Текст книги "РККА: роковые ошибки в строительстве армии. 1917-1937"

«Срывы распорядка дня в подразделениях, – уточняли 17 мая во 2-м отделе штаба ОКДВА, – это не исключение, а наблюдается повседневно»⁵⁰⁶. В отдельном батальоне связи 26-й стрелковой дивизии штадив сорвал одиночную подготовку связистов, в 21-й стрелковой комсостав «не любил тактику» и урезал поэтому время на тактическую подготовку, в полковой школе 197-го стрелкового полка 66-й дивизии в мае 1937 г. огневой подготовкой занимались лишь полтора часа (вместо 15 по плану), во 2-й механизированной бригаде на подготовку командиров башен по радиоделу вместо положенных 400 часов отвели только 250, в 20-м стрелковом корпусе «планы боевой подготовки частей нарушались и не выполнялись на протяжении всего учебного года»⁵⁰⁷ – и т. д. и т. п.

То же и в КВО. «[…] Упускали главные виды учебы, – подытоживалось в докладе политуправления этого округа от 31 июля 1937 г. – На основе телеграмм врага народа Якира от 5.V.37 г. стрелковые части переключились на отработку задач огневой подготовки, совершенно забросив тактическую подготовку […]»⁵⁰⁸.

«Дорепрессионные» документы свидетельствуют, что это отнюдь не преувеличение борцов с «последствиями вредительства». Так, проверив 2–5 января 1937 г. ход боевой подготовки 96-й стрелковой дивизии, командир 17-го стрелкового корпуса комдив В.Э. Гермониус и его штаб выявили, что в 288-м стрелковом полку 8-часовой учебный день укорочен до 7,5-часового, в 286-м – до 7-часового и что в ряде частей в учебное время проводят политинформации… Проверив 3–4 июня ход боевой подготовки частей Гниваньского лагерного сбора, те же лица увидели, что срывы плановых занятий допускают и в 71-м стрелковом полку 24-й стрелковой дивизии и в 17-м саперном батальоне. Начальник политотдела 15-й стрелковой дивизии 23 февраля 1937 г. доложил, что «подразделения, в которых жизнь и учеба проходят организованно, без срывов и опозданий, являются большим исключением»… Инструкторская группа полковника Л.А. Книжникова из АБТУ РККА, проверившая 13–17 марта 1937 г. планирование и ход боевой подготовки в 8-й механизированной и 4-й тяжелой танковой бригадах, обнаружила, что в первой из них «планы нарушаются всеми инстанциями от взвода до бригады», а во второй учебный план – и не только из-за хозработ, а и, например, из-за неподготовленности матчасти к занятию (то есть из-за разгильдяйства комсостава. – А.С.) – в декабре 1936-го недовыполнили (в человеко-часах) на 21 %, в январе 1937-го – на 16,4 %, а в феврале – на 13,4 %. О срывах занятий и ломке расписания говорили и на партсобрании, состоявшемся 8 июня 1937 г. во 2-м стрелковом батальоне 135-й стрелково-пулеметной бригады⁵⁰⁹…

В БВО, указывалось в годовом отчете этого округа от 15 октября 1937 г., «все еще продолжаются [выделено мной. – А.С.] срывы отдельных занятий […] и непродуманное расходование учебного времени»⁵¹⁰. То, что так было и до чистки РККА, видно и из «дорепрессионных» документов; так, в конце апреля 1937 г. упомянутая выше группа Книжникова обнаружила, что «расписания очень часто не выдерживаются» и в 3-й механизированной бригаде⁵¹¹. А в 4-й механизированной, отмечал в апреле 1937 г. ее политотдел, «начали по-настоящему заниматься боевой подготовкой только с января», декабрь же «прошел в изыскании «планов», не было указаний и организации б[оевой] подготовки»⁵¹². Иными словами, месяц учебы был потерян из-за недисциплинированности комсостава – не выполнившего своих обязанностей по организации боевой подготовки…

