Текст книги "Третий путь …к рабству"

Россия проиграла войну в Чечне

15 февраля 2001 года

Она проиграла ее в очередной раз. Как в девятнадцатом веке, как в 1994–1996 годах. Если это война за территориальную целостность России, то, наверно, все-таки не за целостность клочка выжженной земли, а за целостность многонационального российского народа, за то, чтобы чеченцы ощущали себя гражданами России и пользовались всеми правами граждан России. Такую войну можно выиграть только в умах и сердцах людей.

И может быть, впервые за последние полтора века у России был шанс одержать такую победу в сентябре-октябре 1999 года. Беженцы из Чечни, проклинали тогда Басаева, Хаттаба, похитителей людей. Многие военные и гражданские эксперты предлагали политическую стратегию, направленную на долгосрочное решение конфликта в пользу России, – остановить войска на Тереке, налаживать жизнь на Севере Чечни и вести с позиции силы и морального превосходства, которым тогда обладала Россия, переговоры с президентом А. Масхадовым, изолируя в глазах чеченского общества силы, наиболее враждебные России.

Однако законы избирательной кампании, центральным элементом которой несомненно стала война, логика операции «Наследник», требовали не долгосрочной стратегии, а краткосрочных драматических эффектов. Нужна была телевизионная картинка разрушенного Грозного, ярких побед, российского флага, поднятого в каждой горной деревушке, безумного православного полковника Буданова, палившего из пушек по чеченцам с пожеланием счастливого Рождества.

Этого духоподъемного видеоряда для встающих с колен дорогих россиян с лихвой хватило как раз до триумфального завершения операции «Наследник».

С тех пор прошел год. «Представить себе ситуацию, при которой, скажем, офицер вышел на улицу Грозного прогуляться, совершенно невозможно. Через несколько минут он будет или подстрелен снайпером, или взят в заложники. А поэтому военная власть живет в Ханкале. В Грозном практически никто не бывает», – писал на днях один из ведущих военных обозревателей «Независимой Газеты» М. Ходаренок.

Неудовлетворенный сложившейся ситуацией автор ратует за более жесткие методы, за внесудебные расправы, за полное разоружение «пророссийской» чеченской милиции и т. д. Но вот о чем он меланхолично свидетельствует: «Президент Чечни Аслан Масхадов указом установил бандитскому войску твердые расценки. Стоимость некоторых генералов может доходить даже до сорока и более быков. Есть и российские расценки. В частности, сколько чеченцам надо заплатить, чтобы выкупить своего родственника из ямы. Цена колеблется в зависимости от возраста узника зиндана – до 20 лет, до 40 лет, старше 40».

Российские расценки, бандитское войско – насколько рутинной должна быть эта практика, что автор даже не замечает убийственности сопоставления этих понятий в одном абзаце. Мы пришли в Чечню, чтобы покончить с работорговлей или чтобы заняться этим промыслом самим? И чем тогда российское войско отличается от бандитского?

Россия проиграла войну в Чечне и проиграла ее навсегда, потому что после массированных бомбардировок городов и артиллерийских обстрелов сел, после зачисток и «российских расценок» в зинданах и на блокпостах подавляющее большинство чеченцев, включая тех, кто будет с нами сотрудничать, ненавидит нас или, как писал один русский офицер, участник этой вечной кавказской войны, «испытывает к русским чувство, гораздо большее, чем просто ненависть».

Россия проиграла войну в Чечне, потому что наделенная не свойственной ее природе задачей армия разлагается на глазах, все больше вовлекаясь в коммерцию с бензином, трансфертами на «восстановление Чечни» и заложниками.

Россия проиграла войну в Чечне, потому что эта война стала школой ненависти и жестокости для десятков тысяч молодых людей, и эта волна еще хлынет валом преступности на улицы российских городов, так же как после афганской и первой чеченской.

