Текст книги "Правила боя. Исток"

10

Жарка сладко потянулась, выпростав руки из-под стеганого сукна. Стало холодно.

– Почему убийца? Странная профессия для женщины. – Полукровка распахнула глаза. Рядом лежал Филипп, синяк слегка сошел, позеленев. Но молодой чародей все равно был хорош, как эльф. Бледная кожа светилась в темноте – до восхода солнца было еще далеко.

– Не убийца. Каратель. И это не твое дело.

– Такая красивая и убийца. – Филипп зевнул, повернулся на другой бок и зарылся поглубже в покрывало.

– Прекрати лезть к ней… – буркнули справа, где окопался Солен.

– Ты вызовешь меня на поединок? – закончил Филипп. Жарка сдавленно хихикнула.

– Он может, – добродушно отозвался Хорхе, сидевший у костра, теперь была его очередь караулить.

– Ничего, я тебя научу, как переносить даты сражений, – не открывая глаз, вставил Майорин, который, казалось, крепко спал.

Первым засмеялся дворянин, за ним остальные.

Колдун натянул поводья, остановился. В мохнатом снежном ковре оставались полукружия конских следов, наполнялись талой водой, но снова подмерзали.

– По крайней мере, мы точно знаем, что здесь ничего нет. – Лошадь эльфа перешла на шаг, поравнявшись с колдуновой Потехой.

– Тоже нет, – добавил воин.

– Даже мне уже надоело! А если все это просто ловушка, и нас дурят! – Филипп приподнялся на стременах, рассматривая открывшийся пейзаж. На горизонте чернел разрушенный замок.

– Заткнись, – бросил Майорин. – Мы будем искать.

– Здесь вообще ничего нет, – сменил тему Велор, стараясь сгладить момент. Замок превратился в груду закопченных камней, припорошенных снегом, магией здесь и не пахло, и источником тоже.

– Пойдем, прогуляемся. Эй, ребята! – Ребята, обрадованные долгожданной остановкой, уже спешивались. – Подождите нас немного.

– Мы пока воду найдем и привал устроим, – сказала Жарка. – Все равно дальше сегодня не поедем, скоро темнеть начнет.

– Мне с вами идти? – с неохотой спросил Филипп, он незаметно потирал спину. Дворянин же вообще повалился на тюки и не двигался, надеясь, что ноющая боль в пояснице, вечно прилагающаяся к подвигам и боям, пройдет сама собой.

– Нет, оставайся здесь и окружи стоянку защитой. Мы вернемся – впустишь.

– Я пойду, – неожиданно сказал Хорхе. Уж кто-кто, а этот воин знал о боли в пояснице все, и о заднице в форме седла тоже. И знал, что надо это дело размять, лучше бы, конечно, нежными женскими ручками, но, на худой конец, сгодится и прогулка в компании колдуна.

Мужчины оставили коней и пошли к руинам.

Камни потемнели и прокоптились. Эльф легко вспрыгнул на здоровенный валун в половину своего роста.

– Слушай, Майорин, ну хорошо, замок снести я и сам могу, с армией, конечно, но источник? Опять отвели?

– Или закупорили, – подсказал Хорхе.

Колдун поднялся к эльфу. Для этого ему пришлось забраться сначала на фрагмент кладки, лежащий рядом, и только потом перепрыгнуть на валун.

– Здоров ты прыгать, Вел… как белочка, и хвостиком так же машешь.

– Вы, люди, – патетичность перемешалась со сдавленным смешком, и эльф чуть не подавился, – умеете чужие достоинства превращать в повод для насмешек. Ты-то так прыгать не умеешь.

– Ну, мне зачем, я же не белочка…

Почти в центре развалин уцелело несколько комнат. Спутники, перелезая через разбитые стены и обнаженные валуны фундамента, пробрались ко входу в бывший подвал. Здесь пришлось разобрать заваленный камнями дверной проем. Ступив на разбитые ступени, Майорин бросил вверх световой сгусток. Бледный свет заструился от низкого треснувшего потолка к стенам – стены были прокопчены отнюдь не готовкой жаркого, колдун растер в пальцах сажу.

– Магия, – подтвердил его вопросительный взгляд воин. – Похоже на руины последней войны. Давненько я такого не видел.

– Тут как кувалдой все разнесено. – Велор указал на мелкую сетку трещин, потолок угрожающе хрустнул.

– Большая, видать, была кувалда. – Хорхе что-то прошептал, и звук исчез. – Здесь был эпицентр силы источника.

