Текст книги "Как путешествовать без денег? Лайфхак от профессионального путешественника"

Запасайтесь мелочью

Через некоторое время, решив, что уплытие из Бомбея (в Турцию или другую часть цивилизованного мира) – дело хотя и реальное, но требующее времени, мы прекратили исследование порта и решили переночевать где-нибудь на хорошем пляже. Пляж сей обнаружил в наше отсутствие несамоходный Макс. Место это находится за городом, рядом с деревней Арнала; нам нужно было доехать на электричке до конечной остановки Вирар (60 км) и проехать немного на местном автобусе. К чести Макса, скажу, что место он нашел отличное. Так вот, пока мы, выйдя из одной электрички, ждали другую на узловой станции Дадар, мы обнаружили на платформе интересный прибор – электромеханические весы. Человек становится на платформу, бросает монетку (одну рупию), и аппарат, пошуршав, выдает напечатанное на картонке значение твоего веса. Мы заинтересовались аппаратом и стали взвешиваться с рюкзаками и без оных. Так вскоре мы исчерпали весь ресурс однорупиевых монет, а полный курс взвешивания нашей компании еще не завершился.

– Give me, please, one rupee (Дайте мне, пожалуйста, одну рупию), – обратился я к стоящему рядом индусу, очевидно, тоже ждущему электричку. Тот выполнил мою просьбу. Чтобы возместить его финансовый убыток, я достал из кармана мелкую монету (10-рублевик) и дал взамен. Надо сказать, что я заранее, в Москве, запасся большим количеством (полкило) металлических денег на сувениры; то же, по моему совету, сделали и другие участники поездки.

Индус сперва недоуменно, а затем восторженно стал рассматривать полученную им чудесную монету с обеих сторон и даже, по-моему, с боков. Толпа других индусов, стоящих вокруг в ожидании электрички, с интересом повернула головы в сторону явления.

И тут началось!

Все индусы захотели получить такие же монеты.

В один миг вокруг меня, моих друзей и пресловутых весов столпились индусы, с криками «Мистер, мистер, чейндж!» протягивающие мне невесть откуда взявшиеся одно-, двух– и даже пятирупиевые монеты. Я вывернул карман и начал работу обменного пункта.

– Антон, уйди, они задавят рюкзаки, – попросил Руслан. Я отполз и встал поодаль, продолжая работу. Толпа росла. Пассажиры, стоящие на платформе, в один миг услышали, что происходит очень выгодный чейндж, и все тянули мне свои руки с монетами, громко крича и пихаясь. Вскоре подручный запас моих денег иссяк, но тут уже Макс, быстро сообразивший, что к чему, достал полиэтиленовый пакет российской мелочи… Индусы прямо-таки набросились на него. Хитрый Максим, хотя и делал вид, что меняет монеты одну на одну, – старался выбирать из предлагаемых монет только двух– или пятирупиевые, а также банкноты, которые возникли в руках у жадных до экзотики индусов. Тут и я нашел еще несколько монет, и толпа, только завидев их, чуть не снесла меня с ног.

Периодически мы объявляли «технологический перерыв», говорили «No change» и отходили считать расход и прибыль. Однако индусы, только почувствовав, что мы что-то считаем, набрасывались на нас и даже пару раз впопыхах поменяли индийские монеты на другие индийские, различающиеся только по номиналу.

К нам присоединился еще и Вовка (взявший из дома, по моему завету, мешок еще советских металлических копеек)… Прошло уже несколько электричек (они здесь часты, раз в три минуты), но мы все задерживались с отправлением, да и индусы не торопились домой. И лишь когда наши валютные резервы иссякли, мы окончательно прекратили обмен и отправились на электричке в путь до станции Вирар.

Электричка была переполнена, как это и бывает в Индии. Первые два вагона, отведенные специально для женщин (это – всегда!), были еще так себе, а вот оставшиеся вагоны индусы брали штурмом и висели снаружи на незакрывающихся дверях. Нам повезло – мы пролезли, сплющивая хилых индусов, внутрь и даже живыми доехали до Вирара, где вышли и пересчитали заработанное. Карманы, набитые пяти-, двух– и однорупиевыми монетами, а также подсунутые нам впопыхах мелкие монетки в 50 и 25 пайса (половина и четверть рупии) непривычно оттягивали карманы. По пересчету, выгадали мы примерно в 30 раз, то есть на каждые три увезенных из дома копейки получили по рублю. Вскоре, разгуливая по базару, шестеро автостопщиков приобрели гору бананов, хлеба, воды, арбузов и спустили почти все свои заработки.

