Текст книги "Проблема выбора"

– Нет, что вы! Просто я точно знала, что госпожа Лавиния Редфилд, баронесса Редфилд, она же коммандер Службы магической безопасности, к лесному ведомству точно не имеет никакого отношения. И столь же ясно, что вы не можете быть самозванкой, значит, какое-то поручение от его величества у вас есть.

– Мы с вами не встречались ранее, – покачала я головой. – У меня хорошая память.

– Не сомневаюсь… – Мадлен Сарсена чуть затянула паузу, потом весело рассмеялась. – Не напрягайтесь так, просто один из моих двоюродных племянников учился у вас лет десять назад. Когда он приезжал к нам в гости, а это бывало каждые каникулы, более ни о ком он говорить не мог, только о профессоре Редфилд. И магоснимок показывал, вы читаете лекцию. Так что все объясняется обыкновенным совпадением, не более того.

– Я не очень люблю такие случайности, – холодно ответил Анри, вставая у меня за плечом.

– Ш-ш, спокойно, – пригасила я его порыв. – Это и в самом деле совпадение. Итак, вы нас раскрыли и решили послушать, о чем же пойдет речь.

– Да. И удачно попала, услышав самую суть дела.

– Мари-Адельфина не ваша дочь? – внезапно спросила Валери. – Вы вторая жена барона?

– Нет. – Мадам была все так же спокойна. – Она моя дочь, и я очень ее люблю.

– У девушки уже есть сердечная склонность к кому-то? – предположил Анри.

Откинувшись на спинку кресла, я с удовольствием наблюдала за этим перебрасыванием мячика.

– Ее сердце абсолютно свободно. Давайте я расскажу, в чем дело, и вам не придется угадывать, хорошо? Так вот, госпожа Редфилд, я заметила, что вы всматривались в лицо моего брата… да, он здесь под чужим именем, и, боюсь, ему придется прожить под ним остаток жизни. Дело в том, что двадцать лет назад он участвовал в так называемых локальных конфликтах.

– Парс?

– Хуже, Кушанское царство. Все резали всех, и наши войска, насколько могли, пытались спасти мирное население.

– Разве там такое было? – с горечью переспросила я.

– Точно не знаю, но я слышала об этом. – Мадлен Сарсена сглотнула. – От брата. В Белуджистане он попал в плен. Все это время мы считали его погибшим, но полгода назад он неожиданно появился у меня на пороге.

– Он не был предателем или дезертиром… – сказала я, и по опущенному взгляду женщины поняла, что совсем не все чисто в этой истории.

– Мишель мой брат. Он не пойдет в королевскую тюрьму, я его не отдам! – с нажимом сказала она. – Но это значит, что мои дети должны прожить жизнь вдалеке от столицы, от государственных постов, чтобы не вызвать интереса у сплетников и журналистов.

Студенты у меня за спиной затаились как мыши. Я помолчала немного и сказала:

– Ну что же… Как представитель королевского лесного бюро я нахожу, что в баронстве прекрасно поставлено хозяйство, никаких претензий по нашему ведомству не будет. Так что, как не жаль, но завтра утром мы отбываем.

Хозяйка дома тщательно разгладила платье на коленях и встала.

– Мне тоже очень жаль, что вы не сможете погостить подольше! И… ах да, благодарю вас за подарок, цветок прекрасен. Я сохраню его на добрую память.

За ее спиной захлопнулась дверь, и молодые люди отмерли.

– Почему?.. – спросила Валери.

– Потому что все окружающие будут рассматривать под лупой не только саму новую королеву, но и ее прошлое, родственников, свойственников и соседей. И такой жирный шмат грязи, как дядюшка-дезертир, не упростит жизнь его величества.

– Вы… расскажете о нем, профессор?

– С какой стати? Мы не занимаемся армейскими проблемами. Наше дело – маги. Ну и немножечко королевские невесты…

Письмо по электронной почте от Мари-Адельфины л’Этан Сарсена к Делии фон Бирхенберг, школьной подруге:

«…Пожалуй, о таких вещах сестра Эулалия нам не рассказывала.

