Текст книги "Байки из Зоны. Убежать от себя"

Проскочив расстояние, отделявшее конец трубы от лаза в коллектор, Клещ посветил внутрь фонарем и метнул пару болтов. Убедившись в относительной безопасности хода, махнул остальным рукой, зовя за собой. Сталкеры и «отмычки» быстро, но без суеты по одному пересекали открытое пространство и проскальзывали внутрь лаза. Ворчун, шедший в конце группы, не отставал. Он прикрывал своих «отмычек». Не из благородства или человеколюбия. Просто молодняк был еще нужен.

Благополучно спустившись в лаз, люди остановились. Они находились в громадной кишке коллектора. Во все стороны расходились трубы. «Отмычки» сгрудились вокруг Ворчуна, который извлекал из подсумка ПДА. Бывалые сталкеры рассредоточились и внимательно следили за темнотой подземного строения.

– Так, нам вот в эту трубу, – сверившись с электронной картой в наладоннике, сталкер уверенно ткнул в зев хода, находящегося в юго-западном углу коллектора. – Включили налобники и пошли. Клещ впереди.

Впрочем, команду по поводу фонарей давать не стоило. Все члены группы уже включили свои индивидуальные осветительные приборы. И теперь темноту камеры канализационного распределителя разрезали лучи белого цвета. Услышав команду снова быть в авангарде, Клещ было заворчал, но Ворчун был непреклонен. С момента, когда Суворовцев «поднял “горку”», он дал себе зарок, что из этого рейда Фармацевт вернется живым, здоровым, а главное – полноценным ходоком. А когда Мишка отхватил кусок неизвестной зоновской живности, Ворчун так и вовсе решил беречь парня до конца рейда и взять к себе в напарники на условиях полноценного дележа. Причем вне зависимости от того, донесут они часть тела неизвестной твари до ученых или нет. К кому Зона милостива, тот и сам походит по ней долго, и других поводит. Поэтому сталкер держал Мишку поближе к себе, а в авангард назначал других. Как знать, может быть, Фармацевт и убережет своим присутствием оставшуюся часть группы. Впрочем, в чудеса в отличие от примет Ворчун не верил. Зона – место такое. В любом случае свое возьмет. Даже если ты вроде бы и без проблем сходил в рейд, с тобой ничего особенного не случилось, все встречные аномалии удачно обошел, ни мутантов, ни бандюков не встретил, все равно уже по выходе из опасных мест во что-нибудь, да вляпаешься. А если вернешься без сучка без задоринки, то в следующий поход будет все шиворот-навыворот. И деваться от этой закономерности некуда. Зона – словно квинтэссенция справедливости мира.

Ворчун усмехнулся своим мыслям и покрепче сжал цевье автомата. Расслабляться не следовало ни при каких условиях.

Труба была довольно широкой – два человека вполне могли разойтись, даже не сталкиваясь плечами. Поверхность хода не влажная. С учетом предназначения трубы такая сухость была удивительна. Не в вентиляцию же ее в самом деле переоборудовали?! Ни пылинки, ни фрагментов тел, ни обычного в таких местах мусора не было. Словно объект был вычищен, а потом законсервирован. При этом за коммуникациями старательно и скрупулезно следили и поддерживали порядок.

– Стремно здесь, – послышался опасливый голос Клеща. – Очень стремно. И чисто, как в закрытом на каникулы детском саду.

– Ничего, топай давай, – заявил Ворчун. – В Зоне всем страшно. Но на фига тогда подписывался, раз ссышь?

– Ничего не ссу, – обиженно засопел Клещ. – Уж и поделиться нельзя. Кстати, сухо-то оно сухо, но ни ветерка.

– Топай давай, да гляди внимательно, – напутствовал Ворчун, громыхнув слегка автоматом.

