Текст книги "Князь лжи"

Он не был хорошим магом, но его таланта и знаний хватило на то, чтобы создать паутину и привести ее в действие.

Затем – по тому, как стали смещаться линии – он начал понимать, что это не заклятье вызова.

Совсем нет.

Линии укорачивались, в них нагнеталось давление, цветовая гамма стремительно смещалась в область «низких» энергий.

Эдрик выпрыгнул из круга за миг до того, как меняющаяся структура приняла свой окончательный вид. Он не успел понять, что сейчас произойдет – сообразил только, что ловушки проклятой книги одним безобидным внушением не исчерпывались...

Он должен был достичь двери за один прыжок – но опуститься на пол так и не успел. Успел преодолеть половину расстояния, разворачиваясь в воздухе и прижимая книгу к груди...

Беззвучный взрыв, грянувший за его спиной, второй раз превратил обстановку в комнате Маскриба Рапхабельта в груду мусора.

Но этого Эдрик уже не видел.

С добавленным ускорением его тело, уже в бессознательном состоянии, вышибло дверь и, вместе с нею вылетев в коридор, врезалось в противоположную стенку.

* * *

Когда Эдрик очнулся, его тошнило, а комната раскачивалась, как лодка во время шторма. Вдобавок это была чужая комната.

Он лежал на животе – спина и ляжки горели огнем. Если не считать бинтов и повязок, он был совсем голым. Едва не теряя сознание, сумел кое-как поднять голову.

Почти такое же помещение, как и то, что он занимал. Шкаф, стол, стулья...

За столом сидел человек.

Услышав, как зашевелился Эдрик, человек повернул голову к кровати.

На вид незнакомцу было лет сорок. Волосы – когда-то темно-каштановые, а сейчас – выгоревшие на солнце и вдобавок обильно приправленные проседью. Прямой нос, сжатые в жесткую складку губы. Уверенные движения воина. Но взгляд – совсем не бойцовский: слегка рассеянный, задумчивый. Что-то не так с этим взглядом. Кажется, что человек, который так смотрит, или безумен, или тяжело болен.

– Успокойтесь, – сказал незнакомец. – Отдохните. Нам обоим будет лучше, если вы еще немного поспите.

– Это еще почему? – Приложив титанические усилия, Эдрик сумел привстать на локте.

Новый приступ головокружения. На этот раз он справился с ним быстрее, чем с предыдущим.

– А ты крепче, чем кажешься, – взгляд незнакомца перестал быть рассеянным. – Совсем недавно я гадал – выживешь ты или нет? У тебя в спине и, пардон, в заднице было столько осколков, что, если их склеить, можно было б собрать табуретку... а может, и целый письменный стол.

– Пусть моя задница вас не волнует, – буркнул Эдрик. – Кто вы... кто ты такой?

– Случайный прохожий, – с усмешкой ответил незнакомец. – На твое счастье. Пока эти идиоты догадались бы позвать врача, ты бы давным-давно истек кровью.

– Так это ты меня перевязал?

– Да... Эй! Тебе этого лучше не делать!

Но Эдрик не стал слушать добрых советов. Шипя от боли, он сел на кровати. Поставил ноги на пол. Он чувствовал, как повязки набухают кровью – но это неважно. Он мог решить проблемы с поврежденным телом за несколько секунд. Сознание достаточно прояснилось, чтобы он мог перейти.

В истинном облике проблем у него не будет. Никаких.

Он медлил, потому что, с одной стороны – оценивал свое инкогнито выше чужой жизни, а с другой – не хотел убивать незнакомца. Тот все-таки его перевязал.

А потом Эдрик заметил, что на столе перед незнакомцем лежит книга. Та самая.

В раскрытом виде.

Глава десятая

Третий, самый последний сон, приснился мне уже в самом Рендексе, когда до летнего солнцестояния оставался всего один месяц.