О, к нам пожаловала целая делегация… небольшая, всего три человека, но зато весьма представительная! Так вот, они припылили в наше богами забытое поместье, чтобы проверить, подхожу ли я его величеству Луи в качестве будущей жены. Нет, то, о чем ты подумала, они не проверяли. И снова нет, речь шла не о приданом, не о моем примерном поведении и уж вовсе не о внешности. А вот что именно их интересовало, я узнать не смогла: ровно в тот момент, когда мама отправилась в комнату к главе этой самой делегации, мой амулет подслушивания перестал работать! И это очень обидно, потому что, во-первых, он прекрасно функционировал в предыдущих случаях; в частности, я успешно послушала разговор гостей перед ужином, собственно, оттуда и узнала о цели их приезда. И во-вторых, теперь я в сомнении, стоит ли усиленно готовиться к поездке в Лютецию (если меня включат в число избранных) или подтолкнуть уже сына графа Росслера к признанию и помолвке.

Надеюсь, мама все-таки расскажет мне о результатах этой беседы, потому что новый амулет я в ближайшее время достать не смогу, нашего мэтра Розье в это лучше не посвящать, а в город я выберусь только через неделю.

Что же касается полученного тобой предложения о работе ассистентки на кафедре травоведения в университете Хайдельберга, то, я считаю, оно превосходно в качестве стартовой ступеньки. Если бы у меня был такой талант к травам, как у тебя, я бы и думать не стала о замужестве в ближайшие десять – пятнадцать лет».

Жильбер Антуан стоял за спиной супруги, расчесывавшей волосы перед зеркалом, и рассматривал ее отражение.

– Ты считаешь, мне не нужно поговорить с госпожой Редфилд? – спросил он, отходя наконец в сторону.

– Если только тебе нужно получить что-нибудь от Магической академии, – ответила Мадлен, откладывая в сторону щетку и заплетая косу. – Например, мага вместо мэтра Розье. Старик слишком уж увлекся содержимым бочонка с келимасом, подаренным ему на стопятидесятилетие.

Барон покачал головой, рассеянно расставляя флаконы на ночном столике.

– Не думаю, что нам нужен в хозяйстве молодой маг с боевого факультета.

– Ключевое слово здесь «молодой»? – улыбнулась мадам, поймав его взгляд в зеркале. – Или «боевой», а, Жиль?

– Боевик вряд ли справится с поддержанием биоценоза, а молодому человеку нечего делать рядом с Мари. Ты умница и все правильно сделала, слишком сильная поддержка сверху может лишь ухудшить дела. Нам надо восстановить все то, что мой отец так неразумно растратил.

И он поцеловал поочередно каждый пальчик на ее левой руке.

Наутро за завтраком барон затеял с моими студентами спор о достоинствах и недостатках лошадей породы нормандский сель. Валери горячилась, доказывая, что у этих животных слишком спокойный характер и разгорячить их должным образом к скачкам невозможно. Себастьен утверждал, что это ерунда в сравнении с великолепной прыгучестью селя. Взглянув на ухмыляющегося Анри, я вспомнила, что его семье принадлежит один из крупнейших конезаводов в Сант-Ло, и сказала лениво:

– Вы можете поспорить и провести проверку… ну, например, на скачках в Довиле.

– В середине августа? – оживился Себастьен.

– Да, с двенадцатого, по-моему.

– Отлично! Мы как раз обсуждали с родителями, где провести длинные выходные! Значит, увидимся там, уверен, что Мари тоже будет рада.

Анри активировал фиалы с огненными и воздушными элементалями, мы с Валери уселись на свои места, и наш экипаж тронулся с места. Выдержали студенты не более пяти минут, после чего молодой человек поинтересовался:

– Профессор, а зачем вам нужно, чтобы они приехали в Довиль?

– Подумай, – ответила я, раскуривая трубку.

– Думать можно долго? – азартно спросила Валери.

– До начала следующего визита, а он начнется… – Я взглянула на часы. – Примерно через три-четыре часа.

– И у нас по плану?..

– Граф Рикар, его дочь Франсуаза и их виноградники в Монтраше.