Частым явлением были, по-видимому, и срывы занятий с младшим комсоставом. Ведь в июне 1936 г. так было даже в «ударной» 44-й стрелковой дивизии КВО – где регулярность занятий со средним и старшим комсоставом, как правило, все же обеспечивали. (Известно также, что к апрелю 1936 г. количество занятий с младшими командирами было недостаточным и во 2-й колхозной стрелковой дивизии ОКДВА, к октябрю – в 92-м артиллерийском полку 92-й стрелковой дивизии ОКДВА, а к июню 1937 г. – во 2-м стрелковом батальоне 135-й стрелково-пулеметной бригады КВО) … Нерегулярно проводил комсостав и ежедневный инструктаж младших командиров. Весной и летом 1936 г. так было даже в 44-й дивизии; «в большинстве рот» ее 131-го стрелкового полка этот инструктаж «слабо или почти не проводился» и весной 1937 г.⁵¹³

Столь же часто командиры и младшие командиры «предрепрессионной» РККА позволяли себе плохо или совсем не готовиться к занятиям, которые им предстояло проводить.

«Мы очень много говорим о методике боевой подготовки, – подчеркивал 9 декабря 1935 г., на заседании Военного совета при наркоме обороны, командующий войсками КВО И.Э. Якир. – Говорим мы много, но у нас есть целый ряд людей, которые по-прежнему формально подходят к этому делу. Люди врут и самым бессовестным образом врут, делая вид, что учат, как следует, а, делая только вид, калечат людей. Я могу это совершенно определенно заявить». Халатность «целого ряда» его командиров так, видимо, допекла Якира, что минут через 10–15 он вернулся к этой теме и выразился еще резче: «Я считаю, что коренным и отстающим вопросом, несмотря на резко возросший тонус боевой подготовки Рабоче-Крестьянской Красной Армии […] все-таки остается вопрос о методике воспитания; вопрос о командире – вопрос сегодняшнего дня: подготовиться, будь ты честен, добросовестен […]». «Главное, конечно, заключается в искусстве обучать людей по-серьезному, добросовестно, – отметил и выступивший затем замнаркома обороны М.Н. Тухачевский. – В этом отношении тов. Якир построил свою речь замечательно, указав, что у нас не все обучают как следует […]»⁵¹⁴.

Известно, что в том же декабре 35-го к занятиям с бойцами – нарушая прямой приказ командующего группой! – не готовились и многие младшие и средние командиры Приморской группы ОКДВА и что, по крайней мере, в 26-й стрелковой дивизии это было общим явлением…

«Констатируется повсюду, – отмечал 13 октября 1936 г. на Военном совете при наркоме обороны М.Н. Тухачевский, – что качество специальной подготовки по проведению тактических занятий и специальных занятий у наших командиров отстает»⁵¹⁵. И действительно, в трех из четырех соединений КВО и БВО, от которых сохранились комплекты приказов за «предрепрессионный» период (17-м и 23-м стрелковых корпусах и 44-й стрелковой дивизии) плохая подготовка к занятиям с бойцами была обычным явлением и в 1936 – первой половине 1937 гг. (ее отмечали тогда и в 71-м стрелковом полку 24-й стрелковой дивизии, и в отдельном разведывательном батальоне, отдельном батальоне связи и многих других частях 44-й, и в 155-м и 156-м стрелковых полках 52-й, и в 96-й стрелковой дивизии, и в 17-м саперном батальоне…).

Сохранившиеся от первой половины 1937-го политдонесения начальников политотделов соединений и материалы партсобраний, партконференций и проверок боевой подготовки тоже фиксируют массу таких случаев – и в отдельном танковом батальоне 24-й стрелковой дивизии и 15-м отдельном зенитно-артиллерийском дивизионе КВО, и в разведроте 1-й тяжелой танковой бригады БВО, и в 21-й (в 3-й пулеметной роте 62-го стрелкового полка которой младшие комвзводы в начале июня не только не готовились к занятиям, но «даже не всегда знали, что стоит в расписании»⁵¹⁶), 35-й и 40-й стрелковых дивизиях, 32-м и 66-м артиллерийских полках соответственно 32-й и 66-й стрелковых дивизий, взводах управления батарей 69-го артполка и отдельном батальоне связи 69-й стрелковой дивизии и 23-й механизированной бригаде ОКДВА (и это после того, как 9 ноября 1936 г. В.К. Блюхер резко потребовал покончить с подобной безответственностью: «Не допускаю ни одного занятия, сколоченного наспех, без подготовки – «с кондачка»!⁵¹⁷)…

