Текст книги "Мода и фашизм"

Но это уж чересчур. Мы приветствуем, что женщины должны вставать рано утром. Однако к чему “подъем в утренние часы, когда еще холодно”? Может, стоит обойтись без этого? А что касается “простейшего утреннего туалета”, то имеется в виду, видимо, вода, подаваемая из колодцев или труб для орошения полей. Мы не знаем, женат ли автор статьи. Конечно, это его личное дело. Но тот, кто пишет о жизни, не должен, сидя за письменным столом, мечтать о “выносливой” расе и древних спартанцах, которые, как известно, все же различали воспитание мужчин и женщин, учитывая разницу полов и другие соображения. Нам нужны не несушки яиц, а женщины – надежные товарищи в жизни. Ведь нет ни одной женщины, которая бы полностью отказалась от косметических средств для поддержания своей красоты. И не надо путать это с продукцией, выставленной на Курфюрстендамм[5]5
  Курфюрстендамм была одной из главных улиц Берлина, на которой находились престижные магазины и фешенебельные рестораны и гостиницы. Для нацистов все это представлялось как декадентская «еврейская» культура, поэтому до 1933 года на ней устраивались многочисленные беспорядки и дебоши.


[Закрыть].

Мы предпочитаем видеть женщин, которые в отдельных случаях прибегают к пудре, чтобы, скажем, слегка припудрить свой маленький носик, если он лоснится… Тем же, кто категорически отрицает гигиенические соображения, мы скажем, перефразируя Орфея: Если ваше лицо лоснится как бекон, выполняете ли вы тем самым задачи и цели нации? К чему нам подобные переборы?»

На германском рынке уже появились продукты американской косметической продукции. Появились накладные ресницы и накладные ногти, которые, надо отметить, стоили весьма недешево. Приобрести их могли только очень состоятельные женщины. Несмотря на критику американского образа жизни и французской моды, косметика, произведенная в этих странах, была вожделенным подарком почти для каждой немецкой женщины. При помощи щипчиков для бровей, туши для ресниц, яркой губной помады многие немки пытались повторить образ великой актрисы Греты Гарбо, который был во многом «скопирован» Марлен Дитрих. С началом Второй мировой войны иностранную косметику можно было достать только на «черном рынке». Появились опасные подделки. Из-за высокой доли содержания свинца использование подобных косметических средств нередко заканчивалось раздражением кожи. Исчезновение из продажи косметики и чулок было встречено немецкими женщинами во многом болезненнее, чем даже рационирование отдельных видов одежды. В качестве выхода из ситуации предлагалась специальная краска для ног или ношение обычных носков. Как писал в те дни британский «Вог»: «Мы не будем ходить без чулок этим летом, мы будем ходить без них следующей зимой». Остававшиеся в запасе чулки и остатки косметики предназначались исключительно для праздничных и исключительных событий. Журнал «Новая линия» вообще предлагал летом ходить без чулок.

Солнцезащитная шляпка с широкими полями. На фотографии отчетливо видно, что губы девушки ярко накрашены помадой (1938 год)

Если говорить о прическах, то едва ли не с самого момента установления национал-социалистической диктатуры белокурые локоны считались признаком «расовой чистоты». Но дабы не дискредитировать барышень остальных «расцветок», было признано, что «с расовой точки зрения безупречными также являлись промежуточные тона и смешанные цвета». Превращение женщин в блондинок обычно происходило в домашних условиях. Но Третий рейх не был бы рейхом, если бы власти в определенный момент не попытались регламентировать и эту сферу жизни. В начале 1941 года Имперское объединение парикмахерских заведений, чье заседание проходило в Штутгарте, приняло новые директивы. Ограничивалась длина прически, она не могла быть длиннее 10 сантиметров. В итоге женщины, оказавшиеся в парикмахерской мастерской, рисковали лишиться своих шикарных длинных волос. Не всем хватало мужества ходить с длинными локонами. Обычно в данной ситуации на выручку приходила вполне «арийская» прическа – венок из волос. Девушка, которая решалась в годы войны в немецкой провинции носить какие-то иные прически, тут же зарабатывала презрительное прозвище «берлинская девица легкого поведения». Но официальная пропаганда в любом случае продолжала навязывать мнение, что при выборе прически надо было руководствоваться принципом: «Я – женщина!» После начала «тотальной войны» косметические средства и средства ухода за волосами стали и вовсе роскошью. Следствием этого стало то, что после окончания войны огромной популярностью стали пользоваться химические завивки.

