Текст книги "Правила боя. Исток"

– Да тут места до… – ответил ему Майорин на всем понятном языке, ну почти всем. Солен густо покраснел, Жарка подавилась, а эльф лишь пожал плечами, уж он-то знал, что друг мог изъясняться и более витиевато.

– А я тебе говорю, катись отсюда к … – Майорин лишь поднял бровь. Дворянин же продолжал багроветь, заботливая эльфийка положила руку на плечо спутника: мол, выдюжим, не переживай.

– Да я бы, может, и покатился, только лошади устали.

– Катись! – От костра подошли еще двое, объяснять непонятливому колдуну ситуацию.

Непонятливый колдун, однако, не растерялся. Про то, что он вообще колдун, он, похоже, забыл.

Троица за его спиной увлеченно продолжала наблюдать за спектаклем. Велор так вообще бы не отказался принять участие, но эльфийская спесь пока заставляла его мирно сидеть на лошади и ждать подходящего момента, впрочем, эльфийское шило уже жгло зад.

– Вы, ребята, не поняли, мы устали и вам нисколько не помешаем.

– Майорин, – малодушно сдался дворянин, – может, дальше поедем?

– Нет! Мы останемся здесь!

– Вот мальчик не дурак, а ты, мужик, на голову ушибленный.

– Жарка, займись костром. – Шило таки прорвало штаны, и Велор начал свою партию. – Солен, сходи за водой. Мужики, здесь есть ручеек?

– Да вы тупые, что ли! – Разбойничье трио пошло на колдуна, он спокойно спрыгнул с коня и начал расстегивать ремни седла. У костра не выдержали, и в бой пошла тяжелая артиллерия в лице главаря шайки, разумеется. Главарь медленно подошел к полю брани.

– Что тут у нас?

– Да вот, человеческой речи не понимают, мы ему: «Тут занято».

– А я им: «Тут места на всех хватит», – тоном разбойника продолжил жаловаться Майорин.

– И в чем проблема?

– Не уходит, паскуда. – Паскуда развел руками: да не ухожу, и не уйду.

Главарь, в отличие от остальных, внимательно оглядел колдуна и увешанных оружием эльфов, по дворянину только мазнул взглядом.

– И вправду места много. Вон там ручеек, – указал он рукой. Разбойники уставились на вожака.

– Дак… тык… Ай!

– Что «ой» и «ай»?! Брата-колдуна не распознали? Он на тракте первый сосед. – Главарь подошел к Майорину. И протянул ему руку с медвежью лапу размером и по волосатости почти не отстающую, впрочем, ногти были вполне человеческие. Колдун пожал протянутую конечность.

– Как и брат-разбойник…

Мужчины мирно разошлись, каждый в свою сторону.

– Прямо на тебя посмотрел и отстал? – пораженно выдохнул Солен.

– Размечтался, будут ждать, пока уснем, – за Майорина ответил Велор. – Ты бы контур кинул, а то опять трупы поутру в лесочек стаскивать.

– Опять?! – Теперь парень побелел, девушка же невозмутимо разожгла собранный хворост.

– Да был один случай… – завел эльф. Уселся на оставленное предыдущими ночующими полено и вытянул ноги. – Ты вот к ручейку сходишь по воду, котел поставим, я и расскажу.

– А вдруг они меня того? – ладонью попилил шею дворянин.

– Я же сказал: ночью, когда спать ляжем, – тоном вещуньи из ярмарочного балагана предрек эльф. Солен, попеременно оглядываясь по сторонам, пошел в указанном главарем шайки направлении. Колдун посмотрел на друга с укором.

– Если он заблудится?

– Там негде блуждать. Я этот ручей отсюда слышу. Разве только от страха ориентировку потеряет.

– Мне кажется, дворянчик уж не знает, кого больше бояться, их или нас.

– Увязался, так пусть отрабатывает, веселит нас, – хмыкнул эльф.

– Надеюсь, меня ты отрабатывать не заставишь? – Жарка вернулась к костерку с ворохом сушняка.

– Посмотрим. – Девушка удостоила главу своего ордена холодным взглядом, но спорить не стала.

– Кстати, хотел спросить, почему у вас такие панибратские отношения? Ты же его подчиненная.

– Да так, все одно, живем долго.

