Текст книги "Чаша волхва"

– Но я правда не искала на свою пятую точку приключений, – искренне подтвердила Елена.

– Вот именно. – Алек кивнул и сделал внушительный глоток пива в надежде успокоиться. – И все же тебя туда заносит. Более того, ты просто совершаешь подвиг, отказавшись даже увидеть тот артефакт. И даже не соблазняешь хранителя. А потом тебя просто отпускают. И ты уверена, что это конец истории???

– Насчет просто отпускают ты сильно погорячился, – заметила Елена. – У меня сейчас самая натуральная ломка с душевной травмой. Но… Вообще, я понимаю, к чему ты ведешь. Хотя мы с тобой мирно сидим на берегу речки. Автобус увез меня оттуда и не сломался по дороге. Меня даже никто не уговаривал остаться на ночь. Почти не уговаривал… Но не важно. И вообще, уже завтра мы отчаливаем отсюда насовсем.

– Если спокойно доживем до завтра. – Алек не был оптимистом. – Обещай мне, пожалуйста, что при малейшем намеке на неприятности ты зовешь меня.

– Обещаю, – даже не раздумывая, ответила Елена. – Но… может, это все-таки просто влюбленность?

Она так хотела услышать положительный, хотя и заведомо ложный ответ. Алек неохотно улыбнулся и кивнул.

– Но вообще-то, – сказал он, закрывая тему. – Могла бы и плюнуть на условности и девичью гордость. Секс с монахом… В принципе, весьма пикантно! Что он, не мужик, что ли?

Глава третья. Неприятности случаются всегда

К ночи Елена полностью осознала, что находится в состоянии предвкушения чего-то очень приятного. И она понимала, что это значит. Просто кто-то, к кому она и сама была неравнодушна, в это время думал о ней.

Егор.

Так проявлялась их странная духовная связь. И это радовало – ибо давало возможность уговорить себя, что это всего лишь влюбленность.

Елена легла спать после полуночи, погруженная в мысли о Егоре. Она раз за разом прокручивала в голове события прошедшего дня, пока они не превратились в яркое и насыщенное воспоминание о прекрасной сказке. И, провалившись в сон, Елена увидела Егора. Да-да, во сне она не только видела его, но еще чувствовала все его эмоции. Игумен работал. Он сидел за компьютером и печатал какую-то научную работу об истории православной церкви. Егор пребывал в отличном настроении. Не имея большого опыта не-случайных встреч, он воспринимал приход Елены как некое романтичное приключение. И оно ему нравилось. А еще сегодня неплохо продвигалась работа над статьей. Игумен любил работать по ночам. В монастыре было очень тихо, уставшие за день монахи после ночной службы быстро расходились по кельям. И теперь были слышны только шорохи за окном, вскрики засыпающих птиц и обычные звуки засыпающего старого здания. Все это было привычным. Слушая ночь своей обители, Егор наполнялся покоем и чувством защищенности.

Когда он в очередной раз отвлекся, раздумывая, как удачнее изложить мысль, ему показалось, что в эту ночную песню вкрался другой, чужой инородный звук. Топот. Тяжелый и дробный. Быстрые шаги. Нескольких человек. В монастыре такой топот был редкостью. Братья ходили тихо и степенно.

В ночи все ощущения и чувства обостряются. Егор помнил это. Но ничего не мог поделать с беспокойством, которым буквально за несколько мгновений наполнилось все его существо. Сердце ухало в груди, по плечам пробежал озноб.

Вновь послышался такой же непонятный и беспокоящий звук. Уже ближе. Здесь, на этаже. Совсем рядом. Теперь Егор не сомневался, что в монастырь пришли чужие. И он знал зачем.

Резко вскочив на ноги, он рванулся к двери. Но не рассчитал, что враги встретят его точно на пороге…

Елена почувствовала острую боль в животе. Будто кто-то ударил ее под дых. Перехватило дыхание, тело машинально сложилось пополам. Тут же она увидела в своем странном сне, как согнулся от удара Егор.

