Текст книги "Как путешествовать без денег? Лайфхак от профессионального путешественника"

Пройдя в ворота, я оказался на четырехугольном внутреннем дворе, где находилась древняя мечеть. Я разулся и вошел; в мечети было множество людей, воздух был тепл и густ. Одни люди, закрыв глаза, молились, другие, сидя или стоя, читали коранообразные книги, третьи столпились в стороне, пытаясь прикоснуться к большой (метра три в высоту, четыре в длину) расписанной гробнице. Протиснувшись, я прикоснулся тоже (надеюсь, она не осквернилась от моей не-мусульманской сущности). Интересно, что все окружающие люди были мужчины; женщины, видимо, имеют отдельный вход.

…Сейчас к нам на улице Кума подошел человек и спросил: умеем ли мы играть в шахматы. Макс, чемпион Твери и Тверской области, тут же побежал играть, чтобы сделаться и чемпионом Кума. Но через десять минут житель Кума выиграл. Победа во второй партии, напротив, досталась Максу. Сейчас они играют в третий раз, а я стою возле них и наблюдаю мечети и окружающий мир.

Завтра нам нужно будет вернуться в Тегеран и зайти в «Атпо хориджи» (отдел продления виз). Мы в четверг сдали туда свои паспорта и множество потребных туда бумаг. Пятница здесь выходной; сдав вчера эти документы, мы вынуждены гулять по Ирану до завтрашнего дня без паспортов, что несколько опасно. Надеюсь, завтра паспорта вернутся к нам с уже продленной визой, и мы продолжим свой путь.

Иран, автобус Тегеран – Кум, 21.02.98.

Уже три недели, как мы выехали из дому, и всего 7 дней с тех пор, как мы толкали автобус вверх на заснеженных перевалах Армении. Тут все иное, и солнце светит не по-февральски: +15 °C. Купили мороженое. Автобус толкать не надо: едет сам.

Вчера, когда возвращались из Кума в Тегеран, проехали автостопом впятером, с пятью большими рюкзаками, в одной легковой машине. На подъездах к Тегерану нашу машину остановили полицейские – проверить документы. Паспортов ни у кого не оказалось (мы ведь сдали их на продление), остались только желтые полицейские бумажки, которые нам выдали на въезде в Иран. Но повезло, все обошлось: почтительно поглядев на иностранцев, полицейские отпустили машину вместе с нами.

Заночевали уже в Тегеране в парке Лале. Здесь парки не такие, как в России: весьма ухоженные, постриженные, цивилизованные, с искусственными прудами, речками… Только легли спать (в палатках), как нас разбудили работники парка и хотели выгнать. Увидев, что мы «хориджи» (иностранцы), нас зауважали и просто попросили переставить палатки от того забора, к которому мы их привязали, в другое место. Насколько я мог понять, с другой стороны ограды находились какие-то секретные военные объекты. Мы перешли и опять заснули. В 7 утра пришли новые сторожа, разбудили нас и выгнали. Такая же ситуация была позавчера в другом тегеранском парке: нас будили утром и вечером. Прикол в том, что садовники не знают ни английского, ни русского языка и собираются в толпу, пытаясь поговорить с нами. В обоих случаях вечером приходило человек по шесть.

При этом любопытно, как они возникают (это было одинаково, хотя мы ночевали в разных парках). Вечером, видимо, происходит обход парка. Обнаружив нас, садовник начинает громко свистеть в имеющийся свисток и, подходя к нашим палаткам, начинает их пинать ногами, громко бормоча непонятно на фарси. Каково же его удивление, когда из палатки вылезают «хориджи» (иностранцы), громко бормоча что-то непонятное садовнику. Садовник тут же перестает пинать палатки и призывает громкими свистками и криками себе на помощь остальных. Их удивлению нет предела, но в парке, по их теории, спать нельзя. В первом случае они боялись, что мы замерзнем; во втором боялись близости военного объекта. Только после долгих бесед нас оставляли в покое; но утром, еще до рассвета, мы просыпались от знакомого звука свистка: это садовники совершают утренний обход, очищая парк от деклассированных элементов.