Не были исключением и командирские занятия. «Надо сказать прямо, что занятия, проводимые с командным составом, не дают должного эффекта вследствие плохой и непродуманной их организации, а также и вследствие неудовлетворительной подготовленности руководителей этих занятий», – констатировал, подводя итоги боевой подготовки армии в мае – июне 1937-го, врид начальника штаба ОКДВА комбриг Э.Я. Магон⁵¹⁸. Согласно составленному в аппарате начарта ОКДВА докладу о боевой подготовке артиллерии этой армии в декабре 1936 – апреле 1937 г., тактическая подготовка командиров – «требующая особенно серьезного отношения к организации занятий» – «к концу зимы требуемых результатов не дала» именно из-за того, что руководители занятий готовились к ним наспех, в последний день⁵¹⁹… «Вопросы планирования, культуры и качества всей командирской учебы» подверглись «резкой критике» и на партсобраниях, прошедших в марте 1937 г. в 7-й стрелковой дивизии КВО⁵²⁰; наспех готовились и руководители командирских занятий, проводившихся в первых числах июня 37-го в 71-м стрелковом полку 24-й стрелковой дивизии и 17-м саперном батальоне того же округа.

В свою очередь, те, для кого проводились командирские занятия, тоже сплошь и рядом не готовились к ним – а то и вообще не являлись на них.

Констатируя «недостаточность» «самоподготовки командиров к предстоящим занятиям», составители годового отчета КВО от 4 октября 1936 г. указывали на недостаток у перегруженного обязанностями комсостава времени⁵²¹. Действительно, средние командиры тогда должны были вести и политзанятия, а выбирать, чему отдать предпочтение, не приходилось: «ни один командир не осмелится выйти на политзанятия неподготовленным»⁵²². И, возможно, именно по этой причине в 3-м батальоне 109-го стрелкового полка 37-й стрелковой дивизии БВО в первых числах января 1937 г. на командирское занятие из 14 человек подготовленными пришли только трое, а на тренаж по радиоделу в 202-м отдельном запасном танковом батальоне ОКДВА 19 апреля 1937 г. из 20 командиров взводов и рот 11 вообще не явились⁵²³. Однако в предыдущем годовом отчете КВО (от 11 октября 1935 г.) – также отмечавшем плохую подготовку к командирским занятиям – ссылки на нехватку времени отсутствуют… А в других случаях мы однозначно имеем дело с недисциплинированностью. В самом деле, штабные командиры политзанятий не вели, но к командирским все равно готовились подчас так, как описал 22 декабря 1936 г. на партсобрании штаба 15-го стрелкового корпуса КВО начальник 4-го отделения этого штаба майор А.А. Кацнельсон: «Тактическая подготовка на ящике с песком прямо убожество. Многие совершенно не готовились и не записывают»⁵²⁴.

Нередко командиры полностью игнорировали какую-то часть своих обязанностей.

Так, обычным явлением был отказ от проведения ежедневного инструктажа младшего комсостава. В сравнительно немногочисленных документах «предрепрессионных» частей и соединений об этом упоминается то и дело: так было и в учебных стрелковой и пулеметной ротах 134-го стрелкового полка 45-й стрелковой дивизии КВО в августе 1936 г., и в отдельном разведывательном батальоне 52-й стрелковой дивизии БВО, и в штабной батарее ее 52-го артполка в декабре 36-го, и в 21-й стрелковой дивизии ОКДВА в феврале – марте, и в 1-й стрелковой дивизии МВО в апреле – начале мая 37-го… В 3-м стрелковом батальоне 62-го стрелкового полка 21-й дивизии младших командиров не инструктировали и в мае – начале июня 1937 г. (лишь в 3-й пулеметной роте проводили один-два инструктажа в месяц).

