Текст книги "Пешки в Большой игре"

Глава семьдесят девятая

Ребята Пастуха смотрели на полыхающие окна гостиницы, на воющие сиреной машины пожарной охраны, на милицейские патрули, на любопытных прохожих. Они уже поняли, что опоздали.

– Что будем делать? – спросил Док. Сергей немного помолчал.

– Едем, – сказал он.

Аня увидела их и всплеснула руками:

– Да что у вас, каждый день подвиг? И где вы только этих старушек берете? Здравствуйте, Сергей.

– О! – встрепенулся Пастухов. – Здравствуйте. А я совсем о вас забыл.

– Ничего, – улыбнулась Аня. – Ребята уже все сделали.

И она показала Пастухову распоряжение губернатора.

– Могу уже переезжать. А сейчас быстро за стол.

– Потом, Аня, потом, мы еще вам и перебраться поможем.

Он вывел ребят на улицу и усадил в беседке:

– Так, братья славяне, распоряжение будет такое... Дима там в Кулябе один. Ты, Семка, и ты, Олежка, поедете туда. Главное – найти суперсейсмограф. Он на заброшенном полигоне воинской части. Те, кто вас встретит, расскажут подробнее. Вам надо его уничтожить. Мы с Ваней отправляемся в Москву – возьмем Иванова с компанией. Смысл разделения в том, чтобы проделать все почти одновременно. Иначе Иванов успеет предупредить тех на полигоне и заложников уничтожат. Одному Боцману не справиться. А Иванову свидетели не нужны. Но сначала доведем до конца другое дело. – И он, подмигнув, кивнул на домик, откуда слышалось тихое и мелодичное пение Ани.

Через час Аня собрала вещи. Собственно, вещей у нее было мало, небольшой чемоданчик, который она привезла из Москвы, и все.

Ребята уже были готовы. Пастухов допил кофе и встал.

– Ну, на ново-старо-селье.

Команда погрузилась в машину и помчалась по улицам вечерней Йошкар-Олы.

Аня показывала дорогу. Все были в приподнятом настроении. Когда завершаешь доброе дело, всегда на душе птички поют.

– Вот здесь остановите, – попросила Аня.

Они остановились возле новенькой девятиэтажки.

– Ну что, ребята, спасибо вам. Дальше я сама.

– Еще чего! Мы с вами, – сказал Артист. – Но сначала...

Он хищно оглянулся по сторонам. Увидел что-то и осторожно выбрался из машины.

Аня и команда с интересом наблюдали за тем, как Артист на цыпочках крадется к ближайшим кустам.

– Он чего? – спросил Док.

Сергей рассмеялся. Он уже понял чего.

Артист подкрался, притаился, а потом вдруг сделал стремительный прыжок.

Из кустов с визгом вылетела кошка. Артист успел схватить ее за хвост, но добыча в его руках не осталась, кошка царапнула Артиста и помчалась по газону в сторону автомашины с командой.

– Лови ее! – закричал Артист.

Все выскочили, расставили руки, Аня смеялась. Кошка летела прямо на них. Но в последнюю секунду резко изменила направление и, пробежав газон поперек, вскарабкалась на стену дома. Совсем невысоко. Но достать ее было невозможно. Невозможно для обычных людей, но кошка имела дело с командой солдат удачи. Уже через мгновение Артист вспрыгнул на подставленную спину Пастухова и снял кошку со стены. Как она там держалась – чудо.

– Ну, тихо-тихо, – приговаривал Артист, поглаживая кошку по спине. – Ты же талисман, а талисман должен вести себя прилично.

С кошкой они поднялись на четвертый этаж, Аня достала ключи.

– Они даже замок не сменили, – сказала она, отпирая дверь. – Так были уверены, что я не посмею прийти.

– Секундочку, – оттеснил Аню от двери Артист. – Сначала – талисман.

И он впустил в открытую дверь кошку.

Кошка повертела мордочкой, хвостом и медленно, степенно вступила в квартиру. Прошла по коридору, юркнула в комнату.

И в то же мгновение оглушительный взрыв отбросил команду от двери.

Только чудом никто не пострадал. То ли сработала годами отработанная реакция, то ли сила взрыва ушла вся в сторону, но солдаты, повалившиеся на пел, вскочили, отряхиваясь от пыли. Из квартиры валили клубы дыма.

– Ничего себе, – сказал Артист.