Чужаков было трое. Мужчины, одетые в черное, в дурацких шапках и черных перчатках. Лица их были открыты, но она никого из них не знала. Как не знал и Егор. Двое схватили его, вывернув руки назад, и поволокли. Елена чувствовала боль растянутых мышц. Сбивалось дыхание, перед взором быстро мелькали половицы. Ведьма чувствовала то же, что чувствовал настоятель. Егор был упрям, и теперь все происходящее вызывало у него не страх, а гнев. Он знал, что его ведут в библиотеку. И понимал, что дальше будут у него выпытывать.

Его втолкнули внутрь, протащили еще несколько шагов, потом опять ударили, на этот раз по шее ребром ладони. В глазах потемнело, зашумело в ушах. Гнев всколыхнулся с новой силой.

– Сюда, – прозвучал холодный и властный женский голос. Это было неожиданностью, и Егор поднял голову, чтобы разглядеть эту женщину.

Она ждала этого, а потому, встретившись с ним глазами, улыбнулась. Нагло и с вызовом. Будто это была месть за какую-то давнюю обиду.

– Привет, – сказала женщина.

Егор ее узнал. Елена почувствовала это. Почувствовала, как он испытал что-то вроде разочарования и… как будто смирился с проигрышем. Елена тоже узнала эту женщину. Она видела ее раньше. Сейчас эта дама была одета совсем иначе. Черные джинсы, куртка, легкая водолазка. Распущенные по плечам темно-каштановые волосы. Она мало была похожа на ту странную незнакомку, которую видела сегодня Елена в монастыре. Но маникюр остался прежним. Ярко-алый лак с искусным рисунком.

– Ну и? – спросила она с напускной усталостью.

Егор молчал. Он пока не следил за ее словами. Он просчитывал ситуацию. Елена тоже просчитывала, надеясь хоть каким-то образом передать ему подсказку.

– Где она? – Женщина повысила голос.

Егор чуть улыбнулся. Через силу. Ему надо было ее разозлить. Пусть кричит. В ночи звуки разносятся громче. Он давно уже упразднил такую штатную единицу, как собственный келейник, и теперь немного пожалел об этом. Немного – потому что знал: не все братья спят, ведь монастырские службы идут и днем, и ночью, так что дверь в келейный корпус всегда открыта.

– Где она? – еще более нетерпеливо повторила свой вопрос женщина.

Елена видела ее глазами игумена. Грабительница нервничала. В принципе, у нее было не так много времени.

– Не знаю. – Егор врал и знал, что женщина это поймет.

– Ну да, – хмыкнула женщина. – Не знаешь… Это уже было!

Егор вдруг некстати подумал, что это все напоминает сцену из голливудского боевика. Сейчас его будут бить, может, даже пытать. Но надо тянуть время. Вряд ли подобные ситуации разыгрываются по иному сценарию.

– Что было? – спросил он как можно спокойнее.

– Вы… – с неприязнью произнесла женщина. Было видно, как она заводит саму себя, нагнетая градус ожесточения. И делала она это, борясь с собственным страхом. – Уроды недоделанные! Боженька любит мучеников, да? Как ты, как этот твой прежний настоятель? Предводители лохов, блин…

Егор почувствовал ярость, но старался сдерживаться, чтобы женщина этого не заметила.

И Елена поняла. Эта незнакомка с толпой своих подельников замучила до смерти прежнего настоятеля! Вот это да!

Елене очень надо было вынырнуть из этого странного и слишком страшного сна. Но она не могла.

Тут женщина резко выбросила руку вперед и наотмашь ударила Егора по щеке, так, чтобы расцарапать ногтями кожу. Удар получился не сильным, но звонким. Обожгло щеку. Елена тут же почувствовала боль, будто удар пришелся по ее лицу. Услышала и запах крови, ощутив ее теплое скольжение по коже вниз от рваных царапин.

И тут Егор сделал неожиданный ход. Резко вырвав руку у одного из тех, кто его держал, он быстро выпрямился и ударил женщину по лицу. От неожиданности она взвизгнула и отлетела в сторону. Тут же он нанес сильный удар одному из ее соучастников, пока тот отвлекся на свою предводительницу. Егор бил изо всех сил. Незнакомец вскрикнул и прижал руки к лицу. Но тут же Егора ударили сзади, и он не смог нанести этому преступнику еще хоть какой-то урон. Игумена схватили, опять скрутив ему руки, третий из нападавших ногой ударил его в живот, другой, смазав рукавом кровь, текущую из носа, нанес Егору удар по почкам.

