Текст книги "Люди до"

– Ты не просыпаешься уже давно, и мы начали волноваться. Тимофей попросил тебя разбудить. Мы будили тебя около пяти минут. – Высказала, свое недовольство Вероника.

– А ущипнуть не пробовали?

Тим и Вероника переглядываются, как будто я сказала что-то, не то и дружно мотают головой, отрицая.

Я встаю, мое тело сильно ломит, будто меня били палкой. Потираю руки и ноги.

– Из-за чего такая паника, как долго я спала?

– Почти сутки. – Тревожно отвечает Вероника. – Я, сначала, не хотела тебя будить, но Тимофей настоял, чтобы я проверила, все ли в порядке. Но ты не просыпалась, даже после того, как мы тебя трясли, и поэтому сильно напуганы.

– Теперь понятно, почему у меня все болит, наверное, не только из-за долгого сна. – Я, сердито скосила глаза, в сторону Тима. – Даже не спрашиваю, кто первый придумал меня размять, как следует. Лучше ответь мне на вопрос, – обращаюсь уже к Веронике, – почему я так долго не могла проснуться, что-то не так с моим здоровьем?

– Не думаю, что ты больна, все показатели в норме. – Отвечает вероника, посмотрев на какой-то прибор, который я до этого не замечала.

– Вы еще и показания у меня снять успели?

– А что нам оставалось делать, мы испугались, что у тебя может быть кома или летаргический сон. Мы должны были проверить. – Начинает оправдываться Вероника.

– Ничего, прости. – Я слишком взволнована и придираюсь к ней, следует следить за своими эмоциями.

Я встаю и направляюсь к выходу, а Тим и Вероника, преграждают мне дорогу.

Приходится снова идти в ванную с сопровождением.

Я почти забываю, зачем я здесь и что происходит, когда принимаю прохладный душ. Я представляю, что снова переломила провода, и нахожусь в своей ванной, а датчик пищит, выдавая повреждения. Я очень тоскую по дому, по маме и по Су. Они должны вернуться в мою жизнь. Но для начала я сама должна себя вернуть в свою жизнь. Полная решимости, я выхожу. Вероника, устав ждать, вышла из ванной, и я могу самостоятельно расчесаться и покрутиться перед зеркалом. Наверное, я слишком много времени провела под душем, раз Вероника решила не дожидаться меня. Она мне казалась слишком дисциплинированной, но выходит у нее есть и другие обязанности, а не только ходить за мной следом.

В коридоре оказался один Тим. Ну что ж, будем делать вид, что все идет по плану.

– Отправимся гулять? – Как ни в чем не бывало, обращаюсь я к Тиму.

– А ты хочешь? – Он удивленно смотрит мне в глаза, немногим дольше пяти секунд и отворачивается, направляясь к выходу. Я следую за ним.

Я хочу разрядить обстановку, поговорить о чем-нибудь, но чувствую себя слишком не комфортно, чтобы вести непринужденные беседы. К счастью, Тим начинает первый.

– Ты должна узнать о нас больше, не стоит судить слишком поверхностно. Я хочу, чтобы ты научилась чувствовать нас, так же как научилась чувствовать вкус нашей еды. Ты видишь только так, как тебя научили видеть. Я думаю, ты можешь больше. Когда ты смотришь мне в глаза, я не вижу того поверхностного взгляда, что обычно приносят с собой жители вашего города, ты смотришь в душу, у тебя слишком чистый и ясный взгляд. – Он останавливается и смотрит мне в глаза, я перестаю считать секунды, когда понимаю, о чем он хочет мне сказать. Он хочет объединить два наших города при помощи меня, он хочет, чтобы я принесла в свой мир частичку этого «Нового мира» и оставила ее там зарождаться, зреть, пока она не созреет до состояния перерождения во что-то новое. Сейчас он увидит в моих глазах понимание, страх и ожидание.

