами доклада Ю. Я. Кожевниковой «Фауна средневекового Азака» на Азовской научно-практической конференции 1986 года по истории Поволжья и Северного Причерноморья. Город Азак (Тана), будущий Азов, располагался в низовьях Дона. Исследуя кости животных, птиц и рыб, обнаруженные археологами при раскопках культурного слоя XIV века, Ю. Я. Кожевникова приводит интересные данные: «Из всего обилия животных, только четыре особи были дикими. Найдены кости 1 лося, 2 благородных оленей, и 1 лисицы».[205]205
  Кожевникова. 1989. Стр. 79.


[Закрыть]

Другой исследователь, Аида Григорьевна Петренко, для волжского города Великого Болгара также отмечает всего 0,2 % костей диких животных от всего их количества в культурном слое этого древнего поселения.

Значит, справедливо считают исследователи, охота не имела существенного хозяйственного значения для древних степных городов Поволжья и Придонья. А как же быть с описаниями Иоса фата Барбаро или Абулгази-Баядур-Хана о массовых облавных охотах, которые устраивали татары? Скорее всего, такие мероприятия численностью в несколько тысяч или десятков тысяч человек не были обыденным явлением, а являлись неким древним ритуалом. Но здесь надо сделать оговорку. Отряды татар или других степных кочевников охотились большей частью на марше в степи, где и оставались останки животных и птицы. И в таких степных походах действительно могли питаться большей частью дичью.

При охоте на пушного зверя тушки животных до городов просто не доходили. Шкурки снимались вблизи мест охоты, а мясо добытых зверьков, скорее всего, употреблялось охотниками в пищу. (В сибирской тайге охотники-промысловики в советское время охотно использовали в пищу тушки добытых белок, куниц, соболей и совсем не по причине бескормицы. Полевики-«научники» тоже не гнушались такой едой. Суп из лисы, мясо которой у многих вызывает брезгливость, ничем не хуже супа из зайчатины, а мясо белки вообще является деликатесом).

А вот ещё одно сообщение Марко Поло о татарской охоте во времена Кублай-Хана (внука Чингис-Хана): «Ни одному купцу, ремесленнику и поселянину не дозволяется держать у себя соколов или других птиц, употребляемых для охоты, также и охотничьих собак, а вельможам и дворянам воспрещается охотиться в окрестностях тех мест, где находится его величество… Но в других местах охота им не воспрещается».[206]206
  Марко Поло. Стр. 108–109.


[Закрыть] Оказывается, круг лиц, которым разрешалось охотиться с собаками и соколами, был строго ограничен (вполне вероятно, что такая регламентация касалась и населения русских княжеств), да ещё был особый запрет на охоту в любимых угодьях Великого Хана:

«Еще существует закон, запрещающий всем, живущим во владениях его величества, травить зайцев, диких коз, оленей и других подобных животных или больших птиц с марта до октября, потому что они в это время ростут и плодятся, и так как за нарушение этого закона полагается строгое наказание, то дичь размножается в неимоверном количестве».[207]207
  Марко Поло. Стр. 109.


[Закрыть] Очень любопытно, что уже в XIII столетии на территориях, подвластных Орде, действовало природоохранное законодательство. И кто перед кем здесь предстаёт «диким варваром»?

Если учесть всё вышесказанное, получается, что даже в Кипчакских степях охота на дикого зверя и птицу была строго регламентирована и являлась не таким уж массовым и обычным занятием. Окончательно проясняет ситуацию с охотой заметка Марко Поло о пище татар. Он сообщает, что кочевники особенно «любят мясо и молоко; едят то, что доставляет им охота и в особенности одно маленькое животное, похожее на кролика и называемое в народе фараоновой мышью, которое в летнее время появляется в большом количестве на равнинах; но они не пренебрегают и мясом лошадей, верблюдов и даже собак, если они хорошо откормлены».[208]208
  Марко Поло. Стр. 64.