Грета Гарбо создала в Голливуде образ роковой женщины

В годы войны, к немалому неудовольствию Геббельса, Гитлером было принято решение запретить перманентные завивки. На помощь министру пропаганды неожиданно пришла Ева Браун, она настолько расстроилась, получив это известие, что потребовала объяснений от Гитлера. Тот смягчился и решил официально не запрещать этот вид завивки волос. Несколько дней спустя фюрер поинтересовался у министра вооружений Альберта Шпеера, как можно было положить конец этим завивкам, не прибегая к прямым запретам. Тот ответил, что нет ничего проще – надо было прекратить снабжать химическим сырьем косметическую отрасль промышленности. В итоге женщины все-таки перестали делать перманент, но салоны красоты продолжали работать вплоть до начала 1944 года.

Марлен Дитрих во многом подражала Грете Гарбо

Образцы высокой моды, используемые в рекламе немецкой косметики

На идеал женской красоты также большое влияние оказывала массовая пропаганда «народного спорта». Истинные немецкие девушки должны были быть сильными, здоровыми и обладать естественным румянцем. Здоровый образ жизни провозглашался едва ли не высшим долгом каждой девушки. Имперский молодежный руководитель Бальдур фон Ширах в начале 1939 года объявил: «Мальчики и девочки, ваш долг быть здоровыми». При этом сами взрослые мужчины для того, чтобы достичь более ровного загара, летом должны были брить плечи и спину («солнечная стрижка»), а девушки должны были носить декольтированные наряды. Кроме этого, в домашних условиях могли использоваться мини-солярии. Один из таковых назывался «Домашнее горное солнце». Он активно рекламировался во многих журналах рейха, страницы которых пестрели веселыми девицами в купальниках. Ситуация в корне поменялась с началом «тотальной войны». Ровный загар стал считаться признаком лености и праздного образа жизни.

Спорт, по мнению нацистских идеологов, должен был дарить радость

Но не все спортивные состязания подходили для женщин. В статье, напечатанной в журнале «Серебряное зеркало», заявлялось: «Женские спортивные соревнования должны быть отличными от мужских. Удел мужчин – побитие рекордов. Женские соревнования должны дать не только спортивные навыки, но также красоту и изящество». В статье «Женский спорт, но подобающий!» еженедельный журнал «Коралл» приводил несколько фотографий. На одной из них изображались бегущие немецкие девушки. Бег считался «здоровым спортом, который помогает вам жить, при этом, не травмируя вас». На другой фотографии приводились две боксирующие женщины. Под ней значился заголовок: «Плохой женский спорт». «Это фото дерущихся женщин прибыло к нам из Америки, где женское здоровье и достоинство ничего не значат по сравнению с сенсацией».

Генрих Гиммлер также не видел ничего хорошего в подобном воспитании девушек. Он полагал, что оно может привести к «опасной маскулинизации наших молодых женщин». В одном из разговоров он произнес: «Для меня катастрофа, когда я вижу девушек и молодых женщин (в особенности девушек), которые маршируют по сельской местности с набитыми, тяжелыми рюкзаками за спиной. Это же может повредить их здоровью». И далее продолжал: «Ужасно, когда женские организации внедряются в сферу, которая полностью уничтожает всякое женское изящество, очарование и грациозность». Альтернативой подобному воспитанию Гиммлер считал «Женские академии мудрости и культуры», в которых должны были формироваться так называемые избранные женщины.

Учитывая взгляды рейхсфюрера СС «Черный корпус» решил отказаться от продолжения «антикосметической кампании». В одной из статей даже было описано «чудовище», которое формировалось в молодежных организациях. Утверждалось, что «покрытые грязью девушки, которые в униформе маршируют строем», являются карикатурным образом, который способен вызвать за рубежом лишь презрительную улыбку. Геббельс как-то произнес: «Я, конечно же, не возражаю, чтобы девушки в разумных пределах принимали участие в спортивных соревнованиях или занятиях гимнастикой. Но почему будущая мать должна маршировать с рюкзаком за спиной?» Далее он уточнял: «Она должна быть здоровой, энергичной и изящной. Но ее физическое воспитание не должно приводить к тому, что ее ноги будут покрыты буграми мышц, как у гренадера».