Сегодня в Тегеране мы наконец получили паспорта с продленной на 10 дней визой. В очереди за паспортами видели многих интересных людей – иностранцев. Большинство оных оказались гражданами Афганистана. Я обошел всю очередь, стараясь найти англоговорящего афганца, но к счастью не пришел. Пришлось объясняться «на пальцах». Афганцы объясняли (в основном жестами), что на их родине нужно быть бородатым, а без бороды в их страну ехать не следует. Власть талибов им не нравилась. Другие два человека, высокие, рыжебородые, в длинных белых халатах, происходили из пакистанского города Пешавара. Пакистанцы мерзли и смешно кутались в свои халаты, но бороды торчали наружу.

Там же нами был выявлен и наш питерский друг Костя Шулов, успешно получивший в Армении иранскую визу и вслед за нами поехавший в Иран. На дорогу от границы до Джульфы он потратил 1$, а в остальном его путь был схож с нашим. Костя будет продлевать визу, а затем отправится в путешествие по Ирану, но Индию не посетит.

Иран, Бам, 25.02.98.

Здесь тоже есть свой Бам – это небольшой городок на юго-востоке Ирана. Сижу на солнышке во дворе мечети, ем финики и пишу письмо.

От Кума до Бама мы проехали стопом через Кашан, Исфахан, Керман. В Исфахане трех из нас (меня и еще двух) хитро обокрали люди, сказавшиеся полицейскими. У меня, например, украли 200$. Случай для Исфахана весьма редкий. Однако мы не расстроились и продолжили путь; у меня, например, есть еще целых 100$, что соответствует 1000 кг апельсинов в этих местах, или 20 000 лепешкам хлеба. Полагаю, этого хватит.

Сейчас подробнее опишу технологию воровства. На одной из улиц Исфахана к нам подруливает белый «Пейкан» (жигуль местный). В нем – два усатых человека.

– Полис, – говорит один из них, предъявляя удостоверение с фотографией и непонятными надписями на фарси. Нас жестами приглашают сесть в машину, рюкзаки – в багажник.

– Паспорт, – и господа, сидящие на переднем сиденье, кропотливо изучают наши паспорта. – Гашиш? наркотик?

– Ноу-ноу, – уверяем мы.

– Open pokets, I want to see pokets, – интересуются господа, и мы послушно предъявляем содержимое карманов. Спектакль продолжается минут пять, господа делают вид, что ищут наркотики, даже нюхают чего-то. – Do you have dollars? False dollars? I want to see! – (Доллары? фальшивые?) Поскольку после недавнего случая с пропавшим рюкзаком О.Матвеева я переложил все свои деньги в ксивник, месторождение долларов на виду, и полицейские с интересом изучают наши деньги на просвет.

– О-кей, о-кей, – и пока напарник водителя выгружает на землю наши рюкзаки из багажника, главный «шмональщик» кладет все наши паспорта и деньги в найденый у нас же полиэтиленовый пакетик, возвращает их нам, и машина уезжает. Мы (уже подозревающие что-то) хотели переписать номер, но, увы: номер был специально заляпан и затерт белой краской.

Пересчитали деньги – так и есть! большая часть денег отсутствует. Мы, конечно, направились в полицию, потом в российское консульство, но успеха не имели. Белых «Пейканов» в Иране пруд пруди. Но не переживать же из-за денег! И мы продолжили гулять по Исфахану.

Мы направились на площадь имама Хомейни – ту самую, которую нам так и не удалось обойти прошлым летом из-за того, что местные жители зазывали нас в гости. Да и сейчас – идем, навстречу наш юный друг, продавец ковров.

– О, my friend! Мы встречались в прошлом году! Я помню! Заходите! – и вся наша компания подверглась очередному показу ковров. К счастью, необычно холодная для Исфахана погода разогнала других гуляющих, и больше никто смотреть площадь нам не мешал.

Когда же настал вечер, мы озаботились ночлегом. Разбились на две партии. В моей были Руслан, Макс, Лена и Владимир. Мы отправились на юг города, в район Исфаханского университета, желая попутно подружиться с какими-нибудь англоговорящими студентами и заночевать у них.