Настроение было испорчено. Бедная кошка спасла команду. Если бы они оказались внутри, потерь не избежали бы.

Только Аню сильно ударило вылетевшим осколком двери в бок. Она стонала. Док быстро осмотрел ее, сказал:

– Ничего страшного. Ушиб.

Пастухов уже держал наготове пистолет. Медленно вошел в квартиру. Да, к их встрече здесь готовились. Помимо мины, которую привела в действие кошка, Пастухов увидел две растяжки, они не сдетонировали, из угла смотрело дуло пулемета, который приводился в действие потайной педалью, на которую могли наступить вошедшие. Все сделано было довольно профессионально.

– Как же вас соседи не любят, – усмехнулся Артист Ане.

Вернулись на дачу мрачные.

Завершить в Йошкар-Оле дела не получилось.

Стали прощаться.

– Что ж, я тоже иногда мечтаю о тихом острове в теплом море... – сказал Пастухов и обнял сначала Артиста, а потом Муху. – Берегите себя. И крепко вспоминайте Трубача и Тимоху. Не может же быть, чтобы все это было напрасно. Пусть эта мысль вас больше не беспокоит. Гнид к ногтю.

Док постеснялся проявлять чувства. Тогда оба отъезжающих подошли к нему сами.

Сергей взял телефон и набрал номер Голубкова.

Ответили почти сразу, словно там ждали, не сводя глаз с трубки.

– Товарищ полковник, принял решение направить в Куляб Мухина и Злотникова. Прощу обеспечить быстрое перемещение...

– Понял тебя хорошо. Поезжайте в авиаполк. Ну что там у вас?

– У нас?.. Вот прилечу и расскажу, – быстро проговорил Сергей. Ему стыдно было признаться, что операцию он провалил. Что взять Иванова у него нет никаких шансов.

– Ладно, – что-то понял Голубков, поэтому и расспрашивать не стал. – Берегите себя, ребята.

И от того, что полковник Голубков сказал эту последнюю фразу, лица четверых мужчин потеплели.

Пастухов повернулся к девушке:

– Аня... Что нам с вами делать? С собой мы вас брать не можем...

– Почему?

– Потому что там стреляют. Потому что женщинам там не место.

– Тогда я погибла.

Сергей посмотрел на девушку. «Мы в ответе за тех, кого приручили». Махнул рукой:

– Ладно, поехали в Москву. Остановитесь у меня.

Аня погрустнела.

– Можно вас на минутку, – тронула она Сергея за рукав.

– Можно, – пожал тот плечами. Аня с Сергеем вышли во двор.

– Сережа, – сказал Аня тихо, – у вас ведь есть семья?

– Да.

– Можно тогда я не поеду с вами? Останусь здесь.

– Не понял...

Аня снова взяла его за руку.

– Вы простите, Сергей, но я так не могу. Я ведь... Я люблю вас. Мне с вами нельзя. Я останусь в городе.

Для Сергея ее слова были, как пыльным мешком по голове.

– Аня, вы меня простите, я дурак, я не знал...

– Серега, Пастух! Вы скоро там?

– Сейчас! – крикнул Сергей. – Вы меня простите...

– Это вы меня простите, Сережа. Видите, какая история...

– Но вам здесь оставаться нельзя.

– Да что со мной случится?

– Нет, я вас не оставлю. – Сергей на секунду задумался. – Знаете что, поехали с нами в авиаполк. Там, что ли, поживете, пока я вернусь.

– Вернетесь?

– Обязательно. Завтра или послезавтра. Я вас не брошу. Взялся за гуж...

– Как жаль, – сказала Аня.

– Чего?

– Что я вас не встретила раньше...

В авиаполку их уже ждали. Дока и Пастуха тут же посадили на истребитель. Артисту и Мухе придется подождать.

Они втроем, с Аней, махали руками, когда истребитель разгонялся и взлетал, покидая город, который оказался центром мирового события, о чем, правда, никто, кроме очень узкого круга людей, не знал.

Глава восьмидесятая

– ...Они держат их не на шахте. Понял? Шахты для испытаний, а людей они держат в административном поселке. Это километрах в пяти. Сюда они свезли заложников и здесь же держат арсенал. Только что один человек Иванова загрузил в машину три «винтореза» с боекомплектом и погнал в город... Круто ребята подготовлены, если у них на вооружении такая техника.