На этот раз не было ужаса перед надвигающимся небытием, я оставался собой; впрочем, в какой мере это действительно был я – тот еще вопрос. Я осознавал себя, понимал, что вижу сон, но ничего не хотел и не желал. Моя воля как будто бы перестала существовать; все прочее – осталось. Я стал бездушной куклой, големом, которого неведомая сила привела в действие, заставила повернуть голову и посмотреть в определенном направлении.

Возникло ощущение движения – я будто бы опять падал во тьму вместе с духом Ламисеры. Потом направления сместились: провал стал надвигающимся горизонтом, падение – полетом по заданному пути. В пустоте, сквозь которую я плыл, образовалось отверстие – без определенных размеров, без краев, просто отверстие в пустоте – и все. В появившейся дыре посреди ничего я увидел большие золотые часы. Часы располагались то ли на башне, то ли на скале...

Красивые, округлые, со множеством декоративных деталек, они были расколоты неровной черной трещиной, делившей циферблат на две части. Вместо цифр – надписи. Очевидно, половинки, когда-то составлявшие одно целое, теперь располагались под углом друг к другу: я решил так потому, что освещение, падавшее на них, было разным. Правую часть свет окрашивал в кровавые тона, левая часть оставалась жемчужно-белой.

С двух сторон, изгибаясь по периметру циферблата, находились фигуры двух демонов. Правый висел вверх ногами. Поначалу я принял их за элементы декора, но потом увидел, как шевелятся их губы, и понял, что демоны самые настоящие. Я стал прислушиваться, но так и не сумел узнать, о чем они беседовали. Меня они не заметили. Откуда-то пришло знание, что одного зовут Артаквэйс, а второго – Тэвкэ.

Я не успел подробно рассмотреть место, где находились часы, запомнил только мутные небеса, где набухающие багровые облака вот-вот, казалось, были готовы пролиться кровавым дождем. Думается все-таки, что часы находились на вершине скалы, а не башни, хотя и неясно, для чего их там разместили.

Затем что-то сдавило грудь, картина смазалась и я обнаружил, что сижу на кровати в комнате, снятой вчера вечером. Я тяжело дышал, простыни были мокрые от пота. Что бы не стояло за этим «видением», моему телу оно явно не понравилось. Я чувствовал себя так, как будто едва не умер. Впрочем, распад воли при сохранении разума не менее отвратителен, чем полное разложение того и другого.

Все эти «видения» начали мне уже порядком надоедать. Смысла в них не было ни на грош, но ощущения, сопровождавшие их, приводили меня в бешенство – уже после того, как все возвращалось на круги своя и момент «исчезновения» оказывался, к счастью, лишь иллюзией, кошмарным сном. Я никогда не примирюсь с тем, что исчезну, перестану быть не только как вот это тело или вот эта индивидуальность, но и как сокровенное «я», как сущность, наделенная свободой и внутренней творческой силой. Эти же сны ставили под сомнение то, в чем я всегда был абсолютно уверен, атаковали подлинные, внутренние основания моей веры в себя.

Больше всего мне не нравилось, что эти сны могут отражать – пусть очень искаженно – какую-то подлинную реальность, какой-то настоящий дефект, затронувший не только Шэ, Келат и Тэннак, но и нечто еще более глубинное. Это очень странно, поскольку оценивая свои действия после Бэрверского холма, я не могу не признать, что как бы ни были они мерзки – я был целеустремлен, как никогда прежде. Моя воля не повреждена... или я не чувствую повреждения? Сны свидетельствовали о втором. Но если принять их свидетельство за правду – как я исцелюсь? Эти мысли сводили меня с ума, они не могли принести ничего, кроме отчаянья. Однако так уж я устроен, что собственное бессилие вызывает во мне только ярость. Между злостью и отчаяньем злость предпочтительнее.

Такова была первая реакция. Когда ярость отхлынула, я постарался осмыслить проблему более-менее спокойно.