Первое знакомство, с молодыми курдами, не привело нас к успеху – студенты постеснялись предложить нам ночлег, а мы постеснялись попросить. Зато следующим человеком, заинтересовавшимся нами в тот момент, когда мы шли вдоль университетской ограды, был преподаватель геологии этого университета, Рахмат Элхами.

Рахмат, великолепно говорящий по-английски (он несколько лет работал в… страшно сказать… U.S.A.), заинтересовался нашей сущностью. «У вас есть какие-то проблемы?» – «Да, мы хотели бы переночевать, но чтобы это было бесплатно», – честно ответили мы. – «О, вы можете переночевать в студенческом общежитии, пойдем, я вас впишу», – и мы направились к воротам университета.

Исфаханский университет, с обучающимися там двадцатью тысячами студентов, представлял собой целый городок. Мы зашли на вахту, преподаватель, путем долгих переговоров по телефону, получил «добро» от начальства, и мы поехали на машине к нужному нам зданию общежития. Машина, кажется, принадлежала Рахмату. «Четверых парней, – сказал Рахмат, – можно поселить сюда, а девушка, если захочет, может переночевать у меня дома. Завтра утром я завезу ее на машине к вам».

Так оно и вышло. В нашем распоряжении был целый этаж («Вам сколько комнат – одну, две, три?»). Койки были застелены чистым бельем, батареи жарко натоплены, имелся душ и горячая вода – настоящий студенческий рай. Других жителей на этаже не было. Мы заняли одну комнату, помылись, постирались и превосходно заночевали. Наутро Рахмат, по пути на свою преподавательскую работу, завез нам накормленную Лену Крымскую, мы поблагодарили иранца и продолжили осмотр Исфахана.

Этот день был по-ирански теплым и солнечным. Мы осмотрели длинные древние каменные мосты и поехали на автобусе в западную часть города.

Там находилась знаменитая мечеть с качающимися минаретами, которую мне так и не удалось посетить в прошлый визит в Иран. Сейчас мы располагали временем. После долгой торговли со стражами минаретов – стражи хотели 5000 риалов с носа, а мы предлагали открытки с видами Москвы и металлические рубли – мы поднялись наверх. Башенки-минареты действительно качаются, и человек, поднявшийся наверх, легко может в одиночку раскачать один из них. Амплитуда колебаний составляет 10–15 см. Интересно, что в это же время начинает самопроизвольно раскачиваться (с амплитудой 5 см) и соседний минарет.

Мы недолго гадали, как средневековым строителям удалось достичь такого эффекта. Самую правдоподобную теорию предложил Руслан: «Построили хреново, все шатается, ну и объявили это чудом света!» Покачавшись на минаретах, мы направились дальше, туда, где на большой горе находился древний, ныне заброшенный храм огнепоклонников. Религия огнепоклонников (зороастрийцев), возникшая на территории современного Ирана 2500 лет назад, ныне имеет совсем немного приверженцев. Большая часть оных, спасаясь от нашествия древних исламистов, 1200 лет назад бежала в Индию, где их потомки проживают и поныне.

Древний храм, когда-то представлявший собой настоящую крепость, был в запустении. Никаких сторожей, взимающих деньги, не было видно. Спрятав рюкзаки в местных садах-огородах, мы поднялись наверх. Вершина горы оказалась увенчана круглой глиняной башней. Это была, вероятно, так называемая «Башня тишины»: сюда поднимали тела умерших, чтобы они были съедены птицами. Мертвые существа давали жизнь живым…

С башни открывался вид на город Исфахан, на дороги, горы и сады. Я достал лепешку хлеба и принес ее в жертву духам древнего храма, духам города и духам дороги, прося их послать успех нам и всему человечеству.

Я просил, чтобы наше путешествие в Индию и обратно прошло благополучно,

чтобы все люди, которые помогали нам в дороге, все, кто подвозили, вписывали и кормили нас в пути, получали бы не меньшую, чем мы, радость от этого,

чтобы воры, похитившие вчера у нас 500$, истратили их на благие дела,

чтобы водители, подвозящие нас по трассе бесплатно, не чувствовали себя обиженными,

чтобы наши родители, читая наши письма, не беспокоились о нас и знали, что все с нами будет хорошо,

чтобы все наши приключения пошли нам на пользу и чтобы во всем мы увидели смысл,

чтобы после нашего путешествия о нем создалась полезная книга

и чтобы все путешественники, которые прочтут эту книгу и поедут в Индию по нашим стопам, достигали успеха.