В дополнение я вспомнил случай, произошедший с тройкой (Руслан-Вовка-Лена) по дороге в Бомбей в поселке Каджураго. Кто-то из местных торговцев сувенирами спросил их, как выглядят русские деньги. Автостопщики достали зеленую 5.000. «Сколько это стоит?» – «Около десяти долларов», – прикинули они (хотя и на 1$ эта неденоминированная банкнота не тянула). Вскоре торговцы выменяли русскую супер-деньгу на большое количество сувениров на общую сумму $10!

Так что, товарищи, берите с собой в дорогу российскую мелочь! Также пригодятся и бумажные деньги. Только неденоминированные – чтобы нулей было побольше. Можно взять и белорусские: тамошние сто тысяч «рублеу» выглядят очень солидно, но стоят недорого.

Кстати, а как же с весами? Взвеситься нам все же удалось. Мой вес на станции Дадар составил 73 кг, с рюкзаком 93 кг. На старте я весил 102 кг (включая рюкзак), но похудел по дороге не я, а мой багаж. Вы помните, что на границе с Пакистаном я выбросил свои развалившиеся ботинки (производство Экспериментальной фабрики спортивной обуви); в Тегеране я оставил свою зеленую зимнюю куртку и еще кое-что, так как мы заранее знали, что оденем в путь старые, ненужные зимние вещи, а по дороге на юг будем выкидывать их. Эти зимние одежды нам уже не понадобятся – возвращаться-то будем весной!

Другие путешественники, если не считать их рюкзаков, тоже не изменили вес своих тел, за исключением Макса (он похудел) и Вовки (он утверждал, что потолстел на несколько кг, хотя под комбезом это было незаметно.)

В общем, когда мы вечером приехали на пляж – он был бесконечен и абсолютно пуст. Было темно. Мы ушли от деревни. По ровной песчаной отмели двигались, облизывая наши ноги, шумные волны. Слева по берегу, там, где кончался песок, ровными зарослями торчали пальмы и кактусы. Отойдя от деревни на приличное расстояние (не было видно никаких огней), мы побросали рюкзаки, одежды и отправились в волны Индийского океана, радуясь тому, что оказались здесь.

После этой сказочной ночи наступил непомерно жаркий день. Мы укрепили тент и прятались под ним от солнца, ежечасно бегая в океан по горящему песку. После одиннадцати утра солнце палило так, что мы перенесли наш лагерь под пальмы. Тут и нашел нас озабоченный местный житель, это был гомосексуал, одетый в женское платье, ароматный от духов и косметики. Ходя вокруг нас, он показывал нам издали деньги и издавал непонятные звуки. Пришлось мне взять в руки алюминевую стойку от палатки и прогнать пришельца, который, убегая от меня, кричал единственное известное ему слово на английском языке:

– No!! no!! no!!

Избавившись от озабоченного, мы продолжили купания и поедания приобретенных вчера продуктов. Когда же настал вечер, мы покинули пляж, дошли до Арналы (этой деревушки) и уехали на автобусе на ж/д станцию. Электричка, ходящая очень часто, приняла нас в свое чрево, и мы доехали до Бомбея, где с трудом впихнулись в электричку другого направления, желая достичь города Тана. Там мы выбрались на трассу.

В Тане наша шестерка разделилась на две тройки. Руслан, Владимир и я составили первую тройку; в другой тройке ехали Макс, Полковник и Крымская. Довольно долго мы выбирались из Таны, и все же, наконец найдя нужное направление, поехали на юг. Скорость езды в тройке здесь не отличается от скорости двойки, ибо число пассажиров в машине может быть поистине любым. В нашу индийскую жизнь прочно вошла кружечная технология питья чая: в харчевнях мы просим вскипятить нам кружку воды, в которую сами потом бросаем сахар и чай-порошок. Удобно – не надо беспокоиться о стерильности или амебности той или иной подозрительной воды. Экономно – в индийских столовых чашечка чая (50 мл) стоит полторы рупии и больше, а когда мы просим приготовить литровую кружку, индусы начинают методично мерять ее вместимость, что нас не устраивает. У нас сейчас две железных кружки на троих, и мы можем готовить или два чая, или чай с рисом, например.