[Закрыть] То есть основной пищей кочевников все-таки было мясо не дичи или лошадей, а домашнего скота, в больших количествах использовалось молоко и продукты его переработки. А объектом массовой охоты была некая «фараонова мышь». Толковый словарь Владимира Даля сообщает: «Фараонова мышь, перевдн. Viverra Ichneumon,зверок в Египте, выедающий яйца крокодила».[209]209
  Даль. Т. 2. Стр. 958.


[Закрыть] Современная электронная энциклопедия – Википедия, сообщает, что «фараонова мышь» – это египетский мангуст.

Вряд ли в наших степях водились крокодилы и египетские мангусты. Скорее всего, фараоновой мышью, которая «похожа на кролика», Марко Поло назвал степного сурка (байбака). Эти достаточно крупные животные (весом до 6, отдельные экземпляры до 11 кг) в большом количестве обитали на наших землях в былые времена. Добыча эта вполне съедобная, можно даже сказать деликатесная. По отзывам охотников, мясо сурка напоминает по вкусу молочного поросенка. Его жир считается целебным и тоже очень приятен на вкус. Кстати, в пищу употребляли и более мелких грызунов – степных хомяков и сусликов, которые до сих пор водятся в наших степях. Для охоты на такую дичь – сурков, хомяков и сусликов, разрешение хана точно не требовалось. А эти грызуны, кроме вкусного мяса и жира, давали ещё и шкурки с неплохим мехом.

При раскопках в Азаке были обнаружены и дикие птицы: кости одного орла-могильника, одного беркута, одной дрофы и одной вороны. Выявлены также кости четырех гусей, но идентифицировать – были они дикими или домашними – ученые не смогли.[210]210
  Кожевникова. 1989. Стр. 80.


[Закрыть] Трудно представить, что жители Азака любили питаться мясом орлов. Значит, среди горожан были достаточно знатные граждане, имеющие право держать охотничьих птиц. Ворона, конечно, попала сюда случайно в силу естественных причин.

Рыбы жители этого города ели очень много, в том числе значительное количество осетровых. Особенно впечатляют размеры этой съеденной рыбы. Длина сазанов достигала метра (48–98 см), тарани чуть меньше полуметра (32–43 см), судака от 54 до 70 сантиметров, щуки до 1,3 метра. Очень крупной была стерлядь – от 67 до 97 сантиметров, ненамного меньше осетров, которые достигали длины 1,3 метра. Были и настоящие монстры – белуги длиной около 3,6 метра, сомы от 1,5 до 3,1 метра, севрюга – от 1,4 до 1,75 метра. Результаты раскопок свидетельствовали – лов рыбы играл важную роль в жизни населения низовий Дона. Сомы до трёх метров, белуги до четырёх метров, сейчас это кажется фантастикой. Можно предположить, что такое же видовое разнообразие и обилие ихтиофауны, как в реке Дон, существовало и в других близлежащих реках Черноморского бассейна – в Северском Донце и Днепре.

Но всё же основная масса обнаруженных костей принадлежала не диким животным, не птице или рыбе, а домашнему крупному и мелкому рогатому скоту. За какой-то период XIV века жителями было съедено 597 коз и овец, 173 коровы, быка и вола, 33 лошади, 10 свиней, 3 верблюда. В целом такая структура потребления скота наблюдалась на всей территории Золотой Орды, что видно из таблицы, составленной Ю. Я. Кожевниковой.

Соотношение между видами домашних животных по числу особей в слоях XIV века, %[211]211
  Кожевникова. 1989. Стр. 85.


[Закрыть]

В мясном рационе жителей Дикого Поля преобладали овцы и козы, их доля колебалась в районе 70–80 %. На втором месте по популярности у татарского населения был крупный рогатый скот (от 12 до 23 %). Вопреки устоявшимся представлениям, конина в Орде не была пищей повседневной, её доля в общем составе съедаемых животных была не более 12 %. Совсем в небольших количествах употреблялись в пищу верблюды и свиньи. Найденные в кухонных остатках кости были сильно разрушены, особенно это касается черепов животных, Вениамин Иосифович Цалкин называл такую картину типичной. Причём разрушены кости и черепа были ещё во времена оно.[212]212
  Цалкин. 1967. Стр. 117.


