Текст книги "Тайные тропы"

Никогда я больше не был настолько свободен, как тогда, в те золотые дни моего детства. Даже сейчас, когда я вроде бы сам себе хозяин, таким похвастаться не могу. Контракты, старые и новые долги, репутация и даже Покон, который волей-неволей я должен соблюдать, – все это обвивает меня сотнями паутинных ниточек, загоняя в сжатые до невозможности рамки бытия.

Единственное, что утешает, – осознание того, что и у остальных дела обстоят не лучше. А то и хуже. Вон у Метельской вообще имеются такие нестерпимые вещи, как должностные обязанности, предусмотренные служебными инструкциями. По мне – это еще хреновее, чем любой Покон.

Светлана тем временем попетляла по размытым дождем дорогам и остановилась у старенького двухэтажного дома, выглядевшего ровесником и, пожалуй, даже родственником того, в котором жил Поревин.

– Макс, иди ворота открой, я машину внутрь загоню, – буркнула Метельская. – Калитка не заперта, кольцо просто налево поверни – и все.

Вот вроде бы и льет уже не так сильно, а все одно промок я мигом, причем почти до нитки. Одно радует – не я один: пока вещи в дом таскали, всем воды досталось.

– Говорил же – будет гроза, – не без удовольствия сообщил мне колдун, который обнаружился в доме.

Причем выглядел он пристойнее, чем днем: то ли помылся, то ли причесался, так сразу и не поймешь. И еще он, несомненно, был доволен жизнью. Хотя – почему бы и нет? Он сидел за столом, в тепле, попивал в охотку чай из огромной литровой кружки и жевал пряники.

– Дедушка, а мне чаю можно? – жалобно осведомилась у него Геля. – Пожалуйста!

– Наливай да пей, – милостиво разрешил ей Геннадий Мефодьевич. – Он не мой, мне не жалко.

– Горяченький. – Моя помощница приложила ладони к чайнику, стоящему на плите. – А где кружки? Мне бы такую же, как у деды.

– «Деды». Вот уж не чаял на старости лет внучкой обзавестись. Но оно ладно, даже приятно, – усмехнулся колдун и уставился на Марго. – А тебе, красавица, чайку-то налить? Или без надобности, тебе чего другого лучше накапать?

Взгляды старика и вурдалачки скрестились.

– Ишь ты! – цыкнула зубом Марго. – А ты, дедуля, видать, не из тех, что свистульки детям вырезают и на речку с удочкой ходят?

– Почему? – степенно отхлебнув чаю, возразил колдун. – Могу и свистульку смастерить, невелик труд. Я к чему – ты тут не шали. Не надо. Не люблю.

– Так вроде и не собиралась. Не потому, что вы сказали, а просто потому, что ни к чему.

– Ну, ваше племя таково, что вроде не собирается не собирается, а потом, глядь – в дому одни трупы лежат. Знаю, всякое видал.

– Я ей лично право войти сюда дала, – сообщила старику Метельская. – Так что не переживай, не прокусит она тебе шею. Гражданка умная, знает, когда шалить можно, а когда не стоит.

– Ну да ну да, – криво улыбнулась Марго. – Так и есть. Жизнь научила.

– Моя кровь ей все одно ни толку, ни сытости не принесет, – ухмыльнулся Поревин. – Одна изжога случится, да и только. Ты, девка, другое скажи – вы какой еды привезли? А то тут вон только пряники да сушки, однако. А мне бы чего посущественнее, только не жирное и не острое.

– Да вы, деда, гурман! – рассмеялась Геля, устраиваясь рядом с колдуном. – И в диетах толк знаете, похоже!

– Если по какой случайности до моих лет доживешь, то во всем разбираться научишься, – благодушно сообщил ей старик. – И какая кость к чему ноет, и отчего каждый сустав своей жизнью живет. Только вот вряд ли…

– Научусь разбираться?

– Доживешь. Глаз у тебя шалый, лик красивый, а характер норовистый, однако. Рано или поздно такого же повстречаешь, вот и найдет коса на камень. Вот тогда добра не жди, либо ты его со свету сживешь, либо он тебя от большой любви удавит.

– Мефодьич, ты говори-говори, да не заговаривайся, – хмуро посоветовал колдуну я. – А вы, ребята, давайте-ка спать идите. Завтра день длинный, долгий, а вставать придется рано. Это вон он может хоть до полудня дрыхнуть, а нам – в путь.