Глава 5. Народный трахт или национальная форма?

Особенность трахта кроется в прочности форм, которые базируются на привычках и традициях. Кем-то было озвучено такое определение трахта: «Все, что неизменно в одежде». Но при этом трахт, подобно униформе, относится к определенной группе людей, но при этом он не является нивелирующим фактором, так как в данных нарядах есть различные элементы (головные уборы, ленты, ширина полос и т. д.). У трахта есть еще одна типичная особенность – отдельные виды этого национального костюма могут иметь символический характер, связанный с религией или социальным происхождением. По отдельным признакам можно определить место рождения и место проживания человека, который носит трахт. Так, например, в Альпах каждая долина имеет свои особенности в стиле этой немецкой одежды. Девушки носят головные уборы, разные по форме, цвету и производимые из различных материалов. В современной моде также имеются формы, которые являются устоявшимися и имеют некий характер, например костюмы английских портных или джинсы. Но при этом каждая из таких форм испытывает влияние своей национальной моды. Трахт и германская мода являются соприкасающимися явлениями. Иногда соседствуют, иногда перетекают друг в друга. Настоящий трахт отличает то, что, существуя на протяжении очень долгого времени, он все-таки видоизменяется и трансформируется.

Спортивные занятия стали обязательными для всех немецких девушек после прихода к власти национал-социалистов

Немецкая мужская одежда в стиле трахт

В 1930-е годы нацистская мода очень сильно ориентировалась на народный трахт, который был провозглашен «национальным костюмом». Трахт, равно как и униформа, во многом определял образ будничной жизни в Третьем рейхе. Отдельные элементы трахта как нельзя лучше подходили для нацистов, которые создавали видимость энергичной и радостной жизни.

В Австрии (Восточной марке) и южно-германском регионе (прежде всего в Баварии) национал-социалисты использовали для своих целей наряды в стиле трахт едва ли не с самого момента прихода к власти. Для них трахт символизировал собой «национальное сознание». Трахт как политический символ должен был подчеркивать национальную самобытность и усиливать любовь к Родине. Но при этом использование трахта в городах было затруднительным хотя бы в силу целого ряда практических соображений. Но это не исключало заимствования отдельных элементов. Признание «родных ценностей» обычно достигалось за счет ношения специальных шляп (у нас в стране они все без разбора считаются «тирольскими»). По особым поводам девушки из БДМ могли облачаться не в свою «элегантную» форму, а в дирндль и белые гольфы.

Трахт с униформой роднит одно обстоятельство – он не только носится людьми, принадлежащими к одной группе, но и призван сплотить их еще теснее и одновременно отделить от прочих. Отдельный человек чувствует себя попавшим в общность, что выражается при помощи одежды. Эта отличительная черта трахта была умело использована национал-социалистической идеологией. «Трахт возникает в сообществе и пытается выразить его суть. В итоге он становится символом общности, сплоченной кровью, расой, ландшафтом. Трахт выражает внутреннюю общность».

Сразу же после прихода к власти национал-социалисты пытались ускорить модернизацию трахта. В сентябре 1939 года в Инсбруке на базе Тирольского народного музея было создано Центральное учреждение немецкого трахта. Данное заведение ставило перед собой цель на основании научных изысканий провести обновление трахта и «осмотрительно отстаивать интересы трахта в рамках всего рейха». Руководство музеем было поручено фольклористке Гертруде Пезендорфер, которую Шольц-Клинк, как имперская руководительница женщин, назначила Имперской уполномоченной по разработке костюмов в стиле трахт. По этому поводу журнал «Венская мода» в 1939 году сообщал следующее: «Понятие “народ” вновь оживает. Укрепляется чувство сплоченности, что позволяет надеяться – сельское население снова будет ценить и любить трахт своих предков».

Если говорить о Центральном учреждении, то в данном случае речь прежде всего велась о том, чтобы предпринять «основательное исследование трахта, придать ему в современных условиях осмысленную форму, вызвать заинтересованность данным видом одежды у молодых людей». Чтобы выполнить данные задачи, учреждению госпожи Пезендорфер требовалось основательно переработать существующие на протяжении многих лет образцы трахта, так как «они замерли в своем развитии и более не отвечали предъявляемым к ним требованиям». Но при этом простой и удобный трахт, который бы носился едва ли не каждый день, должен был возникнуть исключительно на старой основе. Синтез старого и нового должен был вылиться в «удобную и одновременно красивую одежду, от ношения которой каждый бы молодой человек испытывал радость».