Суворовцева трясло. После фортеля с неизвестной зоновской живностью парня била крупная дрожь. Это, правда, не избавило его от обязанности нести ношу и оружие. Да и в авангард колонны, случись необходимость, двинул бы. Но Ворчун распорядился Мишке встать в колонне за спиной сталкера, и парень подчинился, хоть и изо всех сил глядел по сторонам, выискивая неизвестную опасность. Они находились в подземелье под цехами завода «Юпитер» на Сумеречной равнине. Диггеры, которые продали Ворчуну информацию о местных ходах, говорили, что подземелья расположены на несколько уровней ниже подвалов недостроенного завода. Туда как раз ведет юго-западная труба. Суворовцев глядел по сторонам, однако, кроме участков стенок трубы, освещаемых скупым лучом налобного фонаря, ничего не замечал. Продвигались осторожно. Это на поверхности неизвестное зверье разрядило все аномалии. А здесь все что угодно могло встретиться. И речь шла не только о ловушках, но и о зверье. В таких местах любили селиться крысы и хвостошипы, регулярно встречались кровососы. Можно было наткнуться на мозгососа или летуна. А стенки трубы были обычными – стальными, черными. Кое-где на стыках краев фрагментов встречались швы. Мишке бросилось в глаза то, что, куда бы ни упал луч фонаря, нигде нет ни следа ржавчины. Словно труба была уложена совсем недавно и не успела подвергнуться коррозии.

– Странно, – пробормотал вслух Суворовцев.

– Что тебе странно? – через плечо поинтересовался Ворчун.

– Да вот… – начал Михаил.

– Стоп! – прервал диалог возглас Клеща.

Люди замерли на месте.

– Что там? – ответил Ворчун.

– Шорох какой-то. Крысы, есть маза.

– Кто с дробовиками и охотничьим оружием – вперед! – скомандовал Ворчун. – Заряжаем дробь. И ждем. Чукат, держи спину группе.

Суворовцев протолкался вперед. Дробовики были у него и у Клеща. У остальных либо обрезы двустволки, либо легкие автоматы, которые против мелкого зверья абсолютно бесполезны. Однако крыс не было. Прошло две минуты, пять. Шорох не стихал, будто совсем рядом под ногами в землю толкались сотни маленьких лапок, но самих зверьков видно не было.

– Твою мать, – прошипел Клещ. – Что за глюки?

– Хрен его знает, – ответил Мишка, пристально вглядываясь в темноту.

И тут в стену в двух метрах от них что-то ударило. Сталкеры все как один мгновенно направили стволы в сторону возможной опасности. Звук второго удара смешался со стоном металла. Что-то билось в трубу не изнутри, а снаружи! Ворчун нервно вскинул к глазам ПДА, но на карте, что была закачана в наладонник, не было обозначено никаких параллельных той трубе, где они находились, коммуникаций. Значит, это нечто само прокопалось через толщу земли и теперь рвется внутрь, чтобы добраться до теплого сталкерского мяса. Ворчун выругался. Еще не хватало положить кучу народа в самом начале пути.

– Так, двигаем ногами в обычном порядке: Клещ впереди, остальные за ним. Только быстро!

Бойцы живо бросились вперед, опасливо обогнув вспучившийся от удара участок трубы. Не успели они миновать прыщ из металла, готовый лопнуть уже до предела натянувшейся головкой и выбросить во тьму трубы неизвестно какое порождение Зоны, как это что-то ударило снова. Но металл и теперь выдержал. Труба снова ощутимо вздрогнула. В ответ земля завибрировала и послышался глухой рев.

– Твою ж три бога душу, ети его в тряпки, – выругался Ворчун. – До чего же докопались эти хреновы диггеры, если оно уже металл жрет?

– Серые пасюки тоже стальные трубы прогрызают. Часа за три, – не сбавляя темпа, ответил Сувовровцев.

– Молчи, Фармацевт, – отрезал сталкер. – Это, наверное, та хрень со двора. Почуяла, что ты у нее кусок задницы отхватил, и решила за нами поохотиться. Учти, если догонит, я тебя первого ей скормлю.

– Не догонит, – усмехнулся Мишка. – Мы бегаем быстрее.

В ответ на его слова раздался еще один удар. Стальная стенка наконец не выдержала и со скрежетом лопнула. Вслед за этим труба наполнилась оглушительным свистом, будто одновременно включили несколько ревунов.

– К бою! – рявкнул Ворчун, разворачиваясь и поднимая в боевое положение автомат. – Клещ, Бобер, двигайте вперед. Остальные – ждать команды. Не стрелять! Ходу-ходу!

Бойцы спешно отступали, пятясь задом и надеясь, что их товарищи в случае появления опасности дадут знак.