Машину, из которой Артист вел сейчас разговор с Пастухом, ребята загнали в лес, сразу за поселком, и замаскировали на всякий случай ветками. Боцман и Муха наблюдали за передвижениями на полигоне прямо там, в непосредственной близости от противника, укрывшись в развалинах котельной, а вот Артист вернулся к машине сразу, как только заработала рация.

Аня все-таки напросилась, и ребята не оставили ее в авиаполку, взяли с собой. И правда, что ей делать в воинской части? Пусть пока поживет в Кулябе.

Но оставаться одна дома Аня отказалась наотрез.

– Я теперь поняла, какие вы подвиги совершаете. Я, между прочим, младший лейтенант запаса, проходила курсы военфельдшеров, я вам пригожусь.

И ребята сдались, но на том только условии, что Аня никуда влезать не станет.

Сейчас она, как мышка, сидела в машине и слушала переговоры Артиста с Пастуховым.

– Сколько там у Ладена бойцов? – спросил Пастух.

– Было шесть человек, но один минут десять назад уехал. Так что теперь пятеро.

– А у Джефа?

– Кого?

– У Иванова?

– Трое.

– Сколько заложников?

– Тоже трое. Еще какая-то женщина и ребенок.

– Значит, они в поселке?

– Да. Это заброшенный поселок. Он уже почти разрушился. Заложников они держат в бывшем административном здании. Оно самое высокое и меньше всего разрушено... Серега, у нас хорошие позиции. Мы готовы начать действовать в любую минуту.

– Уверен?

– Абсолютно.

– Значит, так, запоминай. – Голос Пастуха был уверенным и решительным. – Заложников надо освобождать. Узнает об этом Иванов или не узнает, уже не так важно.

– Я понял.

– Самое главное. Не знаю, как талибы, а у Иванова ребята очень серьезные. Возможно, это бойцы террористического спецподразделения...

– Ни хрена себе.

– ...поэтому предельная осторожность, Семка! Понял?

– Понял.

– Шахты рвани re к чертовой матери.

– Есть.

– А потом – уничтожить суперсейсмограф.

– Есть.

– Ну тогда – удачи...

Когда сеанс связи с командиром закончился, Артист осторожно, приложив указательный палец к губам, что означало – тихо, – подмигнул Ане и, стараясь не издать ни одного мало-мальски громкого звука, выбрался из машины и прихватил с собой все оружие и снаряжение.

Через пять минут Артист уже плюхнулся между Мухой и Боцманом.

– Ну что? – спросил Муха, не отрываясь от оптического прицела, который использовал в качестве подзорной трубы. Находились они метрах в двухстах от заброшенного административного здания, где люди Иванова и Ладена держали заложников.

– Пастух просил передать, чтобы начинали, – сказал Артист, выкладывая из спортивной сумки три автомата Калашникова, снабженные подствольными гранатометами, десяток запасных обойм и гранаты.

– Понятно, – сказал Боцман, – значит, заложников надо вытаскивать как можно быстрее. Ну мы как всегда. Попали в самое нужное место и в самое подходящее время.

– Работа у нас такая, – отозвался Муха. – Попадать в это самое место.

– То есть, – сформулировал Боцман, – пока другие будут смотреть в бинокли и слушать наушники, мы подставим свои задницы под пули.

– Совершенно верно, – кивнул Артист.

– Хорошенькое дело...

– "Винторезы" мне их не нравятся, – пробурчал Муха. – Откуда они их взяли? И что у них в таком случае еще имеется?

– Не знаю, что у них там еще имеется, – сказал Артист, – но кто они такие, Пастух мне рассказал. На всякий случай.

– Ну?

– Террористы.

– Не понял?

– Диверсионное спецподразделение.

– Это как те черные маски?

– Вроде того.

– Ну и развелось у нас убийц.

– А мы кто, по-твоему?

– Мы – хорошие и убиваем только плохих парней.

Муха оторвался от оптического прицела и посмотрел на Артиста.

– А хорошего чего-нибудь Серега нам не сказал?

– Сказал, что вылетает к нам, как только закончит в Москве.

Муха усмехнулся.

– Ладно, – сказал он. – Мы тут раньше разберемся.

– Ну вот, – заметил Боцман, – а вы еще не хотели брать с собой стволы. Глянем, мол, одним глазком и вернемся. Хороши бы мы были... Ну что ты там высмотрел?

Муха положил прицел и вздохнул.