Майорин зашел в соседнюю комнату.

– Или истока, – мрачно добавил он.

– Это еще подтвердить надо.

– Надо. Но подумайте сами, Айрин – дочка Владычицы, использовать ее – значит, объявить войну Инессе. А тому, кто и без того собрался воевать, незачем соблюдать осторожность.

– Думаешь, что химеры и похищение Айрин все-таки одних рук дело? – Эльф механически теребил мочку острого уха.

– Даже надеюсь. Иначе нам ее не найти.

– Но если они ее используют, то война превратится в бойню. И мы будем отнюдь не в роли забойщиков. – Хорхе присел на корточки, ковыряя землю. – Источник был здесь. Как обычно, выходил с водой.

– Вода есть?

– Нет.

– И что это значит? – Велор подошел к воину и встал у него за спиной.

– Что источник тоже отвели.

Пока не стемнело окончательно, Солен уселся у костра с книгой, которую вчера дал ему колдун. Филипп пытался заслать его за водой или хворостом, но дворянин довольно успешно отругивался, и на него махнули рукой. Жарка взяла фляги и котелок и пошла искать родник, который, по заверениям чародея, был совсем близко.

Филипп трещал ветками, ломая лапник.

Дворянин перевернул третью страницу, уже поражаясь, насколько принципы сражений обычных отличаются от магических.

Мор, проклятие, дальние и меткие сгустки пламени, плазмы, шаровые молнии, волны тлена, тьмы… – сам не заметишь, как начнешь просить о крыльях, чтобы улететь из этого хаоса.

Филипп принес охапку веток, бросил и ушел опять. Солен его не заметил.

11

Жарка обернулась и чуть не выронила котелок.

– Филипп! Что тебе надо?

– Решил проводить тебя до ручья, мало ли, места здесь неспокойные.

– Отвали. Сама справлюсь.

– Как грубо.

– Ну, извини. – Полукровка набрала воды из родничка и начала подниматься по тропинке к стоянке. Парень шел почти бесшумно, но убийца чувствовала его спиной.

– Может, все-таки объяснишь, почему ты выбрала такую жизнь?

– Не хуже других.

– Кошмары по ночам не мучают? Клиенты во снах не являются?

– Если убивать наверняка, то не являются. Хочешь, докажу? Убью тебя сейчас, прикопаю в тех кустиках и буду спать спокойно.

Серебристый клинок со свистом рассекает воздух, заканчивая аккорд победным звоном осыпающегося стекла разбившейся жизни. Маленькая девочка выползает из-за сундука, так и забыв встать на ноги, прямо на четвереньках торопится к лежащей на полу женщине. Молодой эльфийке. Та смотрит вверх, не моргая и не дыша. Некоторые эльфийские кланы жестоко карают своих собратьев, осмелившихся сблизиться с человеком. Не все, а точнее, только два. Девочка теребит мертвую мать, но, не дождавшись ответа, начинает тихонечко скулить. Отец лежит рядом, он тоже не дышит.

– Что там еще? – удивляется убийца.

– Ребенок.

– Человечий выродок? Прикончи его. – Но тот сомневается, смотрит в огромные серые глазищи перепуганной девочки. И медлит.

Стрела тоже свистит, рассекая пространство.

Но тише. И врезается в основание позвоночника. Убийца не дошел до ребенка, только кровь веером брызнула на льняную ткань платьица.

Главный был немного проворней, и вторая стрела завибрировала, глубоко уйдя в дерево.

Но третья попала.

Эльф выбежал к дому и как вкопанный встал, не доходя до крыльца, трупы было видно и с улицы. Девочка даже головы не подняла.

– Не успел. – Эльфийские кланы отказались от убийства оступившихся и их семей, попросту исключая неслухов из рода, потому что любовь смела и безрассудна и ей все равно, человек то или эльф. И не все близкие отрекаются от оступившихся. Даже те, кого когда-то отвергли, предпочтя человека. Эльф все же подошел к женщине, наклонился и закрыл мертвые глаза, потом мужчине. И только тогда заметил маленькую полукровку.

– Это твоя мама?

– Да. Ты меня убьешь? – очень по-взрослому спросила девчонка.

– Нет, я тебя заберу с собой.

– Зачем?

– Не оставлять же тебя здесь одну. – Мужчина поднялся с колен, протянул руку малявке, та недоверчиво на него покосилась и встала сама.

– А это ты убил тех дядек?

– Я.

– Научишь меня так стрелять?

– Научу, – усмехнулся эльф.