Не менее распространенным было стремление переложить свои прямые обязанности на подчиненных. Комвойсками БВО И.П. Уборевич в своем вышедшем в первых числах января 1937 г. приказе вынужден был выразиться весьма резко: «Много бойцов и командиров не являются на занятия, а прогуливают время преступно. […] Лейтенанты и капитаны мало проводят лично уроков с бойцами, переложив все на младших командиров»⁵²⁵. Еще весной и в начале лета 1937-го точно так же увиливал от занятий с бойцами – практикуя «сдачу «на откуп» методически недостаточно твердому младшему командиру почти всех вопросов учебы и воспитания» – и комсостав ОКДВА. В ее танковых частях «явно к этому не подготовленным» младшим командирам «перепоручали» даже «сложные отделы обучения технике»⁵²⁶. Похожие случаи – когда командир являлся на занятие, но ничего там не делал, а его обязанности выполнял младший командир – зимой и весной 1937 г. отмечались приказами по обоим стрелковым соединениям КВО и БВО, от которых они за этот период сохранились (17-му и 23-му стрелковым корпусам). Так было и в 96-й стрелковой дивизии, и в 24-м артиллерийском полку 24-й (где в декабре 1936 г. командиры играли на занятиях в шахматы), и в 109-м стрелковом полку 37-й… А в 39-й стрелковой дивизии ОКДВА точно так же вел себя и младший комсостав. «Мы сваливаем боевую подготовку на младших командиров, – указывал 26 апреля 1937 г. на дивпартконференции один из командиров штаба 39-й, – а они на бойцов»⁵²⁷.

«Несмотря на категорическое требование командарма, и в этом году не обеспечена равномерность выучки всех механиков-водителей», – указывалось в годовом отчете автобронетанковых войск ОКДВА от 19 октября 1935 г.⁵²⁸ Тренировать уже умеющего ездить было легче, чем учить не умеющего, а ситуация, когда для боевой подготовки положено было использовать лишь 25 % танков, стремлению «делать «как легче» благоприятствовала. В 133-й механизированной бригаде КВО еще и в сентябре, а в ее 2-м танковом батальоне и в декабре 1936 г. предпочитали сажать за рычаги выводимых на учение БТ-7 опытных механиков-водителей с других машин и даже командиров танков – но не заниматься с молодыми штатными «мехводителями»…

Вполне естественно, что привыкший «делать «как легче» комсостав самоустранялся от руководства теми аспектами боевой подготовки, которые требовали от него выйти из круга привычных понятий. Так, командиры и начальники штабов стрелковых батальонов и полков не желали считаться с тем фактом, что они уже не чисто пехотные, а общевойсковые командиры, и игнорировали подготовку своей артиллерии – батальонной, полковой и противотанковой.

Проверив весной 1935 г. боевую подготовку противотанковой и батальонной артиллерии 26-й стрелковой дивизии, начальник артиллерии Приморской группы ОКДВА обнаружил, что комбаты не только «не руководят и не интересуются» специальной подготовкой батальонной артиллерии, но и на всех тактических учениях и выходах в поле используют командиров своих артвзводов в качестве… делегатов связи и штабистов, а орудия на учения часто и вовсе не выводят. В батальонах 76-го стрелкового полка бойцы-артиллеристы занимались лишь уборкой лошадей комбатов и батальонных штабистов⁵²⁹… То, что комбаты не руководят боевой подготовкой своей артиллерии, выявилось и при проверке в начале мая 1936 г. пяти учебных батальонов из состава пяти разных дивизий Примгруппы (той же 26-й, а также 21-й, 32-й, 40-й и 1-й Тихоокеанской стрелковых), а 15 декабря командующий группой И.Ф. Федько констатировал, что так же поступают и командиры стрелковых полков.