Отверстие в стенке расширилось, разошлось в стороны рваными краями, и в пространство трубы стремительно выползло, выпустив перед собой струю пламени, нечто, напоминающее помесь гусеницы и медведки. Туловище длинное, метров десять, а головная часть украшена мощным панцирем, по форме напоминающим оголовье тарана. Видимо, им зверушка пробивала стены трубы. В полуметре от границы панциря из тела твари росли два щупальца, напоминающие экскаваторные ковши, усаженные полуметровыми отсвечивающими металлом зубьями.

Существо повернуло в сторону сталкеров голову и замерло.

4. «Дары» двуглавы

– Замри! – крикнул Ворчун.

«Отмычки» как по команде остановились. Не у всех получилось сделать это сразу. Бежавший последним сталкер Лех и вовсе споткнулся и хлопнулся на пятую точку. Бежать спиной вперед, да еще резко останавливаться учат далеко не всех и не везде.

«Гусеница» зашипела, наполнив этим звуком всю трубу, подняла голову. Над панцирем вырос венчик металлических нитей, похожих на какой-то странный гигантский цветок. Тварь замерла, покачивая головой из стороны в сторону. Мишка старался превратиться в камень, отводя взгляд от бликующего в свете огня гладкого панциря.

«Откуда взялся огонь?» – всплыла сама собой мысль.

Мишка поискал глазами и увидел, что горит стена трубы – участок, противоположный месту, откуда прорвалась эта странная помесь насекомого и радиостанции. Горел не сам металл. Пылал, чадя и стекая, состав, которым плевалась «гусеница» перед своим появлением в трубе.

– Етить в тряпки! Эта хрень плюется напалмом! – услышал Мишка голос Ворчуна.

– Что там говорилось про дураков и гениев? – шепнул Суворовцев в ответ.

– Не знаю, но надо потихоньку сваливать, и чем скорее, тем лучше для жизни и здоровья, – ответил Ворчун.

– Куда?

– Пока по свободной дороге.

Тварь снова издала шипение и подалась вперед. В нижней части панцирной головы образовался маленький, едва видный огонек. Мишка напрягся. Что-то ему этот огонек напоминал. Такой возникал, когда зажигалась горелка огнемета перед залпом. Разумеется, сама по себе «гусеница» не вызывала ни у Суворовцева, ни у его спутников желания оставаться и понаблюдать за ее повадками. Юным натуралистом Мишка себя не чувствовал. А тут «гусеница» еще огнем собиралась плюнуть.

– Вниз, – тихо, но жестко скомандовал Мишка, дивясь самому себе. Он еще не понял, почему принял именно такое решение, но интуиция подсказывала, что это – единственно правильный в данном случае выход.

– Пачку завали, Фармацевт, – зло зашипел Ворчун. – Ты еще пока «отмычка».

– Сейчас огнем плюнет, дубина, – вызверился Мишка.

«Гусеница» подалась чуть назад, а вслед за этим резко дернулась вперед, будто клюнула невидимую добычу. Из нижней части головы, точно оттуда, где появился маленький огонек, в сторону группы Ворчуна с шипением и ревом рванулась струя пламени.

– Вниз! – завопил уже Ворчун, падая на металлический пол.

Вся группа дружно плюхнулась следом. Над людьми, обдавая жаром, пронеслась горящая струя напалма, брызжа в разные стороны горящими каплями. По счастью, ни одна из них не упала на сталкеров. Метров через десять сила плевка ослабла, и напалм горящим дождем пролился на металлическое дно трубы далеко за распластавшимися людьми.

А «гусеница» застыла на месте, покачиваясь на хвосте из стороны в сторону и поводя своей увенчанной антеннами головой, словно к чему-то прислушиваясь. Суворовцев старался не дышать. Ему совсем не хотелось получить струю напалма и сгореть во цвете лет. Наконец мутант отвернулся от застывших бойцов. Труба снова наполнилась шипением. Огненная струя ударила в металлический бок, нагревая сталь и выжигая из воздуха кислород. Выплюнув заряд напалма, «гусеница» откачнулась всем телом, а затем врезалась со всей силы в нагретый металл. Труба наполнилась звоном.

– Никому не двигаться, – громко прошипел Ворчун. – Пока не свалит.