За какую целостность мы все еще воюем в горах Чечни? Мы давно уже не считаем чеченцев частью России. Мы не способны даже задуматься над тем, каким бесконечным адом были последние часы жизни на этой земле 18-летней гражданки России Эльзы Кунгаевой, и испытать хотя бы мимолетное чувство сострадания к ней. Мы не считаем ее гражданкой России, мы даже человеком ее не считаем.

Мы забрасываем цветами и объявляем национальным героем ее мучителя, который сам является такой же жертвой этой войны. То, что он безумен, было ясно уже в тот рождественский вечер. Где были те пастыри православия, которые должны были врачевать его душу и объяснить ему кощунственный смысл его слов? Пастыри пиара крутили постыдную пленку десятки раз, «консолидируя патриотически ориентированный электорат».

На каждой войне есть свои военные преступники. Их достаточно с чеченской стороны. Но мы должны прежде всего помнить о своих собственных мерзавцах. О банкирах, финансировавших Басаева. О политтехнологах, рассчитывавших электоральную эффективность взятия Грозного. О публицистах, восхищавшихся «блестящей операцией наших спецслужб, заманивших Басаева и Хаттаба в Дагестан, чтобы получить повод для полномасштабной военной операции». О «либералах», кричавших, что «армия возрождается в Чечне» и объявивших предателями всех несогласных. О бизнесменах в мундирах и в штатском, продолжающих наживаться на войне и заинтересованных в ее продолжении.

Это благодаря им Россия проиграла войну в Чечне и потеряет Кавказ.

Красное колесо-2

10 мая 2001 года

Узел I. Январь 1949

Абакумов:

– Иосиф Виссарионович, верните нам смертную казнь!!

– Знаю, – тихо, понимающе сказал ОН. – Думал. –  На днях вэрну вам смертную казнь, – задумчиво говорил ОН, глядя глубоко вперед, как бы в годы и годы. – Эт-то будет харошая воспитательная мера.

Солженицын А. И. «В круге первом». Глава 21.

Узел II. Апрель 2001

Солженицын:

– Владимир Владимирович, верните нам смертную казнь!!

– Знаю, – тихо, понимающе сказал ОН. – Думал…

Русская элита на rendez-vous (К некоторым итогам визита товарища Цзян Цземина)

8 августа 2001 года

Смена тысячелетия дала повод к многочисленным дискуссиям на тему «Россия на перекрестке истории». Впрочем, тема эта в России, как ни в какой другой стране, актуальна почти в любой момент отечественной истории, по крайней мере, последних трех столетий. По существу мы имеем дело с затянувшимся непрерывным «перекрестком», на котором вечный подросток Россия мучительно решает вопрос своей географической, исторической и метафизической самоидентификации – является ли Россия частью Европы или нет?

Этот подростковый комплекс притяжения и обиды, являющийся архетипом русского политического сознания, вновь проявил себя в последние годы в десятках публикаций нашего внешнеполитического сообщества по проблеме Россия и НАТО, Россия и Запад.

«Мы часть Европы, а нас вытесняют из Европы»; «Мы хотели бы стратегического партнерства с Западом, а нас отталкивают»; «Нашему порыву к миру и дружбе не поверили, нашу добрую волю восприняли как слабость» и т. д. – подобные пассажи в различных вариантах унылой прозы пересказывали основные мотивы классической поэмы, написанной более 80 лет назад.

 
Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!
 

Практических рекомендаций «обернуться к Европе своею азиатской рожей» или чем-нибудь еще похуже было больше чем достаточно – и стратегическое партнерство с Китаем, и «возвращение в войска тактического ядерного оружия», и предоставление «антиимпериалистическим режимам» технологий ядерного оружия и средств его доставки.

Сверхэмоциональная реакция российского политического класса на перспективу расширения НАТО, громкое, единодушное и бессмысленное «нет», раздающееся из Москвы, объясняются отнюдь не степенью тех или иных угроз безопасности России, действительных или мнимых.

Расширение НАТО на Восток, а точнее, бегство стран Восточной и Центральной Европы на Запад, затронуло глубинные пласты нашего политического сознания. Оно актуализировало никогда не прекращавшийся внутри нашей культуры спор о том, является ли Россия частью Европы, напомнив нам, что во многих аспектах нет, не является. И не потому, что нас кто-то выталкивает из Европы. А потому, что мы в силу определенных особенностей своей истории, географии, национальной психологии сами еще не решили для себя этот мучительный вопрос.