Глава 2

По зрелом размышлении я решила оставить в покое алфавит, равно как и географический принцип, и положиться на волю случая. Вообще-то, первоначально я планировала после шато Сарсена отправиться на юг, в Аквитанию. Однако вчера один из гостей, приехавших поздравлять баронессу с днем рождения, упомянул в разговоре Этьена, графа Скавуа де Рикара, и со смешком намекнул на некие проблемы в благородном семействе.

Ну что же, светские сплетни не в первый и не в последний раз станут основанием для расследования. К сожалению, я в тот момент стояла довольно далеко от рассказчика и даже не могла подобраться поближе, поскольку была намертво загнана в угол престарелой дамой, настойчиво интересовавшейся, не могла ли она знать в Люнденвике мою матушку или даже бабушку? «Давно, ой, деточка, лет восемьдесят уже прошло! Но вы так на нее похожи, просто одно лицо…»

И не было никакой возможности тактично объяснить даме, что знала она, скорее всего, меня саму, и даже под угрозой заключения в Рейвенхерст, тюрьму для магов, я ее не смогу вспомнить.

Так что, увы, суть сплетни от меня ускользнула. Но имя было названо, и имя это присутствовало в списке короля. А раз уж нам совершенно все равно, куда именно держать путь, значит, отправимся в Бургонь.

– Вот думаю, стоит ли мне и дальше действовать под своим именем? – поделилась я сомнениями со студентами. – Неловко как-то получилось…

– Думаю, масок у вас немало, – пожал плечами Анри.

– Вот как раз ошибаешься! Мне редко удается выдержать роль, обычно маска начинает трещать по швам максимум на второй день.

– Не помещаетесь? – с милой улыбкой поинтересовалась Валери. – Чувство собственного величия не влезает?

– Тройка по практике! – пригрозила я и тут же прикусила язык на ухабе.

– Ничего не получится, госпожа профессор, практика у нас неофициальная, без оценок!

И юные негодяи переглянулись.

Готова спорить на собственный фамильный особняк против собачьей будки, эти дети будут долго провоцировать меня, ища границы дозволенного… Что-либо доказывать было лень, так что после щелчка пальцами оба замолчали на полуфразе.

– На полчасика, – ласково улыбнулась я, открыла окно экипажа и подставила лицо нежарким солнечным лучам.

В портальной Клермон-Феррана была очередь.

Очередь! На услугу, которая стоит в зависимости от дальности перехода от сотни дукатов и выше. Я злобно фыркнула и извлекла из кармана то самое письмо его величества, которым предписывается оказывать помощь, всячески способствовать и так далее, и развернула его перед носом сонного мага. Реакция меня удовлетворила: разглядев печать, он заполошно вскочил, приложил перстень к запертой двери одной из кабин, распахнул ее и склонился в поклоне.

– В Лютецию, – произнесла я прежде, чем успел что-нибудь сказать Анри, освобожденный от оков безмолвия (это не я так велеречива, так заклинание называется, честное слово!).

Зажмуренные глаза, миг легкой тошноты, и мы ступаем на мозаичный пол портального зала в Консьержери – огромного, на сотню кабин, чем-то похожего одновременно на собор и на вокзал.

– Итак, я предлагаю встретиться здесь же через два часа, – сказала я, поворачиваясь к студентам. – Вам же хватит этого времени, чтобы забежать домой, перекусить и прихватить одежду на следующие два или три дня.

Они переглянулись, и Анри ответил:

– Лично мне точно не хватит, потому что в это время матушка как раз завтракает и потребует от меня полного отчета. Так что я – с Валери в общежитие.

Девушка улыбнулась ему и добавила:

– И я… мы хотели попросить вас, профессор. Пожалуйста, больше не делайте так. – И она щелкнула пальцами. – На нас, я имею в виду.

– Та-ак! – Остановившись на полушаге, я осмотрела их напряженные лица и осведомилась: – Бунт на корабле?

– Ни в коей мере. – Несмотря на небольшое ментальное давление с моей стороны, голос Анри оставался спокойным и даже почти безмятежным. – Просто просьба учеников к учителю.

– Тогда план меняется. Мы отправляемся ко мне пить чай с булочками и разговаривать.