Возможно, за странным состоянием, которое я испытывал уже в третий раз, действительно стоит какая-то самостоятельная сущность. Мы как бы «делим на двоих» одно и то же состояние. А возможно, что и нет. Это не так важно. Вопрос в том, как от этого избавиться. Возможно, связь между нами существовала и раньше – я уже упоминал о нитях, связующих человеческое естество с естеством богов, духов и демонов. Строго говоря, никакого собственно «человеческого» естества и нет вовсе, есть неделимое бытие, разбиваемое сознанием на иллюзорные, якобы самостоятельные части. Но эта связь между мной и Другим, если она действительно есть, не должна осуществляться так, как сейчас, когда мы проникаем друг в друга не на уровне «естеств», но и как самостоятельные, независимые персоны. При таком взаимодействии неизбежной станет борьба до полного разрушения или порабощения другого. Похоже, что предчувствие сего финала и отражается в моих снах в виде сцен гибели, разложения, распада.

Знает ли существо в маске о нашей связи? Если и да, то не думаю, что связь доставляет ему столько же хлопот, как мне. Ему не о чем беспокоиться. Ведь он гораздо сильнее. Возможно, то, что для меня – ужас перед наступающим небытием, для него – удовольствие от предвкушения победы. Но тут я могу только предполагать, исходя из того немногого, что мне о Другом известно. Он и раньше-то не был паинькой, а после того, как его сбросили с небес (вспомним мой первый сон), характер этой твари окончательно испортился. Не удивлюсь, если он окажется демоном, занимающим в иерархии Нижнего Мира не самое последнее место – вроде того же Аллешариха. Не исключено, что это может быть и бессмертный. То-то его так и не сумели убить.

Можно ли свести наш контакт на нет, на уровень тех глубинных связей, что существовали между нами раньше, когда мы взаимодействовали не вредя друг другу и даже не подозревая о существовании «соседа»?

Затем мне пришло в голову, что, возможно, не все так плохо. Вероятнее всего, повреждена не сама воля (иначе я давным-давно отказался бы от борьбы, просто сложил бы ручки и безвольно ждал, чем все это закончится), а один из ее передаточных механизмов, находящихся в Шэ. Во что превратились Шэ, Келат и Тэннак после стычки с Ночной Тенью, я уже неоднократно упоминал. Кое-что с тех пор я сумел выправить, но далеко не все. Возможно, причина лежит именно на этом уровне. Надо проверить.

Келат анализирует и обобщает, обнаруживает причинно-следственные связи, Шэ – чувствует, Тэннак же связи устанавливает. Заклинания в этом смысле являются инструментами, конструкциями, которые, будучи собранными Тэннаком, значительно увеличивают спектр его собственных возможностей.

Я начал делать набросок предстоящей работы. Перо, бумага и чернила тут бы совсем не помешали, но увы – я не располагал ни первым, ни вторым, ни третьим. Быстро достать все это посреди ночи вряд ли возможно, поэтому я не стал и пытаться. Обойдусь и так. Не в первый раз... Составив общий план, разобью заклинания по группам. Разработав и выстроив конструкции одной группы, перейду к следующей. Соединю две части. Перейду к третьей. И так далее. При необходимости – сделаю еще подробную разбивку. Медленно, зато верно.

После той ночи, когда я встретился с Лердвихом и помог родиться его Тэннаку, моя собственная магическая душа быстро пошла на поправку. На самом деле, как выяснилось, я паниковал зря: выпитый Дар Лакайры Рэйнфлик ничего не повредил. Причина дисбаланса и в самом деле проистекала из-за смещения «нервных узлов» Тэннака и перераспределения его токов; но «скелет» Тэннака и без того был смещен в Бэрверском холме, естественный обмен – нарушен. Воспринятая от Лакайры сила не внесла еще больший хаос (как мне в какой-то момент показалось), напротив, она восстанавливала повреждения. Новое смещение узлов возвращало их на те места, где они должны были находиться. Но сам процесс не был мгновенным, он растянулся на некий период времени, когда я не мог пользоваться вообще никакой магией. В общем, я шел на поправку, и способности вернулись бы ко мне в любом случае. Ритуал, проведенный вместе с Лердвихом, только подстегнул восстановление.