В приказе № 0312 от 11 июня 1936 г. Федько дал командирам стрелковых батальонов и полков подробные указания по боевой подготовке батальонной артиллерии – но 16 февраля 1937 г. вынужден был заключить, что указаний этих никто не выполняет и подготовкой ни батальонной (включенной к тому времени в состав рот тяжелого оружия стрелковых батальонов), ни полковой, ни противотанковой артиллерии по-прежнему никто не руководит и не обеспечивает ее материально. Артиллеристов рассылали по хозяйственным работам, роты тяжелого оружия со спокойной душой вверяли младшему комсоставу, а в 314-м стрелковом полку 105-й стрелковой дивизии их использовали для несения караульной службы…

Втуне оказался и грозный приказ по Примгруппе от 16 февраля (№ 048). «Роты тяжелого оружия оказались «тяжелыми» для руководства командиров частей и штабов, – доносил 10 марта 1937 г. начальник политотдела 40-й стрелковой дивизии дивизионный комиссар К.Г. Руденко, – поэтому подготовка в них стоит на низком качественном уровне»⁵³⁰. На партсобрании 62-го стрелкового полка 21-й стрелковой дивизии 9 мая 1937 г. сетовали, что комбаты своей артиллерией не интересуются и что штаб полка тоже никогда не проверяет, как идет учеба у артиллеристов…

Вообще, это была проблема всей Красной Армии. Батальонной артиллерии, констатировал 8 декабря 1935 г. на Военном совете при наркоме обороны инспектор артиллерии РККА Н.М. Роговский, уделяют мало внимания командиры всех степеней. «Руководство подготовкой полковой и батальонной артиллерии со стороны артиллерийских и пехотных командиров совершенно неудовлетворительное и в результате ее боеготовность неполная», – отмечалось и в подведшем итоги зимнего периода обучения 1936/37 учебного года директивном письме начальника Генштаба РККА от 27 июня 1937 г.⁵³¹

Проверка в марте 1937 г. отдельной зенитно-пулеметной роты 59-й стрелковой дивизии ОКДВА показала, что общевойсковые командиры не руководят и подготовкой своих частей ПВО. 21 апреля о том же самом говорил на партсобрании командир взвода ПВО 2-го стрелкового батальона 135-й стрелково-пулеметной бригады КВО лейтенант Кипер: «С нами по специальности никто не занимается, в то время, как наши зенитки имеют большое значение, это видно из [опыта гражданской войны в. – А.С.] Испании», а командование батальона это не волнует⁵³²…

Как для общевойсковых, так и для артиллерийских командиров «тяжелым» оказывалось и руководство боевой подготовкой подчиненных им подразделений связи. Как выявилось в январе 1936 г., подготовку своих связистов не контролировал даже штаб 44-го артиллерийского полка «ударной» 44-й стрелковой дивизии КВО, а в отчете войск связи Приморской группы ОКДВА за зимний период обучения 1936/37 учебного года эта тема звучит прямо рефреном: начальники штабов стрелковых полков слабо руководят своими подразделениями связи, у командиров артполков отсутствует внимание к подготовке своих подразделений связи…

Для командиров-нетанкистов «тяжелым» оказывалось и руководство подготовкой тех их частей и подразделений, которые были оснащены автобронетанковой техникой. Штабы стрелковых дивизий, читаем мы, например, в отчете автобронетанковых войск ОКДВА за девять месяцев 1936 года, «подготовкой штабов танк[овых] б[атальо]нов не занимались» («Наша ОКДВА стала мотомеханизированной, – заметил 9 ноября 1936 г. В.К. Блюхер, – а думаем мы зачастую по-пехотному»)⁵³³.

Проверка содержания и эксплуатации техники, осуществленная 15–28 июля 1936 г. начальником автобронетанковой службы 44-й стрелковой дивизии КВО, обнаружила, что командование стрелковых и артиллерийского полков не только не организует занятия с механиками-водителями танкеток и танков и трактористами, но и спокойно смотрит на то, что «моторная группа машин грязная, ходовая часть и корпуса машин Т-27 и Т-37 просто запущены, местами ржавые», что трактора 44-го артполка не чищены, а картеры моторов и дифференциалы у них не промывались с момента приемки у завода. (Впрочем, танкетки 314-го стрелкового полка 105-й стрелковой дивизии ОКДВА к июню 1937 г. вообще «вросли в землю»⁵³⁴…)

В приказах за первую половину 37-го по единственному соединению КВО, от которого они сохранились (17-му стрелковому корпусу), мы сразу же натыкаемся на сообщение о том, что ни в одной из частей, проверенных в январе начальником автобронетанковой службы корпуса (24-й артполк, отдельный разведбат и отдельная зенпульрота 24-й стрелковой дивизии, 17-й корпусной артполк и 17-й отдельный батальон связи), приказ по округу о правилах эксплуатации боевых машин комсостав не знает и не выполняет, а командиры частей с этим мирятся.