Я отворачиваюсь и иду дальше, не давая ему понять, что я знаю. Мы проходим улочки, с аккуратными маленькими домиками. Все они настолько разнообразны, что я не могу сфокусировать взгляд на чем-то одном. Столько разнообразных, красочных оформлений. Я не видела столько красок собранных в одном месте нигде прежде. Именно это хочет показать мне Тим. Он хочет, чтобы я видела и чувствовала красоту. Но что скрывается под ней, это лишь обертка, фантик. Наш город давно отказался от красивой упаковки в пользу практичности и правильности во всем. Меня воспитывали следовать этим правилам и вот, сейчас мне показали что-то новое. То, что не может не оставить следа в моей душе. Теперь я буду помнить и тосковать.

Люди тоже разные, они, как муравьи, прорываются сквозь друг друга. Они идут хаотично, но не сталкиваются друг с другом. Одни улыбаются, некоторые задумчивы. Вот рядом с нами пробегает толпа детишек и уносится с криками за угол следующего дома. Я хочу остановиться, закрыть глаза и вслушаться в звуки этого места. Слишком много визуализации, мне нужно сосредоточиться.

Я так и делаю. Я останавливаюсь среди улицы, закрываю лицо ладонями и начинаю слушать город. Не сразу, но я стала различать различные его голоса. Вот, журчит фонтан, неподалеку от нас. Вот, ветер, стучит ставнями раскрытого окна. Издалека – доноситься смех. А где-то рядом я слышу напевы той, чудесной песни, что пела мне Вероника. Только голос, кажется мне таким знакомым.

Я открываю глаза, вижу, как Тим удивленно смотрит на меня. Мотаю головой, не желая объяснять, и иду на отголоски пения, которые по моим ощущениям должны быть справа от меня. Пройдя переулок, я нахожу исполнителя. Красивая девушка сидит на земле, подстелив под себя цветастый коврик. Она склонилась над каким-то полотном и что-то перебирает в руках – напевая. Когда я приближаюсь, песня прекращается и девушка, словно заметив, что за ней наблюдают, поднимает голову.

Это она!

– Су. – Выдыхаю я, точно не знаю, произнесла я имя вслух, или безмолвно открыла рот.

В любом случае она слышит меня. Она срывается с места и кидается мне на шею. Так мы стоим некоторое время, не смея пошевелиться и разрушить момент долгожданной встречи. Немногим после, мы отстраняемся друг от друга и разглядываем так, как будто не видели друг друга полжизни. На самом деле, если уйти от подсчета дней, что прошли с аттестации, смотря на Су, я вижу абсолютно другого человека. Она словно выросла, нет, рост остался прежним, а вот взгляд и черты лица, словно вытянулись, делая Су взрослее.

– Как ты здесь? – спрашивает Су, первая, придя в себя.

– У меня такой же вопрос к тебе. – Отвечаю я, улыбаясь.

Мы смеемся. Взгляд Су, обращен в сторону Тима, она протягивает ему руку и представляется.

– Сара. – Говорит Су, а я приподнимаю брови от удивления.

– Тимофей. – Говорит он свое полное имя и пожимает руку, протянутую Су.

– Серьезно, Сара? – Я прошу к себе внимания, отвлекая их от рукопожатий.

– Дело в том, что в Новом мире можно брать себе имя, какое захочешь.– Отвечает Тим, опережая Су.

– А почему мне не дали выбор? – немного обиженно говорю я Тиму.

– Но ты не житель Нового мира, ты, как бы – проездом. – Напоминает мне Тим и мне становится грустно, сама не понимаю от чего. Меня словно поставили на место, напоминая, что я здесь чужая, что я не часть того, что происходит вокруг. Меня отстраняют от этого чудного места, и я знаю почему. Я – другая. Даже Су, теперь кажется мне чужой, словно я вижу ее впервые. Давлю в себе обиду, которая накатывает на меня. Не хочу показаться глупой девчонкой.

– То есть – не житель? Так ты пришла сюда не навсегда? – Удивляется Су.

– Нет, я сюда попала случайно. Но сначала, ты рассказывай. – Заминаю я эту тему, переходя на более волнующую меня.

Мы сели рядом с Су на ее цветастую подстилку. Тим немного в стороне, не захотел нам мешать.