Конечно, восстановилось не все, а только то, что вообще могло быть исцелено. К тому уровню, на котором находились мои способности до встречи с Ночной Тенью, они теперь вряд ли когда-нибудь вернутся – сколько бы Одаренных баронесс я не выпил. Полное восстановление – вернее, не восстановление, а преображение – произойдет, когда, преодолев Игольчатый Мост, я войду в недра Слепой Горы. Но все же, благодаря выпитому Дару Лакайры, мой текущий арсенал стал существенно шире...

Заклятья я составлял на том варианте Искаженного, которому меня когда-то научил вага. Это был один из древнейших диалектов колдовского языка – диалект, возникший еще до Стханата, до времени, когда посланные богами Избранники занялись повсеместным искоренением черной магии. Большинство других диалектов, разработанных в предстханатскую эпоху, до нас не дошли, но этот сохранился у обитателей Хэплитской пустыни. Более того, скайферы значительно расширили его и усовершенствовали. Во всяком случае, для их, скайферской магии, он теперь подходил идеально, а в моем распоряжении сейчас была только она.

Некоторые аспекты скайферской магии свидетельствуют о ее чрезвычайной близости к Древу Змеи: многие способы оперирования энергиями откровенно копируют те, коими пользуются оборотни, принадлежащие к этому Древу; в основе большинства скрэ лежат змеиные прообразы. При этом скайферы не являются перевертышами, они заимствуют свое колдовство не только от Змеиного Древа, но и от иных чудодейственных мест, расположенных в Нижних Мирах: от Источника Каменного Ветра, от Храма Песков и тому подобных средоточий Силы. Весь этот набор соединялся воедино посредством того самого диалекта Искаженного, о котором я говорил выше; собственно, весь смысл разработки диалекта и заключался в том, чтобы сбалансировать элементы скайферской магии между собой.

Хотя человеческие души и различны, они не разделены между собой и могут, при необходимости, замещать друг друга. Особенно в этом смысле выделяется Тэннак, поскольку именно эта душа обеспечивает установление новых энергетических связей и ликвидацию прежних. Тэннак младших богов, бессмертных и тех, кто превосходит их, настолько развит и усложнен, что, по сути, вбирает в себя все более «низшие» души. Поэтому младший бог, воплощаясь, способен создать для своих нужд полноценный Холок или Шэ; развоплощаясь, он с той же легкостью избавляется от них – его Тэннак как бы вбирает в себя плотное тело. Многие демоны способны создавать для себя временные тела, однако не способны поддерживать их постоянно; равно как и человек, держащий на вытянутых руках тяжелый предмет, рано или поздно устанет, и вынужден будет опустить руки.

Я рассказываю об этом для того, чтобы объяснить, какое заклинание собирался составить и как оно должно было работать. Я предположил, что нарушен один из передаточных механизмов Шэ, но я не мог просто посмотреть на себя «со стороны» и увидеть повреждение. Если дефект и был, то находился он, конечно, не на поверхности жизненного тела, а на более глубоком уровне, в самой структуре Шэ. Конечно, я не демон и не бессмертный, и не могу перевести свою жизненную и телесную сущности целиком на магический план, но я могу максимально приблизить их к нему, по крайней мере – временно. В этом случае Шэ пройдет через ряд преобразований, и по дефектам, возникающим на каждой ступени изменений, можно будет косвенно оценить, какого рода повреждение присутствует... и есть ли оно вообще.

Преобразующие заклинания я свел наконец в систему, еще раз мысленным взором окинул план предстоящих действий и приступил к работе.

Почти сразу участилось сердцебиение, стало тяжело дышать, повысилась температура тела. Я внес в систему необходимые коррективы; перед глазами поплыло янтарное желе, сменившееся вскоре прозрачным голубым светом – когда пропал и он, я почувствовал себя значительно лучше.