И научил, воспитав Раджаэль как собственную дочь.

– Что же ты злая-то такая?

– А ты не приставай ко мне, и я буду добрая. – Филипп и сам не знал, зачем прицепился к полукровке, поэтому смолчал. Внезапно Жарка поставила котелок на землю. И присела, показывая парню рукой, мол, тоже присядь.

– Что?

– Тсс.

– Да что случилось? – одними губами спросил он, но тут услышал сам. Рядом кто-то шел.

Голоса были отчетливые, хоть и говорили шепотом.

– И на что им энта кошка? Вот приспичило, вынь да положь кошку. Да еще и крысодавку.

– Для внучка егойного, что ли?

– Да не, ему, мол, крысы по углам мерещатся, а мы кошку в деревне ищи, потом кради… Все руки исцарапает и ползамка обгадит! И как мы догадаемся, что это крысодавка?

– Тебе-то что?

– Да… – Мужчины отошли дальше, и голоса стихли.

Жарка встала и отряхнулась.

– Не нравятся мне они. Проследить бы за ними.

– Нормальные мужики: служаки или дворовые.

– И все же я прослежу. Если к утру не вернусь, идите дальше. Я вас догоню.

– Я пойду с тобой.

– Нет.

– Жарка, ты…

– Я каратель, а не экзальтированная девица. У тебя есть деньги с собой?

– Да, пара медяков. И корона, кажется.

– Найми меня.

– Что?

– Найми меня. Закажи мне убийство, кого-нибудь из наших.

– Зачем?

– Спросишь у Велора, он объяснит.

– Ну, Майорина.

– Не так. Проси меня убить колдуна. И предлагай цену.

Филипп, наконец, произнес нужную формулу, и убийца, выхватив у него монету, исчезла. Парень покрутил головой, Жарка будто растворилась в лесу. Ни следов, ни магической ауры, ни скрипа снега, только котелок стоял, где оставила его убийца. Парень подхватил котелок и пошел к стоянке.

Солен сидел на одеяле у костерка, жадно читая в свете отблесков пламени.

– А Жарка где?

Филипп только развел руками.

– Остальные еще не вернулись?

– Нет.

– Уже темно.

– И где все-таки Жарка! – Дворянин подозрительно посмотрел на молодого чародея.

– Почуяла добычу и растворилась в темноте. – Он водрузил котелок на костер, поворошил дрова, подкинул пару сухих веток и присел на одеяло.

Вода закипела, Филипп высыпал в котелок содержимое холщового мешочка – сразу резко запахло смородиной и мятой. Дворянин черпанул заварки.

– Подожди ты! – одернул спутника молодой колдун.

– Я люблю зеленый. А то с вашего зелья опять всю ночь проворочаюсь.

– А, ну тогда ладно. – Филипп хлопнул парня по плечу. – Извини, просто…

– Ты привык, что я ни беса не знаю?

– Ну, пару бесов ты все-таки знаешь. И очень близко. – Фил поочередно изобразил Майорина и Хорхе. Солен захохотал.

– Забыл еще вот это! – Дворянин скрестил руки на груди и гневно нахмурился. В этот раз смех разорвал ночную тишину. В темное небо сорвалась одинокая птица, напуганная громким хохотом, потом, поняв, что опасности нет, птица опустилась на ветку на дереве около стоянки. Она осуждающе надулась и уставилась на крикунов черными бусинами глаз.

– Убить! Всех убить! Чтобы к завтрашнему дню ни одной твари в замке не было!!!

– Но, господин! Я уже послал за крысодавкой, утром будет.

– Утром?! А что будет ночью, ты подумал? Ты подумал, что они схарчат за ночь? Меня? Тебя?

– Но, господин…

– Сам будешь ловить, Эленар. И дворню заставь! Боги, ну почему эти твари имунны к магии! Как вы могли такое создать!

Под скамьей, придвинутой к стене, закопошился серый комок. Фарт взмахнул рукой. Брызнула кровь, раздавленный крысеныш издал последний писк.

– А вы говорили, имунны…

– Я его раздавил, если его прихлопнуть камнем, он тоже его раздавит! Всех, всех перебить! Ясно?!

– Да, господин.

Агний Фарт стрелой вылетел из зала. Слуга медленно пошел вдоль стен, задувая свечи в канделябрах. Укоризненно смотрели портреты с одной стены и печально таращился юноша с гобелена, на котором крысы съели «Южную Цитадель Магии». Слуга равнодушно пожал плечами, туша язычки пламени возле объеденного произведения ткацкого искусства. Потом наклонился к гобелену, понюхал. И удивленно округлил глаза. Пахло горячим воском, дымом, крысиным пометом и салом. Совсем чуть-чуть. Слуга подогнул ткань.