Егор знал, что больше удача ему не улыбнется, теперь его просто будут избивать. Он был готов к этому, потому боль уже не казалась сильной. Но для Елены все было иначе. Резкое жжение в животе и в боку, потом ноющая боль и пугающее впечатление, будто она перестала чувствовать те участки тела, куда пришлись удары.

– Давайте, – тем временем скомандовала женщина, утирая кровь с рассеченной губы.

Ее подельники знали, что надо делать. За спиной настоятеля звякнули наручники. Потом он почувствовал холод на запястьях и опять боль в тех местах, где железо прищемило кожу. С ним уже не церемонились.

– Мученики хреновы, – продолжала раздраженно женщина. – Можно подумать, что у меня есть время. Где она?!

Егор снова усмехнулся. Он был собран, как будто прекрасно знал, что ждет его впереди. Елена тоже постаралась приготовиться, но… Его начали бить, методично, умело, нанося точные удары по самым болезненным местам. Елена каталась по кровати и стонала, не в силах проснуться. Она уже не видела ясно того, что происходит в библиотеке монастыря, только слышала раз за разом повторяющийся вопрос: «Где она?» И чувствовала боль. Боль во всем теле. На голенях, на плечах, в боку, когда кто-то из мучителей очередной раз бил настоятеля по почкам, чувствовала в животе, в голове. Она понимала, что Егор все еще в сознании, потому что, как и он, способна воспринимать эту боль.

На какой-то миг избиение прекратилось. Короткая передышка, очередные крики раздраженной женщины. Она, похоже, уже была на грани истерики. Потом Елена уловила запах сигаретного дыма. Глаза Егору застилал пот, а может, и его собственная кровь. Он практически ничего не видел. Но в какой-то момент интуитивно понял, что будет дальше. Звук рвущейся ткани, чьи-то руки на груди, а потом… Елена взвилась от боли. Намного более резкой, чем всё, что она испытала до этого. Это было невыносимо. Наверное, она закричала во сне…

Игумен молчал. Молчал, когда эта жуткая женщина затушила об него первый окурок, потом второй, третий… А параллельно на него продолжали сыпаться удары…

В какой-то момент все опять прекратилось. Вынырнув из водоворота чужой боли, почти ослепшая, Елена почувствовала, что в библиотеке что-то изменилось. Голос женщины. Встревоженный, испуганный. Даже близкий к панике. Такие же испуганные голоса ее подельников. Запах гари. Острый, противный. И треск огня. Совсем рядом. И жар… Елена поняла, что кто-то из грабителей поджег библиотеку.

Егор услышал уже знакомый топот. Но теперь уже удаляющийся. И даже не смог ощутить облегчения. Жар был слишком близко, дым забивал глаза, нос и рот. А настоятель по-прежнему был прикован наручниками к двум стеллажам. И вновь пришла боль. Намного более резкая и сильная, чем все, испытанное до этого. Но ненадолго. Измученное тело больше не могло выносить страданий, настоятель потерял сознание…

Елена резко проснулась, распахнула глаза, села на кровати. Простынь и покрывало были закручены в узел, подушка валялась на полу. По телу тек ручьями холодный пот. Правое предплечье и голень будто омертвели, гудела голова, ломило везде, где только могло ломить. Но она заставила себя встать. Чуть покачиваясь, сделала два шага, выйдя на середину номера, заставила себя успокоиться и сосредоточиться. Дыхание ее замедлилось, изменило ритм. Втянутый в легкие воздух стал гуще, сила, рожденная где-то в груди, свилась тонким щупальцем и поползла наружу, обвивая все тело. Елена закрыла глаза, а потом открыла их снова… И мир изменился.