– Я узнала о Новом мире совершенно случайно, полгода назад. – Начала Су. – Когда у меня была практика на полях. Это ты все время просиживала в библиотеках и архивах, черпая новые знания. А я приобретала опыт по озеленению городов и полей, ты же в курсе, какую профессию я хотела выбрать. – Я кивнула головой, не желая перебивать. Су улыбнулась и продолжила. – Я познакомилась с очень симпатичной маленькой девочкой, она сидела на скамейке, отдельно от нас, и все время напевала чудную песенку. Я, несколько дней, не решалась к ней подойти с расспросами. Но потом заметила, что она не «против» поболтать, если с ней разговаривали, и решилась. Она мне рассказала, что эта песня, пришла к нам из Нового мира. Я тогда не поняла о чем она. А после, она начала рассказывать о том, как здесь все устроено. Я думала – это фантазии ребенка. Но, рассказ был настолько подробен, никто не смог бы такое сочинить. И я слушала, день, за днем подсаживаясь к ней. Когда, пришло время, уезжать, я решила, что обязательно должна его увидеть своими глазами. Обдумывая разные планы, я расспрашивала маму о системе города. Она увлеченно рассказывала, думая, что я, наконец, взялась за учебу. Я не могла найти выхода из города, единственный выход был аттестация, но это означало поездку в Новый город. А это не входило в мои планы. – Я не вытерпела и перебила с расспросами.

– Но почему ты мне ничего не рассказала, почему не поделилась со мной своими планами?

– Ты бы тогда меня не поняла, – грустно вздохнув, ответила она. – Ты была настолько увлечена своим будущим, своей профессией историка, что я не смела это у тебя забрать, а меня одну, ты не бросила бы, я права? – Немного подумав, я кивнула. Она права, я бы бросила все, чтобы помочь подруге, даже рискнула бы потерять все. – Вот и я так подумала. А потом, я потеряла всякую надежду выбраться. Иногда я отчаивалась, и тогда вся история казалась мне выдумкой маленькой девочки. Но, я черпала силу в воспоминаниях о рассказах и продолжала пытаться. Единственный вариант, который у меня был – это аттестация. Мама, никогда не рассказывала мне о тех, кто не прошел ее. Она что-то умалчивала, и это был единственный слепой участок, который я должна была использовать. В ночь, перед аттестацией, я тоже не спала, я волновалась, но не по поводу ее прохождения, а наоборот. Пока мама была на смене, я стащила из продуктовой камеры трехдневную порцию еды в контейнерах и все их съела. Мне было плохо и я знала, что это как-то отразиться на моих анализах, как тогда, в нашем походе, после того как мы получили отравление и лежали в больнице. К утру мне стало лучше, но процесс уже пошел, и изменить что-то было нельзя. Я была решительно настроена. А когда служащая, которая брала кровь на анализ, округлила глаза, смотря на меня и мои результаты, я поняла, что мой план удался. Она тогда так быстро покинула эту страшную белую комнату, а потом прибежала моя мама и начала расспросы. Я не решилась ей признаться, просто удивлялась вместе с ней. Она знала, чего следует ожидать. Я лишь догадывалась. Меня увезли так быстро, что я даже не успела попрощаться с тобой и мамой, мне только дали собрать вещи, даже не разрешили отвечать на вызовы с панели. Я еле уговорила служащую, передать тебе прощальное письмо. Она хорошо знала мою маму и согласилась сделать это для меня. Я подробно рассказала ей, по какому адресу и куда следует подсунуть записку, а меня повезли к краю города. Тогда я поняла, что не прошедших аттестацию, людей с плохими анализами, не способных дать городу здоровое потомство не отправляют на полевые работы, а просто выбрасывают за купол.

– Как? – Ошеломленно задаю я вопрос, не в силах сдержаться. – Как выбрасывают? Ты не шутишь? – Уточняю я у Су.

– Меня бы здесь не было, если бы это была шутка. – Поясняет она мне, и я киваю, соглашаясь с ней. – Мне было страшно, но я была свободна и счастлива. – Продолжает она свою историю. – Я подробно не знала, куда мне идти, но по описанию девочки, мне нужно было следовать за уходящим солнцем до высокой стены и ждать, когда меня заберут. И я шла. Я пугалась солнца и пряталась от него под деревьями, но когда увидела птиц, то поняла, что мир не опасен. А после того, как я целый день, провела, шагая по открытой местности, вдыхая этот воздух, мне стало ясно, что все время нам врали. Это под куполом теперь стало небезопасно.