– Ой ли? – усомнился Майорин, но спрашивать перестал, захотят – расскажут. – Пойду лапника наломаю.

– Наломай. – Эльф вытянулся на бревне, повернув голову к костру. Идти помогать он не собирался. Собственно, Майорин и не просил, и, когда вернулся с охапкой веток, аккуратно уложил их рядком и застелил одеялом.

– А нам?

Колдун улегся на одеяло, заворачиваясь в него как в кокон, и уже оттуда ответил:

– А вы не просили.

– Да ну его! – всплеснула руками Жарка. – И куда Солен пропал?

– Да вон идет. – Дворянин тащил котелок будто бадью, попеременно останавливаясь и вздыхая, вокруг шеи на ремнях болтались выданные вдогонку кожаные фляги.

– Там склон, два раза наворачивался, пока поднялся. – Парень был весь мокрый.

– Давай рубашку высушу хоть, – сердобольно предложила эльфийка.

– А я в чем буду?

– В запасной.

– А у меня нет.

Чтобы посмотреть на эдакого идиота, даже Майорин выглянул из кокона.

– Как нет?

– Я не знал, что понадобится…

– Вот … – отозвался об интеллектуальных особенностях паренька эльф. Но в сумку полез и даже штаны пожертвовал. Солен переоделся и отдал девушке мокрые вещи.

– За это ты сходишь за лапником, – не растерялась та.

– Нет. Сам схожу, мне пока дорога моя одежда. – Велор поднялся с бревна, с усмешкой изучая дворянчика. Штаны обтягивали его как вторая кожа, казалось, если Солен сядет, то по швам разойдутся. – И не как некоторые, а нормально. – Он подопнул лежащего колдуна, но тот не спал, поймал за ногу ладонью и резко дернул на себя. Эльф на секунду потерял равновесие и не по-эльфьи замахал руками. Но быстро сориентировался и вывернул конечность, кувыркнувшись назад, в движении наддавая по другу второй ногой. Тут уж охнул колдун. Жарка, смотрящая на эту кошачью перепалку, отвернулась – засыпать кашу в котелок.

Наконец, все уселись вокруг костра, даже колдун выполз из-под одеяла на запах еды. Обидевшаяся на него эльфийка пыталась лишить злодея ужина, но тот туманно намекнул, как хорошо ехать одному, без навязчивых спутников, и получил-таки дымящуюся миску. Когда каша кончилась, а в котелке грелась вода для чая, Солен тихо напомнил про байку, обещанную эльфом.

– Было это, – начал Велор загробным голосом, – лет десять назад, мы с Майорином еще только познакомились.

– Ага, наняли меня человека защитить от одного убийцы.

– И ты, да, защитил, – хмыкнул Велор, но снова переключился на баюнский тон: – И вот мы, значит, встречаемся на поле брани. Я с мечом, он с магией. И встречаются две стихии, два начала, две…

– Пьяные в хлам морды. – Колдун черпанул кружкой кипятка и бросил себе травы из мешочка, засыпать же для всех в котелок ему опять в голову не пришло. Эльф к повадкам друга давно привык, а Жарка с Соленом, как деревенская ребятня, слушали рассказчика и лишь шикнули на комментатора.

– Две расы, – исправил Велор. – Ну да, выпили мы тогда немного.

– Пол-литра рябиновки, – уточнил злодей. – Вместе причем.

– Заткнись или сам рассказывай.

– Нет уж, я лучше послушаю.

– Тогда заткнись.

– Молчу.

– Холодно тогда было, зима стояла суровая. Снег валил, что ни день, на локоть выпадает. Пока мы ожидали клиента, задерживающегося по важным делам.

– Запор, – развел руками колдун. – С кем не бывает.

– Майорин… – угрожающе зашипела компания.

Колдун театрально зажал себе рот рукой, откинулся на одеяло и, кажется, заснул, потому что голоса больше не подавал. Даже когда эльф в лицах описывал напавших на них разбойников, явно перевирая и преувеличивая.