«Гусеница» продолжала таранить стену. После четвертого удара и второй струи напалма сталь с ужасающим скрипом и скрежетом поддалась, и мутант с шипением и оглушительным шуршанием исчез в дыре.

– Так, быстро делаем ноги отсюда, – скомандовал Ворчун.

– Дальше пойдем, командир, или обратно на поверхность? – поинтересовался Клещ.

– Дальше, – чуть подумав, ответил Ворчун. – Кстати, а никто не догадался снять фото этой штуковины?

– Может, и интервью еще взять надо было? – ехидно ввернул Чукат.

– Надо будет, еще и шерстку ей на заду пригладишь, – отрезал Ворчун. – Нам новые сведения продавать надо. А кто купит простые слова без подтверждения?

– Кому надо, пусть сами сюда лезут и проверяют, – сказал Суворовцев. – Здесь что-то не то, Ворчун. Уже вторая хрень вылезла из-под земли. А это тебе не водки литр в «Шести секундах».

– Интересно, докуда докопались диггеры? – подал голос один из сталкеров, прозвища которого Мишка не знал.

– Не до чего докопались, а откуда под землей эти штуковины? – хмуро заметил студент. – Лезть дальше нет смысла. Ляжем тут все.

– Не тебе решать, – отрезал Ворчун. – Идем дальше! Во всяком случае, те, кто со мной.

Однако несмотря на уверенность в голосе, в полусумраке трубы Мишка разглядел сомнение, мелькнувшее в глазах бывалого сталкера. Ворчун понимал, что с набором малоопытных «отмычек» им далеко не пройти. Шутка Зоны, что в момент встречи с неизвестным монстром не погиб ни один из них. Даже в компании опытных сталкеров в данной ситуации было сложно справиться.

– Идем, – повторил Ворчун, в подтверждение дернув головой.

– Не пойду! – вдруг завопил Бобер – один из «отмычек».

Бобер, обладая довольно взбалмошным характером, бросил на металлический пол рюкзак со снаряжением. Брезентовый мешок со скарбом глухо стукнул о металлический пол.

– Не пойду, – повторил Бобер, оглядев своих спутников взглядом, в котором читалась безуминка. Парень набычился и, сжав в руках обрез двустволки, напрягся, словно ожидая, что его потащат с собой. – Все здесь ляжем!

– Здесь везде так, – спокойно пожал плечами Ворчун. Но в этом спокойствии Суворовцев услышал приговор упрямому «отмычке». – В Зоне рано или поздно умирают. А кто уходит за Периметр на волю, тоже умирает. Некоторые «отмычки» так и не успевают стать сталкерами.

– Я не пойду дальше, – упрямо повторил Бобер.

– Жаль, – сказал Ворчун, мгновенно вскинул автомат и спустил курок. Выстрел в замкнутом пространстве ударил по ушам резко и звонко. Голова Бобра взорвалась осколками костей и ошметками плоти, обрызгав рядом стоящих людей. Тело бывшего «отмычки» отшвырнуло на три метра, и оно, грохоча амуницией, рухнуло на металлический пол.

Остальные недосталкеры резко шарахнулись в стороны от падающего трупа. Даже сталкеры, привыкшие ко всему в Зоне, нервно дернулись. Михаил тоже присел от неожиданности. Он опасливо заозирался. Вдруг на звук выстрела уже спешат какие-нибудь неизвестные в Зоне мутанты. Но местное зверье не спешило на звуки пальбы. Видимо, не привыкли еще к тому, что там, где стреляют, есть чем поживиться. Тем не менее вслед за звуком выстрела в глубине трубы послышалось какое-то шуршание, будто несколько щеток скребли по металлу, и невнятное бормотание, словно невидимый старик, сидя в невидимом кресле, ворчал что-то себе под нос. Мишка вздрогнул, настолько эти звуки были здесь чуждыми.

Остальные «отмычки», напротив, заворчали и подняли оружие. Они не заметили раздавшихся в трубе шорохов, а были заняты другими делами. Назревал бунт.

– Ты больше не будешь убивать «отмычек»! – рявкнул Клещ, прицелившись в Ворчуна.

– Ты сдурел! – рявкнул в ответ Ворчун. – Вы все подписались исполнять мои приказы! Не послушаете – все здесь ляжем!