Портал в свой дом я открываю автоматически и в любом состоянии. Мой драгоценный Бакстон возник в прихожей ровно через секунду после того, как мы втроем вышли из светящегося сиреневым овала. Иногда я думаю, что у настоящих дворецких, экономок и горничных наверняка есть какая-то своя особая магия, совершенно не доступная более никому, даже архимагам. Ну вот тот же мой дворецкий: в какое бы время суток, в какой бы компании и в каком бы состоянии я не появилась, во фраке встречает меня и моих гостей, стоя на том же самом месте, – на правом завитке зеленого ковра в холле.

– Доброе утро, – кивнула я ему и побежала по лестнице наверх, договаривая на ходу: – Бакстон, проводите молодых людей освежиться с дороги и подайте чай в голубую гостиную, я пока загляну в кабинет.

В кабинете было прохладно и тихо, тяжелые шторы отгораживали комнату от шумной летней Лютеции, от пришедшего наконец-то тепла, запаха цветущих лип, шума Сены под окном. Движение пальцев, и в воздухе над рабочим столом развернулась карта Бургони. Я долго вглядывалась в окрестности столицы винодельческого региона – городка Бон, в четкие линии виноградников и ниточку дороги, которая должна привести нас в замок Рикар-Монтраше. Отвлек меня от этого занятия негромкий хлопок, с которым материализовался передо мной магический вестник. Взяв в руки пакет, я вскрыла его и долго в задумчивости смотрела на три нетолстые брошюры, лежавшие внутри: «Техника лесоводства», «Широколиственные леса центральной Галлии и их вредители» и «Растительные яды. Их получение и применение в полевых условиях».

– О святая Бригита! – Наконец-то до меня дошло. – Хранитель библиотеки, только вчера ведь просила у него материалы по лесам, а уже неактуально. Впрочем…

Отложив первые две книжечки, я с интересом полистала третью и, мысленно попросив прощения у хранителя Либера и всей Магической академии, сунула ее в пространственный карман.

Пригодится.

Студенты, по всей вероятности в должной мере освеженные, сидели в гостиной и истребляли ванильные булочки, пончики с корицей и прочие сладости. Бакстон налил мне чай в мою любимую чашку и вышел, плотно затворив двери. Я выдернула из-под пальцев Анри последнюю плюшку с заварным кремом и сказала, прожевав ее:

– На вас не было щитов. Не надо удивленно поднимать брови. Если я смогла бросить на вас обоих простейшее заклинание немоты, значит, в тот момент все щиты были сняты.

– Но мы же были с вами, профессор!

– Вы хотите сказать, что рассчитывали на мою защиту?

– Нет, но…

Перебив замявшегося Анри, Валери взяла разговор в свои руки:

– Мы считали, что можем не опасаться именно вас! И, следовательно, можем от вас не защищаться.

– Вы будущие боевые маги. – Я отставила чашку и выпрямилась. – Вполне возможно, что один из вас – или вы оба – придете работать в Службу магбезопасности. Это означает, что при любых обстоятельствах вы должны быть готовы к отражению нападения. За дружеским ужином, в купальне, на лодке посреди озера, где угодно – на вас должны быть щиты. В супружеской спальне, если одному или обоим придет в голову связать себя узами брака. Снимать щиты вы можете пока что только на полигонах и в лабораториях академии, да и то после того, как об этом вам скажу я. Это понятно?

– Да, профессор, – кивнула побледневшая отчего-то Валери.

– Понятно, – поддержал ее Анри, потом помотал головой и добавил: – Нам, вообще-то, уже… пришло в голову. Мы поженимся после защиты дипломов.

В ответ я промолчала. В самом деле, что могла сказать о браке этим двум детям женщина, побывавшая замужем трижды, магичка, прожившая на белом свете четыре сотни лет – и каких лет! – что могла бы я им сообщить такого, что повысило бы их безопасность или умения?

Ничего.

Ну ничего об их личных планах мной и не было сказано. Мы обсуждали следующий этап нашего путешествия.