Так и было. Сальный, лоснящийся след пролегал ровно по границе Инессы, именованной на полотне «Южной Цитаделью Магии».

Никаких доказательств не было, но он знал совершенно точно, кто это сделал.

Лохматая лошадка уралакской породы переступила тяжелыми копытцами по заснеженной обочине, на ней дремал согбенный годами старичок с козлиной бородкой, торчащей из-под надвинутого на нос капюшона.

– Зятлик! Старый хрыч!

– Кто старый хрыч? – пробудился старичок. – Я старый хрыч? Да ты на себя посмотри, морда давно плесенью подернулась! А челюсть наверняка в Инессе справил, знаю я там одного цирюльника, которым этим балуется!

– Сам, поди, и заказывал! – нисколько не обидевшись, хохотнул собеседник. Он стащил суконную шапочку с лысой головы и шутливо помахал ею, раскланиваясь. Два черноволосых молодых мужчины позади переглянулись.

– Я? Да я младше тебя на добрых семьдесят лет!

– Поганое здоровье у нынешней молодежи, говорил я Ильме, надо лечебницы поднимать, денег не жалеть. Но девчонка еще, куда ей про здоровье думать. А горный воздух лечит, ничем не хуже вашей хваленой силы.

Лысый легко спешился, поправил сбившуюся бороду, заправленную за пояс для удобства.

Зятлик тоже слез с мохнатого конька, оказавшись по плечо приятелю.

– Ну, здравствуй, Зятлик, старый пердун. Дожили мы до новой встречи, смотри-ка, не развалились.

– Эх, Фотий, дожили! И цены бы тебе не было, если бы ты не болтал, как мальчишка. Намолчался в своих горах?

– Куда! Видишь двух молодцов?

– Вижу, не ослеп пока.

– Ученики. Пока не наорешь – не поймут! Стар я уже молодняк гонять. Годы, Зятлик, годы…

– Поехали, покормлю вас и двинемся. Времени мало.

– Баню бы, Зятлик…

– Будет тебе баня. Будет. Но потом. Однажды…

Заяц убегал.

Заяц был жирненький, белый, но драпал быстро, спасая недавно полинявшую шкурку.

Тень перескочила прикрытый снегом бурелом, метнулась в сугроб, азартно виляя волчьим хвостом. В лунном свете блеснули длинные острые клыки. Зайчишка затрясся и припустил еще быстрее. Стук маленького сердца сливался в монотонное гудение, волк это слышал.

Волк прыгнул. Распласталось поджарое, иссушенное годами лесной жизни тело.

Тяжелая лапа сбила зайчишку, острые зубы умело перекусили шею, выпуская кровь.

Снег под зайчиком потемнел. Волк сидел, не двигаясь, перестав дышать.

Молодой мужчина подошел к волку и покровительственно потрепал серого по голове. Волк преданно посмотрел в светящиеся в темноте желтые глаза человека.

– Молодец. Теперь беги. Поймай себе еще одного, – сказал человек, убирая руку.

Зверь послушно сорвался с места.

Желтоглазый стянул шапку и утер пот, бегущий по лицу. Набрал в пригоршню жесткого подтаявшего днем, а теперь застывшего коркой снега, окунул в ладони лицо. Правый глаз мужчины сильно косил.

Человек подцепил зайчика за уши и зашагал к маленькому, притаившемуся среди елей, костерку. Ночевать на полянах Лавт Борец не рисковал.

– Лови ее!

– Царапучая зараза!

– Заходи справа и на меня ее гони, на меня!

– А это точно она?

– Да она, она! Говорила же бабка: трехцветная, один глаз зеленый, другой коричневый!

– Похожа! – Один побежал за кошкой, второй, расставив руки, шел с противоположной стороны. Кошка резко свернула и взвилась на стог сена, за ней, не успевая притормозить, впечатался ловец. Зверюга победно мяукнула и одним прыжком перелетела на столб, поддерживающий крышу, вскарабкалась на потолочную балку.

К счастью мужиков, в амбаре, кроме сена, ничего не было. Иначе простыми царапинами ущерб бы не ограничился, разросшись до разбитых голов и сломанных конечностей.

– Чертова тварь!

– Может, ее на молочко подманить?

– Где ты молочко возьмешь, уж за полночь.