– Не ляжем, выберемся как-нибудь и без тебя, – Клещ не собирался уступать.

– Пушку опусти, урод! – брызжа слюной, завопил Ворчун, делая шаг к Клещу.

Ствол автомата, нацеленный мятежному «отмычке» в голову, ходил ходуном. Сталкер понимал, что теряет контроль над ситуацией, и поступал единственно известным ему способом – как ведущий давил противника голосом.

– Сам пушку опусти, башку прострелю! – в ответ вопил Клещ. – Что вы стоите, дебилы! Валите его, и уходим отсюда.

Но остальные «отмычки» не спешили исполнять команды Клеща.

– Ворчун прав. Вы все, кто у него в «отмычках», подписались под его приказы. И деваться некуда. Правильно, братва? – Барс решил поддержать своего собрата по статусу. Его мнение разделили остальные три сталкера.

Люди в трубе разошлись в стороны. «Отмычки» – за спину Клеща. Сталкеры встали рядом с Ворчуном. Один Мишка не спешил ни в одну, ни в другую сторону. Ему было жаль Бобра. Но он не выполнил приказа. В критической ситуации, какой была как раз текущая, это было равносильно предательству.

– Че разорались! – громко прошипел вдруг Барс – один из присоединившихся сталкеров.

Фраза прозвучала хоть и негромко, но в очень удачный момент, и спорщики почему-то сразу замолчали. Ворчун с Клещом как один уставились на сталкера, который продолжал:

– Шухер, братва, что-то еще прется! Не время сраться.

Все опустили оружие и снова сбились в плотную группу.

– Не отчалить ли все же по-хорошему? – предложил Мишка.

– Уломали. Ети вас… Еще двести метров, и уходим, – отрезал Ворчун.

В этот раз никто и не подумал ослушаться. Почувствовав приближение новой опасности, все снова объединились.

Обойдя труп Бобра, бойцы двинулись дальше по трубе. Клещ опять открывал шествие, Ворчун замыкал. Хмурые люди шагали осторожно, крадучись. Несмотря на это, шаги бойцов гулко раздавались в замкнутом пространстве. Лучи налобных фонарей бледными пятнами шарили по стенкам хода. Сталкеров продолжали тревожить странные звуки, раздававшиеся, казалось, с разных сторон. Слышались постукивания, хруст, звон, словно в трубе и за ее пределами копошились десятки червей с металлической чешуей. Бойцы испуганно оглядывались на каждый шорох, останавливаясь и приседая. Люди боялись, и это ощущалось почти физически.

Михаил не был исключением. Он испытывал не просто страх, с которым уже привык бороться, а леденящий ужас, парализующий волю, замораживающий конечности и мешающий трезво оценивать окружающую действительность. А она менялась, причем стремительно. Казалось бы, сталкер, если он хочет выжить в Зоне отчуждения, должен принять ту измененную реальность, навязанную этими местами, которые сами бродяги уже оживили и персонифицировали. Но то, во что они попали, спустившись по трубе в подвалы под «Юпитером», не вписывалось даже в кошмар Зоны. Зоновские мутанты были страшны, но вполне понятны. Это были создания, «вылупившиеся» либо из измененных радиацией организмов, либо результаты неудавшихся экспериментов. Бронированная же огнеметная гусеница пришла словно из другого измерения. Что еще явилось вместе с этой тварью, оставалось для «отмычек» Ворчуна, равно как для самого сталкера, сущей загадкой. Однако любая информация, принесенная ученым из Зоны, стоила денег, и немалых. А здесь, диггеры не соврали, клондайк того, чего Зона, а значит, и торговцы еще не видели.

Впереди послышалось урчание, словно трубу перекрыл обычный «смерч». Так оно и оказалось. Аномалия «сидела» прямо посередине хода. Путь дальше был закрыт. Мишка мысленно возблагодарил Зону. Что таилось дальше, каких тварей они могли встретить, он не знал.

– Отходим, – к всеобщей радости скомандовал Ворчун.

Аномалия в закрытом пространстве была серьезным аргументом. Обходить ее или даже пытаться тревожить излюбленным сталкерским приемом – метанием болтов – весьма небезопасно. Мишка про себя вздохнул с откровенным облегчением, поскольку лишний раз рисковать не хотелось, и даже усмехнулся про себя.