Примерно через сутки мы достигли Гоа – курортного уголка на западном побережье Индии. Там Владимир отделился от нас с Русланом, временно заболев сепаратизмом, а мы вдвоем, погуляв в столице Гоа, Панаджи, отправились дальше на юг.

Письмо тринадцатое, начало.

Индия, Мангалор, 26.03.98

Привет, родители!

Уже долгое время мы едем по берегу Индийского океана на юг, периодически купаясь. Жара – в тени не меньше +35, а на солнце тем более все плавится. На небе ни облачка. Вода +30, тепла до неприличия. Сейчас мы достигаем наиболее южных районов нашего путешествия, позади более 10 000 километров. После Бангалора мы будем сворачивать на север и, после визита к Саи Бабе, торопливо ехать домой.

Автостоп в Индии популярен – многие ездят на попутных грузовиках (правда, за деньги). Руслан даже был участником уникального случая – 21 человек в кабине одного грузовика (из них два водителя, три научных и 16 местных автостопщиков, голосовавших нераздельной группой). В таком состоянии ехали около 100 км. Местные жители, в отличие от иностранцев, оплатили свой проезд, на что и рассчитывал водитель. К счастью, мы научились объяснять водителям нашу сущность, и число деньгопросов уменьшилось. Днем движения мало: водители пережидают жару. В это время лучшие позиции на трассе – в тени редких деревьев. Основной автостоп ночью. Дорога необычайно красивая. То по обе стороны, как забор, растут кактусы высотой 2–4 метра. То реки, обмелевшие от зноя. Теперь – океан, с левой стороны, очень теплый и негрязный. Машин здесь немного – на севере Индии их было больше.

Все пребывают в здоровом и бодром настроении, кроме Макса, который утратил, по его личному мнению, все свои самоходные свойства. Он хочет домой, боится контактов с внешним миром, мечтая о возвращении, капризничает и паникует, всем сообщая о своей близкой гибели в сей стране. Но не волнуйтесь, привезем мы его, и за чаем он еще будет вспоминать о своем умопомешательстве. Что до меня, я продолжаю «идти по жизни просто и легко, вдыхая сладкий аромат свободы» и радоваться разным интересным случаям.

На сих широтах тепло, и путешественник вынужден употреблять большое количество воды. Однажды я выпил более 3,5 литров за один обед. Едучи в паре с Русланом, мы пристроились здесь кипятить чай и варить рис в местных придорожных столовых, это нетрудно. Основная же наша еда – фрукты (здесь можно купить арбуз за 10 рупий штука) и довольно дорогой хлеб. Фрукты к югу дешевеют, вода и хлеб – дорожают.

У нас подобралась очень хорошая компания, и не хотелось бы расставаться. Но после С.Бабы Володя и Крымская хотят отправиться на мыс Коморин (самая южная точка Индии – 8° с.ш.), Руслан в Ауровиль, Полковник в Гималаи… Как бы не пришлось мне быть доставщиком несамоходного Максима на историческую родину. Макс вообще затрудняет все прогрессивное человечество. Остальные все притерлись друг к другу, подружились, и даже Полковник со своими «святыми вибрациями», коими он озабочен, смотрится среди нас вполне естественно.

Недавно мы посетили штат Гоа – это самое курортное место на западном берегу Индии. Христианизированный штат – со множеством церквей, часовен и поклонных крестов в индуистском стиле. Многие там, общаясь с туристами, знают английский язык.

Гоа изобильно легковыми машинами-такси и туристическими бюро, навязывающими свои услуги. На базаре продается огромная свежая рыба, обсиженная мухами, и огромные бананы размером чуть не с локоть. Мы хотели купить пучок, но испугались дороговизны и взяли только один.