– Ты не торопись. – Светлана глянула в окно, где один хрен ничего видно не было. – Дождь не на шутку разошелся. Если эта канитель к утру не кончится, то никуда мы завтра не едем. Точнее, почти сегодня. Дальний путь, да в такую погоду… Ну, ты понял?

– Чего не понять, – подтвердил я. – Если где завязнем по дороге, то беда. И времени жалко, да и вообще…

– Не дорога главное, – недовольно поморщилась хозяйка дома. – Слава богу, не севера глухие, она у нас везде есть. Но – разная. Где такая, где сякая… Опять-таки в какой-то момент за Силачом дорожные зоны вообще кончаются, потому на своих двоих придется к озеру топать. А по такому дождю, да еще в горы лезть… Не по уму.

– Пустое, – протягивая иссиня-белый кусок колотого сахара Геле, влез в наш разговор Поревин. – Еще с полчаса польет, да и уйдет туча на юг. Сушь стояла большая, земля по воде стосковалась, так что, когда на Аракуль прибудете, там все уж подсохнет.

– Никогда не думала, что скажу такое, но – спасибо, Геннадий Мефодьевич, порадовал! – оживилась Метельская. – Ладно, гости дорогие, пошли наверх. Если точнее – вот вы трое. Буду вас спать укладывать. Что ты мне глазки строишь, малая? Да бери ты этот чай с собой, право слово! И ты, Маргарита, тоже харч свой не забудь. Сама же говорила – время завтрака.

Топая по лестнице, мои спутники отправились на второй этаж, колдун же подлил себе кипятку и мотнул подбородком, мол, садись напротив.

– Должок за тобой однако остался, – сообщил мне он, хрустнув сахарком. – Я ж тебе днем все как на духу выложил, верно? А ты мне имечко заветное так и не назвал.

– Э, нет, Геннадий Мефодьевич, так оно, да не так, – усмехнулся я. – Ты дал нам привязку к горе, с которой лучше путь начать, тут все верно. Но где именно лаз находится, ведь так и не указал, а Аракуль большой, там долго бродить можно.

– Не мудри, парень, – отмахнулся от меня, как от назойливого комаришки, колдун. – Все я вам обскажу, не сомневайся. Мне интересу нет того не делать, смекаешь? Ты ж мне еще службу сослужишь, когда обратно в златоглавую поедешь. Ну, коли из-под гор вернешься, ясное дело. Но, думаю, все обойдется. Ума да смекалки тебе осыпали не то чтобы с горкой, есть такое, зато везения на троих хватит. Опять же бабы тебя любят, однако, а это первейшее дело!

– Последнее, если честно, не очень понятно, – признался я. – Как одно с другим связано?

– Плотно, паря, плотно, – захихикал колдун. – Ладно, давай не тяни. Врать не стану, ответ твой мне почти известен, только понять хочу, кто из двух сволотой ядоточащей оказался?

– По всему выходит, что Верховин, – я счел аргументацию Мефодьича вполне убедительной и не стал дальше нагонять интригу, решив выложить все, что думаю, – Матвей Ильич. Его рук дело, девяносто пять процентов из ста.

– Совпало, – кивнул старик. – Я тоже сразу на Матвейку грешить стал. Вот как был он с молодых лет гнидой, так ей и остался. Жалко, конечно, что я его тогда, в сорок седьмом году, в болоте не утопил. А ведь мог, мог!

– Жалко, – подтвердил я, полностью разделяя его точку зрения.

– Так мыслю, что он вовсе тому волчаре и не собирался особо помогать, однако, – тем временем продолжил Геннадий Мефодьевич, не особо меня слушая. – Он его ко мне отправил за другим. За моей смертью снарядил, ага. И не простой, а лютой. Этот лысый меня бы долго мытарил, видно сразу – он на подобные штуки мастак.

И, как днем в машине, забавный дедок снова куда-то запропастился, напротив сидел страшный старик с ледяным взглядом и резкими чертами лица, от которого просто-таки веяло холодом ненависти.

– Не ради того, чтобы выгородить Верховина, а исключительно правды ради скажу вот что, – осторожно заметил я. – Ваш закадычный враг все же заинтересован в конечном результате, за то он Голему и платит. Так что тут два в одном, как мне кажется.