Привычная реальность рассеялась. Резче стали звуки, ярче краски, насыщеннее запахи. В воздухе закрутились вихри силы, зазвучали отголоски чужих мыслей, желаний и чувств. Это был мир магии. Ее мир. И она могла им повелевать. Сейчас Елене достаточно было одного мысленного приказа, чтобы полностью подчинить себе человека, лишить его воли, сломать. Достаточно лишь тени желания, чтобы изменить жизнь. Чужую и свою.

Она подошла к спортивной сумке, стала доставать вещи. У нее были скупые, уверенные движения, будто замедленные, и в то же время, очень четкие. Несущие неясную угрозу. Это были движения хищника, вышедшего на охоту. Сейчас она и была хищником.

Елена прошла в ванную, включила душ, смыла с себя пот и болезненные ощущения. Вода ужасно пахла хлоркой и чем-то еще, возможно, илом. Пол, выложенный плиткой, казался необыкновенно неровным и шершавым – так тонки и обострены были сейчас чувства ведьмы.

Она вернулась в комнату по совершенно лишенному жизни стопроцентно синтетическому ковролину, чувствуя запах старой пыли, моющего средства, которым только несколько часов назад его пытались чистить, уловила даже цвета ауры и всплески эмоций уборщицы. Но Елене было сейчас не до того. Быстро натянув черные джинсы, голубую футболку с надписью на груди «Beatles», туфли на шпильках и ветровку, она расчесала волосы и закрутила их в узел. Потом взяла с тумбочки сотовый, уже мысленно добравшись до спящего в соседнем номере друга. Она даже поймала отрывок его сна, и резкое раздражение, накатившее волной, когда он услышал первый звонок телефона.

– Да! – мученически пробормотал Алек в трубку.

– Я держу свое обещание, – холодно и ровно сказала Елена. – Одевайся, Алек.

– Что случилось? – Он резко встревожился, прогнав остатки сна и чутко уловив состояние Елены.

– На монастырь напали, – коротко пояснила та. – Встретимся в холле через пять минут.

Отключив вызов, она уверенно шагнула к двери, чувствуя за ней чужое присутствие. На пороге, подняв руку, чтобы постучать, стоял мужчина в штатском. Это был не сотрудник полиции. Фээсбэшник. И судя по тому, как он сразу оценил ее состояние, весьма опытный в делах, связанных со сверхъестественным.

– Майор? – сдержанно кивнула Елена. – Он жив?

Ему не надо было пояснять, о ком идет речь.

– Да. – Фээсбэшник выбрал правильный тон, деловой и спокойный. – И не так уж и сильно пострадал.

– Сильные ушибы, ожоги на груди от сигарет, на правой голени и на предплечье более серьезные ожоги от пожара, – перечислила Елена.

– Верно, – подавил удивление фээсбэшник.

– Входите, – впустила его в номер Елена, сделав шаг от двери. – У нас несколько минут, пока мой друг собирается.

Она знала, что может доверять майору. Всего мгновение потребовалось, чтобы увидеть и проанализировать его ауру. И еще она знала, что и он готов полностью доверять ей. Что было явной редкостью для его профессии. В другой ситуации Елена непременно что-нибудь съязвила по этому поводу или же высказалась о «секретных материалах» в России, о похожести или, наоборот, несходстве майора с Фоксом Малдером. Но не сейчас. Пока ее устраивало его разумное молчание и опыт.

– Он был в сознании, – продолжал майор. – И передал вашу визитку братьям. Хотя он очень слаб.

Елена кивнула.

– Где представители церкви?

– В машине, – послушно ответил майор. – Архиепископ.

Ведьма опять кивнула. И ответила на непрозвучавший вопрос:

– Артефакт не нашли.

– Спасибо, – с достоинством ответил майор. – Я думаю, вы понимаете, как важно, чтобы никто не знал, где эта вещь?

– Никто, – со значением повторила Елена. – Даже тот, кто ждет внизу, даже те, кто встретят нас в монастыре.

Теперь кивнул майор. У них с Еленой были одинаковые цели.

Ведьма скупо улыбнулась.

– Пора…

Они вышли из номера как раз в тот момент, когда Алек закрывал дверь в свою комнату. Маг обменялся с подругой взглядом. Ее состояние Алека уже не тревожило, он прекрасно все понимал. Елена превращала реальность в свой мир, подчиняла действительность своей воле, своей магии, которую в этом мире мало кто знал.