Девушки в стилизованном трахте на одном из партийных мероприятий

Танцы в трахте на круизном лайнере

На протяжении всех 12 лет существования Третьего рейха в нем были очень популярны праздники и выставки, участники которых носили трахт. В 1940 году «Народный союз поддержки немцев за рубежом» предложил провести в помещении Венского концертного зала 8-й по счету Праздник немецкого трахта. Для посещения этого мероприятия был даже установлен некий дресскод. Девушки и женщины допускались на него либо в настоящем немецком трахте, либо в стилизированном дирндле, либо в вечернем платье. Мужчинам была предоставлена возможность выбирать между мужским трахтом, фраком, смокингом, черным костюмом либо униформой. Год спустя в Инсбруке проходил показ трахта, который был приурочен ко Дню гау. Публике была представлен опирающийся на старые оригиналы «обновленный трахт всех округов гау, который мог выступать как в роли выходной, так и повседневной одежды». При этом партийное руководство не боялось при определенных условиях показать (с соответствующими комментариями) наиболее «безвкусные переделки». По мнению функционеров, подобный китч должен был указать на «ценность и суть истинного трахта».

Германские и австрийские делегации, присутствовавшие на всемирной выставке, которая проходила в Париже в 1937 году, подарили всему свету моду на дирндль, произведенный из грубого сукна. В австрийском павильоне всем посетителям демонстрировалась спортивная одежда, которая была спроектирована Эдуардом Виммером-Висгрилем. Внимание публики в первую очередь привлекли дирндли и так называемые хендорфские куртки, которые производились из жесткой ткани. Особым шиком считалось то, что они были снабжены произведенными вручную серебряными пуговицами. Если забегать вперед, то можно сказать, что белые австрийские куртки, которые комбинировались с бриджами, на некоторое время стали самой популярной одеждой для лыжных прогулок во всей Европе. В итоге трахт приобрел признание не только как униформа для праздников «Союза немецких девушек» и мероприятий национал-социалистических женских организаций. Национальная одежда из Австрии и Баварии стала модной среди европейской публики. Дирндль, национальный трахт и одежда из грубого шерстяного сукна проникли в мир большой моды. Ряд фирм в Зальцбурге («Ланц») и Мюнхене («Трахтен Валлах») готовились начать экспорт одежды в подобном стиле в США и в Западную Европу. Теперь в зеленом трахте и светлых полотняных куртках могли появляться не только баварцы и австрийцы, но и гости всех зальцбургских фестивалей. На одном из них Марлен Дитрих появилась именно в дирндле. Но надо отметить, что в Берлине подобная одежда была все-таки редкостью. В германской столице она появилась впервые едва ли не в 1930 году, когда была поставлена оперетта «На белом коне».

Трахт из простой народной одежды превратился в некий политический символ

Мода на немецкий трахт в 1930-х годах была восторженно воспринята публикой. Но при этом за рамками Германии едва ли могли найти признание национал-социалистические лозунги о «сути немецкой культуры». У специалистов из мира моды обилие фотографического материала в национал-социалистических журналах, посвященного «показам народного трахта», вызывали скорее улыбку, нежели восхищение. Но в любом случае в 1939 году мода на дирндль считалась в Западной Европе «баварским стилем», хотя некоторые французские журналы мод предпочитали все-таки характеризовать данные девичьи платья а-ля Тироль. Весной того же 1939 года французский модельер Роббер Пижо представил коллекцию женской одежды, в которой читались силуэты дирндля. Он не был исключением. Французские шляпных дел мастера брали немалые кредиты, чтобы удовлетворить внезапно возникший спрос на «альпийские» головные уборы. Однако все эти «телодвижения» французской моды подвергались острой критике в национал-социалистической прессе: «Ошибочно воспринятая идея трахта позволила возникнуть уродливым наростам, которые не имеют ничего общего с немецкой национальной одеждой. Они только подвергают трахт чужеродному мировоззренческому влиянию». Трахт вернулся в моду уже после окончания Второй мировой войны. Из остатков униформы для мужчин создавались куртки в этом стиле, которые долгое время для них были неким символом «вернувшегося на Родину фронтовика».