– Главное, мужики, – сказал он, – что все там спокойно. Они, конечно, ребята не промах и ситуацию секут, но наезда на себя не ждут. Это точно.

– Один – ноль в нашу пользу.

– Два – один в их пользу, – возразил Боцман. – Их девять. Мы пока только сокращаем счет.

– Теперь дальше. Их по-прежнему торчит пять человек. Трое где-то внутри, один на крыше и один на первом этаже рядом с главным входом. Где сейчас заложники, сказать сложно. Их опять увели внутрь...

Центральная часть заброшенного поселка с трехэтажным административным зданием в центре просматривалась как на ладони. Залитое ярким солнцем и давно обветшавшее здание, в котором не осталось ни одного стекла в окнах, заросшие травой дороги по обе стороны здания, высокие плиты забора с одной стороны, полуразрушенный одноэтажный дом с другой стороны.

Вокруг было тихо. Только стрекотали кузнечики. Солнце палило совершенно невыносимо, и при этом солнечный свет был настолько ярким и образовывал такую густую тень, что в пустых глазницах окон административного здания ничего невозможно было разглядеть.

– А вы заметили, – сказал Артист, – что шестой слинял уже минут десять назад, а пыль от его машины до сих пор стоит?

Муха и Боцман задумчиво переглянулись. Они словно пробовали на вкус то, что сейчас им сказал Артист. Ведь это не просто наблюдение. Это идея.

– Не кататься же нам вокруг них? – с сомнением сказал Муха.

– Да, не покатаешься. Сразу просекут, – вздохнул Артист.

– А было бы идеально. Сегодня совсем нет ветра. И влажность низкая. Пыль – столбом.

– А здесь все в пыли, – поддакнул Боцман. – Поднять бы ее...

– Думаешь, стоит рвануть вокруг дома пару-тройку гранат? – спросил Муха.

Они прекрасно знали, что ВСС оснащаются лазерными целеуказателями и луч от целеуказателя будет виден в густой пыли.

Это единственный способ справиться с «винторезами», поскольку стреляют они почти бесшумно.

– К тому же отвлекающий маневр... Это возможность лишить их преимущества.

– Значит, так, – предложил Артист, – Боцман, поработай отсюда из подствольника, причем начни с крыши. Мне тот деятель наверху очень не нравится. А мы с Мухой подойдем с двух сторон поближе и попробуем взять на прицел остальных. Если повезет, они тут же замелькают своими рубиновыми лучами.

– А если не повезет?

– А мы постараемся...

– Ладно, уговорил, – сказал Муха, переваливаясь на бок и отползая к их арсеналу. – Пошли...

За ним отползли остальные.

Минут через семь Боцман снова занял позицию у полуразвалившейся стены бывшей котельной и оглядел поле предстоящего боя в прицел своего автомата.

Никаких изменений – один чуть выделяется над очертаниями плоской крыши, почти над козырьком парадного подъезда, рядом с проросшей там тоненькой березкой, а второй время от времени проявляется в темноте за разбитым окном на первом этаже справа от входной двери.

Чуть пискнула рация.

– Боцман?

– Я, – поднес Боцман рацию к губам.

– Готов? – спросил Артист.

– Готов.

– Муха?

– Я, – донеслось из рации, – этот гад у входа, жрет чего-то. Я держу его.

– Отлично. Я вижу еще одного в окне второго этажа. Скорее всего, он с кем-то разговаривает... Ладно, все. Пора. Муха?

– Держу.

– Боцман, начинай на счет три.

Боцман упер в плечо приклад автомата, чтобы удобнее было стрелять из подствольного гранатомета, и прицелился в выглядывающую рядом с березкой на крыше голову.

– Раз, – сказал он. – Два... Опустил палец на спусковой крючок.

– Три.

Нажал и содрогнулся от отдачи.

В следующее мгновение раздалось несколько автоматных хлопков и только после этого грохот взрыва на крыше, но Боцман был уже занят другим. Он вставил вторую гранату, прицелился и положил ее справа от здания, потом быстро – третью и дал выстрел слева от здания. А потом подхватил автомат и перекатился назад, к выходу из котельной. Юркнул наружу, перебежал к куче песка, упал и снова зарядил гранату. Теперь он прицелился по центру и последним выстрелом раздолбал входную дверь. Задумка удалась – почти все здание (благо оно было довольно скромных размеров) оказалось окутанным поднятой взрывами пылью.