[Закрыть] По результатам исследования становятся совершенно очевидными вкусовые пристрастия кочевников: они предпочитали то, «чего вкуснее нет в мире», – мозговые кости и бараньи мозги.

В Азаке возраст использованного в пищу мелкого рогатого скота был разный, большей частью от двух лет и более (11,9 % забитых особей моложе 3 месяцев, 8,5 % до одного года, 28,9 % до двух лет и 50,8 % старше двух лет). Среди всех животных этой группы овец было около 80 %, меньше было коз – 20 %.[213]213
  Кожевникова. 1989. Стр. 85.


[Закрыть]

Вениамин Иосифович Цалкин определил существование в XIV веке трёх пород овец и различал их как «золотоордынская», «болгарская», «древнерусская лесная». По результатам раскопок поволжского города Великого Болгара – болгарские из них самые крупные и самые ширококостные, ордынские чуть мельче. Рост золотоордынских овец колебался от 58 до 78 сантиметров, соответственно болгарские были крупнее. Самыми мелкими были «древнерусские лесные». Три эти породы разводились повсеместно по всей территории Восточной Европы. С течением времени «золотоордынская» дала начало современным «каракульским», «романовским», «северным короткохвостым» овцам.[214]214
  Цалкин. 1967. Стр. 124–125.


[Закрыть] Величина домашних коз того времени составляла в среднем 64 сантиметра в холке,[215]215
  Кожевникова. 1989. Стр. 82.


[Закрыть] это примерно соответствует росту одной из мелких современных пород – ангорской козы (63–66 сантиметров). Кстати, ангорская коза имеет как раз азиатское происхождение и очень древние корни. Ещё мельче ангорской – кашмирская коза, которая дает очень тонкую и мягкую шерсть, тот самый знаменитый «кашемир». Эту породу тоже с глубокой древности разводят на высокогорных плато величественных горных массивов Азии.

Много ли было в древние времена пород крупного рогатого скота на наших землях? По результатам археологических исследований В. И. Цалкин считал, что во II тысячелетии нашей эры на территории Восточной Европы таких пород было две, и они значительно отличались между собой.

Первая порода – это скот кочевников южных степей от Днепра до Волги, более крупный и грубокостный, распространенный и в Среднем Поволжье, и у Волжских Болгар – так называемый «золотоордынский скот». Это тот скот, который исследовала Ю. Я. Кожевникова при раскопках Азака, и сам Цалкин при раскопках Сарай Берке.

Вторая порода – это «древнерусский лесной скот», малорослый и тонкокостный, разводившийся славянскими племенами в лесной зоне нынешних Белоруссии, Украины и России, а также жителями Восточной Прибалтики. Тот же или по крайней мере очень близкий по размерам и структуре костей скот, судя по многочисленным публикациям зарубежных исследователей, разводился жителями Центральной, Западной и Северной Европы. Имеется также установленный факт смешения золотоордынской и древнерусской лесной породы в районе верхней Волги по результатам археологических раскопок Старой Рязани.[216]216
  Цалкин. 1967. Стр. 121.


[Закрыть]

В целом, по современным меркам, скот тех веков был не очень крупный, если не сказать наоборот. По измерениям Ю. Я. Кожевниковой, высота быков (из раскопок в Азаке) в холке была в среднем 117,2 см, коров 113,4 см, волов 125 см². В. И. Цалкин также сообщал, что для «золотоордынского» скота обычен рост 115–125 сантиметров, а вот для «древнерусского» характерна высота в холке в пределах 100–115 см. Представьте такую буренку или быка высотой один метр – впечатляет? И такой домашний скот водился на территории практически всей Европы. Недаром средневековым европейским путешественникам домашний скот татар казался очень рослым.

Среди употреблённого в пищу крупного рогатого скота преобладали быки, причем, старших возрастов (95,5 % старше 24–28 месяцев).[217]217
  Кожевникова. 1989. Стр. 80.


[Закрыть] В Азаке разводили и свиней, причем, забивались они преимущественно в молодом возрасте (более 75 %).[218]218
  Кожевникова. 1989. Стр. 83.