И не зря: эти слоновые бананы, как мы назвали их, внутри имеют оранжеватый цвет и странный вкус. Вероятно, они используются для кормления слонов, а не людей.

В придорожных харчевнях много мух, и вентиляторы лениво перемешивают их. Я же сижу и пишу сие на пляже, где мы с Русланом пережидаем полуденную жару. Здесь, на пляже, мы занимались приготовлением себе обеда. Сначала я пошел с кружкой и рисом в ней по ближайшим харчевням, желая этот рис сварить. В двух столовых мне под разными предлогами отказали. Наконец в третьей (где мне с порога тоже пытались отказать) я сам зашел на кухню и, увеличив огонь на единственной плите (все индийские харчевни имеют плиты типа примуса «Шмель», и их надо еще подкачивать насосиком), поставил свой рис. Собрались все работники столовой и дивились. Как только рис закипел, индусы сказали, чтобы я снимал, ибо уже готово. Но я взял ложку (в столовой был ящик с ложками; эти ложки, вероятно, служат только для помешивания, ибо индусы едят руками) и, вынув несколько рисинок, предложил всем удостовериться в их неготовности. Вскоре, впрочем, рис сварился, и я ушел с рисом к ожидавшему меня на пляже Руслану. Взгляды недовольно-удивленных индусов сопровождали меня.

Когда мы доели рис, Руслан отправился в ту же столовую за чаем.

Возле этого пляжа много заведений общепита, ибо рядом находится Мангалорский грузовой порт (перевозят в основном лес), и рабочие порта, вероятно, посещают после работы пляж и эти заведения. Итак, Руслан пошел со своей большой кружкой туда же. Индусы недовольно дивились: еще один белый мистер приперся со своей кружкой! Руслан поставил кружку на огонь, и на этот раз за ним присматривал только один человек. Когда Руслан достал черный чай-порошок, индус удивился еще более и попросил щепотку чая на память. Руслан дал ему, и индус спрятал щепотку чая, чтобы где-нибудь втайне попробовать приготовить такой же «Чай белого человека».

Индусы никогда не пьют чай, подобный нашему, оранжево-коричневого цвета. Заваривая в большой кастрюле смесь воды, молока, сахара и чаинок, они получают молочный чай и пьют его из маленьких 50-граммовых чашечек. Черный чай мы не видели нигде в Индии, ибо индусы считают за чай только молочный чай. Каждый раз, когда мы делали в местных харчевнях свой чай в литровых кружках, но без молока, индусы искренне дивились на это.

В общем, так мы получили еще и чай, и сейчас сидим, распиваем его. Но вскоре мы встанем, покинем этот пляж и поедем в Бангалор, а оттуда на север, домой, где я и увижу через месяц всех вас.

P.S. Кстати, об электричках. Под Бомбеем они по своей частоте и «бесплатности» напоминают московские трамваи. Но, как сказал Руслан, если в одну телефонную будку поместить трех человек и одну лошадь, в ней останется больше места, чем в Бомбейской электричке. Люди висят снаружи и внутри. Если вагон подмосковного электропоезда вмещает (официально) 108 пассажиров, то на индийском вагоне написана вместимость 230 (это номинал, а в реальности набивается еще в 1,5–2 раза больше и в те, и в другие). По величине же их вагоны ненамного отличаются от наших: они несколько шире, но короче. Мы имели счастье поездить в таких электричках, но образуют ли они сеть и можно ли на них объездить всю Индию – ученым пока не известно.

Индия, Бангалор, Cantonment

Railway Station, 28.03.98

Привет, уважаемые родители! Вероятно, вы уже получили письма из Дели и Бомбея, отправленные мною через посольства РФ. А вчера мы достигли поворотной точки путешествия – города Бангалор. Если вы хотите посмотреть настоящую Индию, поезжайте в Бангалор, он колоритнее, чем Дели и Бомбей. Последние два города слишком проникнуты английским и мусульманским влиянием, очень уже они не-индийские. Штат Гоа оказался европеизирован во всем (религия, архитектура, язык, цены…). Что до Бангалора, здесь чувствуется аромат тысячелетий, древняя Индия, и хотя индусы называют Бангалор ультрасовременным городом, находиться в нем весьма интересно. Конечно, это мегаполис (5 миллионов жителей), но он втрое меньше Бомбея и вдвое – Дели. Город, полный храмов и фруктов. Ананасы в трущобах навалены кучами на асфальт, продаются, как у нас капуста.