– Итак, замок Рикар-Монтраше… – После того как Бакстон убрал со стола поднос с чайными чашками, я раскрыла объемную карту окрестностей. – Что бросается в глаза сразу же?

– Виноградники, – отрапортовал Анри. – Впрочем, я бы это и без карты сказал, из всех вин мира отец предпочитает именно «Пюи-Монтраше», особенно 2132 года.

– Прекрасно. Что еще?

Тут студенты уже задумались, шаря глазами по зеленым холмам, ровным линиям виноградников и квадратам фруктовых садов.

– Э-э-э… – начала Валери.

– Ну, рассказывай! – подбодрила я девушку.

– Вот тут строение. – Пальцем она ткнула в точку совсем рядом с нашей целью – замком. – Похоже на монастырь, только непонятно, действующий или заброшенный.

– Неплохо. Помнится, у нас было занятие, где рассказывалось о работе с объемными магокартами.

– Ага… – Рука девушки уже увереннее сложилась в жест активации, и крохотный разряд ударил в микроколокольню.

Изображение на карте увеличилось, приблизилось так, что стало занимать почти всю ее поверхность. Можно было, словно на панорамном снимке, рассмотреть готические стрельчатые окна, летящие ввысь своды, мощные контрфорсы и аркбутаны…

– Вон окно разбито, – воскликнул Анри. – И ограда обрушилась… Заброшен, да?

Я промолчала, а Валери продолжала действовать. Новый жест, новое заклинание, и рядом со зданием возник текст.

– Ага, точно! «Монастырь закрылся в две тысячи сто четвертом году после смерти последнего монаха, здания и сооружения законсервированы», – прочитал Анри и посмотрел на меня. – Восемьдесят с лишним лет все это простояло пустым. Готов держать пари на золотой дукат против гнилой картошки, что там могла поселиться небольшая бандочка. Или какой-нибудь темный колдун с самыми зловещими замыслами.

– А мы, значит, едем все это расследовать, – глубокомысленно покивала Валери, – а ближайшее место, где можно остановиться королевским следователям, – замок местного владельца.

– Ну да, естественно… – подхватил Анри. – Если бы мы были в роли просто сыщиков, нам бы, может, и предоставили на пару ночей комнатку в пристройке для слуг, но к семейству мы бы уже близко не попали. А с вашим открытым листом…

– Вот именно. Итак, едем под своими именами… ну более или менее; тебе, дорогой мой, придется слегка сократить титул. Иначе гостеприимный хозяин крепко задумается, не пора ли его дочке замуж.

– Да ну, в первый раз, что ли! – легкомысленно отмахнулся виконт Анри де Бюссон де Буа-Траси.

– Домой зачем-нибудь заглянуть надо? – Ответом мне было дружное «нет!». – Тогда через час отправляемся, а пока можете погулять в саду.

Замок был виден издалека. Его серые башни и острые шпили, казалось, нависали над светлой зеленью виноградников, а узкие окна напоминали скорее бойницы.

– Ого, – с почтением произнес Анри, приостановив экипаж. – Профессор, это он и есть?

– Да, Рикар-Монтраше перед вами.

– Старинный, должно быть?

– Ты что, не прочитал информацию? – В голосе Валери звучала легкая насмешка. – Замок был построен почти семьсот лет назад, в конце пятнадцатого века графом Шарлем де Бофремоном, и в те времена назывался по фамилии владельца. Но граф поссорился с тогдашним королем Галлии Убальдом Тевтонцем и был казнен вместе с сыновьями, а его дочь Женевьеву выдали замуж за королевского конюшего, тогда еще барона Рикара.

– Что интересно, Бофремонам отрубили головы мечом, который за одну ночь выковал местный кузнец, – добавила я. – И меч этот по сей день хранится в музее замка с подписью «Toujours prêt pour la gloire du Roi», что означает на старогалльском…

– «Всегда в готовности к славе короля», – перевел Анри. – Это получается, головы рубить к славе короля, так, что ли?

Я пожала плечами, а Валери добавила:

– А кузнец, должно быть, сильно не любил графа, раз так постарался… Ну так что, мы едем? – И ее кулачок чувствительно ткнул в спину молодого человека.