Но это было только начало. На второй ступени пульсирующими толчками от позвоночника начала разливаться боль. Большую часть неприятных ощущений я сумел блокировать, но не все. С этим ничего нельзя было поделать, и я знал, что дальше будет только хуже. Помимо внутреннего повреждения структуры, которое я пытался обнаружить, Холок и Шэ были изрядно повреждены и с точки зрения их структурной организации. После Бэрверского холма я компенсировал эти дефекты установлением новых связей, служивших как бы «протезами» для неработающих органов; но поскольку сам Тэннак был поврежден не меньше, ни о какой полноценной замене, конечно, речи идти не могло. Сейчас все полуживые ткани Холока и Шэ вновь дали о себе знать. Пока проходили преобразования, искусственные связки пришлось по большей части убрать; в своем «естественном» состоянии, без поддержки заклятий-«протезов», я чувствовал себя на редкость отвратно. По сути, я был уже наполовину покойником, и только волшебство, подпитываемое краденой силой, позволяло мне оставаться наполовину живым, как бы застыв на пути к смерти.

Я проводил неприятную, но необходимую работу. Сейчас Тэннак – по сравнению с первыми днями после Бэрверского холма – находился в куда лучшем состоянии, и я мог заменить часть искусственных связок, поддерживающих телесную и жизненную сущности, более качественными заклинаниями. Лучше бы, конечно, восстановить естественные связи Шэ и Холока, но сделать это я не был способен. Слишком уж сильной деформации они подверглись.

Я проходил ступень за ступенью, однако помех, из-за упомянутых нарушений структуры, было слишком много, и я так и не смог понять, какой именно узел жизненного тела сообщает мне то ощущение распада воли, которое я переживал в своих снах. Вероятнее всего, виноват даже не отдельный узел, а несколько, работающих неправильно: складываясь, их ошибки и вызывают переживание, от которого я хотел избавиться. Но поскольку повреждены были почти все, приходилось проверять вслепую. У меня было несколько идей, как и где провести перенастройку – на что я, собственно, и потратил следующие полтора часа, по ходу проводя обратные преобразования Шэ и Холока, и проверяя, как все работает. В целом, работа была выполнена просто великолепно, я уже почти закончил, когда...

Выплеск чужой силы ударил по комнате. Перед глазами все будто бы вспыхнуло белым пламенем. Перед тем, как приступить к работе, я снял магическую защиту – и волна, обрушившаяся на меня, погрузила Шэ и Тэннак в кипяток. Я скорчился на полу и несколько секунд был совершенно беспомощен; все мое естество разрывалось от боли. Потом боль стала тише... тише... я смог вздохнуть... открыть глаза... и убедиться, что это – не нападение.

Но во имя Горгелойговских выблядков, что же это такое?.. Какой подонок так со мной пошутил?

Нет, выяснять будем потом. Вставая, я восстановил защиту. Тэннак еще не оправился от магической волны – меня едва не вывернуло наизнанку, когда я попытался задействовать свою магическую сущность, но неприятные ощущения – неприятными ощущениями, а безопасность – безопасностью. Кто знает, что это такое?.. Может, прямо сейчас это повторится?..

Не повторилось. Подождав некоторое время и немного придя в себя, я создал простое заклятье виденья. Огляделся. Никого. Никаких невидимых колдунов, демонов и подозрительных сгущений силы. Магическое пространство было на редкость спокойным... столь же спокойным и чистым, как остров после бури. Обычно этот уровень прямо-таки кишит мелкими паразитами, разного рода энергетическим мусором и всевозможными наистраннейшими объектами, описанию которых можно было б посвятить многие часы и даже дни. Сейчас всего этого не было. Мусор был выметен волной, паразиты – попрятались по щелям.