Немецкая высокая мода пыталась использовать элементы дирндля

Униформированное единство

Суть униформы является принципиальной иной, нежели сущность трахта, который всегда определялся принципом «самостоятельного творения традиции». В униформе все должно быть регламентировано до мелочей: высота воротника, отделка, вид тесьмы, количество пуговиц. Ничто не подлежит вольной трактовке. В форме нет ничего, что позволяло бы проявить человеку свою неповторимую индивидуальность. Но при этом нельзя отрицать того факта, что немецкая мода находила источник своего вдохновения не только в трахте, но и военной униформе. В конце 1920-х – начале 1930-х годов среди немецкой публики большой популярностью пользовался непромокаемый плащ, который, по сути, являлся копией армейской шинели. С приходом к власти национал-социалистов гражданская мода стала испытывать на себе еще большее военное влияние. Отметим, что униформа подобно трахту как бы сигнализировала о готовности общественности к принятию некоторых символичных условий. Реклама швейной отрасли Третьего рейха очень любила сосредоточиться на этих символах, одним из которых являлась симметрия. «Симметрия является основой порядка, устойчивости и консервативного устройства системы. Асимметрия символизирует собой мятежный дух».

В начале 1930-х годов мир моды узнал о существовании Гитлера. Американский журнал «Вэнити фэр» («Ярмарка тщеславия») писал о фюрере, что тому хорошо подбирают униформу. Журналист, работавший в «Ярмарке», смог уяснить главное в униформе – ее колдовство, которое даже самого бесцветного мужчину превращает в романтичного и элегантного человека. Подчеркну еще раз, что статья Джорджа Скломбе «Адольф Гитлер – революционист[6]6
  В названии крылась некая игра смыслов. Гитлер должен был предстать перед читателем как некий симбиоз революционера и пропагандиста.


[Закрыть]» появилась в «Ярмарке тщеславия» в феврале 1932 года, то есть за год до прихода самого Гитлера к власти. Приведу отрывки из нее: «Багровокрасное помещение, украшенное тяжелыми оранжевыми занавесками, которые фактически не пропускают в комнату солнечный свет. В красном кожаном стуле с высокой спинкой, на верхушке которой находится малиновая свастика, сидит человек с бледным лицом и дрожащими руками.

Внимание невольно приковывается к его темным горящим глазам и фантастической униформе… Он много часов проводит на собраниях и митингах. Сейчас Гитлер сидит за пустым письменным столом и делает наброски на листе бумаги. В этот момент рождаются образцы новой партийной униформы, проекты штандартов и флагов, интерьер штаб-квартиры, которые должны подчеркивать его власть и величие».

Гитлер всегда вынашивал сокровенную мечту создать свой собственный стиль, свою собственную моду. Несостоявшийся художник всегда мечтал стать высшей инстанцией в этих вопросах. Пройдет десятилетие, и «Кляйне фольксцайтунг» («Маленькая народная газета») в 1943 году опубликует статью об очаровании униформы. В ней будет такая строчка: «Вы не замечали, как ваш знакомый или приятель, которого вы считали скучнейшим человеком, преображался, надев униформу?»

Вероятно, именно это обстоятельство было причиной того, что многие люди в Третьем рейхе хотели быть хоть капельку униформированными. Перси Эрнст Шрамм, опубликовавший «Застольные разговоры Гитлера» – записи, которые были сделаны Генри Пикером, вспоминал: «В плену одно время я располагался в камере с дантистом Гитлера, весьма квалифицированным специалистом, который случайно занял эту “должность”, в итоге получив эсэсовский чин, который соответствовал званию генерал-майора. В окружении Гитлера без формы он чувствовал себя неуютно».

Вариант униформированного женского пальто, которое предназначалось для Имперской трудовой службы (1941 год)

Униформирование в национал-социалистическом государстве было нацелено на создание некоторых сообществ, которые предполагали некое групповое поведение. Кроме собственно военнослужащих. униформу носили дети и подростки, состоявшие в специальных организациях. В Гитлерюгенде, «Союзе немецких девушек», Юнгфольке они с юных лет учились стоять навытяжку и закалять свое тело. Одной из обязанностей всех этих подростков была забота о своей униформе. Один из девизов «Союза немецких девушек» гласил: «Туго, но не тесно – жестко, но не грубо». Дисциплина была превыше всего: «По свистку должна оканчиваться даже самая бурная игра; ни одна команда не должна подаваться дважды».