Все это время, он вбирал в себя отравления и теперь, видимо, отдает это городу. Людям давно следовало покинуть убежище, но они как привязанные, не могут оставить нажитое, не хотят что-то менять, понемногу чахнут, даже не замечая этого. Вместо того, чтобы думать, как выйти из этой ситуации, они придумывают лекарства, для того чтобы жить с этим. Например – еда. Она у нас была строго дозирована, расписана по минутам. Теперь я знаю, что они подмешивали нам лекарства, усыпляя наши чувства, подавляя желания и поддерживая иммунитет. – Су, остановилась, а я ошеломленно смотрела то на нее, то на Тима.

Тим кивнул, подтверждая сказанное, и добавил:

– Только сейчас, отказавшись от их пищи, ты чувствуешь все иначе, ты это поняла?

– Да, – подтверждаю я, – я и раньше пропускала приемы пищи, и мне это нравилось, я чувствовала все иначе, видела яснее, рассуждала по– иному. А чувства, которые я испытываю здесь, меня даже пугают. – Я мельком глянула на Тима, и, смутившись, опустила взгляд к земле.

Глава 8.

Уже стемнело. Я успела рассказать Су, все, что со мной произошло. После, она угостила нас ужином в приятном, маленьком домике, предоставленном ей, совсем недавно, Коммуной. Я рассказала и о том какая пара мне была предоставлена. Наконец-то, вдоволь, насмеявшись, я перешла к рассказу о переезде, затем о том, как я здесь оказалась, и в завершении о том, что я собираюсь теперь делать. Решение пришло в голову в один момент. Я должна попробовать найти девчонок, что были со мной и отправить их в город. Должна рассказать всем, что происходит. Су со мной согласилась и начала собирать вещи. Она не может меня бросить одну, снова. Мы договорились встретиться утром и отправиться на поиски к стене.

Всю дорогу обратно, я молчала и обдумывала, как теперь быть. Тим, не нарушал моего спокойствия, лишь изредка поглядывал в мою сторону. Скорее всего, он увидел решимость в моих глазах. Перед дверью он меня остановил, держа за руку.

– Ну, рассказывай, что ты придумала. – Говорит Тим и смотрит мне в глаза.

Я не смогу ему соврать, он сразу все поймет и заставит сказать правду. Немного посомневавшись, я все же решила открыться ему.

– Я не должна втягивать в это Су. Она сделала свой выбор и должна остаться здесь. Если она пойдет со мной до конца, ей придется вернуться в город, а я этого не хочу.

– А ты? – Перебивает Тим и сильнее сжимает мне руку.

– А я должна вернуться. Я должна рассказать всем в городе о том, что происходит. Не думаю, что они в курсе. Мар бы такого не допустила.

– Но, ты хочешь остаться. – Пытается сломить мою оборону Тим.

Он смотрит на меня, и я хочу остаться, я хочу жить здесь в каком-нибудь маленьком домике, как у Су. Взять себе новое имя. Гулять с Тимом по улочкам Нового мира. Найти себе новое призвание и помогать людям. Я так погрузилась в эти мечты, что еле выбралась наружу. Тим видел это минутное замешательство и ждал моего решения.

– Нет, я должна вернуться, как бы мне ни хотелось здесь остаться. И я выдвигаюсь немедленно, пока Су, не поняла, что я ее бросаю.

– Мы, – перебивает Тим, – мы вместе пойдем, ведь это мой план, выследить этих людей.

– Но я хотела тебя попросить поговорить с Су.

– С Сарой поговорит Вероника. Она сможет убедить ее остаться, уж поверь. – Тим, улыбается, он уверен в своих словах и я ему верю.

– Хорошо, тогда нам нужно идти прямо сейчас.

– Разве ты не устала?

– Нет, я выспалась. – Улыбаюсь я в ответ, вспоминая свой долгий, сладкий сон.