– Погоди минутку, – отмахнулся тот. – Я о Довиле хотел сказать…

– Говори, – кивнула я.

– Там же не просто скачки в середине августа, насколько я знаю.

– Кому и знать, как не тебе! Твой отец, если я не ошибаюсь, выставляет ежегодно трех или четырех лошадей.

– Я не о том! В этом году они посвящены второму совершеннолетию кронпринца Леопольда, и, значит, его величество Луи тоже приедет. То есть вы хотите собрать там всех девиц из списка, чтобы он взглянул своими глазами?

– Если только кого-то из них мы не отметем по совсем уж очевидным причинам, – уже привычно дополнила его слова Валери. – Мы правы?

– Правы, – вынуждена была согласиться я. – А теперь, может быть, мы поедем?

Анри активировал фиалы, и экипаж плавно тронулся с места. Минут через пять, когда башни из серого камня скрылись за поворотом, я проговорила негромко:

– А вот сейчас слева вы увидите колокольню того самого монастыря Великой Матери, в котором мы будем искать следы темных магов… От него до замка по прямой не более двух километров.

– Помнится, наш профессор учит, что прямая дорога может оказаться самой длинной, – ухмыльнулся достойный наследник королевского советника де Буа-Траси.

Наш экипаж – а на сей раз транспортное средство, выделенное для магов из столицы мэром Дижона, было новеньким, будто вчера с завода! – без дальнейших остановок докатил до ворот поместья Рикар-Монтраше. Анри отправился звонить в колокол, а Валери сказала тихо, почти прошептала:

– Страшно подумать, сколько крови выпил этот меч и как он теперь голоден…

Дворецкий здесь оказался прямой противоположностью предыдущему, из шато Сарсена: там был высокий, тощий и чопорный тип, тут – жизнерадостный толстячок, беспрерывно улыбающийся. Он проводил нас в комнаты для гостей и сообщил, что его сиятельство в отъезде и будет только к ужину, а госпожа графиня готова принять нас через полчаса. Да, конечно, он пришлет лакея, чтобы проводить уважаемых магов в голубую гостиную!

Отведенная мне комната тоже была в голубых тонах – занавески, ковер, покрывало на кровати и обивка двух мягких кресел у камина, даже в вазе стояли шары голубых гортензий.

– С другой стороны, спасибо, могло ведь быть и розовое, – пробормотала я сквозь зубы и отправилась в ванную.

Вот вроде и ехали недолго, и из Лютеции до Дижона перешли порталом, не сравнить с целым днем скачки по Степи на широкой спине яка, а все равно ощущение, что пропылилась с ног до головы. Может, это старость?

Фыркнув от отвращения, я влезла под горячий душ и долго терла кожу жесткой мочалкой.

Графиня Рикар ждала нас, сидя в кресле перед накрытым чайным столом. Встав, она улыбнулась несколько смущенно:

– Уже почти тридцать лет живу в Галлии, а от привычки к пятичасовому чаю не избавилась… Прошу вас, составьте мне компанию!

Мы с Валери устроились в креслах, Анри предпочел жесткий стул, и хозяйка начала разливать чай. На трехъярусном блюде лежали кексы, булочки, сэндвичи с огурцом, пирожные и прочие маленькие радости, традиционно подаваемые к чаю в Бритвальде.

– Итак, – спросила хозяйка дома, когда был сделан первый глоток, – расскажите же, что привело эмиссаров Службы магбезопасности в наш тихий уголок?

– Вы и в самом деле считаете, что здесь ничего не происходит? – спросил Анри.

– Ну да, конечно. Вернее, не так. Происходит, разумеется, вот в феврале были заморозки, и два дня все сходили с ума, просчитывая, как защитить лозы от вымерзания и при этом не перегреть. В апреле один бездельник из Клери влез в окно левого крыла, где у нас небольшой музей, и пытался вскрыть одну из витрин, но охранный артефакт сработал. Его забрали в тюрьму в Дижоне и вроде бы даже уже и судили. А несколько дней назад случилась сухая гроза, я не спала и смотрела, как молнии одна за другой бьют в старую монастырскую колокольню. Так страшно было! – Женщина поежилась, а студенты переглянулись и выразительно уставились на меня. – Но это все бытовые события. Ну вроде неожиданной свадьбы дочери арендатора или внезапно расцветшей синей розы на кусте белых. А у вас… расследования. Темные маги. Приключения!