Здесь, на ж.д. вокзале есть интересная табличка: Computerised Reservation Centre. Около этой таблички стоит забытая кем-то тощая кобыла. Мы даже сфотографировали этот прикол. Еще в Бангалоре (как и повсюду в Индии) много свастик, они украшают товары, стены домов, храмы и даже упаковки от печенья. Индусы считают, что этому знаку более 8000 лет, и он является символом вечной жизни.

Недалеко от этого города живет Саи Баба. У него здесь два ашрама, в Путтапарти (100 км на север) и в Уайтфилде (совсем близко, к востоку от города, как от нас Люберцы). Скоро выясним, в каком из ашрамов он находится, и поедем туда, а потом – в Варанаси и Дели.

Дорога N.H. (National Highway) 48, по которой мы ехали из Мангалора в Бангалор, самая южная в моей автостопной практике (13° с.ш.). По сторонам растут бананы, кактусы и пальмы с большими зелеными орехами. Эти орехи уже надоели, так как продаются на каждом шагу и растут, а используются они как питье, весят 3–5 кг, и в каждом – порядка литра жидкости. Ничего особенного, а пьют их, срезав верхушку ореха, через трубочку, как лимонад.

Дорога N.H.48 состоит из горных серпантинов. Движение слабое, машины едут медленно, стопятся хуже, чем в северной Индии. Даже застопившись, водители проявляют удивительную недогадливость, а мы, со своей стороны, – незнание местных языков. Здесь уже нет надписей на хинди, местные жители говорят на телугу или на тамильском, и буквы у них свои.

Этой ночью мы с Русланом вдвоем заночевали в центре Бангалора, за забором какого-то военного объекта. Если вы когда-нибудь бывали в Бангалоре и ходили по одной из центральных улиц – ул. Ганди, – то вы тоже видели, что южная сторона улицы вся полна магазинов, офисов, ресторанов и вся светится огнями реклам, а по северной стороне тянутся темные заросли. В зарослях прячется кирпичная стена вдоль всей улицы. Перелезли – темно (вечером было дело), растет бамбук какой-то, вроде парк, только травы нет – земля, вытоптано все.

И, о счастье, ни одного бомжа. В Индии миллионы бомжей, они ночью спят на вокзалах, в парках, на улице где попало, во всех индийских городах ночью можно насчитать более 100 бомжей на гектар, а здесь – чисто. Поставили палатку, спим. Приходит солдат. Солдат оказался англоговорящим, а этот парк – military area. Мы вылезли из палатки и говорим солдату, чтобы он не волновался, что переночуем и уйдем утром, в 6 утра. Наутро, в 6:08, приходит этот же солдат и будит нас.

Саи Баба. 1998 год. Фото – Руслан Кокорин.

Для сравнения напомню, что в Иране нас куда более активно выгоняли из парков, и даже трудно представить, какой поднялся бы шум, если бы мы осмелились перелезть забор и поставить палатку в какой-нибудь military area.

Индусы – народ повышенной религиозности. Храмы и капища повсюду. Почти в каждой машине – свой алтарь. Перед стартом водитель зажигает пахучие палочки и водит ими перед алтарем и вокруг руля, тушит и едет. Некоторые имеют привычку останавливаться перед придорожными храмами и бегут туда со своими пахучими палочками. Редко попадется индус, не имеющий в машине алтаря и не совершающий воскурений.

У индусов нет такого, как у нас, чувства времени. Жизнь их медленна. Водители едут медленно, останавливаясь у каждой чайханы, чтобы выпить 50 грамм чая с молоком, или чтобы охладить машину, или просто так, без видимой цели. Сидят за чаем, разговаривают. Некоторые водители умудряются раз десять остановиться на 10 км пути. Торговцы тоже вялые. Назовет тебе высокую цену и ждет, что ты купишь. Предлагаю ему продать со скидкой – продавец отказывается (хотя, вероятно, мог бы продать, особенно когда местным жителям называет одну цену, а нам другую). Для сравнения – пакистанцы сразу начинали торговаться, как только покупатель проявлял хотя бы поверхностный интерес к их товару. Здесь же торговаться любят лишь продавцы безделушек и открыток, тусующиеся перед историческими достопримечательностями Индии.