* * *

Вчера, применяя автостоп, мы въехали на восток Ирана – это настоящая иранская провинция. Даже пахнет провинцией. За исключением городов-оазисов, здесь все пустыня. Перепады температуры очень велики. Ночью ниже нуля, а днем +25 в тени и выше. Едешь по трассе несколько десятков километров, все безжизненно и пусто, но подъезжаешь к городу – цветут цветы, растут пальмы. Все в зелени. Мечети повсюду.

В пустыне сутки назад мы разводили ночной костер из верблюжьей колючки, чтобы согреться. Горит она хорошо, но «стреляет» искрами, и я прожег в своей палатке вентиляционные отверстия. В другом месте мы поставили палатку в каких-то развалинах посреди пустыни. Судя по размерам развалин, это мог бы быть целый базар или дворец.

А вчера вечером нас подвозили наркоманы, которые в кабине курили гашиш. Нам с Максом тоже предлагали, но мы отказались.

Интересна технология курения гашиша в кабине грузовика. Это происходило ночью. Пока один водитель рулил, его напарник доставал большой красный газовый баллон (как у нас на даче) и зажигал горелку. Брал в правую руку металлическую проволоку и нагревал ее докрасна. В левой руке мужик держал темную колбаску, похожую на смолу, это и был гашиш. Прислоняя к колбаске раскаленную проволоку, он получал дым – испарения гашиша, которые тут же всасывал через бумажную трубочку, которую держал во рту. Курильщик веселился, предлагал нам покурить и помогал нам изучать язык фарси, пока его напарник вел грузовик по ровной, гладкой дороге через бескрайнюю пустыню. Перед постами местного ГИБДД мужик выключал газ и прятал гашиш. И не зря: в Иране за употребление, распространение или хранение наркотиков применяется смертная казнь!

Я уже знаю сотню слов на фарси, чего хватает на 5 минут разговора. Даже часто понимаю, о чем меня спрашивают.

Хм, 9.30 утра, а так жарко. Проснулись мухи. Я сворачиваю писание. Привет всем!

Письмо шестое.

Иран, Бам, 25.02.98.

Ув. г-да мама, папа и Ксюша! Сижу на почте (где я только что отправил вам письмо № 5) в г. Баме на юго-востоке Ирана. Сегодня 26 дней, как я выехал из Москвы. Надеюсь, вы там живете активной жизнью, пишете книжки, учиняете спектакли и проч. Мы тут тоже не скучаем.

Удачно прокатились по всему Ирану, теперь для меня это такая родная, привычная страна. Познаем устный фарси-язык, а Руслан и Макс впридачу усердно изучают письменность. Один из нас, Дима Назаров, уже проявил некоторые свои пленки. Он у нас самый навороченный фотограф, наблюдателен и фотографирует вещи, не каждым замечаемые. Например, увидел в какой-то витрине стопки консервов, и на каждой надпись по-английски: «Telephone». Он тут же снял эти консервированные телефоны. Доедем до Москвы, и все мы свои фотографии тоже сделаем явными миру.

Здесь жарко днем, обидно, что в шортах ходить нельзя, а у вас, видимо, холодно – на фарси это звучит «сард», даже «хейли сард» (очень холодно). По Ирану ездить стопом проще, чем у нас, – стопятся хорошо, главное помнить заветную фразу «пуль надорам» (нет денег) и ею предупреждать водителя. Число деньгопросов снизилось до мизерной величины. Наука живет и побеждает!

Иран, автобус на Захедан, 26.02.98.

Автобус тоже бесплатный. Мы ему: пуль надорам, а он нам: да садитесь, все равно пустой! Так и едем.