– Там коровник рядом, подоить…

– Да они уж все подоены, и мне ловли кошки по горло хватает, еще и за коровами бегать.

Жарка, сидевшая на потолочной балке под крышей амбара, лениво свесила руку.

«Как бы не заснуть?» – думала девушка. Кошколовы уже битый час гоняли жертву по амбару. Сначала эльфийка делала ставки: кошка против мужиков. Теперь, позевывая, дожидалась конца представления. Рука покачивалась.

Время шло, кошколовы устали и устроились отдохнуть, развалившись на сене. Кошка заметила ритмично качающуюся конечность и пристально за ней наблюдала, настороженно дергая ушами. Достать до руки крысодавка при всем желании не могла, но сторожить не перестала, тем более со стога доносился раскатистый храп. Наконец зверюга взвилась и в одном длинном прыжке чуть не коснулась лапой ладони, и то только потому, что она была вовремя отдернута. Кошка зацепилась за другой столб когтями, повисла.

– Ох ты! – прошептала девушка. – Теперь понимаю, отчего крысы тебя боятся.

Кошка спрыгнула на пол, мягко приземлилась, снова превратившись в маленького зверька. Казалось, что она сама-то чуть больше крысы. И только глаза сверкали охотничьим азартом. Жарка опять свесила руку, дразня охотницу. В этот раз острые коготки успели оцарапать бледную кожу полукровки. Жарка чертыхнулась, поминая бесов, и руку убрала. Кошка побродила по запертому амбару, попыталась просочиться в крысиный лаз, но не пролезла.

– Смотри, сидит! – очнулся один из охотников и толкнул напарника локтем. По разговорам Жарка уже поняла, что зовут его Пирт. Мужчина кувырком кинулся к кошке, та с мявом отскочила, цапнув мимоходом ловителя за щиколотку. Второй накинул на зверушку мешок и затянул горловину. Мешок задергался, пронзительно визжа и шипя. Жарка встала на балке, приготовившись следовать за кошколовами дальше.

Они вышли из амбара и направились уже знакомой убийце дорогой, девушка скользила тенью за мужчинами, легко прячась между деревьями. Пару раз они оборачивались, но видели только лес. Ближе к утру охотники и их преследовательница вышли к небольшому замку, почти особняку, если бы не пять башенок и внушительная стена вокруг. На карте его не было…

Мужчины зашли в неприметную дверь в стене, Жарка осталась снаружи. Полукровка провела ладонью по кладке и замерла – кладки не было, стена была монолитная, будто вытесанная из цельного булыжника гигантского размера.

– Что за бесовщина.

Дожидаться рассвета полукровка не стала, она развернулась и стремительно заскользила к лесу, не оставляя следов.

Но ее все равно заметили.

Нет, не караульные на стенах, дремавшие в предрассветные часы.

Не мужики с кошкой.

Жарка бежала.

Но ее догоняли.

Волк нагонял быстроногую полукровку, оставляя позади рытвины в сугробах.

Жарка бежала, впархивая над пнями, взлетая над поваленными стволами, проносясь, будто не касаясь земли, над оврагами и расселинами ручейков.

Но волк был быстрее.

Девушка остановилась, тяжело дыша, развернулась. Вытянула вперед тонкую руку. Зверь притормозил взъерошил серый загривок. Щеря зубы.

Полукровка закрыла глаза, дыхание выровнялось.

Зверь зарычал.

Предупреждая. Зарычал и прыгнул.

Девушка повалилась на спину, инстинктивно отодвигаясь от огромной смердящей пасти. Зверь не был волком, слишком крупный, а страшная морда тупее волчьей – горбатая.

Женская ладонь утонула в густой длинной шерсти. Сжала шею стальной хваткой.

Вой мог разбудить замок. И волк не издал ни звука. Хлестнула горячая алая кровь, полилась на серо-зеленый плащ, испачкала кожаную курточку под ним. Девушка поднатужилась, застонала, сбрасывая с себя тушу.

Вместо горла у волка зияла кровавая дыра, клокочущая кровью.

– Убийца я иль не убийца. – Жарка вытерла руку о чистый угол плаща.

И все же волк был слишком крупный. Полукровка поразмышляла, достала из-за голенища длинный кинжал.

Голову она завернула в испорченный плащ, завязала его узлом и приладила на спину так, чтобы не мешал двигаться.