– Вы любите детективные истории? – спросила Валери.

– Очень!

– Видите ли, ваше сиятельство… – начала я.

– Просто Кларисса, прошу вас!

– Хорошо. Так вот, Кларисса, к нам поступили сведения, что на территории заброшенного монастыря отмечались колебания магического фона, причем настолько сильные, что в какой-то момент отказал прибор.

– А что, эти ваши… приборы… проверяют уровень фона постоянно?

– Нет, пришлось бы накрыть сетью всю страну, это нарушило бы работу множества устройств. Проверяют точечно, честно говоря, не знаю, как они устанавливают периодичность контрольных измерений. Знаю лишь, что вот такие места, как бывшие монастыри, особо притягивают… магов-отступников.

– Ну это понятно, – тихо сказала графиня. – Обитель, где на протяжении нескольких сотен лет искренне молились Великой Матери, наверняка должна была приобрести особые свойства. То, что называется «намоленное место». Только вот чего я не понимаю: это же светлое божество, как же они могут трансформировать эту энергию в темную?

– Открою вам секрет, – ответила Валери. – Нет энергии темной и светлой, весь вопрос в применении. Конечно, та сила, что высвобождается в момент страданий или смерти, несет особый… привкус, но ее можно использовать для целительства, например.

– Неужели?

Судя по приоткрытому рту и горящим глазам, Кларисса этого не знала.

– И тому было немало примеров! Во время войны за наследство Лиаката, например, коптский царь Фустат использовал энергию смерти для залечивания ран своих воинов. Но мы отвлеклись… – Валери взглянула на меня, и я подхватила нить беседы:

– Так вот, нам нужно обследовать территорию монастыря, понять, было ли возмущение вызвано искусственно, и если да, то найти, кто это сделал.

– Всего-навсего? – Кларисса слабо улыбнулась. – Какие, право, пустяки!

– Ну, в общем-то, это и в самом деле не слишком сложная работа… Мы позволили себе попросить вашего гостеприимства, поскольку ночевать в монастыре не хочется, сыро как-то, а больше поблизости жилья и нет…

– Понимаю. Конечно, я очень рада вашему визиту! Наверное, вы начнете завтра? А сегодня я представлю вас членам моей семьи, муж вернется через пару часов, и оба наших сына с ним, мы вместе поужинаем. В половине девятого?

– Прекрасно и спасибо вам, Кларисса! – Я поднялась. – С вашего позволения, мы прогуляемся по саду, моя помощница особо интересуется розами.

Дойдя до розария, я остановилась, повернулась к студентам и подняла левую бровь.

– Гроза! – выпалили они в один голос, после чего продолжила уже Валери: – Для начала июня грозы – обычное явление, но такая долгая и без капли дождя… И молнии, сосредоточенные на шпиле колокольни. Готова спорить, что это магическое воздействие, а гроза получилась незапланированная вследствие отката.

– Интересно, интересно, – протянула я. – Других мнений нет?

Оба покрутили головами.

– Конечно, самое эффектное явление невольно притягивает взоры любопытных. Ну а на ограбление музея вы не обратили внимания, нет? Что там ты рассказывала нам о родовом мече, Валери? А вообще-то, вы оба забыли о главном. Вспомните, зачем мы сюда приехали? Вот именно, посмотреть на предполагаемую невесту.

– Слу-ушайте, а ведь любящая мать даже и не упомянула о девушке! – сообразил вдруг Анри. – О муже дважды сказала, о сыновьях обмолвилась, а дочери будто и нет?

– Вот именно. И хотя монастырь мы осмотрим, да и мимо музея не пройдем, нужно помнить об основной задаче.

– Так точно, профессор! – щелкнул каблуками Анри. – Разрешите исполнять?

– Расскажи, какой у тебя план?

– Проверю, как экипаж поставлен в конюшне, найду конюхов и водителя, заведу разговор…

– Хорошо. – Я повернулась к девушке. – А ты, Валери?