Нередко можно услышать, что маги способны покидать свои тела (под «телом» подразумевается, конечно, самое плотное из них – Холок). Это неверно: с тем же успехом можно сказать, что и рука, вытягиваясь вверх, «покидает» ногу. В известном роде, различные начала относятся к целому человеку так же, как члены нашего тела – к самому телу. Они могут находиться дальше или ближе, действовать совместно или порознь, но о настоящем разделении можно говорить лишь тогда, когда одно из начал разрушается, отсекается от целого. Такова, например, плотская смерть, когда Холок разрушается от старости, от болезни или от нанесенных ему ран.

Состояние же, описываемое как «выход из тела», есть задействование той же самой способности Тэннака, каковую применяют и ясновидящие для того, чтобы видеть далекое или скрытое от прямого взора. Одни видят далекие картины и слышат незнакомые звуки, оставаясь на месте, другие, видя те же картины и слыша такие же звуки, мнят себя разлученными с телом. Но разлучается ли кисть руки с остальной плотью, когда мы вытягиваем руку для того, чтобы сорвать яблоко, висящее над нами? Холок – не более чем нога, остающаяся на земле; Тэннак – не более, чем рука, тянущаяся к яблоку. Если наше внимание сконцентрировано на яблоке и тянущейся к нему руке, может показаться, что ноги остались где-то далеко-далеко внизу. А чаще – мы и вовсе забываем о них.

В этом смысле и я ощутил себя «выходящим из тела» в тот момент, когда, вооружившись заклятьем виденья, осматривал ближайшие дома и переулки. Я был там и здесь – одновременно, на чем я сильнее концентрировал свое внимание, то и казалось мне более реальным, центральным. Я поднялся над этим районом и увидел нечто вроде пустого круга – ту территорию, которую внезапный всплеск силы очистил от энергетического мусора. Чем дальше от центра, тем воздействие становилось слабее, волна быстро угасала. Затронут был сравнительно небольшой участок города: моя гостиница находилась всего лишь в двух кварталах от эпицентра. Если поблизости в момент всплеска находились еще какие-нибудь колдуны, всплеск они непременно должны были почувствовать, а те, которым не повезло оказаться без защиты, должны были пережить не менее «приятные» мгновения, чем я. Однако никого из своих коллег по ремеслу поблизости я не ощутил. Впрочем, выплеск энергии должны были ощутить и обычные люди, особенно те, что жили по соседству с домом, где все произошло.

В центре выжженного пространства находилось странное завихрение, на глазах теряющее форму и насыщенность. Похоже, в момент наибольшей активности именно оно и вызвало ту самую волну силы, которая прокатилась по ближайшим улочкам, выжигая все на своем пути. Пытаясь понять, что это за штука, я пришел к выводу, что передо мной, вероятнее всего, работающие Врата, только необычно устроенные. Чего хотел добиться тот, кто их ставил? Вызвать демона? Переместиться?

Интересно, достиг ли он своей цели? Сомневаюсь...

Вернулся в свою комнату. Собачий лай за окном уже притих. Я оделся, собрал вещи и спустился вниз.

Вышел на улицу. Так и есть: проснулся не я один. Люди выглядывали из окон, слышался скрип ставень и дверей, отовсюду доносились взволнованные голоса. Всех он сна лишил, этот безымянный колдователь. Я пошел быстрее.

Остановился перед домом, где все случилось. Это тоже была гостиница, только классом повыше, чем моя. Змеиное Виденье показало, что обитатели дома не спят, а перемещаются по зданию в сильнейшем беспокойстве.

Я постоял, понаблюдал, как схлопываются Врата. Когда они закрылись окончательно, меня окатило еще одним выплеском силы, но к этому я был готов и, как мог, защитился. Змеиное Зрение показало, что тот, кто наколдовал Врата, почему-то не умер, несмотря на то, как он их открывал – а открывал он их, замыкая заклинание не на местность, как полагается в теории, а на самого себя. Даже не на самого себя, а на себя как на местность. Делая свое тело Вратами. Но почему-то он все-таки при этом не был разорван. Сейчас, кажется, он находился в бессознательном состоянии, но точно определить, что с ним, было трудно – мешали толпившиеся вокруг люди.