Ведь центральноевропейские Чаадаевы, Соловьевы, Ильины никогда не задавались вопросом, принадлежат ли их государства и этносы Европе. Ответ на него был для них самоочевиден. Неудивительно поэтому, что эти страны так стремятся воспользоваться представившейся им, наконец, возможностью закрепить свой геополитический выбор и зафиксировать свое членство в элитных европейских структурах, если не в ЕС, то в НАТО.

У нас же в России этот явно затянувшийся спор продолжается с прежней остротой. Вопросы внутренней и внешней политики в нем неразделимы. Обсуждается ли судьба демократических институтов внутри страны или отношения России с внешним миром, и прежде всего с Западом, речь идет в обоих случаях об одном и том же – о фундаментальных ценностях российского общества. «Обернувшись своею азиатской рожей» к Западу, власть неизбежно сделает то же самое и по отношению к своему собственному народу.

Вековая борьба «западников» и «евразийцев», отягощенная на этот раз болезненным комплексом поражения в глобальной холодной войне с Западом, продолжается внутри русской культуры. С приходом к власти нового президента маятник, казалось, снова качнулся в сторону евразийства. Не следует полагать это его личной заслугой. Скорее, приход к власти человека с такой биогра– фией и ментальностью объективно отражает настроения, господствующие внутри российской «политической элиты».

Однако на этот раз евразийский взмах маятника может оказаться роковым. Фантомная конфронтация с Западом и курс на «стратегическое партнерство» и фактическую военную коалицию с Китаем приведут не только к маргинализации России, но и к подчинению ее стратегическим интересам Китая, а в перспективе и к потере контроля над Дальним Востоком и Сибирью сначала de facto, а затем и de jure.

Один из наших видных азиопов, влюбленный в эстетику СС и окормляющий своими советами высших сановников государства, с гордостью за отечественную историю заявил недавно в своем судьбоносном манифесте «Евразия Uber Alles»: «В XVI веке Москва приняла эстафету евразийского имперостроительства от татар».

Что ж, азиопы Московии старательно пронесли эту эстафету через миры и века. Но если они, честные и последовательные азиопы, действительно полагают, что Евразия – Uber Alles, то они должны понимать, что эстафету имперостроительства не только принимают, но и передают, что пять веков – это вполне приличный срок, и что в XXI веке ее пора передавать исторически более перспективному имперостроителю – Срединной Империи. Что наиболее последовательные из них и хотели бы сделать.

Возбужденное состояние российской политической «элиты», жаждущей величия или, на худой конец, причастности к какому-нибудь, желательно антиамериканскому, величию, делает такой сценарий весьма вероятным. Я помню, как один из далеко не самых безнадежных «элитариев» запальчиво бросил своему американскому коллеге: «Вы еще встретите наши корабли под китайским флагом в Тайванском проливе». Так хочется, хоть из китайского обоза, погрозить сухоньким кулачком Америке.

Мало того, наша внешняя политика в первый год президентства Путина приобрела ярко выраженный антиамериканский характер. Создавалось впечатление, что основной целью нашей внешней политики было противодействие США по всем азимутам. Достаточно вспомнить нарочито оскорбительное заявление по торговле оружием с Ираном, демонстративное посещение Кубы, по– пытки создания антиамериканской коалиции с Китаем и Индией, муссирование заведомо лживой версии о столкновении «Курска» с американской подлодкой и т. п., не говоря уже об оголтелом тоне нашей внешнеполитической публицистики.

Почти вся она глубоко, эмоционально, страстно антиамериканская. Любые военные или экономические, реальные или мнимые неудачи нашего «союзника» радостно смакуются, его коварные замыслы неустанно разоблачаются. Амбициозные российские ахиллесы, отчаявшись когда-либо догнать «португальскую черепаху», с вожделением ждут со дня на день падения доллара и краха американской экономики, как их деды ждали любушку мировую революцию, а отцы – победу в мировом соревновании с капитализмом.