Случилось именно то, чего они оба ожидали. Не-случайная встреча все же получила свое продолжение. И как всегда в таких случаях время изменило свой бег, пространство сломало рамки. Елена провалилась в безвременье, где реальны только она и то, для чего Судьба послала ее в этот ужасный монастырь. А ее дорогой друг зачем-то решил последовать за ней…

Алек заставил себя мгновенно собраться, мысленно настроился на волну Елены и решительно шагнул к ней. Он будто переступил невидимую грань созданной ею сферы. Чуть заломило в висках, в кончиках пальцев стало покалывать. Алек глубоко вздохнул, будто впитывая в себя густой воздух мира Елениной магии, и… привык.

Маг шагал рядом со своей дорогой подругой, глядя в спину незнакомца в штатском. И этот человек уже не казался ему таким уж незнакомым. Алек понимал, что майор ФСБ обладает непривычным для большинства его коллег опытом общения со сверхъестественным. И судя по всему, этот опыт дался дядьке нелегко. Некоторые так называемые душевные раны, похоже, так и не зажили. И часто мешали фээсбэшнику жить. Зато они же учили его беспрекословно смиряться с новыми странностями. Такими, например, какой стала в эту ночь Елена. Алека доверительный настрой и смирение незнакомца вполне устраивали.

– Куда? – деловито спросил он у фээсбэшника. – Извините. Майор, кажется?

И тут же прочитал эмоциональный протест их нового помощника.

– Павел Степанович, – более точно уловила Елена.

– Павел, – суховато поправил майор.

– Олег. – Маг пожал ему руку. – А этот с вами?

Алеку нравилось пребывать в состоянии Коровьева-Фагота при подруге, походящей на мрачноватого, если не Воланда, так Азазелло. Возможно, его нагловато-ироничный настрой поможет ей не отрываться от реального мира полностью…

И тут Алек увидел полноватого пожилого мужчину, нервно метавшегося вдоль ступеней гостиничного крыльца. На его вопросительный взгляд Елена ответила:

– Архиепископ. Отец Александр. У него сел сотовый. Но он пытался дозвониться до монастыря. Безуспешно.

Она читала мысли архиепископа, даже не задумываясь, насколько это аморально. Ее сейчас вообще не волновала мораль. Елена делила весь мир на друзей и врагов. И сейчас ей просто было нужно определить, к какой команде относится архиепископ. Его аура сияла множеством оттенков. Она видела боль за ближнего, почти отеческую любовь, беспокойство, отчаяние, страх… Диагноз очевиден.

Она шагнула вперед, даже не удивляясь, что столь простое ее движение мгновенно заставило священника остановиться и обратить на нее внимание. Елена пару секунд смотрела ему в глаза. Архиепископ обреченно ждал, даже не думая протестовать против вмешательства этой странной женщины.

– Егор жив, – ровно сказала она, не имея времени на теплоту и успокоительные интонации. – Надо ехать.

– Спасибо, – выдохнул священник так, будто еще сам не успел поверить в хорошие новости.

Елена холодновато улыбнулась. Надежда, блеснувшая во взгляде архиепископа, была ей неприятна. Сейчас в Елене мало было человеческого. Обострившиеся инстинкты гнали ее вперед. Как зверя на охоте гонит голод. В ней самой поднималось какое-то темное и острое чувство сродни дикому голоду. Жажда крови…

Елену саму пугало это новое ощущение. Но оно сейчас было ей необходимо. Благодаря этому страшному голоду она сможет сделать то, что должна.

Они сели в машину Павла. Фээсбэшник угрюмо глянул на странную пассажирку и ее спутника, занявших заднее сиденье. Алек чуть улыбнулся ему и нервно подмигнул, почувствовав, как их сопровождающий поставил блок, спасаясь от темной агрессии Елены. Оказывается, и в конторе железного Феликса есть нормальные люди. В смысле – нормальные с точки зрения таких, как сам Алек и его дорогая подруга.