Я не спешил входить в дом потому, что в последнее мгновение перед закрытием Врат успел разглядеть тварь, проскользнувшую между смыкающимися створками. На магическом плане реальности существо казалось похожим на сгусток черного дыма. Демон не мог покинуть места вызова, ограниченный, по всей вероятности, колдовским рисунком, или каким-то условием вызова – и поэтому пытался вселиться во всякого, кто подходил достаточно близко. Пытался – и отступал. Люди не видели его, не воспринимали – а без этого захватить их души он почему-то не мог. Настолько слаб? Но к чему тогда с такой алчностью смотреть в мою, простите, сторону? Он ведь не мог не понимать, что если кто-то из нас двоих в результате поединка окажется съеденным, то это уж наверняка буду не я. И тем не менее...

Я постучался в запертые двери, а когда мне не открыли – постучался так, что чуть не отбил кулак. Из плаксивых восклицаний впустившего меня толстяка, выяснилось, что хозяин гостиницы ждал соседей. Внутри горели свечи, были слышны взволнованные голоса, молитвы и проклятья. Поднявшись на второй этаж, я увидел выломанную дверь и лежащего на ней человека. Под ним натекла целая лужа крови, а обилие впившихся в спину щепок делало его похожим то ли на ежа, то ли на дикобраза.

На следующем шаге я споткнулся. Демон, обрадованный тем, что я наконец-таки оказался в пределах его досягаемости, попытался занять мое тело.

Я предполагал, что он так поступит, но совершенно не опасался нападения. Соотношение наших с ним сил было приблизительно такое же, как у рыцаря в полном доспехе и хорька, собирающегося его «атаковать». Этот демоненок мог бы очень долго грызть мою защиту, в то время, как мне хватило бы и одного движения, чтобы раздавить его. Он даже и обычным человеком овладеть был не в состоянии. Подобных мелких тварей в магическом пространстве обитает великое множество, но обычно им хватает ума не нападать на тех, кто сильнее...

Так я воспринимал ситуацию изначально. Я ошибался. Я недооценил эту тварь. «Хорек» сумел миновать мою защиту – так, как будто ее и не было вовсе. Наблюдая за моим приближением, он имел полное право облизываться. Потому что он тоже умел Играть.

Демон поймал меня так же, как я ловил людей, с которыми встречался на своем пути. Человек открыт для Игры, когда маска, которую он носит, становится им самим, когда роль, которую он играет в этой жизни, увлекает и растворяет в себе «я», даруя вместо свободы безопасность и уверенность в том, что все идет так, как надо. В каждом из нас есть что-то от машины, в потоке существования мы влечемся по проторенному пути, полагая, что это и есть жизнь. Я думал, что Игра – это мое собственное открытие, уникальная способность, за которую я заплатил дорогую цену; но оказалось, что это не так. Я жил, как чародей, и действовал, как чародей, я так свыкся со своей ролью, что не заметил начала Игры, а когда понял, что происходит, было уже поздно. Эта тварь уже зацепила меня и теперь распространяла свою власть дальше; я обнаружил вдруг, что не владею уже ни Тэннаком, ни Шэ, ни плотским телом. Я опускался на пол в коридоре гостиницы, и мое тело тряслось, как у эпилептика, а бушевавшая в разуме война подходила к своему итогу. Магические способности демона были не просто слабы, а убоги, но Игра стала тем козырем, который покрыл все. Обычного человека он не мог зацепить только потому, что люди не воспринимали его; неведенье служило им наилучшей защитой.

Все произошло очень быстро. На игровом поле, которым стал мой разум, я сопротивлялся как мог. Демон стремительно наступал. Потом... что-то изменилось.