Наше путешествие еще интереснее и необычнее, чем мы предполагали, сидя в Москве. Вчера в Баме осмотрели «арг» (крепость). Это круче, чем все, что мы видели до этого: целый город из сухой, необожженной глины, с супер стенами, башнями, дворами, мечетями, базаром, подземельями, колодцами и т. д. – без единого жителя. Арг-е-Бам основан около 22 веков назад, а несколько столетий назад по каким-то причинам был оставлен. Многое развалилось, многое осталось, кое-что подправляется реставраторами. Немногочисленные посетители, женщины в черном и загорелые подростки, только подчеркивают пустоту этого города. С крыши самой высокой башни, на которую легко подняться, виден старый город сей, и новый город, сады финиковых пальм, современные глиняные заборы и дома – немногое изменилось за столетия.

В Баме встретили Костю Шулова. Он вслед за нами, продлив свою иранскую визу, отправился в путешествие по стране. Дима с Данилой назначили ему встречу в Баме (вчера), но не появились сами. Шулов и сам не прибыл вовремя – его автобус опоздал, но мы с Максом были рады увидеть его у стен крепости.

На автобусной станции в Иране.

С Шуловым был связан интересный прикол. Еще в России Шулов решил изучить и применить фразу «Коджа мумкенэ казойэ хошмазэ ва арзон хорт?», т. е. «Где можно вкусно и недорого поесть?» Он решил применять ее в Баме. Когда мы из крепости вернулись в современный город, Шулов стал задавать ее всем жителям. Жители указывали разные направления (имея в виду разные места), и вскоре мы запутались. Мы ходили по Баму и с бумажкой в руках задавали местным жителям сей коронный вопрос: «Коджа мумкенэ…» Наконец некие доброжелатели посадили нас в такси и отвезли в некий полупустой и довольно дорогой (по иранским меркам) ресторан. Отступать было некуда, и нам пришлось поужинать в нем, тем более что ресторан был уже на окраине города, где не было видно других заведений. Потратив почти по два доллара на человека, мы направились на выезд из города, где мы с Максом поставили палатку, а Шулов, попрощавшись с нами, уехал ночным стопом в сторону Кермана.

Ночью – спали в пустыне – бушевал величайший в мире ветер. Мы с Максом лежали, укрывшись тентом, пришпиленным к земле (палатка не выдержала бы такого напора ветра и песка). Самая настоящая пустыня, даже больших камней не найти, чтобы положить на тент. Ночью было не тепло, тем более что нам пришлось бороться с этим ураганом – он норовил просочиться через какую-нибудь щель между песком и тентом и надуть нам песка. А уже в 8 утра высоко стоит солнце – сухая жара. Машины стопятся почти все.

По дороге к Захедану, и вообще к пакистанской и афганской границам, увеличивается количество чек-постов. Военные посты стоят прямо посреди пустыни. Это большие цилиндрические башни, с зубцами, диаметром около 7 метров и высотой метров тринадцать, выполненные в том же стиле, что и башни древней крепости Бам. Некоторые из них, вероятно, пусты, но все равно огорожены от непрошеных гостей рулонами колючей проволоки, лежащими прямо на песке и утопающими в нем. Другие башни являются аналогами постов ГИБДД. Почти на каждом посту автобус останавливают. Солдат заходит в автобус и всматривается в пассажиров. Заметив в нашем лице «хориджи» (иностранцев), изучает паспорта с умным видом. Иногда видно, что солдат не знает английской грамоты: откроет паспорт вверх ногами, да еще на той странице, где стоит какая-нибудь другая виза, поглядит с умным видом и вернет паспорт. Но на одном посту ГИБДД солдат взял наши паспорта и ушел в башню. Мы обеспокоились: еще уедем без паспортов! Но водитель нашего бесплатного автобуса терпеливо ждал. Наконец наши паспорта протянули нам в окошко, и мы продолжили путь.

Мы приближаемся к Захедану. Это 1605 км от Тегерана. Мы проехали почти всю дорогу, от Кума до Захедана (1450 км) стопом. Наука побеждает!

Иран, Захедан, 26.02.98

Городок сей, на крайнем юго-востоке Ирана, вблизи афганской и пакистанской границ, являет собой необычайно пеструю смесь всех народов. Персы, белуджи, афганцы и мн. др. – город настолько колоритен, что его бесполезно описывать. Сначала, впрочем, он мне не понравился. Приставучие торговцы, назойливые предлагатели всяких услуг, мальчишки-попрошайки и просто любопытные окружают путешественника плотным кольцом, стоит ему лишь на минутку остановиться.