Однако если ты заплатишь не указанную продавцом, а какую-нибудь другую цену, возьмешь товар и уйдешь, продавец не скажет ничего или только лишь вяло позовет тебя: а! а! ч! ч! ч! В Пакистане собралась бы толпа защищать обиженного сородича, здесь – нет.

Индусы редко выходят на контакт с белым человеком. Здесь мне никто не предлагал зайти к нему в гости, на ночлег и т. п., хотя в соседнем Пакистане или Иране трудно было спрятаться от подобных предложений.

Индия, Уайтфилд, ашрам Саи Бабы, 29.03.98

Вот мы и вписались в ашрам к тому самому Саи Бабе, коего имя мы писали в индийских анкетах в качестве индийского «гаранта» нашего благополучного путешествия. Дело в том, что при получении индийской визы, заполняя анкеты, вы должны указать имена и адреса неких «гарантов» в России и в Индии. Не зная в Индии никого, я переписал имя «гаранта» у соседей по очереди – Satya Sai Baba, Ashram, near Bangalore.

Так же написали и все остальные путешествующие.

Добрались-таки! Здесь мы проведем двое суток. Здесь есть люди изо всех стран мира, тысячи людей, из России в том числе. В ашраме есть международный телефон, вчера звонил в Россию, слышимость паршивая, извел кучу денег. Хорошо, что здесь телефоны с посекундной оплатой.

В любой индийской деревушке вы можете встретить буквы ISD, STD, PCO – это международный телефон. Можно звонить как угодно мало, даже одну секунду. Что означают вышеупомянутые буквы, не помню, но PCO, вероятно, это Public Calling Office. Но удобнее, впрочем, телеграфировать. Настроение нормальное. Владимир и Лена едут после ашрама на мыс Коморин, с прибытием в Москву около 10 мая. Я, Руслан, Полковник и Макс поедем вчетвером в Дели. Хотелось бы заехать еще в Ауровиль, но не знаем, заедем ли. Индия огромна, иранскую визу можем ждать неопределенно долго, но все же ожидаем 1 мая встречать уже в Москве. На этом завершаю письмо – постараюсь передать с оказией, когда кто-нибудь из русских поедет из ашрама домой.

Индия, Уайтфилд, ашрам Саи Бабы,

начало апреля 1998

Вот уже пятый день мы живем в ашраме, в очень необычной обстановке, наблюдая самого Бабу и его последователей и приезжих. Думали, проживем два дня, а остались почти на неделю. Баба, почитаемый последователями как Рама и Кришна, вполне достоверно (по моему мнению) обладает необычными свойствами. Во-первых, он материализует предметы. Я сам уже дважды видел, как он из ничего делал священный пепел «вихбути», который сыпался у него из руки. Это происходило на утреннем «даршане», когда Баба выходит к сидящим под навесом многочисленным последователям, собирает письма, сотворяет пепел и может пригласить на личное интервью. На интервью, по утверждениям всех присутствующих, он делает золотые и серебряные кольца, бриллианты, часы, изображения индусских богов, Иисуса Христа, а также и свои собственные изображения, и мн. др. объекты. Пол-ашрама, внешне вполне нормальные люди, ходят с подаренными им Бабой вещицами, в основном перстнями. Нам, впрочем, не перепало ничего. Не мудрено: народ здесь тусуется по полгода, а мы всего пять дней.

Во-вторых, Баба, как сообщают о том все присутствующие люди и многочисленные книги, умеет читать мысли, оказывать помощь на расстоянии и прочее. Здесь много русских, вполне нормальных людей, и сегодня один парень вернулся с интервью с перстнем. Это воспринимается совершенно естественно: ну, материализовал Баба перстень.