[Закрыть] Потребляли свинину и в другом степном городе – Сарай Берке, столице Золотой Орды. Но кочевники в степях от Днепра до Волги свиней вообще не разводили, это не соответствовало их стилю кочевой жизни. В. И. Цалкин наличие свиных костей в средневековом культурном слое Сарай Берке объяснял наличием там общины русских ремесленников, которые и употребляли свинину в пищу. В Азаке свиней разводили, видимо, живущие там венецианцы. В любом случае количество потребляемых в пищу свиней и в Азаке, и в Сарай Берке было очень незначительным. Отдельно стоит отметить факт употребления в пищу горожанами Азака двухгорбых верблюдов, которые в то время в наших степях были самыми обычными домашними животными.[219]219
  Кожевникова. 1989. Стр. 83.


[Закрыть]

Кости лошадей были немногочисленны. Поэтому можно говорить о том, что лошади, вопреки сложившемуся представлению, не были самым излюбленным блюдом степняков. И забивали их далеко не в молодом возрасте. Костей молодых животных (в возрасте до 4 лет) в раскопанном «культурном» слое было только около 25 %, что, как отмечают исследователи, «в целом типично для золотоордынских городов». Значит, несмотря на обилие лошадей, их берегли и под нож пускали уже престарелых или больных скакунов. В городах Сарай Берке и Великом Болгаре основная масса лошадей была «малорослой», а в Азаке «среднерослой». Кроме того, ученые отметили деление лошадей на тонконогих, среднетонконогих и полутонконогих (надо же, какая удивительная классификация). А были ещё крайнетонконогие, средненогие, полутолстоногие и т. д.[220]220
  Кожевникова. 1989. Стр. 82.


[Закрыть]

Вениамин Иосифович Цалкин обнаружил в археологическом слое Золотоордынской столицы кости двух лошадиных пород, которых он классифицировал как «золотоордынский конь» и «древнерусская лесная лошадь». Древнерусские лесные лошади были чуть мельче золотоордынских скакунов (средняя высота в холке соответственно 132,5 см, и 135,3 см). Разновидностей их было множество. Кроме классификационного отличия по толщине ног, ученые различали животных и по росту. Очень мелкие (высота в холке 112–120 см), мелкие (120–128 см), малорослые (128–136 см) средние (136–144 см), рослые (144–152 см), крупные (152–160 см).[221]221
  Цалкин. 1967. Стр. 127.


[Закрыть]

Как вам «древнерусский лесной» скакун высотой чуть более метра? А теперь представьте дружины киевских князей на этих лошадях. Картина, наверное, была очень зрелищной. Поневоле вспоминается Иван Царевич на Сером Волке.

Основной домашней птицей, жившей в Азаке, были куры. Были обнаружены две разновидности этой птицы – крупная, по размерам соответствующая современным курам, и мелкая, близкая к курам бентамским (порода карликовых кур, которую сейчас разводят как декоративную).[222]222
  Кожевникова. 1989. Стр. 80.


[Закрыть] Неясно, участвовало ли куриное племя в кочевых степных переходах татарской орды. Однако напрашивается предположение, что именно миниатюрные птицы очень удобны для содержания в некоем сплетенном из лозы мобильном курятнике, расположенном на скрипучей татарской арбе. В этом случае очень экзотично смотрелся вылет этакой стаи малюсеньких курочек и петушков, выпускаемой хозяйкой на прогулку в степь. И наверняка птица сама находила дорогу домой, на арбу?

Стоит упомянуть об обнаруженных в Азаке костях 20 собак и 5 кошек. Собаки были, по крайней мере, двух пород (интересно было бы узнать каких), причем основная часть костей принадлежала щенкам. Ю. Я. Кожевникова считает, что употребление собак в пищу маловероятно. Может быть, щенков забивали ради мягкого и качественного меха? Взрослые псы, видимо, были надежными сторожами, пастухами или умелыми охотниками. А кошка уже тогда была домашней любимицей хозяек, незаменимым борцом с полевыми грызунами.[223]223
  Кожевникова. 1989. Стр. 83.


[Закрыть]