«Хреновый из меня сталкер, – подумал он при этом. – Не хотеть рисковать и совать голову в петлю Зоны – бред. Зачем тогда я здесь?»

И тут же ответил сам себе:

«Я скрываюсь от врагов там, где в состоянии сам себя от них защитить».

Меж тем группа Ворчуна организованным порядком отступала. Оказывается, люди прошли не так далеко. Вот они миновали тело мятежного Бобра. Оно лежало на том же месте, но, как успел заметить Суворовцев, было уже кем-то подъедено. Все внутри Мишки сжалось, но он не стал обращать на это внимание товарищей. Нервы у всех и без того были на пределе и напоминали струну растяжки. Достаточно было слегка задеть по ней, и паника, которая сейчас была смерти подобна, была обеспечена. Заметил ли Ворчун изменения, произошедшие с телом погибшего «отмычки», Суворовцев не знал и знать не хотел.

В свете налобных фонарей проплыла дыра в трубе, которую оставила огнедышащая металлическая гусеница. На полу около нее валялись обожженные кучки земли и капли выжженного металла. Вся группа невольно ускорила движение. Никому не хотелось оказаться поджаренным.

– Не торопимся, – охолонил свою группу Ворчун.

И Суворовцев понимал командира. Тому не хотелось, чтобы организованное отступление превратилось в паническое бегство. А это вполне могло случиться, хоть люди и были отнюдь не первый день в Зоне. Бойцы подошли к лестнице, по которой попали в трубу. Точнее, к тому месту, где к этому лабиринту должна была примыкать вертикальная шахта. И тут оказалось, что ни лестницы, ни самого входа нет и в помине. Даже намека не было. Все беспокойно заозирались. Белые лучи налобников заполошно метались, разрезая темноту.

– Где лаз, Ворчун? – с беспокойством спросил Чукат.

«Отмычка» пытался сохранить спокойствие. Это у него получалось, хоть паника пробивалась сквозь панцирь контроля.

– Здесь где-то, – хладнокровно ответил сталкер. – Не дошли, наверное. Метров сто еще…

И тут случилось то, что обычно случается в Зоне, когда люди теряют контроль над ситуацией. Из недр трубы раздался глухой рев. Он был полон злобы и ярости. Но вместе с тем в этих звуках угадывались и нотки растерянности и отчаяния.

– Что это?! – полным паники голосом воскликнул Чукат.

– Знать бы, – отозвался Ворчун.

До сталкеров донесся дробный перестук, будто по металлу стучали маленькими острыми палочками. Нечто взревело еще раз, уже рядом. Все вздрогнули. Суворовцев выругался про себя. Он пока не знал в Зоне отчуждения ни одной твари, которая могла бы так рычать. В свете налобных фонарей мелькнула громадная туша. Существо остановилось и в упор глянуло на сталкеров. Две головы, прилепленных к одному четвероногому телу, злобно скалились на людей кинжальной остроты зубами, четыре горящих глаза безотрывно следили за каждым движением предполагаемых жертв.

– Двуглава, – обреченно прошептал за спиной Михаила Ворчун.

Встреча с этим мутантом обычно не сулила ничего хорошего ни одинокому сталкеру, ни группе. О жестокости и безжалостности, а также о живучести двуглав по Зоне ходили настоящие легенды.

– Что делать? – Чукат обожал задавать этот вопрос. Вероятно, его любимым писателем в школе был Чернышевский. Или «отмычка» «в миру» принадлежал к русской интеллигенции, которая, как известно, тоже предпочитает указанную вопросительную схему каким-либо внятным, а главное, полезным действиям.

– Замри, – так же шепотом скомандовал Ворчун. – Она явно сбита с толку. Начнем дергаться, как знать, на что нарвемся.

Суворовцев во все глаза уставился на зверюгу. В неверном свете фонарей перед ними предстал монстр полтутора метров в холке. Могучее тело, крепкие лапы с выпущенными когтями. Толстый хвост нервно хлестал по мощным бокам. Ведущий группы был прав. Тварь и впрямь сбита с толку. Она не знала, что ей предпринять. С одной стороны, прямо перед ней – в досягаемости удара лапой – находились ее злейшие враги и одновременно пища. С другой – незнакомая обстановка, много странных звуков и запахов сбивали с толку и наводили то, что люди называют обычно страхом. Однако у двуглав такая эмоция была в списке атавизмов, и поэтому, пробудившись, это чувство повергло, по всей вероятности, мутанта в шок.