Естественной перспективой и кульминацией этого курса виделся отечественным евразийцам визит Цзян Цземина в Москву с заключением судьбоносного Договора о стратегическом партнерстве. И визит состоялся, и договор был заключен, и слова там вписаны громкие и судьбоносные, и даже СУ-30 мы впервые согласились продавать КНР. Но что-то надломилось в едином евразийском порыве нашей «элиты». Ясно, что визит стал не столько апофеозом евразийского взмаха маятника, сколько началом его отката.

Видимо, какие-то вещи за последние год-два виртуальной конфронтации с Западом стали очевидны даже наиболее фанатичным азиопам и наиболее ушибленным антизападникам.

Во-первых, Китай – это кошка, которая гуляет сама по себе вот уже несколько тысячелетий, самодостаточная держава, никакими комплексами, в отличие от российской политической элиты, не страдающая, и ни в каком стратегическом партнерстве с Россией, тем более на антиамериканской основе, не нуждающаяся.

Если эти бледнолицые северные варвары, в свое время навязавшие Срединной Империи несправедливые договоры, почему-то придают такое значение бумажонкам о стратегическом партнерстве и многополярности, то ради бесперебойных поставок самого современного оружия можно эти бумажки и подписать.

Но отношения с США – со своим основным экономическим партнером и политическим соперником – для сверхдержавы XXI века КНР гораздо важнее, чем отношения с Россией, и выстраивая их, китайское руководство будет руководствоваться чем угодно, но только не комплексами российских политиков.

Впрочем, и для России отношения с США, с «большой семеркой», с Западом, может быть, даже еще в большей степени важнее, чем отношения с Китаем. Вообще, все российское евразийство исторически вторично, является функцией обиды на Запад и выполняет для российской «элиты» роль не более чем психологической прокладки в критические дни ее отношений с Западом.

Все эти мотивы великолепно артикулированы в знаменитой блоковской поэме. Страстное объяснение в любви к Европе при малейшем сомнении во взаимности сменяется угрожающим – «а если нет, нам нечего терять и нам доступно вероломство».

При чем тут Китай, Индия, сербские братушки, иракский диктатор или северокорейский говнюк? Все это не более чем сиюминутные поводы, необходимые страдающей маниакально-депрессивным синдромом российской элите для выяснения ее отношений с вечно ненавидимым и вечно любимым Западом. Не к случайному собутыльнику, а к небесам Запада обращен экзистенциальный русский вопрос – «А ты меня уважаешь?» Кто-то оттуда должен заглянуть нашей политической элите в душу и подивиться ее самобытному богатству.

Китайцы, кстати, все это прекрасно понимают и поэтому относятся к российским спорадическим заигрываниям скептически и с неизбежной дозой снисходительного и высокомерного презрения.

Когда распалась Российская Федерация? (Воспоминание о будущем)

25 марта 2002 года

Есть разные точки зрения по вопросу, когда именно распался СССР – 19 августа, 8 декабря, 25 декабря 1991 г.

Для меня всегда было очевидно, что как многонациональное государство, способное выполнять элементарные обязанности перед своими гражданами, он распался уже летом 1989 года.

Толпы погромщиков в одной из республик Советского Союза зверски пытали и убивали людей только за то, что по национальности они были турки-месхетинцы, и требовали немедленного выселения их с территории республики. Турки-месхетинцы, как известно, оказались там не по своей воле, а в результате депортации их с исторической родины правительством Советского Союза в 1940-е годы.

Правительство Советского Союза в 1989 году удовлетворило все требования убийц и погромщиков. Никто из них не был наказан. Целый народ был второй раз за последние полвека депортирован. В 1961 году в одном из маленьких городков Алабамы толпы расистов пытались не позволить четырем чернокожим девочкам посещать местную школу. Президент Джон Кеннеди послал туда национальную гвардию, которая в течение нескольких месяцев сопровождала окруженных беснующейся толпой девочек в школу. Он продемонстрировал, что такое федеральная власть США и что такое права граждан США.