Разбойники появились ближе к утру, о чем сообщили истошным воплем и отборными ругательствами. Колдун открыл глаз и перевернулся на другой бок – досыпать. Походив вокруг недосягаемой добычи, недоброжелатели плюнули и, пообещав вернуться утром, ушли. Однако утром нашли лишь кострище да бревно. Впрочем, Жарка выложила им послание камушками, прочитав которое уважительно присвистнул даже главарь. Хотя сама эльфийка значения этого слова не знала и подслушала его у Майорина, когда тот спросонья споткнулся о бревно. Разбойники не могли понять лишь одного: как они могли проспать отъезд четырех всадников, отнюдь не пытавшихся спрятаться или убежать.

2

Кружка с горячим вином приятно грела ладони. Первый морозец ловко пробирался сквозь толстые каменные стены, но жался по углам, побаиваясь огня в очагах, пышущего жарким теплом.

Крепь стояла на пологом холме на берегу речки Сабельки. Крепь здесь чаще именовали «замком». Я перехватила кружку поудобней и облокотилась на холодную стену. Долина раскинулась широко – между двумя быстрыми речками, сбегающими с Уралакского хребта. По весне речушки разливались, напитывая долину живительной талой водой.

Трудно найти место красивее. Здесь, где била из земли чистая первородная сила, росли высокие крепкие деревья, образующие густые труднопроходимые леса, булькало срединное болото, приносящее по осени обильный урожай клюквы, блестела изумрудная травка, похожая на шерсть чудного зверя. Сейчас, все еще зеленую, ее оплел белый иней.

Сабелька ершилась стальной рябью. Если смотреть с высоты, она действительно походила на обнаженный клинок, плавно изогнутый.

На гребне стены дул холодный пронизывающий ветер, я поежилась.

Хочешь не хочешь, а постоишь тут чуток, продрогнешь, да запросишься к очажному теплу, пусть и под надзором стражников – вечных конвоиров, поставленных ходить за мной радушным хозяином.

– Пора, госпожа.

– Хорошо. – Я обернулась, подняла глаза на провожатых. Один молодой воин – старше меня года на четыре, второй – маг. На бледных скулах мага вечно пылал горячечный красноватый румянец, близость истока мучила его, заставляя постоянно сдерживать естественное желание напиться чистой силы. Меня он ненавидел, как ненавидят вожделенную вещь, доставшуюся другому человеку. И рад бы владеть, да не суждено.

Дни шли за днями, судьба старательно расшивала цветной нитью свое полотнище, покрывая хитрыми сплетениями узоров серую ткань бытия. Нашлось там место и для моей жизни, и здесь мастерица решила вышить воистину затейливый и кровавый узор.

Человек привыкает ко всему, так и я постепенно привыкала к своему узилищу, к конвоирам за спиной, бесшумными тенями преследующими меня повсюду.

Надо признать, что в плену оказалось не так плохо, как мне мнилось на первый взгляд. Голодом меня не морили и в клетке не держали. Наоборот, мой похититель был даже излишне гостеприимен. В первый наш разговор он накрыл щедрый стол, уставленный различными яствами. Слуга отодвинул мне стул, легкий замковый сквозняк колыхнул язычки пламени на свечах.

– Чего изволите?

– Я не голодна, – отозвалась я, отодвигая тарелку.

– Зря, – раздался за спиной голос. Слуга будто привидение соткался за спинкой стула по другую сторону стола и выжидательно застыл. – Есть нужно. Еда придает сил.

Он сел. Мужчине было лет пятьдесят, русые волосы тронула седина, поседела и темная щегольски выстриженная бородка. Внимательные темно-зеленые глаза изучающе меня осмотрели, ища признаки безумия. Ничего не приметив, он довольно кивнул.

В первый момент мне показалось, что я его уже видела, но стоило узнать его имя, как все сомнения рассеялись, а мозаика сложилась в цельную картину.

– Благодарю за заботу, милсдарь Фарт.

– Говорят, вы опять провели полдня на стене?

– Может, и говорят, – пожала я плечами.

– Все ждете, когда прибудет помощь?

– Может, и жду.

– Полагаю, вы не намерены сегодня разговаривать.

– Полагайте… – опять отозвалась я, надеясь, что мне удастся его взбесить. Но он все оборачивал в свою пользу:

– Тогда говорить буду я.

Вместо того чтобы продолжать, Агний Фарт принялся разделывать рябчика, щедро политого сметанным соусом.

Он молчал, я цедила вино.

– Кто учил тебя быть истоком?