Перекатившись еще подальше, Боцман вскочил и короткими перебежками – от стены до дерева и от дерева до проржавевшего трактора – понесся к административному зданию. Затихшая было на какое-то мгновение стрельба вдруг началась снова. Это Артист выскочил слева, подстраховав себя. Подбежав к окнам здания, он метнул туда гранату и привалился к стене. Взрыв – Артист вскочил на ноги и запрыгнул внутрь.

Мухи справа не было видно.

В это мгновение Боцман боковым зрением, сквозь пыль и пот, уловил движение сверху. Он тут же сообразил, что это может быть только тот боец, который был на крыше. Видимо, граната не задела его. Вскинув резко автомат, Боцман сделал один за другим пять одиночных выстрелов. Убедившись, что попал, он побежал ко входу в здание, а бандит рухнул на землю прямо за его спиной.

Влетев внутрь здания, Боцман перекатился за колонну и замер с автоматом на изготовку, оглядываясь по сторонам. Граната из его гранатомета и граната, которую метнул Артист, сделали свое дело. Все вокруг было разметено двумя взрывами. Рядом с Боцманом лежало тело еще одного бандита, который с самого начала был у входа. И никакого движения вокруг. А вот оттуда, где была лестница наверх, послышался шум, а за ним два выстрела. Артист там, понял Боцман, и метнулся к лестнице.

– Боцман? – донеслось до него сверху. Это был голос Артиста.

– Я, Артист, – отозвался Боцман. Не называть прозвище своего друга рискованно. Мало ли кто может кричать "Я".

Боцман взбежал на второй этаж и сразу столкнулся нос к носу с Артистом.

– Все? – спросил Боцман.

– Четверо точно. Если ты, конечно, этого Карлсона на крыше достал.

– Не боись, достал... Где Муха?

И тут в пространстве второго этажа, заволоченном пылью, блеснул рубиновый лучик. Все среагировали мгновенно. Боцман и Артист рухнули на пол, пытаясь сообразить, с какой стороны появился этот лучик, и в то же мгновение оглушительно треснула короткая очередь. Оглушительно, но успокаивающе, потому что стрелял явно Муха.

А через минуту появился и он сам, спокойно насвистывая какую-то песенку. Выпендриться он всегда любил. Да и почему бы не выпендриться, если бой закончен, и закончен без потерь в личном составе?

– Ты куда пропал? – спросил Артист.

– В засаде сидел, – ответил довольно Муха. – Ждал, пока этот архаровец не выползет... Как там наши заложники? Я что-то нигде их не видел.

– А я подумал еще, – сказал Боцман, – какого хрена Семка гранату в дом швырнул? Там же заложники...

– Да нету их здесь, – отмахнулся Артист. – Мне хорошо видно было.

– А где же они? – спросил Боцман. Артист пожал плечами:

– В подвале, в другом здании или...

– Отставить «или», – скомандовал Муха. – Не будем поддаваться панике. Мы же их видели полчаса назад. Так что ничего с ними не могло случиться. Найдем.

Неожиданно растворилась дверь соседнего здания и оттуда вышли несколько человек.

– Я слышал, вы по-русски говорите? – с сильным акцентом произнес один из них.

– Вообще-то да...

– Спасибо вам, – сказала все еще дрожащая от страха женщина.

– Да чего уж там, – отмахнулся смущенно Артист.

– Спасибо, – повторила вслед за мамой шестилетняя девочка, которая, наверное, так и не поняла до сих пор, зачем их привозили в это ужасное заброшенное место, держали здесь, ничего не требуя от них и ни о чем с ними не разговаривая, страшные люди с оружием.

– Дай Бог вам здоровья, – произнесла женщина и взяла дочь за руку.

– Здоровья, – это бы нам не помешало, – согласился Муха. – Люди, вы откуда повылазили?

– Там ходы есть. Соединяются подвалы... – Человек подошел поближе. – А вы за Рахимом?

– За каким Рахимом?

– Ну ученый, Дашев.

Муха пожал плечами:

– Наверное.

– Его убили вчера...

– Ясно. – Муха вздохнул.

Он считал, что бой уже закончен.

Так думали все солдаты удачи...

Глава восемьдесят первая

Он окончательно запутался сам и запутал майора. Как только Кожевников появлялся в его кабинете, майор тоскливо закатывал глаза и робко спрашивал:

– Опять?