Михаил откровенно любовался зверем. Он был удивительно пропорционален, функционален и красив в своей жути. Впечатление портила вторая рудиментная голова, торчащая у правого плеча мутанта. Но даже она не мешала двуглаве быть одним из самых смертоносных порождений Зоны. Суворовцев припомнил рассказ Герыча. Точнее, упоминание о мутанте и демонстрацию шрамов, оставшихся на теле сталкера.

Вдруг Михаил, повинуясь странному наитию, сделал шаг вперед по направлению к чернобыльской твари. Он не понимал, что делает. Ноги словно сами сдвинули его с места и потянули к монстру. От Ворчуна Мишка слышал, что двуглавы обладают достаточно сильными телепатическими способностями. Но он сомневался, что даже такой сильный мутант бросится на двенадцать стволов. Ведь всех бойцов взять под контроль не получится ни у кого, кроме разве что мозгососа.

– Ты что делаешь, Фармацевт, ети тебя… – услышал Михаил яростный шепот Ворчуна.

Но Суворовцев не придал словам ведущего никакого значения. Он словно бы знал, что двуглава не причинит ему вреда. Поэтому, не сводя глаз с чернобыльской твари, он сделал еще один шажок по направлению к ней. Мутант меж тем издал тихий рык и подобрался, словно для прыжка.

– Стоять, мясо, я сказал, – снова зашипел Ворчун. – Мы не справимся с этой тварью, ети ее, без потерь.

Михаил, не отрывая взгляда от монстра, поднял правую руку, призывая Ворчуна к тишине.

– Я чувствую, что она не нападет, – вполголоса сказал он. – Ей, так же как и нам, нужна помощь и не хочется умирать.

Ворчуну не хотелось терять такого толкового «отмычку», как Фармацевт, но, решив, что тот попал под ментальный контроль мутанта, сталкер взял спину своего ведомого на мушку.

– Я в порядке, Ворчун, – попытался образумить сталкера Михаил.

Но тот и не думал останавливаться.

– Приготовились, – так же вполголоса скомандовал Ворчун. – Если двуглава кинется, валите и ее, и Фармацевта.

Михаил шаг за шагом подбирался к тихо рычащему и скалящемуся обеими головами мутанту. Он слышал команду Ворчуна и тихое клацанье передергиваемых затворов. Слышал, но не обращал внимания. Мишка остановился в шаге от мутанта. Затем присел на корточки так, чтобы его лицо оказалось на уровне глаз двуглавы.

– Ты меня понимаешь? – медленно, стараясь, чтобы его слова через фильтр маски звучали разборчиво, спросил Суворовцев.

Двуглава, помедлив секунду, плавно кивнула головой.

– Чего ты хочешь? – стараясь соблюдать тот же темп речи и тембр голоса, продолжал задавать вопросы Мишка.

В его мозгу тут же возникла картинка – двуглава убегала от территории завода «Юпитер», где они вместе застряли, в сторону Припяти.

«Сбежать? Тогда придется нам помочь», – сказал он мутанту.

Одна из голов мутанта качнулась сверху вниз. Интересно, как расценивать подобное, как согласие или нет? Часто случается, что то, что мы принимаем за один жест, оказывается совсем другим. Например, жест, которым голосуют на российских дорогах люди, желающие проехать на автомобиле, в Италии считается неприличным и призывает к интимной близости.

«Убивать нас не станешь?»

«Через три дня, – возник в голове неизвестный голос. – Если выживет хотя бы кто-то из вас».

«Как это?» – Суворовцев не успел удивиться, но продолжил телепатический диалог.

«Не удивляйся, мы не бессловесные твари. Кое-что и нам доступно. Не только создание в сознании картинок, – ответила двуглава. – Я не буду вас убивать в течение трех дней, пока максимально не разойдемся. Вы пока мои союзники. Но если встречу потом в Зоне – пощады не ждите».

«Нас такой расклад, думаю, устроит, – ответил Михаил. – Что ты от нас хочешь?»