Я пальцами вытащила маленький соленый огурец и с хрустом откусила. Фарт поморщился.

– Не думала, для чего тебя учили? Не для того ли, чтобы иметь сильное оружие, готовое к бою. Оружие, заточенное под определенного колдуна?

– Интересное предположение.

– Ты нужна им так же, как и мне. Только я говорю тебе честно.

– Чего вы от меня хотите?

– Силы, отданной добровольно.

– А мне что с этого?

– Жизнь, разумная жизнь человека.

– А чем вас растение не устраивает? Ни договариваться со мной не надо, ни нянчиться?

– Ты молода и здорова, сударыня Айрин…

Я еле удержалась от соблазна чахоточно закашлять, а он продолжил:

– В роли истока продержишься года два, в крайнем случае, пять. А при сотрудничестве я буду обладать твоей силой очень долго.

– И откуда такая осведомленность?

– Что ты знаешь про истоки?

– А вы?

– Моему отцу удалось пленить исток. Это был парнишка, твой ровесник. Около месяца отец брал у него силу, но делал это, не просчитывая последствий, и на двадцатый день исток начал проявлять первые признаки безумия. Думаю, тебе они знакомы… Знаешь, а ведь он сбежал… редкий случай. Отца заинтересовала эта проблема, и он всю жизнь исследовал старые записи, изучая истоки.

– И как вы представляете наш союз? Я швыряю в вас чистой силой, вы ее перерабатываете?

– Можно и так, но для химер этот способ не годится. Им нужно постоянное питание.

– Но не сейчас, мы ведь находимся на природном источнике?

– Чувствуешь?

– Чувствую.

– Я разработал систему отдачи энергии, для этого придется иногда отдавать немного крови.

– Немного?

– Что ж, думаю, мы договорились, – прервал маг.

Я растерянно уставилась в пустой бокал.

За минувшую дюжину дней мы не раз разговаривали. Фарт не таясь говорил об истоках, объяснял природу магии и открыто отвечал на все заданные мной вопросы. И я уже начала сомневаться – в плену ли я у врага, или все наоборот…

И только сны возвращали меня в прошлое, напоминали, что та жизнь не мираж, не бред, не осколки воспаленного сознания и не печать безумия…

…солнце заливает поляну, играет на бледных, еще только проклюнувшихся листочках, путается в ветвях, бликует на мече, танцует в черных волосах и отражается в светлых глазах. Я, кажется, сотый раз поднимаюсь с колен, отряхиваю штаны от земли, размазываю по коричневой замше сочные зеленые пятна, оставленные молодой травой. Меч в моих руках стал очень тяжелым, но я снова поднимаю его в исходное положение. Снова делаю шаг вперед и выхожу на круг, бастард взлетает вверх, чтобы столкнуться с другим полуторником и очень легко вывернуться из моих ладоней. Колдун проделывает этот трюк каждый раз и каждый раз подбивает мне ноги.

– Я больше не могу. – Я утыкаюсь лицом в траву.

– Можешь. Вставай! – Он поднимает мой меч и втыкает передо мной в землю. Приходится цепляться онемевшими пальцами за крестовину и поднимать непослушное тело. В этот раз он не будет ждать, пока я встану в правильную позу, а нападет со спины, кусок дерна взлетает вверх перед выкорчевавшим его клинком, удар приходиться на крестовину. Успела.

– Молодец. Но теперь я сделаю так. – Неуловимое движение, ускользающая рукоять и сочный запах взрытой собственным носом земли. А на спине устойчиво устроилась нога в высоком сапоге. – Не останавливайся, начала движение – продолжай его.

– Я устала!

– Я тоже, пользуйся этим. – Колдун дает мне возможность подняться, и только я выпрямляюсь, снова нападает. И получилось! В первый раз, непонятно как, просто руки запомнили навязанный рисунок движений, а стабилизаторы мышц удержали удар и, перенимая инерцию, спустили клинок к острию моего меча. Я вздохнула.

– Молодец, на сегодня все. – Майорин отправляет полуторник в ножны и вытягивается на траве. Я просто стою, уперев меч в землю. Пахнет черемухой, краснопузая зорянка сидит на тонкой ветке, усыпанной белыми соцветиями, и деловито чистит крылышко. Колдун лежит на траве. – Теперь повторим теорию, с чего начнем?