– Пошли-пошли, – торопил Кожевников. – Мы эту машину разъясним.

И они снова шли в машинный зал и копались в проводах, щелкали тумблерами, включали и выключали компьютеры.

На главном мониторе время от времени вспыхивали какие-то цифры. Майор говорил, что это показания сейсмографа. Но к главному монитору шло такое количество проводов, что уследить, какой механизм дает основную информацию, было невозможно.

– А давайте методом исключения, – предложил майор.

– Как это?

– Ну вот будем отключать один за другим составные и смотреть, что получится.

– Ну что ж, – согласился Кожевников. – Самый русский метод – «авось» называется.

И весь сегодняшний день с утра они посвятили тому, что один за другим отсоединяли провода от монитора.

Майор вел подробную запись, что и как получилось, когда они отключали очередной шлейф. Оказалось, что монитор по-прежнему выдает цифры, которые внешне никак не изменяются.

– Это туфта, – сказал Кожевников, когда они отключили уже десятый или двадцатый провод.

– Очень может быть, – весело согласился майор. – Но может и не быть.

Они провозились до обеда, а потом сидели в кабинете майора и горячо спорили – работает сейсмограф или нет.

– Да там все дело в программе, – втолковывал Кожевникову майор. – Понимаете, суперсейсмограф, насколько я понимаю, должен выдавать какие-то очень точные сведения, скажем, суперточные. Специальная программа просчитывает варианты и выдает место, силу и результат применения направленного взрыва.

– Ну?

– Или наоборот, вы хотите, скажем, разрушить Нью-Йорк...

– Лучше Москву.

– Вот. И задаете компьютеру задачу, как это сделать, он, на основании наблюдений сейсмографа, выдает вам нужный вариант. Это в принципе. Но может ли такая программа существовать, можно ли вообще вычислить все с такой точностью?

– Компьютер же!

– Ну и что? Вон Каспаров эти компьютеры в шахматы обыгрывал, а там вариантов куда меньше – всего-то шестьдесят четыре клетки. А тут целая Земля...

В дверь постучали.

– Товарищ майор, посторонний на территории части.

– Кто такой? Пастух опять какой-нибудь?

– Да нет, сами посмотрите.

Кожевников с майором поднялись и двинулись в охранную комнату, где на нескольких экранах видна была наружная жизнь.

– Вот, – ткнул пальцем в экран солдат. Майор пригляделся.

– Что за черт! Женщина.

Кожевников тоже склонился к экрану. Нет, не может быть. Это ему показалось. Но женщина бежала прямо ко входу, опасливо оглядываясь назад.

– Черт побери, – сказал Кожевников. – Это ж Аня.

– Кто?!

– Да знакомая одна... Ерунда какая-то, она в другом городе...

– Хорошая знакомая, видно, если вас и здесь нашла.

– Я ее едва знаю, – честно сказал Кожевников.

Аня тем временем подбежала ко входу, нашла потайную дверь и оказалась перед сканерами и телекамерой.

– Ну что, впустить? – спросил майор.

– Погодите, а связь есть? Ну она нас может слышать?

– Да, вот кнопка.

Аня стояла перед железной дверью, поглядывая на глазок телекамеры, и тыкала во все кнопки.

– Аня, что вы здесь делаете? – спросил по громкой связи Кожевников.

Девушка на секунду замерла. Снова опасливо оглянулась.

– Кто это? – спросила она.

– Кожевников. Я у Пастухова недавно был.

– Господи! Слава тебе! – всплеснула руками Аня. – Откройте мне быстрее. Меня Сергей послал.

– Открывайте, – сказал Кожевников майору.

– Иди встреть, – приказал тот солдату и повернулся к гостю. – Кто такой Пастухов?

– Наш человек, – успокоил Кожевников. – Видно, что-то у них стряслось.

Через несколько минут солдат привел Аню, и все разъяснилось.

– Они сейчас на полигоне под Кулябом, – быстро говорила она, огромными глотками опорожняя стакан с водой. – Им туго. Боюсь, они...

Аня закрыла руками лицо.

– Ну-ну, успокойтесь, – сказал Кожевников. – Выпейте еще воды.

Аня справилась с рыданиями, еще выпила воды.

– Меня Сергей попросил бежать к вам. Я только не знала, что вас здесь застану.

– А если бы не застали?

– Даже не знаю... – Она взглянула на майора. – Попыталась бы убедить.