Улыбка Елены больше походила на хищный оскал. Но ведьма пожалела Павла и сама первой отвела взгляд. Ей было тяжело сейчас находиться в чьем-то обществе. Голод сворачивался где-то на уровне сердечной чакры в жуткую тугую спираль. И все усиливался. Как же много искушений хранила в себе эта ночь! Этот чуть прохладный воздух, такой густой, насыщенный ароматами, мыслями, осколками желаний… Этот город, полный людей, в жилах которых течет кровь. Горячая, сладкая, пульсирующая… Нет, Елена не жаждала попробовать ее на вкус. Она хотела видеть, как эта несущая жизнь влага будет вытекать из рваных ран. Как при этом опустеют глаза, как истощится и повиснет клоками аура, как фонтаном выплеснется и иссякнет энергия. Ей очень хотелось убивать, причинять страдание и боль. Потому что это дает власть и силу… Которой в самой Елене было уже более чем достаточно. Сила, как и тот страшный голод, так же вилась спиралью вокруг ее фигуры, все наращивая обороты. Елене очень хотелось полностью раствориться в этих ощущениях. Отпустить эту темную силу, уступить голоду. Но она не собиралась этого делать. Она маг, а не обезумевшая энергетическая вампирша. Отвернувшись к окну, за которым проплывали смутные тени спящих домов и огни витрин, она мысленно потянулась вперед, туда, куда они ехали. В монастырь, в глубину келейного корпуса, за дверь спальни, которую сегодня видела лишь мельком. И она нашла там слабый отклик. Егор был жив, в сознании и… Елена опять неприятно улыбнулась. Игумена сейчас распирало от совсем не христианских чувств. Ярость, гнев, жажда мести, жажда действия. Он сейчас жил в том же странном измерении, что и она сама. И это радовало.

Елена отвернулась от окна, глянула на Алека. Почувствовала, как ему хочется взять ее за руку, крепко сжать ладонь. Это была наивная детская попытка удержать ее рядом. Здесь. На грани. Хотя он тоже чувствовал тот голод, тот же страшный гон. Он лишь чуть утвердительно кивнул своей дорогой подруге, поняв, что она ждет от него.

– Рассказывайте, – сказал Алек, метнув взгляд в затылок архиепископу.

Тот чуть вздрогнул, немного испугавшись властности тона этого незнакомого молодого человека. Но протестовать не стал. Только тяжело вздохнул, прежде чем заговорить.

– Мы нашли его почти сорок лет назад, – начал священник. – До сих пор неизвестно, как он дошел до обители. И откуда. Мы не смогли ничего узнать о его родителях. Ему было три-четыре года. Он был истощен, измучен. И… странно, что он вообще был жив…

Елена издала какой-то странный звук, больше всего похожий на шипение рассерженной кошки.

– Лукавите, батюшка, – холодно сообщила она. – Вы знаете, почему он выжил.

Священник опять дернулся.

– Я знаю о чаше, – уже спокойнее, даже как-то отстраненно и будто устало, ответила Елена на его невысказанный вопрос.

– Иначе как она могла бы узнать о том, что случилось сегодня ночью? – почти дружелюбно развил Алек мысль. – Да и на кой она бы вообще вляпалась бы в эту историю?

Павел чуть слышно усмехнулся.

– Именно, – ответила на его мысли Елена тем же холодным и чужим тоном. – Неслучайная встреча. Но никакой романтики… Вам повезло больше.

Алек тут же впился взглядом в затылок фээсбэшника. Вот оно как! Оказывается, майор тоже имел опыт таких встреч. И эта женщина, когда-то спасшая ему жизнь, до сих пор пребывала в жизни Павла. И любила его. Очень. Повезло мужику. Тут Елена права.

– Дальше, – распорядилась Елена, послав еще один острый взгляд в затылок архиепископа.

– Я сам был послушником в этой обители, – уже по-другому заговорил он. Спокойнее и как-то… обреченно. Даже устало. Наверное, так излагают суть дела на исповедях. – Нас с братом отдали в обитель, когда мне было семь, а ему пять. Нас учили в школе, в деревне, что рядом с монастырем, нас воспитывали монахи, заменившие нам родителей…

Алек тут же ощупал взглядом ауру святого отца и стал сравнивать. Образ улыбчивого монаха в церковной лавке из монастыря появился почти сразу. Понятно. Он краем глаза заметил легкий кивок Елены. Его дорогая подруга тоже сделала некоторые выводы.