Мы собираем необходимые вещи и еду в дорогу. Разговаривает с Вероникой – Тим, и я слышу лишь отголоски их спора. Она не хочет его отпускать, но Тим не дает ей шанса на уговоры, он просто ставит ее перед фактом. И она уступает, помогая нам в сборах. Вероника не очень доброжелательно на меня поглядывает, а я следом смотрю на Тима. Он лишь отмахивается. Вот мы и готовы. Я в своей обычной одежде. Мой рюкзак утонул и мне нашли другой. В нем до верха набиты вещи и еда, но он не давит на меня своим весом. У Тима – рюкзак больше, думаю, тяжелее, но он не подает вида, закидывает его на плечи и берет меня за руку. Мы уже выходим, а Вероника нагоняет нас у двери и на ходу вливает мне в рот оставшееся лекарство.

– Не хочу, чтобы Тим тащил тебя на руках, когда тебе станет плохо. У него и так тяжелый рюкзак. – Вероника отшучивается, а я понимаю, что она не то имела в виду. Ее задевает излишнее внимание ко мне Тима, а меня стесняет этот факт, я чувствую себя третьей лишней и мне грустно от этого. За все это время я испытала такое множество чувств, что не понимаю, как во мне это помещалось, и я не взорвалась в один момент переполненная эмоциями. Как я теперь знаю – это лекарства в еде, помогали нам быть спокойными, послушными и не отвлекаться на мучающий нас климат. Интересно, а Совет пяти, тоже принимает эти лекарства или они смотрят на все трезвым взглядом. Если они чувствуют, то мне не понятно, как они все это не остановят, как терпят переполняющие их эмоции и как существуют в столь жутких климатических условиях, зная, что может быть лучше. Все это огорчает меня, но я разберусь с этим.

На улице уже достаточно темно и мы сможем пройти незаметно, не привлекая внимания жителей Нового мира. Мы снова проходим узенькие улочки, огромный, уже не работающий, фонтан. Мои щеки вспыхивают, и я отворачиваюсь от Тима, чтобы он не заметил моего смятения. Чтобы он не видел в моих глазах искры воспоминаний о первой прогулке в городе. Об удивившей меня паре и о смутившем меня поцелуе Тима. Я гоню от себя эти мысли и сосредотачиваюсь на дороге, что ждет впереди.

Коммуна остается за нашими спинами, а мы идем в сторону журчащей реки.

– А как мы перейдем через реку? – спрашиваю Тима, вспоминая как глупо я в нее свалилась, так и не найдя перехода на другой берег.

– Поверь, он есть. – Ухмыляется Тим, хитро щурит взгляд, а в глазах играют огоньки от света фонаря, который он держит в руке, освещая неровную почву под ногами. Скорее для меня. Как мне показалось, он, даже не смотря под ноги, перешагивал все ямы на пути. А я иду, не поднимая головы, смотрю под ноги и все равно спотыкаюсь на каждом шагу.

– Держи меня за руку. – Говорит Тим, подавая свою ладонь.

– Хорошо. – Я беру его теплую руку. В сравнении с моей рукой, его рука – горячая. И я стеснюсь, что от страха мои руки – заледенели.

Мы доходим до реки, и Тим указывает мне фонариком на еле различимый силуэт подвесного моста. Он выглядит настолько не надежно, что у меня по коже пробегает мороз.

– Нет. – Говорю я, вспоминая погружение в холодную воду. Я машу головой из стороны в сторону, пытаясь убрать из нее воспоминания о сильном ударе, о синюю гладь реки.

– Да, – говорит Тим и тянет меня к началу моста. – Я пойду первый, ты иди след в след за мной, ступай аккуратно, но уверенно. Готова?

– Нет! – Снова отвечаю я. Но Тим уже перевешивает рюкзак со спины на грудь и ступает на мост, а мне приходится идти за ним.

Под ногами промокшие доски, закрепленные на канатной веревке. Все выглядит прочно, но я не могу отделаться от липкого страха, который засел внутри. Я хватаюсь за веревку и перебираю по ней руками, боясь отпустить, а ноги сами идут по доскам, в след за Тимом. Не могу посмотреть вниз, а от страха сводит живот. Ладони вспотели, боюсь, что мои руки соскользнут с каната, и я полечу вниз, снова. Тим меня подбадривает, а я ничего не слышу, только шум реки и стук сердца в моих ушах. Ближе к концу моста мне под ногу попадает слишком скользкая доска, и моя нога проваливается сквозь щель между перекладинами. Я кричу, но мои руки все еще держат меня на мосту, крепко вцепившись в веревки. Тим поворачивается и хватает меня под руки.