– Хориджи! хориджи! коджа мирид? (иностранец! иностранец! куда идешь?) – кричат мальчишки.

– Ман мирид Пакистан!

– Пьядо дур! хейли дур! (пешком далеко! очень далеко!)

– На, пьядо на. Машин.

– Пули! пули! (дай денег!)

– Пуль надорам!

Типичный диалог. А вокруг города – бесконечная пустыня, населенная только верблюжьей колючкой и солдатами. По-моему, 20 % иранцев – солдаты. От Бама до Захедана нам встретилось четыре военных поста, где у нас спрашивали «Паспот» и «Коджа мирид».

Вот к нам подкатывается машина-такси.

– Мистер, такси? такси?

– Пьядо! Такси геран! (пешком! такси дорого!)

– Такси арзон! арзон! (дешево!)

А на северо-востоке виднеются горы.

Еду сейчас в паре с Максом из Твери. Макс оказался тихоходен и надоедлив. Он хочет спать в отеле. Я экономлю – отели в этом городишке стоят почти 2 доллара за ночь; Макс ищет дешевый отель, я пишу письмо.

Пока мы интересовались отелем, к нам привязался местный англоговорящий мужик. Он работает переводчиком на таможне в Тафтане. Помимо этой работы, он оказался, по-моему, внештатным рекламным агентом, предлагавшим нам отель, такси и другие услуги по ценам, на которые мы не могли согласиться. «Дешевле все равно нигде ничего не бывает», – строго предупредил переводчик и исчез, а Макс продолжил поиски дешевых отелей.

В Захедане, в столовой, имели плодотворное общение с двумя людьми, по виду похожими на хипов. Они ехали из Индии домой. Один парень был родом из Турции, другой из Барселоны. Третий, привязавшийся к нам, был местный (из Мешхеда). Очень полезна была наша беседа. Хипы приехали в Захедан озабоченные – где бы найти книжный магазин? Они хотели продать туда уже сильно потрепанный путеводитель по Пакистану из серии «Lonely Planet». Книжных магазинов в Захедане я не знал, но с удовольствием сам у них этот путеводитель и купил, заплатив назначенную мною же цену – 25 000 риалов (5$). Хипы нуждались в деньгах, а книга была нужна мне. В Москве такой путеводитель, только новый, стоит втрое дороже. Теперь я познаю мудрость всю.

Настроение на 100 % хорошее. Здоровье тоже. Никаких таблеток не пью. Жарко. Не очень грязно. Народ любопытен. Отношения в группе путешествующих различные. Макс успел утомить многих; они не имеют палаток и цепляются к имеющим. Прочие о’кей. Крымская тоже в порядке. Мылись недавно. Проблем не имеется. Пакистан близко. Цены низкие. Общее настроение и состояние лучше, чем на выезде из Москвы. Природа жесткая, но красиво. Через пару месяцев буду дома.

Целую. Привет. Антон.

* * *

Интересна наша дальнейшая судьба в Захедане. Ближе к вечеру оказалось, что Макс не нашел себе приемлемого отеля, вернее, нашел, но один не хотел туда идти, говоря, что у него нет будильника (а мы должны были назавтра встречаться на автовокзале в 6 утра). Я же, владелец будильника, в отель не хотел. Мы нашли на карте туристский кэмпинг – он находился на выезде из города (где шоссе на Пакистан). В кэмпинге нам предложили ночлег в домиках. Мы отказались и решили поставить палатку. Поставить палатку бесплатно нам не разрешили, вернее, одни сотрудники кэмпинга разрешали, а другие нет. Мы покинули кэмпинг (Макс все ворчал, что это по моей вине, можно было, дескать, договориться) и пошли на выезд из города, чтобы поставить палатку там.