– Мы все знали о чаше, – продолжал между тем отец Александр. – Но, конечно, никто ее не видел. И не потому, что существовал запрет на это. Просто никто не знал, где она. По преданию, она была скрыта в ските, где жил основатель обители. Мы только немного чувствовали ее…

Алек ощутил, как Елену резко передернуло. Да, не почувствовать чашу трудновато. Он сам готов был биться в ознобе, когда вспоминал тот поток энергии, который обратила на него его дорогая подруга несколько часов назад на берегу Волхова.

– Когда вы нашли Егора, чаша была у него в руках.

Это было констатацией факта. Но Елена произнесла это намного спокойнее и даже дружелюбнее, чем все, что она говорила прежде. Похоже, воспоминание о силе артефакта заставило ее взять себя в руки. Алек заметил, как спираль ее силы перестала пульсировать, а просто висела в тесном пространстве машины, будто волшебные доспехи вокруг фигуры ее дорогой подруги, так стремившейся на очередной подвиг.

Она уловила его насмешку, чуть улыбнулась. Пусть немного натянуто, но все же… А еще Елена нащупала его руку и положила ему на предплечье свою ладонь. Алек предпринял огромное усилие, чтобы не вздрогнуть от ее прикосновения. Будьте осторожны в своих желаниях, они могут исполниться. Интересно, волки перед тем, как напасть, тоже такие трогательные? Хотя Елена, конечно, контролирует себя лучше. Чуть-чуть лучше…

– Все верно. – Тон священника между тем вновь резко изменился. Полыхнула золотом аура. Алек чуть насмешливо скривил губы. Все же перед ними архиепископ. Быстро батюшка силенки восстанавливает.

Архиепископ чуть повернулся на сиденье своей мощной фигурой и вперил в них тяжелый взгляд. Алек частенько замечал такой у высших чинов церкви.

– Наш мир, – заговорил отец Александр хорошо поставленным голосом, каким наверняка не раз обращался к пастве. – Мир Церкви и Господа нашего, в чем-то очень похож на ваш. Мир магии? Да? Чудеса – его неотъемлемая часть. И так же, как вы, мы принимаем чудесное как данность. Разница лишь в том, что в нашем мире чудо и все иное, повседневное – подарок бога. Вы же имеете несколько иное мнение на этот счет.

– Почти не принципиальное различие, – подал голос Павел.

Алек опять не удержался от усмешки. О да! Похоже, фээсбэшник очень даже не плохой тип. Его дорогая подруга не ошиблась. Хотя… Маг вдруг в полном объеме оценил странность ситуации, в которой оказался. В одной тесной машине сидят два мага, фээсбэшник и священник. Три противопоставленных друг другу силы, объединенные союзом, суть которого каждый из них даже не в состоянии полностью осознать.

Алек приободрился. В нем появилась странная злая веселость.

– Так ли уж оно не принципиально? – самым провокационным тоном поинтересовался он.

– Церковь – это еще и власть, и ответственность, – выделяя каждое слово, продолжил священник. – И в какой-то мере политика.

– Это прежде всего политика, – так же значительно возразила Елена. – И если бы не странная связь между мною и Егором, вы бы, проводя свою политику, даже близко бы нас к монастырю не подпустили.

– Согласен. – Отец Александр позволил себе чуть улыбнуться. – И если бы не тот факт, что только ваш дар способен помочь церкви в этом деле, я приложил бы все силы, а это, поверьте, не мало, чтобы вас близко от отца Георгия не было. Но такова воля божья. И таков выбор Егора. Таковы обстоятельства… – архиепископ чуть помолчал, а потом продолжил более мягко: – но тогда, когда нам было всего по двадцать, не было политики, не было обстоятельств и прочего. Была только вера. И был маленький мальчик, измученный, голодный, очень серьезный. И чаша. Которую он держал в руках. Это было чудом. И мы приняли его как данность.