– Мм, я вот думаю лучше наведаться на кухню за рецептом кекса или поискать старшую горничную и попросить ленту, чтобы починить платье?

– И то и другое, – вмешался в обсуждение Анри. – У нас до ужина еще почти три часа, все успеем. Я еще попробую отловить дворецкого.

– Не надо, почтенным господином Брасье займусь я. Или нет, отложим его на завтра. Уверена, что к утру вопросов только прибавится! Кстати, если кто еще не догадался – ближе к полуночи мы идем в монастырь смотреть, кто там шалит.

– Если шалит, – добавила Валери, любящая, чтобы за ней оставалось последнее слово.

Студенты разошлись в разные стороны, а я осталась возле куста мелких алых розочек и задумчиво общипывала одну из них, уже почти увядшую. За моей спиной что-то прошуршало, и хриплым голосом прошептали:

– Псс! Эй, дамочка!

Заинтригованная, я повернулась: за пышной гортензией виднелась невысокая фигурка в огромном клеенчатом фартуке и рабочих перчатках. Судя по цвету кожи и выдающемуся носу, это был гоблин, а по секатору в руке – местный садовник. Поняв, что на него обратили внимание, он замахал руками и двинулся вглубь сада, где за кустами и деревьями с трудом можно было разглядеть каменное строение, увитое виноградом.

Садовник провел меня по узкой тропинке между двумя сторожевыми шиповниками (вот честное слово, их колючки повернулись в мою сторону, когда я проходила!), распахнул дверь небольшого сарайчика и сделал приглашающий жест.

Я вошла.

Здесь было даже уютно, хотя немного зябко. Впрочем, камин горел, возле него стояли два старых кресла, заботливо укрытых лоскутными покрывалами, на окне висела кружевная занавеска, а на кровати громоздилась гора подушек под вышитой накидкой. И еще в домике – назвать его сараем было уже неловко – было безупречно чисто.

Гоблин смахнул воображаемую пыль с кресла и предложил мне сесть, что я и сделала, с любопытством уставившись на него.

– Это… – засмущался вдруг гостеприимный хозяин. – Вы, может, чаю хотите или еще чего, так только скажите, жена-то моя кухаркой у господ, так что мигом все сделает.

– Нет, спасибо, чай мы пили только что. Меня зовут Лавиния, а вас?

Я помнила, что сами гоблины фамилий не берут и никогда не называют никого по фамилии.

– Я это… садовник здесь, Вургл.

– Очень приятно. – Я протянула руку для пожатия.

Гоблин замер, стянул перчатку, вытер ладонь о штаны и торжественно ответил рукопожатием.

– Так вот, я чего сказать-то хотел… Вы не подумайте, они хорошие хозяева и платят хорошо, и кресла вон подарили. – Он с детской гордостью погладил бархатный подлокотник. – Только маленькую госпожу нужно отсюда уводить.

– Маленькая госпожа – это?..

– Мадемуазель Франсуаза. Хозяйка-то сама без магии и девочки стесняется, не знает, как быть с ней, а Франси учить надо, перегорит ведь! Она всю жизнь в саду провела, каждый кустик, почитай, мы вместе сажали, золотая девочка! – Вургл извлек из кармана фартука огромный клетчатый носовой платок и старательно высморкался.

– Так у мадемуазель Франсуазы магия жизни? Или земли?

– Нет-нет, у нее пение! – На эти слова я вытаращилась совершенно неприлично. – Франси поет, и рассада прямо на глазах становится крепкой, а мучнистая роса исчезает, будто и не было!

Пение! Если это не особая вариация стихии жизни, то что тогда?

Конечно, когда-то существовала магия сирен, но этой расы уже лет триста как никто не видел в нашем мире. На них в былые времена велась настоящая охота, ведь сирена, включившая свой особый голос, может убедить кого угодно в чем угодно – отдать все, что имеет, покончить с собой, повернуть войска против сюзерена. Это разновидность ментальной магии, но куда более сильная, чем то, чем владею я. Даже более сильная, чем у орочьих шаманов.