Командирам-танкистам тоже было «легче» знать и ведать одни только танки. Так, в июле 1936 г. комиссия заместителя начальника АБТУ РККА комдива М.М. Ольшанского обнаружила, что в 1-й тяжелой танковой бригаде БВО «совершенно не ведутся занятия по боевой подготовке обслуживающих подразделений» – ремонтных, саперных, связи и др.⁵³⁵ Командование танковых частей и соединений ОКДВА в 1935 г. (а судя по результатам подготовки, и в 1936 – начале 1937 г.), почти игнорировало вышедший в 34-м приказ наркома обороны № 007 об организации занятий с комсоставом по радиосвязи…

Еще одной чуждой для комсостава сферой была подготовка частей и подразделений тыла. Составители годового отчета автобронетанковых войск ОКДВА от 19 октября 1935 г. и те сознались, что «необходима резкая встряска командования и штабов частей и соединений, способная толкнуть их на серьезную работу по подготовке тылов»⁵³⁶. То, что командиры танковых частей по-прежнему не уделяют внимания подготовке своих тыловых подразделений, признал и сильно лакировавший действительность годовой отчет ОКДВА от 30 сентября 1936 г., а то, что так же продолжают поступать и общевойсковые и пехотные командиры, отмечалось еще и в основанной на результатах майских и июньских проверок справке «Состояние боевой подготовки войск ОКДВА к 15 июля 1937 г.»…

Бывали, похоже, и случаи, когда командиры самоустранялись от организации боевой подготовки вообще.

Так, 16 января 1935 г. начальник штаба 138-го стрелкового полка 46-й стрелковой дивизии УВО Дорохов заявил на партсобрании, что «начсостав чем угодно занимается, но не боевой подготовкой»; сообщая об этом в «Красную Звезду», политрук Полоцкий охарактеризовал выступление Дорохова как «большевистское» (что на официальном языке тех лет означало: «принципиальное, не затушевывающее недостатки, нацеленное на вскрытие истины». – А.С.)⁵³⁷…

Проверив в конце июня 1935 г. ход боевой подготовки только что принятой им 40-й стрелковой дивизии ОКДВА, В.К. Васенцович обнаружил, что командиры стрелковых батальонов Логвиненко (из 119-го стрелкового полка) и А.М. Бортов (из 120-го) «не знают и не выполняют» ни приказов наркома, ни приказов командарма, ни приказов командующего Приморской группой и вообще проявляют «безответственность за боевую подготовку»⁵³⁸.

Не требуют, по-видимому, комментариев ситуации, обрисованные в апреле 1937 г. в докладе политотдела 4-й механизированной бригады БВО («Комвзвода не учит экипаж, а командир роты не учит к[оманди] ра взвода и взвод») и в выступлении на партконференции 59-й стрелковой дивизии ОКДВА («Боевой подготовки в батарее 175 с[трелкового] п[олка] нет») ⁵³⁹. Напомним также о командирах 23-го и 28-го механизированных полков (соответственно 23-й и 28-й кавалерийских дивизий) КВО – которые, как выявилось на рубеже 1936 и 1937 гг., частями «совершенно не руководили и части не учили»⁵⁴⁰…

Наконец, комсостав «предрепрессионной» РККА сплошь и рядом не выполнял своих обязанностей по содержанию в исправности вооружения и техники вверенного ему подразделения или части – что сказывалось на боеготовности войск.