Однако нужно помнить, что это был выезд из города на восток, в Пакистан, и по обе стороны дороги шли, как мы различали в темноте, какие-то заборы. Наконец город кончился, и мы пришли прямо на военный контрольный пост со шлагбаумом! Здание светилось окошками. Отступать было некуда (повернуть назад, в темноту – еще начнут стрелять?), и мы зашли туда, спрашивая, можно ли переночевать у них. Удивленные лица. Командир позвонил старшему, англоговорящему человеку, и я через телефон задал свои вопросы. Заночевать и даже поставить палатку рядом нам не разрешили, и мы с Максом вернулись в Захедан, где и улеглись спать на каком-то поле типа футбольного, скрытые от глаз людей окружающим его забором. Мы слегка беспокоились, ибо в приграничном Захедане люди, остающиеся на ночлег, должны регистрироваться в полиции, но все обошлось.

Теперь представьте себе какое-нибудь наше приграничье, типа Выборга. Двое иностранцев, по-русски ни бум-бум, идут с рюкзаками в сторону границы, ночью, и напарываются на пограничный чек-пост. Я думаю, их бы непременно оставили ночевать, но не в палатке, а в кутузке.

Письмо седьмое.

Пакистан, автобус Тафтан-Кветта, 27.02.98.

Сегодня мы покинули гостеприимный, но приставучий город Захедан. Весьма хорошее настроение у меня было в этом городе, чувствовалась полнота жизни и кайф. Утром ввосьмером (девятый, Хип, уже, вероятно, в Индии) выехали из Захедана и, пройдя несколько военных постов, прибыли на границу – в Тафтан.

Кстати, достижение границы достойно подробных словес. Между последним иранским городом Захеданом и границей около 90 километров. На этом отрезке пустыни есть только одна небольшая деревушка – Мирджаве. Поток естественных машин невелик. Зато каждый уважающий себя житель Захедана, имеющий машину, пытается делать бизнес на перевозках иностранцев (автобус дешев, но ходит нерегулярно, нам обещали его только к вечеру; мы же были напуганы слухами, что граница закрывается в 12.00). После нескольких попыток найти гараж, где можно встретить грузовик, идущий в Мирджаве, мы направились на Мирджавинский выезд из города (фэлеке-Мирджаве), рядом со вчерашним кэмпингом, где были атакованы толпой водителей, словно ожидавших нас. Только увидев нас, водители начали выкрикивать:

– Тафтан, Тафтан, Тафтан, Тафтан! Тафтан, Тафтан, Тафтан! Тафтан, Тафтан, Тафтан, Тафтан, Тафтан! Тафтан, Тафтан, Тафтан! Тафтан, Тафтан, Тафтан, Тафтан, Тафтан, Тафтан!

При ближайшем рассмотрении оказалось, что таксисты хотят получить 10 000 риалов с каждого из нас. Не соглашаясь, мы направились пешком в сторону Тафтана, чтобы отделаться от шлейфа предлагателей навязчивых услуг, мечтая в спокойной обстановке застопить какую-нибудь бесплатную машину.

Водители не отставали. Одни пешком, другие – сев в свои «Тойоты», они догоняли нас.

– Тафтан! Шаштсад томан (8000)!

– Тафтан! Панджсад томан (5000)!

Мы уже заранее договорились, что готовы заплатить сесад томан (3000) с человека. На том и стояли. Нас уже было шесть человек (другие двое, Дима и Данила, отделились от нас; они уехали с другим такси, уже имевшим пассажиров). Вскоре один из водителей согласился на 3000, и мы весело загрузились в кузов его «Тойоты». Надо сказать, что почти все такси имели кузов, удобный для размещения неограниченного числа пассажиров.

Несмотря на солнце, на скорость 90 км/час, мы начали замерзать и завернулись в свои коврики. Справа от дороги шла пустыня, совершенно безжизненная, с ниточкой железной дороги (здесь раз в неделю ходит международный поезд); слева был виден забор и колючая проволока, за ними – горы. Это уже пакистанские горы. Завернутые в коврики, в таком виде мы и прибыли на границу, приготовив водителю 18 000 риалов с шестерых в качестве вознаграждения.

Но водитель сделал вид, что ожидал большего.

– Ну что, мужики, как договаривались, по червонцу! – произнес он на непонятном нам языке, но его желание было понятно и без слов. Получив меньшую сумму, водитель устроил скандал и в поисках сочувствующих обратился к уже встреченному нами накануне переводчику («дешевле ничего не бывает»).