– Сейчас, обхватывай меня за шею сзади, а я тебя вытащу, только не паникуй и не дергайся, Поняла?

Я молчу, но Тим не ждет ответа, он перекидывает мои руки к себе на шею, я цепляюсь за него еще крепче, чем за канаты, но он терпит. Немного приседает, чтобы я закрепилась у него на спине и встает в полный рост, вытягивая мою ногу, а я стараюсь выправить ее так, чтобы не повредить. Дальше, я крепко жмусь к спине Тима, зажмуриваю глаза и верю, что он дойдет до конца. Он останавливается и смеется.

– Уже все? – Я еще не открыла глаза, но чувствую, что мы стоим на твердой, не шатающейся поверхности. Разжимаю руки и спускаюсь на землю. Разминаю ногу, с ней все в порядке. Как хорошо, не охота снова напрягать Тима заботой обо мне. Мои руки все еще трясет от напряжения и страха. Перед нами немного суши и стена с выступами, проделанными в ней человеческой рукой. Наверное, этот путь популярен у местных жителей, я вижу протоптанную дорожку от моста.

– Мы сделали это. – Утверждает Тим, а я мотаю головой.

– Нет, ты сделал это, без тебя – я бы не справилась. – Я очень благодарна ему, я целую его в щеку. Так же как мама меня всегда целовала, когда хотела похвалить за успехи в учебе или другие достижения.

Тим не ожидал, он замер на месте, и его постоянная улыбка сменилась удивлением во взгляде и напряжением в мышцах.

– Спасибо. – Говорю я, и направляюсь дальше, вдоль темной дороги. Тим немного отстает, но снова меня нагоняя продолжает светить фонарем мне под ноги.

Тим, взял с собой веревку. Поэтому, спускаться со стены – стало проще. К тому моменту, как мы перебрались на другую ее сторону, стало так темно, что свет от фонаря, погружаясь в пространство вокруг, терялся на полпути.

– Мы не сможем дальше идти? – Спрашиваю Тима, хотя знаю ответ.

– Нет. – Подтверждает он мои опасения.

Тим берет меня за руку, то ли для поддержки, то ли для того, чтобы я не сбилась с пути.

– Нам придется сделать паузу, нужно отдохнуть и подождать рассвета.

Я, соглашаюсь с Тимом. Выбора нет, а он выглядит уставшим, ведь в отличие от меня – он не спал.

– Я подежурю, а ты отдохни пока. – Предлагаю я

– А ты не устала?

– Еще нет. Просто, сильно испугалась, на мосту, но это пройдет. Надеюсь. – Я смеюсь, хотя смех получается более нервный, чем веселый.

Тим устраивается прямо на земле, под голову кладет свой рюкзак. Не проходит и пяти минут, как он спит. Совсем вымотался. Я сижу рядом и думаю о маме. Ей, скорее всего, сказали, что все в порядке, что я нахожусь в Новом городе. Просто не выхожу на связь из-за каких-нибудь помех. Но, ведь долго продолжаться это не может, уже на днях меня должны вернуть обратно. Что они ей скажут. Что я осталась в Новом городе и не хочу больше с ней общаться? Что я провалила второй этап аттестации и меня отправили в поля? Или еще какой-нибудь бредовый вариант? И она поверит. Я хочу, чтобы она поверила, так ей будет проще. Но какая-то часть меня, надеется, что она все поймет. Что поймет еще тогда, когда у нее не получится связаться со мной через панель. Поймет, по тому, как скоро меня забрали, не дав попрощаться с мамой. Но все же, пусть она не знает…

Наверное, лекарства Основного города – совсем перестали действовать. Я думаю так, потому что чувство горечи и обиды просто разрывает меня на части. Мне хочется реветь и кричать во весь голос. Слезы льются по щекам бесконечным потоком, а я их не вытираю, мне хочется, чтобы они чертили узоры на моих щеках. Сама, лишь немного всхлипываю. Не могу разбудить Тима. Смотрю на небо, а оно начинает смотреть на меня. Сначала понемногу раскрывая облака и показывая мне часть звезд и кусочек луны. Потом все больше и больше лунного света выливалось на мое лицо, освещая подтеки под моими глазами.