Мартовские проверки в ряде военных округов, значилось в приказе наркома обороны № 075 от 9 мая 1935 г., показали, что, несмотря на неоднократные требования приказов и директив, в Красной Армии так и «нет систематического каждодневного наблюдения комсостава за стрелковым оружием», «нельзя было отметить ни одной воинской части, из числа проверенных, в которой были бы все требования моих приказов полностью выполнены. Более того, в целом ряде частей и соединений был выявлен значительный процент винтовок, пулеметов и револьверов, требующих войскового ремонта»⁵⁴¹. Естественно, К.Е. Ворошилов вновь потребовал покончить с невыполнением своих обязанностей – однако в приказе № 0241 от 31 декабря 1935 г. ему пришлось констатировать, что состояние оружия в округах осталось прежним или даже ухудшилось. Комментируя этот приказ, в штабе КВО подчеркнули, что комсостав по-прежнему слабо следит за техническим состоянием оружия и его своевременной чисткой; то же указано и в чудом сохранившемся протоколе партсобрания 87-го стрелкового полка 29-й стрелковой дивизии БВО от 11 ноября 1935 г.

Об отсутствии должного командирского контроля как о главной причине ухудшения состояния стрелкового оружия в РККА в 1935 г. говорит и тот факт, что стоило только командующему войсками СибВО Я.П. Гайлиту пригрозить двум командирам полков арестом, как состояние оружия в их частях улучшилось!

Годовой отчет автобронетанковых войск ОКДВА от 19 октября 1935 г. признал, что, несмотря на приказ наркома обороны № 027 от 19 февраля 1935 г., командиры по-прежнему не соблюдают установленные сроки осмотра танковых пушек и пулеметов, а то и вообще их не осматривают (потратили после выхода приказа № 027 два-три дня на устранение имевшихся дефектов и на этом успокоились).

Ничего не изменилось здесь и в 36-м. Так, в приказе по БВО № 07 от 15 января 1936 г. констатировалось, что изданный еще в 1931 г. приказ РВС СССР в округе так и не выполняется и командиры упорно не производят плановых осмотров стрелкового оружия. Однако в 5-м артиллерийском полку 5-й стрелковой дивизии еще к маю не отреагировали и на приказ № 07 и винтовки по-прежнему не осматривали, а в 64-м артполку 64-й стрелковой дивизии комсостав не интересовался состоянием оружия и в мае… Проверив в апреле – мае 1936 г. КВО, ЛВО, СКВО и ЗакВО (Закавказский военный округ), Артиллерийское управление РККА выявило то же самое: состояние вооружения командиры не проверяют…

В Приморской группе ОКДВА – как констатировал в декабре ее артиллерийский отдел – осмотры вооружения были редки на протяжении всего 1936 года. Из пяти дивизий ОКДВА, проверенных в октябре 1936-го УБП РККА и Инспекцией пехоты РККА, в двух (39-й и 66-й стрелковых) младшие командиры ежедневный осмотр оружия не производили, а старшие начальники их не контролировали; еще в одной (59-й стрелковой) командиры рот осматривали оружие нерегулярно, а командиры батальонов, помощники командиров полков и командиры полков не делали этого никогда (комбаты 61-го стрелкового полка 21-й стрелковой дивизии не занимались этим и в декабре).

Проигнорировали в ОКДВА и приказ В.К. Блюхера № 022 от 4 февраля 1936 г. – требовавший «особое внимание обратить на боеготовность автоматического оружия […] в условиях морозов». «Вопрос практической готовности оружия (в особенности – автоматического) к открытию огня в условиях зимы», констатировал в январе 1937 г. начальник штаба ОКДВА С.Н. Богомягков, «недооценивается»: командиры не следят за тем, чтобы винтовки и пулеметы были смазаны не слишком густо и чтобы к станковым пулеметам имелись банки с незамерзающей охлаждающей жидкостью⁵⁴²…

Ничего не изменилось здесь и в первой половине 37-го. Не случайны же неутешительные результаты абсолютно всех известных нам тогдашних проверок состояния стрелкового оружия в четырех самых крупных военных округах (в 23-м стрелковом корпусе БВО в январе, в 3-м стрелковом полку 1-й стрелковой дивизии МВО и 175-м стрелковом полку 59-й стрелковой дивизии ОКДВА в марте, в 120-м стрелковом полку 40-й стрелковой дивизии ОКДВА в апреле и в 109-м стрелковом полку 37-й стрелковой дивизии БВО в мае). В 155-м стрелковом полку одной дивизии 23-го корпуса (52-й стрелковой) комсостав осматривал оружие поверхностно, в другой (37-й стрелковой) он не контролировал осмотр его младшими командирами и чистку бойцами; в 120-м полку осмотр проводился так «тщательно», что пораженность каналов ствола винтовок коррозией со времени предыдущей проверки выросла на 8,5 %⁵⁴³, в 3-м полку осмотр проводился нерегулярно, а в 109-м, 154-м (из состава 52-й дивизии) и 175-м комсостав оружие вообще не осматривал…