– Майорин! – скулю я.

– Лучший отдых – смена деятельности! – гордо сообщает колдун, садится и вытаскивает из сумки увесистый томик, я с ужасом смотрю на потертый переплет – языкознание мое самое слабое место.

3

Майорин приподнял голову, принюхался – тянуло дымом. Путники свернули на юг два дня назад, минувшая ночь застала их в лесу вдали от всякого жилья.

– Кажется, впереди селение, – ни к кому особо не обращаясь, гнусаво сказал дворянин, шмыгая носом.

– Да, – согласился колдун. – Выбеленки. Именно там мы впервые столкнулись с химерами.

– Неужто они вас не испугались? – Велор отломил от молодой березки прут и, примерившись, стегнул по крупу кобылу эльфийки, которая бессовестно откинулась на седельные сумки и прикрыла глаза. Кобыла нервно дернулась и прибавила шагу. Жарка лишь слабо дрогнула уголком рта – будто загодя знала. Впрочем, наставника ослушаться не решилась и послушно выпрямилась.

– Кто их знает. – Колдун подобрал болтающийся повод. – Прибавим шагу, а то и сегодня ночевать будем в ближайших кустах.

И, не мешкая, ударил Потеху пятками. Финик сорвался за подружкой, и Солен уже на скаку ловил потерянные стремена.

Говорят, слепцы находятся в двух мирах одновременно. Врут, поди. Только если те, кто слеп с рождения, кто никогда не видел белого света и не хранит в душе память о днях, когда его глаза были живыми. Вот они, совсем не знающие истинного смысла слова «видеть», может, и ведают, каково по ту сторону. А может, баюны ошибаются, наслушавшись болтовни собственно слепцов, порой странствующих по свету с клюкой да кошелкой за плечами.

То что слепец ориентировался по слуху, колдун понял сразу, да был тот слух на порядок лучше обычного. Не каждый, потеряв зрение, обретает в другом – в тонком слухе, в чутких пальцах… Это больше присуще людям молодым, гибким, способным приспосабливаться ко всему новому, а вот старики чаще оказывались в коконе глухоты и слепоты, постепенно растворяясь душою по ту сторону, пока она не развеется совсем и не потянет за собою тело.

Этот света белого не видел никогда, родившись, кажется, вовсе без глаз, веки, прикрывавшие глазницы, будто провалились внутрь.

– Колдун. – Узловатая, в жгутах синих вен рука перехватила запястье Майорина, едва всадники миновали околицу села. Слепец чуть не попал под копыта Потехи, но увернулся.

– Дед, зачем я тебе?

– Смотрящий весточку просил передать.

Майорин угрюмо уставился на слепца.

– Ты не видишь моего лица и не спросил моего имени. Откуда ты знаешь, что весточку ты должен передать именно мне?

– А разве можно ошибиться, милсдарь Майорин, или много на свете таких как ты?

– Каких? – спросил Солен, рассматривая калеку, но Велор хлестнул Финика все тем же березовым прутом и заставил незваного слушателя уйти вперед.

– Пойдем-ка в корчму. Поговорим без свидетелей. – Колдун осторожно убрал со своего запястья пальцы калеки. Старик покорно отошел и заковылял следом за лошадями, водя впереди себя сучковатой палкой.

Солен оглянулся на слепца и вопросительно посмотрел на эльфа, но Велор лишь малопонятно пожал плечами, мол, сам не знаю и тебе ничего не скажу.

Корчма нисколько не изменилась. Тот же корчмарь возил не слишком чистой тряпкой по столу, на потолочных балках висели плети прошлогоднего чеснока – отпугнуть нечисть. Староста Витяк щелкал пузатые семечки из широкой миски.

– Милсдарь колдун? – удивился он, увидев знакомое лицо.

– Здравствуй, староста.

– Что же вы в наших краях… снова?

Майорин малопонятно покачал головой. Безмолвно отвечая на настоящий вопрос Витяка: почто опять заявился, чудь белоглазая?

– Сядем туда. – Велор махнул рукой в угол. Слепец было ринулся за эльфом, но колдун его одернул.

– А мы сюда.

Солен принял у Жарки поводья и поплелся за девушкой в конюшню, ведя на поводу Гайтана и Финика.

– О чем он говорил?