– Все в порядке? – Тим так тихо встал, что я вздрагиваю.

Успеваю, только частично смахнуть ладонью остатки слез с лица. Тим, проводит своей ладонью по другим слезным дорожкам, стирая их с моего лица. Давлю улыбку, но губы от напряжения совсем не хотят слушаться, и получается не убедительно. Я боюсь, что не справлюсь. Закрываю глаза и чувствую его губы, на своих соленых и опухших от слез губах. Они мягкие и мне становиться тепло и уютно. Я резко отстраняюсь, когда понимаю, что делаю.

– Зачем ты меня поцеловал, я просила больше так не делать! – Я возмущенно начинаю отчитывать Тима. А его улыбка становиться все шире и шире.

– Вообще-то – это ты меня поцеловала! – Утверждает Тим, а я вспоминаю поцелуй, понимаю, что он прав, мне неловко, щеки горят и охота провалиться сквозь землю, только бы не видеть эту улыбку. Он издевается надо мной, смеется. А я чувствую себя такой потерянной.

– Прекрати! Не смешно! – Начинаю злиться, а его эта ситуация, смешит еще сильнее.

Я, толкаю его от себя, а сама несусь в противоположную от него сторону. Сама справлюсь! Без его шуточек!

Вскоре, он нагоняет меня и уже более сдержанно просит его простить. У меня не хватает времени на раздумья. Я слышу шум мотора, падаю на землю и тяну за собой Тима. Он все понял и не стал устраивать разборки. Мы оба лежим в высокой траве, но небо стало уже слишком светлым. Я боюсь, как бы нас не заметили с машины, ведь она такая большая. Надеюсь, что трава нас спрячет. И еще, подходящая одежда, не должна нас выделять из общей местности.

Транспорт останавливается слишком близко с нами, я сильнее прижала голову к земле и жду, когда нас вытащат за шкирку из травы. Но ничего не происходит. Шаги слышны совсем рядом, шуршанием примятой травы и хрустом сухих веток они отдаются у меня в ушах. Немного наклоняю голову в сторону Тима и вижу, что он не прячет лицо, а открыто наблюдает за приехавшими людьми. Я набралась смелости и тоже подняла голову вверх. Я сразу же узнаю сопровождающего нас мужчину, но не могу сообщить это Тиму. Он и еще один мужчина с ним, вот и все. Оба одеты в ту же, темно-зеленую форму, а рядом стоит тот же «Вездеход», что вез нас с девчонками сюда. Или его точная копия. Мотор прекращает свой шум, а пассажиры выводят из салона «Вездехода» трех девчонок моего возраста и закрывают за собой двери. Они выглядят вяло и почти с закрытыми глазами следуют за мужчинами в темно – зеленом. Две оставшиеся в машине, продолжают спать. Один, которого я прежде не видела – водитель «Вездехода», ведет сразу двух девушек. А второй – наш «бывший сопровождающий», только одну. Я уже хотела сорваться с места, чтобы следовать за ними, чтобы не упустить. Но Тим, показал мне жестом вести себя тихо, прислонив палец к губам. Я киваю и смотрю дальше. Фигуры мужчин удаляются и девушки, спотыкаясь, следуют за ними.

Наконец Тим прерывает наше молчание и задает вопрос, который и меня тревожит все это время:

– Почему они спокойно идут за ними, почему не сопротивляются?

– Не могу сказать точно, – отвечаю я, – но думаю, что они напичканы лекарством. Мне и мои девчонки в дороге показались странными, одна я и моя соседка Рон, вели себя адекватно, но тогда я списывала все на волнение и на самом деле, сама так волновалась, что особо не помню, как остальные себя вели. А в автомобиле я заснула, Рон говорила, что остальные тоже спали. Но теперь я знаю, что Рон не спала – из-за того, что не принимала пищу перед выездом, как и я. А я спала от усталости, в отличие от остальных. Это просто чудо, что они не выбрали нас, в тот день, первыми.