Проживание в ашраме очень дешево, место в общежитии стоит 15 рупий в сутки, еда копеечная, иногда выдают немного бесплатной еды типа «прасад». Население ашрама – несколько тысяч человек. Все ходят преимущественно в белых одеждах, с галстуками, на которых написана страна, например: Аргентина, Бразилия, ЮАР и проч. Вокруг святого создается некоторый ажиотаж. Чтобы пообщаться с ним лично, нужно ждать долгое время, пока повезет. Сегодня утром на даршане мне удалось вручить Бабе книгу «Практика вольных путешествий», когда он проходил мимо, собирая письма. Каждое утро Бабе вручают несколько сотен писем, на разных языках – все уверены, что он их не читает, а, перебирая в руках, святым способом прозревает их содержание, и вопросы решаются. Бывает, рассказывают, даже так, что Баба отдает сразу письмо назад – а там уже и ответ!

Руслан, весьма возрадовавшись от Саи Бабы, написал ему письмо примерно следующего содержания: «О Саи Баба! Пожалуйста, возьми это письмо в знак расположенности к нам, русским автостопщикам, и пригласи нас на интервью!» Как раз повезло, Баба проходил рядом с Русланом, собирал письма, но у Руслана не взял. «Ну, Бог с ним, с интервью, – подумал Руслан про себя. – Просто письмо возьми!» – Баба обернулся назад, взял сие письмо и направился дальше. Кстати, за Бабой повсюду ходит мужичок-служитель (такие называются здесь «савандалы») с большой сумкой, и когда у Бабы образуются полные руки писем, он их складывает в эту сумку.

Вокруг Бабы за многие годы его деятельности развилась целая индустрия по продаже «святых объектов» – книги, фотографии, пепел (не тот, что он материализовал, а вполне естественный пепел в пакетиках, с маленькой примесью материализованного). Вокруг ашрама имеется целый торговый поселок, где выходящие за ворота паломники могут приобрести всякие сувениры, бананы и предметы быта. У Бабы имеется три ашрама, он иногда переезжает из одного ашрама в другой, и все паломники, торговцы и нищие, также тусующиеся в изобилии за воротами ашрама, переезжают вслед за ним.

Мы же, мудрецы АВП, не последуем примеру жителей всяких стран, задерживающихся здесь на полгода и, по-видимому, завтра все же поедем в Дели, озабоченные возвращением домой. Руслан, полковник и я поедем в тройке, «несамоходный» Макс – в одиночку (никто не хочет с ним связываться). В Дели получим визы и продолжим обратный путь. До Москвы чуть больше 10 000 километров.

Завершаю письмо и шлю вам привет из теплой и солнечной Индии. Постараюсь передать письмо с «бабистами», летящими в Россию в начале апреля.

* * *

Последним научным достижением в ашраме стала продажа мною фотоаппарата ФЭД двадцатилетней давности. Без 1800 рупий (почти 50$), вырученных за него, денег на визы могло у нас не хватить. Кстати, позже я узнал, что ФЭДы выпускаются до сих пор и такой аппарат, только новый, стоит в Москве всего 90 рублей!

Рядом с ашрамом есть деревушка, в которой, в дни присутствия в ашраме Бабы, разворачивается бурная торговля. Это целый маркет. Большинство продавцов, загорелые индусы и индуски в шлепанцах, торгуют с деревянных тележек. Ассортимент поражает: бананы-фрукты; книги, портреты, фотографии Саи Бабы; путеводители; колокольчики, фенечки, курильные палочки; хлеб-масло-мыло-канцтовары; сок из сахарного тростника, выжимаемый тут же при вас и тут же обсиживаемый мухами; одежда, шлепанцы, билеты на автобус в Кодаканал… Среди этих торговцев вертятся нищие, очень быстро реагирующие на доставание денег из кармана!

Я ходил по «маркету» и предлагал свой ФЭД продавцам. Те давали за него 1000 рупий, некоторые 1500, но этого было недостаточно. Какой-то англоговорящий мальчишка решил помочь мне, а заодно и заработать на посредничестве и, покинув торговые ряды, повел меня по деревне, всем рекламируя этот фотоаппарат. В результате ФЭД был продан каким-то двум мужикам, проезжавшим мимо на мотоцикле. Они, как и все, пытались сбить цену: «Вы же говорите, ему 20 лет, это же очень старая камера!» – «Зато хорошая, – отвечал я, – все русские фотоаппараты работают по 100 лет, так что он еще 80 лет будет работать», – отвечал я.