12

Ночь была светлая. Настолько светлая, что Рудник решил не вставать на ночлег, а двигаться дальше, доверившись яркому лунному сиянию, отраженному снегом. Ему приходилось бывать и не в таких местах в любое время года, но все же уроженцу теплого Алак-Гриона было зябко, несмотря на добротную одежду и обувь.

Рудник хотел поскорее вернуться домой в аккуратный особнячок на побережье, смотрящий окнами на линию прибоя. Колдун не любил надолго покидать своего убежища, не любил длительных поездок, наполненных неудобствами и лишениями пути. Он предпочитал просыпаться в кровати, завтракать в теплой столовой, гулять по набережной, одетым по погоде, и ежедневно умываться согретой водой. И все же он не был ни теоретиком, ни лекарем, а, значит, при случае обязан был мобилизоваться в боевую единицу и доказать Инессе, что длинные счета за его многочисленные исследования не бесполезная трата.

Получив приказ, Рудник выехал незамедлительно. Владычица великолепно умела объяснять. Объяснила и на этот раз.

Тени казались синими и живыми, скрипели деревья. Судя по луне, дело шло к утру. Рудника клонило в сон.

Конь брел по неглубокому снегу, выпуская длинные мохнатые клубы пара. По его ногам мела поземка – конь не оставлял следов. Поземка едва заметно светилась. Рудник мерз и клевал носом.

Чтобы не свалиться с коня, колдун начал мысленно ругаться на инесских зазнаек, сидящих в теплых теремах, за бревнами по полсажени в обхвате.

«Вот сами бы и не заезжали в корчмы, – брюзжал Рудник. – Сами бы не ехали трактом, сами бы не останавливались близ селений и шли чащей, путаясь в подлеске!»

Порыв ветра оборвал горячие мысли, где-то вдали взвыл волк. Он не плакал, не жаловался, не праздновал победу, не ликовал. Нет, волк взвыл коротко, зло, чтобы через мгновение умолкнуть навсегда. Рудник поторопил коня.

Конь пошел быстрее, радостно подчиняясь человеку, так правильно пожелавшему уйти от странного, страшного воя.

Вот потому он ее и не заметил. Маленькая фигурка ловко увернулась из-под копыт, но, вопреки привычке городских и сельских жителей, не стала браниться, а замерла.

«Испугалась», – понял колдун.

Луна продолжала светить, и он прекрасно разглядел женщину.

Белые катанки чуть ниже колена, выше обшитый белым сукном кожух и белый пуховый платок на голове. Немудрено было принять согнувшуюся фигурку за небольшой, прикрытый снежным одеялом холмик, притаившийся за маленькими, в полтора локтя елочками, которые его конь не счел преградой для спорой рыси.

– Сударыня, не бойтесь. Сударыня!

Она сверкнула глазами, фыркнула и очень быстро заспешила прочь от всадника.

Рудник нагнулся и посмотрел на раскопанную в снегу ямку, где виднелся серебристый побег подснежного стельника.

Травница!

Заботливо выкопав ножом растение, колдун поспешил по округлым следам катанок.

Нельзя сказать, что он был слишком бескорыстен или его грызло чувство вины за доставленное женщине неудобство. Больше всего Рудник надеялся, что у травницы окажется неподалеку протопленная землянка и найдется что-нибудь съестное в печи.

Подготовка любой серьезной операции требует кропотливой и долгой работы. Во-первых, важно произвести расчеты, которые сопровождаются вычерчиванием хитрых схем и таблиц. Во-вторых, собрать достаточно подробные сведения, внедрить их в расчеты и откорректировать последние. В-третьих, расписать, самое меньшее, пять возможных вариантов поворота событий, рассчитать вероятность каждого, распределить полученное в порядке возрастающей вероятности. Следом начать практическую подготовку, где собрать все нужное, набрать команду, подходящую к выполнению данного задания, раздать указания и амуницию. После этого стратегу полагалось взять небольшой отпуск, открыть бутылку красного грионского и, потягивая вино, предаться увеселениям.

Айрин отложила криво и неумело нарисованный план замка. Подумала и внесла некоторые коррективы. Дело не шло. Команду набирать было не из кого, амуницию добыть не удастся. Это во-первых. Во-вторых, при удачном исходе полагалось не отдыхать, а драпать подальше и побыстрее.

Обо всех остальных процессах и речи не шло. Девушка третий раз провела по дрожащей линии, нанесенной рукой воительницы. Линия истока был ровной, тонкой – линия того, кто много чертил, писал и возился с углем или пером с чернилами.

Было еще кое-что. И девушка прекрасно понимала – этого ей сделать не удастся, а значит, провалится все.