– Да, может быть и так. А может, после прошлого неудавшегося выезда, теперь они сами накачали их лекарством или газом.

– Не газом точно, ведь они сами были без защиты.

А еще я думаю, но не говорю вслух, что хорошо, если они это сделали сами, так даже лучше. Потому что, если это наше Общество добавило в наши порции чуть больше, чем положено лекарства – это означает прямую причастность Совета, к действиям этих людей. Я не хочу в это верить и склоняюсь к варианту Тима с лекарством.

– Нужно вытащить от туда остальных. – Говорит он и ползком направляется к кузову машины.

– Но двери закрыты! – Шепчу я, чуть повышая голос, чтобы Тим, уползающий от меня, смог услышать.

Он не останавливается, и я ползу следом. Поравнявшись, мы медленно приподнимаемся, прижимаясь ближе к «Вездеходу», чтобы скрыть свои фигуры. Тим дергает ручки попеременно, все они оказываются закрыты.

– Принеси мне камень. – Шепчет Тим, а я боюсь, что поняла его намерения.

– Нет, будет громко. Лучше я.

Тяну ручку на себя, дергая со всей силы. Ничего не происходит, и я пытаюсь снова. И так несколько раз. Ручка не поддается мне, поднимаю уставший взгляд на Тима, и вижу, что он беззвучно хохочет надо мной. Я ничего другого не придумала, только показать язык и отвернуться. За камнем он пошел сам. Замахнулся и со всей силы шлепнул им по стеклу над передней дверцей.

Стекло пошло трещинами, но не спешило биться, лишь тонкая паутинка растеклась по поверхности. Теперь у меня вырвался смешок, в ожидании его дальнейших попыток. Тим взглянул на меня озорными глазами и снова замахнулся для удара. Второй удар был удачнее, и стекло начало крошиться на мелкие, острые кусочки.

Тим, начал отковыривать крошки стекла, чтобы добраться до дверной ручки и пробраться внутрь. А я, стала оглядывать по сторонам, не услышали ли шум – похитители. Хоть они давно уже скрылись из вида. Через, щель, отколупанную Тимом, были видны оставшиеся две девушки. Как мы и предполагали – они спят. Тим дернул ручку и дверь открылась. Он взобрался на приступок к двери и исчез внутри салона. Через некоторое время он вылез, а у него на руках лежала спящая девушка. Он аккуратно положил ее на землю, а сам полез за второй. Я села на землю, она была еще прохладная, не прогретая солнцем. Как же Тим на ней спал? Я прилегла рядом с девушкой, а Тим, тем временем, положил вторую – рядом. Я могла бы лежать, как и они, ждать, когда меня перенесут в другое место, не чувствуя холода земли.

– Лин… Лин, вставай. Помоги мне перенести их к стене.

– Но, мы тогда не сможем выследить, куда отвезли остальных. – Я знаю, что не могу бросить их здесь, но у меня есть цель, выяснить все. На минуту теряюсь, но после, подхожу к Тиму, понимая, что по-другому никак.

– А их точно заберут от стены жители Коммуны? – Спрашиваю, подхватывая первую девушку за ноги.

– Точно. Они каждый день, в определенное время приходят к этому месту. Нам нужно только поближе их поднести. – Тим, с легкостью поднимает девушку под плечи, и мы маленькими шажками передвигаемся к основанию стены. Вторую, уже более медленно, переносим туда же.

– Теперь мы можем идти. – Говорит Тим.

Я немного опасаюсь оставлять их здесь, одних, спящих на земле, в неизвестном месте.

– Тим, ты должен посмотреть за ними, и объяснить, что к чему, если проснуться.

– А почему не ты? У меня больше шансов найти их по следам. И что ты будешь делать, если их найдешь? – Тим, возмущенно посмотрел в мои глаза и замер в ожидании ответа.

– У меня есть план, но для начала, я хочу просто их выследить и притаиться недалеко, чтобы не терять их из вида.

– И какой же это план? Не посвятишь меня? – Он продолжает напирать, а я теряюсь от его взгляда.

– Нет, позже. – Говорю я, и надеюсь, что по моим глазам не видно, что я нагло вру ему в лицо.