– Поживем – увидим, – пожевав губами, сказал колдун. – Ты давай, под горами что нужно выполняй да в столицу вертайся. С подарочком. Что до отнорка – слушай, как его найти…

– Стоп! – остановил я собеседника, нарушив тем самым одно из своих основных правил, гласящее: «Всегда получай информацию сразу, никогда не откладывай ее на потом». – Давайте-ка Свету дождемся. Думаю, она лучше меня в тех краях ориентируется.

Просто этот старый хрен запросто мог после сказать что-то вроде: «Вот я еще буду вам по сто раз одно и то же повторять», а этот расклад меня совершенно не устраивал.

– Как хошь, – равнодушно пожал плечами Поревин и снова взялся за кружку с чаем. – Так что, поесть-то привезли? Или как?

– Привезли, привезли, – раздался голос хозяйки дома, спускавшейся по лестнице вниз. – Купила я тебе, хворому, диетические разносолы. Разорилась уж. Цени.

– А еще есть гамбургеры, – добавил я. – Они, конечно, не входят в категорию «полезная еда», но зато вкусные. Даже если остывшие.

Само собой, хитрый старикан предпочел вредный фастфуд безвкусным капустным котлетам, пробурчав при этом что-то вроде: «Хоть сытым помру, однако».

– Благодарствую, – вытерев рот, степенно сказал Поревин, умяв в одного три гамбургера и выпив еще две кружки чаю. – Ну а теперь обещанное. Вам на Дикарь-камень надо путь держать. Заходите с того краю, который на озеро не глядит, с тыльной, стало быть, стороны.

– Поверху или понизу, где небольшая расщелина между скал есть? – уточнила Метельская, выдав тем самым неплохое знание предмета.

– В нее, родимую, и надо, – кивнул колдун. – Место пакостное, гадючье, знаю, но уж вот так. На то и расчет, что туда без нужды никто не полезет.

Меня слегка передернуло. Не люблю змей, что скрывать.

– Да и то – пока, однако, гадюке на хвост не наступишь, она тебя не куснет, – как видно уловив мое движение, произнес старик. – Ступай осторожно, под ноги гляди, и обойдется все. Опять-таки – сами во всем виноваты. Кабы не торопили меня, захватил бы я из дому пару змеевиков, да вам и одолжил на время.

– Что за змеевики? – заинтересовался я.

– Так обереги, – пояснил Геннадий Мефодьевич. – Вроде как камушки обычные, зеленые, но, если такой при себе иметь, ни одна местная змеюка тебя не кусит, однако. По сути своей это ж никакие не камни, а затвердевшая кожа полозовых ближников. Про Великого Полоза слыхал, поди? Или о нем в белокаменной уж не помнит никто?

– Слыхал, – кивнул я.

– Раньше Золотой Змей в наших краях частенько бывал, – погладил себя по животу колдун. – Тут же и камень самоцветный водился без меры, и иного разного хватало, а он до добра такого сильно лаком, сколько ни возьмет – все мало. Ну и слуг, понятно, завел среди змеиного племени, которые все подмечали, а после докладывали, что да как, где да у кого. Ясно, что они уже не простые гады были, Полоз им часть своей силы отдал, на такое он всегда щедр. Но шкуры все одно по весне, как обычные змеи, сбрасывали, с той, правда, разницей, что кожа не на чешуйки распадалась, а съеживалась и каменела, обращаясь в зелен камень. Из них змеевики и делали знающие люди. Народ у нас хваткий, все в дело пристроит. Вот у меня в хозяйстве парочка таких и осела, я их в оплату за одно давнее дело получил.

– В самом деле жалко, – признал я. – Нужная вещица.

– Настоящих змеевиков по Уралу почти не осталось, – заметил старик. – Какие в прах рассыпались, силу свою исчерпав, какие просто со временем сгинули, а новые где взять? Полоза-то уж лет как полтораста в наших краях никто не встречал, с той поры как хозяйка Индрика-зверя в свои ближники взяла. Не ладили они никогда. А коли хозяина нет, так и слугам взяться неоткуда.

– Ладно, это все лирика, – не выдержала Метельская. – Спустились мы в расщелину. Дальше что?