Игра будто бы приобрела еще одно измерение. Демон замер – хотя он был куда лучшим Игроком, чем я, с подобным он явно сталкивался в первый раз. Я тоже не понимал, что происходит, но я находился в слишком отчаянном положении, чтобы задумываться над природой изменений. Я увидел, куда можно ударить и как, и не замедлил воспользоваться этой возможностью. Я отбросил эту тварь назад. Как только контроль над основными узлами Тэннака перешел в мое распоряжение, я использовал парное скрэ для того, чтобы окончательно извлечь эту тварь из себя. Если бы кто-то из людей, толпившихся в гостиничном коридоре, был бы наделен способностью колдовского зрения, то увидел бы, как две змеи, выросшие из моих лопаток, вцепились в размытую, будто состоящую из черного дыма, пиявку и выдернули ее из моей груди.

Как только паразит был извлечен, порвать его уже не составило никакого труда. Змеи сделали несколько яростных движений; структура, и без того хлипкая, развалилась; пиявка расплылась в воздухе тусклым вонючим пятном.

Я открыл глаза.

Несколько человек – очевидно, постояльцы – настороженно смотрели на меня. Их опасения можно было понять: решили, наверное, что столкнулись с припадочным...

– Эй... с вами все в порядке? – осторожно спросила какая-то женщина. Я кивнул. С трудом поднялся на ноги.

Только теперь, когда уже все закончилось, я в полной мере осознал, насколько близко на этот раз подошел к могиле. Этот слизняк почти достиг своей цели. Когда я подумал, какое будущее ждало бы меня в случае его победы, то не смог сдержать дрожь. Он выел бы меня изнутри, стал бы мною, выбросив вон Истинное Я – высшую из душ – и натянув прочие души на себя, как маску, как вторую кожу.

Откуда только у этой пиявки, слизняка, способность к Игре? Кому понадобилось вызывать такого демона? Он слишком опасен даже для своего хозяина. Кому и зачем?..

Не менее странно было и то, как я смог победить его. Что произошло с игровым полем? Почему изменились условия? У меня не было ответов. С чем-то отдаленно похожим я сталкивался до сих пор только один раз: в Бэрверском холме, когда мои заклятья внезапно усложнились и обернулись против меня самого. Сейчас произошло нечто подобное, только на этот раз мне на пользу: оружие, которым пользовался нападающий, обернулось против него самого...

Может быть, это какая-то особенность Игры, которая проявляется лишь тогда, когда на поле сталкиваются два Игрока?.. Не знаю.

Напрасно я испугался и сразу же уничтожил «пиявку». Если уж расклад вышел в мою пользу, надо было поймать и поработить эту мелкую пакость. Сделать с демоном то, что он собирался сделать со мной. А заодно и выяснить, где он научился Играть...

Впрочем, что жалеть об упущенных возможностях? Я огляделся. В коридоре за прошедшую минуту ничего не изменилось, только людей стало больше. Подтянулись соседи. Кто-то пытался утешить толстяка-хозяина: мол, на этот раз, номер хотя бы кровью не замызган, убытки не такими большими будут... «Проклятая комната!» – рыдал толстяк. Интересно, о чем это они толкуют?..

Я протолкался к лежащему человеку. Он мирно покоился на двери, которую вышиб, очевидно, своим же собственным телом, и по-прежнему пребывал в бессознательном состоянии. Голова повернута влево. Я разглядел тонкий, аристократический профиль лица. Бабский любимчик, не иначе. Правда, сейчас этот красавчик выглядел совершенно непривлекательно – в каком состоянии находились его спина, бедра и ягодицы, я уже упоминал. Он и вправду напоминал ежа – так много сидело в нем щепок. Как ни странно, он до сих пор был жив.

Я бегло оглядел комнату, из которой он вывалился. Полный разгром. Ну, еще бы. Странное какое-то этот горе-вызыватель применил заклинание: едва не погиб сам, да вдобавок еще вызвал опаснейшую, неуправляемую тварь. Зачем он это сделал?.. Да и понимал ли он вообще, что творит?