Со временем немецкая мода стала приобретать все более и более выраженный военный акцент

«Союз немецких девушек», который был основан в 1930 году и находился под началом Имперского молодежного руководителя Бальдура фон Шираха, должен был контролировать все сферы жизни девочек-подростков. Единства планировалось достичь в том числе за счет единообразной одежды. В 1933-м, для девушек, состоящих в БДМ, кроме обязательного трахта, который обозначался как «почетная одежда», была введена особая униформа. Она состояла из синей юбки с поясом, белой блузы (летом – короткие, зимой – длинные рукава), черного галстука с кожаным узлом. Галстук девушки получали в качестве некой награды после прохождения «вступительных испытаний». Другими элементами униформы являлась коричневая спортивная куртка с шестью пуговицами и четырьмя накладными карманами. Для руководительниц БДМ различного ранга полагался специальный шнурок, который шел от галстука к карману блузы на манер аксельбанта. Наряд завершали коричневые кожаные башмаки и белые носочки. Изредка девушки позволяли себе заменять на коричневых велюровых куртках пуговицы на излюбленные ими кнопки.

Гитлер лично курировал работы по созданию униформы для девушек. Первые проекты он категорически отверг. Он считал, что эта форма была «слишком пуританской и напоминала старый мешок». Он потребовал, чтобы для БДМ была спроектирована элегантная униформа. В 1937 году он не без внутренней гордости заявлял в узком кругу, что был терпим к пристрастию слабого пола к «модным штучкам»: «Раньше я решительно выступал против пуританского стиля в униформе нашего «Союза немецких девушек». Я всегда придерживался точки зрения, что девушки должны не отталкивать, а привлекать своим внешним видом. (Смех и одобрение.) Они должны жить так, чтобы быть здоровыми, но они не должны становиться примитивными».

Ношение униформы БДМ было своего рода визуальным доказательством того, что девушка являлась членом БДМ, а стало быть, являлась составной частью «народного сообщества». Если девочки выстраивались вместе, то они образовывали некое безликое целое. Любое самостоятельное выражение индивидуальности было запрещено. Руководство БДМ планомерно хотело достигнуть картины пресловутого единства. Юбка должна была быть строго установленной длины. Сама длина определялась по расстоянию от земли. Если маленьким девочкам разрешалось носить более короткие юбки, то взрослым было строго-настрого предписано ношение длинных. Но при этом нельзя не отметить, что во время парадов и демонстраций Гитлерюгенда колонны девушек выглядели радующим глаз светлым пятном, которое очень сильно выделялось на фоне коричневой униформы юношей и синей униформы «пимфов»[7]7
  Младшая ступень в национал-социалистической детской организации «Юнгфольке». Приблизительно соответствовала советским октябрятам.


[Закрыть].

В любом случае мы можем говорить о фашизме в целом и национал-социализме в частности как об эстетизации политики. Подобное утверждение иллюстрируется кадрами многочисленных демонстраций и собраний, которые обставлялись как театральные постановки. При этом униформа в рамках данного «шедевра», вне всякого сомнения, выступала в роли интегрального фактора.

До начала войны костюмы для прогулки на велосипедах никак не регламентировались

С ранних лет девочек в БДМ учили тому, что внешний вид имеет большое значение. Они должны были постоянно держать в чистоте свою униформу, которая надевалась на имперские, школьные и даже семейные праздники. Они должны были следить за своей прической, которая обычно сводилась к заплетенным косичкам. Они не должны были носить украшений. В начале 1930-х годов многие девочки предпочитали носить униформы БДМ, так как все еще сказывались последствия экономического кризиса. Для многих бесплатная униформа становилась вполне хорошим нарядом. Когда членство в «Союзе немецких девушек» еще не было обязательным, то именно вручение униформы становилось важным стимулом для того, чтобы присоединиться к национал-социалистической женской организации. Не меньшее количество предписаний и правил девушкам – членам БДМ приходилось соблюдать и при ношении «частной одежды». Подобно униформе, их наряды должны были быть простыми, естественными, нарядными, но в то же время практичными. Считалось, что «современной девушке показной блеск был не к лицу». Украшения были дозволены лишь в определенных границах. Слишком яркие аксессуары считались предосудительными.