– Дойдете до конца – упретесь в стену каменную, – не стал с ней спорить Поревин. – На левый край надави – она и пойдет внутрь. Только хорошо так надави, всем телом. А лучше пусть вон полюбовник твой упрется, ему это больше по чину.

– Вот так просто? – изумилась женщина, которую, похоже, информированность старика о наших личных отношениях ни капли не удивила.

– А в жизни вообще сложного немного, – усмехнулся старик. – Любое дело простое до той поры, пока мы сами его сложным не сделаем, разных договоров да выдумок вокруг него не накрутим.

– Не скажете, – тяжко вздохнул я. – Нет, в целом-то да, все так, но бывают и исключения. Как вот, например, сейчас.

– А что ж тут трудного? – огладил бороду Поревин. – Добрался, надавил, вошел. И все. И иди себе дальше.

– Вот последний пункт меня и смущает, причем с самого начала. – Из нутра буквально рвались наружу мысли, неустанно одолевавшие меня в последние дни. – Куда иди? Просто вперед, держась восточного направления? Слишком размыто все. Не привык я так, понимаете? Есть начальная точка А, есть конечная точка Б – тогда все ясно, все понятно. А тут что? Стартовая позиция присутствует, а потом иди туда, не знаю куда.

– Я тебе, парень, уже говорил нынче, чтобы ты в голову это все не брал – мягко, почти по-отечески, попенял мне колдун. – Вон подружайка твоя не психует же? А почему? Потому что не хуже моего знает – что должно случиться, то и случится. И никак иначе.

Светлана глянула на меня и коротко кивнула, мол – все верно, так оно и есть.

– Вы ж туда не за блажью лезете, как эти малахольные… Как их?

– Спелеологи, – подсказала ему Метельская, беря из корзинки пряник.

– Вот-вот. Так что кто надо почти сразу про вас узнает, – продолжал тем временем вещать Геннадий Мефодьевич. – Или уже ведает, что вернее. А дальше все просто. Может, поблазнят вас горы, помотают, да и поставят на путь к тому же Кыштыму, прямиком к самому выходу приведут и еще горстью изумрудов одарят. Может, и камнями в каком коридоре завалит, чего нет? И не найдет вас никто никогда. Ну а может, поговорить с вами пожелают, что самое лучшее и на что вся ваша надежда. В любом случае не вы выбирать дорогу себе станете, она сама вам под ноги ляжет. Так что не накручивай себя, парень, не надо. В горах и особливо под ними ты всяко гость, потому не след свои порядки в чужой дом тащить. Такое добром никогда не заканчивается, однако.

– Умом понимаю, душой принять не могу, – признался я. – Ладно бы еще один шел, тут все ясно. Со мной-то вон еще целая компания.

– А они чего у тебя, телята бездумные? – удивился старик. – Только-только на свет народились и мамкино вымя сосут? Нет. Один мужик здоровый, у второй титьки размером с мою голову, третья вообще нежить, которой терять давно нечего. Сами решили, что с тобой в путь пускаются, сами и ответят за свой выбор. Их решение – не твоя печаль. Ты делай то, что тебе нужно. Или не делай. Говорено же – все на этом свете просто, главное – самому ничего не усложнять. Все, спать пойду. Как уезжать станете – толкните, провожу.

И ушел в одну из комнат, которых тут хватало. Большая дача, к слову, у Метельской оказалась, аж на шесть комнат. Не чета той, на которой я детство проводил.

– Чего насупился? – с набитым ртом спросила у меня Светлана. – Все верно он тебе изложил, не придерешься. Даже как-то по-отечески, что странно, как родственнику. Признаюсь честно – не ожидала подобного.

– Может, от еды подобрел, может, возраст поджимает, – предположил я. – С годами все становятся сентиментальнее. Даже колдуны.

– Н-да? – Женщина глянула в ту сторону, куда чуть ранее ушел Геннадий Мефодьевич. – Не уверена. И проверить на себе вряд ли смогу.

– Почему?

– Так не доживу, – равнодушно и совершенно не рисуясь, ответила она. – Ремесло к долгой жизни не располагает. Да и ты вряд ли до седых волос дотянешь, причем по той же самой причине.