Соединенные Штаты Америки – то, что они есть сегодня, а СССР – там, где он сегодня, в том числе и потому, что президент Дж. Кеннеди послал национальную гвардию защищать четырех чернокожих школьниц, а президент М. Горбачев послал самолеты, чтобы депортировать турок-месхетинцев во второй раз.

Когда СССР окончательно распался юридически, большая часть дважды изгоев Советского Союза турок-месхетинцев оказалась на территории Российской Федерации – в Краснодарском крае, куда они были вывезены в 1989 году. На момент распада СССР все они имели советские паспорта и по законодательству Российской Федерации имели право на российское гражданство и, следовательно, на проживание в любом месте РФ. Тем более, что в отличие от русских в Эстонии и Латвии, за права которых мы так активно, громко и справедливо боремся, у них не было никакой альтернативы.

Однако то, что происходит сейчас в Краснодарском крае, является заключительной стадией, растянутой на десятилетие третьей депортации турок-месхетинцев, осуществляемой на этот раз правопреемницей СССР Российской Федерацией. Сначала людям под разными предлогами отказывали в праве на российское гражданство. Теперь же, ссылаясь на отсутствие этого гражданства, фундаментальный вопрос прав человека и гражданина лицемерно переводится в плоскость спора двух субъектов – государства и незаконного мигранта.

Впрочем, откровенно фашистский ролик, продемонстрированный губернатором Краснодарского края Ткачевым в программе НТВ «Свобода Слова», не отягощен даже этими фальшивыми ссылками. Турки-месхетинцы, а заодно и курды, и прочие армяне идеологически «зачищаются» в нем не по административным мотивам, а как носители «иной веры, иных обычаев и природной агрессивности».

Показателен не столько сам фильм, сколько последовавшая дискуссия и реакция массовки – москвичей и гостей столицы. Самой горячей поддержкой аудитории пользовались самые одиозные расистские высказывания, а самым большим неодобрением встречались редкие попытки воззвать к разуму и совести собравшихся.

Какой-то сытый господин, напомнив туркам-месхетинцам, что их депортируют уже в третий раз, посоветовал им «задуматься над собственным поведением». Наверное, этот господин убежден и в том, что жертвы Освенцима и Бабьего Яра сами виновны в своей участи.

Впрочем, в эпоху массовых этнических зачисток жертвы, как известно, сами могут становиться палачами. Представитель одного из народов, включенных в «список Ткачева», горячо доказывал, что его соплеменники попали туда по ошибке и что в отличие от двух других наций-изгоев они «коренной», или как сказали бы в аналогичной ситуации лет 70 назад, «арийский» народ.

Только два русских человека в этот вечер нашли в себе мужество противостоять шабашу «Свободы слова» и осудить фильм как расистский и разжигающий национальную вражду.

Один – в прошлом офицер КГБ, ныне депутат Государственной Думы Михаил Гришенков, другая – в прошлом узница КГБ и непримиримый борец с советским режимом Валерия Новодворская. Очень разные люди, которых объединяло и отличало от более молодой аудитории только одно – они выросли в советское время, когда такая пропаганда на официальном уровне была еще невозможна и немыслима.

Это заставляет нас еще раз задуматься над тем, что за прошедшие 10 лет либеральных реформ мы продвинулись не по пути приобщения к европейским ценностям, а скорее по пути нравственного одичания.

Этот путь ведет нас в никуда. Многонациональная Российская Федерация не может существовать как моноэтническое государство. А кроме того, демографическая ситуация такова, что Россия не сможет удержать свои огромные пространства и ресурсы без миграции, в том числе и людей «иной веры, культуры и обычаев», для которых Россия стала бы единственной Родиной.

Будущие историки будут тоже, наверное, спорить о точной дате распада Российской Федерации. Я бы предложил в качестве одной из вех 21 марта 2002 года – день триумфального выступления краснодарского фюрера в программе Савика Шустера «Свобода слова».