Пляжные костюмы, разработанные для БДМ в 1940 году

После окончания службы в БДМ повзрослевшие девушки попадали в Имперскую трудовую повинность для женской молодежи. В рамках данного трудового проекта девушки обычно трудились в сельском хозяйстве. Традиционно женская трудовая повинность длилась шесть месяцев, но с началом войны могла продлеваться на некоторый срок. Кроме этого, девушки после 1939 года нередко попадали на предприятия военной промышленности. Кроме этого, они могли трудиться в различных военных организациях или оказывать помощь в больницах, в госпиталях, в школах. Многие из отбывших трудовую повинность девушек переводились работать на общественный транспорт или в общественные организации. Здесь их униформа по цвету соответствовала униформе мужчин – куртка бежевого цвета с темно-коричневым (шоколадным) воротником. Бальдур фон Ширах, который отдал заказ по проектированию униформы молодежных руководительниц респектабельному берлинскому модельеру Хайнцу Шульце, оказался разочарован. Дело касалось не самой формы, а ее показа. Фон Ширах был недоволен тем, что новая форма демонстрировалась профессиональными моделями, а не его подопечными из состава БДМ. Шульце пытался оправдаться: «Они же не умеют ходить по подиуму». В ответ прозвучало: «Они и не должны ходить, они должны маршировать».

Во время шестимесячной трудовой повинности, которая именовалась не иначе как «национальная школа жизни», почти все 20-летние девушки также ходили в униформе. Это была синяя ситцевая блуза, которая весьма напоминала мужскую рубашку, белый фартук и красная косынка. Визуальное выражение единства и принадлежности к сообществу не должно было прерываться ни на минуту. Униформу носили также девушки, работавшие на Имперской почте и Имперской железной дороге. В начале 1938 года форму стали выдавать студенткам, которые состояли в Национал-социалистическом союзе немецких студентов, – черный костюм, с прикрепленной на левой стороне эмблемой организации, белая блуза и черная шляпка.

Многие (хотя отнюдь не все) женщины Третьего рейха весьма охотно носили униформу. Большинство из таковых считали ее «шикарной». Летом 1940 года, когда на оккупированных территориях (Чехословакия, Польша, Дания, Норвегия, Голландия, Бельгия, Франция) стали создаваться управленческие структуры вермахта, из многочисленных немецких воинских частей стали приходить сообщения о необходимости срочного увеличения женского персонала. Объявленная в феврале 1943 года Геббельсом «тотальная война» потребовала активно использовать немецких девушек и женщин за пределами Германии. Особенно много женщин требовалось в вермахт. Там они должны были служить связистками. Мужчины должны были исключительно воевать, а стало быть, все второстепенные заботы должны были лечь на плечи женщин. Так возник особый институт «помощниц вермахта». В первую очередь нуждались в офисных служащих («помощницы по штабу») и связистках.

Кроме этого, не стоило забывать об использовании женщин в качестве штатских служащих в военной промышленности и сотрудниц Красного Креста. Возраст подобных помощниц не должен был быть менее 21 года. Там, где по каким-то причинам на службу попали более юные девушки, они должны были освобождаться от работы и заменяться зрелыми женщинами.

Спортивный костюм для велосипедных прогулок (1940 год)

Спортивный костюм из шкурки тюленя от салона «Пельцхаус Шюлер» (Вена, 1943 год)

Перед направлением в действующие части вермахта все «помощницы» проходили специальное политическое обучение. Кроме этого, их инструктировали на предмет того, как должна себя вести «настоящая немецкая женщина». Но, несмотря на все эти меры, у «помощниц» в Германии была не очень хорошая репутация. Большинство населения считало их «фанатичными нацистками», «сторонницами продолжения войны», «нимфоманками, которые не брезговали вступать в половые связи даже с иностранцами». Ходили слухи, что якобы их истинным предназначением было ублажение солдат и офицеров. В итоге армейское командование во избежание различных недоразумений рекомендовало «помощницам вермахта» ходить только группами. Сами же немецкие солдаты в своих настроениях мало отличались от немецких средних слоев. «Помощницам вермахта» они давали весьма унизительные прозвища: «блиц-подружки», «солдаты с разрезом», «сестры ублажения» и т. д.