– Может, оно и хорошо. – Я встал из-за стола и направился туда, где стояли наши рюкзаки. – Жить с остывшей кровью, отсутствием желаний и постоянным страхом перед возможным слабоумием, скорее всего, не очень весело. Это даже не жить, это существовать. Хотя… Сейчас так думаю, а если дотяну до возраста Мефодьича, то, возможно, по-другому запою.

Я открыл один из карманов, достал оттуда небольшой несессер, который всегда сопровождал меня во всех поездках, после вернулся за стол и раскрыл его.

– Ого! – Светлана с интересом уставилась на его содержимое, состоящее из составных шомполов, разнообразных ершиков, вишера и прочих причиндалов для чистки оружия. – Классный наборчик. Дорого стоит?

– Не знаю. – Я расстелил на столе кусок материи, который достал из все того же несессера, после вынул пистолет из кобуры и неторопливо начал его разбирать. – Одна приятельница на двадцать третье февраля подарила.

Но в целом эмоции Метельской мне были понятны. Когда Танька вручила мне этот набор, эмоций и у меня было немало. Я, конечно, подобные вещички видел и раньше, но конкретно здесь все было сделано и скомпоновано настолько красиво и четко, что не восхититься невозможно.

– Ну-ка! – Светлана цапнула магазин, который я вынул из рукояти пистолета. – Интересненько. Понятно, тут пули серебряные, что разумно. А эти чего такие странные, зеленоватые? Сплав меди с чем-то?

– Фосфором их покрыл, – пояснил я. – Мне знающий человек подсказал, что такой пулей нага можно остановить, особенно если ему в голову попасть. Убить – нет, затормозить – да. Обычные-то пули им как слону дробина. Лично проверял.

– Нагу? – подобралась Метельская. – А при чем здесь наги?

Выслушав до конца историю о том, как я схлестнулся в вагоне со змеелюдьми, Светлана начала изобретательно ругаться, так, что и я заслушался, и даже вроде как старый колдун в своей комнате одобрительно закряхтел.

– Может, есть еще что-то? – закончив, осведомилась у меня оперативница. – Из числа того, о чем мне знать надо?

– Свет, клянусь, я про них просто забыл со всей этой суетой. И потом – знаешь, в отличие от остальных, они на меня сезон охоты не открывали. Пока просто дорожки пересеклись, мы разок схлестнулись – и все. Мила, ведьмы, гули, полуночники – они да, на пятки наступают постоянно. А наги как раз нет. Сцепились, разбежались, живем дальше.

– Но вообще весть-то благая, – подумав, сделала неожиданный вывод Метельская. – Хозяйка их племя не жалует, а принцип «враг моего врага мой друг» работает безотказно.

– Кстати, так себе принцип. – Я засунул ершик в ствол пистолета. – Крокодил, который сожрал моего врага, вряд ли является моим другом, потому что, попади я в его пасть, то он и меня сожрет с таким же аппетитом и энтузиазмом.

– Вроде хороший ты мужик, Чарушин, но есть в тебе черта, которая меня всегда в других бесила. Тебе вечно надо в каждый чугунок плюнуть.

Она встала с табуретки и покинула кухню, я же продолжил чистить оружие, раздумывая о том, что такого я, собственно, не так сказал и куда конкретно плюнул.

Минуты через две до меня донесся грохот, такой, будто на пол упала то ли банка, то ли кастрюля, а после мат Метельской, на этот раз, похоже, безадресный. Впрочем, вскоре женщина снова вернулась в комнату, держа в руках два помповых ружья, а на плече у нее болтались два патронташа.

– Держи, – протянула она мне одно ружье. – Пистолет, конечно, штука хорошая, но в наших краях лучше иметь что-то поосновательней. Да и не постреляешь из нарезного особо в пещерах, сам же понимаешь. Наш верный друг рикошет никуда не делся, да и вообще… Попадет пуля куда не туда, и все, получим мы надгробие в виде бесформенной груды камней.

– Славная машинка. – Я цапнул ружье серебристого цвета. – Kral Arms 12×76? Стрелял из такого. Магазин семь плюс один?

– Ага. – Она сняла с плеча один из патронташей. – Держи. Стволы чистые, не переживай. Я их года три назад с одного склада подрезала при случае.

– Отстрелять бы пару патронов, – я вертел в руках нежданное-негаданное приобретение, – для приличия.