– Что ж Сергей, ни пароля вам не сказал, ни кода?

– Он, наверное, и не знает. Это вообще от отчаяния. Бандиты скоро явятся за каким-то аппаратом сюда. Вот он и просил предупредить.

– Далеко это отсюда?

– Далеко. Я еле добралась.

– Все, майор, собирай свою команду, идем на выручку Пастуху.

– Что вы! – воскликнула Аня. – А здесь кто останется? Нет, Сергей просил никакой помощи не присылать. Он просил вас держаться. Свяжитесь с кем-нибудь, вызовите подмогу.

– Верно, – кивнул майор. – Надо людей вызывать.

Он пошел в свой кабинет, Кожевников все пытался утешить Аню.

Она плакала и плакала.

– Знаете. – сказал она, когда слезы потихоньку просохли, – я ведь его люблю.

– Кого?

– Сергея.

Аню отвели в комнату с кроватями, настрого запретили ее беспокоить, а сами, расставив посты, еще раз проверив все входы и выходы, опять занялись сейсмографом.

– Теперь понимаешь, майор, что я тут делаю? – спросил Кожевников.

– Выходит, это не туфта... Ну давайте искать, полковник.

И они снова принялись отключать от главного монитора провода.

Когда отключили уже тридцатый или сороковой, вдруг монитор написал – «ошибка, отключен основной компонент».

– Есть! – закричал радостный майор. – Нашли!

– Это какой провод мы сейчас отключили? – заволновался и полковник.

– Да вот он! – поднял шлейф майор.

– И куда ты нас, родимый, приведешь? – потянул за провод Кожевников.

– Да, тут еще пойди найди.

Майор втиснулся в промежуток между двумя железными стойками, пошел по проводу.

– Не видно ничего! Куда-то сюда идет.

– Ищите! Ищите! Майор вылез обратно.

– Торчинский! – крикнул он что было сил. – Бегом сюда. – И добавил уже тише: – Сейчас фонарь принесут. Торчинский! Я сказал – бегом!!!

Солдата не было.

– Позасыпали они там, что ли. Стуков! Иди сюда! Стуков!

И снова никого.

– Ох, блин, я им сейчас наваляю, – отряхнул ладони майор. – Сейчас я им выдам по первое число.

Майор пошел за фонарем, а Кожевников снова подключил тот самый провод.

– Не туфта, – шептал он, – не туфта.

Через десять минут, когда полковнику надоело включать и отключать шлейф, он решил сам найти нужный аппарат. Тоже притиснулся между железных стоек и потянул за провод – конец его терялся в нагромождении техники. Тут действительно было темно.

– Да где он там с фонарем?!

И Кожевников пошел искать майора.

Он нашел его сразу же за дверью. Тот лежал в непомерно большой луже крови, вытекшей из его горла. Оно было перерезано до самых позвонков.

Полковник моментально прижался к стене, выхватил пистолет.

Все-таки они проскочили. Никакая охрана им не помогла. Ну, сволочи, держитесь.

И он пошел вперед, осторожно выглядывая из-за каждого выступа.

Крови было много. Ни одной живой души он не встретил – одни страшные, почти обезглавленные трупы.

Где же они прячутся? Чего не идут к нему? Почему они уже не ворвались в зал с СПЧ? Заблудились? А что, это здесь вполне возможно.

Полковник замер. Из-за двери он услышал шорох.

Взвел курок и распахнул дверь.

Тут же увидел в темноте испуганное, побледневшее лицо Ани. Да где же он ее раньше видел? Нет, не у Пастухова, а раньше?

– Где они? – спросил шепотом.

– Не знаю, – замотала она головой.

– Сиди здесь, я сейчас.

– Нет, я боюсь. Я с вами.

– Ладно, пошли. Только ни на шаг. Стрелять умеешь?

– Н-нет, не знаю, может быть.

– Держи. Просто нажмешь на курок.

И он вручил ей подобранный по дороге автомат.

– Я боюсь.

– Не бойся.

И Кожевников повернулся к выходу.

Что-то быстро коснулось его шеи, грудь обожгло горячим. Он выронил пистолет, стал заваливаться на бок.

Последнее, что он увидел, – лицо Ани. Спокойное, мирное даже, красивое лицо убийцы.

И в эту секунду вспомнил, где он видел ее – на секретной базе спецназа под Ростовом...