– Кто? – Жарка протянула конюху медяк, тот недовольно сморщился. Пришлось добавить еще одну монетку.

– Слепой.

– Мне откуда знать. И ты лучше не спрашивай. Мало ли о чем они говорят.

– А тебе, значит, не интересно?

– Наблюдай, – посоветовала Жарка. – Правду все равно не выведаешь, а вот увидеть, может, доведется.

– Не понимаю. – Солен оперся рукой о деревянную перегородку стойла.

– Сумки возьми. – Жарка взвалила на спину поклажу, свою и Велора. Дворянин, костеря судьбинушку за выпавшие испытания, подхватил свой скромный скарб и с немалым трудом поднял пудовую сумку колдуна.

– Что он там таскает…

– А ты пошарь, не стесняйся. Может, отыщешь ответы на свои вопросы.

– Еще чего, – сквозь зубы прошипел Солен, шатаясь под тяжестью клади. – Нашла вора. Интересно, сама шарь!

Девушка фыркнула, задрала нос и гордо прошествовала мимо спутника. В полутьме конюшни парень заметил легкий стыдливый румянец на высоких скулах полукровки. Ей тоже очень хотелось задать множество вопросов и эльфу и его другу. Но выпытать что-либо у обоих и с каленым прутом в руке вряд ли удастся.

Похлебку в срединной части страны варили справную – сытную. Поутру знакомый рыбак рассчитался со старым долгом, притащив корчмарю две связки молодых судаков. Судаков распотрошили, ссыпали в котел и, заправив кореньями моркови, земляного яблока и петрушки, хорошенько выварили.

Ложки уже заскребли по донцам мисок, когда колдун пересел к спутникам и пододвинул к себе еду.

Все ждали, пока он не утолит первый голод. Майорин допил остывшую медовуху, на которую у местного корчмаря был особый талант, утер ладонью рот и заразительно зевнул:

– Спать…

– А чего слепец хотел?

– Весточку передал от Владычицы.

– Этот? – Велор удивленно бросил взгляд на место, где сидел калека, но того уже след простыл.

– Этот. Дальше не поедем. Кажется, Филипп нашел нужное нам место.

– Ты уверен?

– Я? – Майорин встал, опершись руками о столешницу. – Я ни в чем не уверен. Эй! Хозяин!

Корчмарь отвлекся от поршня, который аккуратно зашивал.

– Чего тебе, колдун?

– Комнаты есть свободные?

– Вон бирка, – пожал тот плечами. – Староста велел с тебя денег не брать.

Подобное сообщение явно далось ему с трудом, все помнили, какого шороху навел здесь белоглазый летом. Да только ни страх, ни благодарность не пополнят кошельки звонким золотом, а наглец колдун приехать изволил не один, а притащил за собой три прожорливых рта. И, дадут боги, уедет завтра, а не останется тут куковать до морковкина заговенья.

Майорин подвиг корчмаря оценил и, взяв с полки бирку, бросил на стол серебряный.

– Не люблю в долгу оставаться, хозяин.

Корчмарь удивленно поднял брови да уколол палец толстой сапожной иглой, поршень выходил косоватый.

– Что ж, колдун…

– Это задаток, – перебил Майорин. – Я помню твои цены.

Колдун развернулся и быстро зашагал к двери, за ним потянулась разномастная компания его спутников. Последним из корчмы вышел молоденький русоволосый паренек. Корчмарь обескураженно сунул в рот уколотый палец – из него жирными каплями сочилась кровь.

Зимние комнаты на три локтя уходили в землю, такие проще протопить в суровые морозы.

Вдоль стен выстроили широкие лавки, под потолком полати. Ложись да спи.

Кое-кто уже спал, заняв самое лучшее место – на печи.

Еще двое постояльцев вяло играли в кости, довольствуясь неверным светом лучины. Жарка тут же растянулась на свободной лавке в углу, Солен какое-то время вертел головой, не зная, куда приткнуться.

– Извини, мы люди бедные, – язвительно сказал колдун. – Кровать под балдахином обеспечить не способны.

– Хочешь, я схожу занавесочки у корчмаря попрошу? – сочувственно предложил эльф.

– Да я уж как-нибудь глаза закрою, а от здешнего смрада и каменная стена не поможет, – буркнул Солен.