– И вы посвятили его Церкви, – холодновато и зло напомнила Елена. – Это ли не политика? Ведь он с рождения, а то и раньше, был посвящен иному богу.

– А никто и не собирался его посвящать. – Архиепископ усмехнулся почти так же зло. – Хотя, конечно, это было бы идеальным стечением обстоятельств. Политика… Как будто вы не захотели бы обладать тем, что принадлежало ему!

– Не захотела, – после некоторой паузы с достоинством заявила Елена.

Алек увидел изумленный взгляд Павла в зеркальце заднего вида, заметил, как вдруг вздрогнул священник. Да! Его дорогая подруга просто мастер в ударах ниже пояса.

– Чаша исчезла, – отстраненно продолжил рассказ отец Александр, глядя в темноту за лобовым стеклом. – На следующее же утро. Еще одно чудо. Мальчик, практически лишенный сил, сбежал из-под присмотра и спрятал чашу. А мы… Мы даже боялись спросить его, где. Он был совершенно чужд нам с одной стороны, а с другой… – Архиепископ заставил себя улыбнуться. – Могу представить, сколько шуток вы отпустили по поводу мужиков-затворников и их нравов.

Алеку на этом моменте стало несколько неуютно и даже стыдно.

– В монастырь уходят по разным причинам, – продолжал между тем священник. – Но каждый из монахов все же нуждается в обществе. В семье. Мы же люди. И появление этого мальчика… Это как рождение сына в семье. Надо же хоть кого-то любить… И он остался с нами. Хотя мы понимали, что причина не в нашей доброте.

– Чаша не покидала монастыря, ведь так? – уточнил Алек.

– Нет, конечно, – подтвердил архиепископ. – Потому оставался и Егор. Но однажды, когда ему было всего семь, он пришел ко мне и попросил крестить его.

Елена вздрогнула. Алек обеспокоенно повернулся к ней. У его дорогой подруги был очень и очень злой взгляд. Какой бывает у людей, потерпевших неожиданное поражение.

Он не разделял ее чувств. Маг просто представил себе серьезного маленького мальчика, живущего с таким огромным грузом на душе. Одного в совершенно чужом мире, к которому его привязал этот проклятый артефакт.

– Ему была нужна защита, – сказал он.

Архиепископ опять развернулся на сиденье всем своим грузным телом и смотрел на Алека… растроганно.

– Спасибо, – искренне поблагодарил он мага. – Да. Я тоже думаю, что это так. И он сам посвятил себя нашему Господу, хотя никогда бы не смог принадлежать ему полностью. А мы и не настаивали. Егор жил у нас, рос, потом отправился учиться. Он приезжал, и довольно часто. Что вполне понятно. И с каждым приездом все больше интересовался делами монастыря. А потом вдруг вернулся насовсем и принял постриг.

Некоторое время все четверо молчали. Павел уверенно вел машину по совершенно темной дороге, где, казалось, снесли все фонари. Архиепископ переживал произошедшее, а Елена… в какой-то миг она утратила интерес к рассказу, и теперь полностью погрузилась в себя.

– Чаша, – сказал Алек задумчиво. – Но почему о ней ничего не известно? Ведь нет никаких упоминаний в летописях, нет легенд. С учетом силы этого артефакта…

– Они, конечно, есть, – чуть насмешливо отозвался фээсбэшник. – Но не для общего пользования.

Елена усмехнулась.

– У вас или у Церкви? – переспросила она.

– У нас, – ответил Павел почти весело. – С некоторых пор. Вернее, с тех самых.

Оба мага понимающе кивнули. Во времена бурного строительства Советского Союза новые власти кинулись уничтожать храмы, рушить религию, которая составляла достойную конкуренцию новой идеологии. А в храмах были архивы… Может, серая толпа, в озверении разбиравшая по камушкам церкви и расстреливающая священников, и не могла оценить всей важности тайных архивов мест отправления религиозных обрядов. А вот бравые сотрудники НКВД, среди которых, кстати, было много хорошо образованных людей не совсем чтобы крестьянского происхождения, очень ценили новые знания, доставшиеся им от «врага».