Плановых осмотров оружия, констатировалось и в приказе по 4-й механизированной бригаде БВО № 021 от 22 марта 1937 г., не проводится («коммунисты-лейтенанты очень плохо относятся к вооружению», подтверждали 29 марта на партсобрании ее 2-го танкового батальона; впрочем, «со стороны командования тоже имеется холодок в отношении вооружения»⁵⁴⁴…) О том, что «в ротах совершенно не смотрят за оружием ком[анди]ры взводов и плохо – младший нач[альствующий] с[оста] в, а ком[анди]ры рот не требуют», говорилось и на партсобрании, прошедшем 10 апреля 1937 г. в учебном батальоне 23-й механизированной бригады ОКДВА⁵⁴⁵…

Приказы о регулярном осмотре вооружения нарушали и командиры-артиллеристы. Сделанные в 1936 г. и изложенные выше выводы комиссий Артиллерийского управления РККА и артотдела Примгруппы ОКДВА относились не только к стрелковому оружию, но и к материальной части артиллерии. В 137-м артиллерийском полку РГК (КВО) нерегулярность осмотра к лету 1935 г. довела до полностью или частично неисправного состояния почти все орудия. Больше половины их не удалось вывести в летние лагеря (16 требовали войскового, а пять 152-мм пушек – заводского ремонта), а выведенные на 84 % нуждались в мелком войсковом ремонте. В ОКДВА командир 181-го артиллерийского полка РГК майор Н.М. Пожарский и его комсостав – в течение полутора лет не осматривавшие противооткатные устройства и не следившие за заменой заполняющей салазки глицериновой жидкости – к маю 1936 г. привели в негодность все орудия полка! У всех без исключения противооткатные устройства оказались поражены коррозией, причем у четырех 107-мм пушек образца 1910/30 г. и у шести 152-мм гаубиц образца 1909/30 г. они требовали уже заводского ремонта (согласно приказу по ОКДВА № 0162 от 15 июля 1936 г., в таком ремонте нуждались не 10, а 15 орудий 181-го полка)⁵⁴⁶.

Не более дисциплинированным показывал здесь себя и комначсостав автобронетанковых войск. «Мы считаем нормальным», напоминал в уже цитировавшемся нами письме от 2 февраля 1936 г. командир 1-го стрелкового корпуса ЛВО В.Н. Курдюмов, «когда наши боевые и транспортные машины» «не имеют профилактического ремонта»⁵⁴⁷. Значит, регулярного осмотра автобронетехники в корпусе не проводили… Директива начальника политуправления КВО армейского комиссара 2-го ранга М.П. Амелина от 23 июля 1936 г. уже прямо указывала, что «в ряде частей со стороны командного и инженерно-технического состава отсутствует систематический контроль за общим состоянием материальной части и ее ремонтом»⁵⁴⁸.

То же самое можно было тогда сказать и о «ряде частей» БВО. Из выступления майора П.М. Армана на собрании актива Наркомата обороны 13–15 марта 1937 г. явствует, что в танковом батальоне 4-й механизированной бригады, которым Арман командовал в 1936-м, комначсостав так долго не осматривал свои Т-26, что довел почти 100 % их до неходового состояния – и только в последние два месяца перед Белорусскими маневрами 1936 года проделал «большую работу по просмотру и ремонту материальной части»⁵⁴⁹. А затем все пошло по-старому… При подъеме 16 января 1937 г. по боевой тревоге 1-го танкового батальона 4-й мехбригады обнаружилось, что и комбат и командиры рот опять не осматривали танки уже как минимум четыре с половиной месяца – не сделав это даже после возвращения в середине сентября с Белорусских маневров!