Но при посредничестве переводчика нам все же удалось отстоять свою пуль-надорамность, и мы прошли в ворота Mirjave Custom Post.

Мы беспокоились, что на границе нам скажут: а ну-ка, ребята, вы же ехали в Туркмению, а тут что делаете? (Будучи в Ереване, мы оформляли иранские визы как «транзит в Туркмению», ведь пакистанских виз у нас не было и оформлять туда транзит мы не могли!) И впрямь, таможенники посмотрели в наши паспорта и в компьютер и увидели, что мы собирались выезжать в Туркменистан, – но никакого переполоха это изменение планов не вызвало. Начался таможенный обыск; первого обыскивали методично и тщательно, второго – спокойно и отвлеченно… последний только открыл и закрыл свой рюкзак. И вот мы идем дальше и выходим из Ирана навстречу новым приключениям через небольшую металлическую дверцу…

На той, пакистанской, стороне границы, не успели мы дойти до таможни, прямо за железной дверцей, на нейтральной полосе, нас встретил шум и целая орда лиц, предлагающих разные услуги, а именно: 1) автобус в Кветту, 2) «change money», 3) «хотел». Вероятно, перед нами было все население Тафтана. Мы не поддавались; цена на автобус снизилась с 250 до 200 пакистанских рупий, а курс иранского риала, наоборот, вырос с 5 до 8 рупий на тысячу. Риалы с портретами бородатого имама Хомейни в чалме мы поменяли на рупии с портретами безбородого Мухаммеда Али Джинны (основатель Пакистана) в папахе.

Автобусом пренебрегли, поставили штампики в паспорт, прошли таможню (никто наши рюкзаки не открывал) и пошли на трассу. Автобусы и пешие предлагатели услуг, начавшие охоту за нами на нейтральной полосе, обошли одинокую будку таможни и последовали за нами на расстояние 1 км.

– Мой автобус – хороший автобус. Я буду ехать специально для вас и останавливаться в тех местах, где вы пожелаете, – говорил один из водителей автобусов.

– Моим автобусом пользовались туристы из разных стран. Вот, посмотрите, – и второй водитель листал перед нашими удаляющимися носами записную книжку с обилием адресов и благодарственных надписей от жителей всех стран цивилизованного мира.

– Вам будет очень трудно дойти в Кветту пешком. Здесь более 500 миль, и на всей дороге вы не найдете воды, еды или хотеля. А здесь, в Тафтане, у меня есть хотель, вы можете переночевать, поесть, а назавтра уже отправиться в путь, – настаивал владелец ночлежки.

Только после долгих наших отказов назойливые предлагатели, пройдя с нами по трассе более километра, уверовали в то, что мы сумасшедшие и направляемся в Кветту пешком, и отошли от нас, чтобы выявить других, более стандартных клиентов.

Рассредоточившись по пустой трассе, мы вскоре застопили рейсовый автобус. Это был первый проезжающий транспорт, встреченный нами здесь.

Автобус, увидев «дополнительных» клиентов, был вне себя от счастья.

– Кветта, Кветта! Всего 250, ой, 200 рупий! Это последний автобус, больше автобусов не будет! – зазывал плотный, бородатый пакистанец-кассир. Автобус был настоящим рейсовым, на крыше и в салоне его находилось множество грузов, а именно: синие пластмассовые бочонки для воды и мешки с зерном. Внутри автобус был уже набит пакистанцами.

Поддавшись уговорам кассира, мы согласились на перевозку наших тел в Кветту; наша цена – 80 рупий на человека – в результате удовлетворила кассира, и мы – о случай! – второй раз за эту поездку пренебрегли автостопом и первые 750 км едем в трясучем автобусе по чрезвычайно безжизненной пустыне.

Автобус – это песня! Это Интернационал! Дорога дрянь, это не Иран! Населенных пунктов почти нет (см. карту), зато есть мухи и прочие насекомые. Впечатлений много, как никогда. Все невероятно классно. Крымская с нами – отважная женщина! Пустыня и горы. Будем изучать язык урду.