Парнишка все никак не засыпал. Лежал неподвижно, укрывшись покрывалом с головой, но не спал. Колдун выждал еще немного, пока дыхание дворянина не стало глубоким и ровным, и откинул покрывало.

Он встал, уложил на тюфяк сумку и куртку, укрыл одеялом, поводил пальцами, придавая «кукле» человеческую форму, и добавил чар. Теперь казалось, что там действительно кто-то спит, даже одеяло колыхалось, издавая посвист.

Майорин с печалью посмотрел на сапоги и, не обуваясь, пошел к выходу.

Скрипучие петли в этот раз не издали ни звука.

В верхних – летних комнатах – не было печей. Мужчина зябко повел плечами, идя по холодному коридору. Открыл дверь.

– Ты похож на привидение.

– Ты тоже. – Он вошел в комнату. У женщины, сидевшей на кровати, были длинные белые волосы. – Зачем ты послала ко мне слепца?

– Что ты наврал своим спутникам?

– Могла бы не заставлять меня врать.

– Извини. Захотелось… тебя напугать…

– Ты меня уже пугала, когда полтора года назад один маг рассказывал мне, что держит тебя в плену.

– А я-то, дура, думала, что я у него в гостях.

– Летта. – Колдун сел на кровать. – Ты никогда не приходишь просто так. Говори.

– Вот так прям? – Летта игриво улыбнулась. – Разве ты не знаешь, что сразу переходить к делу невежливо? Ты должен спросить, как у меня дела, рассказать о своих…

– Летта…

– Ты всегда был хамом. – Она пересела к Майорину на колени, обняла рукой за шею. – Меня прислала Владычица, ее сын, кажется, действительно что-то нашел. Просила не терять здесь времени даром и ехать как можно скорее в Долину Источников. Все? Теперь ты спросишь, как у меня дела?

Я вынула из холодных пальцев меч, прохладная крестовина удобно легла в ладони.

– Нравится?

– И что? – Я развернулась, делая резкий выпад, но Фарт даже не шелохнулся.

– Дарю.

– Странный способ делать подарки. Жестокий.

– Я ему не приказывал кидаться на тебя со спины, даже предупреждал, что делать этого не следует. Хотя не думал, что ты увернешься настолько легко. – Агний Фарт обвел глазами узкую лестницу, где на первый взгляд и деваться-то от нападавшего некуда.

Некуда. Напавшему от мнимой жертвы тоже некуда.

– Как ты уже заметил, меня учили быть истоком. А истоку не стоит разбрасываться своей кровью, размазывая ее по стенам твоего замка. Она может для другого пригодиться.

– Ты не первый раз забираешь чью-то жизнь.

– Не первый, – согласилась я.

– А мой племянник тоже был не первым?

Я посмотрела на мага, который должен был меня охранять, но решил поступиться приказом. Невидящие глаза смотрели в потолок.

– Первым. И единственным.

– Исток, убивающий магов. У тебя есть шанс войти в историю, сударыня Айрин.

– У вас тоже, сударь.

– Но на чьей стороне ты будешь? – Фарт протянул мне руку.

– Исток, убивающий магов. – Я повторила фразу, смакуя слова. – Хотите быть третьим в моем списке?

Фарт убрал руку.

– Ты все еще пленница.

– Я помню.

Летта потянулась, зевнула.

– А как ты оказалась в Инессе?

– Ты все портишь, колдун, – буркнула она, но потом все же ответила: – Меня пригласили.

– Зачем?

– Для решения тех вопросов, в которых ты ни беса не смыслишь.

– Такие есть? – Майорин и не подумал обижаться, задумчиво пересчитывая пальцем позвонки собеседницы.

– Представь себе.

– Твой слепец сидит под дверью.

– Лучшего охранника не сыскать. Его не обманут глаза.

– Где ты его подобрала?

– А не скажу. Это мой эмпат, чувствует любую силу. Даже если ты вскользь подумал о чем-то неприятном, он будет об этом знать.

– И зачем он тебе?

– Лучше спроси, зачем ему я… – Летта повернулась к колдуну лицом. Серебром сияли глаза с белой радужкой, которую отделял от белка лишь черный ободок. Будь в этой комнате кто-то третий, он непременно бы подметил странное сходство меж этими двумя.