После совершения сделки мальчишка, отведя меня в сторонку, попросил комиссионные, которые тут же и получил (в сумме 50 рупий). Видимо, это ему показалось недостаточно, и на другой день, случайно встретившись со мной, он подошел и заговорщицки произнес:

– Этот мужчина говорит, что фотографии не получаются! Ищет вас, но я ему ничего не сказал. Кстати, я очень голоден, дайте немного денег…

Я достал 10 рупий и вручил их шантажисту, после чего скрылся в ашрам. В ашрам индусы ходить не могут, кроме служителей-савандалов и неких проверенных людей. Ашрам огорожен бетонным забором высотой 2,5 метра со вставленными в торец забора битыми стеклами. На воротах – стражники. Всех белых людей пускают свободно, а индусы, продавцы, попрошайки многочисленные тусуются за воротами ашрама, ожидая, когда кто-нибудь выйдет наружу, чтобы наброситься на него.

На очереди была продажа других вещей. Максим взял меня в качестве продавца-гуру, и мы отправились продавать его электробритву.

Всю дорогу из России Макс вез с собой большую черную коробку, в которой хранилась электробритва. Раз или два в самом начале поездки Макс пользовался ею, а затем оброс бородой. Но бритва, весом около килограмма, неизменно находилась при нем. Мы предлагали Максу, мечтающему о деньгах, продать эту бритву. Но только здесь, на самом юге Индии, в районе Бангалора, бритва-ветеранка, проехавшая более 10 000 километров, была продана за 360 рупий ($9) двум индийским женщинам.

На другой день обиженные женщины встретили нас вторично.

– Не работает! – жаловались они.

– А вы пробовали включать в розетку?

– А что, помогает? – удивились покупательницы.

Кроме бритвы, Максу удалось сбыть свои зимние варежки. В местах, где никогда, даже зимой, температура не падает ниже +15, варежки были заявлены как прихватки для горячей посуды. Мы прошли по торговцам сувенирами и предложили «прихватки». Все тут же захотели их купить, но, жалуясь на недостаток наличности, предлагали бартер. Макс согласился на бартер и получил статую слоноголового бога Ганеша стоимостью около 100 рупий. Он вернулся в ашрам, довольный успешной работой.

У нас еще оставалось несколько книг «Практики вольных путешествий». Две книги были тут же зачитаны русскими обитателями ашрама, и мы вскоре получили: за первую – 50 рупий, за вторую, по бартеру, книгу духовного содержания.

Я совершил попытки продать в деревне еще две вещи: путеводитель по Тибету на английском языке и «автостоповский» рюкзак производства Алексея Ворова. (Я ездил с другим, большим рюкзаком, а воровский рюкзачок возил внутри большого, на случай прогулок по городу и других нужд.)

Однако два упомянутых лота в Индии оценивались очень дешево, и я решил оставить их при себе.

Владимир Шарлаев, всю дорогу таскавший с собой примус «Огонек», решил избавиться от него. Действительно, после Армении он нами ни разу не применялся. В Индии проще найти харчевню с плиткой и сварить на ней что угодно, чем кочегарить примус. Вовка вышел в деревню и устроил демонстрацию примуса. Все столпились вокруг. Мы не знали, как по-английски «примус», и назвали его «Fire for tea» (огонь для чая). Кстати, в деревне вокруг ашрама многие понимают английский язык. Уже появились, было, покупатели, но неожиданно кончился бензин. Пока искали бензин, интерес индусов иссяк, но как только «огонь для чая» вновь появился, все продавцы и даже нищие, оставив свои рабочие места, собрались вокруг вновь. В результате Вовка нашел покупателя, который согласился на предложенную цену (1000 рупий). Но этих денег у покупателя не было, и он просил подождать до завтра. Назавтра покупатель (он был продавцом каких-то статуэток) предложил бартер. В общем, сделка так и не состоялась, а второго апреля Владимир отдал примус новоприбывшим в ашрам русским путешественникам, о чем будет рассказано ниже.