– Фишка ляжет, так пальнешь, – усмехнулась женщина, садясь напротив. – А вообще, если честно, лучше бы нам оружие вообще в ход не пускать. Кровь всегда притягивает кровь, а в лесах и на горах особенно. Ладно, давай оружие почистим да пойдем несколько часов вздремнем. Еще бы телефоны зарядить, да стремно из коробки доставать. Дед тут останется, как бы его не спалить.

И вновь Геннадий Мефодьевич безошибочно предсказал закидоны небесной канцелярии. Давешний дождь стих еще до того, как мы со Светкой отправились в кровать, утро же выдалось хоть и серо-росистое, но при этом весьма и весьма приятное. Ни марева, предсказывающего дневную духоту, ни излишней влажности – короче, самая та погода, чтобы отправиться в путь.

Не знаю уж когда, но Светлана успела собрать рюкзак, не такой пафосный и объемный, как у нас, но на глазок весьма вместительный.

– Батин, – пояснила она, закинув его в салон микроавтобуса и поймав мой вопросительный взгляд. – Он большой любитель рыбалки был, иногда на неделю-полторы уезжал.

– Ясно, – кивнул я.

– Родители умерли шесть лет назад, – сказала Метельская. – И годов-то обоим немного было, но вот, случается и так.

– Случается, – подтвердил я. – Увы.

Она потрепала меня по плечу и ушла в дом. Ну а я в этот момент понял, что она знает о судьбе моих собственных родителей. Скорее всего, с ней Ровнин этой информацией поделился. Может, в этом все дело? Может, Метельская увидела во мне родственную душу и потому взялась помогать?

К автомобилю тем временем подошла сначала мрачная Марго в своей вечной толстовке и с капюшоном, надвинутым на лицо, а после и сонный Аркаша, жующий бутерброд с колбасой, который он невесть где раздобыл. Лениво переругиваясь и беззлобно толкаясь локтями, эта парочка загрузила в микроавтобус сначала свой скарб, а после и сама туда залезла.

– А я? – подбежала ко мне Геля. – У меня ни рюкзака, ни экипировки… Как?

– Никак, – ответил я. – Ты с нами не едешь, в этом плане ничего не изменилось. Приключений, думаю, тебе хватило, свое право на самоопределение ты всем доказала, потому помаши нам вслед рукой, после попьешь чайку и часика через два двинешься во-о-он в ту сторону. Иди прямо по дороге, никуда не сворачивая, и через три километра выйдешь на остановку. Где-то раз в час проходит автобус, он идет до Екатеринбурга. Ну а дальше все просто – такси, аэропорт, Анталия. Что ты смотришь? Паспорт не в Москве, а при тебе, я знаю.

Молчит. Значит, угадал.

– В Москву не суйся, ясно? Ты в игре теперь не посторонняя, а участник, потому тебя брать за горло можно смело. Так что дуй к Анвару.

– Хорошо, – кивнула девушка, в уголках ее глаз блеснули слезинки. – Не мое это, тут ты прав. Переоценила я себя. Да! А телефон? Его верните!

– Не-а, – мотнула головой Метельская, проходя мимо нас. – Береженого Бог бережет. Вернется Макс в Москву – отдаст, а пока практикуй диджитал детокс.

– А как такси вызвать? – опешила Геля. – Билеты купить?

– Дети цифровой эры, – подала голос из глубины салона Марго. – Не знающие о том, что можно остановить машину, просто махнув рукой, и очно посетить кассу в аэропорте. Куда мы катимся?

– На Аракуль, – немного не в тему, но все же принципиально верно ответила Светлана. – Макс, забирайся. Время не ждет!

– В аэропорту купишь новый аппарат и симку, – погладил девушку по щеке я. – Деньги есть?

– Есть, – кивнула Геля. – Блин…

– Анвару привет. И скажи, что я про его просьбу не забыл, как только вернусь в Москву – займусь.

– В добрый путь, – почесав живот, произнес напутственные слова старый колдун, тоже выбравшийся из дома. – Авось еще свидимся. А за девкой этой пригляжу. Ты за нее, паря, не переживай!

– Да я и сама не пропаду, – заверила его Геля, после обняла меня, поцеловала в щеку и громко произнесла. – Марго, ты обещала!

– Сказала – сделаю, – донесся до меня голос вурдалачки.

Интересно, о чем идет речь?