Но только слепец за дверью знал о ночном разговоре, и все же он не слышал ни звука из произнесенных этими двумя слов в холодной комнате корчмы в селе Выбеленки.

Тем временем этажом ниже раскрыл глаза глава «ордена убийц», он мгновенно заметил неприметные для простого человека детали и понял, что место его друга на лавке заняла «кукла».

Эльф соскользнул с лавки и по-кошачьи вспрыгнул на печь. Человек, укрытый старой дохой, дернулся, но каратель успел раньше. Тонкие бледные пальцы коснулись лба человека.

Мышцы расслабились, а губы растянулись в довольной улыбке.

– Покойся с миром, – прошептал убийца и как ни в чем не бывало вернулся на лавку, где очень быстро уснул сном человека с кристально чистой совестью.

Свечей было столько, что, казалось, они могли соперничать с дневным светом. Воздух пах горячим воском и ароматическими маслами, которые жгла в латунных горелках старательная служанка.

Чистая сила пронеслась свежим ветром, срывая желтые лепестки пламени, распахнула плотно закрытые ставни, пуская в покои мелкий влажный снег, латунные горелки потухли, перестав источать сладкий удушливый аромат, пригнулось пламя горящего камина.

– Только натопила! – раздосадованно всплеснула руками служанка.

– Здесь нечем дышать. – Снег таял, оставляя на полу крохотные влажные пятна. – Было. Можете идти.

– Но…

– Идите.

Меч лег на стол, поверх раскрытых книг.

Исток – бездумный источник силы.

Исток – безумный источник силы.

Исток – неуправляемый источник силы.

Исток лучше уничтожить.

Все книги твердили об одном, но все же Фарт упрямо утверждал обратное.

Зачем?

Против окна на мраморном полу накопилась целая лужа воды, ветер полоскал богато расшитые занавеси, гармонирующие с пышным балдахином над кроватью.

Самая красивая комната, что у меня была.

Клетка для истока. В этот раз действительно клетка.

– Даже не думай, что я тебе заплачу. – Колдун звякнул о столешницу двумя серебряными и пододвинул монеты к корчмарю. Тот непонимающе уставился на постояльца, впрочем, до него быстро дошло, что слова белоглазого адресовались не ему. Эльф с косицей как у девки, немного подумав, ответил:

– Ладно, считай это подарком от старого друга.

– Лучше бы ты мне что-то более ценное подарил, – проворчал колдун.

– Что может быть ценнее человеческой жизни? – задумчиво протянул златокосый.

Корчмарь нервно сглотнул и вклинился в разговор, пока его уши не услышали чего лишнего. Впрочем, сердце подсказывало, что уже поздно.

Если уж на то пошло, то седмица у корчмаря выдалась неудачная. А если совсем по-честному, то весь год не задался, да не у одного корчмаря, а у всего села.

Когда колдун расправился с тварями на мосту, он нашептал что-то смотрящему чародею, да такого, отчего тот из Ускачки сам принесся, а за ним еще вирицкие понаехали. Рыскали по округе, жили в его корчме, да толку от них. За постой заплатили, а где жрать изволили – неизвестно. Зато купцов всех распугали. Раз в одном селе сразу несколько магов ошивается, значит, не то там творится. Так что лучше это село проехать. Мало ли…

Такого ублюдочного на заработки года у корчмаря давненько не было. Даже местные с лета попритихли, предпочитая возвращаться домой засветло.

И только народ ожил, стал засиживаться допоздна, только пошел расход яблочного вина, которое подозрительно начало вонять плесенью в нетронутых бочках, как опять заявился этот белоглазый колдун. А перед ним странный слепец.

Хлопнула входная дверь, пропуская в зал холодный сырой воздух и женщину.

Не то чтобы корчмарь был уверен, что она ведьма. Но нечто зловещее в этой молодой тетке было, и хоть платила она весьма щедро, но лучше бы все-таки убралась подальше. Со своей белой косой и повязкой на одном глазу. Второй закрывала спадающая со лба белая прядь, снегом белевшая на золотистой коже.

– Медовухи налей, сударь, – вежливо попросила посетительница. Корчмарь отвернулся, покосившись на эльфа с колдуном, которые уже недовольно переглядывались, ожидая обещанный, но задерживающийся завтрак.