«Вы можете защищаться от тех, кто пришел извне. Мое оружие против них бессильно».

«Думаешь, мы сможем чем-то помочь?»

«Вынесите из тоннеля моих котят. Мы провалились, когда задрожала земля. Я покажу лаз, куда вы сможете вылезти. Вынесите котят и оставьте их в том месте, которое я укажу».

«А ты? Тебя-то нам не вытащить».

«Я сама о себе позабочусь. Но весь свой выводок без вас мне не спасти».

Суворовцев медленно поднялся и повернулся к товарищам. В лицо ему смотрело несколько стволов. Застывшие в напряжении сталкеры ожидали развития событий или команды Ворчуна.

– Ей нужна наша помощь, – проговорил парень и изложил суть дела.

– А что взамен? – Ворчун не опускал оружия, настороженно глядя на Суворовцева сквозь прицельную планку.

«Жизнь, – возникла мысль в голове Михаила. – Я могу убить вас всех прямо здесь и сейчас».

«Тебе не справиться со всеми даже с твоими способностями, – мысленно ответил парень. – Кто-нибудь, да подстрелит тебя. Сама погибнешь и котят не спасешь».

Последовала секундная пауза.

– Ворчун, вали «отмычку» и мутанта! – вдруг раздался нервный, с истеричными нотками голос Чуката. – Он бред несет! Не видишь, он явно под контролем двуглавы.

Но сталкеры не спешили поддаваться панике своего партнера.

«Еще я покажу четыре схрона убитых мной сталкеров», – наконец сдался ушлый мутант.

«Что там?» – продолжил диалог Мишка.

«Оружие, снаряжение, артефакты, есть и редкие. Вам всем хватит».

«А потом что?»

«Как договаривались, три дня форы». – Мутант чуть наклонил голову, выставив вперед широкий лоб. В его глазах светилось почти человеческое упрямство.

Суворовцеву показалось, что двуглава даже пожала плечами. Возможно, у него просто разыгралось воображение или сам мутант дал такой ментальный образ, чтобы упростить человеку восприятие.

«И еще, – возникла новая мысль в голове Михаила. – Пусть твой вожак не думает о моих котятах. Я не отдам ни одного в уплату услуги. Попробует обмануть – условия уговора недействительны».

Суворовцев изложил Ворчуну все условия мутанта, в том числе про котят. Ведущий досадливо поморщился при упоминании последнего. Разумеется, соблазн был велик. Детеныша двуглавы за Периметр еще не утаскивали. В лучшем случае труп взрослого мутанта или шкуру. Это подтвердило Михаилу подозрения химеры. Впрочем, винить Ворчуна было не в чем. Сталкеры зарабатывали свои деньги в Зоне еще более худшим способом, а мутантов разумными существами официальная наука в принципе не признавала. Но в конце концов перспектива выжить в этой передряге победила жадность, и Ворчун кивнул:

– Разбираем котят этой двуглавы и бегом к выходу, куда покажу.

– Откуда мы их возьмем, котят этих? – последовал вопрос.

Но ответа не потребовалось, потому что двуглава начала сама приносить своих детенышей сталкерам. Мутант возникал будто из ниоткуда, всякий раз суя в руки бродягам по малышу. Михаилу тоже досталась в руки маленькая двуглава. Это была прелестная палевая кошечка с двумя головами. При этом обе головы жили своей жизнью и норовили между делом вцепиться Суворовцеву в руку. Мутантик явно нервничал, и чтобы успокоить его, Михаил мысленно послал котенку волну доброжелательности и успокоения. Двуглавыш сразу перестал кусаться и застыл на руках сталкера, сжавшись в тугой дрожащий комок.

– Идем за мной! – крикнул Суворовцев и устремился в одному ему известную сторону.

Он и впрямь знал, куда идти. В его голове будто сам собой нарисовался план подземелья. Поворот налево, затем направо. Двадцать метров вперед, протиснуться мимо аномалии, затем десяток метров ползком, поскольку потолок был усеян странными шевелящимися, будто волосы Горгоны Медузы, лианами, концы которых напоминали челюсти пиявок. Наконец он добрался до тупика, в стене которого зиял провал. Около него уже сидела двуглава и нетерпеливо перебирала лапами.